Текст книги "Автоматическая Алиса"

«Я Алиса» – ответила Алиса.

«А я – инспектор Джек Расселл из Окружной Манчестерской Полиции. Что ты здесь делаешь, Алиса?»

«О, инспектор Расселл … Я полагаю, что это мой попугай у Вас на плече.»

Козодой и в самом деле примостился на плече инспектора Джека Расселла.

«Этот попугай виновен в препятствовании допросу свидетелей полицией» – пролаял Джек Расселл, – «и я хочу, чтоб он сию же минуту покинул моё плечо!»

«Козодой, лети ко мне» – пропела Алиса, чтобы только увидеть, как попугай отцепился от плеча Джека Расселла и полетел, но не к ней, а прямо в яркое утреннее небо, распластавшееся поверх домов; попугай направлялся в сторону центра Манчестера.

«Простите, мой полосатый друг!» – зарычал Джек Рассел на невесть откуда возникшего Зебрюка, который тыкался своим мокрым носом в простыню, покрывавшую Кошачку. – «Разве вы не понимаете, что мешаете моему расследованию кошецида?»

«А что такое кашицид?» – спросила Алиса, полагая, что это слово было как-то связано с последней загадкой Козодоя: Для чего Кошачка переходила улицу? Может, затем, чтобы раздобыть немного кашицы?

«Убийство Кошачки, разумеется» – ответил инспектор.

«Жертву звали» – продолжил Джек Расселл, – «Вискас МакДафф. Это второе из Головоломных Убийств. Первой жертвой был молодой Паучонка по имени Квентин Тарантула. Он был артистом Химеры, знаменитым своими красочными, полными насилия шедеврами, изображающими и прославляющими криминальную жизнь. Я должен заметить, что не стал бы ронять слёз по поводу его кончины. Подобные представления Химеры не должны быть дозволены.»

«А что именно есть представление Химеры?» – не удержалась Алиса.

«Что такое Химера?» – провыл Джек Расселл. – «Где ты была в последние пять лет?»

«Меня нигде не было в последние пять лет» – ответила Алиса. – «Вообще-то, меня нигде не было в последние сто тридцать восемь лет!»

Инспектор Джек рассел пропустил мимо ушей это замечание. «Химера – это то, где ставят моргания, конечно же.»

«Моргания!» – улыбнулась Алиса. – «Звучит уморительно!»

«Уморительно!» – взвыл инспектор. – «Ну уж нет, Химера – это вульгарное потворствование нездоровым потребностям толпы, всего этого быдла, моргание порочных картинок по стене!»

«Является ли Химера чем-то вроде камеры-обскуры?» – спросила Алиса.

«А газеты ещё смеют спрашивать, почему растёт уровень преступности!» – пролаял Джек Расселл.

«А что тут общего с Головоломными Преступлениями?» – не унималась Алиса.

«Квентин Тарантула стряпал Химеры. Я ведь уже объяснял, так? Он был умерщвлён, а затем все его восемь ног были наструганы ломтиками и пришиты к его голове! Пришиты, говорю я! И эту несчастную Кошачку постигла та же участь: части её тела были беспорядочно перестроены.»

Алиса почувствовала себя неважно.

«Поэтому мы и называем эти преступления Головоломными Убийствами. Вот, взгляни…» – Инспектор Джек Расселл разжал лапы и помахал перед лицом Алисы маленьким кусочком дерева. – «Мы нашли это зажатым в лапах Паучонки.» Это был ещё один фрагмент головоломки! Алиса узнала его: недостающая картинка ядовитого паука из её давнишней головоломки, Лондонского зоопарка.»

«Это моё!» – вскрикнула Алиса.

«В самом деле?» – ответил Джек Расселл. – «Ну, тогда взгляни на это…» – вслед за этим эллипсисом полицейский-собака расцепил хватку единственной обозримой лапы мёртвой Кошачки, чтобы обнаружить ещё один кусочек головоломки. – «А этот фрагмент, не принадлежит ли он тебе также?» – спросил он, размахивая фигурно вырезанной частичкой золотого кошачьего глаза.

«Это тоже моё!» – сказала Алиса.

«Алиса-человеческая девочка» – холодно прорычал инспектор, – «я арестую тебя по подозрению в участии в Головоломных Убийствах. Я полагаю, что ты состоишь в союзе с Барсучником Развалиной, нашим главным подозреваемым, и что вместе вы виновны в этих перестроечных убийствах. Исполнительные Гады допросят тебя со всем пристрастием, будь уверена.»

И тут с неба полил дождь!

Полил и полил и полил.

Оцепеневшая (и промокшая) Алиса почувствовала, как пара полицейских наручников обхватила её запястья, в эту же секунду она увидела Капитана Развалину собственной персоной, ведомого на привязи группой полицейских-собак. Барсучник взглянул на Алису, проходя мимо. «Алиса, ты же знаешь, что я невиновен» – пробормотал он, орошаемый ливнем. – «Помоги мне, пожалуйста!»

«Мой добрый Капитан, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам» – ответила Алиса в тот момент, когда полицейские-собаки затаскивали её на полицейское авто. – «Я ещё докажу, что мы невиновны…»

Последнее, что увидела Алиса, когда авто-конь поскакал с нею прочь, было фарфоровое выражение на лице куклы Селии, выглядывавшем из толпы мокнущих зевак. «О Селия!» – вскричала Алиса, – «Я вновь теряю тебя. Что же теперь с нами будет?»

Поездка Алисы на спине авто-коня была ужасающей скачкой под дождём галопом в центр Манчестера. Уилмслоу-роуд на пути к центру перешла в Оксфорд-роуд, и много чудес Алиса повидала по пути в Манчестер, будучи окружённой гибельным потоком других авто-коней, каждый из которых вёз своего наездника (а может, и водителя?). Алиса пронеслась мимо Лазарета и Университета, а также Центральной Библиотеки и великолепной Ратуши Манчестера.

В конце концов полицейский авто-конь затормозил у здания полиции напротив Ратуши.

Глава VI – Языки взаперти

Пять минут спустя Алиса обнаружила себя запертой в крошечной тюремной камере в подвале под полицейским участком, в который её доставили. «Это несправедливо!» – крикнула она инспектору Джеку Расселлу, когда он втолкнул её внутрь камеры. – «Я невиновна! Отпустите меня!»

«Надручный Исполнительных Гадов скоро будет» – коротко ответил Джек Расселл. – «Можешь апеллировать к ней.»

Инспектор Джек Расселл покинул камеру, с лязгом захлопнув за собой дверь.

До Алисы донёсся звук поворачиваемого в замке ключа, и она поняла, что осталась в полном одиночестве.

Прошло много, много времени, и никто не пришёл навестить её, даже Исполнительный Гад. Должно быть, прошло много часов. Алиса чувствовала себя очень одинокой и всеми покинутой – иначе говоря, нелюбимой. В тюремной камере не было иной мебели кроме грубого ложа и не было окон кроме крохотного, забранного решёткой отверстия высоко в стене, через которое Алиса могла различить лишь сполохи отдалённо вспыхивающих молний. Алиса была очень голодна, ничего не ев с обеда. А тот обед, кстати, случился в 1860-м. Алиса осталась наедине с собой и своим арсеналом, который насчитывал лишь перо, выдернутое из хвоста Козодоя, и пять кусочков от картинки Лондонского зоопарка, что даже вместе взятое едва ли могло принести сколько-нибудь утешения (особенно для желудка).

Алисе быстро прискучило ничего не делать, и она надумала поиграть со своими фрагментами головоломки и пером. Прежде всего она поместила перо на грубое шерстяное одеяло, покрывавшее тюремное ложе. Затем она покопалась в кармашке своего передничка, чтоб отыскать все пять кусочков от головоломки, которые она успела собрать за своё путешествие: термит, барсук, змея, цыплёнок и зебра. Она разложила все фрагменты кружком вокруг жёлто-зелёного пера.

«Итак» – сказала себе Алиса, – «во что же мы с вами поиграем? Может, поиграем в Перо-Удери-из-Зоопарка? Или же наоборот, Зоопарк-Поймай-Перо?»

Алиса двигала кусочки головоломки вокруг пера, затем перо между кусочками головоломки, затем рассердилась и отшвырнула всё на пол.

«Какая разница?» – вскричала она. – «Я не знаю правил ни одной из этих игр, и даже если бы я знала, не могу же я играть сама с собой? Если бы Автоматическая Алиса была здесь! Уж она бы наверняка знала правила к обеим играм. Да вообще, она бы знала правила так хорошо, что победила бы меня в каждой игре! И я бы ничего не смогла с этим поделать. Но всё равно, было бы хорошо с кем-нибудь поговорить. И чего-нибудь поесть!»

Тут ключ снова повернулся в замке и дверь в камеру с грохотом распахнулась. Инспектор Джек Расселл ступил внутрь комнаты, неся тарелку еды. «Я подумал, что ты можешь быть голодна, Алиса» – рыкнул он, ставя тарелку на её постель.

«Я голодна» – подтвердила Алиса, – «но я не стану этого есть!» (А это была тарелка варёных редисок!) «Очень хорошо» – ответил Джек Рассел, – «тогда я унесу это.»

«Где Капитан Развалина?» – спросила Алиса.

«Барсучника в данный момент допрашивает Надручный, а чуть погодя Мать Всех Змей займётся тобой.»

«Но я невиновна, говорю вам!»

«Это решать Гадам, а пока вот тебе компания…»

И в алисину камеру был препровождён слизень. И не самый мелкий слизнячок! Дверь тут же захлопнулась, оставив их вдвоём. Только представьте, каково: Алиса – милая девочка, и жирный, весь покрытый слизью огромнейший слизень крепко заперты в пространстве по размерам более чем голубиное гнездо? (Справедливости ради надо заметить, что мало-мальски уважающий себя голубь нашёл бы это пространство явно недостаточным для комфортного существования и разведения потомства, а что уж говорить о юной девочке и гигантском слизне!) Слизень, конечно, не был просто слизнем; он в равной степени был и человеком – Слизняриком. Он был одет в костюм из шелковистой, блестящей ткани; пиджак, галстук, брюки – всё на нём блестело. На его чёрной клейкой голове покоилась большущая спиралеобразная шляпа, а ниже, подёргиваясь, его рожки медленно рассекали промозглый воздух каземата. В своих человеческих руках он держал золотистую трубу из тщательно отполированной меди.

«Кто вы?» – спросила Алиса нервно.

«Я … Дэвис … на … Длинные … Дистанции …» – медлительно ответил Слизнярик, делая паузу по году после каждого слова. – «А … ты … кто … такая?»

«Я Алиса» – ответила Алиса, – «а вы – слизняк!»

«Я … не … слизняк …» – ответил Дэвис на Длинные Дистанции столь же медленно, как и прежде. – «Я … улитка …»

«Тогда где же ваша раковина?» (Алиса достаточно поднаторела в брюхоногологии, чтобы понимать, что у улитки есть раковина, а у слизня нет.) «Где … положу … я … шляпу … там … моя … раковина …» – Сделав такое заявление, Слизнярик лёг на грязный пол, и затем начал уматывать своё тело в собственную шляпу. Он вползал в спирали шляпы, пока почти не исчез; в самом деле, лишь его золотистая труба осталась на виду. «Пожалуйста, не замыкайтесь в своей раковине, мистер Слизнярик!» – попросила Алиса. – «Пожалуйста, поговорите со мной.»

«О … чём … тут … говорить?» – небрежно проронил Дэвис на Длинные Дистанции из глубин своей раковинной шляпы: – «Я … под … колпаком … да … ещё … и … под … арестом …»

«За какое преступление?» – задала вопрос Алиса.

«За … исполнение … музыки …»

«Разве в будущем исполнять музыку – преступно?»

«Я … играл … слишком … медленно …»

«Я прихожу в глубочайшее замешательство, мистер Слизнярик; почему медленность должна быть противозаконной?»

«Исполнительные … Гады … не … любят … ожидания …»

«А чего именно вы ожидаете?» – вопросила Алиса.

«Я … жду … когда … очередная … нота … отделится … от … моей … трубы.»

«Не сыграете ли вы мне прямо сейчас, мистер на Длинные Дистанции?»

– вежливо попросила Алиса. – «Это наверняка поможет скоротать время.»

«Я … сыграю … тебе … свою … последнюю … композицию …» – выдавив из себя эти отмороженные слова, Слизнярик выдавил всего себя из своей раковины, отчего та вновь стала походить на шляпу. – «Эта … мелодия … озаглавлена … „Майлс … Не … Догонит“ …» – он поднёс свою блестящую трубу к своим покрытым слизью губам и выдул единственную ноту:

«Пап!» – изрыгнула труба. Дэвис на Длинные Дистанции опустил инструмент.

«Это всё?» – спросила Алиса (заприметив, что в раструбе трубы застрял кусочек головоломки).

«Это … только … начало … пьесы …» – протянул Длинные Дистанции.

«Но почему вы так медленно говорите, мистер Слизнярик?» – спросила Алиса (прибирая к рукам фрагмент головоломки из трубы Слизнярика, пока его взгляд блуждал вдали). – «Вы не слишком хорошо знаете английский?»

«Я … вообще … не … знаю … облийский …»

«Я не говорила облийский, я сказала английский.»

«Ну … похоже … тебя … неплохо … облили …»

«На каком же языке в таком случае говорите вы?» – Алиса стала испытывать раздражение от склизкости Слизнярика. (Или правильнее было бы сказать – улиткости? Я не могу сообразить на ходу, а вы?) «Я … говорю … на … чахотском …» – ответил Слизнярик.

«Что за чахотский?» – вопросила Алиса.

«Чахотский … это … очень … ленивый … язык …»

Слизнярик поднёс свою трубу к губам и ещё раз дунул в неё, на этот раз целых две ноты. (Во время этого музыкального пассажа Алиса ухитрилась мельком глянуть на свой новейший фрагмент головоломки; на нём была изображена лишь чёрная склизкая заплатка из влажной кожи. Но Алиса знала, что этот кусочек был частью улитки, потерянной из домика брюхоногих в её Лондонском зоопарке. Она тихонько сунула его в кармашек своего передничка.) «Пап, пап!» – издала труба, прежде чем быть снова опущенной.

«Это всё ещё мелодия, называемая „Майлс Не Догонит“?» – спросила Алиса.

«Майлс … ещё … никогда … не … был … так … далёк … от … цели …»

«Наверное, поэтому вас и зовут Дэвис на Длинные Дистанции, потому что у вас занимает уйму времени сделать почти всё что угодно.»

«Поэтому … меня … и … зовут … Дэвис … на … Длинные … Дистанции …»

«Смехотворно!» – вскричала Алиса, совершенно потеряв терпение: – «Я тут разговариваю со Слизняриком, который даже не может как следует закончить предложение, в то время как мне нужно так много сделать! Мне нужно так много найти!»

«Алиса … ты … бы … сыграла … это … в … лёгкую …»

«Но я ни во что не играю!» – крикнула Алиса. – «И как мне может быть легко, когда я припёрта к огромному и тяжёлому Слизнярику в крошечной камере?»

«В … лёгкую … значит … без … напряга …»

«А что значит – без напряга?»

«Без … напряга … это … искусство … ожидания …»

«У вас не найдётся чего-нибуть перекусить?» – спросила тогда Алиса (почувствовав как потребность своего пустого желудка, так и потребность сменить тему). – «Ибо я чрезвычайно устала ждать!»

«У … меня … есть … богатая … пища … для … ума …» – ответил Дэвис на Длинные Дистанции, извлекая из раструба своей трубы маленький бархатный мешочек, который он затем медленно развернул. В складках оказалась спрятана маленькая серебристая баночка, на которой хорошенькими золотыми буквами были выведены слова ПРОГЛОТИ НАС. Дэвис на Длинные Дистанции отвинтил крышку баночки и предложил содержимое Алисе. Алиса лишь глянула на содержимое и тут же отшатнулась прочь, отреагировав весьма желчно: «Вы предлагаете мне поесть червей!» – закричала она.

«Это … не … черви …» – протянул Длинные Дистанции. – «Это … чюрви …»

«Это чюрви!» – закричала Алиса снова, лишь добавив Ю. – «А я от них не сойду с ума?»

«Они … удовлетворят … твою … потребность …»

«Тогда ладно» – сказала Алиса (лишь потому, что была очень голодна), – «но вы первый.»

Своей беструбой рукою Дэвис на Длинные Дистанции заполз в баночку, чтобы извлечь извивающийся, живой образчик: этого чюрвя он и сграбастал своим ртом. После чего поднёс трубу к своим губам и выдул три победные ноты, которые, без всякого сомнения, тоже относились к мелодии, озаглавленной «Майлс Не Догонит» – «Пап, пап, пап!» – озвучила труба.

Дэвис на Длинные Дистанции зачерпнул из баночки ещё одного склизкого чюрвя: «Твоя … очередь … Алиса …» – промычал он, – «оттянись … слегка … вместе … со … мной …»

Алиса решила, что с выбором у неё было так себе, раз она хотела есть, поэтому она позволила Дэвису на Длинные Дистанции запихнуть чюрвя в её рот.

О Боже! Чюрвь сам пролез ей в глотку! Алиса упала на постель, теряя сознание.

А потом всё стало совсем скользко-польско…

Алиса плывёт по длинному, похожему на змею водоёму, через медленно вращающийся мир цвета золотистого дня. Проходит целая вечность, прежде чем она понимает, что больше не находится внутри тюремной камеры. Проходит полторы вечности, прежде чем она понимает, что сидит, лениво откинувшись, в маленькой лодке, плывущей по течению. Её сёстры, Лорина и Эдит, также с нею в лодке, как и их друг, добрый мистер Доджсон. Проходит целых две вечности, прежде чем она понимает, что мистер Доджсон сейчас рассказывает фантастические истории трём маленьким девочкам.

«Расскажите нам ещё, мистер Доджсон!» – истерично хохочет Эдит слева от Алисы. – «Расскажите нам ещё! Ещё, ещё, ещё!»

«Но, мои дражайшие девочки…» – выдыхает мистер Доджсон, – «фонтан фантазии иссяк, как могу я продолжать?»

«О, но вы должны продолжать!» – кричит Алиса со своего ложа внутри лодки.

«Остальное в другой раз» – безуспешно пытается отговориться рассказчик.

«Это и есть другой раз!» – счастливые детские голоса визжат в унисон.

«Ну хорошо, хорошо, если вы так настаиваете…»

Лодка теперь проплывает мимо небольшой деревеньки Годстоу на берегу Темзы, и четвёрка друзей пристаёт к берегу, чтобы устроить пикник под раскинувшимся вязом: и здесь, то и дело откусывая от сэндвича с варёной ветчиной (без единой редиски где-либо в обозримом пространстве!), мистер Доджсон продолжает свою сказку о Приключениях Алисы под Землёй. Три сестры настолько захвачены его сказкой, что Алиса не замечает, пока не становится слишком, слишком поздно, что червь пробрался в её сэндвич; она откусывает кусок ветчины, а вместе с ним и кусок червя!

Алису передёргивает от вкуса, и она выплёвывает отвратительный кусок прочь из своего рта! «Алиса, дорогая моя» – шепчет мистер Доджсон, – «ты ведь знаешь, что маленькие девочки не должны переводить свою еду подобным образом?»

«Но там червь!» – протестует Алиса, всё ещё отплёвываясь. – «И я боюсь, что уже проглотила больше половины его!» – Алиса плюётся и плюётся, и плюётся и плюётся и плюётся! Вся земля уже покрыта плевками, и Алиса замечает, что целый извивающийся клубок червей ползёт по скатерти! Черви разворачиваются, поднимаясь всё выше, чтобы вцепиться Алисе в лодыжки, что крайне непривычно, но самое странное, что Алиса более чем счастлива позволить червям скользить по её плоти, пусть даже они тащат её под самую землю Англии! Три других участника пикника, очевидно, воспринимают её положение как должное; они продолжают есть, пить и рассказывать сказки, как если бы ничего необычного не происходило! Алиса была счастлива увидеть, как попугай Козодой летит над вязами по направлению к ней. «Приди ко мне, милая птица моей юности» – кричит Алиса. – «Приди и насладись купаньем в этих червях со мною; мы можем сдаться им вместе. Разве не здорово, Козодой?» К этому моменту Алиса уже наполовину погружена в землю, а черви опутали её тысячей скользких петель. Алиса чувствует себя чудесно, особенно когда Козодой опустился на её вытянутую руку. «Вот так, вот так, блудник мой» – мягко выдыхает Алиса, похлопывая его по перьям; – «наконец ты вернулся домой ко мне.»

«Кто это, Алиса» – задаёт попугай загадку, – «заткнул дыру лишь наполовину?»

«Ответ – это я, конечно, Козодой» – отвечает Алиса, довольно уверенно, – «потому что только половина меня осталась над этой дырой с червями, и я очень надеюсь в скором времени утонуть в ней совсем!» – Сказав так, Алиса начинает хихикать и извиваться, чтоб скорее потопить себя в море червей.

«Правильный ответ, Алиса!» – пронзительно кричит Козодой. – «Но неверное объяснение. Попробуй ещё раз, и поспеши, Алиса. Пока ты совсем не утонула.»

«Но ведь черви такие тёплые, дражайший Козодой» – говорит Алиса, совершенно счастливая. – «Я никогда не ощущала себя настолько дома…»

«Алиса, слушай меня внимательно» – говорит Козодой удивительно человеческим голосом. – «То, в чём ты утопаешь – это не черви, а чюрви; черви с буквой Ю: их название расшифровывается как Чрезвычайно-Юркое-Разрушительное-Воздействие, как ты уже знаешь. Чюрви просто хотят свести тебя с ума, и чтоб ты всегда такой была.

«О чём таком ты говоришь, Козодой?» – спрашивает Алиса, уже по плечи в земле. – «И что такого уж дурного в безумии?»

«В таком случае, ты никогда не вернёшься домой» – верещит попугай:

– «Ты навсегда останешься потерянной во времени.»

«Но я уже дома» – отвечает Алиса непреклонно, даже пытаясь топнуть ногою. – «И если быть дома – это то же самое, что и быть потерянной, что ж, я была бы очень благодарна, если бы потерялась навсегда.»

«Я прилагаю все самые пронзительные усилия, чтобы помочь тебе вернуться в прошлое» – отвечает Козодой. – «Лишь следуя за мной сможешь вернуться ты домой вовремя к своему уроку писания.»

«Уроки! Тьфу на уроки! О боже, я неприлично выразилась! А, всё равно. Я хочу быть неприличной! Мне это нравится, и ещё как! Дай же мне утонуть, мой пернатый друг…» – И Алиса погружается, глубже и глубже.

«Ну что ж» – стрекочет попугай, – «я оставляю тебя чюрвям. Пусть безумие поглотит тебя. Ты, очевидно, хочешь быть дурочкой.» – С этими словами попугай улетает далеко-далеко, и Алиса опять остаётся одна; вдруг она снова одинока, лишь чюрви копошатся уже у её скул. Мистер Доджсон и её сёстры, Лорина и Эдит, куда-то исчезли. А Алиса неожиданно чувствует, как будто её проглатывают. Тут Алиса боковым зрением замечает что-то ещё опять, привлекшее её внимание. Очень трудно повернуть голову в чюрвях, но ей это удаётся. И вот что она видит: большие дедушкины часы появились на траве, в нескольких ярдах от её утопающего лица. Руки часов аплодисментами встречают приближение двух часов. Рот часов издаёт двойное диньканье; значит, в Чюрвяндии два часа, а из тела часов выпрыгивают три большие и пузатые чёрные точки!

«О Боже!» – бормочет Алиса сама себе. – «Вот меня пожирают живьём сумасшедшие чюрви, и мне никак отсюда не выбраться; а уже два часа! Я опоздала к своему уроку! И если я не ошибаюсь, эта троица больших, чёрных, и злобных пузырей, направляющаяся ко мне, и есть эллипсис! О, что за ужасное создание – эллипсис! Возможно, мне стоит удрать из этого чюрвивого мира. Но как?» Чюрви уже тыкались Алисе в ноздри! «Мне нужно попытаться придумать план!» – промямлила она. – «Посмотрим… чюрвь проник в моё тело через рот; как же мне избавиться от извивательного чужака? Боюсь, только через постыдный проход.»

(Постыдный проход – это, конечно, тот самый всем известный проход, о котором постыдно даже думать, не то что писать. Но если моя драгоценнейшая Алиса могла покинуть мир чюрвей лишь через этот жуткий потайной ход, так тому и быть, ибо в моём распоряжении ещё нет такого эллипсиса, которому дано оборвать нить повествования в этом месте.) К этому времени (благодаря заминке, которую я допустил, описывая события) три точки чудовища-эллипсиса собираются вокруг алисиной голову грозным треугольником пузырей.

«Я – дочка» – говорит первый пузырь.

«Я – тоже дочка» – говорит второй пузырь.

«Я – тоже и тоже дочка» – говорит третий пузырь. Пузыристое трио надвигается на Алису, всё ближе, и ближе, и ближе…

Алиса чувствует себя поглощаемой чюрвями и дочками, и она очень напугана душащим присутствием этих двух поглотителей; она так напугана, что в самом деле извергает червя.

(Позвольте мне попутно пояснить, что довольно неприличное слово извергать давно использовалось в Римской империи как эквивалент двух других слов: разделять и властвовать, а если слово было в ходу у цивилизованных римлян, оно ведь не может быть таким уж неприличным? Достаточно вежливо сказать, что Алиса отделила чюрвя от своего тела и тем самым возымела над ним власть, через постыдный проход…) Итак, через этот проход Алиса прибыла обратно в свою крошечную камеру под полицейским участком. Дэвиса на Длинные Дистанции скрутило как улитку в его шляпу на грязном полу; он продолжал странствовать в чюрвивых мечтах. Алиса потрясла своей головой с боку на бок двадцать семь с половиной раз, чтобы рассеять остатки чюрвячности, после чего сурово объявила сама себе: «Козодой был прав: до сих пор я была дурочкой. Я позволила протащить себя через весь этот будущий мир. С этой минуты я буду держать себя в руках! Я найду свой собственный путь назад, в домик пратётушки Эрминтруды.»

Алиса обратила внимание на разбросанные по полу кусочки головоломки. Она осторожно собрала их, добавила улиткин кусочек из своего кармана, и расположила все шесть вокруг украденного у Козодоя пера. Только тут она нашла правильный ответ на последнюю загадку Козодоя: кто заткнул дыру лишь наполовину? Теперь Алиса знала, что Козодой имел в виду дыру в её головоломке, Лондонском зоопарке, вернее, все двенадцать дыр, заткнуть которые предстояло потерянными фрагментами.

«Да ведь всё это будущее, в котором я застряла» – громко крикнула Алиса, – «ничто иное как головоломка прошлого. Если мне удастся собрать все потерянные кусочки, я, возможно, найду путь домой через дыру во времени!» – И она пересчитала кусочки, которые уже успела собрать: термит, барсук, змея, цыплёнок, зебра и улитка. «Это шесть кусочков» – добавила она. – «Нужно найти ещё шесть, поскольку двенадцати кусочков недоставало в моей давнишней головоломке. Я правильно ответила на загадку Козодоя, но дала неверное объяснение. Я

– девочка, которая заткнула лишь половину дыры.»

Алиса попыталась припомнить фрагменты, которые ещё предстояло найти: «Там были паук и кошка, но эти двое находятся у полиции! А как насчёт других четырёх? Там была рыба в аквариуме, я в этом уверена, и ещё ворона из вольера, и, кажется, попугай. О, да это же Козодой! Мне нужно обязательно поймать его, тогда я смогу вернуться домой вовремя к моему уроку писания! А я до сих пор не знаю правильного использования эллипсиса, несмотря на то, что трёхточечное чудище чуть не сожрало меня в Чюрвяндии! Но оставался ещё один фрагмент. Что же это было? Нет, я просто не могу вспомнить, как ни стараюсь! И как бы там ни было, как я смогу найти этих головоломных тварей, когда я чахну за решёткой? А как там Селия? Я ведь также должна найти мою Автоматическую Алису. И ещё, я полагаю, что должна открыть, кто является настоящим Головоломным Убийцей, чтобы доказать свою невиновность! Боже мой, как много мне нужно найти! Я так никогда не попаду домой!»

И тут дверь камеры открылась. Инспектор Джек Расселл всунул в камеру свою мохнатую голову. «Алиса» – тявкнул он, – «пойдём со мной, да побыстрее! Наша Мать Всех Змей готова принять тебя. Твоё осуждение сыграет важную роль в её предвыборной кампании.»

Алиса была весьма напугана предстоящей встречей со столь высокопоставленным Исполнительным Гадом, но выбора у неё не было. В самом деле, у неё было меньше секунды, чтобы похлопать на прощанье Длинные Дистанции по его спальной шляпе и собрать кусочки головоломки с попугаячьим пером, прежде чем Джек Расселл выдернул её из камеры, как редиску из грядки. Они спускались по длинным изгибам коридоров, потом поднимались по несчётному количеству лестниц. Алиса в очередной раз была полностью дезориентирована. «Будущее заполнено лабиринтами» – сказала она сама себе, – «странно, если здесь кто-то может куда-то попасть!»

Вскоре они прошли через дверь, обозначенную Камера Допроса и попали в зеркальную комнату. «Жди здесь» —рыкнул на неё Джек Расселл.

– «Надручный будет здесь скоро, чтобы допросить тебя.» Он покинул комнату, захлопнув за собой зеркальную дверь. Алиса оглянулась в поисках лазейки для побега, но зеркальные стены повторяли её отражение снова и снова, пока Алиса не оказалась совсем потерянной среди множества своих собственных отражений. В комнате было бесконечно много Алис!

«Это и в самом деле черезчур!» – выразилась она, отразилась она, отразилась она, отразилась она, отразилась она (ad infinitum). – «Я же никогда не найду свой первый экземпляр в этой зеркальной комнате.»

И вдруг тысяча неуловимых образов Козодоя заплясала по комнате!

«Бог ты мой!» – вскричала Алиса, мельтеша тут и там, пытаясь изловить хоть один из тысячи пернатых образов: – «Как мне узнать, кто тут настоящий Козодой?» – кричала она, – «а кто ненастоящий? И в любом случае, я не знаю, как называется множество попугаев!»

«Множество попугаев» – ответил каркающий голос из ниоткуда, – «называется столпотворением попугаев.»

«Кто это сказал?» – спросила удивлённая Алиса.

«Селия сказала это» – ответил голос тысячи попугаев, в то время как одно из отражений Алисы самостоятельно отделилось от зеркала.

«Это и вправду ты, Селия?» – спросила Алиса у своенравного отражения.

Отражение отразило: «.ябет итсапс ьсюатып Я .яилеС удварпв и отэ , аД» И снова перешло в зеркальное изображение, забирая с собой все отражения Козодоя.

Открылось одно из зеркал, и в комнату ползком явилась Змеючка, двигаясь от отражения отражения Змеючки; её извивающееся тело имело отдалённое сходство с человеческим.

Алису это явление застало врасплох. «Что вы хотите от меня?» – спросила она Змеючку. – «Вы – уж?»

«Замуж невтерпёж» – ответила Змеючка. – «Цыган на цыпочках сказал цыплёнку цыц. Но только не орфография – моё призвание. Я – вычитатель. Меня зовут миссис Минус. Я первый кандидат на приближающихся выборах Нового Главного Гада.»

«Что случилось со старым Главным Гадом?» – спросила Алиса.

«Он слажал. А я вычитаю. Ты знаешь, что я вычитаю? Я вычитаю преступления этого мира; Головоломное Убийство Паучонки, например…»

«Вам следует понимать, что я была в году 1860-м, когда Паучонка был убит!»

«Это даже близко не годится, моя маленькая подозреваемая!» – миссис Минус ответила, тугой хваткой наматывая свои кольца вокруг тела Алисы. – «Твоё алиби попахивает детской фантазией. Ты уже признала принадлежность к тебе кусочков головоломки. Таким образом, я обвиняю тебя в Возможном Соучастии в преступном убийстве. Капитан Развалина – убийца Паучонки и Кошачки; он хочет лишь одного – привнести в мир хаос, а ты, беспокойная Алиса, пособница Барсучника в его стараниях. За это ты должна быть казнена.» – Тут миссис Минус извлекла из кармана в своей шкуре опасно выглядящий пистолет. Она навела его на Алису…

«Но я невиновна!» – бурно запротестовала Алиса. («Невиновна … невиновна … невиновна …» – отразила тысяча зеркал,только всё без толку: миссис Минус обмотала своими кольцами каждый образ Алисы.) По счастью, в этот трагический момент в комнату шумно ввалился инспектор Джек Расселл.

«Прибыл ли символ моей предвыборной кампании, Инспектор?» – спросила Змеючка.

«Нет ещё, о Наша Поползновенная Мать» – ответил инспектор Джек нервно, – «но я должен доложить вам о побеге из камер…»

«Кто же сбежал, инспектор Расселл?»

«Капитан Развалина.»

«Капитан Развалина! Ах ты глупый щенок!»

Миссис Минус отпустила Алису, чтобы обвить своими узлами тело Джека Расселла. С воем появилась свора взбешённых полицейских-собак, и миссис Минус и инспектор Джек Рассел поспешно присоединились к ним для поисков Капитана Развалины. Алиса на мгновение выглянула за дверь, окинув взглядом коридор. На длинной дистанции она увидела Дэвиса на Длинные Дистанции, удирающего (довольно шустро для улитки!). На другой стороне коридора находилась ещё одна дверь. Эта была обозначена числом сорок пять и словами Комната Улик, и через эту сорок пятую дверь Алиса проскользнула, спасаясь от полиции.