Текст книги "Разрушители"

– Хорошо, Эрик. Свяжись со мной, когда сможешь.

– Да, сэр.

После обеда, извлеченного из консервной банки – бифштекс "Динти Мур", если вас это интересует – я открыл большой атлас здешних мест, дабы выяснить, что ожидает меня впереди. До сих пор дальше Бьюпорта я не заглядывал. Направившись прямиком из Норфолка в Бьюпорт, мы срезали угол: тщательно размеченные форватеры Межберегового канала позволили пересечь почти пятьдесят миль мыса Гаттерас и Внешних Отмелей.

Однако теперь мы вновь вернулись на побережье Атлантического океана – собственно говоря, впервые после Кейн Мей в Нью-Джерси, поскольку до сих пор бороздили внутренние воды заливов Делавэр и Чесапик. Судя по карте дальше канал следовал вдоль побережья, будучи защищенным от открытого моря цепочкой островов, кое-где разорванной заливами, которые, согласно путеводителю, представляли собой мало приятного из-за проходящих через них сильных течений. Упомянутые течения, предупреждала книга, при отсутствии должной осторожности, могут запросто забросить вас на мель, тем более, что штормы то и дело меняют рельеф дна, засыпая старый форватер и прокладывая новый совершенно непредсказуемым образом.

– Эй, на "Лорелее-3"!

Занавеси рубки я закрыл, для уединения, а двери открыл – для вентиляции. Поскольку ветер не колыхал занавеси, эти две цели не противоречили друг другу. Голос донесся со стороны, противоположной городу. Прозвучал он совсем негромко, но я его узнал. И нащупал рукоять револьвера.

– Зигги, что случилось? – прошептал я.

– Ох, черт бы побрал эту руку... Мэтт, помоги мне, пожалуйста, управиться с лодкой.

Я подумал было выключить свет в рубке, однако это могло предупредить о происходящем наблюдателей на берегу, если таковые имелись. Поэтому я просто шагнул в дверь и остановился на боковой палубе. Девушка стояла внизу, в крошечной белой пластиковой лодке, которая так и норовила выскользнуть из-под ног и отправить ее в воду. Действуя одной здоровой рукой, Зигги с трудом удерживала суденышко на месте, одновременно пытаясь закрепить булинь за пиллерс леера.

Я принял у нее трос и завязал его морским узлом. Во всяком случае так, как я его себе представляю. Потом открыл проход в ограждении, снял с рубки трап и перебросил его вниз. Девушка довольно неуклюже вскарабкалась на борт.

– Откуда лодка? – спросил я.

– Украла. Я не хотела, чтобы они видели меня плывущей к тебе.

– Тогда пошли внутрь.

Войдя в рубку, я повернулся к ней лицом. Зигги откинула капюшон застегнутой куртки – в порту их носят в любую погоду – однако бинты и пластырь делали ее несколько безликой. Я в очередной раз обратил внимание на голубые скандинавские глаза – с фамилией Кронквист оно и не удивительно – слегка вздернутый нос и мягкую линию рта. Помады на губах не было. Внешне девушка выглядела достаточно обнадеживающе, но оставалось только гадать, какие отметки оставил под одеждой острый нож покойника.

– Прежде всего один вопрос, – сказал я. – Тебе не хотелось, чтобы они увидели тебя плывущей сюда. Стало быть, я нахожусь под наблюдением?

Зигги кивнула.

– Да, на берегу притаилось несколько "теней". Я едва не попалась им на глаза.

– Что ж, приятно слышать. А то многие думают, что раз уж в меня перестали стрелять, значит я вообще никого не интересую.

Взгляд Зигги упал на атлас, разложенный на столе.

– Тебе придется помучиться с этими проклятыми заливами, Мэтт. Мне доводилось там бывать, вот я и решила попытаться убедить тебя взять меня на борт лоцманом. Тем более, что миссис Белл тебя покинула. – Зигги огляделась по сторонам. – Ведь она и в самом деле ушла? Я наблюдаю за яхтой с тех пор, как ты пришвартовался; она не помогала тебе причалить и вообще не появлялась на палубе.

– Ее отозвали в Вашингтон, и она обогнала меня на "Гольфстримере".

– Это тот самый здоровенный катер, который мы встретили в Аннаполисе? С твоей подружкой и рыжим Барнстоу на борту? Я не видела, чтобы они входили в гавань. Правда, я не обращала на катера особого внимания: для меня все эти плавучие дворцы на одно лицо, не то, что яхты. К тому же, помимо городского причала, они могли остановиться и в других местах, например, в Морхед-Сити. Оттуда она без труда доберется на такси в аэропорт.

Я немого помедлил, глядя на нее, и спросил:

– Тебе доводилось в последнее время плавать по каналу, Зигги?

– Два года назад. Мы вышли на сорокафутовой яхте из Палм-Бич и закончили путь в Ньюпорте, на Род-Айленде.

Я бросил взгляд на карту и сказал:

– Что ж, похоже, лоцман мне и правда понадобится. Надо же иметь под рукой козла отпущения, когда я посажу яхту на мель. Ты мне вполне подходишь.

Глава 23

Зигги сухо произнесла:

– Я бы не советовала пытаться проплыть там, где бродят птицы, Мэтт. Знаешь, ноги у них не такие уж и длинные.

Я пропустил указатель форватера, и мы не успели вовремя повернуть. А мгновение спустя ярдах в тридцати перед нами показались стоящие в воде длинноногие белые птицы – верный признак того, что мы сбились с пути. Яхта успела несколько раз зацепиться о дно, прежде чем мне удалось свернуть и вновь отыскать глубоководный форватер. Точнее, относительно глубоководный. Прибор показывал глубину четыре метра, то есть около двенадцати футов, но для этих мест они были равнозначны океанским безднам.

– Смилуйся, не всем же быть гениальными навигаторами, – сказал я.

Прошлой ночью мы попросту пустили взятую на прокат лодку дрейфовать по течению в надежде, что ее прибьет к судну какого-нибудь добропорядочного гражданина, который привяжет ее и вернет законному владельцу. Утром встали рано, вышли из огромной бухты Бьюпорта и по судоходному форватеру вернулись к Межбереговому каналу, по которому проследовали на юг мимо Морхед-Сити и далее, по углубленному форватеру через длинную мелководную заводь. Примерно в миле по левому борту виднелся низкий остров, защищающий нас от открытого моря.

Всю поверхность острова покрывали летние коттеджи, кажущиеся чрезвычайно уязвимыми на этом пустынном песчаном клочке земли, рядом с бескрайним и зачастую безжалостным Атлантическим океаном. Что ж, калифорнийцы привыкли строить свои жилища, полагаясь на волю Провидения, ничего удивительного, что и здесь они простоят до первого мало-мальски сильного урагана. И не человеку моей профессии критиковать людей, которым хочется внести в свою жизнь немного риска.

Мы вновь вернулись к прибрежным топям. Карта продолжала свидетельствовать о наличии суши между нами и океаном: очередные барьерные островки, иногда с такими же пляжными поселениями, но чаще с охотничьими или рыбачьими домиками. Миновали несколько заливов: каждый раз управление, как и было обещано, затрудняли непредсказуемые течения и запутанные форватеры, но Зигги, казалось, чутьем угадывала нужное направление.

Чего нельзя было сказать обо мне: ближе к полудню форватер в очередной раз устроил нам не обозначенный на карте сюрприз, и я посадил яхту на мель. Рекомендации Лори не сработали. Пришлось передать управление Зигги, что, собственно говоря, следовало сделать намного раньше, и она с помощью замысловатых маневров рулем и винтом в конце концов высвободила нас.

– Здорово у тебя это получается, – заметил я, когда мы оказались на глубине. – Наверное, тебе просто нельзя допустить, чтобы я остался сидеть на мели: ведь ты должна доставить меня в какое-то оговоренное место.

Мои слова заставили ее на мгновение замереть.

– Я... я не понимаю, Мэтт.

– Брось, Зигги.

Последовала продолжительная пауза. Когда же моя спутница заговорила вновь, голос ее звучал сдавленно:

– Я... я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Так что же случилось? Они в очередной раз поймали и обработали тебя?

Еще одна пауза.

– Как ты догадался? – наконец прошептала она.

– Куколка, ведь я же профессионал. Я ничего не принимаю на веру. Я подозреваю всех и вся, даже несчастную перебинтованную девушку, у которой, казалось бы, больше, чем у кого бы то ни было причин ненавидеть ребят, которые ее изувечили. Зачем был разыгран спектакль с этой украденной лодкой? Они, видимо, сочли, что столь изощренные меры предосторожности с твоей стороны не позволят мне заподозрить, что ты работаешь на них?

Зигги облизала губы.

– Мэтт, я... Я продолжил:

– Свой пистолет ты потеряла в Скеферс Кэнел Хаузе. Прежде чем отослать тебя и занять твое место в Аннаполисе, миссис Белл отобрала у тебя револьвер, который я одолжил в качестве замены. Я достаточно искушен, чтобы испытывать сомнения в отношении молодых особ, у которых, несмотря на отсутствие оружия, куртка тем не менее застегнута на все пуговицы. А вечер-то был теплый. Что же ты могла скрывать?! И еще я не доверяю девушкам, которые совсем недавно порхали по яхте, не обращая внимания на больную ступню, а теперь забираются на яхту так, как будто у них отнялась вся нога. Напрашивается мысль, что двигаться им мешает некий длинный предмет, упрятанный в штанину. – Я повернул штурвал, следуя изгибу форватера. И, не глядя на нее, добавил: – Поднявшись на борт, ты спрятала его под подушку сидения. Пожалуйста, достань его и положи на навигационный столик.

В голосе ее внезапно прозвучало ожесточение.

– Стало быть, ты играл со мной с тех самых пор, как я поднялась на борт, все время сознавая, что я?.. Ох, это нечестно, Мэтт.

– Кто бы говорил о честности. К тому же, зачем мне ссориться с хорошим лоцманом? Достань оружие, пожалуйста!

Девушка отвернулась, и я услышал, как она возится с подушкой. Мгновение спустя на стол передо мной лег знакомый старый "кольт-вудсмен" с подавителем звука, который нам более не позволяют именовать глушителем. Оружие, которое я не так давно видел в руке Рональда Казелиуса, не оставляло никаких сомнений в ее виновности. Честно заполучить его назад она не могла.

Короткая вспышка гнева исчерпала себя.

– Я... прости меня, Мэтт, – прошептала она.

– Так что же произошло?

Она облизала губы.

– В конце концов оказалось, что миссис Белл была права, и я действительно ни на что не пригодна! Я сломалась при одной мысли, что меня вновь подвергнут всем этим издевательствам. Я бы все равно не стерпела эту боль и унижение во второй раз! Мне с избытком хватает и того, во что они меня превратили. Наверное, после пыток я уже никогда не смогу стать такой, как прежде.

– Как им удалось тебя схватить? – спросил я.

– Они меня не схватили. Не настолько уж я глупа. Я бы не позволила им схватить меня. Во всем виноват этот рыжий мерзавец.

– Какой еще рыжий мерзавец? – я нахмурился. – Ты имеешь в виду Барнстоу? Он помог им заманить тебя в ловушку?

Девушка кивнула.

– Вот именно. Билл Барнстоу. Он подошел ко мне на улице в Бьюпорте, когда я следила за головорезами арабов, которые наблюдали за тобой. Сказал, что хочет что-то мне показать, чтобы я рассказала об этом тебе, ему якобы не хотелось связываться с тобой непосредственно. Проклятие, он сунул мне под нос свое удостоверение, да я, конечно, и без того знала его: все в нашей организации знают Кудрявого Билли, особенно девушки. У меня не было ни малейших оснований подозревать... Короче говоря, я пошла с ним. Он отвел меня на "Гольфстример". Катер стоял на якоре в верхней части бухты Бьюпорта, где его нельзя было заметить с городского причала, у которого остановилась твоя яхта. Он отвез меня на катер на красной надувной лодке с мотором, которая лежала у них на передней палубе. Открыл передо мной дверь рулевой рубки, и я увидела твою подружку и миссис Белл. Обе лежали связанные на полу. Я рванулась прочь, но он стоял у меня за спиной. Этот тип только расхохотался и продемонстрировал мне какой-то захват – он силен как бык. Скрутил мне шею, и я отключилась. Когда же очнулась, то тоже была связана и лежала на одном из сидений в рубке "Гольфстримера", а рядом стояла дамочка из "Тысячи и одной ночи" – миссис Фанчер. Тебе не кажется, что из нее получилась бы первоклассная Шехерезада? Рядом с ней я увидела молодого человека, среднего роста, но весьма крепкого телосложения. Знаешь, из числа тех типов с нацистскими физиономиями, которые обожают играть мышцами. Миссис Ф. именовала его "Ролли, дорогой".

– Роланд Казелиус, – сказал я. – Тот самый парень, который подкрался к тебе сзади, ударил по голове и забрал оружие после того, как ты застрелила Роджера Хассима... Стало быть, наша Дороти подыскала замену безвременно ушедшему возлюбленному.

– Можешь не сомневаться. Она накрепко подцепила его и судя по ее взглядам, парень ее вполне удовлетворяет. Дамочка хоть и в возрасте, но дело свое знает.

Я нахмурился.

– А что с Барнстоу? По-твоему, они недавно завербовали его? Или он из числа законсервированных агентов, внедренных русскими много лет назад, и после распада империи зла доставшихся в наследство Казелиусу?

– У меня создалось впечатление, что Казелиус чем-то удерживает его, возможно, и этим, но не последнюю роль сыграли также нефтяные денежки арабов, не говоря уже о девчонке.

– Какой девчонке? Лори Фанчер?

Зигги рассмеялась.

– А какой же еще? Не станет же он увиваться за престарелой миссис Белл? Похоже, мисс Фанчер не ответила на его воздыхания, вот он и включил ее в вознаграждение, которое, кстати говоря, составляет энное количество кусков на счету в некоем банке на одном из островов, которые все еще хранят тайну финансовых операций... Мне тоже была обещана премия в случае удачного завершения операции. Достаточно, чтобы заплатить высококлассным специалистам, которые вернут мне человеческий облик... Боже мой! Как же я ненавижу свою мерзкую душонку, которая согласна на все, лишь бы ей позволили и дальше влачить это жалкое существование!

Похоже, после второй встречи со своими мучителями, девушка окончательно вошла в неуправляемый штопор. Мгновение спустя она сдавленно всхлипнула, и, оставив штурвал, бросилась вниз по трапу, натыкаясь на полку с ножами в проходе. По пути она громко разрыдалась. Полагаю, бедняжка нуждалась в сочувствии и утешении, но я был слишком занят управлением яхтой, чтобы уделять внимание еще и ей.

Снизу не доносилось ни звука, и тут мне припомнилось, что на полку с ножами Зигги налетела как-то уж слишком неестественно. Нагнувшись, я заглянул на камбуз. В ряду ножей зияла пустота. Отсутствовал тот самый, большой нож, который первая, фальшивая Зигги Кронквист в свое время пыталась всадить в вашего покорного слугу и которым в конце концов свела счеты с жизнью. Меня уже тогда подмывало избавиться от него, однако я твердо заставил себя не поддаваться эмоциям, поскольку глупо расставаться с отличным острым ножом только потому, что им было пролито немного крови, для чего он, собственно, и предназначен. В конце концов, кровь можно и смыть.

Теперь же я раздраженно произнес:

– О, Господи!

И огляделся по сторонам. В этом месте канал был достаточно широким. Ни впереди, ни за кормой движения не наблюдалось. Я перевел двигатель в нейтральное положение, установил автопилот так, чтобы яхта не покидала средину форватера до полной остановки. После чего ветер или течение могли отогнать ее в сторону, но удар будет не слишком сильным. Быстро спустился по ступеням и направился на нос.

Проклятая девчонка обнаружилась в носовом туалете. Это было крошечное помещение, едва вмещающее раковину и унитаз. Зигги сидела на краю последнего и держала левую руку над правой. Большой мясницкий нож она сжимала в правой руке. Чтобы открыть вену, ей пришлось смотать закрывавшую запястье ленту, поддерживающую шину на пальцах.

Раковина была уже забрызгана кровью, но, несмотря на то, что девушка дважды провела ножом по запястью, оба пореза были короткими и повредили только кожу. Помнится, на профессиональном языке они именуются отметками неуверенности. Как правило, самоубийца совершает несколько попыток, прежде чем ему или ей удастся сделать решающий глубокий надрез, который действительно вскрывает вену или глотку и выпускает жизнь из тела. Отвернувшись, Зигги не подняла взгляда далее тогда, когда я отнял у нее нож.

– Пойдем, Зигги, – сказал я.

– Бесполезно! – пробормотала она. – Немощной дряни не хватает духу даже на то, чтобы покончить с собой! Зигги Половая Тряпка, агент-ничтожество, полный ноль!

– Пойдем наверх, пока яхта не налетела на заросли, – проговорил я.

Мгновение спустя она глубоко вздохнула.

– Ладно. Я перевяжусь чем-нибудь, чтобы не перепачкать кровью всю яхту и поднимусь к тебе.

– Отлично.

Я положил нож на место – вряд ли она решится воспользоваться им во второй раз – и, поднявшись в рубку, обнаружил, что яхта вышла далеко за пределы форватера и от мели ее отделяют какие-то несколько дюймов. Включил передачу и осторожно направил "Лорелею-3" в сторону ближайшей отметки форватера; мы зачерпнули немного ила, но прорвались. Я мысленно пообещал себе, что в следующий раз соглашусь плыть только по океану, где от дна тебя отделяют несколько миль и беспокойство вызывают лишь такие пустяки, как шторм и киты; прощупывание отмелей не по нутру робкой сухопутной крысе вроде меня.

– Что скажете насчет бокала водки-мартини, капитан?

Голос принадлежал моему перебинтованному навигатору, появившемуся из главной каюты с чистой белой повязкой на запястье и с запотевшим от льда стаканом в другой руке. Я взглянул на часы и решил, что и в самом деле пора совершить предобеденное возлияние.

– Спасибо.

– Где мы? – спросила Зигги, подходя и останавливаясь рядом со мной.

Я показал ей наше положение на карте. Мгновение спустя она рассмеялась.

– Мэтт, знаешь, чего хотели от меня эти люди? Чтобы я покончила с тобой и захватила яхту. – Она хихикнула. Похоже, ей удалось покончить с терзавшими ее угрызениями совести и обрести душевное равновесие. – Ты в состоянии представить себе такое? Я сказала, что они ненормальные и наверное не заглядывали в твое досье. Шансов управиться с профессионалом вроде тебя у меня не больше, чем развести руки в стороны и полететь. Ты просто заберешь у меня мой игрушечный пистолетик и отшлепаешь, как нашкодившего ребенка. Или... убьешь.

– Что ты должна была сделать после того, как захватишь яхту? – спросил я.

– Мне следовало заставить тебя свернуть в один из боковых каналов. Чуть дальше, в устье реки Уэст. Река выводит к одной из якорных стоянок, рекомендованных путеводителем. Там они намеревались подняться на яхту и взять дело в свои руки. Разумеется, в случае твоего сопротивления предписывалось тебя пристрелить и отвести туда яхту самостоятельно, но мне показалось, что такой вариант не слишком по душе мистеру Казелиусу.

Я допил мартини и отставил стакан на навигационный столик.

– Ничего удивительного. У нас с ним кое-какие личные счеты, вот он и не желает отказываться от удовольствия расправиться со мной собственноручно.

Сценарий, разумеется, выглядел совершенно глупо, даже Зигги не воспринимала его всерьез. Даже если бы она не сказала об этом сама, Дороти Фанчер и Казелиус, возвращая ей оружие, должны были понимать, что надежды на успех у нее нет практически никакой. Они знали, на что способен я, а я в свою очередь не питал ни малейших иллюзий в отношении их. Роланд Казелиус относился к числу людей, которые обычно держат в резерве запасной вариант. Засада в кустах сопровождалась укрытой на яхте бомбой. Так что же он заготовил на случай, если Зигги со своим пистолетиком, как и следовало предполагать, потерпит фиаско?..

Не отрывая рук от штурвала, я бросил взгляд на проплывающий справа по борту указатель форватера и на мгновение он показался мне на удивление расплывчатым. Заметил, что Зигги странно смотрит на меня и внезапно со всей отчетливостью понял, что именно приготовил юный мистер Казелиус про запас, чтобы, образно говоря, удержаться на плаву. На мгновение я ощутил сожаление. Девушке пришлось несладко, а человек она по сути была неплохой. Особенно, когда не причитала над собой. Однако она знала правила нашей игры и понимала, что они не оставляют мне выбора. Возможно, она намеренно заставляла меня сделать то, на что не смогла решиться сама.

Я взял с навигационного столика "вудсмен" с глушителем и четыре раза выстрелил в сгущающийся туман.

Глава 24

Придя в себя, я первым делом изучил окружение настолько, насколько это возможно не открывая глаз. Рядом со мной, похоже, лежало тело, что меня не слишком удивило. Оно лежало здесь, когда я уснул и вполне естественно осталось на своем месте, когда проснулся. Тут лежащее рядом тело пошевелилось и ткнуло меня острым локтем.

– Кровать достаточно широкая, оставь место и другим!

Тихий голос принадлежал женщине, но, разумеется, не Зигги Кронквист. Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим рядом с миссис Терезой Белл на двойной койке кормовой каюты "Лорелеи-3". Дверь, ведущая в рубку, была закрыта, чего я почти никогда не делал, поскольку каюта начинала казаться совсем маленькой и возникало напоминающее клаустрофобию острое чувство того, что дверь – единственный выход отсюда.

На носу каждое из помещений имело еще и верхний люк, через который в случае необходимости можно было выбраться на палубу. На корме такой люк сделать не удосужились, а иллюминаторы годились исключительно для вентиляции. Пролезть через них могла разве что обезьяна. Не стану утверждать, что проводил долгие бессонные ночи, раздумывая о сих материях, однако огнетушитель рядом со своей койкой все же установил на случай, если придется пробиваться отсюда сквозь пожар, вспыхнувший в машинном отделении и преграждающий путь.

Двигатель не работал. Яхта, казалось, замерла неподвижно, либо на мели, либо на якоре в спокойной воде. Солнце, пробивающееся сквозь занавешенные иллюминаторы, опустилось довольно низко. Свой заправленный мартини я проглотил около полудня, и, стало быть, лежал без сознания несколько часов. Угол падения солнечных лучей слегка изменился. Отлично. Значит, мы едва заметно покачиваемся на якоре.

Щиколотки мои оказались связанными тонкой дакроновой веревкой, которой я с избытком запасся, когда менял износившуюся оснастку яхты; запястья были связаны за спиной, предположительно, той же веревкой. Я повернул голову и увидел, что лежащая рядом женщина упакована точно так же. Дернувшись, я слегка отодвинулся от нее.

– Спасибо, – выдохнула она. – Я пытаюсь оттолкнуть тебя с тех самых пор, как они швырнули тебя буквально мне на голову, но ты упрямо откатываешься назад, как младенец, тянущийся к материнской груди.

Это не требовало особых комментариев.

– Что происходит? – спросил я.

– Мы стали на якорь неподалеку от канала. Точнее говоря, якорь бросил "Гольфстример", а нас причалили к нему. С другой стороны к "Гольфстримеру" подошел еще один катер, футов тридцать пять в длину, стандартная посудина из пластика. Я мельком взглянула на него, когда меня перетаскивали с "Гольфстримера" сюда.

– Ты заметила кого-нибудь на борту этого катера?

Тереза коротко рассмеялась.

– На палубе было полно людей, как на борту берберийского пиратского судна. Кстати говоря, судя по их виду, большинство из них ведут род именно из тех мест.

– Дружки Дороти Фанчер.

– Двое из них перенесли меня сюда, на яхту, и буквально швырнули со ступеней рубки. Я приземлилась на тебя и Кронквист. Подумала было, что вы оба мертвы, но после того, как меня вновь подняли и бросили в эту каюту, кто-то сказал, что ты просто потерял сознание из-за таблеток, которые подсыпала тебе девчонка, но ты успел пристрелить ее прежде, чем отключился.

Я пропустил через себя услышанное и решил, что переживу. В конце концов, мне не привыкать. Помогло – хотя я вряд ли нуждался в помощи – и то, что перед смертью в глазах девушки не было ненависти; я сделал за нее то, что она не решилась сделать сама.

– Похоже, ты меня осуждаешь, – заметил я. И скорее почувствовал, чем увидел, как она покачала головой.

– Не за убийство, совсем наоборот. Меня всегда интересовало: действительно ли банда убийц твоего шефа – прошу прощения, кажется, вы предпочитаете именовать себя контрубийцами – столь непобедима, как все об этом говорят. И я с удовлетворением убедилась, что ты успел заплатить по счетам и не изменил своим безжалостным правилам.

– В таком случае, чем вызвано твое недовольство?

– Тем, что к твоей безжалостности не помешало бы немного ума. Купиться на такой трюк... Тсс, они идут сюда.

Я почувствовал, как яхта слегка покачнулась – кто-то, и не один, шагнул на борт. Дверь каюты отворилась и на пороге появилась миссис Дороти Фанчер. Длинные черные волосы были собраны вокруг головы наподобие тюрбана, одежду, в которой она принимала морские ванны, сменила новая. Сегодня на ней были большие коричневые брюки, узкие в талии и широкие во всех остальных местах, пошитые из тонкого хлопчатобумажного материала, который существует исключительно в мятом состоянии. Коричневая блузка из той же своеобразной ткани свободно опускалась на брюки и дополнялась широкими развевающимися рукавами. Удивительно, каким образом в столь мешковатой одежде можно продемонстрировать свои формы. Тем не менее, ей это удалось. Следом за ней в каюту вошел Роланд Казелиус.

Однажды мне уже довелось лицезреть его живьем, но то было ночью и издалека, теперь же впервые представилась возможность разглядеть его вблизи при хорошем освещении. Как сказала Зигги, парень, хоть и не относился к числу утопающих в мускулах поклонников бодибилдинга, фигуре своей явно уделял изрядное внимание. У него было покрытое ровным слоем загара лицо, ясные голубые глаза и коротко подстриженные светлые волосы. Двигался он собранно и стремительно. Ладно, решил я про себя, несмотря на преимущество в весе и длине конечностей, ввязываться с ним в рукопашную не стоит. Придется удовлетвориться пистолетом или ножом. Пусть бойскауты играют в честные игры.

Одет он был в голубую вязаную спортивную рубашку и жесткие новые джинсы, сидящие на нем довольно нелепо. Мне припомнилось, что вырос он в Германии. А европейцы, как ни странно, так и не освоились до конца с изобретенной мистером Леви Страуссом одеждой. Джинсы – предмет их заветных вожделений, ради которого они готовы красть и убивать, однако обзаведясь драгоценным хлопчатобумажным одеянием, они чрезвычайно редко обретают облик небрежного ковбоя, о котором мечтают; обычно же выглядят так, как будто им ужасно недостает строгого серого фланелевого костюма в полоску.

Места рядом с кроватью оставалось немного, но я заметил, что мужчина и женщина остановились даже ближе друг к другу – соприкасаясь телами – чем того требовали обстоятельства: два больших влюбленных хищника. Роджер Хассим, должно быть, перевернулся у себя в могиле.

– Так-так, – проронил Казелиус. – Высокопоставленная дамочка и опасный правительственный палач.

– Как ты похож на отца, – отозвался я. – Тот тоже только и умел, что болтать.

Кулак его сжался, и мое лицо спасло только то, что он был не в состоянии до него дотянуться. Изголовье большой койки располагалось слишком далеко от места, где он стоял, свободное пространство не позволяло особо развернуться и окончательно затрудняла процедуру избиения полка, протянувшаяся над головой. Волей-неволей ему пришлось отложить удовольствие на потом.

Казелиус встряхнул головой и сказал:

– С вашей стороны, мистер Хелм, не слишком разумно напоминать мне о прекрасном человеке, которого вы убили. Правда, ваши последние жертвы все равно не позволили бы мне забыть о том убийстве. Пора вам заплатить по счетам... Миссис Белл?

– Да?

– Миссис Фанчер хотела бы знать, что именно заставило вас столь спешно покинуть Вашингтон и возглавить операцию на месте.

– Понятия не имею, о чем вы говорите... Да, мне стало известно, что присутствующий здесь Хелм, несмотря на мои распоряжения, взял на яхту Кронквист. Я не могла поставить под угрозу срыва всю операцию, полагаясь на явно ненадежного агента. К тому же дела в Вашингтоне складывались не лучшим образом. Поэтому я заполучила в качестве поддержки "Гольфстример", отправилась в Аннаполис, вышвырнула Кронквист с яхты и заняла ее место. Не вижу тут ничего таинственного.

Дороти Фанчер повернулась к Казелиусу.

– Мы зря теряем время. Если бы ей и правда удалось узнать что-то стоящее, она бы не была здесь. Скорее всего, она просто блефует, пытаясь своим поведением заставить нас запаниковать. Как помнишь, мы и в самом деле испытывали некоторое беспокойство, пока окончательно не убедились, что она не видела цифр, записанных в журнале моего мужа. – Она поморщилась. – Старый осел! Чего он пытался добиться, записывая эти координаты? И куда упрятал журнал? Хотя теперь это не имеет особого значения.

– Ты права, – согласился Казелиус. – Теперь это действительно не имеет особого значения. Тем не менее, дорогая, мне хотелось бы провести допрос так, как я его понимаю. Желательно дать противнику запутаться в бесполезной лжи, прежде чем переходить... Ну ладно. Будем говорить по существу. Миссис Белл, нам хотелось бы услышать все, что вам известно о церемонии Ричарда, назначенной на эти выходные.

– Ричарда? – голос миссис Белл прозвучал озадаченно. – Не понимаю, что вы имеете в виду!

Дороти положила руку на плечо Казелиуса.

– Ронни, дорогой, у нас уже имеется вся необходимая информация.

Казелиус не сводил глаз Терезы.

– Мне хотелось бы услышать подтверждение... Итак, миссис Белл?

– Я и в самом деле не понимаю, о ком вы говорите. Или о чем вы говорите.

Прежде чем заговорить, Казелиус несколько секунд холодно смотрел на нее.

– Миссис Белл, меня учили, как обращаться с упрямыми людьми, и у меня немалый опыт проведения допросов. Скоро мы продолжим нашу беседу. Подумайте хорошенько. Проявив добрую волю, вы сможете избавить себя от многих неприятностей. – Он перевел взгляд на меня. – Вам, Хелм, думать не о чем. Так или иначе, судьба ваша решена.

Он повернулся и вывел Дороти Фанчер из каюты. Несмотря на нелепое одеяние, по лестнице она поднялась весьма грациозно. Даже не испытывая к этой женщине ни малейшего влечения, я тем не менее с удовольствием наблюдал за ней. Дверь закрылась.

Мгновение спустя лежащая рядом со мной Тереза презрительно хмыкнула.

– Итак, связанный по рукам и ногам и брошенный в ожидании смерти герой-оперативник, которому, кстати, было поручено мне помогать, не придумал ничего лучшего, как без толку злить противника и любоваться прелестями – весьма внушительными – его подружки.

– Что касается подружки, то меня не столько интересовали размеры ее прелестей, сколько их подача. А старину Казелиуса я дразнил специально: чем больше удастся его разозлить, тем дольше ему захочется позабавиться со мной, прежде чем убить. Так кто такой Ричард?

В голосе Терезы прозвучало раздражение.

– Понятия не имею. Первый раз о нем слышу.

– Проклятие, Терри, сейчас не время играть в секретность! Кто такой этот Ричард и какая церемония связана с его именем?