Текст книги "Исцеленные. Вселяющие надежду истории необъяснимого выздоровления"

Глава 4
Перекрыть магистраль болезни

Прежде чем исцелять кого-то, спросите, готов ли человек отказаться от того, что сделало его больным.

Гиппократ

Вечер буднего дня. Я сажусь в машину и выезжаю из ухоженного кампуса психиатрического отделения больницы МакЛин, где работаю медицинским директором и куда люди направляют своих близких за наилучшей возможной психиатрической помощью. Я еду на ночную смену в оживленной городской больнице города Броктон, штат Массачусетс, где нередко случаются драки, участники которых затем отправляются в единственный в округе травматологический центр третьего уровня. Когда я паркуюсь у медицинского центра «Добрый самаритянин», солнце уже скрывается за зданием – огромным индустриальным прямоугольником, который закрывает пурпурное небо.

Открывая двери, я сразу же погружаюсь в суету и какофонию отделения неотложной помощи. Зал ожидания набит битком. Через двери, предназначенные только для персонала, проносятся люди с планшетами и тележками. Писк машин эхом разносится по коридорам, пока я направляюсь к компьютерной станции, где знакомлюсь со списком дел на эту ночь. Войдя в свою учетную запись, я вижу запросы пациентов, записанных на консультации.

Сегодня вечером в списке ожидающих меня пациентов есть женщина по имени Эйлин. Ей 64 года. Краткая запись гласит: «Поступила с болью в груди. Сердечных заболеваний не выявлено. Возможно, паническая атака».

В отделение неотложной помощи часто приходят люди с болью в груди, опасающиеся сердечного приступа. Если есть серьезные проблемы с сердцем, часть органа может не получать достаточного количества кислорода из-за закупорки артерии; это означает, что длительное бездействие может иметь огромные последствия.

Шансы пациента на выживание начинают стремительно падать с каждой минутой, из-за чего существует целый протокол, по которому врачи первым делом проверяют человека на наличие признаков сердечного приступа.

Если они не обнаруживают очевидной проблемы – тестирование показывает, что кровь и кислород проходят через сердце должным образом, а сердечный ритм нормальный, – то начинают подозревать что-то, связанное с тревожностью, например паническую атаку. Люди с паническими атаками сильно страдают. Они испытывают чувство надвигающейся гибели, часто веря, что вот-вот умрут, и ощущают сдавливание в груди, которое может вселять искренний ужас. На второй день госпитализации Эйлин, не обнаружив сердечного приступа, врачи включили ее имя в мой список.

Когда я вошел в палату, Эйлин сидела на кровати с прямой как стрела спиной. Ее вьющиеся рыжеватые волосы были слегка тронуты сединой. Она определенно казалась напряженной; ее взгляд молниеносно метнулся к дверному проему и оценивающе скользнул по мне. Мрачные опасения и готовность защищаться были очевидны.

Я начал разговор с ней так, как всегда начинаю беседы с пациентами, которых принимаю в «Добром самаритянине».

– Итак, – сказал я, садясь у кровати. – Похоже, недавно вы пережили стресс.

Взгляд Эйлин сразу смягчился, а ее плечи расслабленно опустились. И она начала говорить.

Медицинские работники часто пренебрегают тем, чтобы узнать историю пациента. Мы приучили себя верить, что слишком заняты для этого, что в нашем расписании пациенты упакованы плотнее, чем шпроты в консервной банке; мы чувствуем, что на встрече с больным должны торопиться, чтобы поскорее добраться до следующего. Но я открою вам секрет: чтобы узнать историю от самого пациента, не требуется много времени. Когда люди чувствуют, что вы открыты для этого, они могут высказать все так же быстро, как если бы описывали только физические симптомы.

Как будто только и ожидая разрешения, история Эйлин вырвалась наружу. Женщина пыталась сохранять спокойствие, но паника пробегала через каждое ее слово, как электрический ток, а слезы текли неконтролируемым ручьем. Она призналась, что в последнее время стресс был с ней постоянно. Муж Эйлин недавно объявил, что уходит от нее и переезжает во Флориду с другой женщиной, а затем упаковал несколько чемоданов с той самой одеждой, которую она ежедневно стирала и гладила, и покинул дом, который они делили почти полвека.

Да, годы совместной жизни были напряженными, но она и представить себе не могла, что он может уйти. Они были вместе с тех пор, как Эйлин исполнилось 15 лет. Она любила его и не представляла, как без него жить. Она даже не знала, кем была вне брака. Эйлин просто не знала, каково жить в одиночестве. Даже мысль об этом была невыносимой и наполняла ее ужасом.

– Когда это произошло? – спросил я.

– Ну, он ушел два дня назад, – ответила она.

Я с беспокойством взглянул на нее. Травма случилась всего два дня назад! Вчера утром она села за руль, дрожа как осиновый лист после первой в жизни ночи в одиночестве, и приехала в больницу, чтобы пожаловаться на боль в груди. Когда я предположил, что недавнее потрясение могло стать причиной неприятных ощущений, Эйлин тут же отвергла эту идею. Она не могла или не хотела признавать, что ее эмоциональное состояние может иметь какое-то отношение к ее физическим симптомам. Католичка старой закалки, она не была воспитана так, чтобы думать о чувствах или о том, как с ними справляться. Что-то было не так именно с ее телом – должно быть, что-то не так с сердцем. В этом она была уверена.

Анализы оказались чистыми, и Эйлин выписали. Я уговаривал ее обратиться к психотерапевту, так как был уверен, что, если она не справится с сильной эмоциональной травмой, ситуация вскоре повторится. Она кивнула, но я чувствовал, что она не доведет дело до конца.

Месяц спустя Эйлин снова попала в отделение неотложной помощи. У нее были те же симптомы, что и раньше: боль в груди и одышка. Однако на этот раз ей диагностировали фибрилляцию предсердий – опасную сердечную аритмию, при которой верхние камеры сердца сокращаются нерегулярно, мышечные волокна дают осечки и нарушают координацию, вместо того чтобы биться с нормальным ритмом, который эффективно перекачивает кровь по телу. При фибрилляции кровь может слишком долго оставаться в сердечной камере, из-за чего повышается риск образования тромба, который, в свою очередь, может закупорить артерию и вызвать инсульт. Фибрилляция предсердий часто вызывается избытком гормонов щитовидной железы или аритмией, поэтому Эйлин прошла ряд тестов, а затем и лечение разжижителем крови (кумадином) и препаратом для стабилизации сердечного ритма (флекаинидом). Они уменьшают риск инсульта, сердечного приступа и сердечной недостаточности.

В то время как лекарства, назначенные Эйлин, намного безопаснее, чем игнорируемая фибрилляция, они опасны сами по себе и связаны со всевозможными побочными эффектами. Кумадин подвергает риску опасных для жизни кровотечений и требует регулярных заборов крови. Первое крупное исследование, посвященное изучению распространенности внутричерепных кровотечений во время приема кумадина среди пожилых людей, подверженных риску падений, показало тревожные результаты: почти у трети пациентов было более одного эпизода травматического внутричерепного кровотечения. К тому же у многих пациентов случались инсульты в течение того же периода времени, хотя кумадин должен был их предотвратить. [1] Флекаинид же сам по себе вызывает умеренные риски головокружения, проблемы с сердечной проводимостью и плохо взаимодействует с другими лекарствами.

Эйлин суждено принимать эти или аналогичные лекарства до конца своей жизни и мириться с их побочными эффектами, если не получится с ними справляться. И все же, как это обычно бывает, с точки зрения стандартной медицинской помощи работа была выполнена. Наша система не предназначена для изучения и сосредоточения внимания на том, скрывалась ли за симптомами более глубокая причина.

Как упоминалось в предыдущей главе, большую часть времени врачи лишь «лечат и выписывают». Другими словами, если вы страдаете от боли в груди, то ваша боль оценивается, связывается с проблемами с сердцем или же, наоборот, такая связь исключается, а затем в кратчайшие сроки вас выписывают из больницы. Если у вас диагностирован сердечный приступ, мы оцениваем последствия и, возможно, назначаем лекарства. Обычно мы даже не спрашиваем, что происходит в вашей жизни, не помогаем вам (и даже самим себе!) понять, существует ли связь между такими факторами, как ваш образ жизни, рацион или уровень стресса, и тем, что происходит с вашим телом.

В краткосрочной перспективе нет ничего плохого в лечении симптомов. Это даже может быть лучшим, наиболее эффективным и сострадательным поступком. И это часто выигрывает время. Этот подход позволяет вам замедлиться и «потоптаться на месте», пока вы перевариваете новую информацию, полученную от своего тела.

Я часто назначаю лекарства, чтобы контролировать симптомы, которые вызывают сиюминутные страдания. Есть что-то глубоко обнадеживающее в том, чтобы справиться с биологическими проявлениями болезни. Но мы не можем вечно топтаться на месте. В какой-то момент мы должны пойти дальше, чем лечение симптомов, прямиком к первопричине болезни. И сегодня большинство главных причин смерти – болезни сердца и легких, диабет и многие виды рака, – не говоря уже о других серьезных заболеваниях, таких как депрессия, артрит и аутоиммунные расстройства, имеют одну и ту же первопричину: хроническое воспаление.

Вызвала ли потеря мужа и разрушение брака Эйлин проблемы с сердцем? Возможно ли, что ее сердце попросту было «разбито»? Скорее всего, да. Я подозреваю, что воспаление накапливалось тихо и незаметно в течение многих лет, предрасполагая ее к болезни в той или иной форме, а затем из-за острого стресса или другого провоцирующего фактора она, как и многие другие, встретилась лицом к лицу с недугом, изменившим ее жизнь.

Составление карты убийственного пути

Врачи обычно специализируются на отдельных направлениях, а не на «картине в целом». Во время обучения в медицинской школе мы выбираем специализацию, становясь кардиологами, гастроэнтерологами, неврологами, психиатрами и так далее. То же самое верно и для большинства фондов по финансированию исследований и защите интересов – Американской ассоциации сердца, Американского онкологического общества, Американской психиатрической ассоциации и других, – которые также построены вокруг конкретных болезненных процессов или частей тела, а не целого, который представляет собой совокупность этих самых частей. Вот почему хроническое воспаление, лежащее в основе самых распространенных и смертельных заболеваний, так долго оставалось незамеченным. Уменьшите масштаб, и вы, наконец, сможете увидеть всю карту: хроническое воспаление – это супермагистраль, которая ведет прямиком к самым опасным патологиям. И все же, как часто врач помогал вам уменьшить воспаление или полностью останавливал его?

Так называемые болезни образа жизни – рак, заболевания сердца сердца, инсульт, болезни легких и диабет – являются основными причинами смерти и инвалидности в Соединенных Штатах, на них приходится 75 % всех расходов на здравоохранение. Две трети всех смертей в США вызваны только этими пятью заболеваниями, и показатели в других развитых странах почти аналогичны. В 2015 году 27 % смертей в мире были вызваны сердечными заболеваниями и инсультом, а смертность от диабета выросла примерно на 60 % по сравнению с 2000 годом. Смертность от деменции более чем удвоилась за период с 2000 по 2015 год [2], а затем появилась и депрессия, объявленная Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) основной причиной плохого состояния здоровья и инвалидности во всем мире в 2017 году. По оценкам ВОЗ, в настоящее время более 300 млн человек в мире живут с депрессией, и это означает увеличение их числа более чем на 18 % за период с 2005 по 2015 год. Люди, страдающие депрессией, имеют менее устойчивую иммунную систему и уязвимы к большему количеству заболеваний в целом, их путь к выздоровлению труднее, а финальные показатели после выздоровления ниже, чем у людей, не знакомых с депрессивными состояниями. [3]

Болезни, связанные с образом жизни, и депрессия больше прочих, повинны в разрушении здоровья населения Земли. Они провоцируют множество неприятных симптомов, их лечение стоит больших денег, а частота лишь растет. Очевидно, что медицине нужно изменить к ним подход.

За исключением той горстки людей, у которых случаются спонтанные исцеления, большинство пациентов с одной из этих болезней в конечном итоге не выздоравливают. Иногда мы учимся жить с недугами, успешно снимая симптомы лекарствами, однако они все равно ухудшают нашу работоспособность и снижают качество жизни, из-за чего мы слишком рано умираем.

Статистика ошеломляет. Если бы такой уровень смертности был вызван заболеванием, от которого мы могли бы избавиться с помощью одной из «серебряных пуль», мы, несомненно, уже объявили бы этим диагнозам войну и уничтожили их, как сделали это с оспой, полиомиелитом и туберкулезом. Но хитрость в болезнях образа жизни – то, почему они активно распространяются, убивая все больше людей с каждым годом, – заключается в том, что во многих случаях они становятся следствием фундаментальных традиций и обычаев нашей культуры. На нас влияет еда и то, как мы ее едим, место, в котором мы живем, то, о чем мы думаем и что чувствуем. Все это коренится в нашей системе ценностей и влияет на то, как мы определяем успех и счастье. От этого нельзя избавиться с помощью лекарств.

Что касается заболеваний, связанных с воспалением, то мы добились заслуживающих доверия прорывов в хирургии, медикаментозной терапии и технологиях для смягчения или даже лечения этих заболеваний, когда симптомы проявляются наиболее болезненно и непосредственно угрожают жизни. Мы можем вставлять сердечные стенты, когда кровеносные сосуды не пропускают достаточное количество крови; можем снижать уровень сахара в крови, когда у человека случается диабетический кетоацидоз и он впадает в кому; можем блестяще справляться со всевозможными кризисными состояниями. Но чтобы по-настоящему предотвращать и лечить болезни – установить то самое ограждение на вершине утеса, а не просто выстраивать машины скорой помощи внизу, – нам нужно изменить гораздо больше. Хроническое воспаление возникает из-за образа нашего мышления.

Воспаление само по себе не является злом. На деле острое воспаление является важной, спасающей жизнь функцией. Этот интенсивный, сфокусированный процесс создает покраснение и припухлость при, например, порезе или инфекции. Это – видимые признаки того, что происходит, когда на место происшествия отправляется большое количество высокоспециализированных клеток, чтобы обеспечить эффективную очистку, свертывание крови и восстановление тканей. Без процесса острого воспаления вы бы умерли, захваченные вредными бактериями и вирусами. Острое воспаление обычно длится от нескольких часов до трех дней. [4] Проблема возникает, когда воспалительная реакция сохраняется за пределами нормальной физиологической функции и приводит к разрушению тканей. [5] Именно в этот момент воспаление «включается», а после уже никогда не «выключается».

Когда процесс становится хроническим, воспаление может закрепиться, став постоянным состоянием, своего рода эрозией, разрушающей иммунную систему и изнашивающей системы и клетки организма. Этот непрекращающийся процесс создает в организме условия, благоприятные для того, чтобы болезнь пустила корни и росла.

Вот пример. В предыдущей главе, посвященной диете, мы говорили о том, что сахар вызывает привыкание и потенциально связан с раком и инфекциями. Это также путь к хроническому воспалению. Представьте на мгновение, как выглядит сахар, когда попадает в ваш кровоток. На микроскопическом уровне это прозрачный кристалл, покрытый со всех сторон острыми краями. Когда вы постоянно потребляете сахар, эти геометрические частицы текут по венам, оставляя на своем пути микроскопические порезы эндотелия артерий и стенок капилляров. Эндотелий – это выстилка внутренней поверхности всех кровеносных сосудов толщиной ровно в одну клетку, и его повреждение является самым ранним заметным предшественником атеросклероза (накопления веществ на стенках артерий) и сердечно-сосудистых заболеваний. [6]

Как мы уже знаем, иммунная система задействует «ремонтные» клетки, спешащие заживить повреждения. Но ведь это хорошо! Именно так и должна функционировать внутренняя система обмена сообщениями, верно? Все так, но если ваши артерии постоянно подвергаются повреждениям и тратят усилия на собственное восстановление, со временем они станут более жесткими, толстыми и менее гибкими, как рубцовая ткань на поверхности тела. Налет холестериновых бляшек с большей вероятностью накапливается в местах восстановления, сужая артерии и вены и затрудняя движение крови и питательных веществ, которые она несет по организму. Когда в вашем рационе много сахара или рафинированных углеводов (многие из которых скрываются в западной диете), даже незаметное повышение уровня глюкозы позже нанесет ощутимый ущерб. Для большинства людей глюкоза – это своего рода медленно капающий кран, который не закрывается десятилетиями, что приводит к постоянным повреждениям и образованию рубцов. И дело не только в сахаре и рафинированных углеводах – некоторые химические добавки в продуктах провоцируют тот же цикл повреждения и последующего восстановления.

Однако не только диета влияет на организм похожим образом. Как мы видели в случае с Эйлин, то, как вы справляетесь (или, скорее, не справляетесь) со стрессом, также может провоцировать хроническое воспаление. Кортизол и норадреналин – коктейль гормонов, которые ваш мозг выделяет в ответ на стресс, – могут оказывать тот же эффект в течение длительного периода времени. [7] Независимо от того, вызвано ли это потреблением таких продуктов, как сахар, другими токсинами или реакцией вашего организма на стресс, воспаление похоже на незамеченный пожар, когда слабое пламя распространяется по растениям и травам, не разгораясь в полную силу, но нанося непоправимый ущерб ландшафту. Именно так страдает ваше тело, когда в организме присутствует хроническое воспаление. И даже одна искра может превратить тлеющие угли в полномасштабное пламя болезни.

Есть сотня способов «включить» хроническое воспаление. Намного сложнее выяснить, как его деактивировать. Случаи спонтанной ремиссии показывают, что некоторые люди – случайно, интуитивно или методом проб и ошибок – находят кнопку выключения и нажимают на нее, устраняя болезнь и ее первопричину. Это похоже на прополку сорняков в саду – вы не можете просто срезать их газонокосилкой. Вы должны выкопать их вместе с корнями.

Отмена пожизненного заключения

На фотографии, на которую я смотрю, Джунипер Штейн – воплощение здоровья. Ей за 30, но выглядит она на десять лет моложе. Сидя на качелях на заднем дворе в Санта-Фе, штат Калифорния, она держит своего маленького сына на коленях, а рядом стоят муж и старшая дочь. Освещенная со спины заходящим солнцем, Джунипер, кажется, излучает счастье и жизненную силу. Фотограф поймал кадр, на котором она смеется, и ее улыбка широка и искренна.

Этой фотографии 1989 года не должно было быть. По крайней мере, она не должна была запечатлеть сильную, здоровую, энергичную женщину с двумя детьми. Но вот это фото, прямо передо мной, прикрепленное к внутренней стороне папки, содержащей записи по делу Джунипер. Я открепляю фото от папки, чтобы рассмотреть поближе, и снова поражаюсь тому, насколько невероятна, почти невозможна, эта сцена.

За семь лет до того, как был сделан снимок, у Джунипер диагностировали разрушительное, прогрессирующее и неизлечимое аутоиммунное заболевание, которое должно было отнять у нее все: здоровье, способность передвигаться без инвалидной коляски и семью, о которой она мечтала. До этого ее жизнь была похожа на книгу, страницы которой переворачивались аккуратно и степенно: ей было суждено вырасти, хорошо учиться, поступить в колледж, выйти замуж, сделать карьеру. Она прошла через все это. Но затем очередная страница перевернулась, и следующая глава, к ужасу Джунипер и ее семьи, носила название «Болезнь». Вот только дело в том, что Джунипер переписала содержимое тех листов.

Она выросла в Бруклине и на Лонг-Айленде в 1950–1960-х годах, во время послевоенного бума, когда по всей стране появлялись типичные американские дома. В ее семье царили стабильность и любовь, и росла она с обоими родителями и двумя братьями. По вечерам они вместе ужинали типичной американской едой той эпохи – мясом, крахмалистыми овощами и консервами. Девочка много училась и получала хорошие оценки.

– Ни травмы, ни драмы, – так Джунипер говорит о своем детстве. – Это было самое обычное, традиционное детство.

Особого внимания ее здоровью не уделялось; оно не было чем-то, что обсуждали или тщательно отслеживали. Если кто-то в семье заболевал, то шел к врачу и выходил с наспех нацарапанным рецептом на антибиотик или сироп от кашля с кодеином. Кроме того, Джунипер не уделяла времени физической подготовке, ее внимание было сосредоточено на учебе. Она не была в близких отношениях со своим телом. По правде сказать, она и вовсе его не замечала. Для девушки тело было лишь средством передвижения, которое позволяло ей добираться до цели.

Вскоре Джунипер поступила в Сиракьюсский университет на севере штата и уехала в кампус, расположенный посреди заросшего деревьями города у мутных вод озера Онондага. Многие люди там занимались спортом или посещали игры по выходным, но Джунипер чаще всего оставалась дома, чтобы позаниматься, ведь она не могла позволить себе потерять высший балл среди изучающих бухгалтерский учет. Позже девушка познакомилась с другим специалистом из ее области – темноволосым парнем по имени Ли. Добродушный и улыбчивый, он был таким же амбициозным, как и она. Вскоре оба успешно закончили университет, поженились и переехали в Филадельфию. Ли первым делом поступил на юридический факультет; Джунипер же стала работать по специальности. Будучи бухгалтером, она целыми днями сидела за столом, изучая финансовые отчеты, готовя налоговые документы и занося цифры в электронные таблицы. Иногда она отправлялась на прогулку, наслаждаясь зелеными кварталами неподалеку.

Вскоре ее начала беспокоить спина. Сидя за столом, Джунипер начала чувствовать стеснение и боль в нижней части спины и по направлению к бедрам. Она придвигала стул поближе к столу или вставала, чтобы выпить чашечку чая и прогнать появившийся дискомфорт.

Однажды боль вдруг пронзила ее с такой силой, что у Джунипер перехватило дыхание, как будто что-то задело нерв в задней части таза. Впрочем, боль быстро отступила.

Поначалу все было не так уж плохо – боль хоть и появлялась, но вскоре уходила. Это скорее раздражало, чем по-настоящему тяготило, и долгое время девушка игнорировала этот симптом. Ей было всего 24, и подобные вещи казались проблемой пожилых людей. Она все же сходила к врачу, пусть и чувствовала себя глупо, обращаясь в больницу. Существенных идей о том, в чем проблема Джунипер, у врачей не оказалось, и, похоже, они не приложили никаких усилий, чтобы это выяснить. Один настаивал, что заболевание носит психосоматический характер. Другой предположил, что дело в разной длине ее ног. В конце концов, она перестала ходить по врачам и решила просто жить с этим. Будучи молодой, она была уверена, что все пройдет. Вероятно, это было лишь мимолетное недомогание.

Кроме того, времени размышлять об этом было не так много – карьеры Джунипер и Ли набирали обороты. Ли окончил юридический факультет, а Джунипер получила работу бухгалтера в международной холдинговой компании с инвестициями по всему миру. Когда появилась возможность устроиться на еще более ответственную работу в одну из их дочерних компаний в Калифорнии, она ухватилась за этот шанс. В 24 года она стала налоговым директором, ответственным за доход в полмиллиарда долларов. Она была хороша в своем деле, и это было очевидно. Ответственность для такого молодого специалиста была чересчур большой, но Джунипер чувствовала, что готова с этим справиться. Они с Ли переехали на другой конец страны – в оживленный Сан-Франциско. Вокруг было очень красиво – много песка, живописный туман над заливом, – но большую часть времени они оба посвящали работе. Желая начать свой собственный бизнес, Ли устроился в лос-анджелесский офис по управлению компаниями, которые обслуживали клиентов в индустрии развлечений. Пока он мотался из Сан-Франциско в Лос-Анджелес и обратно, Джунипер с головой ушла в работу, желая показать себя на новом месте. Это было бурное, захватывающее, но изнуряющее время.

Карьера Джунипер успешно развивалась. То же самое делала и ее болезнь.

Боль, которую она испытывала, и острое покалывание в области таза, которое возникло и прошло еще в Филадельфии, вспыхнули снова. Но на этот раз симптомы не проходили, а только усиливались.

Когда она просыпалась, тело так «затекало», что она не могла даже шелохнуться. Джунипер начала вставать раньше обычного, чтобы перед работой принимать горячую ванну для прогревания суставов, и лишь после этого она не испытывала боли, могла одеться, позавтракать и сесть в машину. Однако сидеть за рулем становилось все труднее – каждая кочка на дороге могла пронзить ее тело болью, как молния. Боль исходила из тазовой области, ниже копчика, и разливалась по телу жаром, вызывая тошноту. Ночью, если она переворачивалась во сне, то просыпалась с криком. Стоило внезапно чихнуть, и все тело начинало дрожать от боли.

На работе она сидела за столом с девяти утра до шести вечера, а иногда и вовсе задерживалась допоздна. Ей удавалось скрывать прогрессирующую болезнь от коллег, но делать это становилось все труднее.

– Всякий раз, когда я вставала из-за стола, – говорит она, – мне приходилось как бы приводить свое тело в порядок. Вспоминать, как двигаться. Первые несколько шагов всегда были неуклюжими и скованными, но затем становилось лучше.

Она ходила, цепляясь за стены, и научилась устраиваться в рабочем кресле в определенном положении, позволяющем избежать головокружительной боли. Подниматься из-за стола стало невыносимо тяжело. То, что начиналось как нечто раздражающее, завладело ее жизнью. Большая часть ее бодрствования вращалась вокруг того, как пережить, избежать или справиться с душераздирающей болью. Джунипер тратила все свободное время, посещая бесконечное количество различных специалистов.

– Ладно, – успокаивала она себя. – К какому врачу я еще не обращалась?

А затем шла к следующему специалисту, вычеркивая его из составленного списка. Наконец, она уперлась в стену. Боль была невыносимой. Ее врач начал беспокоиться, заподозрив рак костей, и назначил ей снимок. В день сканирования Джунипер надела больничный халат, и медсестра ввела ей в вену небольшое количество радиоактивного вещества. Она забралась на прохладный смотровой стол и лежала очень тихо, надеясь, что на этот раз, наконец, высокотехнологичная сканирующая камера, которую медсестра установила над ее телом, даст какие-то ответы. При сканировании костей радиоактивное вещество, попавшее в кровоток, рассеивается по телу. Оно притягивается к областям, где тело активно восстанавливается после какого-либо повреждения. У здорового человека могут быть небольшие рассеянные пятна, где происходят подобные процессы, но это считается нормальным и не указывает на какую-либо проблему. Но в случае, например, рака кости ущерб, наносимый по мере роста и размножения опухолевых клеток, будет намного больше и очевиднее. Радиоактивное вещество устремится к местам активного восстановления, освещая опухоли, как гирлянду рождественских огней.

У Джунипер не было никаких опухолей – ее кости были темными и здоровыми, без признаков протекающего восстановления. За исключением одного места.

Ее крестцово-подвздошная область – таз, копчик и нижняя часть позвоночника – оказались ярко подсвечены. Это был не рак, и все же тело Джунипер по какой-то причине отчаянно пыталось что-то там восстановить. Но почему? Врач направил ее к ревматологу, специалисту по аутоиммунным заболеваниям, который мог разобраться в том, что происходит. Что-то шло совсем, совершенно не так.

Доктор Родни Блустоун жил в Лос-Анджелесе и был одним из ведущих ревматологов штата. Джунипер и Ли вместе прилетели из Сан-Франциско к нему на встречу. Доктор имел хорошее представление о том, что происходит, еще до того, как уложил Джунипер на смотровой стол и попробовал согнуть и разогнуть ее суставы, и даже до назначения МРТ, которая осветила бы нанесенный ущерб. Для него диагноз был однозначным, он видел подобное уже очень много раз. Анкилозирующий спондилоартрит (АС), разрушительная форма артрита, которая по мере прогрессирования сращивала кости и суставы таза Джунипер, целясь пробиться дальше вверх по позвоночнику.

Учитывая этот диагноз, доктор Блустоун предупредил: «Стоит ждать того, что пораженная область будет становиться все более и более жесткой, а вы будете все больше и больше терять подвижность». Позвоночник затвердеет и изогнется внутрь, а крестцово-подвздошные суставы превратятся в один сплошной кусок кальцинированной кости.

Термин «анкилозирующий спондилоартрит» – «бамбуковый позвоночник» – используется потому, что именно так будет выглядеть позвоночник, когда болезнь возьмет верх. Вместо изящно переплетенного ряда костей, которые сгибаются и разгибаются, он станет единым костяным куском, а промежутки между позвонками заполнятся толстым слоем кальцинатов, как будто шпаклевкой.

Джунипер и Ли сидели напротив широкого стола доктора пораженные и пытались понять, что это значит. Доктор Блустоун рекомендовал некоторые лекарства, которые могли бы замедлить прогрессирование болезни, но сразу предупредил: «Это неизлечимо. С течением времени будет только хуже».

– Если вы планируете иметь детей, – предостерег доктор Блустоун, – вам лучше сделать это сейчас.

Когда ваша собственная иммунная система – ваш злейший враг

Как и в примере с сахаром, который мы рассматривали ранее, что-то заставило тело Джунипер без конца восстанавливать имеющиеся повреждения. За исключением того, что в отличие от молекулы сахара, царапающей внутреннюю часть ваших вен, в случае Джунипер мы не уверены в причине, по которой ее тело восстало против самого себя. В большинстве из примерно 100 выявленных аутоиммунных заболеваний точный триггер остается, к сожалению, не выявленным. Мы подозреваем, что причиной может быть что угодно – от генетического кода, который вы носили с собой всю жизнь, до токсинов окружающей среды, укуса клеща, беременности, пищевой аллергии или другого заболевания. К сожалению, врачи редко могут определить конкретную причину. Какова бы она ни была, что-то убедило иммунную систему Джунипер в присутствии в ее теле врага, и в ответ та послала армии регенерирующих клеток в крестцово-подвздошную область, где они пытались исправить то, что вовсе не нужно было исправлять, выкладывая матрицу для новой кости.