Текст книги "Под грузом улик. Неестественная смерть"

– Хотя, с другой стороны, если мы на секунду представим, что это он стрелял в Кэткарта, придется согласиться, что у него был мотив. Если все настолько усложняется – это стимул для обострения воображения. И еще: приведенная история выдает неопытного рассказчика.

– Господи, ты топчешь все мои открытия. Ладно. Я ранен, но не сломлен. Кэткарт сидел здесь…

– Так утверждает твой брат.

– Будь ты неладен! Я говорю, что сидел. По крайней мере, кто-то сидел и оставил на подушке вдавленный отпечаток своего седалища.

– Отпечаток мог остаться с более раннего времени дня.

– Вздор! В доме целый день никого не было. Не перегибай со своим саддукейским подходом, Чарлз. Я утверждаю, что здесь сидел Кэткарт. И вот пожалуйста. – Лорд Питер наклонился к решетке. – Здесь кусочки сгоревшей бумаги!

– Видел. Вчера я пришел в восторг, когда их обнаружил, но нашел точно такие же в других комнатах. Это растопка. В спальнях часто разжигают огонь днем, когда хозяев нет дома, а потом еще, за час до ужина. Из прислуги здесь только повар, горничная и Флеминг – маловато, чтобы обслуживать такую большую компанию.

Лорд Питер поднял обгоревшие кусочки.

– Нечего возразить, – грустно согласился он. – И эти фрагменты «Морнинг пост» лишнее тому подтверждение. Остается предположить, что Кэткарт сидел здесь в минорном настроении и абсолютно ничего не делал. Боюсь, это нас никуда не ведет.

Он встал и подошел к туалетному столику.

– Хорошие туалетные приборы из черепахового панциря. И одеколон «Бэзер дю суар» тоже очень приятен. Не знал такого. Надо обратить внимание Бантера. Очень милый маникюрный набор. Я сам люблю чистоту и аккуратность. Но Кэткарт был из тех людей, которые явно чересчур увлечены уходом за собой. Бедолага! В итоге он будет похоронен в Голдерс-Грин. Я видел его всего раз или два. Он старался создать впечатление, что знает все обо всем. Я удивился выбору Мэри, хотя понимаю, что чертовски мало ее знаю. Когда грянула война, она только окончила школу и жила в парижском доме. Вернулась, когда я уже поступил на военную службу. Ухаживала за ранеными, занималась общественной работой, так что мы почти не виделись. Она тогда увлекалась теориями, как сделать мир правильным, и нам не о чем было разговаривать. За ней ухаживал некий пацифист – как я понимаю, отменный красавец. Затем я заболел, потом получил отставку от Барбары, и мне больше не хотелось тревожиться о сердечных делах других, а после с головой погрузился в алмазное дело Аттенбери, и вот результат: я очень мало знаю свою сестру. Но похоже, что ее вкусы в отношении мужчин изменились. Мать говорила, что в Кэткарте было обаяние. Это, как я понимаю, означает, что он привлекал женщин. Ни один мужчина не объяснит, как это удается другому мужчине. Но мама обычно всегда права. Что там с документами жертвы?

– Их здесь очень мало, – ответил Паркер. – Есть чековая книжка отделения «Кокса» на Чаринг-Кросс, но она новая и мало что дает. Держал там небольшие суммы для удобства, когда приезжал в Англию. Тратил на себя – расплачивался за отели, с портным.

– Больше никаких банковских книжек?

– Полагаю, все его важные документы в Париже. У него там квартира где-то у реки. С парижской полицией мы на связи. Еще у него есть комната в Олбани. Я просил ее закрыть до моего приезда. Хотел прокатиться туда завтра.

– Да, это правильно. Как насчет бумажника?

– Бумажник нашли. В нем около тридцати фунтов в разных купюрах, карточка виноторговца и счет за бриджи для верховой езды.

– Никакой корреспонденции?

– Ни строки.

– Ни строки… – повторил Уимзи. – Как я понимаю, он был из тех, кто не хранит писем. Инстинкт самосохранения.

– Да. Кстати, я спрашивал слуг по поводу его писем. Те подтвердили, что он получал их изрядное количество, но никогда не оставлял. Сколько писал сам, они не знают, поскольку Кэткарт бросал их в почтовый мешок, который относили на почту и вскрывали только там, или отдавал в руки почтальону, если тот приходил. Но складывается впечатление, что писал он не особо много. Горничная утверждает, что в мусорной корзине не находила ничего, что свидетельствовало бы об обратном.

– На редкость ценные сведения. Постой! Вот его вечная ручка. Очень красивая, в золотом корпусе. Смотри, совершенно пустая! Правда, не представляю, какой из этого следует вывод. Кстати, нет ни одного карандаша. Это мне подсказывает, что ты ошибся, предположив, что он писал письма карандашом.

– Я ничего не предполагал, – мягко возразил Паркер.

Лорд Питер отошел от туалетного столика, взглянул на содержимое шкафа и перевернул пару-тройку книг на прикроватной полке.

– «Харчевня королевы «Гусиные лапы», «Аметистовый перстень»[8]8
  Романы А. Франса.


[Закрыть], «Южный ветер»[9]9
  Роман Н. Дугласа.


[Закрыть] (Наш юный друг очень верно придерживался типажа.), «Хроника кадета Кутра»[10]10
  Роман А. Эрмана.


[Закрыть] (Только этого не хватало!), «Манон Леско»[11]11
  Роман А. Прево, известного как аббат Прево.


[Закрыть]. Хм! Есть еще что-нибудь в этой комнате, на что мне стоит взглянуть?

– Пожалуй, нет. Куда хочешь направиться дальше?

– Вниз. Постой, чьи здесь еще комнаты? Эта, помнится, Джеральда. Хелен сейчас в церкви. Вот и заглянем. Пыль здесь, конечно, вытирали и сделали ее непригодной для осмотра.

– Боюсь, что так. Но я не смог бы выставить герцогиню из ее собственной спальни.

– Разумеется. Вот окно, из которого кричал Джеральд. На каминной решетке, конечно, ничего нет – огонь с тех пор разводили. Интересно, куда Джеральд подевал то письмо – я имею в виду от Фриборна.

– Никому не удалось вытянуть из него ни слова по этому поводу, – произнес Паркер. – Старый мистер Мерблс пытался выяснить, но ничего не добился. Герцог настаивает, что он его просто уничтожил. Мерблс считает, что это абсурд. И это справедливо. Если герцог хотел выдвинуть обвинения против жениха сестры, ему бы потребовались доказательства своих утверждений. Или он, как один из тех римских братьев, хотел просто провозгласить: «Как глава семьи, я запрещаю ваш брак, и этого достаточно»?

– Джеральд добрый, приличный, порядочный, хорошо воспитанный выпускник привилегированной школы – и невозможный осел. Но не думаю, что у него настолько средневековые повадки.

– Но если письмо у него, почему бы его не предъявить?

– А действительно, почему? Письма от однокурсников и друзей из Египта, как правило, не компромат.

– А нельзя ли предположить, – осторожно начал Паркер, – что в письме содержится… упоминание о давнишней… э-э-э… любовной связи твоего брата… и он не хотел, чтобы о ней узнала герцогиня.

Лорд Питер помолчал, рассматривая ряд обуви, и наконец ответил.

– Это дельная мысль. Бывали интрижки, хоть и незначительные, но Хелен раздула бы из этого пожар по максимуму. – Лорд Питер присвистнул. – И все же, когда дело попахивает виселицей…

– Неужели, Уимзи, ты полагаешь, что твой брат допускает возможность виселицы?

– Думаю, Мерблс ему достаточно недвусмысленно это объяснил.

– Так-то оно так. Но неужели он и впрямь считает – пускай исключительно в воображении, – что английского пэра можно повесить на основании косвенных улик?

Лорд Питер задумался над этим вопросом.

– Воображение не самая сильная сторона Джеральда, – признал он наконец. – По-моему, пэров всегда именно вешали… Им же не отрубали голову на площади Тауэр-хилл или что-то в этом роде?

– Я это выясню, – пообещал Паркер. – Но графа Феррерса совершенно точно повесили в 1760 году.

– Неужели? Что ж, как сказал старый язычник о Евангелии, «это было давно, и будем надеяться – неправда».

– Правда, – подтвердил Паркер. – А потом его вскрыли и анатомировали. Но эту часть процедуры больше не соблюдают.

– Мы обязательно расскажем об этом Джеральду, – заявил лорд Питер, – и убедим его отнестись к делу серьезно. В каких сапогах он ходил в среду вечером?

– Вон в тех, – показал Паркер, – но эти идиоты их почистили.

– Вижу. Ага! Добротные тяжелые высокие сапоги со шнуровкой. Способствуют приливу крови к голове.

– Еще на нем были бриджи. Вот эти.

– Весьма тщательный выбор наряда для простой прогулки по саду. Однако, как ты наверняка собираешься заметить, ночь была сырой. Надо спросить у Хелен, не мучился ли Джеральд бессонницей.

– Я спрашивал. Она ответила, что обычно – нет, но иногда у него болели зубы, и он не мог уснуть.

– Но зубная боль не гонит человека на улицу в холодную ночь. Ладно, пойдем вниз.

Они миновали бильярдную, где в этот момент полковник очень красиво закатил шар, и вошли в пристроенную к ней небольшую оранжерею.

Лорд Питер мрачно обвел взглядом хризантемы и ящики с цветочными луковицами.

– Чертовы цветы выглядят отменно здоровыми. Получается, ты каждый день позволял садовнику копошиться здесь, чтобы их поливать?

– Позволял, – подтвердил Паркер извиняющимся тоном. – Но дал строгие инструкции ходить только по циновкам.

– Хорошо. Убирай их, и приступим к работе.

Держа перед глазами лупу, Уимзи внимательно осмотрел пол.

– Полагаю, все ходили этим путем?

– Да, – ответил Паркер. – Я опознал большинство следов. Люди входили и выходили. Вот это герцог. Шел с улицы. Перешагнул тело. (Паркер открыл внешнюю дверь и поднял циновки, чтобы показать окрашенную кровью утоптанную гравийную тропинку). Возле тела он опустился на колени. Вот отпечатки коленей, вот – ступней. Затем направился через оранжерею в дом, оставляя внутри следы черной грязи и гальки.

Лорд Питер осторожно присел на корточки над отпечатками и внимательно рассмотрел.

– Повезло, что здесь такой податливый гравий.

– Да. Это единственный подобный участок. Садовник объяснил: здесь так растоптано и грязно потому, что он регулярно ходит к бадье наполнять лейки. Бадью постоянно пополняют из колодца, а потом воду переносят в лейках. В этом году здесь особенно топко, поэтому несколько недель назад положили новый гравий.

– Жаль, не распространили свое благое намерение на всю дорожку, – проворчал лорд Питер, неустойчиво балансируя на куске мешковины. – Пока все подтверждает слова старины Джеральда. Что за слон наступал сбоку от ящика? Кто таков?

– А, это констебль. Навскидку больше центнера весом. Он нам неинтересен. Вот резиновая подошва Крейкса, с характерным рисунком. Он тут везде наследил. Вот смазанные отпечатки домашних тапочек Арбатнота, а калоши – мистера Петтигрю-Робинсона. О них мы можем забыть. Но вот через порог ступила женская нога в крепкой обуви. Полагаю, леди Мэри. Вот опять у края колодца. Подошла поглядеть на тело.

– Да, – кивнул лорд Питер, – и вернулась, подцепив на сапожок несколько красных камешков. Все правильно.

На внешней стене оранжереи висели полки для мелких растений, а под ними – огороженный рядом горшков с крупными хризантемами – располагался унылый клочок влажной земли, где беспорядочно торчали вытянутые жилистые кактусы и стелились папоротники.

– Что тебя заинтересовало? – спросил Паркер, видя, как его друг вглядывается в зеленый уголок.

Лорд Питер извлек свой длинный нос из промежутка между двумя горшками и спросил:

– Кто и что сюда ставил?

Паркер поспешил к другу. Среди кактусов виднелся ясный отпечаток некоего длинного предмета с четкими углами, который когда-то стоял вне поля зрения за горшками.

– Хорошо еще, что садовник Джеральда не из тех добросовестных идиотов, которые даже кактус не могут оставить на зиму в покое, – проговорил лорд Питер. – Упорно поднимают поникшие головки до тех пор, пока несчастное растение не превратится в красного дикобраза. Измерь.

Паркер измерил.

– Два с половиной фута на шесть дюймов, – сказал он. – Приличного веса: вдавилось в землю и поломало растение. Что это было? Поддон от чего-то?

– Не похоже, – возразил лорд Питер. – Земля вдавлена сильнее с дальнего края. Такое впечатление, что здесь стояло что-то громоздкое и прислоненное к стеклу. Если хочешь знать мое мнение, это был чемодан.

– Чемодан? – удивился лорд Паркер. – Зачем сюда ставить чемодан?

– И в самом деле, зачем? Можно предположить, что он простоял здесь недолго. Днем его бы заметили. Но кто-то вполне мог быстро сунуть чемодан сюда, если его с ним застукали – скажем, в три часа утра, – чтобы спрятать с глаз.

– В таком случае когда же его забрали?

– Почти сразу, надо думать. До рассвета. Иначе его не проглядел бы даже инспектор Крейкс.

– Полагаю, это не чемоданчик врача?

– Нет, если только он не полный дурак. С какой стати оставлять медицинский чемодан в грязном сыром месте, когда по всем законам здравого смысла и удобства его следовало бы разместить рядом с телом? Если не брать в расчет садовника и Крейкса, в среду вечером что-то здесь спрятать могли только Джеральд, Кэткарт или, скажем, Мэри. И никто другой.

– Да, – согласился Паркер. – Но здесь был еще один человек.

– Кто?

– Назовем его Неизвестной Личностью.

– Кого?

Вместо ответа Паркер гордо шагнул к циновке, аккуратно уложенной на деревянные рамки, и с видом епископа, снимающего покрывало с памятника, продемонстрировал V-образную линию следов.

– Не принадлежат никому, кого я видел или о ком слышал.

– Ура! – воскликнул лорд Питер. – «Следы ведут на косогор, отчетливо видны…»[12]12
  У. Вордсворт «Люси Грей». Пер. Игн. Ивановского.


[Закрыть]

– Не радуйся раньше времени, – заметил Паркер. – Скорее подходят другие строки: «Следы пересекают мост… а дальше чистый снег»[13]13
  Там же.


[Закрыть].

– Великий поэт Вордсворт, – кивнул лорд Питер. – Очень часто в этом убеждаюсь. Итак. Следы мужчины с ногами десятого размера, со стертыми каблуками и заплатой на левой внутренней стороне подошвы появляются с твердой части тропинки, где отпечатков не видно, и ведут к телу – сюда, где лужа крови. Весьма странно, тебе не кажется? Нет? Похоже, нет. А под телом следов не было? Невозможно определить – сплошное месиво. Неизвестный подошел довольно близко, вот его глубоко вдавленный след. Возможно, он хотел бросить Кэткарта в колодец, но тут услышал шум, встрепенулся, развернулся – и убежал на цыпочках в кусты.

– Да, – кивнул Паркер. – Следы выводят к одной из заросших травой лесных тропинок и там обрываются.

– Ага! Ну, мы позже по ним пройдемся. Так, а откуда же они начинаются?

Друзья проследовали по дорожке дальше от дома. Кроме участка у оранжереи, гравий везде был старым, утоптанным и твердым, и отпечатков там почти не осталось, тем более что в последние дни шли дожди, но Паркер заверил Уимзи, что там были явные признаки волочения и следы крови.

– Следы какого типа – смазанные?

– Да, в основном смазанные. К тому же смещенное покрытие на всем пути. А вот здесь нечто странное.

На границе с травянистым участком виднелся четкий отпечаток глубоко вдавленной в землю мужской ладони. Пальцы указывали в сторону дома. Гравий на дорожке был взрыт двумя длинными бороздами, трава на границе с тропинкой перепачкана кровью, вырвана и примята.

– Мне это не нравится, – заметил лорд Питер.

– Да, жутковато смотрится, – согласился Паркер.

– Бедняга! Здесь он из последних сил пытался упираться. Это объясняет кровь у двери в оранжерею. Но каким надо быть исчадием ада, чтобы тащить тело, в котором еще теплится жизнь?

Через несколько ярдов тропинка сливалась с главной подъездной аллеей, вдоль которой росли деревья, дальше от дороги переходящие в густую чащу. В точке пересечения Паркер обратил внимание лорда Уимзи еще на некоторые малозаметные следы, а еще ярдов через двадцать друзья свернули в сторону чащи. Одно из деревьев когда-то давно упало, образовав небольшую полянку, теперь аккуратно накрытую закрепленным брезентом. В воздухе стоял густой запах грибов, плесени и гниющих листьев.

– Место трагедии, – коротко пояснил Паркер, отворачивая брезент.

Лорд Питер печально опустил взгляд. В пальто и сером шарфе, с узким, продолговатым лицом, он походил на большого меланхоличного аиста. Тут жертва упала, корчась от боли, смахнув телом в сторону опавшие листья и оставив углубление во влажной земле. Темное пятно указывало место, где в почву впиталось много крови. И эта же кровь придала желтым тополиным листьям не по-осеннему ржавый окрас.

– Здесь нашли платок и револьвер, – сообщил Паркер. – Я пытался обнаружить отпечатки пальцев, но дождь и грязь все уничтожили.

Уимзи вытащил свою лупу, улегся на живот и пустился в персональный ознакомительный тур по местности, неспешно ползая из стороны в сторону. Паркер молча следовал за ним.

– Какое-то время он ходил взад-вперед. Не курил. Что-то обдумывал или кого-то ждал. А это что такое? Ага! Снова нога десятого размера, обладатель которой пробирался сюда сквозь деревья с дальней стороны от дороги. Никаких следов борьбы, что очень странно. Кэткарта застрелили с близкого расстояния. Так?

– Да. Выстрел опалил на его груди рубашку.

– Так почему же он спокойно стоял и ничего не предпринимал для своего спасения?

– Полагаю, – предположил Паркер, – он назначил с Десятым Размером встречу. И тот человек, не вызывая подозрений, подошел к нему вплотную.

– Значит, беседа поначалу складывалась дружеским образом – по крайней мере, со стороны Кэткарта. Загвоздка с револьвером. Откуда у Десятого Размера револьвер Джеральда?

– Дверь в оранжерею оставалась незапертой, – неуверенно произнес Паркер.

– Об этом не знал никто, кроме Джеральда и Флеминга, – возразил лорд Питер. – И что же, ты хочешь сказать, что Десятый Размер явился сюда, потом сбегал в кабинет, взял револьвер, вернулся и застрелил Кэткарта? На мой взгляд, просто нелепость. Уж если решил пострелять, надо вооружиться заранее.

– Более вероятно, что это Кэткарт принес револьвер с собой, – согласился Паркер.

– В таком случае почему отсутствуют следы борьбы?

– Может быть, Кэткарт застрелился? – предположил детектив.

– Тогда зачем Десятый Размер перетащил его на видное место, а затем сбежал?

– Стоп. А если предположить следующее. У Десятого Размера с Кэткартом была назначена встреча – допустим, с целью шантажа. Он каким-то образом сообщил жертве о своих намерениях между девятью сорока пятью и пятнадцатью минутами одиннадцатого. Это объясняет изменение в поведении Кэткарта и подтверждает, что и Арбатнот, и герцог говорили правду. После ссоры с твоим братом Кэткарт стремительно убегает. Расхаживает туда-сюда в ожидании Десятого Размера, тот приходит и ругается с ним. Кэткарт предлагает деньги, Десятый Размер требует больше. Кэткарт отвечает, что у него столько нет. Оппонент грозит, что в таком случае не будет молчать, на что Кэткарт говорит: «В таком случае можете убираться к дьяволу! А я буду вам попутчиком». И стреляется из револьвера, который предусмотрительно захватил с собой. Десятого Размера охватывает чувство раскаяния. Он замечает, что Кэткарт еще жив, и то несет, то волочит его к дому. Он меньше и слабее Кэткарта, и для него это тяжкий труд. Они добираются до оранжереи, когда раненый, потеряв много крови, испускает дух. Десятый Размер понимает, что оказался в трудном положении: три часа утра, он один над трупом – это как-то надо объяснить. Бросает тело и поспешно ретируется. Появляется герцог Денверский и натыкается на труп. Живописная сцена.

– Неплохо, – похвалил лорд Питер. – Вполне достойно. Однако когда, по-твоему, это случилось? Джеральд обнаружил труп в три утра. Врач, прибывший в половине пятого, утверждает, что Кэткарт был мертв в течение нескольких часов. Ну ладно. Тогда как насчет выстрела, который моя сестра слышала в три часа?

– Сразу оговорюсь, старина: не хочу показаться грубым по отношению к твоей сестре. Скажу так: по-моему, стрелял браконьер.

– Конечно, браконьер, – согласился лорд Питер. – Во всех смыслах этого слова. Что же, Паркер, тогда все сходится. Давай примем это объяснение как временное. Наша первейшая задача – найти Десятый Размер, поскольку он может свидетельствовать, что Кэткарт совершил самоубийство, а это – если иметь в виду дальнейшую судьбу моего брата – единственное, что имеет значение. Но ради удовлетворения самолюбия мне хотелось бы понять вот что: чем именно Десятый Размер шантажировал Кэткарта? Чей чемодан стоял у оранжереи? Что Джеральд делал в саду в три часа утра?

– Давай начнем с того, что определим, откуда явился этот Десятый Размер, – предложил Паркер.

– Ого! – воскликнул Уимзи, когда они вернулись на тропу. – Да тут настоящий клад! Смотри, Паркер!

Из грязи и облетевших листьев он поднял маленький блестящий предмет, и тот вспыхнул в его пальцах белыми и зелеными искрами.

Это был амулет из тех, какие женщины носят на браслетах – миниатюрный бриллиантовый кот с яркими изумрудными глазами.

Глава 3
Пятна грязи и крови

Конечно, на свете есть немало хорошего в своем роде, но дайте мне кровь… Мы говорим: «Вот оно! Это кровь!» Вот так в действительности обстоят дела. Давайте посмотрим в глаза фактам. Это не вызывает сомнений… Кровь, знаете ли, нам необходима.

Ч. Диккенс.

Дэвид Копперфильд[14]14
  Пер. И. Введенского


[Закрыть]

– До сих пор, – начал лорд Питер, пока они в поисках следов джентльмена с ногой десятого размера с трудом продирались сквозь неглубокий лес, – я считал, что услужливые преступники, которые помечают свой путь личными безделушками (развешивают на гнилых грибах, как в нашем случае), – это досужие выдумки детективных авторов, которым так удобнее, но, оказывается, мне еще нужно многому учиться в моей работе.

– Ты ведь ею не так давно занимаешься, – заметил Паркер. – К тому же нам доподлинно неизвестно, что бриллиантовую кошку обронил именно преступник. Она могла принадлежать кому-то из вашей семьи и много дней пролежать там, где мы ее нашли. Может, это вещица хозяина усадьбы, который сейчас в Штатах, или кого-нибудь из прошлых постояльцев, потерявшего ее несколько лет назад. О! Эта сломанная ветка, возможно, наш союзник – думаю, так и есть.

– Я спрошу у родных, – пообещал лорд Питер. – И надо выяснить в деревне, не искал ли кто потерянное украшение в виде кота. Первоклассные камешки. Такими не разбрасываются просто так. Что-то я других следов не вижу.

– Есть. Вот тут он запнулся о корень.

– Так ему и надо, – буркнул Уимзи, распрямляя спину. – Вот что я скажу: человеческое тело не очень-то подходит для службы ищейкой. Было бы намного практичнее ходить на четырех ногах или иметь глаза на коленях.

– Телеологической[15]15
  Телеология – учение, приписывающее процессам и явлениям природы цели, которые или устанавливаются Богом, или являются внутренними причинами природы.


[Закрыть] точке зрения на сотворение человека присуще много трудностей, – заметил Паркер. – О, мы уже дошли до забора парка.

– А вот и то место, где он перелез, – добавил лорд Питер, указывая на верхушку ограждения со сломанными пиками. – Вон вмятина, где он приземлился на каблуки. А дальше – где упал вперед на ладони и колени. Гм… не подставишь мне спину, дружище? Спасибо. Проломлено давно. За заборами надо следить, господин Монтень, проживающий сейчас в Штатах. Но Десятый Размер все равно порвал пальто о пику – на острие остался кусочек клетчатой ткани. На нашу удачу. Так, тут с другой стороны глубокая сырая яма, в которую я сейчас загремлю.

Грохот и шорох дали знать, что его светлость осуществил данное намерение. Внезапно покинутый Паркер огляделся и, увидев, что он всего лишь в сотне ярдов от ворот, бросился к ним, где его чинно выпустил появившийся в этот момент из домика егерь Хардро.

– Кстати, – обратился к нему Паркер, – вы в итоге обнаружили в среду ночью следы браконьеров?

– Нет, – ответил тот. – Никаких мертвых кролей. Сдается мне, госпожа напутала насчет времени выстрела – тот, который я слыхал, и прикончил капитана.

– Не исключено, – согласился Паркер. – Вы, случайно, не знаете, когда вон там на заборе сломали пики?

– С месяц, а то и два, назад. Их должны были починить, но работник захворал.

– Как я понимаю, ворота на ночь запираются?

– Знамо дело.

– И если кому-нибудь надо пройти на территорию, придется разбудить вас?

– Так и есть, сэр.

– Не видели, чтобы в прошлую среду с наружной стороны ограды болтались подозрительные личности?

– Нет, сэр. Может, жене кто на глаза попадался? Эй, мать, поди сюда!

Из двери показалась вызванная таким образом миссис Хардро. К ее юбке жался маленький мальчик.

– В среду? – переспросила она. – Нет, никаких бездельников не видала. Место здесь на отшибе, так что я поглядываю за всякими бродягами. В среду, в среду… Хотя да, Джон, появлялся в тот день паренек с мотоциклеткой.

– Молодой человек с мотоциклом?

– Истинно так, сэр. Сказал, что проколол колесо, и попросил ведро воды.

– И это все?

– Еще спросил, как называется наше место и чей это большой дом.

– Вы ему сказали, что здесь проживает герцог Денверский?

– Да, сэр. Он еще заметил, что многие джентльмены, наверное, ходят на охоту.

– Он не сказал, куда направляется?

– Из Вейрдейла в Кумберленд.

– Он долго здесь пробыл?

– С полчаса. Затем завел свою таратайку и потрясся в сторону Кингс-Фентона.

Она указала направо, где посередине дороги размахивал руками лорд Питер.

– Каким человеком он вам показался?

– Да человек как человек. – Как и большинство свидетелей, миссис Хардро нельзя было назвать щедрой на описания. По ее словам, молодой и высокий. Не блондин, не брюнет, что-то среднее, в длинном пальто, какие надевают мотоциклисты, с поясом.

– Джентльмен?

Миссис Хардро колебалась, и Паркер мысленно отнес незнакомца к разряду «не совсем».

– Вы, случайно, не заметили номер мотоцикла?

Она не заметила, но добавила, что мотоцикл был с коляской.

Лорд Питер жестикулировал все интенсивнее, и Паркер поспешил к нему.

– Шевелись быстрее, старый трепач! – нетерпеливо воскликнул Уимзи. – Здесь такая дивная яма.

 
Из ямы этой,
Когда лобзал деревья нежный ветер,
Не шелестя листвой, – из ямы этой,
Наш друг всходил на стены Трои, верно,
И отер каблуки о грязную траву[16]16
  Обыграны строки из пьесы У. Шекспира «Венецианский купец».


[Закрыть].
 

Только взгляни на мои брюки!

– С этой стороны перелезть через забор вовсе не просто, – констатировал Паркер.

– Еще бы. Он сперва стоял в яме, потом задрал ногу вот сюда, на нижнюю перекладину, где выломана пика. Взялся за верхнюю и подтянулся. Наш Десятый Размер, должно быть, исключительного роста, силы и ловкости. Я бы оттуда закинуть ногу не сумел, не говоря уже о том, чтобы дотянуться до верха. Во мне пять футов девять дюймов. А ты бы смог?

В Паркере было шесть футов, но он сумел лишь дотронуться до верха.

– В лучшие дни смог бы, – оправдался он. – Но потребовался бы соответствующий стимул и мотивация.

– На этом давай пока остановимся и сделаем вывод, что Десятый Размер исключительного роста и силы.

– Немного досадно, что до этого мы пришли к выводу, что он редкий коротышка и слабак.

– О да, – кивнул Питер, – это ты очень точно выразился: немного досадно.

– Хорошо, что сейчас все прояснилось. Полагаю, у него не было сообщника, чтобы подставить спину или подсадить.

– Разве что тот был безногим или имел какое-то невидимое средство опоры. – Питер указал на единственный отпечаток пары заплатанных подошв десятого размера. – Кстати, каким образом он безошибочно вышел в темноте к тому месту в заборе, где выломаны пики? Похоже, этот человек из местных или заранее разведал обстановку.

– В ответ на твои слова я расскажу, о чем так увлекательно «трепался» с миссис Хардро.

– Хм… – промычал Уимзи, когда Паркер закончил. – Нужно навести справки в Риддлсдейле и Кингс-Фентоне. А пока что мы узнали, откуда пришел Десятый Размер. Теперь надо выяснить, куда он скрылся после того, как притащил тело Кэткарта к колодцу.

– Следы ведут к заказнику, – сказал Паркер. – А дальше я их потерял. Там настоящий ковер из опавших листьев папоротника.

– Понятно, но у нас нет необходимости снова изображать ищеек. Человек сюда вошел и, если предположить, что он не прячется здесь до сих пор, как-то вышел. Не через ворота – иначе его заметил бы егерь. И не тем же путем, каким появился, иначе оставил бы там обратные следы. Следовательно, он покинул территорию в каком-то другом месте. Давай-ка прогуляемся вдоль забора.

– Тогда пойдем налево, – предложил Паркер. – Заповедник в ту сторону, а он явно ушел через него.

– Справедливо, о мой король. И, поскольку здесь не церковь, нет ничего зазорного в направлении против движения солнца. Кстати, о церкви: скоро вернется Хелен. Давай поторопимся, старина.

Они пересекли въезд на территорию, миновали егерский домик, а далее, сойдя с дороги, двинулись с внешней стороны забора по открытой травяной луговине. И вскоре нашли то, что искали: на металлической пике забора выше головы сиротливо висела полоска ткани. Уимзи, опираясь на Паркера, полез за ним почти в лирическом восхищении.

– Вот же, вот! – кричал он. – Пояс от «Барберри»! Какие могут быть осторожности? Тут следы человека, спасавшего свою жизнь, удиравшего со всех ног. Он порвал пальто, совершая очаянные прыжки на забор – один, другой, третий! С третьей попытки у него получилось уцепиться за пики и вскарабкаться наверх. Вот следы на заборе! В трещине кровь – он поранил руки. А затем он спрыгнул, отцепив пальто, но оставив пояс болтаться…

– Хорошо бы, ты тоже спрыгнул, – буркнул Паркер. – Не ровен час, сломаешь мне шею.

Лорд Питер послушно спрыгнул и встал рядом, теребя пальцами пояс. Его большие серые глаза беспрестанно скользили по полю. Внезапно он сжал Паркеру руку и живо зашагал к невысокому сооружению в деревенском стиле у дальней стены ограды. И там повел себя как терьер на охоте: нос вперед, кончик языка прикушен. Перепрыгнул ограду, повернулся к Паркеру и спросил:

– Ты читал «Песнь последнего менестреля»?[17]17
  Повествовательная поэма в шести песнях В. Скотта.


[Закрыть]

– Большую часть выучил наизусть в школе, – ответил Паркер. – А что?

– В ней есть один персонаж, гоблин-паж, который в самые неподходящие моменты кричит: «Нашел! Нашел! Нашел!» Я всегда считал его жутко надоедливым. А теперь понимаю его чувства. Смотри сюда!

Неподалеку от ограды были следы мотоцикла с коляской – на узкой грязной тропинке, идущей под прямым углом к главной дороге.

– Отлично, – похвалил Паркер. – Новая покрышка «Данлоп» на переднем колесе, на заднем старая. На колесе коляски резина «Гайтер». Приметней не придумать. Следы ведут от дороги и возвращаются обратно на дорогу. Парень откатил мотоцикл сюда на случай, если мимо пройдет человек пытливого ума и решит его стянуть или срисовать номер. На своих двоих пошел к пролому в заборе, который присмотрел днем, и перелез на территорию. После истории с Кэткартом испугался и кратчайшим путем рванул через заказник к своей машине. Так-так.

Паркер сел на ограду и, вытащив записную книжку, стал заносить в нее уже известные приметы искомого человека.

– Для старины Джерри расклад становится немного благоприятнее. – Лорд Питер оперся о стену и стал старательно насвистывать то место «Страстей по Матфею» Баха, где упоминаются дочери Сиона.

– Интересно, – проворчал Фредди Арбатнот, – какой идиот придумал воскресные дни.

Он с противным лязганьем ворошил уголь в камине библиотеки и разбудил полковника Марчбэнкса, который промямлил:

– А? Воистину так, – и тут же снова уснул.

– Вам ли жаловаться, Фредди, – заметил лорд Питер, который уже некоторое время был занят тем, что чрезвычайно раздражающим образом по очереди открывал и закрывал все ящики письменного стола и вяло щелкал туда-сюда шпингалетом французского окна. – Представьте, как тоскливо старине Джерри. Надо бы черкнуть ему строчку-другую.