Текст книги "Лучшая месть"

Глава 16

В офисе горел свет. Джесса видела это из секции магазина, где хранились свечи и ламповое масло, которые жители города использовали, когда отключалось электричество. Сидар находился на внешней стороне электросети, которую часто ремонтировали, так что расчет на собственные силы был не только полезен, но и необходим.

Джесса знала, что не оставляла свет включенным, как и знала, что не забыла запереть дверь.

Оба тихо двигались по проходам, которые хорошо знали, уворачиваясь от декоративных колокольчиков, придерживаясь бетонного пола и избегая деревянные скрипучие поверхности. Лэрри остановился у открытой двери офиса. Джесса затаила дыхание. Она слышала изнутри слабое постукивание. Потом звуки прекратились.

– Дышите.

Слово прозвучало изнутри, как команда, но Джесса не сразу смогла повиноваться. Однако она почувствовала, что Лэрри расслабился, и, наконец, шумно выдохнула.

Сент-Джон!

– Мне следовало догадаться, – пробормотала она.

– Машина припаркована. – Постукивание возобновилось. – Мы пришли с другой стороны – не мимо стоянки, – объяснил Лэрри, войдя в офис.

Джесса последовала за ним, почти забыв о разрешении дышать.

– Что вы делаете? – осведомилась она.

– Заканчиваю.

Сент-Джон уставился на компьютерный монитор; его пальцы бегали по клавиатуре. Ни того ни другого не было здесь, когда Джесса закрывала магазин вчера вечером.

Но еще большее беспокойство вызывало то, что почти вся магазинная картотека была извлечена из ящиков. Увидев все это, она забыла спросить Сент-Джона, как он проник сюда.

Он сделал еще полдюжины ударов по клавишам, ввел команду «сохранить», и уступил ей свое место.

– Садитесь.

– Я вам не Мауи, – огрызнулась Джесса.

Сент-Джон удивленно моргнул и добавил «пожалуйста», как будто ее беспокоило только это. Когда Джесса не шевельнулась, он взял ее за руку, словно она не понимала, чего от нее хотят. Контакт был обжигающим, заставив Джессу спросить себя, почему она не в состоянии не терять головы с этим парнем.

«Потому что ты никогда этого не могла», – напомнила себе Джесса и с усилием взяла себя в руки.

– Что. Вы. Делаете? – повторила она, тщательно артикулируя каждое слово.

Сент-Джон выглядел озадаченным. Он по-смот рел на Лэрри, словно ожидая, что тот объяснит странное поведение племянницы. Но Лэрри просто наблюдал с усмешкой на лице, явно не подозревая Сент-Джона в чем-либо бесчестном.

– Ввожу данные, – ответил Сент-Джон, указывая рукой на картотеку.

– Какие и куда? И если вы в состоянии говорить полными фразами, – добавила Джесса, – сейчас самое время это продемонстрировать.

– Ваши данные в компьютер. Программа готова.

Несмотря на всю сжатость, это были две полные фразы. Вероятно, для него было бы естественнее сказать: «Данные. Программа». Остальные слова были лишними.

Джесса посмотрела на оборудование, стоящее на ее столе. На нем не было опознавательных знаков фирмы, но оно явно было новым.

– Я… мы… не можем себе этого позволить.

– Позже. Посмотрите. – Он снова указал на стул, добавив более быстро: – Пожалуйста.

– Пойду навестить твою мать, девочка. Играйте в ваши машинки, ребята.

Слова дяди вызвали у Джессы воспоминание о давнем дне у реки, когда она осознала, что Эдам не играет. Ни во что. Он даже не фантазировал о будущем. Только позднее она поняла, что ему так и не довелось познать сладость детских игр, а что касается будущего, то ему было не до фантазий. Джесса медленно опустилась на стул. За минуты она осознала несколько вещей. Во-первых, стоящий перед ней компьютер первоклассного качества. Во-вторых, программа, введенная в него, – мечта, ставшая реальностью, – она выполняла все, что хотела Джесса, и даже то, что ей не приходило в голову. В-третьих, что самое удивительное, вся информация о магазине была уже введена.

Джесса смотрела на Сент-Джона с благоговейным страхом.

– Вы работали над этим всю ночь?

– Бóльшую часть, – ответил он.

Сент-Джон не выглядел особенно утомленным, как, безусловно, выглядела бы Джесса после подобного марафона. Единственным признаком неотрывной работы была щетина на подбородке – чуть бóльшая, чем в день его прибытия в город.

Она уставилась на него:

– Не знаю, что сказать. Как… отблагодарить вас.

Он пожал плечами:

– Благодарите Бартона.

– Обязательно поблагодарю, кто и где бы он ни был. Но всю работу сделали вы…

Снова пожатие плеч.

– Механическая работа.

– У меня бы это заняло целую вечность. Потому что мне было бы…

На этот раз она почти хотела, чтобы Сент-Джон прервал ее, но он этого не сделал – только негромко добавил после паузы:

– Больно.

Ее глаза расширились. В третий раз за утро Джесса почти перестала дышать.

– Вы знали, какую боль это мне причинит из-за моих разногласий с отцом по этому поводу. Почему вы это сделали?

– Было нужно.

– Поэтому вы решили пробраться сюда среди ночи, как маленький добрый эльф, и позаботиться обо всем?

– Гоблин.

– Что-что?

– Скорее гоблин, чем эльф.

Джесса заморгала. Неужели он пошутил? Прежде чем она смогла что-нибудь ответить, они услышали царапанье в заднюю дверь. Должно быть, дядя Лэрри выпустил Мауи и он прибежал проведать ее. То, что собака смогла снова оставить ее мать этим утром, было очень хорошим признаком.

Джесса хотела подняться, но Сент-Джон остановил ее, указав жестом, что сам откроет дверь для Мауи. Еще одним жестом в сторону монитора он дал понять, чтобы она продолжала исследовать новое устройство.

Честно говоря, именно это Джессе и хотелось. Она не могла поверить, что все оборудование стоит перед ней, словно изготовленное на заказ для нее и «Хиллс». Что, очевидно, так и было.

Джесса слышала лай Мауи – большой золотистый пес радостно приветствовал Сент-Джона. Ее не покидала мысль, что Мауи каким-то образом знал, как его дед обожал этого человека, когда он был мальчиком.

К изумлению Джессы, она услышала, как Сент-Джон в свою очередь приветствует Мауи, используя почти полные фразы.

– Доброе утро, Мауи. Пришел проведать ее? Отлично. Она тоже нуждается в тебе.

Джесса прервала исследование, чтобы погладить добродушного пса, затем вернулась к компьютеру. Она знала, что Сент-Джон стоит в дверях офиса, но он, казалось, получает удовольствие, наблюдая за тем, как ее удивляет каждая новая диковинка. Когда Джесса обнаружила, что может сверять не только список клиентов с инвентарем, но и инвентарь с количеством возможных поставок, она не могла сдержать восклицание.

– Бот, – сказал Сент-Джон.

Джесса посмотрела на него:

– Что?

– Бот. Проверка поставщиков, которую сеть помещает периодически.

Ее взгляд метнулся к экрану.

– Неужели?

– Попробуйте, только медленно.

– Джесса!

Голос матери помешал ей ответить. Наоми Хилл неделями не бывала в магазине, и Джесса не знала, в хорошем или плохом она состоянии. По ее тону можно было предполагать последнее.

– Джесса! С тобой все в порядке?

Появившись в дверях офиса, Наоми с любопытством взглянула на Сент-Джона, но ее внимание было сосредоточено на дочери. Джесса быстро подошла к ней.

– В полном порядке, мама. Что не так?

– Лэрри рассказал мне, что сегодня утром у тебя была стычка с Элом Олденом.

Джесса не смотрела на Сент-Джона, но чувствовала его внезапное напряжение и заострившийся взгляд, как если бы между ними была физическая связь.

– Ничего страшного, мама.

– Лэрри сказал, что он обвинил тебя в заговоре против него.

Джесса заставила себя засмеяться:

– Можешь себе представить, как дико это звучало, мама. Это только выставило его в нелепом свете перед миссис Уокер и некоторыми другими людьми.

Успокоенная тем, что ее дочь цела и невредима, Наоми шумно выдохнула.

– Ох уж этот тип! – сердито сказала она. – Я никогда ему не доверяла, как бы он ни очаровывал всех в этом городе.

Джесса с осторожностью подбирала слова, помня, что ее слышит не только мать.

– Знаю. Я помню, ты говорила то же самое, когда я была ребенком.

Сент-Джон стоял неподвижно – казалось, он едва дышал.

Наоми похлопала дочь по руке.

– Но Лэрри сказал, что ты была блистательна. Выставила его дураком, напомнив, что нельзя распространять ложь, будто ты недостаточно умна, чтобы быть мэром, но при этом достаточно умна для того, чтобы организовать его проблемы.

– Он сам на это нарвался, – улыбнулась Джесса и обняла мать, которая, очевидно, открыла, что существует какая-то жизнь за пределами ее страшного горя.

Казалось, Наоми внезапно вспомнила, что они не одни. Она повернулась к мужчине в дверях, который не произнес ни слова. Джессу это не обманывало – она понимала, что он впитывает все сказанное.

– Вы, должно быть, наш таинственный благодетель, – обратилась ее мать к Сент-Джону. – Не думаю, что когда-нибудь слышала ваше имя, знаю только то, что вы появились в один прекрасный день.

В ее голосе не было обвинения, но слышались интонации матери, защищающей свое дитя. То, чего Сент-Джон никогда не имел в своей жизни, осознала Джесса. Тем не менее он ответил на это.

К изумлению Джессы, Сент-Джон представился со старомодной вежливостью и полными изящными фразами – она никогда не думала, что этот молчаливый человек способен на такое.

– Меня зовут Деймерон Сент-Джон, миссис Хилл. – Он взял ее за руку, слегка склонившись над ней. – Это большая честь для меня. И примите мои глубочайшие искренние соболезнования.

Джесса уставилась на него, а ее мать удивленно улыбнулась. Она вгляделась в темноволосого молодого человека, и ее взгляд стал озадаченным.

– Вы напоминаете мне кого-то, – пробормотала Наоми.

Сент-Джон выпрямился и шагнул назад. Но он больше ничего не сказал, как если бы эти несколько полных фраз истощили его словарный запас. И только тогда Джесса заметила стоящего в дверях дядю Лэрри, наблюдающего за этой странной сценой с тем присущим ему одному простодушным интересом, который вновь заставил ее на минуту задуматься, что именно он видит.

– Теперь ты убедилась, Наоми, что с девочкой все в порядке. Пойдем отсюда. Тебе и Джессе пойдет на пользу, если тебя увидят на улице. И твоим друзьям тебя не хватает.

Мать Джессы не проявила особого энтузиазма.

– Право, не знаю…

– Всего несколько шагов, мама, – уговаривала Джесса. – Для начала. Потом вернешься домой и будешь оставаться там неделю, если захочешь.

Наоми наконец уступила, позволив Лэрри увести ее из комнаты. Мауи наблюдал за ними, потом посмотрел на Джессу.

– Иди, – сказала она ему. – Ее отвлечет, если она будет наблюдать за тобой.

Пес затрусил следом за ними, как будто понял каждое слово. И Джесса не была уверена, что это не так.

– Кто за кем будет наблюдать?

Джесса посмотрела на Сент-Джона, но, как обычно, ничего не смогла прочесть на его лице. Впрочем, его взгляд был настороженным.

– Не думаю, что это имеет значение, – ответила она.

Остаток утра они провели, подробно исследуя компьютерную программу, иногда прерываемые покупателями.

– Нужна помощь, – сказал Сент-Джон, помогая ей грузить несколько мешков с садовой землей в кузов пикапа.

– Грег Уокер приходит во второй половине дня, после школы. Он хороший работник.

– Больше.

– Я сама люблю работать. – Хотя Джесса должна была признаться, что двенадцатичасовые трудовые дни, а частенько и ночи, проводимые за бумажной работой, начинали ее утомлять. Впрочем, установленная Сент-Джоном компьютерная система могла многое изменить, и она не знала, как благодарить его за это. – Отвлечение.

– От проблем?

Он умолк, и Джесса не знала, что его остановило – ее тон или имитация его краткой речи. Но прежде чем кто-то из них успел заговорить, из магазина окликнул очередной покупатель.

– Я закончу, – сказал Сент-Джон.

Поколебавшись, Джесса кивнула – оставалось только два мешка.

– Мы все погрузили, мистер Карденас, – сообщила она владельцу пикапа – пожилому джентльмену с торчащими из заднего кармана садовыми перчатками. – Мэтт будет дома, чтобы помочь вам разгрузиться?

– Я его подожду, – усмехнулся Карденас. – Глупо гнуть спину, пока мой внук играет в футбол.

Джесса засмеялась.

– Передайте ему привет и пожелания удачи, – сказала она и вернулась в магазин.

Там она застала Кэтрин Паркер, учительницу начальной школы Норт-Сайда, у прилавка с банками дорогого кошачьего корма, которым Джесса всегда запасалась для нее. Мисс Паркер была единственной, кто покупала его, но в довольно большом количестве и каждую неделю – Джесса не знала, сколько у нее кошек.

– Теперь они выпускают новое кошачье угощение, – сказала Джесса, выписывая счет.

– Правда? Моим пушистым деткам это понравится. Не могли бы вы заказать несколько штук?

– Конечно, – ответила Джесса, улыбаясь про себя тому, что теперь в состоянии сделать это с помощью новой компьютерной программы.

– У меня было хлопотное утро из-за Тайлера Олдена.

Джесса навострила уши.

– А что с ним такое?

– Вы не слышали? Бедный мальчик пришел сегодня в школу со сломанной рукой. Упал со старого клена у них во дворе. Должно быть, приземлился лицом вниз – школьная медсестра говорит, что у него будет синяк под глазом.

«Неосторожный ребенок, этот Эдам Олден. Вечно падает и что-нибудь травмирует».

«Опять синяк под глазом? Мальчишка постоянно дерется».

«Снова ушибся? Интересно, на что он налетел на этот раз?»

Слова из давнего прошлого звенели у нее в ушах, и, как тогда, ей хотелось закричать: «Неужели вы не понимаете? Он не неосторожный и не дерется!»

– Джесса! С вами все в порядке?

– Да, – машинально отозвалась она. – Вы просто напомнили мне о том, что я должна сделать.

Женщина ушла, обещав зайти за кошачьим угощением, как только оно прибудет. Какой-то момент Джесса стояла, глядя в никуда.

– Джесс?

Она даже не вздрогнула, услышав негромкий голос позади нее. Не прореагировала на свое сокращенное имя, которое выдавало его, хотя он, замечающий все, очевидно, этого не сознавал. Ее слишком одолевала старая мучительная боль. Но теперь Джесса не ребенок, которого можно убедить молчать, который знал, что нужно делать, но не знал как, не причинив еще более страшной боли своему другу.

Джесса повернулась к Сент-Джону:

– Тайлер Олден пришел сегодня в школу со сломанной рукой и подбитым глазом. Он сказал, что упал со старого клена.

Она знала, что это подействует на него, так как хорошо помнила, как он однажды использовал ту же выдумку. Сент-Джон застыл как вкопанный.

– Сегодня утром я разозлила его отца, и он выместил злобу на ребенке, который находится в полной его власти. Вы знаете, как это происходит.

Сент-Джон выругался сквозь зубы.

– Он выместил злобу на Тайлере, – продолжала Джесса и затем произнесла слова, которые должны были изменить все: – Так же как вымещал ее на тебе.

Глава 17

Она знала.

Сент-Джона охватила дрожь. Тем не менее он испытал не только облегчение, но и странное чувство удовольствия. Он был уверен, что никто никогда не узнает его, но, как понимал теперь, тайно желал, чтобы кое-кто это сделал.

Эта девушка.

Она смотрела ему в глаза, не отводя взгляда, как редко делали даже в «Редстоуне».

Да, Джесса знала. И ничто, сказанное им, не может убедить ее, что она не права, – он видел это в ее прекрасных глазах.

Кроме того, Сент-Джон не хотел этого отрицать. Перед кем угодно, только не перед ней.

Наконец он опустил взгляд.

– Как долго? – спросил Сент-Джон, вздрогнув при звуке собственного голоса.

– С того дня на кладбище.

Он резко вскинул голову, снова глядя ей в лицо. Столько времени?

– Почему?

– Почему я ничего не сказала раньше? – Когда Сент-Джон кивнул, Джесса ответила: – Никто лучше меня не знал, что у тебя есть веские причины не желать быть узнанным здесь. Особенно одним человеком.

– Он не узнал.

– Да. Не узнал собственного сына, стоя лицом к лицу с ним. Но он не провел последние двадцать лет, молясь, чтобы ты вернулся.

Внезапно у Сент-Джона перехватило дыхание, и ему снова пришлось отвести взгляд.

– Почему? – с трудом повторил он.

– Потому что в моей жизни случилось два страшных несчастья – твое исчезновение и болезнь моего отца. – Она глубоко вздохнула. – Я никогда не теряла никого, настолько дорогого.

Сент-Джона опять охватила дрожь, но его не беспокоило, что Джесса это заметит. Она всегда знала его самые мрачные тайны и не выдавала их. Сент-Джон доверил бы Джошу даже свою жизнь, но только этой женщине, которая даже ребенком была мудрой не по годам, он мог доверить темные секреты своей души.

– Несправедливо.

– Что мой добрый, любящий отец умер, а твой, злой и бессердечный, продолжает жить? Да, это несправедливо.

С этой печальной истиной ничего нельзя было поделать. После этого Сент-Джон дошел до самого главного – единственного, о чем боялся спросить. Но, осознав, что боится, он заставил себя сделать это.

– Как?

– А как я могла тебя не узнать? Я чувствовала себя дурой – мне понадобилось столько времени для осознания того, что такие глаза могут быть лишь у одного человека в мире – Эдама Олдена.

Сент-Джон вздрогнул при звуке имени, которое он не слышал столько лет. Джесса заметила это и быстро добавила:

– Прости. Я не виню тебя за то, что ты хочешь забыть все, что мучило тебя в этом месте.

– Не все, – возразил Сент-Джон так тихо, что не был уверен, услышала ли она его.

Последовала пауза. Какой-то момент он боялся того, что может сказать Джесса, – боялся, как бы ее слова не заставили его осознать, что она не поняла… А Джесса должна была понять, что единственное, о чем он сожалел, покинув этот город, была она.

Но ничего такого она не сказала.

– Я попытаюсь больше не произносить твое имя, – пообещала она. – Должно быть, ты ненавидишь его.

– Я ненавижу его высокомерие, – отозвался Сент-Джон. – Он считает себя богом.

Снова ей пришлось поспевать за его лаконичными фразами.

– Поэтому он назвал сына именем Адама – первого человека, созданного Богом? Я об этом не думала.

Сент-Джон молчал.

– Но я не могу привыкнуть называть тебя по фамилии, – продолжала Джесса. – Какое ты носишь имя? Деймерон?

Он сожалел о том, что упомянул его, но он должен был представиться ее матери как подобает, чтобы избавить от ненужных страхов. Это меньшее, что он мог сделать для женщины, которая всегда была добра к нему, в то время как остальные сочувствовали его отцу из-за того, что он вынужден терпеть такого сына.

А Джесс была единственным человеком на этой планете за пределами «Редстоуна», который заслуживал объяснения.

– Деймерон. Дэм. – Сент-Джон покосился на нее. – Подходит?

Ее губы слегка дрогнули.

– Будем надеяться, что по отношению к вашему отцу это окажется глаголом.[4]4
  Имя Дэм (Dam) произносится аналогично слову damn (проклятие, проклинать).


[Закрыть]

Сент-Джон моргнул и невольно улыбнулся. Глаза Джессы расширились. Потом она улыбнулась в ответ, и это было так, словно двое детей приветствовали друг друга снова.

Когда Джесса подошла к входной двери магазина и перевернула табличку с «Открыто» на «Закрыто», Сент-Джон знал, что это ради него. Конечно, он мог сбежать, пока она делала это, но такое не пришло ему в голову. Еще одно доказательство того, как он был потрясен.

– Как ты обзавелся этим именем? – был ее первый вопрос, когда она вернулась.

Он знал, что должен ответить – Джесса это заслужила.

– Пошел пешком в Ривер-Милл. На Грантс-Пасс сел в автобус. Прочел фамилию водителя – Сент-Джон. Потом Калифорния. Первое название улицы, которое я увидел…

– Деймерон-стрит?

Сент-Джон кивнул.

– А почему Калифорния?

– Туда шел первый автобус.

– Что ты делал? Ведь тебе было всего четырнадцать.

Он пожал плечами:

– Разное.

– Не сомневаюсь, но… – Джесса внезапно оборвала фразу. Сент-Джон посмотрел на нее и прочел на ее лице ужас.

Он осознал, как опасался в тот день на кладбище, что она знает все. Сент-Джон надеялся, что Джесса не догадывалась о подробностях издевательств его отца, о его полном падении, что она была слишком юной, чистой и невинной, чтобы даже представить такое. Возможно, тогда так оно и было. Но Джесса была слишком сообразительной, чтобы со временем понять все. Ему бы следовало знать.

– Нет, – сказал Сент-Джон, борясь со жжением в животе. – Не это. Больше никогда. Я поклялся, что скорее умру.

Джесса быстро подошла и, прежде чем он успел увернуться, обняла его. Сент-Джон весь напрягся, но она была сильнее, чем он предполагал, и если бы он попытался вырваться, то ему пришлось бы причинить ей боль.

Внезапно он понял, что не хочет вырываться. Его руки, словно сами собой, обняли Джессу. И тогда Сент-Джон осознал, что на каком-то уровне он хотел этого с того момента, как вошел в магазин и увидел ее снова. Маленькую Джессу Хилл, которая стала взрослой, что нелепо шокировало его.

– Приятно с тобой познакомиться, Деймерон Сент-Джон, – шепнула она.

– Джесс, – пробормотал он, не в силах сказать ничего больше.

Сент-Джон полусидел на краю стола, а Джесса прижималась к нему. Он чувствовал странное возбуждение, как будто в ней была сила, дающая ему невинность и надежду, которых у нее всегда было в изобилии и которых он никогда не знал в своей семье. В то же время его тело ощущало близость нежной и очаровательной женщины, яростно реагируя на это, прежде чем он смог обуздать его. Сент-Джон, который контролировал так много, в том числе самого себя, не мог контролировать свои эмоции.

– Что случилось потом? – Вопрос прозвучал приглушенно, потому что Джесса уткнулась лицом в его грудь. А он подумал, слышит ли она, как колотится его сердце.

Господи, никто в «Редстоуне» не поверил бы, что легендарный Сент-Джон дошел до такого состояния из-за простого прикосновения маленькой светловолосой феи, образ которой преследовал его все эти годы, как его образ преследовал ее.

Сент-Джон хотел ответить как можно короче, что он не хочет об этом говорить, и перейти к делам. Но он не мог этого сделать.

Он столько душевных сил потратил, чтобы никогда не вспоминать, через что ему пришлось пройти! Он никогда не думал о том, как будет рассказывать свою историю, поскольку не ожидал, что ему придется делать это.

– С чего начать? – пробормотал он.

– Сначала, – предложила Джесса. – Ты планировал это той ночью?

– Да. Но у природы были другие планы. Я действительно упал.

Она слегка отпрянула, глядя ему в лицо.

– В реку?

Сент-Джон кивнул:

– Поскользнулся на камне.

Ему было незачем объяснять, на каком именно. Она знала, что речь идет о большом валуне, где они часто сидели.

Ее взгляд скользнул по шраму на его подбородке, и он снова кивнул:

– О тот край.

У вполне гладкого валуна был один зазубренный край, где когда-то отломился кусок, и этот край порезал ему лицо, когда он падал в бурлящую воду.

– Это объясняет, почему там обнаружили частицы кожи и кровь, – сказала Джесса.

– Да. Дождь тогда уже прекратился.

– Ты знал?

– Прочитал позже в газетах.

Джесса снова прижалась к нему, и Сент-Джон понял, что боится, как бы она ни отодвинулась. Сознание этого потрясло его еще сильнее – он не знал, как ему удастся все это пережить. Но она, единственная во всем мире, имела право об этом услышать.

– Дальше? – потребовала Джесса после минутной паузы.

Сент-Джон дрожал от усилий, и слова прозвучали отрывисто, как пулеметная очередь.

– Прожил четыре года. В скверной компании. Научился многому – хорошему и плохому. Едва не попал в тюрьму. Переезжал с места на место. Потом встретил человека. Он… помог.

Какая скудная констатация того, что Джош для него сделал, подумал Сент-Джон. Это граничило с оскорблением, которое он не мог себе позволить.

– Он… спас мне жизнь.

Сент-Джон почувствовал, как Джесса застыла, перестав дышать.

– Фигурально? – спросила она.

– И буквально. В восемнадцатый день рождения я собирался… закончить то, что начал той ночью.

Сент-Джон редко думал и никогда не говорил об этом, но теперь картина предстала перед его мысленным взором. Темная сырая ночь под яростным калифорнийским дождем. Он стоит на эстакаде, глядя на бурлящую реку и бесконечный поток машин и борясь с желанием броситься в воду, как, по мнению всего мира, сделал в другую бурную ночь.

Сент-Джон уже перекинул ногу через перила, когда услышал скрип тормозов. Он был на волосок от рокового шага, когда кто-то остановил его.

Потом Сент-Джон осознал, что машина остановилась не ради него, а ради промокшей худой собачонки, которая, хромая, переходила эстакаду. В тот момент он почувствовал себя меньше этой собачонки, которая двигалась, несмотря ни на что, влекомая инстинктом выживания, тот же инстинкт однажды спас его, но теперь, казалось, покинул полностью.

– Эй! Помогите мне с этим псом. Он ранен.

Это произнес тягучим голосом высокий, худощавый мужчина с растрепанными волосами, молодой, но старше Сент-Джона. Хотя он был одет в вылинявшие джинсы, поношенную куртку и стоптанные ковбойские сапоги, автомобиль был новым.

Сент-Джон услышал, как мужчина, наклонившись, разговаривает с псом, шагнувшим в лучи фар.

– Он выглядел, как Кьюла, – продолжал он, не сознавая, что в потоке воспоминаний стал говорить полными фразами. – Того же цвета и с такими же глазами.

– И ты помог? – прошептала Джесса.

– Пришлось. Собака была храбрее, чем я. Мы погрузили пса в багажник. Тот парень снял куртку и вытер его почти досуха. – Еще одно воспоминание пришло в голову. – Там было одеяло. Я спросил, почему он им не воспользовался, а он ответил, что оно… может понадобиться мне.

Сент-Джон вздрогнул, как будто вокруг снова была холодная дождливая ночь.

– Он предложил подвезти меня. Мне некуда было ехать, но… я не мог вернуться к тому, что собирался сделать. А в машине было сухо.

Джесса пробормотала что-то неразборчивое, но в шепоте было столько боли, что слова не имели значения. Она всегда переживала за него. Это беспокоило и возбуждало одновременно, но он сказал себе, что разберется в комбинации эмоций позже, когда будет готов примириться с фактом, что вообще способен испытывать эмоции.

– Я сразу понял, что он не один из этих… Он велел мне сесть в машину, и я подчинился. Я не доверял никому, но не мог… сказать ему «нет». – Его губы дрогнули. – И не могу до сих пор.

Джесса снова отодвинулась, глядя на него. При виде выражения его лица, ее лицо прояснилось.

– До сих пор?

– Он мой босс. Стал им с того дня.

– Ты работаешь на него?

Сент-Джон кивнул:

– Опыта не было. Но я умел планировать и организовывать. Знал кое-каких людей – в том числе сомнительных. Он сказал, что нужно построить сеть. Начал, как его ассистент, изыскатель и прислуга за все. – Сент-Джон криво улыбнулся, а Джесса так быстро улыбнулась в ответ, что на душе у него потеплело. – И все еще являюсь тем же. Только бизнес расширился.

– Сильно?

– Очень.

Он увидел любопытство в ее глазах, знал, что она собирается спросить, и ему было интересно, какой будет ее реакция на ответ.

– Кто он?

Сент-Джон смотрел на нее, когда произнес имя, известное во всем мире:

– Джош Редстоун.