Текст книги "Слоеный торт"
Автор книги: Дж. Коннолли
Жанр: Криминальные боевики, Боевики
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Всегда под рукой «герыч», да, мистер Боец? Достаточно только раз заглянуть в его глаза, чтобы понять: этот здоровяк способен вломиться в дом и добить обдолбанного наркомана в полубессознательном состоянии. Тот парень был прав. Кто-то действительно прикончил Кинки зато, что он и бабки взял, и от приза не отказался.
– … но к чему наживать себе врагов? – заканчивает Эдди.
– Так почему же все-таки Джимми попросил меня найти вашу дочь, мистер Райдер?
– Пожалуйста, зови меня Эдди. Я думал, ты какой-нибудь уличный мальчишка, которого Джимми привлекает к грязной работе. Но теперь вижу, что ты – одаренная личность.
Надо будет вытатуировать на лбу: «Остерегайся лести».
– Спасибо, Эдди. Но почему?
– В качестве компенсации. У тебя проблемы, но не со мной. Я отпущу тебя. Я знаю Джимми Прайса уже тридцать пять лет. Столько не дают и за убийство. Вся чушь, что он тебе рассказывал, все это в определенной степени правда. Мы действительно провели вместе многие детские годы, но я всегда хотел вырваться оттуда. Дьюи, которого ты не помнишь, потому что тогда еще не родился, бывало, отводил меня в сторону и твердил о том, что я должен выйти из игры, уехать как можно дальше от этого мира. Старик часто повторял: «Джимми – проходимец, но преступником можешь стать ты».
– И что это значило?
– Дьюи любил говорить загадками. Особенно после нескольких стаканчиков. – Эдди смеется. – Я всегда понимал это как: «Завяжи прежде, чем это сделает Джимми» или «Вся ваша деятельность утянет тебя на дно». Я старался держать Джима в поле зрения. Этому научил меня Дьюи. Классный был парень, проницательный, обаятельный. Придешь, было, в паб, которым он владел в начале семидесятых, а там рядом со старшими офицерами полиции сидят и пьют легкий эль закоренелые преступники.
– А чем все это время занимался Джимми?
– Лизал задницу Дьюи. Но до старика ему было далеко. Прайс пытался ему подражать, вплоть до того, что купил после его смерти дом Дьюи. Ты был в нем хоть раз?
– Я всего лишь сбываю для него товар. Мы не общаемся.
– Ты неплохой знаток. Район Хай-Триз в Тоттеридже. Прекрасный был дом, пока Джимми не приложил к нему руку и не начал украшать его, как будто это публичный дом или притон дешевых бандитов. Я посещал его. Джимми запорол всю красоту.
– Не хочу торопить вас, но почему вы сказали, что у меня проблемы?
– Всему свое время. Надеюсь, ты – здравомыслящий молодой человек и до всего дойдешь сам. Так вот я построю на этом месте административное здание, когда весь этот цирк уберется отсюда. Главные инвесторы – русские.
– Мафия?
– Черт возьми, сынок. Где твои манеры? Ты, как и большинство людей, делаешь поспешные выводы. Почему все считают, что если это русские, то они обязательно являются членами организованной преступной группировки? Многие из них служили в КГБ. Замечательные люди. Хотя многие, опять же, скажут, что КГБ и мафия – это одно и то же. Что касается меня, то их деньги ничем не хуже всех остальных.
Конечно, не хуже. Особенно после того, как их несколько раз прокрутил сам Эдвард Райдер, Я приму это как утверждение о связи с мафией.
– Прошу прощения. Не знаю, что на меня нашло.
– Эти русские – исконно русские, россияне. Сложно, да? Видишь ли, Россия, бывший Советский Союз, – огромная страна. Ее постоянно сопровождают прилипалы или реморы.
– Это какая-то республика?
– Нет-нет. Ремора – это такая скользкая рыба, плавающая вместе с акулами. Вот здесь, – он тычет пальцем себе в шею, – акула не может ни добраться до них, ни избавиться от их общества. Реморы держатся к ним вплотную и извлекают из этого выгоду. Они находятся под защитой акулы, и никто их не трогает. К тому же эти рыбки – падальщики. Постоянно подбирают остатки после акульей трапезы. И акула в конечном итоге привыкает к их постоянному присутствию.
Эдди отзывается о своих партнерах как об акулах.
– Так и кого же привезли с собой россияне?
– Чеченцев. Вот кто настоящая проблема. Эти два лагеря друг друга терпеть не могут.
– Кажется, я о них слышал.
– Это возможно. Чечня – маленькая, но весьма опасная область. Можно даже сказать, поселение. Они захотели независимости от Москвы и развязали партизанскую войну. Российская армия, в прошлом могучая Красная, вошла туда и потерпела поражение. Так что чеченцы вернулись обратно в каменный век, хотя сами понесли много потерь.
– Так они – ребята серьезные?
– Очень серьезные. Такие серьезные, что лучше об этом даже не знать. Они прорубят лед на замерзшем озере, бросят в воду какого-нибудь бедолагу, окружат прорубь и будут пить водку, курить и покатываться со смеху до тех пор, пока тот не замерзнет до смерти. Безжалостные, бессердечные и коварные – такова их ментальность. Другие фирмы в России сторонятся их, потому что знают, на что они способны. Чечня – это русская Сицилия, только в десять раз хуже.
– Они в вас стреляли?
– Пытались. Но в нашем мире нет такого понятия, как легкие деньги. Они заманивают тебя в ловушку, и если ты слишком жаден или слаб, то ты попался. Поначалу деньги сами плывут тебе в карман, но вскоре ты уже не сможешь вырваться из трясины. По крайней мере без… – Эдди проводит пальцем по горлу. – Русские объяснили мне, что у этих людей нет чести, им нельзя доверять, но если я хочу сотрудничать с чеченцами, я вправе сделать это. Только в таком случае они разорвут со мной все связи. Мне не нравится этот ультиматум, но всего не заработаешь, ведь так?
– И они уехали?
– О нет. Ни в коем случае. Они нашли другого партнера.
– Кого? Где?
– Каждый год я устраиваю прием гостей на открытом воздухе. Это значимое событие в жизни города, хоть это и мое личное мнение. Я всегда приглашаю туда Джимми, потому что, если я этого не сделаю, поднимется шум. К моему стыду, некоторых моих друзей забавляют его ужимки.
– Представляю себе Прайса со своими претензиями в кругу аристократов.
– Но для меня стало пыткой разыгрывать перед людьми этот цирк. Вот тебе еще один жизненный урок. Дьюи всегда повторял, что нужно учиться на собственных ошибках. Итак, Джимми познакомился с реморами, тремя обаятельными джентльменами из Грозного, столицы…
– Чечни?
– Точно.
– Проблемы? – спрашиваю я, уже заранее зная ответ.
– Есть немного, – вращая глазами, отзывается Эдди.
Достаем атлас
– Джимми даже не мог найти Чечню на карте. Джин Молот знал истинное положение дел и посоветовал ему избегать их общества. Я никогда не узнаю, почему Джин не всадил пулю в башку Джимми сразу после похорон Дьюи и не взял на себя руководство делами. Никто бы и слова не сказал, ни Кларки, и Арчеры, никому бы это и в голову не пришло. Знаешь, что случается с такими вот доморощенными донами? Они начинают мнить себя, как говорится, всесильными, всемогущими, богоподобными правителями. Возможно, это и так, но лишь в их собственном мирке.
Я понимающе киваю. Но, по-моему, если бы у Джимми сложилось с чеченцами, это вполне устроило бы Эдди. Это отвело бы внимание от него самого и московской фирмы. У них появилась бы уйма пространства, чтобы заняться отмыванием долларов, марок и фунтов через эту огромную историческую яму.
– Джимми твердит, что я стал чересчур мягким, общаясь столько времени с этими дворянами. Но я ему отвечаю, что им абсолютно плевать, кто ты и какое положение занимаешь в преступной среде Лондона. Парни пережили Гитлера и Сталина. И где теперь эти двое психопатов?
– Ему не понять.
– Высокомерие. Мне это хорошо известно. Джимми невозможно переубедить. Что они и использовали против него. Он считает, они у него в кармане. Парни же охотно разыгрывают из себя простачков. Любой мало-мальски умный человек сообразит, что Джимми невероятно глуп. Они развели его, как американского туриста на Оксфорд-стрит трюком с тремя картами.
– Это еще как?
– О, этот фокус стар, как мир. Вот здесь у них товар. – Он поднимает правую руку. – А здесь – покупатель. – Поднимает правую. – Эти ни за что не отпустят товар, пока не получат за него полную сумму. Заметь, полную. Вот они получают девяносто процентов суммы, но тут покупатель теряет интерес к сделке. Будучи подозрительным, он ни при каких обстоятельствах не собирается выплачивать им больше ни пенса. В итоге товар зависает. Им необходимы деньги, чтобы купить следующую партию, а их нет. Тогда они готовы выплатить заемщику любые дивиденды.
– И Джимми на это купился?
– Парни знают свое дело.
– Что за товар?
– Может, героин, может, оружие или уран. В той части мира полно всякой всячины. Не знаю, но это, впрочем, и не важно.
– Так он что, подсобрал наличные и завязался с этими ребятами?
– Я так и не узнал об этом, потому что они попросили его не говорить мистеру Эдварду. Он и не сказал. С одной стороны, я даже рад, с другой же – жалею, что он этого не сделал. Тогда бы я смог скинуть со своих плеч этот груз.
– О какой сумме идет речь, мистер Райдер?
– А ты угадай, сынок.
– Миллион?
– Чуть больше.
– Два?
– Бери выше.
– Пять?
– Умножь на два.
– Черт. Десять миллионов? Ни хрена себе!
– Приплюсуй еще три.
– Что? Тринадцать миллионов фунтов?!
– Да, – сухо подтверждает Эдди.
– Вот черт! Давайте выражаться прямо. Джимми развели на тринадцать миллионов соверенов какие-то кидалы из Восточной Европы.
– Ну, он, конечно, не вручил им тринадцать миллионов при первой же встрече. Джимми не тот человек, чтобы, поддавшись первому порыву, нанести визит в банк и снять со счета тринадцать миллионов. Нет, эти ребята работают с долгосрочными проектами. Они привлекли к делу человека, который объявил себя продавцом, потом людей, назвавшихся покупателями, – их собрали со всех концов света. Затем в один прекрасный день объявили Джимми, что они разрывают отношения. Мол, «спасибо, но в ваших инвестициях мы больше не нуждаемся. До свидания, мистер Прайс». Джимми, очевидно, впал в ярость: «Мы, черт вас подери, заключили сделку, гребаные русские ублюдки, а теперь вы пытаетесь меня кинуть!» Думаю, именно так он и отстаивал свою позицию. Но потом с парнем, который собирает деньги, случилось какое-то несчастье: то ли его арестовывают, то ли убивают, то ли все вместе. Эту басню они и скормили нашему Джимми.
– И что, он поверил?
– Чеченцы умеют убеждать. В вашем бизнесе иногда приходится верить некоторым людям на слово.
– Когда на кону тринадцать миллионов? Нет, вряд ли.
– В защиту Джимми скажу, что на все про все у них ушло восемнадцать месяцев, и мы – я и ты – даже выгадали от того, что узнали об этом так поздно.
– Это точно.
– Все начиналось с первоначального взноса в полтора миллиона и пяти процентов с конечной выручки. Но они разыграли все таким образом, что сумма его вклада увеличивалась день ото дня. Эти умники прикидывались, будто бы в группе возникли разногласия, Джимми поддерживал то одних, то других, метался между ними, в общем, вел себя как истинный Джеймс Прайс. Все было обставлено таким образом, чтобы внушить ему, будто он своим участием милостиво выручает их из затруднительного положения, совершает эдакий акт милосердия и является главой всего предприятия. «А что нам теперь делать, мистер Прайс?»
– Где же, черт возьми, он раздобыл такую уйму денег?
– Человек с положением Джимми мог запросто накопить такую сумму в течение жизни. К тому же у него имеются и резервные варианты, способы пополнить денежные запасы. Подумай сам, Джимми – малый практичный и при деньгах. Это теперь он расслабился и то и дело проветривает бумажник, но несколько лет назад он был очень прижимистым. Если ты пригласил его в кафе и угостил чашкой чая, а у него возникло подозрение, что где-то, может, в Инвернессе, чай дешевле, то чаепитие уже не при несет ему удовольствия, даже несмотря на то, что его оплачиваешь ты.
– Но тринадцать миллионов. Я бы удавился.
– Сомневаюсь, что он воспринимает это как буддийский монах. Предприятие было задумано масштабное. Оно обещало стать для Джимми финалом чемпионата мира. Как ты думаешь, сколько он успел собрать?
– Если честно, я никогда не задумывался над этим вопросом.
– Уверен, ты сам уже отложил некоторую сумму. Наркотики ведь довольно прибыльный бизнес. Я бы и сам не прочь заняться им. Дождусь только, когда его легализуют.
– Чем же закончилось сотрудничество Джимми с чеченцами?
– В один прекрасный день они смылись, Джеймсу оставалось лишь пыхтеть и краснеть от возмущения. После этого он начал искать виноватых, и ему вдруг взбрело в голову, что всю аферу подстроил я. Еще бы, уязвленная гордость и ущемленное самолюбие играют с людьми злые шутки. Он отказывался верить, что кто-то кинул его. Проще было подумать, что его просто-напросто предали. Кто же еще может предать, как не человек из близкого окружения? Тот факт, что все это время его нагло разыгрывали, даже не принимаются во внимание. Слишком уж очевидно. Я знаю Джимми. Он может все перевернуть с ног на голову. Простые факты искажаются в его голове до неприличия, и он начинает верить во всю эту муть. Пораскинув мозгами, он решил, что я намеренно познакомил его с этой бандой головорезов, чтобы избавиться от конкурента. Некоторым трудно смириться с тем, что у всех у нас время от времени случаются провалы.
– Компенсация. Вы что-то говорили о компенсации.
– Да, говорил. В отчаянии Джимми хотел, чтобы я обсудил со своими московскими партнерами возможность возмещения его фондов. Однако те лишь одарили меня косыми взглядами и с нравоучительным видом развели руками: мол, сам виноват, мы ведь предупреждали. Видишь ли, Джимми не в ладах с географией. Он думает, что все русские приехали на одном маршрутном автобусе. Ему не понять, что от Лондона до Москвы примерно такое же расстояние, как от Москвы до Грозного. Но Джимми ведь ничего не докажешь. Он даже меня обвинил в организации всего этого мошенничества.
– Но ведь это не так, да? – И неизвестно с чего я вдруг подмигиваю ему.
– Сынок, ты мне нравишься. Вокруг тебя хорошая аура, как сказала бы моя жена, но есть в тебе и одна дерзкая нотка, которая может доставить тебе немало хлопот на протяжении жизненного пути.
– Прошу прощения за свою выходку, мистер Райдер. Это было непочтительно с моей стороны.
– Это уж точно, – соглашается он, вытаскивает из пачки сигарету и закуривает.
Кое-что проясняется.
– Так Джимми решил использовать вашу дочь как заложницу?
Эдди кивает.
– Подлая уловка.
Он снова кивает, но не произносит ни слова.
– Я так понимаю, мистер Прайс меня просто развел.
– Полагаю, это наименьшая из твоих проблем.
Видимо, ему известно о таблетках и о немцах.
– Так Шарли в порядке? Я могу о ней не беспокоиться?
Райдер делает шаг вперед.
– Не смей, мать твою, беспокоиться о моей чертовой дочери, понятно тебе, урод!
Он тычет мне пальцем в грудь, сверкает полными злобы глазами. Старик серьезно рассержен. Он аж трясется от злости. Но внезапно подключает что-то еще. Эдди делает глубокий вдох и на мгновение закрывает глаза. Похоже на упражнения, рекомендованные к выполнению в моменты эмоциональной перегрузки. Эта неожиданная вспышка гнева сильно озадачила меня.
– Прости, сынок, не сдержался. Спасибо за участие, но моя дочь пребывает в отличном физическом и душевном состоянии.
Звучит как официальная версия.
– Рад слышать это, – натянув улыбку, выдавливаю я.
– Тебе следует беспокоиться о себе самом.
– Откуда вы узнали, что Джимми поручил мне разыскать вашу дочь?
– Вы оставили фотографии Шарлотт на столе в «Амбаре у Пепи».
– Всего-то на пять секунд.
– Этого оказалось достаточно. Анжело, метрдотель, заметил их и позвонил мне, точнее, Бойцу. Мы с Шарлотт иногда обедаем там, и он узнал ее за тот короткий миг, который вы ему предоставили.
– Значит, вы не спускали с Джимми глаз?
– Я никогда не спускаю глаз с его лилейной задницы. В «Амбаре у Пепи» Джимми ненавидят всеми фибрами души. В несчастный день я привел его в это заведение. Теперь он выкупил места на многие месяцы вперед.
– У меня сложилось впечатление, что он у них самый любимый клиент.
Эдди нравится моя шутка.
– Они не склонны посылать людей подальше. Возможно, тут сыграл роль и тот факт, что привел его все-таки я.
Потому-то его и принимают. Но получают удовольствие, доставляя ему кучу хлопот.
– Что-то в голове не укладывается, как Джин мог иметь отношение к похищению людей, особенно молодых особ.
– Я уверен, он не был в восторге, но Джин слишком предан собственным интересам. Преданность может быть не только благословением, но и проклятием. Думаю, Джимми хотел, чтобы ты допустил промах и попался, пытаясь отыскать Шарлотт.
– Чтобы доказать свою серьезность?
– Возможно. Одному Богу известно, что у некоторых на уме. А теперь ты мне кое-что расскажешь. О каких таких таблетках говорил сегодня утром по телефону Джимми?
Выходит, кто-то все же прослушивает мои разговоры. Я мотаю головой и непонимающе гляжу на Эдди. Он выражает неодобрение.
– По-моему, я проявил сочувствие по отношению к тебе, молодой человек, учитывая тот факт, что ты вступил в заговор с целью похищения моей единственной дочери и намеревался содрать за нее выкуп.
Я открываю рот, чтобы уверить его в своем неведении, но Райдер, приложив к губам палец, успокаивает меня и продолжает.
– Ладно, тебя похитили, доставили сюда в деревянном ящике, но разве я переборщил? Нет. Не думаю. Я бы мог послать к тебе мистера Бойца с сывороткой правды. Ты выболтал бы нам такое, о чем и сам не подозреваешь. Мне уже приходилось это видеть. Отвратительное зрелище. Хотя некоторые находят его забавным. – Он кивает в сторону – сами догадываетесь кого. – Лично мне в высшей степени неприятно наблюдать, как люди впадают в детство.
Я украдкой гляжу через плечо на мистера Бойца, который делает вид, что его абсолютно не интересует содержание нашей беседы, созерцает небо и изучает скопление облаков. Но я-то знаю, что его занимает каждое слово. Здоровяк расценивает это как поощрение за хорошее поведение в течение дня.
– Ладно, эти таблетки…
И я излагаю подробности истории с пилюлями.
– Так, значит, сегодня утром ты послал на хрен немца?
– Надеюсь, мистер Райдер, эта грубость, высказанная по телефону, не оскорбила слуха нашего деликатного мистера Бойца.
– С твоей стороны слишком самоуверенно посылать на хрен реакционных бандитов, движимых политическими мотивами. О каком количестве таблеток мы говорим, сынок?
– Около двух миллионов плюс-минус несколько тысяч.
– Черт возьми, это же очень много.
– Хватило бы всей стране, чтобы хорошенько оторваться на выходных. Хоть это и не по моей части, но они, очевидно, чертовски хорошего, просто охрененного качества.
– А покупатель есть на примете?
– Возможно. Думаю, они нас подвесили, так что мы согласимся на любую цену, которую они предложат.
– Подвесили?
– Ну да. Держат в напряжении, заставляют ждать. А сами сидят сложа руки и выжидают удобного момента.
– И сколько за такую вот партию можно выручить на открытом рынке?
– За это количество? Где-то по полторашке за штуку. Но, учитывая великолепное качество, можно скинуть и по два фунта за порцию. А что, вы заинтересовались?
Я задумывал это как шутку, но Эдди почему-то не смеется.
– Думаю, ты слишком глубоко влип, чтобы я имел с тобой дело. Но я мог бы продвинуть твой товар. Я знаю подходящих людей. Ты навел меня на мысль.
– Влип? Мне показалось, мы все выяснили, мистер Райдер. Меня развел и подставил Джимми. Вы сами сказали, что нужно учиться на своих ошибках. Именно так я и поступлю. Я наведаюсь к бухгалтеру и разузнаю, как бы мне так извернуться и свалить из города. Никаких больше контактов с гребаным Джимми Прайсом.
– По-моему, ты заблуждаешься. Ваши судьбы переплетены навеки. Не всегда бывает просто удрать от своей участи.
Готов поспорить, этот Эдди Райдер находится под влиянием своей восторженной жены, увлеченной псевдовосточной мистикой. Все эти разговоры и фразы об аурах, буддийских монахах и судьбах людских тому свидетельство. Думаю, ему стоит оторвать ее от этой ереси, и все у них наладится.
– Ты до сих пор еще не понял, сынок. Я, немцы или эти, как ты говоришь, «деревенщины» на данный момент – наименьшие из твоих проблем.
– Не догоняю.
– Может, у Джимми лучше получится тебе объяснить.
– Вот дерьмо! Вы что, позвали сюда Джимми?
– Я что, совсем спятил? Запасись терпением, сынок. Ты в дерьме, но… – Старик пожимает плечами и щелчком посылает окурок в яму, прямиком в «охотника», но тот чуть не долетает. Археолог продолжает самозабвенно скрести и мести историческую ценность. – Поднимемся наверх, сынок. Вероятно, так будет легче.
Дерьмо в глазах
Такие тачки, как у Эдди, в детстве мы провожали завистливым взглядом, когда те проносились мимо. В них разъезжали местные мэры или другие крупные шишки. Это отполированный до блеска, черный длинный автомобиль, выпуклый со всех сторон. Когда залезаешь на заднее сиденье, складывается впечатление, что производитель просто взял честерфильдовский диван и построил вокруг него кузов. Черная кожа мягкая, как шелк. От водителя нас отделяет панель из полированного ореха, в которую ловко встроены маленькие дверцы. Но это не нарушило структуру древесины. Волокна дверного фасада и самой панели совпадают, словно их вырезали из одного целого куска дерева. Когда Эдди заканчивает счищать кусочки глины со своих замшевых мокасин, он нажимает кнопку на приборной панели, расположенной сбоку от сиденья, стеклянное окно закрывается, и мы уединяемся.
– Выпить не желаешь? – спрашивает Эдди.
– От воды бы я не отказался.
Он жмет на панель, и дверца отъезжает в сторону. Внутри находится бар с напитками. Райдер заглядывает в него и извлекает две бутылочки содовой.
– Это подойдет?
– Подойдет любая вода, мистер Райдер. Я подыхаю от жажды. Вчера ночью я слегка повеселился.
Он протягивает мне одну бутылку, вторую оставляет себе, запирает бар и открывает еще одну панель. Там оказывается музыкальный центр, серебристый глянцевый корпус которого с матово-черными деталями совершенно не гармонирует с консервативным салоном автомобиля. Наверное, он хочет включить какой-нибудь звуковой фон, под который можно спокойно поговорить. Но нет. Эдди залазает в карман своего безупречного костюма и вынимает оттуда кассету. Может, у него есть своя музыкальная группа. Эдди открывает деку и вставляет кассету. Потом берет в руки пульт дистанционного управления и усаживается поудобнее. Запись очень плохого качества. Пленка шипит и свистит даже на такой первоклассной системе. Я слышу голос Джимми Прайса.
– И это все, Альби, всего семь «штук»? Черт подери! Из-за них и мараться не стоит.
– Что ж, приятель, если тебе они не нужны, оставлю их себе, – отвечает неизвестный мне голос.
– Я этого не говорил. Я просто сказал, что семь «штук» это слишком скромно. Вот и все.
– Ты бы ныл точно так же, если бы речь шла и о семидесяти. Знаю я тебя, старого козла. Все помню. – Человек смеется, смеется и сам Джимми.
– Да, жизнь уже не та, что несколько лет назад. С вашей братией стало трудно договориться.
– Тебе бы мои проблемы. У меня тут полно долбаных ищеек из собственной безопасности. Они постоянно что-то вынюхивают, подсылают к тебе подставных людей, напичканных микрофонами. Не все же такие осмотрительные, как ты, Джимбо.
Понятно, Джимми разговаривает с коррумпированным легавым. По правилам играешь, мистер Прайс. Собственная безопасность – это практически то же, что и внутреннее полицейское гестапо. Они отлавливают «оборотней», служителей закона с огромными домами, банковскими счетами, на которых лежат огромные суммы, и виллами в Испании. Эдди нажимает «паузу».
– Опережая твой вопрос, этого джентльмена зовут Альби Картер. Он возглавляет региональное управление уголовной полиции. Работяга, хотя слегка туповат. Ему не хватает чутья.
– Джимми его завербовал. – Я схватываю на лету. Эдди удивленно приподнимает бровь. Потом снова включает запись и из окна машины начинает любоваться противоположным берегом реки.
– Разве ты плохо справляешься, Альби? Ты поставляешь им отличные сведения. За свои деньги они получают все сполна. Ведь так?
Я в замешательстве.
– Хочешь сказать, я становлюсь мнительным?
– Ты в порядке, Альби.
– Ты тоже. Если бы не я, ты пропал бы много лет назад.
– Знаю, знаю. И хватит придираться к самому себе. Оставь это щенкам из собственной безопасности.
– Я только…
– Слушай, кончай ныть. Ведешь себя как размазня. Тебе до пенсии рукой подать. Ты уже оттрубил свою двадцатку! – Джимми переходит на крик.
– Ладно, ладно, Джим. Ты меня без ножа режешь. Знаешь ведь, что в осведомительских фондах не очень-то густо.
Осведомительские фонды. От этой фразы кровь застывает в жилах. Получается, Джимми завязан с полицией. Он перешел на другую сторону баррикад.
– Слей эту информацию прямо в банк. Они оценят, если предупредить их о том, что кое-кто намеревается порыться в шкафчиках тетушки Мод.
Эдди останавливает кассету.
– Это, видимо, означает, что финансовые учреждения щедро вознаградят информацию о планирующемся в их отношении денежном мошенничестве, – поясняет он. – Ну, теперь-то ты вник в суть дела, сынок?
Райдер снова включает воспроизведение, но моя голова уже ничего не воспринимает. Выходит, Джимми Прайс – тот самый таинственный осведомитель, который уже на протяжении нескольких лет работает в Лондоне. О его существовании знают все, кто так или иначе замешан в криминальном бизнесе. Все уже давно догадывались, что стучит далеко не мелкая сошка, а довольно-таки «крупная рыба». Свидетельство тому – легкость и точность производимых арестов и стопроцентное попадание в цель. Так наводить может только человек из правящей преступной верхушки. Действуя по наводке, легавые слишком уж часто оказывались в нужном месте в нужное время. Если Джимми имеет к этому отношение, тогда все мы – я, Морти, Терри и мистер Кларк – виновны в соучастии. Получается, Джимми сливает информацию в обмен на денежное вознаграждение. Так вот о каких резервных вариантах пополнения денежных запасов упоминал Эдди Райдер. Прайс приходит с докладом к этому придурку Альби, а тот, в свою очередь, через других, тоже купленных полицейских подбрасывает полученные сведения разным отделам. За услуги ему причитается всего-навсего сумма наличных, которую выплачивают из специальных фондов доносчиков. Если к Джиму поступает информация о готовящемся запутанном мошенничестве вроде тех, что проворачивает Билли Фальшивка, он тут же сообщает об этом своему «сотруднику» Альби и поручает ему предупредить об этом заинтересованный финансовый институт. Их служба безопасности, состоящая в большинстве своем из отставных полицейских, весьма прагматично подходит к решению вопроса. Не желая подмывать перед публикой свой авторитет, обставляют все так, будто бы сами раскрыли заговор, а может, даже и устраивают западню, в которую попадает ничего не подозревающий аферист. Бедняга просто приходит забрать денежки, а вместо этого попадает по-крупному. Вопреки расхожему мнению в полиции служат далеко не дураки. Они тщательно охраняют свои источники, чтобы иметь возможность еще не раз ими воспользоваться. К тому времени как я вновь обретаю способность воспринимать слуховую информацию, Джимми говорит о том, как некая уважаемая семья Тайлеров, пользующаяся в южной части Лондона безупречной репутацией, возит с Ямайки «карабины».
– Он имеет в виду людей для расправы над другими людьми, а не огнестрельное оружие, – ввертывает Эдди.
– По-моему, всем плевать, если один «шахтер» пришьет другого, Джим.
Они смеются.
– Кстати, Джимми, что там с семьей О'Мара? Они ничего не требуют? Особенно Дэнни. Он ничего не хочет?
– Дэнни меня недолюбливает. Считает меня подлым типом.
– А ведь он неплохо разбирается в людях.
– Черт, Альберт. Следи за словами.
– Успокойся ты, Джим. Я же шучу. А что Джин?
– О'Мара любят Джина. Но я же не могу просто взять и отослать его к ним на переговоры.
– А он ничего не подозревает?
– Кто, Джин? О чем?
– Не валяй дурака. О том, что ты… ну, знаешь…
– Работаю на два лагеря? Слушай, Джин может ответить на любой вопрос телевикторины, но в отношении людей он слегка туповат. Джин предан мне как пес. Знаешь, что я говорю в этом случае?
– Нет, Джеймс, просвети меня.
– Зачем заводить собаку, если сам за нее лаешь. Как тебе, Альби? Или зачем заводить собаку и называть ее Пшел-На-Хер?
Я слышу, как Джимми покатывается со смеху, хлопает себя по бедру, наверное, хлопает и по спине Альби. Готов поспорить, он доводит себя до слез.
– Где вы взяли пленку, Эдди? Что, Боец занимается этим в свободное от работы время? – справляюсь я.
– Нет, нет. Ее для меня записал сам Альби Картер. Зачем заводить собаку, если сам за нее лаешь?
– Зачем ему это?
– Все ради денег, – разъясняет Эдди нравоучительным тоном.
– Дошел до меня один слушок… – И Джимми заводит разговор о каком-то парне и серьезном ограблении, которые в наше время стали уже редкостью.
Как же я рад, что скоро со всем этим развяжусь.
– Слушайте, Эдди, человеку вроде Бойца не составило бы труда смонтировать такую пленку. Подобными вещами он, наверное, занимается каждые выходные. Он легко мог бы…
– Не будь ребенком, сынок. Это называется отрицание фактов. Сколько тебе лет? Двадцать девять? И ты отказываешься верить, что твой милый папочка уже несколько лет безбожно стучит на вас всех полиции, даже после того, как он сам разоблачил себя на этой вот пленке.
– Да, но можно ведь склеить вме…
– Тс-с, сынок. – Старик подается вперед и игриво хлопает меня по коленке. – Не хочешь послушать, что наш друг говорит на твой счет?
– Есть у меня один для тебя готовый. На блюдечке с голубой каемочкой, – говорит Прайс.
– Его имя?
– Все в свое время. Мне не деньги важны. Мне нужно убрать его с дороги.
– Почему?
– А ты любопытный, Альби.
– Работа такая. Я ведь полицейский, детектив к тому же. Так почему ты хочешь избавиться от него?
– У него есть кое-какие накопления. Они могут пригодиться. Нужно только добраться до документов и найти их.
– Так кто же этот парень? Я знаю его?
– Вряд ли. Жалкий гаденыш из современных пижонов. Считает, что может спокойно уйти на покой. Вот выполнит для меня пару заданий, и он – твой. Хочу упечь его на двенадцать лет.
– Если у него дома найдется для нас килограммчик «наркоты» – предпочтительней героина, нежели кокаина, – двойной срок ему обеспечен.
– Гарантирую тебе, что на днях он у него появится, даже если мне самому придется его подкинуть.
Меня бросает в жар так, что я едва могу вздохнуть. Честно признаться, я едва сдерживаю слезы. Мама, забери меня домой. Я не хочу больше играть.
– Похоже, парень здорово тебе насолил. Раньше ты еще никого так не подставлял.
– Закрой рот, мать твою!
Я слышу, как Джимми сплевывает кусочки сигары.
– Что ты так завелся, Джим?
– Потому что бесит он меня. Выскочка хренов!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.