Текст книги "Китайская народная литература"

Бытовые и традиционные истории

В узком смысле бытовые и традиционные истории являются фольклорными сказаниями. В основном они повествуют о повседневной жизни и реальных людях. В отличие от легенд в их сюжетах нет связи с реальными историческими событиями. По большей части они вымышленные. Часто в них можно встретить такие обороты, как «жил-был человек», «жили-были два брата», «жил один хозяин, у него на службе был работник» и т. д. Они носят простые названия – «Гэгэ диди» («Старший брат и младший брат»), «Ван Сяо и Чжан Да» и т. д. Часто используются фразы «в стародавние времена» или «давным-давно». Однако временные рамки не поддаются определению, так как раньше рассказчики часто для усиления эффекта говорили о событиях прошлого как о происходящих во время создания произведений.

Бытовые и традиционные истории тоже имеют тесную связь с народными легендами. Способность легенд преобразовываться очень высока, поэтому они с легкостью превращаются в бытовые истории. Многие герои легенд, утратив со временем имена, становились персонажами таких историй. Некоторые истории сложно отличить от легенд. Например, история о волопасе и ткачихе. Ее можно назвать и легендой, и мифом, в основе этого произведения лежит любовная линия. История о Лян Шаньбо и Чжу Интай рассказывает о реальных людях и реальных событиях. Однако многие детали являются выдумкой, кроме того, история так распространилась, что имена стали нарицательными. Исторический аспект для таких любовных историй вовсе не так уж важен, у разных национальных меньшинств эти повествования давно стали бытовыми. Нельзя обозначить четкое разграничение между бытовыми историями, легендами и анекдотами, все они взаимосвязаны.

Самыми распространенными героями бытовых историй являются батраки и помещики.

В старом обществе батраки были крестьянским пролетариатом. По словам Мао Цзэдуна, «к крестьянскому пролетариату относились батраки, работники на месяц, поденщики и т. д. У них не было своей земли, орудий труда, они располагали ничтожными финансовыми средствами. Все, что у них было, – это их рабочая сила. Срок их работ был дольше, зарплата ниже, вознаграждение незначительнее, режим нестабильнее, чем у других рабочих»[49]49
  Мао Цзэдун. Анализ классов китайского общества // Избранные произведения: в 4 т. М., 1952–1953.


[Закрыть]. Батраки подвергались жестокой феодальной эксплуатации и политическому давлению. Они жили в условиях, уступающих тем, которые создавали домашнему скоту. Работали как лошади, а питались как собаки. Свои горести и жалобы они изливали в песнях.

Рассказы батраков о тяготах жизни и работы у помещиков послужили еще одним мотивом к борьбе. Эти истории описывали беспощадное отношение помещиков к батракам. Землевладельцы всегда изображались как глупые, хитрые, коварные и сумасбродные злодеи. Им давались прозвища, которые всецело отображали черты их характера. Например, «Господин-обдирала» или «Искусный скупердяй», «Перечная кожура», «Яньван[50]50
  Янь-ван – владыка загробного мира.


[Закрыть] во плоти», «Железный расчет», «Железный петух» и т. д. Многие их злодеяния современному человеку кажутся невообразимыми. Конечно, в историях немало преувеличений, но все же они глубоко отражают реальные проблемы.

В историях батраки всегда хорошо знали, кого любить, а кого ненавидеть. Они всегда спешили на помощь беднякам, были искренни и едины в борьбе со злом. К бессердечным помещикам они были беспощадны. Несмотря на то, что помещики были коварными и хитрыми, батраки всегда превосходили их в умении сражаться. У них всегда имелся хитроумный план, благодаря которому помещик попадался в капкан и падал лицом в грязь. Например, история провинции Шаньси «Цзинь мацзюй хэ хо лунъи» («Золотой жеребенок и рубашка огненного дракона», записана Ма Фэном) [31] рассказывает об искусном в спорах человеке, которого батраки избрали своим предводителем. Он стал беспощадно глумиться над алчностью помещика, его жаждой наживы, что в итоге привело к смерти злодея и очень обрадовало народ.

В образах батрака и помещика проявляются противоречия феодального классового общества. Истории о них отражают протестные настроения среди крестьян, а также первые признаки их пробуждения. Эти повествования носят обобщающий характер, они в полной мере отражают действительность, поэтому широко распространились в народе.

Стоит отметить, что, хотя истории о батраках и являются отражением социального протеста, чем заслуживают уважение, это были лишь первые шаги, только зарождение борьбы. Борьба была в основном экономическая, без оружия и соответствовала закону. В этом заключается историческое ограничение таких повествований.

Истории о чиновниках и народе. С точки зрения идейного содержания и художественной композиции эти истории похожи на повествования о батраках и помещиках. Зачастую они демонстрировали злодейства феодального правления и праведную борьбу народа. Высокопоставленные чиновники злоупотребляют своей властью и угнетают простых людей, но умный народ всегда мудро и мастерски им противостоит, разоблачает зло. В этих историях часто фигурируют искусные женщины, что придает им дополнительный смысл. Ведь женщина стояла на самой низкой социальной ступени. Они подвергались угнетению со стороны религии, монарха, семьи и мужа. Но в этих историях они борются и наносят поражения правителям. Так женщины и народ давали выход своей ненависти в литературе.

Короткая история «И ли ли чжун» («Грушевое семечко») провинции Аньхой в полной мере отражает борьбу народа с действующей системой. В ней рассказывается о том, как одного бедняка поймали и посадили в тюрьму. Его обвиняли в краже лепешки. Он был очень бедным, все, что имел, – это грушевое семечко. Ситуация казалась безвыходной, но он нашел решение. Подозвал надзирателя и сказал: «У меня есть драгоценное семечко, я бы хотел лично преподнести его императору». Император, услышав о драгоценности, захотел с ним встретиться. На встрече бедняк сказал императору: «Если семечко посадит честный человек, то оно тут же прорастет, и на дереве появятся золотые груши». Император стал думать. Он совершил немало нечестных поступков и побоялся, что груши не вырастут, поэтому не осмелился сажать сам и сказал: «Как же может такая величественная особа, как я, сажать грушу?» И он поручил это первому министру, но тот был коррупционер и тоже не осмелился сажать; поручил это министру, но тот натворил и того больше, тоже не осмелился; перепоручили генералу, но тот удерживал часть солдатского жалованья, его бесчинствам тоже не было числа; позвали начальника уезда, но тот и подавно не осмелился сажать. Тогда семечко отдали тюремщику. Он был довольно скромным и не мог найти повода отказаться, сказав лишь: «Если то, что я только что повредил ваши одежды, не считается бесчинством, то я посажу». После этого начальник уезда начал обвинять его во взяточничестве, тот ему ответил. Среди чиновников началась настоящая перебранка. Бедняк сказал: «Не надо ссориться! Взгляните, кто из вас не совершал нечестных дел? А еще обвиняете меня в краже лепешки и хотите наказать за преступление. Как же это возможно?» Ничего не поделаешь, пришлось его отпустить. Политический подтекст в историях о чиновниках и народе выражен еще более ярко, чем в историях о батраках и помещиках.

Истории о труде. Труд является важной частью жизни народа, поэтому историй, связанных с ним, очень много. Эти народные истории воспевали умельцев, а также чудеса, появляющиеся благодаря их трудам.

Среди историй о труде встречаются рассказы о лодырях. Характерной является история «Шитань хуанцзинь» («Десять жертвенников с золотом»). Чтобы воспитать в своих сыновьях любовь к труду, отец сказал им, что на их земельном участке зарыто десять жертвенников с золотом. Каждый из лентяев хотел первым получить золото, поэтому они стали копать наперегонки. Золота они не нашли, но так хорошо вскопали землю, что получили очень богатый урожай, – собранного золотого проса хватило бы на десять жертвенников. Познав ценность труда, они больше никогда не ленились. Записанные Дун Цзюньлунем и другими истории «Бэй шань се» («Назад в горы»), «Ичэ даосуй» («Повозка риса»), «Ичуань гучжун» («Лодка зерна») также рассказывают о том, как старшее поколение учит младшее не лентяйничать, демонстрируют народную мудрость. Эти истории не только показывали важность труда, но и выполняли воспитательную функцию по отношению к молодому поколению.

Семейные истории. На протяжении длительного периода господства феодального строя каждая семья считалась производственно-бытовой организационной единицей. Семья – очень важная ячейка общества. Народные истории о семьях рассказывают о личных взаимоотношениях, часто о взаимоотношениях отцов и детей. Например, история «Идай шицзы» («Мешок камней», она стала основой для оперы «Цян тоу цзи» («Истории с гребня стены») китайского классика эпохи Цин Пу Сунлина). В одной семье было много братьев, но никто из них не хотел заботиться об отце. Тогда отец взял мешок камней и стал его прятать, словно это мешок золота. Это сильно переменило отношение к нему сыновей и их жен. Все стали ублажать старика, чтобы получить наследство. Перед смерью старик достал мешок с камнями и сказал с грустью: «Три сына недостойны одного мешка с камнями». Эта глубокая и философская история демонстрирует холодные отношения между людьми в феодальном обществе.

Любовные истории. Во времена феодального диктаторства вступать в брак можно было только по воле родителей, нельзя было делать самостоятельный выбор. Отсюда множество трагичных историй о любви и браке. Тема любви стала важной для народных историй, которые, однако, обязательно носили антифеодальный характер. Любовные истории обычно не описывали любовь абстрактно, они всегда были связаны с разоблачением социальных противоречий. Трагичные истории любви возникали, если один из влюбленных был из бедной, а другой из богатой семьи, так что они не могли соединиться. Это не только любовная, но и социальная трагедия. Например, «Ханьпин фуфу» («Супруги Ханьпин»), «Лян Шаньбо и Чжу Ин-тай», «Ишуан цайхун» («Двойная радуга»), «Ча хэ янь» («Чай и соль») – сюжеты этих любовных историй очень похожи. Рассмотрим историю «Лян Шаньбо и Чжу Интай».

Это древняя легенда провинции Чжэцзян. Она передавалась из уст в уста в период правления династии Восточная Цзинь. Первое письменное упоминание легенды встречается в произведении ранней эпохи Тан «Шидао сыфань чжи» («Описание четырех народов всей страны») Лян Цзайяня: «Праведница Чжу Интай похоронена рядом с Лян Шаньбо». В позднюю эпоху Тан Чжан Ду в книге «Сюаньши цзи» («Описание дворца») дал более детальное описание, которое очень похоже на современное. Интай, дочь семьи Чжу из Шанъюй, переодевшись мужчиной, училась вместе с Лян Шаньбо из Куайцзи. После окончания учебы Интай вернулась домой. На следующий год Шаньбо нанес ей визит и узнал, что она – женщина. Он разочаровался, но предложил ее родителям брак с Интай. Однако та уже была обручена с сыном семьи Ма. Впоследствии Шаньбо стал управляющим области Инь и умер от болезни. Он был захоронен к западу от города Мао. По пути к семье Ма лодка Интай проплывала мимо гробницы, но ветер и волны преградили ей движение. Узнав, что это была могила Шаньбо, Интай издала крик скорби. Вдруг земля разверзлась и похоронила Интай в своих глубинах. Се Ань, главный министр династии Цзинь, нарек то место Могилой праведницы. Эта история имела широкое хождение в эпоху Тан и носила очень яркий легендарный оттенок, но деталей истории о Лян и Чжу было еще недостаточно. В эпоху Сун с распространением конфуцианской морали история получила дальнейшее развитие. Она стала еще более популярной, добавились новые детали (например, история о превращении в бабочку из стихотворения эпохи Южная Сун). В рассказе «Ли Сюцин и цзе Хуан чжэньнюй» («Ли Сюцин женится с честью на добродетельной девушке из рода Хуан») из сборника «Гу цзинь сяошо» («Рассказы о древнем и современном») Фэн Мэнлуна эта история передана в еще более богатых красках. Ее сюжет широко использовался в театральных постановках, в китайской опере. По сей день эту историю знают в каждой семье. Во многих местах можно найти могилу и храм Лян Шаньбо, он считается богом Любви, перед его образом зажигают свечи. В одной народной песне портового городка Нинбо есть такие слова: «Если хочешь прожить со своим супругом до старости, сходи в храм Лян Шаньбо».

Среди любовных историй есть очень много фантастических, которые выражают прекрасные мечты народа о противостоянии общественному строю.

В любовных историях реальность и вымысел переплетаются. Реальная трагедия часто получает фантастическое завершение (например, превращение после смерти в неразлучных бабочек, в две звезды, две радуги, чай и соль, облако и море и другие метаморфозы, которые позволяют влюбленным больше не разлучаться). В некоторых повествованиях финал остается открытым. Например, в истории «Цисяньнюй юй Дун Юн» («Семь небожительниц и Дун Юн»), «Нюлан чжинюй» и др.

Любовные повествования рассказывают о несчастьях двух молодых людей и об их попытках сопротивляться. Злые силы настолько сильны, что любое сопротивление оказывается безуспешным, поэтому влюбленные не могут обрести семейное счастье. Эти рассказы разоблачают жестокость феодализма и помогают нам лучше понять историю Китая.

Типы в народных повествованиях. В процессе распространения и коллективной доработки персонажи и детали народных повествований могут сильно меняться, может меняться и их художественный тип. Эти метаморфозы, которые происходят с повествованиями, тесно связаны с происходящим в обществе. Все второстепенное отбрасывается. Многие произведения сходятся в общем и разнятся в частном. Так в литературе формируются типы, и это можно сравнить с условностью традиционного китайского театра[51]51
  В традиционном китайском театре у героев есть амплуа, то есть персонажи классифицируются по их деятельности. Подробнее см.: Лю Вэньфэн. История китайской музыкальной драмы / Пер. с кит. А.С. Труновой. М.: Шанс, 2019. 629 с.


[Закрыть]. В китайских народных повествованиях есть типы батрака и хозяина, искусной женщины, мужчины-змея, старшего и младшего братьев, глупого зятя, женщины с шерстяной кофтой и т. д. Иногда в повествованиях разных народностей и разных стран встречаются одинаковые типы. Почему это происходит? На это есть две причины.

1. Территориальная. Считается, что люди, живущие в одинаковых социально-бытовых условиях, сочиняют похожие истории.

2. Общий источник. Одинаковые типы в повествованиях могут возникать благодаря общему источнику – в результате культурного взаимодействия народов.

На наш взгляд, оба утверждения имеют здравый смысл, однако не стоит обобщать. Каждое отдельное произведение требует индивидуального анализа. Определив его характерные особенности, можно обнаружить черты национального характера и местного колорита, проследить путь распространения произведения, исследовать его связь с социально-бытовыми условиями. Проводя детальное сравнение, нельзя оставлять без внимания особенности художественного содержания и формы. В противном случае невозможно сделать верное заключение. Исследовав типы народных повествований, мы сможем изучить сочетание черт индивидуального и общего, особенности композиции, персонажного поля и художественное своеобразие языка. Это может стать большим вкладом в развитие межкультурных коммуникаций, а также в создание новой социалистической литературы.

Народные анекдоты

Анекдоты – это народные повествования, которые заставляют людей смеяться, короткие устные саркастические или юмористические произведения. В некоторых местах понятие «анекдот» имеет более широкий смысл, объединяет все народные повествования. Здесь мы рассматриваем анекдот в узком смысле, как произведение, отличающееся от легенды, бытового повествования, сказки и т. д. Это народное сказание, обладающее мощным комическим потенциалом. Анекдот обязательно должен заставлять людей смеяться, комизм – его характерная особенность. Однако смех не есть цель, это лишь инструмент. Целью является передача более глубоких мыслей и чувств. В главе «Иносказание» трактата «Вэнь синь дяо лун» («Резной дракон литературной мысли») Лю Се говорит, что «своевременный анекдот из благородных побуждений может принести пользу, но анекдот ради пустой болтовни и потехи разрушает добродетель». Составитель книги «Сяо дэ хао» («Хорошенько посмеяться») эпохи Цин Ши Тяньцзи говорит, что смех приводит людей в сознание, он, как сильнодействующее лекарство, может вылечить хронические недуги. Анекдоты различаются по содержанию и социальным функциям, которые они выполняют. Их можно разделить на три основных типа: сарказм, юмор и шутка ради забавы.

Сарказм. Это своего рода оружие, которое народ применял в процессе классовой борьбы. Глубоко и метко он разоблачает эксплуататорство и угнетение, рисует безобразный облик чиновников, помещиков, военачальников, ростовщиков, коммерсантов и деспотов. Уличает их в обмане и лицемерии. На острие сарказма попадают все недостатки старого общества. В феодальную эпоху самыми распространенными были повествования, разоблачающие алчных чиновников, фальшивых конфуцианцев и скупцов.

Существует множество анекдотов, описывающих скупых помещиков. В книге «Сяо линь» («Сборник анекдотов») [32] эпохи Троецарствия есть история «Ханьши лаожэнь» («Старик эпохи Хань»), которая очень смешно описывает такого помещика. В эпоху Хань жил один человек. Он был немолод, детей у него не было. Он был богат, по натуре скуп. Носил простую одежду, ел грубую пищу, рано вставал и рано ложился. У него были владения и накопленные средства, но ему всегда было мало, при этом он ничего не тратил. Если у него просили милостыню и он не мог отказать, он шел в комнату, брал десять монет, но, пока возвращался, потихоньку уменьшал количество монет: когда он доходил до двери, оставалась половина тех денег. С болью закрыв глаза, он протягивал монеты просящему и говорил: «Я отдаю вам все, что у меня есть, скажите другим, чтобы не приходили ко мне за деньгами». Когда старик умер, все его имущество перешло в распоряжение казны.

Этот анекдот глубоко раскрывает образ скупца. «Сяо линь» составлял Хань Даньчунь, который был хорошим другом отца и сына Цао. Некогда Цао Чжи пересказал ему три тысячи известных анекдотов. Вполне возможно, что некоторые анекдоты, вошедшие в «Сяо линь», рассказаны им.

Высмеивание суеверий и фальшивого конфуцианства демонстрирует недовольство народа моральными качествами феодалов и религиозными предрассудками. До Освобождения народ оказывал сильное сопротивление системе управления, коррупции, анархии чиновников. Недовольство воплощалось в том числе в саркастических анекдотах. Например, «Обирать народ по-крупному» (записано Жэнь Яньфаном) рассказывает о многочисленных налогах Чан Кайши, о жестоких поборах и о том, как у людей отнимали имущество. В результате народ дошел до крайности. Однажды во время разгула и пьянства Чан Кайши придумывал новый способ, как ограбить народ.

Вдруг вбежал человек, с ног до головы в ранах и крови, упал перед ним ниц и стал благодарить, чем поверг всех в изумление. На вопрос «За что?» человек ответил: «Я демон, который стоял на самой нижней из восемнадцати ступеней ада, тысячу лет я не мог освободиться, но сегодня, благодаря вашим жестоким поборам, я преодолел восемнадцать ступеней и наконец могу видеть солнце».

Забавные истории о Ходже Насреддине хорошо знакомы каждой уйгурской семье. В историях об этом герое саркастически высмеиваются правитель, министры, землевладельцы (бай), глупые чиновники и другие угнетатели и эксплуататоры народа. Более того, истории о Ходже Насреддине давно вышли за пределы сарказма. Они породили юмористического персонажа, который крайне искусен в сопротивлении. Ходжа смелый и находчивый, все, что он любит и ненавидит, весьма очевидно. Он не боится представителей власти, даже самых коварных. Все терпят от него поражение и насмешки.

Конечно, эти анекдоты тоже имеют свою классификацию, что требует тщательного изучения. Ниже попробуем проанализировать этого сложного персонажа – Ходжу Насреддина.

Юмористические анекдоты. Среди анекдотов встречаются и те, что отражают слабые места самого народа. Мы называем их юмористическими. В отличие от язвительных шуток, их задача не беспощадно высмеять, а мягко указать на недостатки – в благих целях, чтобы наставить людей на путь истинный, помочь им избавиться от своих пороков. Это тоже своего рода инструмент народного образования.

Существует ряд юмористических анекдотов, которые указывают на недостатки в образе мышления. Есть такой древний анекдот «Прийти в город с длинной бамбуковой жердью» [33], который высмеивает ограниченность людей. У одного человека была длинная бамбуковая жердь. Когда он подошел к городским воротам, то оказалось, что жердь настолько длинна, что он не может пронести ее ни по вертикали, ни по горизонтали. Подошел зевака и начал советовать: «Сломай жердь пополам, сразу пройдешь». Затем подошел второй советчик: «Лучше перекинуть жердь через забор, а потом пройти». Только вот никто из них не догадался, что жердь еще и очень тонкая, ее можно пронести торцом вперед. Конечно, эта история выдумана, но она указывает на то, с чем нам часто приходится сталкиваться в реальности. Зачастую мы видим лишь одну сторону и не замечаем другую. Не можем взглянуть на проблему с разных сторон, что выглядит довольно смешно. Однако это вполне нормально. Люди познают мир постепенно, видя сначала одну сторону и лишь потом полную картину, переходя от плоскостного мышления к объемному. Это сложный и долгий процесс.

Многие юмористические анекдоты высмеивают мировоззренческие недостатки, которые в основном присущи мелким собственникам. Например, анекдот «Десять стариков и десять кувшинов водки», высмеивающий жадность. Десять стариков договорились принести на застолье по кувшину водки. Один из них решил, что, если он принесет кувшин с водой, никто и не заметит. В итоге так сделали все, но, когда пили воду, все равно причмокивали в знак одобрения и хвалили водку.

Среди анекдотов о Ходже Насреддине есть немало сюжетов, высмеивающих человеческие недостатки. Например, анекдот «Раз почет шубе, пусть шуба и кушает!» критикует снобизм. Как-то Ходжа Насреддин отправился на званый обед. Он был плохо одет, поэтому его прогнали. Тогда он вернулся домой, переоделся и пришел снова. На этот раз его впустили. За столом сам он ничего не ел, но постоянно подносил еду к своему платью. Отвечая на чье-то удивление, он сказал: «Так вы же не меня пригласили поесть, а мою одежду. Вот я ее и угощаю». Это превосходный образец иронии, высмеивающий феномен «встречают по одежке».

Анекдот «Как Ходжа ходил за маслом» насмехается над узостью мышления. Как-то Ходжа Насреддин пошел покупать масло. В чашку все не уместилось, тогда он подумал, перевернул чашку и сказал: «Налейте еще и на донышко». Когда Ходжа вернулся домой, жена спросила его, как он мог купить так мало масла. Ходжа ответил: «Да вот тут же еще есть» – и перевернул чашку, вылив последние остатки масла с донышка. В этой истории смекалистый Ходжа Насреддин совершил глупость, недостаточно точно оценив ситуацию. Он увидел, что масло можно налить на дно чашки, но не учел, что если эту чашку перевернуть, то из нее все выльется. Не сталкиваемся ли мы с подобными ситуациями в жизни, когда в погоне за малым упускаем большее?

В этой истории Ходжа сам оказался объектом насмешек. Разве это не противоречит образу, описанному выше? Ходжа поступает опрометчиво, но это не какая-то серьезная ошибка. Она не может навредить его образу, зато может приблизить его к народу, который начинает чувствовать в нем родственную душу. Он совершил нелепость, но его сердце осталось чистым. Порой Ходжа поступает очень мудро, демонстрирует недюжинный ум, а порой нарочно прикидывается дураком, доводит все до абсурда, личным примером обращает внимание на некоторые простые человеческие недостатки.

Эти истории доказывают, что он является частью народа, а не стоит выше него, и что у самого Ходжи есть недостатки, которые он же и высмеивает. Такие рассказы поучительны для народа.

Развлекательные анекдоты. Ни один народ не может обойтись без развлекательных анекдотов. Поэтому помимо сарказма и юмористических анекдотов (двух видов, упомянутых выше) есть еще и абсурдные анекдоты, смысл которых не совсем ясен. По-видимому, их единственной задачей является веселье – чтобы все вволю посмеялись и таким образом расслабились. Но они также способствуют невероятному развитию воображения. Подобные рассказы несут в себе определенное идейное содержание, а также показывают, что у народа довольно хорошо развит эстетический вкус. Такие анекдоты можно назвать развлекательными.

Примером может послужить история о Бала Гэньчане. Она полностью выдумана, основная ее задача – рассмешить. Бала Гэньчан встретился с крестьянами, и все стали просить его рассказать что-нибудь новое. Тогда он поведал, что произошло летом. Он ехал за хворостом на чахлой кобыле, вдруг она остановилась. Оказалось, что с телеги упал топор и отрубил лошади ногу. Делать нечего, он срубил ветку с дерева и привязал ее кобыле вместо ноги. Она прошла немного и снова остановилась. Выяснилось, что палка на ноге лошади пустила корни, из которых выросло громадное дерево, до самых небес. Бала подумал, что было бы неплохо забраться на Небо по этому дереву, забавы ради. И он начал карабкаться по стволу. Карабкался он ровно 81 день и наконец добрался до Неба. Там ему очень понравилось, он везде погулял, не заметил, как стемнело. Бала проголодался и решил возвращаться домой. Смотрит, а лошадь ушла, и дерева тоже не стало. На землю никак не спуститься, домой не вернуться. Тогда он вдруг вспомнил, что на Небе есть свой Бог-государь, и отправился на его поиски. Поискав немного, он увидел несколько божков, гоняющихся за вошью. Он подошел к ним и попросил еды. Но они не обратили на него внимания. Тогда Бала стал просить настойчивее, и они ответили: «Разве ты не видишь, мы сами истощали от голода! Сейчас люди редко приносят нам дары, мы голодаем». Тогда он решил: пусть уж божки сами наслаждаются этим райским счастьем, ухватился за сосульку и стал сползать вниз. Но кто же знал, что земля так далеко. По сосульке ни вверх не подняться, ни вниз не спуститься. Тогда он увидел, что на земле период жатвы, повсюду рисовая солома. Он поймал немного соломы и свил веревку, привязал к сосульке и стал дальше спускаться. Спускался три дня, но тут подул сильный ветер, веревка оборвалась, и он полетел вниз. Только и услышал: «Шлеп!» Телом целиком вошел в землю, снаружи одна голова торчит. Так прошла зима. Бала пел песни красным цветам, и тут появился голодный волк и вцепился ему в ухо. От невыносимой боли у Бала открылось второе дыхание, он стал отчаянно дергаться и выпрыгнул из земли. Схватил волка за хвост и стал мотать его во все стороны – так его и убил. Вернулся домой, а жена как раз только приготовила еду. Бала, не говоря ни слова, перво-наперво съел целый котел еды и только потом все рассказал. Услышав его историю, все присутствующие расхохотались, начали расхваливать его на все лады, говорить, что он настоящий мастер рассмешить. А Бала сказал: «Вам от моих шуток весело и работать радостнее, а вот если богач услышит мои шутки, то непременно затрясется от страха». Эта история демонстрирует богатую фантазию Бала Гэньчана, остроту его языка и ясность мысли. В форме шутки он подталкивает людей к идее о том, что рай не так уж и прекрасен, а среди людей хорошо. «У бога больше всего коров и овец, а у Бала Гэньчана больше всего мудрости». Это произведение комедийного искусства демонстрирует богатство фантазии и невероятный талант народа к словесному творчеству.

Анекдоты о Ходже Насреддине чрезвычайно распространены, они дошли до стран Средиземноморья. Известный итальянский писатель эпохи Возрождения Джованни Боккаччо изложил несколько подобных историй в «Декамероне». Эти повествования [34] имеют широкое хождение в странах Средней Азии, а в Китае их знают уйгуры, казахи и другие национальные меньшинства Синьцзяна.

Ходжа Насреддин является воплощением народной справедливости и мудрости, а также народным героем. Он простой и дружелюбный. У него достаточно и смелости, и смекалки, чтобы бороться, а это очень важно. Но и у Ходжи есть свои недостатки, которые определяются историческими и социальными реалиями.

Конечно, в сложных условиях межклассовой борьбы господствующий класс всеми силами противостоял распространению и влиянию повестей о Ходже Насреддине. Помимо запретов имели место еще и всевозможные фальсификации, поносящие этого героя. Например, в истории «Надеяться лишь на свои способности» говорится о том, как Ходжа научил собаку выхватывать мясо из рук других людей. При этом он говорил: «Я сам себе добываю мясо, не верите – спросите у собаки». В повествовании «Рассказывают, что в те времена» Ходжа Насреддин изображен хвастуном, а бек (высокий чин у уйгурской национальности. – Примеч. пер.) – победителем. В этой истории герои поменялись ролями. В повествовании «Речи демона» происходит то же самое: изначально история высмеивала проповеди муллы или имама, но позже стала высмеивать Ходжу Насреддина. Тот факт, что Ходжа превратился в муллу, образ которого обычно высмеивается, никак не вяжется с тем, как простые люди видят Ходжу, поэтому очевидно является фальсификацией. Это клевета, которая не может быть признана народом.

Итак, традиционные народные анекдоты распространены очень широко и играют большую роль в жизни народа. Это колкий и меткий кинжал для борьбы с врагами. Анекдоты сплачивают народ и поучают его. Они словно лекарство: может быть горько, но полезно. В то же время это и средство развлечения – здоровый смех крайне необходим народу. Однако среди множества анекдотов часто встречаются вульгарные и низкопробные. Некоторые из них сочинили мещане или скучающие писатели. Какие-то были придуманы продажными писаками, чтобы разогнать тоску господствующего класса. Необходимо, опираясь на научные исследования, провести границу между этими анекдотами и истинно народными, оставив наиболее яркие примеры.

Искусство и эстетика комического в народных анекдотах. Содержательная и лаконичная форма повествования, обильное использование преувеличений и выдумок, приведение разногласий к наивысшей точке кульминации, а затем внезапное решение проблемы – все это помогает создать сильный комический эффект. Например, история «Котел умер», в которой Ходжа Насреддин говорит: «Ваш котел умер в родах», показывая тем самым безобразную сущность ростовщика, очень смешная.

В течение долгого времени никто не выступал с критикой теории комедии Аристотеля. По его словам, комедия – это изображение худшего в людях. В целом это так, но к произведениям трудового народа не всегда можно применять критерии античной теории. Персонажи народных анекдотов разрушают рамки древнего понятия комедии. Это заслуживает внимания. В 1984 году мы выступили в Бергене (Норвегия) на конференции международного Общества по исследованию повествовательного фольклора с докладом на тему «Рассуждения об эстетической ценности народных анекдотов», который вызвал большой интерес как председателя общества Лаури Хонко, так и многих других ученых. Они посчитали эту точку зрения весьма обоснованной и поставили под сомнение западную теорию. Профессор Хонко сказал: «Мы, западные ученые, зачастую полагаем, что наши эстетические категории являются общеприменимыми, фольклористам стоит уделить больше внимания этому вопросу». На следующей конференции, которая состоялась в 1989 году в Венгрии, главным вопросом было исследование повествовательного фольклора с точки зрения эстетики и литературы. Прежде европейские ученые в основном занимались историко-географическими исследованиями (изучением происхождения и развития).