Текст книги "Мой возлюбленный – мужчина на Луне"

Картина 35
Господи, Гарри, что ты наделал?

(ГАРРИ сидит в круге света за левым столом у авансцены, где сидел СТЭНФОРД, курит сигарету. На столе еда).

ГАРРИ. Позвони Энди Карнеги и скажи, что у меня проблема. Нет, скажи ему, пусть поцелует меня в зад. Позвони Розенкранцу и Гильдерстерну, моим адвокатам. Просто скажи им, что Гарри Тоу из Питтсбурга сдвинул шляпу за затылок, положил ноги на стол, посмотрелся в маленькое карманное зеркало, которое ему подарила, мать, закурил сигарету, подумал об обнаженной Эвелин. Утром мы отплывали в Европу. Он приехал на электромобиле. Я был на сцене с шестью хористками. Зрители подумали, что выстрелы – часть спектакля. Фатальная пуля вошла ему в левый глаз. «Господи, Гарри, что ты наделал?» – сказала она. «Поцелуй меня, прежде чем я спущусь вниз», – попросил я. Совсем как в Гефсимании, но с хористками. Потом мой член короновали. Господи, как я голоден. Могу съесть слона. Как же я люблю тефтели.

(ГАРРИ начинает есть, спагетти с тефтелями и сосисками, что-то напевает с полным ртом, когда появляется МИССИС ТОУ).

МИССИС ТОУ. В хорошенькую передрягу ты угодил, Гарри. Ты хотя бы представляешь себе, сколько потребуется денег, чтобы вытащить тебя из нее?

ГАРРИ. Полагаю, больше тех, что я стою.

МИССИС ТОУ. Адвокаты говорят, что мы должны ссылаться на твое безумие.

ГАРРИ. Нет. Абсолютно нет. Я – не безумен. (Яростно зашвыривает тефтелю за кулису). ГРАНАТА! СЕЙЧАС РВАНЕТ! (Вновь принимается за еду). Можешь передать мне горчицу?

МИССИС ТОУ. Святой Боже, Гарри, о чем ты думал?

ГАРРИ. Я видел, как он сидел, словно большая, раздувшаяся жаба, и там была моя бедная, маленькая, хрупкая, дрожащая Эвви. Я должен был спасти ее от него. Я отлично выспался в тюряге. Туалеты чище в «Рице», но я заказываю еду в «Дельмонико». Тебе потребовалось время, чтобы прибыть сюда, так?

МИССИС ТОУ. Я была на полпути через океан. Твоя сестра сказала мне, как только корабль пришвартовался в Англии.

ГАРРИ. И как поживает графиня Ярмута? По-прежнему раздвигает ноги перед всей палатой лордов?

МИССИС ТОУ. Гарри, убийство – это одно, но вульгарность недопустима. А теперь постарайся сосредоточиться.

ГАРРИ. Ты относишься к моей жене, как шлюхе, но выставила мою сестру на аукцион.

МИССИС ТОУ. Заткнись и слушай. Ключевое звено нашей стратегии – публичность. Мы заплатим приличные деньги, чтобы показать общественности каким чудовищем был этот человек. Для начала я заказала пьесу.

ГАРРИ. Пьесу? Да, это поможет. Дельная мысль. С тем же успехом ты могла засунуть записку в бутылку и бросить за борт «Лузитании».

МИССИС ТОУ. Гарри, нельзя недооценивать силы дешевого искусства по части влияния на мозги идиотов. Я серьезно. Голые женщины, запеченные в пирогах. Люди это проглотят. Я просто понять не могу, почему ты застрелил этого человека.

ГАРРИ. Если ты спросишь меня, мир будет лучше, если таких выстрелов прибавится. Хочешь мою сосиску?

МИССИС ТОУ. Нет, Гарри, не хочу я твою сосиску.

ГАРРИ. Каждой женщине время от времени требуется сосиска. А теперь сотри с лица это мрачное выражение, мама, и передай мне эти яблочные пончики.

Картина 36
Миссис Тоу утешает Эвелин

МИССИС ТОУ (пересекает сцену, направляясь к сидящей на диване ЭВЕЛИН). Как ты держишься, дорогая?

ЭВЕЛИН. Не знаю. Наверное, нормально. Просто не знаю, что чувствовать, на данный момент.

МИССИС ТОУ. Я знаю, для тебя это ужасно. Это кошмар для нас всех. Но все-таки есть надежда.

ЭВЕЛИН. Он трижды прострелил Стэнни голову, перед двумя сотнями свидетелей. Какая тут может быть надежда?

МИССИС ТОУ. Адвокаты считают, что лучшая линия защиты – заявление о временном безумии.

ЭВЕЛИН. Гарри безумен, это точно, но я не знаю, насколько его безумие временное.

МИССИС ТОУ. Все, кроме смерти, временное. И твои показания могут оказаться решающими.

ЭВЕЛИН. Что из сказанного мною может принести Гарри пользу? Вы хотите, чтобы я сказала присяжным, как он меня бил?

МИССИС ТОУ. Нет. Расскажи им, что с тобой делал Стэнфорд Уайт.

ЭВЕЛИН. Этого я рассказать не могу. Слишком ужасно.

МИССИС ТОУ. Именно. И когда они услышат, что вытворял этот человек с бедным, невинным ребенком, тогда стрельба будет восприниматься обоснованной, или, по меньшей мере, результатом временного помешательства, вызванного вполне объяснимой яростью за содеянное этим зверем с его прекрасной, маленькой женой.

ЭВЕЛИН. Я не хочу выносить все это на публику.

МИССИС ТОУ. Ты хочешь, чтобы они казнили моего сына, Эвелин?

ЭВЕЛИН. Я думаю.

МИССИС ТОУ. Я знаю, как это неловко, свидетельствовать о том, что этот человек с тобой проделывал. И я понимаю, учитывая обстоятельства, что Гарри Тоу ты наелась досыта. Бог свидетель, он встрял мне поперек горла, но я – его мать, так что буду с ним до конца. Ты – нет. Ты еще ребенок. У тебя впереди целая жизнь. Если ты согласишься сообщить суду, что Стэнфорд проделывал с тобой, в обмен я могу предложить тебе быстрый, безболезненный развод и очень щедрое вознаграждение.

ЭВЕЛИН. Я не знаю.

МИССИС ТОУ. Миллион долларов?

ЭВЕЛИН. Миллион долларов? Вы предлагаете мне миллион долларов за публичное унижение на публике?

МИССИС ТОУ. Просто скажи правду. И даже не имеет значения, правдой ли это будет. Главное – втоптать в грязь репутацию Уайта.

ЭВЕЛИН. И тогда я смогу уехать.

МИССИС ТОУ. Ты сможешь делать все, что захочешь.

ЭВЕЛИН. Разве это не называется подкуп свидетеля?

МИССИС ТОУ. Это не взятка. Ты не должна так об этом думать. Это то, что ты заслуживаешь.

ЭВЕЛИН. Я заслуживаю это за то время, что мне пришлось провести с Гарри. Меня тревожит, что это предательство.

МИССИС ТОУ. Предательство? Какое еще предательство? Предательство кого?

ЭВЕЛИН. Предательство Стэнни.

МИССИС ТОУ. Предательство? Эвелин, этот человек растлил тебя. Он вполне заслужил выстрела в глаз. Он предал тебя. Предал твою невинность. Украл твое детство. В том, что ты попала в эту историю, виноват Стэнфорд Уайт – не Гарри. Гарри в данном случае, праведный божий мститель. Или бедный, жалкий безумец, с какой стороны тебе захочется на это взглянуть. И итоге, это одно и то же, ты согласна? Я – его мать, ты – его жена, и этот наш долг помочь ему в час беды. А миллионы добропорядочных американских мужчин будут восторгаться Гарри после того, как ты дашь показания. Так хочешь ты получить эти деньги или нет?

ЭВЕЛИН. Полагаю, такие люди, как вы, научили меня одному: если предложить человеку достаточно денег, он сможет убедить себя в чем угодно.

МИССИС ТОУ. Так устроена Америка. Ты еще станешь одной из нас.

ЭВЕЛИН. Постепенно я пришла к выводу, что все мужчины безумны, и большинство женщин тоже.

МИССИС ТОУ. А вот цинизм тут ни к чему. Большинство людей не безумные. Просто жадные и глупые. Мой адвокат свяжется с тобой.

(Она гладит ЭВЕЛИН по голове и уходит).

Картина 37
Сенсационные признания мисс Эвелин Несбит шокируют нацию

(Трижды стучит молоток судьи, ЭВЕЛИН подходит к круглой скамье, садится в круге света и дает показания. На границы света и темноты СТЭНФОРД и ГАРРИ кружат вокруг нее, всегда один напротив другого).

ГАРРИ. Суд идет. Судья ест тушеные бобы.

СТЭНФОРД. Назовите свое имя, маленькая девочка.

ЭВЕЛИН. Меня зовут Эвелин Несбит Тоу из Питтсбурга. Когда-то давно, в саду на крыше, магическом месте, спроектированном великим Стэнфордом Уайтом…

СТЭНФОРД. Это правда, что однажды ваш муж, Гарри К. Тоу подъехал на лошади к монументу Вашингтона, разжег сигару пятидолларовой купюрой и ждал прихода Стэнфорда Уайта.

ГАРРИ. Я протестую. Это была не лошадь. Это был верблюд.

ЭВЕЛИН. Гарри, не тормози. Хорошо?

СТЭНФОРД. Это правда, что вы видели револьвер в кармане его штанов?

ЭВЕЛИН. Я думала, он радуется встрече со мной.

СТЭНФОРД. Это правда, что убитый мужчина вошел в театр в десять пятьдесят пять, сел, положил подбородок на согнутую правую руку и застыл, в глубокой задумчивости? Это правда, что в пять минут двенадцатого, когда представление заканчивалось…

ЭВЕЛИН. Я могу любить миллион девушек. Вот что они пели. Я думаю, Стэнни к этому стремился.

СТЭНФОРД. Это правда, что ваш муж, Гарри Тоу, подошел и трижды выстрелил мне в голову?

ГАРРИ. Он видел, что я подхожу к нему, но не шевельнулся.

ЭВЕЛИН. «Произошло что-то серьезное», – сказала я.

ГАРРИ. Он этого заслуживал. Я могу это доказать. Этот сукин сын совратил мою жену, четыре тысячи девственниц и Гровера Кливленда.

СТЭНФОРД. Это хорошо известный факт, что все театральные люди безумны.

ЭВЕЛИН. Он раскачивал меня на красных бархатных качелях. В комнате было много зеркал.

ГАРРИ. Я слышу, что они говорят. У этого мужчины, который постоянно бормочет, не все в порядке с головой. Прекрасная июльская ночь. Струна, луна, старина.

ЭВЕЛИН. Люди всегда смотрят на меня. Через какое-то время перестаешь их замечать. Но они не перестают замечать тебя.

ГАРРИ. Придет день, когда перестанут, сладенькая. Дай срок.

ЭВЕЛИН. За кулисами бродвейского театра Никербокер – фестиваль юных полуголых девиц. Для Стэнни это был рай. Но он приходил посмотреть именно на меня. Меня он хотел. Стэнни всегда знал, чего он хотел. Он замечал желаемое за милю. Как ястреб замечает кролика. Они называли это охотой на нимф. Только вместо ружья использовали пенис.

ГАРРИ. Я протестую, никаких пенисов. Здесь дамы, которые будут в шоке, узнав, что у мужчин есть что-то между ног.

СТЭНФОРД. Это правда, что ваш возлюбленный – мужчина на Луне?

ЭВЕЛИН. Я огляделась, и Гарри не было рядом. За соседним столом сидела женщина в белом. Большая лужа крови на полу.

СТЭНФОРД. Это правда, что поначалу все подумали, будто выстрелы – часть спектакля? Правда ли, что странные, разрисованные клоунские лица смотрели на меня, когда я лежал на полу, захлебываясь осколками собственных зубов и мозгов?

ЭВЕЛИН. Проснулась я голой, И везде были зеркала, и девушка кричала, и мне потребовалась минута, чтобы понять, что кричала я. Он обнимал меня и прижимал к себе, пока я не замолчала. «Теперь ты принадлежишь мне, – сказал он. – Теперь ты принадлежишь мне».

(ГАРРИ и СТЭНФОРД смотрят друг на друга поверх ЭВЕЛИН. Свет меркнет. Раздается телефонный звонок).

Картина 38
Сто тысяч долларов

(Звенит телефон, потом лает собака. В круге света появляется МИССИС НЕСБИТ, говорит, словно отвечает на телефонный звонок, но телефонного аппарата нет, и она не приживает к уху воображаемую трубку. Та же история с ЭВЕЛИН, которая говорит из своего круга света).

МИССИС НЕСБИТ. Алло?

ЭВЕЛИН. Алло.

МИССИС НЕСБИТ. Кто это?

ЭВЕЛИН. Эвелин.

МИССИС НЕСБИТ. Какая Эвелин?

ЭВЕЛИН. Твоя дочь Эвелин.

МИССИС НЕСБИТ. Извини, дорогая. Собака лает. Я едва тебя слышу. Минуточку. (Кричит в тени). Живчик, заткнешься ты или как? Погоняйся лучше за белками. (Вновь обращаясь к ЭВЕЛИН). Нам действительно пора кастрировать старину Живчика. На днях я застала его, пытающегося совокупиться с садовым гномом. Думаю, мир стал бы гораздо лучше, если бы всем мужчинам отхватили их причиндалы.

ЭВЕЛИН. Мама, газеты пишут, что именно ты поставляла окружному прокурору компрометирующую меня информацию.

МИССИС НЕСБИТ. Добропорядочные люди газет не читают, дорогая. Это вульгарно. И люди, которые зарабатывают статьями в газеты, как всем известно, отбросы общества.

ЭВЕЛИН. То есть ты не общалась с окружным прокурором?

МИССИС НЕСБИТ. Возможно, пару раз говорила с ним. Такой обаятельный мужчина.

ЭВЕЛИН. Мама, каждый день в суде он нападал и оскорблял меня.

МИССИС НЕСБИТ. Это его работа, дорогая. А чего ты ожидала? Что он посадит тебя на колени и расскажет сказочку на ночь? (Кричит в тени). Живчик! Держись подальше от садового жокея! (Вновь обращаясь к ЭВЕЛИН). И потом, я говорила ему только правду.

ЭВЕЛИН. Как ты могла так поступить, мама? Он тебе платит? Ты получаешь деньги, пересказывая ему все эти мерзости?

МИССИС НЕСБИТ. Знаешь, человеку нужно есть. А кроме того, я получу сто тысяч от миссис Тоу, если не буду давать показания против ее сына.

ЭВЕЛИН. То есть ты берешь взятки с обеих сторон.

МИССИС НЕСБИТ. Здесь такая плохая связь. Почему бы тебе не перезвонить на следующей неделе? А сейчас мне нужно призвать к порядку этого глупого пса. (Уходит в тени). Живчик, сейчас у тебя в голове появится вмятина размером с Небраску.

ЭВЕЛИН. Мама… Алло? Ты здесь? Есть здесь кто-нибудь.

(Падающий на ЭВЕЛИН свет меркнет).

Картина 39
Хорошая пара гантелей

(Свет падает на ГАРРИ, он раскладывает пасьянс за левым столом у авансцены, говорит сам с собой, когда ЭВЕЛИН входит в круг света и смотрит на него).

ГАРРИ. Чему равен квадратный корень от «Мэдисон-сквер-Гардена»? Квадратный корень от «Мэдисон-Сквер-Гардена» равен сумме сторон логореи гиппопотама минус количество спермы в левом яичке Стэнфорда Уайта в момент его смерти. Хауди-дуди-руди-дуди-джуди.

ЭВЕЛИН. Привет, Гарри.

ГАРРИ. О, привет, сладенькая. Как дела? Я заслуживаю поцелуя? Выгляжу достаточно хорошо, чтобы съесть меня с шоколадным соусом?

ЭВЕЛИН. Если честно, выглядишь ты не очень, Гарри.

ГАРРИ. Я и чувствую себя не очень, курочка. Страдал от мозговых штормов и эпизоотии. Мощные электрические бури бушевали между ушами, словно Бог взрывал снаряд за снарядом. Гремело, как в Вагнеровской опере. Надеюсь, это не угрызения совести, потому что их я не заказывал. Ты знаешь, этот ублюдок нанял всю банду Монаха Истмана, что забить меня до смерти в садовой беседке? Мне ничего не оставалось, как застрелить его. Я сделал это ради девушек. Всех невинных, хрупких юных американских девушек, если такие еще найдутся. И что я за это получил? Если я хочу справить большую нужду, но вынужден делать это перед мужчиной, который расчленил собственную бабушку. Вот я и спрашиваю тебя, Петунья, это справедливость? Это она?

ЭВЕЛИН. Я не знаю, что такое справедливость, Гарри.

ГАРРИ. Мать сорит деньгами, лишь бы я был счастлив. Врачи – те же политики. Подкупить их – пара пустяков. Так что меня здесь не сильно достают.

ЭВЕЛИН. Могу я что-нибудь для тебя сделать, Гарри?

ГАРРИ. Буду признателен, если приобретешь мне пару хороших гантелей. Индейские боевые дубинки тоже сойдут.

ЭВЕЛИН. Не думаю, что тебе разрешат передать индейские дубинки.

ГАРРИ. Свиньи. Натуральные свиньи. Как цивилизованные люди могут отказать джентльмену в паре гантелей? Я – Гарри К. Тоу из Питтсбурга, я – мужчина, который в Париже вставал в четыре утра, чтобы купить тебе клубнику, которую ты сервировала в банном халате с красными пятнами на нем.

ЭВЕЛИН. Пятна были не только от клубники, Гарри. Еще и от крови.

ГАРРИ. Веселые были денечки. Ты такая красивая, когда даешь свидетельские показания. Выглядишь четырнадцатилетней. И как ты водишь за нос этого тупого прокурора. Потехи больше, чем в цирке. За исключением, конечно, слонов.

ЭВЕЛИН. Я рада, что ты наслаждаешься процессом.

ГАРРИ. Разумеется, наслаждаюсь. Фарс – высшая форма американской справедливости. А тебе невесело?

ЭВЕЛИН. Невесело, Гарри. Не получаю я наслаждения от того, что меня каждый день обливают грязью, а прокурор, когда задает мне какой-нибудь ужасный, оскорбительный вопрос, зачитывает текст письма, полученного от моей матери.

ГАРРИ. Ты хотела стать большой звездой. Вот и стала.

ЭВЕЛИН. Газеты называют меня проституткой.

ГАРРИ. Звезда, проститутка, это все слова, знаешь ли. По всей стране люди, затаив дыхание, внимают твоим показаниям. Мужчины сходят с ума от любви, их половые органы наливаются кровью, молодые женщины трепещут от мысли, что смогут прикоснутся к тебе. Ты – самая знаменитая блудница Америки.

ЭВЕЛИН. Я – никто, Гарри.

ГАРРИ. Разумеется, ты – никто. Все знаменитости – никто. Нужно сдать свою душу в гардероб, если хочешь, чтобы тебя любили люди, которые тебя не знают. Приободрись, детка. Я показал тебе, как надо жить, ты согласна? Мы останавливались и в «Карлтоне», и в «Савое»…

ЭВЕЛИН. Да, Гарри, ты избивал меня в лучших отелях мира.

ГАРРИ. Я отвез тебя в волшебный замок.

ЭВЕЛИН. Где сорвал платье и попытался задушить.

ГАРРИ. Это было прекрасное место. Идеальное.

ЭВЕЛИН. Да. Никто не слышал там моих криков. Я должна идти, Гарри. Зашла, чтобы посмотреть, как ты.

ГАРРИ. Меня обследовала Комиссия безумцев. Можешь ты себе такое представить?

ЭВЕЛИН. Гарри, ты бы вполне мог ее возглавить.

ГАРРИ. Я – не безумец. Я – республиканец. Еще и морфинист, большой любитель полизать женщинам пальчики ног. Но в последнее время я страдаю от судорожных и неестественных пробуждений. У меня пляска святого Витта. Но ритм я не улавливаю. Мне недоставало тебя, детка. Клянусь Богом.

ЭВЕЛИН. Мне тоже недоставало тебя, Гарри. Хотя это должно восприниматься, как болезнь.

ГАРРИ. Это любовь. Любовь – всегда болезнь. Эвви, ты не должна покидать меня только потому, что я немного странный Ты – все, что у меня есть. Не покидай меня. Пообещай, что никогда не покинешь меня.

ЭВЕЛИН. Я никогда никого не покидаю, Гарри.

(Падающий на них свет гаснет).

Картина 40
Невменяемость

(Автомобильные гудки. Свет падает на МИССИС ТОУ, в руках пакеты с покупками. ЭВЕЛИН перехватывает ее на улице).

ЭВЕЛИН. Миссис Тоу… Подождите. Это я, Эвелин.

МИССИС ТОУ. О, привет, Эвелин. Как ты, дорогая?

ЭВЕЛИН. Несколько недель пытаюсь связаться с вами. Хотела поговорить о разводе.

МИССИС ТОУ. О разводе?

ЭВЕЛИН. Вы сказали, что я получу развод, если дам показания… И миллион долларов компенсации.

МИССИС ТОУ. Я думаю, ты неправильно меня поняла, дорогая.

ЭВЕЛИН. Нет, я поняла вас правильно.

МИССИС ТОУ. В любом случае, как бы ты ни поняла, развестись с Гарри ты не можешь, потому что он по суду признан невменяемым. Развестись с таким невозможно. Закон это запрещает.

ЭВЕЛИН. Но именно мои свидетельские показания позволили признать его невменяемым.

МИССИС ТОУ. И мы тебя крайне признательны. А теперь прошу меня извинить. Я опаздываю на вечеринку в Вандербильдам.

ЭВЕЛИН. А как же компенсация в миллион долларов?

МИССИС ТОУ. Ты не можешь получить компенсацию, не разведясь с Гарри, и ты не можешь развестись, пока Гарри по суду признан невменяемым.

ЭВЕЛИН. Тогда что же мне делать?

МИССИС ТОУ. Что-то я не понимаю тебя дорогая.

ЭВЕЛИН. У меня нет денег.

МИССИС ТОУ. Извини, я никогда не ношу при себе наличные.

ЭВЕЛИН. Но как мне оплачивать аренду квартиры?

МИССИС ТОУ. Что ж, раз ситуация такая критическая, мы сможем выплачивать тебе небольшое пособие, но в ответ попросим о маленькой услуге.

ЭВЕЛИН. Какой услуге?

МИССИС ТОУ. Должны состояться слушания, которые позволят установить, что Гарри излечился от безумия, и мы будем признательны тебе, если ты дашь показания, что он теперь значительно лучше.

ЭВЕЛИН. Сначала вы хотели, чтобы я показывала, что он безумен, а теперь хотите, чтобы я сказала, что он не безумен?

МИССИС ТОУ. Теперь, когда с него снято обвинение в убийстве, нам нужно, чтобы его признали вменяемым и он смог покинуть то ужасное место.

ЭВЕЛИН. Если я это сделаю, мне заплатят компенсацию?

МИССИС ТОУ. Мы вернемся к этому после того, как Гари выйдет на свободу. Если у тебя есть еще вопросы, позвони моему адвокату. И постарайся побольше отдыхать. Ты такая бледная. Мы должны быть в хорошей форме на этих слушаниях о невменяемости.

(Уходит. ЭВЕЛИН какое-то время стоит столбом).

ЭВЕЛИН. Мне нужно отдохнуть. Я такая бледная. (Идет к кровати). Что заставляет этих людей думать, что они могут так себя вести? Должно быть, деньги, которые заставляют их терять честь человеческого. Я такая уставшая. Но я не могу спать, если не приму лекарство, а потом мне снятся кошмары. Мне нужно отдохнуть.

(Ложится на кровать, свет меркнет).

Картина 41
Безумец на свободе

(Ночь. Стрекот цикад. ЭВЕЛИН на кровати. Темная фигура залезает в окно, крадется к изголовью кровати).

ЭВЕЛИН. Кто здесь? Есть здесь кто-нибудь? Кто-то залез в мое окно? Предупреждаю, у меня револьвер.

ГАРРИ. Это хорошо, детка. Все должны иметь при себе оружие. Для нашей страны это закон.

ЭВЕЛИН. Гарри? Это ты?

ГАРРИ. Как поживаешь, сладенькая? (Забирается к ней в постель). Подвинься, пусти папочку.

ЭВЕЛИН. Гарри, что ты здесь делаешь? Ты же должен сидеть в дурдоме?

ГАРРИ. Я сбежал, детка.

ЭВЕЛИН. Ты сбежал? Ты чокнутый?

ГАРРИ. Конечно, я чокнутый. Поэтому и сижу в психушке. Да только теперь я не в психушке. Значит, не чокнутый. Когда они поймают меня и вернут в психушку, я вновь стану чокнутым.

ЭВЕЛИН. Гарри, не должен ты быть здесь.

ГАРРИ. И все-таки я здесь. Это ли не удивительно?

ЭВЕЛИН. Но мы пытаемся доказать, что ты в здравом уме, чтобы тебя выпустили из психушки.

ГАРРИ. Я уже вышел оттуда. Сбежал. Постарайся обращать внимание на мои слова. Я богат и безумен. Я самый свободный человек во вселенной. Как твои дела, детка? Как я понимаю, ты крепко налегала на морфий. Крутая хрень, правда? Роскошный кайф. Сыр у тебя есть?

ЭВЕЛИН. Гарри, ты должен уйти отсюда. В моей спальне не должны поймать сбежавшего безумца.

ГАРРИ. Почему нет? Все остальные здесь уже побывали. Или у тебя какие-то предубеждения по части психопатов. Как тебе не стыдно?

ЭВЕЛИН. Что вы все пытаетесь сделать со мной? Твоя мать дает мне сущие гроши, на которые я едва могу прожить, чтобы я продолжала ходить на слушания и говорить, что ты стал лучше, а ты тем временем сбегаешь и через окно забираешься в мою спальню. Да что с вами такое? За кого вы, черт побери, себя принимаете? Вы думаете, что владеете всем и всеми? Вам принадлежат газеты, и учебники истории, и законы, и продажные губернаторы, и продажные президенты, и продажные адвокаты, которые унижают, пинают и покупают правду, покупают души людей. Вы забрали все, что у меня есть, но моя душа вам не достанется. Она моя. Моя душа принадлежит мне.

ГАРРИ. Твоя душа не твоя, сладенькая. И никогда не была. Все принадлежит нам. Мы владели твоей душой до того, как ты родилась Ты просто получила ее в аренду, детка. Да благословит Господь свободное предпринимательство. Все. Должен бежать. Эти чертовы репортеры уже карабкаются по решетке для вьюнов. Они меня обожают. Газеты со мной раскупаются, как горячие пирожки. Не вешай носа. Хуже всего аккурат перед тем, как тебе отрубают голову.

(Забирается под кровать. Затемнение).