Текст книги "Снегопад в Берлине / A Snowfall in Berlin"

11
На полу монтажной

НАТАША. Меня пригласили на просмотр, в Берлине, но город я знала плохо, на немецком не говорила, заблудилась, шел снег, но в конце концов, я нашла этот очень старый дом, нижние этажи казались заброшенными, но я поднялась по темной лестнице на верхние этажи, которые занимала консерватория… (Играет рояль, потом скрипка, виолончель, валторна, человеческие голоса поют арии из опер, еще рояль, разные произведения, как в начале). И на верхнем этаже нашла длинный темный коридор, с дверями по обе стороны, с репетиционными залами, и я слышала рояли, скрипки, валторны и виолончели, и люди пели арии, все одновременно, подъем по лестнице отнял последние силы, у меня закружилась голова, и я вспомнила пианино мамы, в нашем доме, и… (Звуки топора, рубящего пианино, ужасающая кульминация, как и прежде, а потом внезапная тишина, нарушаемая только тиканьем часов).

МУЛЛИГАН. То есть вы спасли Розу, как Эмилия спасла вас?

НАТАША. Что?

МУЛЛИГАН. Вы спасли Розу точно так же, как Эмилия спасла вас.

(Тиканье часов затихает).

НАТАША. Я спасла?

МУЛЛИГАН. Вы отождествили ее с собой. Еще одна потерянная девушка.

НАТАША. Не очень-то она напоминала меня. Она боялась всего, и ей всего было мало. Еще она отчаянно хотела, чтобы ее любили, а с такими желаниями счастливой не стать никогда.

РОЗА. Ад – это неспособность любить.

ЭМИЛИЯ. Ключ к счастью – максимально долго поддерживать иллюзию, что тебя любят. Когда способность поддерживать эту иллюзию уходит, ты умираешь.

НАТАША. Я пыталась ей объяснить. Человек – бог или бродячий пес, распутник или муха, убийца или жертва. Среднего не дано.

ЭМИЛИЯ. Она говорит то, во что не верит. Этим пытается защититься от своих чувств. Но не получается.

КОУТС. Никакой любви нет. Есть только страсть, ее утоление или облом.

НАТАША. Роза была до ужаса неуверенной в себе. Женщина такой быть не должна. Она не выживет.

РОЗА. Почему официант так смотрел на меня?

НАТАША. Никто на тебя не смотрел.

РОЗА. В ресторане все смотрели на меня.

НАТАША. И что с того? Ты – красавица. Что я могу с этим поделать?

РОЗА. Ты – режиссер. Заставь их не смотреть.

НАТАША. Это Америка. Люди смотрят, куда пожелают.

РОЗА. Терпеть не могу, когда люди смотрят на меня.

МЕГАН. Они – обычные, хорошие люди, смотрящие на красотку.

РОЗА. Откуда ты знаешь, что они хорошие? Люди хорошими не бывают.

МЕГАН. Иногда бывают.

РОЗА. Только если трахают тебя или хотят трахнуть.

МЕГАН. Это отвратительно.

РОЗА. Я знаю. Правда отвратительная. Наташа научила меня этому.

МЕГАН. Если ты терпеть не можешь людские взгляды, почему ты актриса?

РОЗА. Я – не актриса.

МЕГАН. Тогда что ты делаешь в этом фильме?

РОЗА. Нет меня в этом фильме. Я – на полу монтажной.

НАТАША. В следующий раз пойдем в другое место.

РОЗА. Нет другого места. Место, где ты находишься, единственное. Все остальное – за кадром. Я хочу выйти из кадра. Хочу раствориться в темноте. Как ты. Ты – в темноте. Режиссер живет в темноте. Только актеры на свету. И мы – ненастоящие.

ЭМИЛИЯ. Но, видишь ли, дорогая, поскольку этот фильм Наташи, Наташа – в фильме, а свет и темнота – в ней. Создание и разрушение тоже. Любовь и ненависть. Совокупление и убийство. Она – альфа и омега. Она – богиня, а мы все служим ей. Она – убийца и жертва.

КОУТС. Ты совершенно безумна, знаешь ли. Ты безумнее ящика с белками.

РОЗА. Не высмеивай безумных. Однажды я побывала в дурдоме.

КОУТС. Надеюсь, кого-то навещала.

РОЗА. Нет. Не навещала. На улице я увидела женщину, которая била своего ребенка, и попыталась забрать его у нее. Прибыла полиция и отправила меня в то место. Там был мужчина, которому не давал покоя невидимый клоун. Я останусь на луне и умру с тобой, говорил он. Люди, которые находились там, всегда смотрели на меня так, словно они нормальные, а вот со мной что-то не так. Когда люди смотрят на меня, я чувствую себя голой.

НАТАША. Камера раздевает всех.

ЭМИЛИЯ. Некоторые становятся более голыми, чем другие. Это ошибка, предполагать, что именно ты безумна, когда, возможно, ты безумна, но и остальные тоже безумны, и тогда в чем, собственно, разница. Теперь я говорю на двенадцати языках, но понимаю только три. Я играю на пианино, скрипке и в криббедж, но сердце мое – как высохшая груша, мозг кровоточит, а душа из козьего сыра.

РОЗА. Иногда я чувствую, что тону.

НАТАША. Все у тебя будет хорошо. Только не забывай дышать.

РОЗА. Я тону, когда пытаюсь дышать.

НАТАША. Ты слишком много пьешь. Забудь, что ты снимаешься. Набери полную грудь воздуха, и позволь себе уйти под воду. Все интересное находится под поверхностью. Нет красоты без странности, а то, что странное, нас пугает. Но все случайности заряжены значением. Все в фильме что-то да значит, хочешь ты этого или нет. Сам процесс просмотра создает значение. Впечатления – как палимпсест, не полностью стертая восковая табличка. Мы видим более ранние надписи, словно сквозь дыры в швейцарском сыре. Фильм проводит границу, и ты заглядываешь за нее, как в зеркало, и забываешь, кто ты есть, падаешь в зеркало будто падаешь в воду, и тонешь в ней. Секрет прост: не надо бояться, что утонешь.

КОУТС. Как жена Фрица Ланга.

МУЛЛИГАН. Жена Фрица Ланга?

КОУТС. Совершенно верно. Жена Фрица Ланга.

МУЛЛИГАН. А причем здесь она?

НАТАША. Давай возьмем это у жены Фрица Ланга.

12
Жена Фрица Ланга

(Звуки шагов, эхом отражающихся от стен длинного коридора).

КОУТС. Фриц Ланг, знаменитый немецкий режиссер, с повязкой на глазу и чучелом обезьяны. Его шаги эхом отражаются от стен длинного коридора, и вот он входит в кабинет Йозефа Геббельса, нацистского министра пропаганды. Звериные шкуры на полу. Звериные головы по стенам. Аромат дорогого одеколона. За окном стрелки больших часов.

НАТАША. Иногда мне снится Берлин.

КОУТС. Геббельс приветствует его, как давнего друга, усаживает в кожаное кресло, предлагает сигару, извиняется за конфискацию его фильма «Завещание доктора Мабузе», объясняет, что возникли проблемы с концовкой. В концовке должен был появиться фюрер, победить доктора Мабузе и спасти весь мир. То, что злодей сходит с ума, недостаточно. Что это доказывает? Любой может сойти с ума.

РОЗА. Я могу.

ЭМИЛИЯ. Я могу.

КОУТС. «Здесь нет морального урока. А я верю, Фриц, – говорит Геббельс, – что искусство должно нести моральный урок. Искусство должно поднимать на щит семейные ценности, добрые, старомодные, консервативные ценности. Поэтому, если ты сможешь сделать фильм более оптимистичным, мы, скорее всего, выпустим его на экраны. И Фриц Ланг, максимально вежливо, отвечает, что он предпочитает этого не делать.

МЕГАН. Никто не покинет этот фильм живым.

КОУТС. Геббельс ему улыбается. «Я знаю, Фриц, что в сердце ты – настоящий немец, – говорит он. – Эти отвратительные слухи о еврейской бабушке не могут быть правдой. Фюреру нравится «Метрополис», а «Нибелунги» так тронули его, что он разрыдался в объятьях Гиммлера и сказал: «Наконец-то! Вот человек, который снимет нам великий нацистский фильм».

ЭМИЛИЯ. Тут Фрица прошиб пот. «Господи, он знает, что моя бабушка была еврейкой, – подумал он. – Я должен выбираться отсюда к чертовой матери. Как только он замолчит, я прямиком бегу в банк, а оттуда в Париж. Но этот рехнувшийся сукин сын будет говорить и говорить. А стрелки больших часов двигаются медленно, медленно».

РОЗА. Они всегда могут убить нас, если захотят.

КОУТС. Фрицу удается сбежать из страны, и осесть в Голливуде. Там он открывает, что если правильно вести свою партию, то совсем не обязательно доводить что-либо до конца. Просто приноси каждые полгода новый сценарий и прикидывайся, что слушаешь, как попыхивающий сигарой профан высказывает замечания, потом иди домой, вноси правку, приходи снова и выслушивай, как тот же кретин критикует изменения, которые он сам и велел внести. И тогда жалование тебе будут платить до скончания веков.

НАТАША. Фильмы живут дольше, чем память.

КОУТС. Можно жить, ни в чем себе не отказывая, если не говорить «нет» этим людям. Просто улыбаться, кивать и брать их деньги. Это единственное правило Голливуда. Всегда брать деньги. Наслаждайся игрой оркестра, пока корабль идет ко дну. Вот Фриц Ланг и проводит остаток своей жизни у бассейна, с повязкой на глазу и чучелом обезьяны, снимая мусор. Никогда не меняется только одно. И в прошлой жизни, художника и творца, и в последующей жизни, проститута, актеры ненавидели Фрица. Технический персонал ненавидел Фрица. Мешки с песком продолжали падать и только чудом не ему на голову. Что бы ты ни желал, куда бы ни шел, безумец в твоей голове всегда с тобой.

МУЛЛИГАН. В чем смысл вашего рассказа?

КОУТС. Смысл моего рассказа в том, что перед отъездом из Берлина он убил свою жену. В ванне. Фриц Ланг. Во всяком случае, был такой слух. Он меня вдохновил. Но кто будет винить Фрица Ланга? Это наша работа – убивать людей, которые любят нас. Иначе нам грозит опасность: мы можем полюбить их. А этого мы не можем себе позволить, так?

13
Коровье бешенство

РОЗА. Ты меня любишь?

КОУТС. Позволь сосчитать способы. Пальцев рук не хватит. Мне придется снять штаны.

РОЗА. Иногда я чувствую, что ты на меня злишься, по причинам, которые я не понимаю. Ты улыбаешься, но ты злишься.

КОУТС. Секрет привлечения женщин – быть обаятельным негодяем.

РОЗА. Тебе словно хочется ударить меня.

КОУТС. Но я сдерживаюсь. За хорошее воспитание должен благодарить английскую частную школу. Там молодой джентльмен учится беседовать с дамой о высоком, одновременно лапая ее под столом. И гадить исподтишка.

РОЗА. Иногда возникает ощущение, что ты хочешь меня убить.

КОУТС. Все соблазнители ненавидят женщин. Поэтому мы работаем в темноте и не задерживаемся на одном месте. (Пауза). Шучу, знаешь ли. Я – актер, как и все здесь. Способен чувствовать настоящие человеческие эмоции, просто не могу их выражать, вот и создаю характер, обаятельного прохиндея. Я ненавижу себя гораздо больше, чем ненавижу женщин, но компенсирую это апломбом. Думаешь, я не побывал у психоаналитика? Я знаю себя вдоль и поперек, но должен сказать, что мне от этого пользы никакой, в отличии от кошелька доктора. Ты не должна расстраиваться из-за меня. Я действительно совершенно безвредный. И питаю к тебя самые теплые чувства. Ты – девушка моей мечты. Единственная, кого я теперь захочу. Клянусь. Что б мне сдохнуть. И чем быстрее, тем лучше.

РОЗА. Я тебя видела.

КОУТС. В каком смысле?

РОЗА. Я видела тебя с Меган.

МЕГАН. Это неправильно, то, что мы делаем.

КОУТС. Будь это правильно, то какой в этом смысл?

МЕГАН. Но я не люблю предавать людей.

КОУТС. Мы репетировали.

РОЗА. Ты засунул руку ей под платье.

КОУТС. Мы импровизировали.

РОЗА. Ты спал с ней.

КОАТС. Если и спал, то чуть-чуть.

МЕГАН. Это была случайность.

РОЗА. Случайность. Ты хочешь сказать, он споткнулся и упал на тебя с торчащим пенисом?

МЕГАН. Ты сказала, что порвала с ним.

РОЗА. Да. Из-за Наташи.

МЕГАН. Но Наташа его не хочет.

КОУТС. Наташа хочет меня. Она просто не хочет спать со мной. По меньшей мере, она не знает, что хочет спать со мной. Или знает, что хочет спать со мной, и это ее ужасает. А это крайне расстраивает такую чувственную личность, как я. И ты отвергла меня, после восхитительного, очень качественного совокупления. Так можно ли винить меня за то, что я случайно упал на Меган с торчащим пенисом?

МЕГАН. Я пожалела его. Он – идиот. И ему одиноко.

РОЗА. Ему не одиноко. Он – хищник, никчемный кусок дерьма.

КОУТС. Мечта любой девушки. Как Папа.

МЕГАН. Тогда чего ты так переживаешь?

КОУТС. В том, что она мне дала, моей вины нет. Она могла бы сказать «нет».

РОЗА. Ты – отвратительный тип.

КОУТС. Иногда я бываю отвратительным. Зато в другие дни я на удивление добропорядочный.

РОЗА. Я думала, что небезразлична тебе.

КОУТС. Ты мне небезразлична.

РОЗА. Тогда почему ты трахнул мою лучшую подругу?

КОУТС. В моей стране это обычное дело. Как сжигание рождественского полена. Или коровье бешенство.

РОЗА. Я тебя ненавижу.

КОУТС. Если бы ты меня ненавидела, то плевать бы хотела, кто спит со мной. У тебя создавалось впечатление, что кто-то другой написал слова, слетающие с твоих губ? Что это пересекает ковер? Там. Ты видишь? Обезьяна бежит по стене. Она преследует меня. Я вижу то, чего нет. Слишком много зеленого чая. Нужно пить больше спиртного. (Наполняет стакан).

14
Зеркальный лабиринт

НАТАША. Прекрасно. Теперь Роза расстроена, Меган расстроена, и мы на месяц отстаем от графика. Ты обязательно трахать каждую одинокую женщину в радиусе десяти миль?

КОУТС. Нет. Некоторые из них замужние.

ЭМИЛИЯ. Этот мужчина готов прелюбодействовать даже с манекеном.

НАТАША. Я знаю, какие они, мужчины. Я знаю, что вы постоянно на охоте. Полагаю, ты ничего не можешь с этим поделать. Но оставь Розу в покое. Ты выискиваешь невинных. Ты очень обаятельный. Располагаешь их к себе. Используешь. Потом движешься дальше. Вероятно, тебя нужно убить.

КОУТС. Никогда в жизни не встречал невинную женщину. Или ты действительно думаешь, что сможешь держать меня при себе, не позволяя прикоснуться к тебе? Что я с радостью отрежу яйца, чтобы ты смогла повесить их на шею, как жемчужное ожерелье? Этого ты от меня хочешь?

НАТАША. Ты не можешь дать мне то, что я хочу.

КОУТС. И при этом ты не можешь держаться от меня подальше. Русский садо-мазохизм. Вы любите страдать, и вы любите заставлять других страдать. Потом собираетесь вместе и плачете об этом, отпускаете грубые шутки и говорите что-то ужасное об остальных. Ты – совершенно больная личность из очень больной нации, которая необъяснимым образом создала величайшие литературные произведения в истории человеческой зряшности, и я больше жизни хочу прелюбодействовать с тобой. Пожалей меня. Я не спал всю ночь, слушая, как ты играешь на этом чертовом пианино. Я должен что-то за это получить, так? (Обращаясь к МУЛЛИГАНУ). Эта женщина играет на пианино, как обезьяна в боксерских перчатках. Будь она уродиной, я бы спал с ней только для того, чтобы оторвать ее руки от этих чертовых клавиш.

НАТАША. Я играю на пианино, когда несчастна.

КОУТС. Этим ты точно распространяешь несчастье вокруг себя. Вот что ты делаешь. Разбрасываешь несчастье, как удобрение в отчаянной попытке избавиться от него. Не срабатывает, однако. Признаю, я не достоин твоей любви. Я – хам, грубиян, наемный писака. Я постоянно лгу и растратил свой талант, производя мусор для кретинов. Ты могла бы найти кого-нибудь получше, и чтобы писать для тебя, и чтобы спать с тобой, но, и это существенно, ты этого не делаешь. Невероятно талантливая молодая женщина, красивая, сильная, независимая, и все-таки, вместо того, чтобы дать мне пинка под зад, чего я заслуживаю, ты любишь меня. Ты пугающе умная и при этом невероятно глупая. Ты не оставляешь мне выбора, буквально заставляешь причинять тебе боль. Определила меня в злодеи, и я всего лишь играю роль, которую ты написала для меня.

НАТАША. Ты хочешь ее, потому что она моложе.

КОУТС. Возраст для меня значения не имеет.

НАТАША. Потому что она красивее.

КОУТС. Красивее тебя нет никого.

НАТАША. Тогда почему?

КОУТС. Потому что ты не спишь со мной.

НАТАША. Но если бы переспала, ты бы все равно мне изменил.

КОУТС. Разумеется, изменил. Это не кино. В реальной жизни люди получают то, что хотят, им становится скучно, они двигаются дальше.

НАТАША. Я – нет.

КОУТС. Я знаю, что ты – нет. Значит, это моя работа. Кто-то должен ее делать. Тот, кто не движется дальше первым, становится жертвой. Мы должны учиться на наших ошибках, хотя на самом деле практически никогда не учимся, а любовь – это всегда ошибка. Любовь всегда фатальна. Поэтому, как только она поселяется в душе человека, ее необходимо как можно быстрее уничтожить. Как крыс. Разве в России этому не учат?

НАТАША. Ты должен оставить Розу в покое. Это понятно?

КОУТС. Нет, я так не думаю.

ЭМИЛИЯ. Ад – это тьма.

НАТАША. Или ты оставишь ее в покое, или, поверь мне, ты пожалеешь.

КОУТС. Я тебе не верю, и меня давно уже нужно пожалеть. Но я не такой больной, как ты. Потому что ты тоже используешь людей. Для тебя кино – способ контролировать людей и место, где ты можешь спрятаться, как тщательно спланированный зеркальный лабиринт. Если честно, я делаю это как можно реже, и у меня серьезные опасения по части твоего психического состояния. Я замечаю, ты начинаешь страдать от иллюзий. Разумеется, ты снимаешь фильмы, так что твоя жизнь целиком создана из иллюзий, но ты можешь контролировать происходящее в твоих фильмах. В жизни – не очень. Я действительно думаю, что с тобой что-то не так.

НАТАША. Ты залезаешь на каждую женщину, которую видишь, а со мной что-то не так?

КОУТС. А что еще мне делать? Я пойман в этом круге ада, зарезервированном для китайской еды и безответной любви.

НАТАША. Ты никогда в жизни не любил.

КОУТС. Это ложь. Я любил свою первую жену с искренностью психически неполноценного. Однажды пришел домой днем, и застал ее в постели с мужчиной в шапке из енота. Она сказала, что все объяснит. И объяснила, что шапка из енота – часть его культурной традиции. Мои последующие контакты с женщинами подтвердили, что мир слеплен из измен, и любовь – самозаблуждение. Нужно просто брать все, что хочешь, когда есть такая возможность, потому что всем, кого ты думаешь, что любишь, нужен стакан или два вина, чтобы раздвинуть ноги под мужчиной с дохлым зверьком на голове. Почему я пришел в это дикое место?

НАТАША. На самом деле я тебя больше не люблю. Однажды думала, что люблю, короткое время, но теперь – нет. Так все это странно. Просыпаешься утром, смотришь на кого-то, и внезапно, впервые, видишь человека, какой он есть, и после стольких часов и дней бессмысленной душевной боли, осознаешь, что ничего не чувствуешь? Как я могла тебя любить? Ты – ходячий труп. Какая это чудовищная потеря времени – любить мертвеца.

КОУТС. «Я любила зомби». Один из моих любимых сценариев. О женщине, которая получает эротическое наслаждение, поедая мужчин живыми. А может, ее съели живой. Не помню.

РОЗА. Мне снится, что я заблудилась в лесу. Бреду, спотыкаясь о корни старых деревьев. Множество странных огней. Чудовищные существа вот-вот набросятся на меня. В этом месте царит зло.

НАТАША. Если еще раз прикоснешься к ней, я тебя убью.

КОУТС. Нет. Скорее, ты убьешь ее. Мы обычно находим способ убивать тех, кто любит нас. И если они настолько глупы, что любят нас, вероятно, они этого заслуживают.

15
Кто-то из снимающих кино

ЭМИЛИЯ. Ты пытаешься держать Коутса подальше от нее, и говоришь себе, что это для ее же блага, но ты приносишь ей больше вреда, чем ему. Ты причиняешь ей боль.

НАТАША. Не причиняю я ей боль. Я ее спасаю. Я даю ей жизнь.

ЭМИЛИЯ. Ты ее используешь.

НАТАША. Я ее не использую.

ЭМИЛИЯ. Ты используешь всё. И всех.

НАТАША. Думаешь. Я использую тебя?

ЭМИЛИЯ. Разумеется, используешь.

НАТАША. Я пустила тебя в мою жизнь. Я ввела тебя в этот фильм.

ЭМИЛИЯ. Не хочу я быть в этом чертовом фильме.

НАТАША. Тогда чего ты хочешь?

ЭМИЛИЯ. Не этого. Ничего такого. Я хочу, чтобы все было, как раньше.

НАТАША. Раньше?

ЭМИЛИЯ. Когда падал снег, все затихло, и ты была такой красивой. Тебе хотелось умереть. А я тебя спасла.

НАТАША. И никогда не позволишь мне это забыть.

ЭМИЛИЯ. До того, как ты ретировалась в кино и уже не вернулась. Ты не сможешь прятаться в искусстве, которое создаешь. Реальный мир здесь, вокруг тебя, и рано или поздно он придет, чтобы вернуть тебя себе. А ты ничего не знаешь о реальном мире.

НАТАША. Фильмы существуют в реальном мире. Они воздействуют на людей. Она зарабатывают деньги. Приносят нам славу. Дают власть. Будучи безвластной всю жизнь, ты учишься ценить власть.

ЭМИЛИЯ. А потом ты начинаешь использовать власть, чтобы уничтожать окружающих тебя людей.

НАТАША. Скажи мне, чем я причиняю ей боль?

ЭМИЛИЯ. Ты стремишься превратить ее в ту, кем она никогда не была.

НАТАША. Она не хочет оставаться той, какая она сейчас. Для этого фильмы и существуют. Они дают нам шанс стать кем-то еще.

ЭМИЛИЯ. Правда? И кто ты?

НАТАША. Я – та, кто снимает фильм.

ЭМИЛИЯ. За счет собственной души и счастья всех, кто вокруг. Ты так наслаждаешься ролью великого режиссера, которую играешь, но на самом деле ты садистка, прикидывающаяся актрисой. Но загляни в душу садиста, и ты найдешь мазохиста. Внутри тебя есть что-то такое, поклоняющееся боли. Твоей боли и боли других людей. Ты думаешь, что хочешь защитить их, но в итоге уничтожаешь, потому что боишься боли, которую они могут тебе причинить. Поэтому используешь их, а потом от них избавляешься.

НАТАША. Я ни от кого не избавляюсь.

ЭМИЛИЯ. Только от всех, кто любит тебя. Ты относишься к людям так, словно монтируешь фильм. Используешь то, что тебе нужно. Остальное выбрасываешь.

НАТАША. Иногда необходимо быть жестокой во имя искусства.

ЭМИЛИЯ. Да, можешь и дальше говорить это себе. Только помни, что в какой-то момент фильм закончится, и что ты тогда будешь делать?

НАТАША. Начну снимать новый.

КОУТС. Бойся смерти от воды.