Текст книги "Культура и пространство. Моделирование географических образов"

ГО – это одно из наиболее важных, на наш взгляд, фундаментальных понятий для современной культурологии. Современная культурология быстро расширяет спектр, а также типы привлекаемых для научного исследования информации и знаний – как за счет углубления и совершенствования собственных моделей, так и за счет заимствования и переработки наиболее интересных с культурологической точки зрения моделей из смежных, естественных и гуманитарных наук. Главный смысл подобного концептуального развития – разработать наиболее эффективные, наиболее экономные в научном плане способы и методы «производства», создания нового культурологического знания.

ГО – это устойчивые пространственные представления, которые формируются в различных сферах кулътуры в резулътате какой-либо человеческой деятелъности (как на бытовом, так и на профессионалъном уровне). Они являются, как правило, компактными моделями определенного географического пространства (или географической реальности), созданными для более эффективного достижения какой-либо поставленной цели. В абсолютном приближении идеальный, или максимально эффективный ГО можно отождествить с географической реальностью. В действительности, однако, происходит постоянная трансформация – как самих ГО, так и их определенных сочетаний, или систем в связи с вариабельностью социокультурных контекстов и с изменениями целей определенной человеческой деятельности и условий их осуществления.

Создание ГО связано с процессами формализации и одновременно сжатия, концентрации определенных географических представлений в культуре, превращении их в «сгусток». В общем смысле, географический образ – это совокупность ярких, характерных сосредоточенных знаков, символов, ключевых представлений, описывающих какие-либо реальные пространства (территории, местности, регионы, страны, ландшафты и т. д.). Географические образы могут принимать различные формы, в зависимости от целей и задач, условий их создания, наконец, от самих создателей образов.

Необходимо отметить, что фундаментальные исследования понятия, модели и моделирования ГО создают предпосылки для развития новой междисциплинарной области науки на стыке культурологии, социокультурной антропологии и культурной географии – образной или имажинальной географии. Предметом имажинальной географии является изучение особенностей и закономерностей развития ГО в различных сферах культуры, а также их моделей. Другое возможное название этой области науки – геокультурология.

ГО возникает или конструируется в результате пересечения и взаимодействия различных географических или парагеографических понятий. К парагеографическим понятиям мы относим любые культурологические, историософские, политологические, экономические и т. д. понятия, включающие в себя мощные пространствогенные компоненты. Например, понятие скифов или скифской культуры обладает очевидным и мощным географическим базисом. Вновь созданный ГО является модификацией уже известных культурных и географических знаний и в то же время это – новое знание, которое в определенных целях иначе «сворачивает» географическое пространство. Это представление знаний в том смысле, в котором оно употребляется в теории искусственного интеллекта[253]253
  Кандрашина Е. Ю. Элементы семантического представления локативных связей // Новые задачи в информатике. Новосибирск: Наука, 1979. С. 81–95; Кандрашина Е. Ю., ЛитвинцеваЛ. В., Поспелов Д. А. Представление знаний о времени и пространстве в интеллектуальных системах / Под ред. Д. А. Поспелова. М.: Наука. Гл. ред. физ. – мат. лит., 1989.


[Закрыть].

ГО могут возникнуть в результате пересечения и взаимодействия различных географических и парагеографических понятий в процессе целенаправленного человеческого мышления, которое вынуждено как бы экономить знание, сжимать его. ГО – это не субпродукт или эрзац настоящего географического знания, а специфическое культурологическое знание, которое является буфером или медиатором между традиционной системой географических знаний – достаточно инерционной и громоздкой – и потребностями жесткого специализированного мышления в различных областях знания и человеческой деятельности. География в этом случае как бы идет «вглубь» и одновременно «вовне» земного пространства. Понятие земного или географического пространства расширяется; исследование пространственных структур и систем становится более полным и комплексным. Наконец, меняется и общий «угол зрения», точка отсчета на предмет и методы географии в целом; география становится частью феноменологии культуры.

Репрезентирование ГО (т. е. процесс их представления) опирается на использование текстов различного происхождения – это могут быть научные и художественные тексты[254]254
  См.: Замятин Д. Н. Империя пространства. Географические образы в романе Андрея Платонова «Чевенгур» // Вопросы философии. 1999. № 10.


[Закрыть], газетные статьи и информационные заметки, приватная переписка, дневники, официальные документы, стенограммы переговоров, реклама и рекламные слоганы. Графика, живопись, музыка, кино и видео, Интернет – также важные средства представления ГО. В целом для большинства ГО характерен разнородный генезис (гетерогенность происхождения); при этом различные ГО сосуществуют в определенных геообразных пространствах.

Для понимания особенностей и закономерностей развития ГО крайне важно также определить соотношение понятий ГО и географического пространства. Безусловно, понятие географического пространства является основным, базовым для понимания специфики развития ГО. Различия от места к месту, различия в географическом положении отдельных объектов аккумулируются и усиливаются (в положительном смысле) в понятии ГО. По существу, любой рассматриваемый ГО собирает, или вбирает в себя несколько различных, существующих в реальности, географических пространств. Наряду с этим, в ГО, как правило, происходит качественная трансформация географических пространств, в ходе которой отбираются наиболее интересные с образной точки зрения элементы различных географических пространств, работающие в данной культуре; затем эти элементы сочетаются в разных комбинациях друг с другом с целью нахождения наиболее эффективного сочетания; и далее, наконец, создается сетевая образно-географическая конструкция с выделением некоторых наиболее важных элементов как узловых. В целом, подобный процесс взаимодействия ГО и географических пространств характеризуется как ментально-географический, т. е. как процесс, допускающий возможность построения и эффективного функционирования пространственных систем в культуре, отличающихся от собственно географических пространств, формирующих географическую реальность. В связи с этим, можно дать и другое, несколько отличающееся от ранее приведенного, определение ГО: под ГО в настоящем исследовании понимается пространственная система, формируемая или формирующаяся из элементов географических пространств, которые трансформируются в определенные знаки и/или символы, аккумулирующие наиболее интересные с образной точки зрения черты и характеристики исследуемых (рассматриваемых) географических пространств в рамках данной культуры.

Заметим, что два различных определения ГО, предлагаемые нами, не расходятся между собой, а взаимно дополняют друг друга. Первое определение более операционально и может достаточно эффективно использоваться в прикладных образно-географических исследованиях. Второе определение носит в большей степени методологический характер и может достаточно эффективно использоваться в теоретико-методологических образно-географических исследованиях. Далее в тексте настоящей работы, в зависимости от контекста конкретной решаемой задачи, будут использоваться или подразумеваться оба данных нами определения ГО (либо первое, либо второе).

Рис. 3. Методологический «зазор» между географическим пространством и пространством географии

Понятие ГО опирается на феноменологически понятую пространственностъ, то есть «…пространство процессов, взятых вместе с мыслъю о них, с практикой»[255]255
  Костинский Г. Д. Географическая матрица пространственности // Известия РАН. Сер. геогр. 1997. № 5. С. 18.


[Закрыть]. Родовые ГО – место, район, пространство, территория – взаимосвязаны генетически, поскольку деятельность по различению вещей, тел, материальной ткани мира и по осознанию, идентификации смыслов – ведет к их естественному упорядочению[256]256
  Там же. С. 25.


[Закрыть]. Образная география создает фактически свое пространство, в котором всякие вопросы «где» приобретают свой смысл[257]257
  Там же. С. 30.


[Закрыть]. Таким образом, пространство географии, развивающейся в определенной культуре, стремится в идеале идентифицировать себя с самим географическим пространством. Но постоянное движение, динамика самого пространства географии (она все время как бы уточняет собственные границы и координаты) приводит к несовпадению, образованию естественного зазора между ним и также трансформирующимся в результате этого процесса географическим пространством – происходит своего рода бесконечная и в то же время имеющая конечную цель «методологическая погоня». Постоянно существующий зазор между пространством географии и географическим пространством заполняется различными и разнообразными ГО, которые выполняют роль медиаторов или прокладок (рис. 3). Географические границы (между местами, районами, странами, ландшафтами) как несомненное свидетельство этих пространственно-географических «ножниц» являются, по существу, месторождениями наиболее важных, ярких и продуктивных географических образов.

Географический образ неотделим от структур пространственного мышления, которое, как показано Г. Д. Костинским[258]258
  Костинский Г. Д. Географическая матрица пространственности // Известия РАН. Сер. геогр. 1997. № 5. С. 16–32.


[Закрыть], связано с понятием мифа. Сакральное пространство и его «первоточка» так или иначе связаны с реальным географическим пространством, а эта связь требует адекватного ей выражения. Мифологическое мышление осознает окружающий его мир прежде всего пространственно, это – понятное и понятое пространство. Географический образ по определению, в силу своей естественной медиативности, использует позитивные стороны мифологического мышления. Так, своеобразной «первоточкой» сталинского сакрального пространства были СССР и зона советской оккупации в Восточной Европе[259]259
  Замятин Д. Н. Политико-географические образы и геополитические картины мира (Представление географических знаний в моделях политического мышления) // Политические исследования. 1998. № 6. С. 80–92.


[Закрыть]. Ее осмысление в ходе диалога породило достаточно простую и понятную геополитическую картину мира, которая имела, в известной мере, телесный характер, что наглядно проявилось в обсуждении вопроса об определении принадлежности германских предприятий. Формирование географических образов – это элементы последовательного пространственного осмысления окружающего мира, в ходе которого развиваются экономичные для их создателей и пользователей структуры пространственного восприятия.

Пространственное мышление сочетает в себе и процедурное знание, т. е. знание того, как надо действовать, и знание декларативное, т. е. совокупность прошлого опыта о тех или иных событиях и действиях. Так, в одном из наиболее распространенных мнемонических приемов греческих ораторов – методе привязки к местам, в котором вещи для запоминания привязывались к пути в хорошо знакомой местности – «для организации декларативной информации используется процедурный контекст»[260]260
  Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение / Пер. с англ. М., 1988. С. 166.


[Закрыть]. Компактный географический образ может аккумулировать эти два основных типа знания, переводя достаточно сложные структуры восприятия и описания географического пространства в своеобразные простые и универсальные коды (рис. 4). Исследователями человеческого сознания показано, что кора головного мозга непрерывно пересматривает воспринимаемые образы и объединяет образ, сформированный в ближайшем прошлом, с текущим образом внешнего мира[261]261
  Там же. С. 194.


[Закрыть]. Вследствие этого удачные и емкие географические образы могут хорошо кодировать результаты именно динамичного пространственного мышления. Время становится естественным параметром этого процесса, а сами географические образы можно трактовать и как геоисторические.

Рис. 4. Структура пространственного мышления и формирование географического образа

Пространственное мышление обладает известной целостностью. Для него верен принцип изоморфизма психических, нейрофизиологических и физических явлений, ведущий начало из гештальт-психологии[262]262
  Веккер Л. М. Психические процессы. Л., 1974. Т. 1. С. 32. См. также: Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб.: Речь, 2000.


[Закрыть]. Географическое пространство может постоянно перекодироваться сознанием в виде тех или иных географических образов. Принцип изоморфизма как общая форма взаимной упорядоченности множества-сигнала и множества-источника позволяет согласовывать структуры конкретных географических данных и знаний с их определенным представлением. Несмотря на то, что фактически любой географический объект можно считать уникальным, сами географические образы можно отнести к вторичным, т. е. к своеобразным эталонам, аккумулирующим в себе «признаки различных единичных образов»[263]263
  Веккер Л. М. Указ. соч. С. 279.


[Закрыть]. В силу этого обстоятельства географическим образам может быть свойственна симультанность, или «временная панорамность», когда разновременные события и факты могут создать одновременную пространственную структуру. Наконец, в географических образах как вторичных возможно преобразование изначальных географических форм и соотношений в наглядные топологические схемы[264]264
  См.: Там же. С. 286.


[Закрыть]. Подобный топологический изоморфизм может вести к увеличению неустойчивости самих географических образов. Следствие этого – цепные реакции, в ходе которых могут создаваться различные иерархические системы взаимосвязанных географических образов, призванные увеличить устойчивость самого целенаправленного пространственного мышления. Пример формирования геополитической картины мира[265]265
  Замятин Д. Н. Указ. соч.


[Закрыть] – это свидетельство эффективного взаимодействия дотоле разнородных и неустойчивых политико-географических образов.

Пониманию функционирования пространственного мышления и формирования образов в географии может помочь обращение к опыту средневековой индийской логики навья-ньяя, единственной завершенной системы логики вне европейской культуры. В ней «…один «объект» считается «проникающим» другой, если он наблюдается во всех случаях, когда наблюдается другой, или же в большем числе случаев»[266]266
  Инголлс Д. Г. Х. Введение в индийскую логику навья-ньяя / Пер. с англ. М., 1974. С. 31. Ср.: Варосян С. О., Поспелов Д. А. Неметрическая пространственная логика // Известия АН СССР. Техническая кибернетика. 1982. № 5. С. 86–89.


[Закрыть]. Знание здесь определяется как «…очертание или цельный образ индивидуальной картины. Элементы картины составляют содержание знания, являющееся репрезентацией внешнего мира…»[267]267
  Инголлс Д. Г. Х. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]. Пространственная сцепленность любых образов внешнего мира ведет к их естественной географизации. Географическая картина мира становится в этом случае картиной географических образов, постоянно трансформирующихся и задающих новые топологические схемы. Характерно, что в этой системе логики «Проникновение можно рассматривать как отношение между парой классов в том смысле, что один класс проникает другой, аналогично тому, как включение рассматривается в качестве отношения между парой классов, если один класс включает другой. Например, выражение «огонь проникает дым» можно интерпретировать в том смысле, что «класс огней проникает класс дымов»[268]268
  Там же. С. 198.


[Закрыть]. Таким образом, иерархии и системы географических образов могут быть одновременно как бы взаимопроникающими типологиями, задающими многомерное географическое пространство. Пространственное мышление в этом случае как бы окутывается и страхуется специфическими ментальными структурами, которые перерабатывают традиционные географические знания в пространство самого географического знания. Можно сказать иначе: географическое знание в рамках той или иной культуры как бы географизирует само себя.

По ряду параметров географические образы близки к понятию фрейма. Под фреймом в теории искусственного интеллекта понимается структура данных для представления стереотипной ситуации. Сам фрейм можно представить в виде сети из узлов и связей между ними, а семантически близкие фреймы объединяются в системы фреймов. В состав фрейма входят на низких уровнях особые терминалы или ячейки для заполнения характерных примеров и данных. Одни и те же терминалы могут входить в состав различных фреймов[269]269
  Минский М. Фреймы для представления знаний / Пер. с англ. М., 1979. С. 7–8.


[Закрыть]. Одни и те же традиционные географические знания могут участвовать в формировании различных географических образов. Географическое знание, таким образом, развивается в глубину, а уже созданные географические образы структурируют и как бы упрочняют его. «Различные системы фреймов представляют собой различные варианты использования одной и той же информации, локализованной в общих терминалах»[270]270
  Там же. С. 66.


[Закрыть]. Традиционные географические данные и знания способны в зависимости от конкретной ситуации порождать разные системы специализированных географических образов. Эти системы могут сосуществовать в условном пространстве географического знания в соответствии с законами неклассической логики, которая предусматривает согласование противоречащих суждений.

Формирование и развитие географических образов может упорядочить структуры пространственного мышления. Будучи цельными и «неделимыми» ячейками пространственного знания, географические образы в то же время динамичны. Пространственное мышление в этом случае становится пространственным не только по целенаправленности, но и по средствам и способам своего функционирования. Постоянное перемещение точки зрения наблюдателя при создании или реконструкции географических образов обеспечивает высокую степень соответствия результатов деятельности «вооруженного» пространственного мышления объективно изменяющимся характеристикам внешнего мира, ибо в этом случае пространство самого мышления стремится совпасть с задаваемыми ему извне параметрами. Поэтому представление пространственных знаний в различных областях культуры с помощью специфических географических образов может быть одним из наиболее перспективных направлений образно-географических или геокультурологических исследований.

2.2. Базовая модель идеального географического образа

В рамках определенной культуры могут существовать различные типы географических пространств. Здесь следует выделить две основные содержательные типологии, весьма важные в контексте создания базовой модели идеального географического образа[271]271
  Замятин Д. Н. Образы путешествий: социологическое освоение пространства // Социологические исследования. 2002. № 2. С. 12–23. См. также уже выделенные нами типологии географического пространства с методологической точки зрения (глава 1, 1.5.2.). Эти типологии взаимно дополняют друг друга, помогая в исследованиях собственно методологических и теоретических аспектов проблемы.


[Закрыть].

Первая типология географических пространств – по характеру динамики самих пространств. В рамках этой типологии выделяются два типа.

Первый тип – это пространства максималъно динамичные, экстенсивные, расширяющиеся. Для них характерны открытость, агрессивность, экспансивность, постоянно меняющиеся границы. Такие пространства – череда быстро меняющихся образов. Наиболее яркий пример здесь – это американский фронтир[272]272
  См.: Бурстин Д. Американцы: Национальный опыт. М.: Изд. группа «Прогресс» – «Литера», 1993; Петровская Е. В. Часть света. М.: Ad marginem, 1995; Замятина Н. Ю. Зона освоения (фронтир) и ее образ в американской и русской культурах // Общественные науки и современность. 1998. № 5. С. 75–89; Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. Т. 1; Американская цивилизация как исторический феномен. Восприятие США в американской, западноевропейской и русской общественной мысли. М.: Наука, 2001; Turner F. J. The Significance of the Frontier in American History // Proceedings of the State Historical Society of Wisconsin. 1894. № 41. P. 79—112 и др.


[Закрыть]. Эти пространства как бы случайны, в них можно двигаться по любым направлениям – они изотропны и готовы к любому событию. Экстенсивные пространства во многом характерны для молодых, динамических культур и цивилизаций, или для культур, вторгающихся на новые, ранее не освоенные ими территории. Другие примеры в данном случае – испанско-португальская конкиста в Латинской Америке, освоение Сибири российским государством[273]273
  См., например: Земсков В. Б. Хроники конкисты Америки и летописи взятия Сибири в типологическом сопоставлении (к постановке вопроса) // Русская литература. 1995. № 3. С. 55–64.


[Закрыть].

Ко второму типу относятся нединамичные, статичные, равновесные пространства. Это пространства хорошо освоенные, обладающие стабильными образами, содержательно колеблющимися вокруг точки образного равновесия. Интенсивность их освоения определяет их анизотропность – в таких пространствах можно двигаться только по определенным направлениям, а любое событие поддается быстрому опространствлению. Пространственность здесь становится естественной. Небольшие западноевропейские страны – Бельгия, Нидерланды, Люксембург – хорошие примеры таких пространств.

В отличие от первой, вторая типология географических пространств основана на различении внешних и внутренних факторов развития пространств. Иначе – это типология по механизму развития пространств. Этот механизм определяется позицией наблюдателя, характеризующего пространство – внешней или внутренней[274]274
  См.: Ямпольский М. Б. Наблюдатель. Очерки истории видения. М.: Ad marginem, 2000; Он же. О близком (Очерки немиметического зрения). М.: НЛО, 2001.


[Закрыть]. Здесь также выделяются два главных типа.

Первый тип – это пространство внешнее, формирующееся под воздействием внешних факторов. Наблюдатель, создающий своим взглядом и восприятием такое пространство, находится снаружи. Наиболее часто внешнее пространство формируется в ходе путешествия, когда наблюдатель постоянно изменяет свою позицию, которая, тем не менее, остается все время внешней. По этому механизму чаще выстраиваются более масштабные и глобальные образы – стран[275]275
  См.: Замятин Д. Н. Образ страны: структура и динамика // Общественные науки и современность. 2000. № 1. С. 107–115.


[Закрыть] или континентов. Наиболее интересные примеры здесь – путевые записки французского дипломата и писателя XIX в. маркиза де Кюстина о России и путевые записки современного французского философа Ж. Бодрийяра об Америке[276]276
  Бодрийар Ж. Америка. СПб.: «Владимир Даль», 2000.


[Закрыть].

В рамках второго типа наблюдателъ занимает внутреннюю позицию, он как бы вживается в пространство изнутри. Все события привязываются к определенному месту, их, как правило, не так и много. Так формируются внутренние пространства, становящиеся источниками более локальных, местных образов. Такая позиция часто характерна, скажем для поэта или художника, постоянно живущего в своей родной местности (примеры – французский художник Сезанн, прославившийся видами родного Прованса и горы Сен-Виктуар, и американский поэт Роберт Фрост, ставший певцом родной Новой Англии).