Текст книги "Я тебя хочу"

Каждое прикосновение – будто удар током.

Изнывала, забывая дышать. Ощущала себя до невозможности бесстыдной, но бедра раздвигались сами собой, потому что я жаждала продолжения. Жаждала настолько, что теряла контроль над собой и прощалась с разумом от поцелуев, которые захватывали в свой плен не только губы, но и язык.

Глубокие, сильные, опьяняющие – на эти поцелуи невозможно было не отвечать. Его дыхание было моим, я дышала им, все глубже погружаясь в пучину страсти. Мои пальцы зарывались в короткие волосы, сжимали, пытаясь разорвать поцелуй хоть на секунду, чтобы глотнуть вожделенного воздуха, но загадочного визитера было не остановить.

Мой стон потонул в его поцелуях. Чувствуя, как чужие пальцы отодвигают полоску белья, я от переполняющих меня эмоций прикусила его губу. И это стало провалом, потому что наказывали меня самым изощренным способом. Касался влажного лона, скользя между гладкими складочками. Сжимал чувствительную горошину клитора и спускался ниже, очерчивая края узкого входа. Насмехался, перехватывая мои руки и сковывая запястья одной своей лапищей.

– Пожалуйста… – прошептала я, закусывая нижнюю губу, но боль не отрезвляла.

– Что пожалуйста? – обнажил он мою грудь, припадая губами к чувствительной твердой горошине.

Острая волна наслаждения заставила меня выгнуться дугой. Не могла говорить, не могла мыслить здраво. Только и делала, что ждала продолжения, и оно неминуемо наступило.

Стянув с меня платье, мой самый лучший ночной кошмар вынудил меня облокотиться о спинку дивана. Прижимался обнаженной грудью к моей спине, попутно расстегивая те пуговицы на рубашке, до которых я так и не успела добраться. Чувствовала ягодицами твердую плоть даже через ткань его брюк, что сейчас, когда он терся об меня, казалась невероятно грубой.

Беспорядочно целовал плечи, шею, спину – все, до чего могли дотянуться его бессовестные губы. Свободной рукой сжимал грудь, поочередно сдавливал соски, вынуждая меня тихо вскрикивать от болезненного возбуждения.

Когда его пальцы скользнули по ключицам и обхватили мою шею, заставляя сильнее прижаться к нему, откинув голову назад, я ощутила наконец-то то, чего так сильно ждала последние минуты истязаний. Твердая горячая плоть прижалась к лону, мягко раздвигая влажные складки, и ворвалась в нутро, погружая меня в мир тишины и разноцветных фейерверков.

Каждый толчок, каждое движение бедрами. Я стонала непроизвольно, не контролируя себя. Моему ночному кошмару даже пришлось зажать ладонью мой рот, хотя мне было искренне плевать, прибежал бы кто-нибудь на звуки или нет. Это был мой сон, и в нем я делала ровно то, что хотела. И сейчас я хотела этого мужчину, от которого просто одуряюще пахло смесью пота и парфюма.

Я тонула в этом аромате. Голова кружилась то ли от разрывающих меня ощущений, то ли от эмоций, что обрушались на бедную голову. Одна только мысль, что я не знаю, кем является мой визави, добавляла такой остроты этим пикантным минутам, что пожар внутри меня и не думал утихать.

Как не думал утихать и мой партнер, сжимающий меня в своих объятиях так сильно, что сползти на спинку дивана я не могла при всем желании. Ноги, согнутые в коленях, неистово дрожали. Воздуха не хватало – я задыхалась, пытаясь отвечать на его поцелуи. А он заставлял, контролировал меня, не давая отвернуться, не давая изменить положение. Мне нравилась эта сила, нравилась та власть, которой он обладал надо мной. Слегка попахивало пещерой и дубиной, но я бы ни за что не променяла этот секс на какой-то другой.

Более того, я бы его вообще ни на что не променяла.

Мышцы сжимались и разжимались, больше неподвластные мне. Всем своим телом ощущала, что до пика осталось совсем немного. Я уже чувствовала приятную щекотку, что пронзала клитор, тонко намекая на возможный оргазм. Не теряя больше времени, сама потянулась пальцами к вожделенной горошине.

Истязала круговыми движениями, слегка сдавливая клитор. Чем быстрее были удары бедрами, тем интенсивнее я двигала пальцами. Не дышала совсем, задерживая дыхание. Все мое тело сконцентрировалось на ощущениях, которые я получала от секса. Еще немного, еще чуть-чуть…

Чувствовала, как отрываюсь от реальности, просто теряюсь в золотистых вспышках, что, словно салюты, мельтешили в темноте сомкнутых век. Хотелось больше, сильнее. Хотелось насладиться тем, как глубоко входит член, а потому я уже сама порывисто подавалась назад, насаживаясь на твердую плоть, сжимая ее стенками влагалища из последних сил.

Рот мне зажали повторно, но уже без былого трепета, потому что, прикусив мое плечо, мужчина и сам глухо зарычал. Ощущала, как он замедляется. Теперь его движения были мягкими, плавучими, но входил он по-прежнему глубоко, пальцами стискивая мои бедра. Схватив меня в охапку, так и повалил нас на диван, даже не думая о том, что надо бы выйти. Так сказать, загостился немного, успокаивающе поглаживая мои плечи и руки.

Обещала себе, что полежу всего минутку, но последнее, что запомнила, как мужчина переплел наши пальцы, захватывая меня в кокон из объятий. А наутро я проснулась одна, и это был только первый неприятный сюрприз.

– Да твою же медь… – простонала я, понимая, что мне ни черта не приснилось.

Мышцы приятно ломило, как после секса, однако того, без кого мое ночное приключение никогда бы не произошло, нигде не наблюдалось. Более того, я лежала совсем не в гостиной на диване, а под одеялом в незнакомой мне спальне, которая не принадлежала никому из живущих в этом особняке мужчин.

И вот хотелось бы мне надеяться, что ночной инцидент мне лишь привиделся, но я никак не могла игнорировать отсутствие платья. Да-да, под одеялом я лежала исключительно в трусах, которые при мне остались только чудом.

Выбираться из укрытия на свет божий при таком раскладе не хотелось совершенно. Хорошая девочка, именуемая совестью, во все горло орала, что родители меня так не воспитывали, а мне оставалось лишь стыдливо прикрываться подушкой от желания тихонько сдрыснуть отсюда по-тихому. Но…

Жила во мне до сих пор еще и гордая особа, которая маршировала в моей голове и командным голосом излагала, что пора бы встать, привести себя в порядок и выйти к этим гадам с высоко поднятой головой. Да только как понять, кто из них больший гад, задурманивший голову сонной девушке? А может, мне вообще все приснилось, потому что некоторым остро не хватает витаминов Е, В, С?

Как бы там ни было, а подниматься необходимо. В первую очередь потому, что кто-то из них сейчас наверняка самодовольно улыбается, вышагивая по особняку. И вот я буду не я, если не испорчу этому кому-то настроение, ибо так нагло соблазнять честных девушек ни в коем случае нельзя.

Если кто-то из них сейчас думает, что одержал надо мной победу, я готова доказать им, что это был лишь незначительный бой, абсолютно не меняющий общего сражения. В крайнем случае набью кому-нибудь морду. Меня папа в пятом классе зря, что ли, учил, куда бить коленкой, если ко мне пристают нехорошие дяденьки? То-то и оно, что давно пора было воспользоваться его советом.

Правда, там еще был пункт немедленно убегать…

Все-таки родители плохого никогда не посоветуют.

Твердо решив выяснить, чей начищенный чайник сверкает сейчас аки королевский сервиз, я собралась с мыслями, села и… заметила на прикроватной тумбе стакан воды. Рядом с ним лежала белая салфетка, на которой одиноко пристроились две неопознанные желтые таблетки.

Пить я их не стала, но жест доброй воли оценила. Я им потом тоже таблеточки принесу. Когда сделаю очень больно.

Прохладный душ привел в порядок мысли и сделал это утро чуточку радостнее. Так как ни халата, ни вещей в комнате не обнаружилось, я спокойно ограничилась полотенцем, собираясь не только наглеть, но и по возможности шокировать.

Звук голосов и какая-то возня доносились с первого этажа, куда я и пошлепала белыми тапочками, напевая несложный мотивчик «Титаника». Да только едва я появилась на лестнице, по инерции спустившись на несколько ступенек вниз, как случился сюрприз номер два.

Кажется, не зря я обула белые тапочки. Эй, кто-нибудь уже приготовил для меня гроб?

Глава 12. Веселые гонки

Вспышки фотокамер ослепляли.

– Это она? Это та девушка, попросившая у вашего брата деньги взамен на добровольное рабство? – галдели журналисты наперебой, пока Владимир пытался улыбаться как ни в чем не бывало.

– Нет, это моя невеста, – произнес он с присущим ему хладнокровием.

– Это моя невеста, – появился на лестнице собранный Михаил, чтобы стиснуть меня, обнимая за талию.

– Так чья это невеста? Прокомментируйте запись, которая появилась этим утром?

– Мой брат шутит. Чуть позже мы выступим с официальным заявлением, – кивнул Володя охранникам, которые мигом выдавили журналистов за пределы дома.

Дверь закрылась, а я как стояла, придерживая полотенце руками, так и продолжала стоять.

– Я не поняла… – начала было я, мгновенно растеряв весь пыл, а вместе с ним и мысли, с которыми сюда пришла.

– Это долгий разговор, – тяжело вздохнул Володя. – Тебе лучше одеться.

– Я помогу! – загорелся энтузиазмом медведь, но старший брат его быстро осадил:

– Ты идешь со мной, – произнес он с нажимом. – Мы ждем тебя в столовой.

В комнату Миши я шла в полнейшем недоумении. И нет, меня мало волновали фотографы, хотя этот сюрприз, несомненно, был неприятным, но могло быть и хуже. Подумаешь, выложат фотографии в полотенце. Вот если бы я была без полотенца на фоне этих красавцев в костюмах, тогда бы я, возможно, еще расстроилась, а так…

На самом деле волновало меня их ко мне отношение. Нельзя было понять ни по взгляду, ни по тому, как они держались, с кем именно я провела ночь. Медведь, как всегда, был бесцеремонным и наглым, а Володя – строгим и собранным.

И как я должна понять, кто из них покусился этой ночью на мою честь? Подойти и спросить прямо?

А что?

Сейчас оденусь да как зайду в столовую и прямо с порога спрошу. Мне просто любопытно: кто-нибудь из них при таком раскладе признается?

Переодевалась быстро. К моему собственному стыду, ничего такого, в чем бы я чувствовала себя комфортно в этом доме, мы так и не купили. Пришлось натягивать блузку и брюки поверх красивого кружевного белья.

Туфли обувала уже на ходу, спешно спускаясь вниз по ступенькам лестницы. Прокручивала в голове слова и фразы, но ничего путного так придумать и не смогла. Не настолько я была раскрепощенной, чтобы прямо с порога откровенно говорить о том, что произошло этой ночью. Вот Маринка смогла бы, а я…

Я себе обещала, что столько больше не выпью.

– Я ее убью! – раздался из столовой рык такой мощности, что меня ненароком отнесло на пару шагов назад. – Вот сучка!

– Не кипятись, – спокойно ответил Володя, пока я, замирая на каждом шагу, тихонько подкрадывалась к стене, чтобы подслушать беседу, явно не предназначенную для моих ушей.

– Да у меня бой через два дня! Меня обсмеют! – рычал медведь, явно чем-то хрупким грохнув о пол. – Стерва, пускай выметается отсюда немедленно! Пусть дает опровержение и…

– Помолчи, – прозвучало с нажимом. – Не только она виновата в том, что случилось. В какой-то мере в этом есть и твоя вина, и даже моя, но не все так плохо.

– Это она виновата!

– Ты меня слышал, – возразил Владимир. – Будет лучше, если мы в узких кругах объявим о том, что Ольга моя невеста. Тогда тебе не придется ничего объяснять.

– Ты хотел сказать, моя невеста.

– Я сказал то, что сказал.

– Нет уж, я проучу эту сучку, чего бы мне это ни стоило! Она опозорила меня!

– Ты куда?

– На тренировку, – раздалось уже у дверного проема, а я максимально вжалась в стену, мимикрируя под обои.

Даже не дышала, пока Миша широким шагом пересекал холл, матеря меня на все лады. От разнообразия его словарного запаса у меня покраснели не только щеки, но и уши. Я так сильно боялась, что он обернется и прибьет меня прямо на месте, что предпочла закрыть глаза и на всякий случай помолиться. Нет, ну мало ли? Может, действительно поможет.

Дверью на прощанье он грохнул так, что у меня даже сердце к горлу подскочило. Ноги дрогнули, а я просто сползла по стене прямо на пол, думая о том, что на глаза медведю в ближайшие дни я попадаться совершенно не хочу. И ведь я знала, что так оно все и будет, но одновременно с этим Володя был полностью прав. Виноваты в произошедшем были мы все.

– Ты тут долго сидеть собралась? Я завтрак приготовил.

Услышать голос Владимира так близко я была не готова. Вновь вздрогнув, перевела на него свой взгляд, пытаясь понять…

Что?

Его отношение к сенсации, что разлетелась по газетам, журналам и новостным лентам? Или его отношение ко мне? Между Мишей и Володей сейчас я бы выбрала Владимира, потому что медведь был просто опасен для моего здоровья в целом. Он ведь взрывной, эмоциональный, слишком вспыльчивый. Черта с два он станет вести себя спокойно. Такие диалогу предпочитают кулаки.

– Слушай, а у тебя пистолета лишнего нет? – спросила я, прикидывая варианты защиты.

Перед глазами так и вставала картина, как я баррикадируюсь в спальне, передвигая к дверям все то, что вообще можно сдвинуть с места. А потом еще и вяжу веревку из постельного белья и вместе с ней выкидываюсь в окно, приземляясь в колючую клумбу. Картинка была настолько реалистичной, что я неосознанно потерла спину.

– Он успокоится к вечеру, – правильно понял меня Владимир.

– А если нет?

– А если нет, я сам его успокою.

Завтрак был… интересным. Слегка подгоревшая яичница неплохо смотрелась на тарелке с пересушенным беконом. Все это творение украшали три капли кетчупа и веточка укропа. Кроме того, стояла чашечка кофе, от одного глотка которого у меня однозначно подскочило давление, настолько он был крепким и горьким.

– А кто готовил завтрак? – поинтересовалась, потому что сидеть в молчании было немного неуютно.

Хотя бы потому, что вопросов в моей голове имелось бессчетное количество, а задать из них я могла от силы штук пять.

– Я. Тебе не нравится? Я на время отпустил прислугу, чтобы не мешались под ногами.

– Все отлично, – скованно улыбнулась я, хрустя беконом. – Ты молодец.

Обижать мужчину не хотелось. Он ведь старался, пытался угодить, несмотря на то, какой была наша прошлая встреча наедине. Я до сих пор стыдилась своих выходок, но, с другой стороны, нечего было меня целовать.

От воспоминаний о поцелуе щеки мои наверняка порозовели, но я быстро пришла в себя, потому что во мне зародилось смутное подозрение. А с чего бы ему самому готовить мне завтрак?

– Журналисты – это ведь не все новости, да? Что-то еще случилось? – отодвинула я тарелку, потому что аппетит у меня резко пропал.

– Ольга, вы только не нервничайте, – посоветовал он мне, резко вновь переходя на «вы».

– Что случилось? – повторила я вопрос, делая паузу между словами.

– К нам едет мама, – произнес он после долгой минуты.

– Ваша мама? – выдохнула я, возвращая себе тарелку.

– Ваша мама, – проговорил он утвердительно.

Вилка выпала из моих рук. Звякнув о тарелку, она упала на пол, а я медленно подняла взгляд, не желая верить в услышанное. Уж лучше меня прибьет медведь, чем это сделает отец.

– И папа тоже, – решили добить меня окончательно.

– Но…

– Ваш телефон у меня. Я взял на себя смелость ответить, чтобы родители о вас не беспокоились.

– И кем вы представились? – потянулась я за вилкой, но она грохнулась на пол повторно, когда по кухне разнеслось уверенное:

– Женихом. Они приедут сегодня к вечеру.

Вот тебе и сюрприз номер три.

В особняке я оставаться не решилась. Просто потому, что туда в любой момент мог вернуться медведь, с которым я встречаться не горела желанием.

Хотя лучше встреча с ним, чем объясняться перед родителями, которые теперь думают, что у меня есть жених. Боюсь, что теперь они с Владимира не слезут до самой свадьбы или, что вероятнее, до момента его побега. И я точно знаю, что долго он не продержится.

Так, может, оно и к лучшему?

Садиться на заднее сиденье автомобиля мне было неудобно. Навязчивые мысли так и роились в голове, подкидывая пикантные воспоминания. Правда, к чести Владимира, смущать и дальше он меня не стал. Занял место рядом с водителем, тогда как ко мне пересел охранник.

– Думаю, ты захочешь прочесть, – не оборачиваясь, протянул мужчина мне папку, за которую я тут же ухватилась.

Просто со всеми этими событиями я совершенно забыла о том, что что-то вообще подписывала. Ну, как подписывала? За меня подписали, а я ни сном ни духом, что там было внутри. Может, я уже почки свои кому-то завещала, а вместе с ними и сердце?

Хотя мое сердце им навряд ли так необходимо.

В первую очередь я искала сроки. Увидев минимальный срок моего рабства, я даже взвизгнула, подпрыгивая на сиденье. Всего месяц! Месяц! Из которого прошло уже два дня, а значит, осталось только двадцать восемь. Через двадцать восемь дней я буду свободной!

«И богатой!» – тихо прошептала зеленая жаба, которая уже успела присвоить себе чужие деньги.

Шикнув на нее, я пробежалась по строчкам. В принципе, здесь было все, что я просила. Даже котенок был прописан, хотя я на этом настаивать и не собиралась. Защищена я была как в лучших фильмах Голливуда: здоровье, питание, содержание – мне предлагали жить по системе «все включено», где, в отличие от зарубежных отелей, все действительно было включено.

По окончании этого месяца пыток мне настойчиво предлагалось сохранить все, что касается братьев, в тайне. Любая информация, просочившаяся в СМИ, будет стоить мне столько ноликов, что легче сразу закопаться на ближайшем кладбище, чем попробовать выплатить хотя бы часть суммы.

Что примечательно, в самом низу страницы мелким шрифтом было напечатано, что срок договора может быть продлен по желанию одной из сторон, и не было ничего сказано о том, что делать в таком случае, если вторая сторона категорически против.

И да, я была права. Мне не показалось, когда я видела этот договор впервые. Имени первой стороны нигде не было указано, только фамилия, которая в равной степени могла относиться к обоим братьям. Теперь мне были понятны их трения по этому поводу…

Да кого я обманываю? Это было странно и сюрреалистично, потому что я еще ни разу не встречала мужчин, которые делили бы женщину, словно вещь, решая в беседе о «между прочим», кому она будет принадлежать. Этот вопрос пора было решать, потому что мои родители такого не поймут. Особенно отец. Именно отец!

– Так что будем делать с журналистами? – спросила я, возвращая бумаги.

Было даже смешно наблюдать за реакцией Владимира. Судя по всему, он ждал от меня грома и молний, истерики и битья посуды. В крайнем случае подзатыльника, но я ни капли не разозлилась. Злая я была, когда моей рукой подписали неизвестно что, а сейчас мне просто смешно. Смешно, потому что эпическая встреча, которую братья навряд ли переживут, произойдет уже этим вечером.

– Сейчас мои люди разыскивают вашего начальника. Думаю, через час или два мы уже сможем дать интервью, исходя из того, что нарешают мои юристы. Посадить за клевету его, конечно, не посадят, но моральную компенсацию мы из него вытрясем. Плюс объявление о том, что вы моя невеста, даст журналистам верное направление для дальнейших статей. Уверен, через несколько дней все уже забудут об этой записи.

– Вы так спокойны, – приятно поразилась я.

– Нет проблем, которые нельзя решить. Было бы желание и соответствующая мотивация.

Такая линия поведения мужчины вызывала уважение. В отличие от взрывного Миши, который видел только итог, Владимир умел разбираться с причинами. Для него не было препятствий, имелись только цели. Хотя стоит заметить, что такие принципы не всегда эффективны. Ведь я была права насчет мстительности начальника.

Когда мы выходили из особняка, Володя предупредил меня, что он направляется на работу. Мне было любопытно, чем он занимается, но кроме всего этого я также понимала, что должна защитить себя от них.

У братьев было слишком много козырей в рукавах, тогда как я фактически оставалась без защиты. Но ничто не мешало мне позаботиться о себе самостоятельно. Да, у меня не было мобильного телефона, но конверт с камерами и переносным экраном все так же продолжал лежать бесхозным на столике в гостиной.

Именно оттуда я стащила аппаратуру и приготовилась провести этот день с размахом. В конце концов, медведь ведь реально мог меня прибить ненароком, а ради моего молчания ему придется терпеть всех моих тараканов. Даже тех, которые танцевали на столе и мысленно заряжали в его холеную морду салатом.

– Ты работаешь здесь? – включила я камеру, приклеенную к пуговице пиджака.

– Удивлена? – впервые за поездку обернулся Володя.

– Прячешь оружие в торты? Пирожные с гранатами? Печенье с патронами? – усмехнулась я, но, наткнувшись на осуждающий взгляд, быстро поумерила свой пыл.

– Это просто кондитерская. И хорошая пекарня. Пойдем, я тебе все покажу.

Я еще никогда не бывала в подобных помещениях. В своих мыслях представляла что-то вроде завода по производству выпечки и бисквитов, но все оказалось гораздо интереснее. Белые стены, светлый пол, высокие потолки. За стеклянными перегородками прятались различные цехи. Я видела большие чаши для замешивания теста, нереальных размеров печи. Фасовка, украшение, изготовление крема. Все были заняты своими делами и на нас, вошедших в холл, совершенно не обращали внимания.

Прилипнув к стеклу, я завороженно провожала взглядом уже готовые к отправке торты. Специальная машина перевязывала коробки ленточками, а молоденькой девушке в белой форме нужно было только размещать коробки правильно.

Много здесь работало и мужчин. Еще бы – деревянные лотки наверняка были тяжелыми. Женщинам такие громадины таскать совершенно точно нельзя.

– Потерпишь полчаса, пока я разберусь с документами? – окликнул меня Владимир, а я совсем забыла о том, что пришла сюда с ним.

– Можно я маме позвоню? Может, еще успею их отговорить, – догнала я мужчину уже у лифта.

Лифты здесь, кстати, были грузовые, но охрана с нами не поехала, а осталась на первом этаже. Почему-то боялась прикасаться к чему-либо, а потому руки предпочитала держать при себе. Просто…

Ну, я ведь обязательно что-нибудь сломаю. Я же себя знаю.

– Не стоит. Не думаю, что они передумают. Твой папа был более чем категоричен.

– А новости? Можно мне хотя бы новости почитать? Что я буду делать полчаса?

– Как насчет того, чтобы попить чай? – ловко съехал он на другую тему.

– Дегустация?

– Что-то вроде того… – мягко улыбнулся мужчина, а лифт вдруг тряхнуло.

Свет мигнул и погас. От страха я прижалась к Володе, цепляясь пальцами за его плечи. Вот никогда не любила лифты. Мне всегда казалось, что наступит день, когда я в нем обязательно застряну. Нет, если бы мне нужно было на работу, я бы, может, еще и поблагодарила за стечение обстоятельств, но торты! Они же ждут меня!

– Я надеюсь, что мы сейчас не рухнем вниз? – нервно поинтересовалась я, чувствуя, как мужчина слегка отклоняется, но меня одной рукой придерживает.

– Не переживай, такое бывает. Наверное, я сегодня слишком плотно позавтракал, – отшутился он, доставая телефон, чтобы посветить фонариком на панель, которая подсвечиваться перестала.

Потыкав на кнопки, Володя вернулся ко мне, опираясь спиной на стену лифта. Сама не поняла, когда он успел меня прижать к себе так близко, но факт остается фактом: пока он совершал звонок за звонком, я слушала размеренный стук его сердца и пыталась успокоиться, вдыхая терпкий, чуть горьковатый парфюм.

– Нас вытащат минут через двадцать, – произнес он, закончив разговор с неким Федором Николаевичем. – Максимум через полчаса. Оператору до нас еще нужно добраться.

– Мы точно не упадем? – повторила я свой вопрос, на который так и не получила ответа.

– Не упадем. Тросы у нас новые, только недавно заменили. Думаю, дело в самом механизме. Его уже пора менять, но мы ждем, пока доставят комплектующие. Не бойся, все будет хорошо, – погладили меня по спине, а я лишь крепче прижалась к мужчине.

Понимала, что бояться не стоит, но саму себя в этом убедить, оказывается, очень трудно. Да я Мишу так не боялась, как этого лифта, даже несмотря на то, что Владимир подсвечивал пол телефоном.

– Ты раньше никогда не застревала? – Ладонь переместилась на распущенные волосы.

– В детстве один раз. Подруга жила в многоэтажке, но тогда это было весело. Мы тогда в школу не пошли.

– Тогда представь, что мы с тобой прогуливаем школу. Скажем, я за тобой зашел, потому что ты мне очень нравишься, и мы вдруг застряли в лифте.

– А ты раньше застревал?

– Один раз вместе с Мишей. Помню, как успокаивал его до самого теткиного прихода. Ему тогда девять было, рыдал горючими слезами, потому что сильно испугался.

– А ты, значит, взрослым был?

– Мне тогда было четырнадцать. В четырнадцать всем кажется, что они уже взрослые. Хотя, если говорить откровенно, я и сам тогда струхнул. Но показать этого, конечно, не мог. Девчонки бы потом засмеяли.

– Я бы не стала смеяться, – посмотрела я на него, но в тусклом свете видела лишь очертания лица.

– Потому что ты особенная, – тихо, но без улыбки произнес Владимир и медленно склонился к моим губам.

Чужое дыхание обожгло. Его ладони продолжали гладить спину через тонкую ткань блузки. Прикосновения вызывали мурашки – колкие иголочки впивались в кожу. Казалось, желудок успел сделать кульбит, пока тянулись эти секунды. Замерла, желая скорее почувствовать этот поцелуй. Почувствовать, пока не струсила, пока не передумала.

Губы коснулись губ. Нет, страсти не было. Было что-то совсем другое, пока мы неторопливо изучали друг друга. Нежность захватывала, пленила, позволяя отдаваться этим ощущениям безраздельно. Не думать, не анализировать, не пытаться ничего понять. Просто целовать, пробовать, чувствовать на губах горечь кофе и свежесть мяты…

Лифт включился совершенно неожиданно. Приглушенно пискнув, я еще сильнее вцепилась в плечи Владимира, но, опомнившись, моментально отскочила в сторону, пряча собственные руки за спину. И вовремя, потому что на третьем этаже нас ждала целая группа поддержки.

Казалось, обо мне никто даже не думал. Они забрасывали вопросами своего начальника, переключали на себя все его внимание, пока я тихо краснела, не зная, в какой бы угол забиться. Давно я себя так не ощущала, и что самое скверное – в милую скромную девочку я превращалась исключительно рядом со старшим Завойским.

– Все нормально? – тронул Владимир меня за подбородок, вырывая из самокопания.

– Наверное, – буркнула я неопределенно, позволяя мужчине взять себя за руку и вывести в светло-серый холл третьего этажа, где, насколько я поняла, разместилась администрация.

«Наверное», – продолжал звучать мой ответ, потому что теперь я и сама не знала, все ли со мной нормально. Просто Миша для меня был тем мужчиной, которого я воспринимала как равного. Ему я могла запросто съездить по морде и даже не испытывать при этом укола совести, а Володя…

А для Володи я хотела бы переодеться в платье. Черт возьми, лишь бы это лечилось!