Текст книги "Каин и Авель"

11

Владек на восемнадцать месяцев остался при польской делегации в Константинополе, день и ночь работая на Павла Залесского, которому стал незаменимым помощником и близким другом. Теперь в работе не было никаких трудностей, и Залесский скоро стал удивляться, как он мог раньше обходиться без Владека. Раз в неделю юноша приходил в английское посольство, чтобы пообедать на кухне у шотландской поварихи миссис Гендерсон, а время от времени – и с самим вице-консулом его величества.

В то время старые исламские традиции уходили в прошлое, а Оттоманская империя начала распадаться. На устах у всех было имя Мустафы Кемаля. Предвкушение неизбежных перемен волновало Владека, а мысли постоянно возвращались к барону и тем, кого он любил в замке. В России ежедневная необходимость выживать не давала ему случая подумать о них, но в Турции они вновь вставали перед его глазами печальной траурной чередой. Иногда он видел их сильными и счастливыми: Леона, купающегося в реке, Флорентину, играющую в своей спальне, лицо барона в свете свечей – сильное и гордое. Но, как Владек ни старался их удержать, они таяли в воздухе, а им на смену приходили ужасные картины их последних минут: труп Леона, Флорентина, истекающая кровью в агонии, и барон, полуслепой и сломленный.

Владек укрепился в мысли, что не может вернуться в места, где жили все эти призраки, пока не добьётся чего-нибудь значительного в своей жизни. Теперь он настроился на то, чтобы отправиться в Америку, – по примеру своего соотечественника Тадеуша Костюшко, о котором барон рассказывал столько захватывающих историй и который побывал там намного раньше. Павел Залесский называл Соединённые Штаты «Новым миром». Уже одно это название давало Владеку надежду на лучшее будущее и затем триумфальное возвращение в Польшу. Именно Павел Залесский нашёл для него деньги на документы для въезда в США. Это было непросто, поскольку их надо было начать оформлять не менее чем за год до отъезда. Владеку казалось, что вся Восточная Европа покидает насиженные места и пытается начать новую жизнь в Новом мире.

Наконец, весной 1921 года, Владек Коскевич покинул Константинополь и сел на пароход «Чёрная стрела», отправлявшийся на Эллис-Айленд в Нью-Йорке. В небольшом чемоданчике были все его пожитки и бумаги, которые ему оформил Павел Залесский.

Консул Польши проводил юношу на причал и крепко обнял. «С Богом, в добрый час, мой мальчик!»

Традиционный польский ответ вполне естественно выскочил откуда-то из глубин детства Владека: «С Богом оставайся!»

Поднявшись по трапу, Владек вспомнил своё ужасное путешествие из Одессы в Константинополь. На этот раз перед его глазами не стоял уголь, его окружали люди, только люди – поляки, литовцы, румыны, украинцы и другие народности, которых Владек даже не знал. Юноша крепко ухватился за свой чемодан и встал в очередь, первую из многих очередей, которые ему придётся выстоять для въезда в Соединённые Штаты.

На палубе его бумаги придирчиво изучил чиновник, который явно предполагал, что Владек пытается избежать воинской службы в Турции, но документы, полученные при помощи Павла Залесского, были безупречны, и Владек благословил своего соотечественника, когда увидел, как других отправляют назад.

Далее последовали прививки и первичный медосмотр. Если бы не восемнадцать месяцев хорошего питания в Константинополе, Владек ни за что бы не прошёл его. Наконец все проверки были закончены, и ему разрешили спуститься на нижнюю палубу третьего класса. Там находились отдельные каюты для мужчин, женщин и семейных пар. Владек быстро прошёл в каюту для мужчин, где нашёл группу поляков, занявших большой блок железных двухэтажных коек. На каждой постели лежали тонкий соломенный матрас и лёгкое одеяло, но не было подушки. Впрочем, отсутствие подушки не волновало Владека, который не спал на ней уже семь лет, с начала войны.

Владек облюбовал себе место под постелью юноши примерно его же возраста и представился ему:

– Меня зовут Владек Коскевич.

– А я Ежи Новак из Варшавы, – ответил юноша на его родном польском языке, – и собираюсь сделать в Америке состояние. – Он протянул Владеку руку.

До отхода корабля приятели всё время проводили вместе, рассказывая друг другу истории из своей жизни, радуясь возможности разделить одиночество и не желая признавать, что Америке нет до них никакого дела. Как оказалось, Ежи потерял своих родителей и в его жизни не было ничего интересного. Он зачарованно слушал рассказы Владека: как сын барона вырос в семье охотника, сидел в тюрьме сначала при немцах, потом – при русских, бежал из Сибири, а затем – благодаря серебряному браслету – спасся и от турецкого палача. При этом Ежи не мог оторвать глаз от браслета на руке Владека. К своим пятнадцати годам Владек пережил столько, сколько Ежи не пережить и за всю жизнь.

На следующий день «Чёрная стрела» вышла в море. Владек и Ежи поднялись на палубу и смотрели на то, как Константинополь тает в синей дымке Босфора. После спокойного Мраморного моря бурное Эгейское заставило их и других пассажиров ужасно страдать. Две туалетные комнаты для пассажиров третьего класса, в каждой из которых стояло по десять раковин с холодной солёной водой и по шесть унитазов, не справлялись с наплывом посетителей. Через пару дней после начала путешествия тошнотворный запах распространился по кораблю.

Пассажиров кормили в огромной грязной кают-компании, рассадив за длинные столы, давали тёплый суп, рыбу, варёную говядину, капусту и серый или чёрный хлеб. Владек пробовал пищу и похуже, в России, поэтому воздал себе должное за то, что предусмотрительно прихватил с собой кое-какие припасы: колбасу, орехи и немного коньяку. Он делил трапезу с Ежи, забившись в угол своей кровати. Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга. Они вместе ели, вместе обследовали корабль, а по ночам спали один над другим.

На третий день плавания Ежи за ужином посадил за стол рядом с ними девушку-польку. Он мимоходом сказал Владеку, что её зовут Софья. В первый раз в жизни Владек не мог отвести глаз от девушки, – она пробудила в нём воспоминания о Флорентине. У неё были тёплые серые глаза, длинные волосы, опускавшиеся на плечи, и нежный голос. Владек вдруг почувствовал, что хочет прикоснуться к ней. Время от времени девушка улыбалась Владеку, который с тоской понял, насколько лучше него выглядит Ежи. Когда Ежи пошёл провожать Софью в каюту для женщин, Владек увязался за ними.

Позднее Ежи слегка раздражённым тоном сказал ему:

– Ты что, не можешь сам найти девушку для себя? А это – моя.

Владек был не в силах признаться, что не имеет представления о том, как можно найти девушку для себя.

– Когда доберёмся до Америки, тогда и найдём время на девушек.

– Зачем же дожидаться Америки? Я намерен завоевать их столько, сколько смогу, уже на этом корабле.

– А как ты это сделаешь? – спросил Владек в надежде получить требуемые знания, но не признаваясь в том, что у него их нет.

– Мы проведём ещё двенадцать дней на этом корыте, и я собираюсь поиметь двенадцать женщин, – расхвастался Ежи.

– А что ты будешь делать с двенадцатью женщинами? – спросил Владек.

– Трахать, а что же ещё?

Владек выглядел озадаченным.

– О боже! – воскликнул Ежи. – Только не говори мне, что человек, выживший под немцами, сбежавший от русских, убивший человека в двенадцать лет и чуть не лишившийся руки из-за банды озверелых турок, никогда не имел женщины!

Он засмеялся, и многоязыкий хор голосов с соседних коек приказал ему заткнуться.

– Что же, – продолжил Ежи шёпотом, – вот и настало время расширить твои познания, поскольку наконец-то я нашёл то, чему могу тебя научить. – Он перевесил голову через край кровати и посмотрел вниз. – Софья – девушка с понятием. Думаю, что смогу убедить её кое-чему тебя научить. Я всё устрою.

Владек не ответил.

Больше на эту тему не было сказано ни слова, но на следующий день Софья стала уделять Владеку больше внимания. Она садилась рядом с ним в столовой, и они часами говорили о своей жизни и новых надеждах. Она была сиротой из Познани и ехала к своим сёстрам в Чикаго. Владек рассказал ей, что направляется в Нью-Йорк, где, возможно, поселится у Ежи.

– Надеюсь, Нью-Йорк находится не очень далеко от Чикаго.

– И ты сможешь навестить меня, когда я стану мэром, – сказал Ежи.

– В тебе слишком много польского, Ежи. Ты даже не можешь прилично говорить по-английски, как Владек, – презрительно фыркнула Софья.

– Я выучу, – решительно произнёс Ежи, – и начну с того, что возьму себе американское имя. С сегодняшнего дня я стану Джорджем Новаком. И тогда у меня не будет никаких проблем. Все в Соединённых Штатах будут думать, что я – американец. А ты, Владек Коскевич? С таким именем много себе не позволишь, не так ли?

Владек посмотрел на самоокрещённого Джорджа и втайне вознегодовал на своё собственное имя. Он не смог принять титул, который, как он считал, достался ему по наследству, и ненавидел своё имя, напоминавшее ему о незаконном рождении.

– Что-нибудь придумаю, – сказал он. – А пока, если хочешь, могу помочь тебе с английским языком.

– А я могу помочь тебе найти девушку.

– Не стоит беспокоиться, он уже нашёл, – засмеялась Софья.

Ежи, или Джордж, как он теперь требовал себя называть, каждый вечер после ужина прятался с новой девушкой под брезентом спасательной шлюпки. Владек всё хотел узнать, что же он там с ними делает, ведь некоторые из избранниц Джорджа были не просто грязны – все они были грязны, – но были ещё и ужасно некрасивы, даже если отмыть их добела.

Однажды вечером после ужина, когда Джордж вновь исчез, Владек и Софья сидели на палубе, и она, обняв его, попросила поцеловать её. Он крепко прижал свой рот к её губам, и их зубы столкнулись. Он был в ужасе, так как не понимал, что ему делать. К его удивлению и смущению, её язык раздвинул его губы. Поначалу слегка встревоженный, Владек вдруг обнаружил, что её открытый рот приятно волнует его, хотя он и был напуган тем, что его пенис постепенно твердеет. Ему стало стыдно, и он хотел отстраниться от неё, но она, похоже, совершенно не возражала. Наоборот, она начала нежно прижиматься к нему всем телом и положила его руки себе на ягодицы. Его распухший пенис пульсировал на её теле, доставляя ему почти невыносимое удовольствие. Она оторвала губы и прошептала ему в ухо:

– Хочешь, я разденусь, Владек?

Он не смог заставить себя ответить.

Она, смеясь, отстранилась.

– Хорошо, тогда, может быть, завтра, – сказала она, поднялась и оставила его одного.

Он едва доковылял до своей кровати, чувствуя себя как в тумане, но исполненный убеждённости закончить на следующий день дело, которое начала Софья. Только он устроился в постели, размышляя о том, как он справится с задачей, как огромная рука схватила его за волосы и стянула с кровати на пол. Сексуальное возбуждение тут же пропало. Над ним склонились двое мужчин, которых он раньше никогда не видел. Они оттащили его в дальний угол и прижали к стене. Огромная рука зажала рот Владеку, а на горле он почувствовал лезвие ножа.

– Не дыши, – прошептал мужчина, прижимая нож к коже. – Нам нужен только твой браслет.

Мысль о том, что его сокровище может быть украдено, была для него так же ужасна, как и мысль о потере руки. Он не успел даже подумать, что ему следует делать, как один из мужчин сорвал браслет с его руки. Он не видел в темноте их лиц и уже подумал, что навсегда лишился своего браслета, но тут кто-то бросился на мужчину, который держал нож. Это движение дало Владеку шанс ударить мужчину, прижавшего его к полу. Сонные иммигранты начали просыпаться и интересоваться, в чём дело. Нападавшие поспешно убежали, но Джордж успел воткнуть нож в бок одному из них.

– Холера вас побери! – крикнул Владек убегающим теням.

– Похоже, я успел вовремя, – заметил Джордж. – Не думаю, что они появятся ещё. – Он посмотрел на грязный пол, где лежал серебряный браслет. – Какая красота! – сказал он восхищённо. – Неудивительно, что находятся люди, которые хотят отнять у тебя такое сокровище.

Владек поднял браслет и вернул его на запястье.

– Да, на этот раз ты чуть не потерял эту штучку навсегда, – сказал Джордж. – Тебе повезло, что я вернулся сегодня позже обычного.

– А почему ты вернулся позже обычного сегодня? – спросил Владек.

– Слава обо мне теперь бежит впереди меня, – хвастливо заявил Джордж. – Какой-то идиот со своей девкой залез сегодня вечером в мою шлюпку, и я его застукал уже со спущенными штанами. Впрочем, я довольно быстро избавился от него, сказав, что мог бы переспать с его избранницей ещё на прошлой неделе, если бы был уверен, что у неё нет оспы. Никогда не видел, чтобы человек так быстро одевался.

– А что ты делаешь в шлюпке?

– Да трахаюсь, придурок, а ты что подумал? – С этими словами Джордж повернулся на бок и заснул.

Владек уставился в потолок, гладя браслет, и задумался над словами Джорджа. А интересно, как это будет – «трахать» Софью?

На следующее утро они попали в шторм, и все пассажиры ушли с палубы в каюты. Отвратительный запах, который паровое отопление корабля только усиливало, казалось, пробирал Владека до самых костей.

– Но хуже всего, – ворчал Джордж, – то, что я теперь не смогу довести их число до дюжины.

Когда шторм затих, почти все пассажиры высыпали на палубу. Владек и Джордж проложили себе путь по запруженным людьми трапам и с радостью вышли на свежий воздух. Многие девушки улыбались Джорджу, и Владеку казалось, что они совершенно не обращают внимания на него. Мимо них прошла и улыбнулась Джорджу темноволосая девушка, чьи щеки раскраснелись от ветра. Джордж обернулся к Владеку.

– Сегодня вечером я её поимею.

Владек уставился на девушку, приглядываясь к тому, как она смотрит на его друга.

– Сегодня вечером, – сказал Джордж, когда девушка проходила достаточно близко, чтобы услышать его слова. Она притворилась, что не расслышала, но прошла мимо чересчур быстро.

– Обернись, Владек, и посмотри, глядит ли она на меня.

Владек обернулся.

– Да, глядит, – удивился он.

– Она будет моей вечером, – заявил Джордж. – А как у тебя с Софьей?

– Пока никак, – сказал Владек. – Сегодня вечером.

– Самое время, не так ли? Когда мы прибудем в Нью-Йорк, ты больше её никогда не увидишь.

И действительно, на ужин Джордж пришёл с темноволосой девушкой. Не сказав ни слова, Владек и Софья встали из-за стола, и, обняв друг друга за талию, вышли на палубу и несколько раз прогулялись по ней. Владек искоса поглядывал на красивый профиль Софьи и решил, что это произойдёт теперь или никогда. Он завёл девушку в тёмный угол и начал целовать, а она открыла рот навстречу ему. Софья подалась чуть назад, пока её спина не нашла опору, и Владек следовал за ней. Она медленно положила его руки себе на грудь. Он осторожно сжал её грудь и удивился её мягкости. Она расстегнула несколько пуговиц на блузке и сунула его руку внутрь. Первое ощущение живой плоти было восхитительным.

– Боже, какая у тебя рука холодная! – заметила Софья.

Владек обрушился на неё, тяжело дыша. Во рту у него пересохло. Она слегка раздвинула ноги, и Владек неуклюже попытался проникнуть через несколько слоёв одежды. Из желания сделать ему приятное она несколько минут постояла неподвижно, но потом оттолкнула его.

– Не здесь, не на палубе, – сказала она. – Давай найдём лодку.

Первые три, что попались им, были заняты, но вот они нашли пустую и забрались под брезент. В тесной темноте Софья что-то сделала со своим платьем, – Владек не видел, что именно, – и нежно потянула его на себя. В один момент к Владеку вернулось прежнее радостное волнение, несмотря на то, что их ещё разделяла одежда. Софья оторвала свой рот от его губ и прошептала:

– Расстегни брюки.

Он почувствовал себя дураком, но торопливо расстегнул ширинку и воткнул пенис, тут же кончив, как только ощутил её липкую влажную промежность. Владек лежал, озадаченный внезапностью, с которой закончился акт.

– Ты что, первый раз занимался любовью с девушкой? – спросила Софья.

– Нет, конечно, нет, – соврал Владек.

– Ты любишь меня, Владек?

– Да, люблю. Как только устроюсь в Нью-Йорке, приеду в Чикаго и найду тебя.

– Это здорово, Владек, – сказала она, застёгивая платье. – Я тебя тоже люблю.

– Ты трахнул её? – был первый вопрос Джорджа, когда Владек вернулся.

– Да.

– Понравилось?

– Да, – неуверенно сказал Владек и заснул.

Утром их разбудил шум взволнованных пассажиров, – это был последний день их путешествия на борту «Чёрной стрелы». Многие поднялись на палубу ещё до рассвета в надежде первыми увидеть землю. Владек упаковал свои незатейливые пожитки в чемодан, надел единственный костюм и кепку и присоединился к Софье и Джорджу на палубе. Втроём они всматривались в туман, висевший над морем, и в молчании ждали, когда на горизонте появится Америка.

– Вон она! – закричал пассажир с палубы над ними, и все радостно зашумели, разглядев серую полоску Лонг-Айленда, надвигавшегося на них под первыми лучами весеннего солнца.

К «Чёрной стреле» подошли буксиры и провели корабль между Бруклином и Стэйтен-Айлендом в нью-йоркский порт. Они с трепетом смотрели на возвышающуюся над ними Статую Свободы, показывали пальцами на манхэттенские здания, высоко взметнувшиеся в небо.

Наконец они встали у причала на Эллис-Айленде неподалёку от кирпичных домов с башенками и шпилями. Первыми с корабля сошли пассажиры, занимавшие отдельные каюты. До того дня Владек и не знал об их существовании. У них, должно быть, были свои палубы и своя кают-компания. Их чемоданы несли носильщики, а на пирсе виднелись радостные лица встречающих их людей. Владек знал, что ему не приходится ждать чего-то подобного.

Когда привилегированные пассажиры сошли, капитан объявил остальным по громкой связи, что они останутся на корабле ещё на несколько часов. Раздался стон недовольства, а Софья села на палубу и расплакалась. Владек попытался успокоить её. Наконец появился чиновник, который принёс им кофе, и ещё один – с номерными бирками, которые они повесили себе на шею. Владеку досталась В-127, она напомнила ему о том периоде, когда у него в последний раз был номер. Зачем он приехал сюда? Не похожа ли Америка на русские лагеря?

Около полудня их, не имевших никакой надёжной информации, на баржах переправили с пирса на Эллис-Айленд. Здесь мужчин отделили от женщин и отправили по разным баракам. Владек поцеловал Софью и не хотел отпускать её. Чиновник развёл их в стороны.

– Двигайтесь, двигайтесь, – сказал он. – А то мы поженим вас обоих тут же.

Владек потерял Софью из виду, и теперь его с Джорджем подталкивали вперёд. Они провели ночь в старом сыром бараке, но не могли уснуть, а среди кроватей, где лежали растерянные иммигранты, бродили переводчики и дружелюбно предлагали свою помощь.

Утром их отправили на медосмотр. Первое испытание было самым трудным: Владеку приказали подняться на крутой лестничный марш. Доктор в синем халате велел, чтобы он сделал это дважды, и внимательно смотрел на его походку. Владек приложил все силы, чтобы хромота была как можно менее заметна, и доктор в итоге остался доволен. Владеку приказали снять кепку и расстегнуть воротник, чтобы можно было как следует осмотреть его лицо, глаза, руки и шею. У человека, который стоял сразу за Владеком, была заячья губа, и доктор тут же остановил его, поставил мелом крест на его плече и услал в дальний конец барака. После того как медосмотр был окончен, Владек снова присоединился к Джорджу, стоявшему в длинной очереди на вход в экзаменационную комнату, где каждому человеку уделялось не более пяти минут. Через три часа, когда в комнату вызвали Джорджа, Владек задумался над тем, на какие вопросы предложат ответить ему.

Когда Джордж вышел, то улыбнулся Владеку и сказал:

– Пустяки, ты легко справишься.

Владек почувствовал, что у него вспотели ладони.

Он прошёл за чиновником в небольшую, скупо обставленную комнату. В ней сидели два экзаменатора и что-то быстро писали на официальных бланках.

– Вы говорите по-английски? – спросил первый.

– Да, сэр, и вполне прилично, – ответил Владек, пожалев, что не тренировался в английском во время путешествия.

– Как вас зовут?

– Владек Коскевич, сэр.

– Вы знаете, что это такое? – спросил человек и протянул ему большую чёрную книгу.

– Да, сэр, это Библия.

– Вы верите в Бога?

– Да, сэр.

– Положите руку на Библию и клянитесь, что будете правдиво отвечать на вопросы.

– Я обещаю говорить правду, – сказал Владек, взяв Библию в левую руку и положив на неё правую.

– Какова ваша национальность?

– Я – поляк.

– Кто заплатил за ваш проезд сюда?

– Я заплатил из своих денег, которые заработал в польском консульстве в Константинополе.

Один из чиновников посмотрел в бумаги Владека, кивнул и спросил:

– У вас есть, где остановиться?

– Да, сэр. Я остановлюсь у мистера Питера Новака. Это дядя моего друга. Он живёт в Нью-Йорке.

– Хорошо. А где вы будете работать?

– Я буду работать в пекарне мистера Новака, сэр.

– Вы подвергались когда-нибудь аресту?

Владек сразу вспомнил Россию. Но это – не в счёт. А про Турцию он говорить не хотел.

– Нет, сэр, никогда.

– Вы – анархист?

– Нет, сэр, я ненавижу коммунистов, они убили мою сестру.

– Согласны ли вы подчиняться законам Соединённых Штатов Америки?

– Да, сэр.

– У вас есть деньги?

– Да, сэр.

– Я могу взглянуть на них?

– Да, сэр. – И Владек выложил на стол пачку банкнот и несколько монет.

– Благодарю вас, – сказал экзаменатор. – Можете взять деньги.

– Сколько будет двадцать один плюс двадцать четыре?

– Сорок пять, – ответил Владек без колебаний.

– Сколько ног у коровы?

– Четыре, – ответил он, задумавшись, не прячется ли тут какой-нибудь подвох.

– А у лошади?

– Четыре, – ответил Владек, не веря своим ушам.

– Что бы вы выбросили за борт, если бы оказались в океане на маленькой лодке, которую нужно облегчить: хлеб или деньги?

– Деньги, сэр, – сказал Владек.

– Хорошо. – Экзаменатор взял карточку с надписью «Допущен» и вручил её Владеку. – После того как вы поменяете свои деньги, покажите её иммиграционному чиновнику. Скажите ему ваше полное имя, и он вручит вам регистрационную карточку. Затем вам дадут сертификат на въезд. Если в течение пяти лет вы не совершите преступления, а в конце этого срока сдадите несложный устный и письменный экзамен, вам будет разрешено подавать заявление на полноправное гражданство США. Удачи, Владек.

– Благодарю вас, сэр.

У стойки обмена валюты Владек выложил деньги, накопленные им за восемнадцать месяцев в Турции, и пятидесятирублёвую банкноту. Ему выдали сорок семь долларов и двадцать центов, но вернули банкноту, сказав, что рубли не имеют никакой ценности.

Последняя остановка была у стойки иммиграционного чиновника, который сидел прямо под портретом президента Гардинга. Владек и Джордж подошли к нему.

– Полное имя? – спросил он Джорджа.

– Джордж Новак, – уверенно ответил Ежи.

Чиновник вписал его имя в карточку.

– А ваш адрес? – спросил он.

– Брум-стрит, 286, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Чиновник вручил карточку Джорджу.

– Это ваш иммиграционный сертификат за номером 21871 на имя Джорджа Новака. Добро пожаловать в Соединённые Штаты, Джордж Новак! Я – тоже поляк. Вам понравится здесь. Примите мои поздравления и пожелания удачи.

Джордж улыбнулся, обменялся с чиновником рукопожатием и встал по другую сторону стойки в ожидании приятеля. Чиновник уставился на Владека, и тот подал ему карточку с надписью «Допущен».

– Ваше полное имя? – спросил чиновник.

Владек задумался.

– Как вас зовут? – повторил чиновник уже немного громче, засомневавшись в том, что Владек знает английский язык.

Владек не мог выдавить из себя ни слова. Как он ненавидел сейчас своё крестьянское имя!

– В последний раз спрашиваю: как ваше имя?

Джордж с удивлением уставился на Владека. Равно как и другие, стоявшие в очереди к иммиграционному чиновнику. Владек не говорил ни слова. Тогда чиновник схватил его за руку, посмотрел внимательно на буквы, выгравированные на браслете, вписал их в карточку и протянул её Владеку.

– 21872, барон Авель Росновский. Добро пожаловать в Соединённые Штаты! Примите мои поздравления и пожелания удачи.