Текст книги "Лучшая месть"

Глава 11

Джессе не приходилось искать себе занятия. Работа всегда ждала ее. Если бы не необходимость как можно больше времени оставаться с матерью, она бы все вечера после закрытия магазина проводила в офисе, стараясь не отставать хотя бы с бумажной работой.

Не то чтобы Джессе не хотелось быть с матерью – совсем наоборот. Мать единственная в мире искренне разделяла ее горе и была так же, как она, подавлена потерей человека, который был для них такой надежной опорой. Но магазин являлся для них средством к существованию, десятилетиями был семейным бизнесом, поэтому она не могла пренебрегать им.

Джесса снова подумала о разговоре с Сент-Джоном о «Брэкенсе». Его любопытство казалось странным. В конце концов, это не было его проблемой. Но хотя его лицо оставалось обычной бесстрастной маской, голос выдавал высокую степень сосредоточенности.

После этого утра Сент-Джон исчез. В первый день Джесса об этом не думала, но когда второй подошел к концу, а он все еще не появлялся, она спрашивала себя, не передумал ли он ввязываться в это предприятие и не уехал ли так же внезапно, как прибыл.

Мысль эта беспокоила ее. Джесса хотела многое выяснить – не о выборах, а о том, как хорошо знакомый ей мальчик превратился в таинственного и лаконичного до предела мужчину. Возможно, она должна была сказать ему, что знает, кто он, в тот же миг, как только поняла это. По крайней мере, она получила ответы хотя бы на некоторые вопросы.

Тот факт, что Эдам Олден не только выжил, но и достаточно преуспел – хотя Джесса понятия не имела, в чем именно, – служил ей источником непреходящей радости, удивления и немалой озадаченности с того момента на кладбище, когда она наконец поняла то, что должна была понять сразу.

Но Джесса хотела знать, как ему это удалось, куда он отправился в тот роковой день. И это желание стало отчаянным, когда появился шанс, что оно может никогда не осуществиться.

– Он вернется. Он слишком сильно хочет уничтожить своего отца, чтобы все бросить, – говорила она Мауи, лежащему у ее ног на полу офиса.

Джесса переключила внимание на разбросанные на столе бумаги. Она пришла сюда работать, а не размышлять о вещах, которые не в силах контролировать.

Ее мать легла рано, поэтому Джесса ухватилась за возможность заняться бумажной работой. В магазине было темно – только свет настольной лампы и экрана ноутбука свидетельствовали, что в офисе кто-то есть. Она методично сортировала бумаги, делая примечания о каждом заказе в карте, которую вела на каждого постоянного покупателя. Такое правило ввел ее отец, но она знала, что есть лучший способ знать о предпочтениях клиентов, чем держать кучи бумаг, скрепленных скоросшивателем.

– Нуждается в компьютеризации.

Джесса вздрогнула, и ее сердце подскочило в груди, когда чья-то тень нависла над ней. Она сразу поняла, кто это, но сердце продолжало бешено колотиться.

– Сожалею, – сказал Сент-Джон.

– Есть о чем, – отозвалась Джесса и добавила, глядя на Мауи: – И тебе тоже. Ты же сторожевой пес.

Большой золотистый ретривер перевел взгляд с нее на Сент-Джона, указывая вилянием пушистого хвоста, что он рад позднему визиту. Честно говоря, Джесса заметила во время работы, что собака недавно подняла голову и издала негромкий звук – едва ли можно было ожидать, что она станет лаять на человека, которого признала другом.

«Или кем-то, о ком его ДНК предупредила, что он друг», – подумала Джесса, смеясь про себя.

Она снова уткнулась в бумаги, с которыми работала, боясь, что Сент-Джон заметит ее раскрасневшиеся щеки. Каждый раз, когда Джесса видела его или даже думала о нем, ее обуревали чувства, сходные с теми, что переживала та маленькая девочка, и это были не совсем детские чувства.

В какой-то мере это было понятно. Если привыкнуть к лаконичности его речи, человек, именующий себя Сент-Джоном, заставлял большинство мужчин, которых она знала, выглядеть его бледными подобиями.

Возможно, так бывает с теми, кому едва удалось выжить, подумала Джесса.

В глубине души она понимала, что в ускоренном биении ее сердца, краснеющих щеках, прерывистом дыхании нет ничего детского. Даже мужчина, с которым она была помолвлена в колледже, не вызывал у нее такой реакции.

Это просто шок, думала Джесса. Шок, вызванный сознанием того, что Эдам Олден жив после стольких лет, в течение которых она уверяла себя, что тосковать по мертвому – безумие. Можно было вспоминать о мальчике, которого она так любила, но тосковать по призраку – совсем другое дело.

– Это необходимо.

Сердце Джессы вновь застучало, когда Сент-Джон, казалось, прочел ее сокровенные мысли. Потом она осознала, что он перевел взгляд с пачек бумаг на столе на открытый ноутбук и вернулся к первоначальному заявлению о компьютеризации магазинных дел.

«Возьми себя в руки, Джесса Хилл!» С усилием она эта сделала, ответив почти спокойно:

– Я бы хотела, но не могу найти программное обеспечение всего, что мне нужно.

– А именно?

– Есть масса программ для ведения книг, инвентаризации, отслеживания покупок и так далее, но мне нужна та, которая будет координировать все это, сообщать мне, где лежит товар, отслеживать предпочтения каждого клиента и соединять это с другими данными без необходимости вводить их несколько раз. Я бы хотела дать знать покупателям, как они смогут приобрести нужный товар по самой низкой цене. Что-то вроде этого.

– Хорошее обслуживание.

– Это было торговой маркой моего отца. – Джесса устало откинулась назад. – Но я искала такую программу с тех пор, как наконец убедила папу, что это полезно для бизнеса. Кажется, ее не существует.

– Возможно. Но я кое-кого знаю.

Джесса нахмурилась:

– Вы знаете кого-то, кто…

– Мог бы написать ее.

Она подняла бровь, молча ожидая.

На сей раз в полуулыбке не было сомнения. Блеснувшие в его глазах искорки юмора свидетельствовали, что он отлично понимал, как она использует на нем его собственные методы.

Джессу часто интересовало, каким был бы Эдам, если бы вел нормальную жизнь. Ее удивляло, как он смог выжить без простых вещей, которыми она наслаждалась: любви, счастья, смеха. Впрочем, смеяться он научился, даже если не мог – или не хотел – этого показать. Мысль принесла ей облегчение – возможно, его жизнь не была такой жалкой и искалеченной, как детство. Возможно, он не так уж плохо провел годы, вырвавшись из лап отца. В конце концов, прошло двадцать лет – достаточно, чтобы…

Нашел ли он кого-нибудь, кто помогал ему идти по жизненному пути? Сент-Джон не носил кольца, но это ничего не значило.

Двадцать лет, твердила себе Джесса. Почему он не мог найти любящую женщину, которая разглядела бы его истинную натуру, помогла зарубцеваться шрамам и облегчить боль?

Джесса встала, боясь, что ее мысли слишком явно отражаются на лице.

– Вы знаете программиста?

– И очень хорошего. Бартона. Я попрошу его. – Губы Сент-Джона дрогнули. – Если его удастся оторвать от невесты.

Насмешливое выражение его лица болезненно кольнуло Джессу, так как оно говорило о жизни, которую он оставил, приехав сюда, и о людях из той жизни. Жизни, о которой она ничего не знала. Джессе хотелось спросить, где он работал, чем занимался, что делал все эти годы. Она хотела знать все, но боялась, что, если будет задавать слишком много вопросов, он снова замкнется.

К тому же Джесса не могла придумать способ, как это сделать, не выдав того, что ей уже известно, кто он.

Она рискнула задать безобидный вопрос:

– Вы работаете с компьютерщиками?

– Иногда. – Это могло быть правдой почти о каждом на планете.

– Здесь им было бы нечего делать. Сидар здорово отстал в технике.

– Он говорит, что исправит это.

Джесса знала, что Сент-Джон имеет в виду уже не своего программиста.

– Еще бы. Олден установит компьютерные терминалы в библиотеке, в городских учреждениях, даже на почте. Но есть проблема: мы слишком далеко от центрального офиса телефонной компании, кабель сюда еще не дотянули, так что единственная альтернатива – очень дорогая спутниковая связь, стоимость которой он благоразумно не включает в свой план.

Сент-Джон кивнул ей, как студентке, хорошо выполнившей домашнее задание. По какой-то причине это разозлило ее.

– То, что я не хочу быть мэром, не означает, что я не думаю о прогрессе.

– Я этого не говорил. Просто нужно сказать людям.

– Они уже все знают.

– Слушая мечты, забываешь о реальности.

Джесса едва удержалась, чтобы не сказать ему, что с ним такое никогда не срабатывало. Но его реальность была куда безобразнее, чем у большинства других людей.

Не в силах больше смотреть на него, она повернулась к экрану ноутбука.

– Совсем забыла. Нужно внести плату.

Джесса вставила телефонный разъем в модем ноутбука и запустила процесс связи.

– Медленно, – через минуту заметил Сент-Джон.

Она пожала плечами:

– Занимает целую вечность, но приходится делать это таким способом. Не могу рисковать еще одной проблемой с банком.

– Проблемой?

– Пара выплат пришла в Ривер-Милл слишком поздно, хотя я отправила их за пять дней до срока. А одна не пришла вовсе. В банке подняли шум. Не знаю, что происходит с почтой, но оплату я ей больше не доверяю.

Связь, наконец, установилась. Джесса набрала код банковского сайта и снова стала ждать завершения процесса. Сент-Джон подошел ближе, глядя ей через плечо.

– Что за банк?

– Сберегательный и кредитный банк Ривер-Милле, – ответила она, вводя и отправляя информацию об оплате. – Пока это срабатывает. Если задержка случится снова, я буду сама доставлять туда деньги. Но теперь я не могу ездить в Ривер-Милл и обратно каждый месяц. За все прежние годы у нас с ними не было проблем, но в последнее время…

– Понятно.

Джесса снова посмотрела на него:

– Что?

– Телефонные звонки, – пробормотал Сент-Джон, глядя куда-то вдаль.

Прежде чем спросить, о чем он думает, ей пришлось повернуться к экрану, чтобы понаблюдать за регистрацией перевода и сохранить копию номера подтверждения. Закончив это, она сосредоточилась на интерпретации очередной серии загадочных комментариев Сент-Джо-на и снова повернулась к нему.

Но он уже ушел.

Глава 12

Сент-Джон шагал по комнате мотеля взад и вперед, как делал большую часть ночей. Ему не требовалось много сна – фактически он смотрел на него, как на пустую трату времени, а то, что сон все же необходим, вызывало у него раздражение. На каком-то уровне Сент-Джон подозревал, что пытается возместить время, потерянное на страхи, но в общем он не увлекался анализом того, почему был таким, какой он есть. Он нашел баланс, который его устраивал, и был, если не счастлив, то удовлетворен этим.

По крайней мере, был, пока не приехал сюда и не оказался со всех сторон атакованным прошлым, которое считал похороненным достаточно глубоко, чтобы иметь для него значение.

Сент-Джон задержался у окна, хотя в темноте мог рассмотреть только смутные очертания, а этой ночью не было луны, поблескивавшей на поверхности реки.

Он сделал несколько телефонных звонков – сотрудникам «Редстоуна», которые привыкли к его причудам и людям, с которыми он общался за пределами «Редстоуна», среди них не все были образцовыми гражданами, но они никогда не отказывались сотрудничать с Сент-Джоном.

Теперь ему оставалось лишь ждать затребованной информации. По его мнению, это не должно было занять много времени. Он знал, что происходит, но нуждался в подтверждении.

Оно должно было прийти. Этот опыт Сент-Джон приобрел после жизни с Элбертом Олденом. Добиваться того, что люди могут сделать для тебя, если не сразу, то немного позже. Это было вполне естественно, потому что либо они обязаны тебе, либо знают, что выиграют, если ты будешь обязан им. В молодые годы, проведенные в темных местах, покуда Джош не вытащил его на свет, он обзавелся несколькими контактами, которые хорошо служили ему – и «Редстоуну» – по сей день. Он все еще мог вращаться в том мрачном мире и иногда шел на это, если это приносило пользу его компании.

Сент-Джон отвернулся от окна, удивляясь тому, что снова стоит здесь. Снова это проклятое место, бормотал он себе под нос. Оно заставляло его думать, кто он, как очутился здесь через столько лет и о прочей бесполезной ерунде.

А еще о Джессе.

На сей раз тихий голосок в его голове отказывался умолкнуть.

«Ладно, смотри этому в лицо, – приказал себе Сент-Джон. – Она была единственным светлым пятном в твоей жизни среди мрака и боли. Ты думал, что встретишь ее снова и ничего не почувствуешь?»

Печальный ответ «да» – печальный потому, что он так невероятно ошибся. Он полагал, что не только заставил старые чувства подчиниться его воле, но вовсе превратил их в ничто.

Узнать, что это не так, было более чем печально. И вот теперь Сент-Джон, сидя в гостиничном номере, испытывал внутреннюю боль, какой не чувствовал с той ночи, когда со скалы наблюдал за бурлящей внизу водой, зная, что это его единственный шанс, и понимая с чувством стыда, что он слишком труслив, чтобы воспользоваться им.

Джесса…

Ее образ не тех давних дней, а теперешний, когда он, стоя на углу, откуда мог видеть дом, где она росла, наблюдал за ней, бросающей теннисный мяч большой собаке, не покидал его. Она всегда обладала спортивной грацией и сумела сохранить ее. Не обращая внимания на грязь, прилипшую к мячу, за которым без устали гонялся пес, Джесса продолжала игру, радуясь тому, как он ловко перехватывал мячик в воздухе, восторгаясь его стремительными поворотами и прыжками.

В ней всегда было чувство радости жизни, которого никогда не было в нем. Сент-Джон задавался вопросом: обзавелся бы он им, если бы рос так, как она?

Он сел на кровать и откинулся на подушки, прислоненные к твердой деревянной спинке. Почти против своей воли Сент-Джон позволил еще одной картине развернуться перед его мысленным взором – вечер, который они провели, намечая план кампании, когда Джесса сидела за письменным столом в своем офисе, а он стоял над ней, глядя на ее нежный затылок.

Малютка Джесс, которая служила ему спасательным кругом, а теперь нарушала привычное течение его жизни, и он знал, как с этим справляться.

Телефонный звонок пробудил его ото сна, в который Сент-Джон незаметно погружался. Это так же прервало мечты, которые посещали его с тех пор, как в нем отбушевали подростковые гормоны.

Сент-Джон обрадовался звонку, потому что он отвлек его от непривычного томления в теле. Как и любой мужчина, он испытывал по утрам в теле некоторое напряжение, но тут было другое. Причина была в Джессе, ставшей яркой звездой его безумных сексуальных мечтаний. Джесса, ребенок в его воспоминаниях, превратилась в женщину, занимающую все его мысли. Потому что она, безусловно, была настоящей женщиной с ног до головы.

– Сент-Джон, – пробормотал он в телефонную трубку, садясь прямо на краю кровати.

– Еще причудливее, чем обычно, а?

Сент-Джон заморгал.

– Джош?

– Я так и думал, что ты не спишь.

Зависит от того, что понимать под сном, с гримасой подумал Сент-Джон.

– Не ожидал твоего звонка.

– Я звоню сообщить, что моя теория доказана. – В тягучем голосе Джоша слышались искорки смеха, и Сент-Джон напрягся.

– Теория?

– Нужны по крайней мере три человека, чтобы выполнять твою работу, и то не так аккуратно, как это делаешь ты.

Сент-Джон ощутил чувство вины. Ему не следовало так забывать о «Редстоуне».

– Это правда, но не волнуйся, дружище. Перестань считать себя виноватым, потому что использовал какое-то время для себя чуть ли не впервые в жизни.

Джош знает его слишком хорошо, печально подумал Сент-Джон. Вот что случается, когда подпускаешь людей слишком близко – они могут видеть тебя насквозь, вплоть до самых потаенных уголков. Как Джош.

Как Джесса.

– Я могу сделать что-то отсюда, если…

– Нет, мы справляемся, – прервал его Джош. – Для разнообразия у меня есть кое-какая информация для тебя.

– У тебя?

Джош усмехнулся:

– Без твоих… интересных контактов нам пришлось действовать через более прямые каналы, выясняя то, что тебе нужно.

Это означает, понял Сент-Джон, что Джош использовал солидное имя «Редстоуна», добывая нужные ему сведения. Он почувствовал себя еще хуже, хорошо зная, что Джош, как правило, не опирался на свои престиж и власть.

Разве только ради кого-то из близких.

«А ты один из его близких».

– У жены Мака есть кое-какие связи в индустрии кормов для животных, – продолжал Джош.

Эмма, догадался Сент-Джон. Эмма Мак-Клэрен и ее приют для животных «Сейф Хейвен». Конечно, у нее есть связи.

– Она сделала несколько звонков и выяснила, что ты прав. Олден субсидирует магазин в Ривер-Милле, позволяя им сбивать цены.

Сент-Джон знал, что был прав, но подтверждение не помешает.

– Насколько он вовлечен?

– Очевидно, вся идея принадлежит ему. Реклама, прейскурант. Владелец нуждался в займе – не мог рассчитаться с банком, – и Олден ссудил ему деньги на таких условиях.

Этого и следовало ожидать. Некоторые вещи никогда не меняются, и техника его старика это подтверждала. В бизнесе и личных делах все решали контроль и принуждение.

– Приятный способ делать бизнес, – заметил Джош. – Не может победить их честно, с помощью качества продукции или обслуживания, поэтому действует за кулисами.

Сент-Джон не стал указывать, как много бизнеса делается подобным образом. Джош отлично знал это, и «Редстоун» был основан – и превратился в силу мирового масштаба – на противоположных принципах: нанимать лучших, чтобы производить лучшее, и не мешать им работать.

– Похоже, Олден имеет «крота» в банке. Райан умудрился… э-э… взглянуть на некоторые записи.

Чувство вины снова кольнуло Сент-Джона. Райан Бартон, ранее хакер, а ныне компьютерный гений «Редстоуна», свернул большую часть своей незаконной деятельности, когда Джош нанял его после того, как он смог взломать систему самого «Редстоуна». Он возвращался к ней только для помощи кому-то из редстоунской семьи. А теперь ему придется подчищать результаты этих действий, и это была вина Сент-Джона.

– Одна выплата была отправлена, потом удалена, – продолжал Джош, – и отправлена снова с более поздней датой. После этого они просто меняли даты. Даже третья выплата, которую отправили почтой, была получена с датой на два дня позже. Кто-то мог бы затеять судебное дело, если бы хотел.

– Да, – пробормотал Сент-Джон.

– Не знаю, имеет ли это значение, но известно ли тебе, что Олден откладывает деньги на офшорный счет на Каймановых островах?

– Что-что? – Сент-Джон моргнул.

– Мак это раскопал.

Сент-Джон поднялся. Выходит, Джош поручил каждому, связанному с «Редстоуном», копаться в этом? Наверняка у Харлена Мак-Клэрена были более интересные дела – искать очередной затонувший клад или делать очередной миллиард на какой-нибудь ловкой инвестиции, которую никто не считал стоящей, – чем разбираться с делами Сент-Джона.

– У него были связи, – сказал Джош. – Очевидно, там не так много денег, но достаточно, чтобы обеспечить комфортабельное убежище. Если это важно для тебя, я поручу Райану отследить депозиты.

– Я… – На этот раз ответ был односложным, так как он не знал, что сказать. – Еще не знаю, – наконец добавил он.

– Ладно. Я поручу ему это на всякий случай. А пока он работает над программой, которая вам нужна. Говорит, что версия «Бета» будет готова через несколько дней.

– За мой счет.

– Черта с два, – возразил Джош.

– Джош…

– Больше об этом ни слова, Дэм.

– Не стоило мобилизовывать весь «Редстоун», – пробормотал Сент-Джон.

– Шутишь? Они выстроились в очередь у моей двери, как только услышали, о чем ты просишь. Ты облегчал работу каждому из них в то или иное время. Так что заткнись и позволь им, по крайней мере, почувствовать, что они понемногу возвращают долг.

Сент-Джон снова опустился на край кровати. Он мало говорил, но все же не оставался совсем уж безмолвным. Однако теперь он молчал, и спазм в животе стал ощутимее, когда Джош негромко добавил:

– И позволь мне чувствовать то же самое.

Сент-Джон судорожно глотнул. Было трудно не обнаружить непривычные эмоции.

– Скорее наоборот, – пробормотал он наконец.

– Я бы так не сказал. Ты знаешь, что я не торгую обязательствами. Ты – вклад, который дает солидные проценты. И если ты забыл, ты мой друг, Деймерон Сент-Джон.

– Не забыл, – с трудом вымолвил Сент-Джон.

– А поскольку я знаю, как ты любишь поговорить, – со смехом отозвался Джош, – то на этом заканчиваю. Сообщай мне, что еще тебе нужно. Пусть все здесь это знают. Чтобы выполнить твою работу, может понадобиться много народу, но мы ее выполним.

Когда Джош отключился, Сент-Джон сидел на краю кровати с сотовым телефоном в руке. Здесь, в этом месте, всего за несколько миль от логова зверя, ему напомнили, что это больше не его жизнь. Что его жизнь находится далеко, среди сотрудников «Редстоуна», ставших его семьей, которой у него никогда не было. Они обращались к нему, когда нуждались в его помощи, и, как оказалось, к ним мог обратиться он.

Женщина, считавшая, что он нуждается в психоаналитике, однажды спросила, доверяет ли он кому-нибудь. Его первый ответ – невысказанный, так как он не собирался отвечать той, кого больше никогда не увидит, – был «нет». Но Сент-Джон понимал, что это было далеко от правды – он доверял всем в «Редстоуне».

Джесса пришлась бы там ко двору, подумал Сент-Джон. Она обладала всеми качествами для «Редстоуна» – умом, энергией, великодушием и преданностью, которой Джош не требовал, но заслуживал своей лояльностью подчиненным, делавшей «Редстоун» одним из лучших рабочих мест не только в стране, но и в мире.

Эта сила стоит за ним, думал Сент-Джон, и он может и должен использовать ее, чтобы похоронить чудовище, которое было его отцом.

Похоронить навеки.