Текст книги "В поисках Виллы"

9

Замок красного кирпича с круглыми башнями и винтовыми лестницами очень понравимся Грейс. Но портрет Густава IV никакого восторга не вызвал.

Блекло-голубые глаза, бледные щеки, капризно надутые губы, напудренный парик и женоподобная фигура. Грейс искренне удивилась, ощущая неприязнь и странную неловкость. Неужели таков возлюбленный Виллы? Как она могла ему довериться, не то что влюбиться?

– Красавцем его не назовешь.

Польсон рассматривал портрет более внимательно.

– Портрет просто плох, – объявил он. – скучный и мертвый. Но добавьте мысленно сверкающие живые глаза, улыбку… Такой чувственный рот наверняка умел улыбаться. Личность всегда привлекает больше, чем просто приятная внешность. И добавьте ещё темперамент и жизненную силу.

Грейс все ещё сомневалась.

– Это типично шведское лицо?

– Я бы не сказал.

– Если мы встретим похожего человека, сможем мы его узнать?

– Ну, надо учесть современную одежду, цвет волос, живость натур…

Он взял её за руку, и Грейс удивилась, как в его лапе утонула её собственная ладонь. Руки и ноги Польсона были так же велики, как и все тело. И ей нравилось, как он возвышается над ней. В какой-то миг его пальцы нежно скользнули вверх по её руке.

– Остается все-таки надежда найти Густава.

– Если бы мы искали кого-то вроде вас… Вы-то из толпы уж точно выделяетесь.

– Это комплимент? Лучше давайте побродим по замку и представим себе всех королей и королев, ходивших по этим лестницам.

– И Виллу с Густавом? Интересно, давал ли он ей королевские обещаний?

– Обещать-то мог, а вот чего она дождалась…

Лицо Польсона вдруг окутала такая печаль, что Грейс машинально прижалась к его руке.

Они шли по берегу озера. Бледно светило солнце, среди пожелтевшей осоки медленно плыл лебедь. Желтые и красные дома на той стороне озера сражался в воде, словно догоравшее пламя костра. Каркали вороны. Воздух замер, стыл и тих, даже листья не падали на землю.

– Мы же собрались на пикник, Грейс? – спросил вдруг Польсон. – Может, откроем шампанское? Иначе вас не развеселишь!

Грейс невольно улыбнулась.

– Вы должны были заметить, что по части веселья мне с Виллой не сравниться.

– Я заметил. Вернемся к машине?

Там Польсон достал из багажника корзину и развернул подстилку. Потом ловко открыл шампанское, наполнил бокал и один протянул Грейс.

– Вы слишком много думаете. Правда, я тоже. Поэтому от меня ушла жена. А вы были влюблены, Грейс?

– Конечно.

– Сильно?

– Мне казалось, да.

Грейс от неожиданности высказала все, как есть.

– Между мною и мужчинами всегда оказывалась пишущая машинка. Иногда вдруг возникает желание писать всю ночь, потом чувствуешь себя такой разбитой, что не до любви. Ну и потом…

– Что потом?

Она вздернула подбородок.

– И потом любовные проблемы я всегда переживала острее.

– Но не настолько, чтобы забыть про машинку!

– Я иначе не могу!

Он задумчиво смотрел на нее.

– О чем вы пишете, Грейс?

– О молодых супругах, их проблемах, о желанных и нежеланных детях. Короче, о проблемах человеческого существования. Это очень важно.

– Согласен.

– Вы в самом деле так думаете? – Грейс воскликнула это так взволнованно, что Польсон наклонился и поцеловал её. От прикосновения его холодных губ она отпрянула раньше, чем чем успела ощутить нараставшее возбуждение.

– Зачем вы это сделали?

– Мне показалось, что будет приятно.

– Вам или мне?

Он рассмеялся, и глаза сразу стали не близорукими, а проницательными и ясными.

– Грейс, вы как дикая роза Шотландии – сплошные шипы. Разве нам сейчас не хорошо? Или есть причина, по которой мы не можем доставить друг другу удовольствие, если этого хочется?

Его крепкая рука легла на её плечо. Голова Грейс кружилась не столько от шампанского, сколько от безудержного желания. Но когда он осторожно погладил её волосы, она взмолилась:

– Давайте пока отложим, ладно?

Ей было не по себе от мысли, что она так скоропалительно станет его любовницей.

Польсон кивнул.

– Давайте поедим. Думаю, вы проголодались. Сендвичи, цыпленок, яйца вкрутую. А если вас интересует, целовал ли я Виллу на пикниках, ответ – нет.

Грейс потупилась – она и не подозревала, что он возил Виллу на пикники. Наверняка летом, в жару, и они купались.

Польсон словно прочитал её мысли.

– Мы брали с собой Магнуса.

– Магнуса?

– Это мой сын. И учили его плавать. Вилла плавает как рыба, а я как кит. Но получалось очень весело. Это было в начале лета, когда она ещё не стала уезжать на уикенды.

– А она не говорила вам, куда?

– Говорила, к Синклерам – у них дом в лесу.

Вот почему дети твердят про лосей и лес! Но на этот раз она наверняка уехала в совсем другое место.

– Еще есть какие-то Свен и Ульрика в Стриндберговском доме.

– Их нам тоже нужно найти. И много чего ещё разузнать. Почему вы вздрогнули? Замерзли?

Польсон притянул её к себе.

– Сядьте ближе, выпейте ещё шампанского и расскажите, почему вы с Виллой такие разные.

– Мы ведь двоюродные сестры, хотя наши матери – близнецы. Родители Виллы развелись, когда она была маленькая. Так что её разговорчивость и веселость – компенсация за ушедшего отца. Мои родители жили счастливо, но мать умерла вскоре после смерти матери Виллы, причем обе от сердечного приступа. Странно, правда? Как будто у них было общее сердце. Но отец мой ещё жив, и я очень его люблю.

– Ему нравится ваша работа?

– Очень. Но он ожидает от меня гораздо большего, чем у мен получается.

– Все ясно. У вас с Виллой общий комплекс отца.

Грейс поморщилась, но признала:

– Мы с Виллой всегда знали, что наши матери больше заботились друг о друге, чем о нас.

– Это помогает лучше понять Виллу?

– Объясняет, почему она делает глупости, но не говорит, где она сейчас. – Грейс встревоженно посмотрела на Польсона. – Я не думаю, что нам стоит тратить время на шампанское. – Перехватив его взгляд, она снова нахмурилась. – И сейчас вы заявите, что Вилла никогда бы так не сказала.

– Совершенно верно. Не говоря уже о том, что Вилле стало бы жаль такого хорошего вина. Впрочем, может, именно её жадность – причина случившегося.

Грейс подумала, уж не персидские ковры и всю ту роскошь в квартире имеет он в виду. Надо бы выяснить, откуда у Виллы все это. Но не сейчас. В густевших сумерках озеро и деревья с редкими уцелевшими листьями вдруг стали выглядеть уныло и безрадостно. Грейс вдруг захотелось домой, в теплую уютную квартиру Виллы.

Едва она перешагнула порог, в нос ударил сильный запах духов. Духи Виллы! Значит, она вернулась!

Грейс включила свет.

– Вилла!

Тишина. И никого. Может быть, Вилла заглянула на минутку и убежала? Но нигде ни следа разбросанных вещей, все оставалось в полном порядке.

В замешательстве Грейс села за туалетный столик. Здесь запах был ещё сильнее. Она узнала «Баленсиагас квадриль», выдвинула ящик и увидела перевернувшийся флакон.

Она точна знала, что ничего не трогала и не проливала. Но флакон лежал на боку, источая сильный запах.

Оставалось единственное объяснение – в её отсутствие кто-то заглядывал в ящик.

Разумеется, фру Линдстрем.

– Польсон, мне кажется, с ней надо поговорить. Зачем она повсюду сует свой нос? Что вынюхивает?

Польсон потянул носом.

– Приятный запах, верно? Давайте спустимся и зададим несколько вопросов.

– Это ведь она? Верно?

– Я предлагаю спуститься и спросить. Ведь у вас в Англии закон гласит, что человек не виновен, пока вина не доказана.

Фру Линдстрем открыла им совсем одетая. Поношенная меховая шапка сидела глубоко, словно в зимнюю пургу, щеки горели от быстрой ходьбы, а глаза замерли, как у фарфоровой куклы.

– Фрекен Эшертон? Герр Польсон? Чем могу служить?

Заговорила Грейс.

– Сегодня кто-то побывал в квартире. Кому вы дали ключ?

Губы фру Линдстром сжались в тонкую щелку.

– Я не имею обыкновения давать ключи чужим, фрекен Эшертон.

– А не чужим? – вкрадчиво поинтересовался Польсон.

Это её окончательно взбесило.

– Герр Польсон, как вы можете! Ключи я не даю никому. И я вообще никого не видела. По субботам я навещаю дочь, и только что вернулась. Не успела даже раздеться.

Казалось, она говорила правду. Но любопытство пересилило негодование, и фру Линдстрем не удержалась от вопроса:

– А что случилось? Что пропало?

Грейс покачала головой.

– Пожалуй, ничего.

– Тогда с чего вы взяли, что кто-то был в квартире?

– Кто-то осматривал ящики: флакон с духами опрокинут.

– А прочие вещи на месте?

Грейс кивнула, хотя ей показалось, что диванные подушки лежат не так и слишком аккуратно взбиты, а ковер сдвинут с места.

Фру Линдстрем рассмеялась.

– Упал флакон – и только! Вы сами могли его перевернуть. Верно, герр Польсон? Грабитель наделал бы такого беспорядка!

– Да нет, о грабителе речь не идет, – задумчиво протянул Польсон. – Кто-то что-то искал. И у него был свой ключ.

Фру Линдстрем довольно рассмеялась.

– Теперь я понимаю. Кто-то из приятелей фрекен Бедфорд. Решил забрать письма, сувениры, какую-то памятную вещицу… Вы умные люди, тут же все куда проще: разрыв очередного романа.

– А я не думаю, что все так просто, если у кого-то есть ключ от квартиры, которым можно пользоваться в любое время дня и ночи! – воскликнула Грейс.

– Не огорчайтесь, фрекен. Никто не войдет в этот дом без моего ведома.

– А если вас нет, как сегодня?

– Тогда лучше сменить замок. Но все же я не до конца уверена. Флакон легко опрокинуть, не заметив. Вы уверены, что этого не случилось?

– Такой сильный запах я бы сразу почувствовала. В квартире пахнет, как на парфюмерной фабрике.

– Надо сменить замок, – заключил Польсон.

– А вдруг вернется фрекен Бедфорд, а её ключ не подойдет?

– Я буду дома, – сказала Грейс.

– Она только обрадуется, что мы приняли такие предосторожности, – дружелюбно улыбнулся Польсон.

Фру Линдстрем рассмеялась:

– Понимаю, что вы имеете в виду. Если у фрекен новый муж, ей не придется бояться незваных гостей.

Уже поднявшись наверх, Грейс не выдержала.

– Как она смеет намекать, что Вилла вела такой образ жизни? Она ужасно бестактна?

– Да, но по субботам она действительно бывает у дочери, – задумчиво сказал Польсон.

– Значит, незванный гость это знает, знал он и то, что нас не будет. Нам стоит быть внимательнее.

Польсон возражать не стал, и Грейс вздрогнула.

– Надо менять замок. Кому же Вилла могла отдать свой ключ? Не Густаву, раз она с ним. Кто-то не хочет, чтобы знали о его визитах.

Польсон восхищенно уставился на Грейс.

– Неопровержимые доводы.

– А дневник Виллы? Он явно знал о нем и опасался, что там про него написано. Найти его он не мог, дневник у меня. Так что это мог быть Свен, Аксель или Якоб. Кстати, вы не думаете, что Якоб – это барон ван Стерн? Такой видный человек явно не заинтересован в скандале.

– Но он не стал бы рыться в комнате. – Польсона явно заинтересовала эта идея, но обсуждать её с Грейс он не собирался. – Сегодня вечером можете чувствовать себя в безопасности, он не вернется. А если кто-то помешает, пустите в ход метлу.

Всю серьезность момента как рукой сняло.

– Я вообще-то имел в виду, что ей можно постучать в потолок, – ухмыльнулся Польсон. – Хотя и по незваному гостю тоже можно.

Телефон зазвенел, когда Грейс была в ванной. Вздрогнув от неожиданности, она выскочила в комнату, и вода с неё капала на паркет гостиной.

– Слушаю, – выдохнула она в трубку.

– Это Кэт Синклер.

Разочарование было слишком сильным.

– А, Кэт…

– Я не вовремя?

– Нет, просто я из в ванной, с меня течет. Подождите, я возьму полотенце.

Завернувшись в одну из купальных простыней Виллы, она немного успокоилась.

– Как дела, Кэт? Как дети?

– Прекрасно. Меня просил позвонить Питер – подумал, вам может быть одиноко.

– Нет, день прошел весьма удачно. Мы ездили в замок Гипсхолм, по дороге устроили пикник.

– Не холодно для пикника? Минутку, – какое-то бормотание, потом Кэт продолжала:

– Питера интересует, с кем вы ездили?

– Надо же, какой он любопытный, – усмехнулась Грейс. – С моим соседом; тут рядом с Виллой живет такой огромный добряк по фамилии Польсон, он преподает в университете. В замке он прочитал мне целую лекцию о портретах.

Опять бормотание, и снова голос Кэт.

– Извините, Грейс, Питер просто хочет объяснить, что в его обязанности входит обеспечивать безопасность британских туристов.

– А безопасность Виллы тоже он обеспечивал?

Тяжелый вздох, потом голос Питера Синклера.

– Именно этим я и занимаюсь, Грейс. Надеюсь, вы не станете, как Вилла, встречаться с совершенно незнакомыми мужчинами.

– Господи, но это здесь при чем?

– Мы с Кэт только хотели узнать, как у вас дела и не хотите ли поехать завтра с нами? Мы собираемся на денек на дачу. Поздновато, конечно, но мы любим бывать на природе. А вы посмотрите лес, где потерялась Вилла, как утверждают наши дети.

Грейс согласилась без малейших колебаний, поблагодарив за приглашение.

– Мы заедем за вами в десять. Оденьтесь потеплее, там прохладно. Я захвачу ружье. Вдруг попадется лось…

Грейс поспешила одеться, обрадованная, что хоть что-то происходит. Впрочем, ответов на её вопросы это не дает. Может, поинтересоваться у соседок снизу, не слышали ли они днем чего-то подозрительного наверху?

В комнате все ещё стоял душный запах духов, напоминая про Виллу, про её дорогие покупки. Почему она не взяла с собой духи?

Дверь открыла седовласая старуха, уставившаяся на Грейс водянистыми глазами с покрасневшими веками.

– Вы говорите по-английски?

Склонив голову набок, старуха стала похожа на какаду с белым гребешком.

– Английский? Да-да, конечно.

Грейс старалась говорить громче.

– Я Грейс Эшертон, кузина Виллы Бедфорд. Остановилась в её квартире наверху.

– Может быть, вы зайдете? Познакомитеся с моей сестрой? Но не пытайтесь говорить с ней. Она совершенно глухая и понимает только меня.

Произношение у старухи было столь же совершенно, как и манеры. Она проводила Грейс в уютную гостиную с вышитыми салфеточками и представила точно такую же старушку, которая медленно раскачивалась в кресле-качалке, блаженно прикрыв глаза.

– Катрин, – громко окликнула та, – проснись. У нас гостья.

Мутноватые глаз остановилась на Грейс.

– А? Кто эта юная леди?

– Кузина фрекен Бедфорд из Англии. А это моя сестра Катрин. Меня зовут Анна. Выпейте с нами кофе. Только не говорите, что у вас нет времени. Он уже сварен. Катрин, мисс Эшертон выпьет с нами кофе.

Катрин только улыбалась, продолжая покачиваться. Они с сестрой были в одинаковых старомодных платьях с высоким воротником, обе румяные, веселые, здоровые. Такой результат в столь почтенном возрасте заставляет задуматься о прелестях незамужней жизни, – решила Грейс. Во всяком случае, живется им лучше, чем Вилле, запутавшейся в своих мужчинах, и даже самой Грейс, постоянно себя одергивающей.

– Моя сестра давно оглохла, – Анна суетясь с кофейными чашками.

– Значит, её спрашивать бесполезно. А сами вы не слышали днем ничего необычного?

Старушка задумалась, склонив голову на бок.

– Меня весь день не было, но кто-то заходил в квартиру.

– Вор?

– Нет, не похоже.

Грейс уже пожалела, что напугала старушку.

– Скорее, кто-то из знакомых Виллы. Я думала, вы могли кого-то видеть.

– Нет, не видели. Днем мы с сестрой любим вздремнуть. А с тех пор, как фрекен Бедфорд поселилась наверху, стараемся не обращать внимания на её гостей. Она особа молодая, пусть живет по-своему. Но говорят, она внезапно уехала. Что скажет Аксель, когда вернется? Не представлю, верно, Катрин?

Качалка замерла.

– Что-что?

– Я говорю, как огорчится Аксель, узнав, что фрекен Бедфорд уехала.

Сердце Грейс забилось часто-часто.

– Аксель? – Якоб, Свен, Аксель, Густав…

– Он наш племянник.

– И живет с вами?

– В этой тесной квартирке с двумя старухами? Нет, он заезжает к нам, когда возвращается из путешествий. Правда, Катрин? Он хороший мальчик.

– Он много ездит? – Грейс взяла чашку кофе.

– Он капитан, и много плавает. Исландия, Норвегия, Финляндия, иногда Прибалтика. Дела его идут неплохо. Правда, Катрин?

– А он женат?

Старуха покачала головой. Шутка ей понравилась.

– Ну нет! Будь у него жена, как мог бы он интересоваться фрекен Бедфорд?

Кофе был ужасно крепким. Грейс пила его крохотными глоточками, жалея, что их не слышит Польсон.

– Вилла ему нравилась?

– Думаю, да. Но потом она перекрасилась в немыслимый цвет, а Аксель имел серьезные намерении и сказал, что цвет неподходящий. Они разругались и даже на врем расстались.

– Жаль, – вздохнула Грейс. – А ваш племянник симпатичный?

– О, вы должны взглянуть! Смотрите, вот его фотография!

– Чего ты показываешь, Анна? – спросила Катрин.

– Снимок Акселя в двадцать один год. Представляете, двадцать лет назад! Сейчас он куда и меньше улыбается.

Но и на фото он не улыбался. Узкий подбородок, прямой длинный нос, холодные светлые глаза. Никакого сходства с изнеженным и капризным Густавом IV.

– Да, симпатичный, – признала Грейс. – А когда он приедет?

– Заранее мы никогда не знаем. Он появляется и исчезает, как дикий гусь.

Анне понравилось сравнение, и она его повторила, добавив, тихо хихикнув:

– Умный наш гусек.

Грейс встала. Она узнала кое-что новое, но ответов на её вопросы по-прежнему не было. Аксель – не Густав. Вот и все. А что писала про него в дневнике Вилла?

«Аксель так ужасающе серьезен, и так немногословен…»

– Вы заходите к нам, мисс Эшертон, – сказала Анна, и Катрин добавила:

– Это так любезно с вашей стороны.

Дверь закрылась, старушки исчезли, будто снова убрали в шкаф старую фотографию. Но почему Польсон ничего не сказал про Акселя?

Зайдя попозже поинтересоваться насчет новостей, тот сокрушался: знал ведь, что у старушек есть племянник, но фру Линдстром и все прочие называли его капитаном Моргенсоном, и никогда – по имени.

В гостях у старушенций он никогда не бывал, и Вилла тоже. Польсон не верил, что Вилла встречалась с племянником. Разве что раз-другой? Разве она не написала в дневнике, что он неразговорчив? Нет, это не Густав.

Грейс жаловалась, что голова её словно набита ватой. Как здорово, что завтра она едет за город с Синклерами!

Польсон поначалу расстроился, но тут же спохватился, что даже хорошо, если она проведет время с Синклерами, потому что по воскресеньям сам он всегда ходит куда-нибудь с сыном и это правило никогда не нарушает.

Конечно, сын у него должен быть на первом месте, но все же голос Грейс прозвучал резче, чем ей хотелось бы:

– Вы не обязаны мне помогать.

Грейс чувствовала себя уставшей и замерзшей. Радости от того, что она нашла Акселя, как не бывало. Польсон на неё не смотрел, но она заметила, что он обижен, и пожалела, что вела себя так недружелюбно.

6

Питер Синклер спросил:

– Вы собираетесь остаться?

Грейс услышала в его голосе раздражение. Атмосфера в машине была довольно прохладной. Казалось, надвигается шторм, ветер раскачивал лодки у причалов и срывал листву с деревьев Кэт наглухо замоталась шарфом, лицо её стало совсем детским. Питер в толстом просторном свитере и казался вдвое шире. Выглядел он здоровым и сильным, но не скрывал дурного настроения, даже когда Грейс села в машину.

Дети были в шотландских красных беретах, слишком ярких для их бледных лиц. Джорджия щебетала, радуясь поездке за город, Александр молча забился в угол.

– Он боится лосей, – сообщила Джорджия. – Правда, глупо? Они нам вообще не покажутся.

– Ему нужно преодолеть этот глупый страх, – бросил через плечо отец.

Внимание Грейс привлек высокий мужчина, переходивший дорогу с маленьким мальчиком.

– Смотрите, Питер, это же Польсон!

Грейс показалось, что такого внимательного выражения лица у Польсона она ещё не видела, хотя что она могла разглядеть на ходу?

– Это его сын? – спросил Питер.

– Думаю, да.

– Вы не говорили, что у него жена и ребенок.

– Он живет один и забирает сына только на воскресенье.

– Вы, наверное, знаете, что по разводам Швеция на первом месте в мире,

– заметил Питер.

– Не стоит про это при детях. У них всегда ушки на макушке.

– А что такое разводы? – тут же спросила Джорджия.

– Ничего, – отрезал Питер.

– Грейс, вы так Питеру и не ответили. Решили остаться?

– Пока не выясню, что с Виллой.

– Но милая, она же не знает, что вы приехали. Что, если она укатила в Копенгаген, или в Париж, в Рим, в Рио-де-Жанейро, в конце концов.

– Ей все равно придется вернуться за вещами. Да и с квартирой нужно решить вопрос. А я пока буду наслаждаться отпуском. Мне здесь нравится.

И это была правдой.

– Удивительно, остаться здесь по собственному желанию? – проворчала Кэт.

Над горизонтом тянулась вереница странных светящихся облаков.

– Снеговые тучи. Могут добраться и сюда. В это время года тут все разговоры только про снег. Вот только когда он пройдет, никто не знает.

Через полчаса они выехали за город, теперь пошел лес с коттеджами на полянках, любимые дачные места здешних горожан.

Временами сквозь лес проблескивало озеро или проступали каменистые склоны. Питер пояснил:

– Дорога ведет на Упсалу. Вам стоит туда съездить. Там древний университет и прекрасный собор. А мы уже сворачиваем к озеру.

– Неподалеку живут Эбба с Якобом, – заметила Кэт. – Но у них настоящее имение.

– Да, мрачные готические развалины, – фыркнул Питер.

– Возможно, они вас пригласят, Грейс. Здесь их официальная резиденция. Но Кэт им вовсе не завидует, верно? Она – мечтательница, в мыслях она не с нами, а в Сорбитоне. Правда, дорогая?

– Смотрите, знак «Осторожно, лоси»! Ты видел, папа? воскликнула Джорджия.

– Был такой знак? Я пропустил.

– Знаете, Грейс, лось может забодать, бросить на землю и затоптать.

– Перестань! – оборвала её Кэт.

Александр забился ещё глубже в угол, уставившись в лес широко раскрытыми глазами.

– И с Виллой тоже такое могло случиться… – буркнула Джорджия.

– Еще два слова, и сидеть тебе весь день в спальне!

– Если она заблудилась в лесу, – шепотом закончила Джорджия.

Дом стоял на поляне, вокруг – молодые березки, кусты шиповника и терновника, а дальше – лес. Александр осмелел, вылез из машины и припустил вокруг дома, Джорджия за ним. Оба кричали и хохотали.

– Слава Богу, – сказал Питер. – Не знаю, что ему в голову взбрело с этим лосем.

– Это началось, когда ты застрелил последнего. Он видел кровь, – сказала Кэт. – Ему ведь только четыре.

– Скоро пять, и нельзя же быть таким слюнтяем… Ладно, вот наша дача, Грейс. Чтобы её осмотреть, много времени не понадобится.

Маленький симпатичный домик, спальня с четырьмя кроватями, кухня – она же столовая и гостиная, уютная, с чистым полом и простой мебелью.

– Вилла спала с моими женщинами, а мы с Александром – на диване, – сказал Питер.

Дождь стих, он больше не стучал по крыше, деревья словно отступили от дома.

– Часто она здесь бывала?

– Только раз, – сказала Кэт. – Потом мы хотели ещё раз её пригласить, но у неё уже были свои планы, а Питер приезжал сюда с Биллом и ещё с кем-то из друзей охотиться.

Имя Билла прозвучало впервые, и, похоже, Кэт даже пожалела, что его упомянула. Грейс боялась надоесть расспросами, но все же спросила:

– Билл тоже из приятелей Виллы?

И Кэт вдруг взорвалась.

– Господи, да не такая уж она была красавица! А когда перекрасилась в этой жуткий канареечный цвет, стала страшнее смертного греха. И слава Богу, что она решила уехать.

– И я её предупреждал, чтобы держалась поскромнее, кивнул Питер.

– А Билл к её отъезду не имеет отношения?

– Вряд ли, – буркнул Питер и покосился в окно в сторону леса. – Он погиб.

Грейс нерешительно переспросила:

– Как погиб?

Ей показалось, что ни Кэт, ни Питер не хотят продолжать разговор. Потом Кэт буркнула:

– Лучше расскажи ей все, иначе Джорджия со своим ненормальным воображением все переврет.

– Произошел несчастный случай на охоте, – пояснил Питер. – Билл Джордан был моим коллегой.

– Но как это случилось? – спросила Грейс.

– Я же сказал, несчастный случай. Он споткнулся, ружье выстрелило и пуля попала в живот. Бог знает, сколько он так пролежал, пока я не нашел его. Но он уже был мертв.

Да, посольству пришлось пережить немалый скандал.

– Кошмар, – кивнула Кэт. – От Джорджии все скрыть не удалось, а у Александра нападение лося вообще стало навязчивой идеей.

Питер сердито заявил:

– Я больше не хочу об этом говорить. Произошла трагедия. Да, меня в то утро с Биллом не было. Но что я мог бы сделать? Я накануне перепил и спал с похмелья. Его все равно не вернуть. Хватит разговоров.

Кэт кивнула.

– Я как не пытаюсь забыть, когда мы приезжаем сюда, вспоминаю снова и снова. Ладно, давайте разожжем камин. Питер, давай дрова, мы с Грейс накроем стол. Поздновато мы сюда выбрались, как бы к вечеру снег не пошел.

Камин оживил и согрел строгую комнату. Дети устроились поближе к огню, Грейс – на диване. Питер в кресле принялся перебирать струны гитары. По его словам, летом они все время проводят на озере. Тут до полуночи светло, и вечерами все собираются на крыльце.

Потом дети запросились к озеру. Кэт пошла с ними. Никогда не знаешь, что выкинет этот ненормальный Александр. А Грейс с Питером остались у камина. Грейс решила воспользоваться случаем, и рассказать Питеру о визите незнакомца в её квартиру. Не хотелось, чтобы дети и Кэт все слышали.

Питер слушал молча, потом спросил, что мог искать незваный гость, если он ей не померещился.

Интуиция подсказывала Грейс, что не стоит ему знать про дневник своей бывшей секретарши. Во всяком случае, не сейчас. Дневник – это столь же личное дело, как и секретный сигнал в подписи Виллы на письме.

– Может быть, письма. Какие-то улики. Уинифред Райт упоминала про женатого мужчину. Не слишком все прилично, да?

– Да, грязноватое дело, – кивнул Питер и задумался, заложив руки за голову. – А вы сами как следует обшарили квартиру?

– Да.

– Что-нибудь нашли?

– Ничего особенного. Но понимаете, все эти дорогие вещи, косметика, духи, чемоданы… Вилла вела слишком роскошную жизнь.

– Наверное, нашла себе миллионера.

– Будь это так, её история наверняка попала бы в газеты.

– Вначале журналистам пришлось бы все разнюхать.

– А мне придется поменять замок в дверях. Не хочу, чтобы кто-то чужой расхаживал по квартире.

– Вы в самом деле верите, что дело нечисто?

Грейс подсела к камину, обхватив колени руками, её пробирал озноб, несмотря на тепло горящих дров. Она нечего не выдумывает, исчезновение Виллы в самом деле покрыто тайной.

И тут раздался голос Джорджии:

– Папа, папа! Смотри, что мы нашли!

Ворвавшись в комнату, Джорджия размахивала каким-то грязным предметом, протягивая его отцу. Тот осторожно взял, повертел в руках и вопросительно поднял глаза на вошедшую следом за детьми жену. Та казалась бледнее обычного.

– Джорджия в грязи на берегу нашла эти старые солнечные очки.

– Да, папа, но эти очки всегда носила Вилла, – заявила Джорджия.

Питер кое-как стер грязь с роговой оправы и равнодушно оглядел очки.

– Таких очков полным-полно. Если бы Вилла их потеряла, она бы сказала.

– Может, она и говорила, – буркнула Кэт.

Питер сердито покосился на нее.

– Ты хочешь сказать…

Кэт замахала руками, требуя замолчать, повернулась к детям и деланно веселым тоном произнесла:

– Может, Вилла была здесь без нас, и тогда их потерла. Если, конечно, это её очки.

– Ее! – настаивала Джорджия. – Видишь, они как бабочка, верно, Александр?

– Значит она в самом деле заблудилась в лесу? – спросил мальчик, испуганно выкатив глаза.

– Перестань нести чепуху! – цыкнул Питер. – Кэт, может заставишь его прекратить нытье?

– Я не ною, – обиделся Александр и стал тереть кулаками глаза. Кэт взяла его на руки.

Грейс протянула руку за очками.

– Я сохраню их для Виллы.

Питер, поколебавшись, согласился.

– Если хотите – пожалуйста. Но по-моему их лучше вбросить. Бог знает, сколько они валялись в грязи.

Кэт дулась весь обратный путь, уйдя в себя и глядя на мужа безжалостным взглядом. Она явно была убеждена, что Питер с Виллой приезжали на дачу без нее, причем не раз, а ей муж рассказывал, что охотится с друзьями на лосей.

Да, дела у них не ладятся, – подумала Грейс. Но что куда важнее, Питер знал про Виллу гораздо больше, чем говорил. Она не собиралась совать нос в его дела, пока не найдет Виллу. Очки и в самом деле могли быть потеряны давно, ещё летом, задолго до её исчезновения.

Казалось, началась зима, подул колючий резкий ветер, и даже белые стволы берез померкли, потемнели. А снеговые тучи нависли совсем близко, отсвечивая серебром. Похоже, вечером пойдет снег.