Текст книги "Чинди"

– Я знаю. – В голосе Билла звучала обида. – Я понимаю.

Это было сказано только чтобы успокоить ее. Но Хатч вздохнула и уставилась в туман. До нее донеслось легкое пощелкивание, которым, как было заведено, Билл сообщал, что удаляется. Обычно он шел на это ради ее уединения. Но на сей раз причина была иная.

Целый час Хатч пыталась читать, потом посмотрела старую комедию (прислушиваясь к записанному смеху аудитории и эху аплодисментов, разносившимся по кораблю), приготовила выпивку, вспомнила о гимнастике, выполнила упражнения, приняла душ и вернулась на мостик.

Попросила Билла вернуться, и они сыграли пару партий в шахматы.

– А ты знаешь кого-нибудь на «Ренессансе»? – спросил он.

– По-моему, нет.

Несколько имен были ей смутно знакомы, скорее всего, по спискам пассажиров в предыдущих полетах. Большей частью это были астрофизики. Несколько математиков. Пара специалистов по обработке данных. Несколько человек, занимавшихся обслуживанием станции. Шеф. Ей стало интересно, кто тот молодой человек с блестящими глазами.

«Они живут вполне прилично», – подумала она.

Шеф-повар. Врач.

Учитель.

……?

Она остановилась. Учитель?

– Билл, чего ради там держат еще и учителя?

– Не знаю, Хатч. Странно.

Холодок пополз у нее по спине.

– Соедини меня с «Ренессансом».

Минуту спустя на экране появился тот самый «глазастый» техник. Он вновь включил свое обаяние, но на этот раз Хатч устояла.

– На вашей станции находится Монти Ди Грацио. Он числится учителем. Не могли бы вы объяснить мне, что он преподает?

Техник задумчиво смотрел на нее, ожидая сигнала.

– Что ты задумала? – спросил Билл. Он сидел в кожаном кресле в уставленном книгами кабинете. Она даже слышала потрескивание огня на заднем плане.

Хатч собралась было ответить, но прикусила язык. Мужчина на экране уже выслушал вопрос и смотрел озадаченно.

– Он преподает математику и естественные науки. Почему это вас интересует?

Хатч недовольно хмыкнула, проклиная собственную глупость. Задавай вопрос правильно, кукла.

– У вас есть кто-то, кого нужно учить? Сколько же всего у вас людей?

– Я думаю, что ты, может быть, права, – осторожно заметил Билл.

Она сложила руки и сжалась, как будто хотела превратиться в очень маленькую мишень.

Техник смотрел на нее, наморщив лоб.

– Да. У нас двадцать три человека, нуждающихся в обучении. Всего здесь пятьдесят шесть человек. У Монти пятнадцать учеников.

– Благодарю вас, – сказала Хатч. – Конец связи.

Безобидные черты Билла приобрели жесткое выражение.

– Итак, если эвакуация станет необходимой…

– Нам придется почти половину людей оставить там. – Хатч покачала головой. – Ничего себе арифметика.

– Хатч, что же делать?

Будь она проклята, если знает.

– Билл, свяжи меня с «Сиренити».

Извержения на Протее становились все более бурными. Хатч наблюдала одно из них – оно, казалось, захватывало миллионы километров, «закипая» за границами облака, прежде чем высвободить свою энергию.

– Все готово для связи с «Сиренити», – сообщил Билл.

Она глянула список операторов и увидела, что на дежурстве в момент начала сеанса и еще два с половиной часа после этого будет Сара Смит. Напористая карьеристка с большими амбициями. С ней трудно было сохранять хорошие отношения, но она всегда понимала проблему и всегда серьезно относилась к ней. Именно шеф Сары, Клей Барбер, отправил Хатч на это задание, и именно он предложил ей использовать внезапно ставший непригодным для эвакуации «Уайлдсайд».

Она успокаивала себя. Кипятиться было бы непрофессионально.

Зеленая лампочка на консоли телекамеры замигала.

– Сара. – Хатч смотрела прямо в объектив, старясь говорить как можно спокойнее. – Предполагается, что в случае неожиданных трудностей я должна эвакуировать людей с «Ренессанса». Но, очевидно, кто-то забыл, что у них полно неучтенного народу. На «Уайлдсайде» не хватит места для всех. Не отключайся. Пожалуйста, обсуди это с Клеем. Нам нужен гораздо больший корабль, и немедленно. Я не знаю, собирается Протей взорваться или нет, но если взорвется, при нынешнем положении дел нам придется бросить на произвол судьбы около двадцати человек.

– Молодчина, Хатч, – похвалил Билл. – По-моему, ты взяла исключительно верный тон.

Хатч пропустила обед. Она чувствовала себя изможденной, обеспокоенной и обессиленной. Испуганной. Что она скажет Харпер и Даймену, когда появится на «Ренессансе»? Надеюсь, у вас нет никаких проблем, ребята. Кого вы тут хотите спасать?

Ее мрачное настроение не изменилось, когда начала мигать сигнальная лампа. Пара агрегатов затихла, несколько экранов погасло. Свет потускнел, вентиляторы замерли, и несколько минут на мостике царила полная тишина. Затем все восстановилось.

– Все под контролем, – сообщил Билл.

– Хорошо.

– Мы можем время от времени ожидать подобных обстоятельств.

Системы корабля иногда прекращают работу, чтобы защититься от внешних энергетических ударов.

– Я знаю.

– И еще: мы получили ответ с «Сиренити».

– Выводи на экран.

Это был Барбер. Грузный, лысеющий, раздражительный, он не любил, чтобы его беспокоили, когда дела шли не так, как следовало. Как-то в приподнятом настроении, что случалось очень редко, он сказал ей, что стал пилотом звездолета, желая произвести впечатление на женщину. Что это не помогло, и дама все равно демонстративно бросила его. Хатч понимала почему.

Он был в своем кабинете.

– Хатч, – произнес он, – мне очень жаль, что так вышло. «Уайлдсайд» был самым большим кораблем, какой нам удалось найти. Они сидят на этой станции уже многие годы. Наверняка с ними ничего не случится и еще за несколько недель. Я понимаю, что «Лакран» должен быть первым по расписанию. У нас здесь есть пара человек, которые какое-то время проработали на «Ренессансе», и они сказали, что эта станция всегда страшно пугает тех, кто попадает туда впервые. Это потому, что приходится лететь через все эти газы. Да и видимость очень плохая.

Я хотел бы попросить тебя вот о чем: когда окажешься на «Ренессансе», старайся действовать по обстоятельствам. Не говори, что «Уайлдсайду» не хватает грузоподъемности. Они не узнают об этом, если ты промолчишь. Я бы выслал второй корабль, но мне кажется, что это излишняя расточительность. Ты, главное, не падай духом.

Я проверю ситуацию с «Лакраном» и предупрежу их, что нас не устраивает нынешнее решение вопроса. А может быть, мне просто удастся поторопить их. – Он провел рукой по редеющим волосам и взглянул с экрана, казалось, прямо на нее. – А пока мне нужно одно: чтобы ты вытащила нас. Хорошо? Я знаю, ты справишься.

Внушительные черты ее собеседника сменило кольцо звезд станции «Сиренити».

– Что это? – пробормотала Хатч. – Это все, что он мог сказать?

– Его отношение могло быть иным, если бы он был здесь и выглянул в окно.

– Чертовски трудно сказать, что было бы.

Билл замолчал и нахмурился, отвлеченный чем-то еще.

– Еще одно входящее сообщение, – сообщил он. – С «Ренессанса».

Хатч почувствовала, как внутри у нее все ослабло.

На этот раз на связь вышел сам директор станции. Лоуренс Даймен, дважды лауреат премии Банстетлера. Красавец сурового аскетического типа. Подобно большинству тех, кому перевалило за сотню, он выглядел относительно молодым, однако его глаза излучали жесткость и уверенность, которые приходят только с возрастом. Хатч не заметила в нем ни капли дружелюбия или мягкости. Светлые волосы, сжатые челюсти и лицо, которое не назовешь радостным. Тем не менее Лоуренс изобразил улыбку.

– Капитан Хатчинс, я очень рад, что вы так быстро появились здесь.

Он сидел за столом. На перегородке позади него висело несколько декоративных тарелок, размещенных так, чтобы бросаться в глаза. Хатч была не настолько близко, чтобы различить детали, и увеличила изображение: действие, которое могло быть воспринято минимум как вежливость. На одной из тарелок был изображен ни много ни мало герб Соединенного Королевства. Возможно, Даймен посвящен в рыцари?

Лоуренс выпрямился, оглядел свой широкий стол, а затем взглянул на нее. Похоже, ему было не по себе.

– У нас было извержение, – произнес он ровным тоном, подтверждавшим, что говорящего занимают серьезные неприятности. – Протей выбросил мощную вспышку.

Сердце Хатч замерло.

– Я предупреждал, что это может случиться. И требовал, чтобы на станции был готовый к отлету корабль.

Боже. Неужели он говорит именно то, чего она так опасалась?

– Я отдал приказ об эвакуации. Когда завтра вы прибудете сюда, вас будут ждать два специалиста, чтобы дозаправить корабль… – Он помолчал. – Полагаю, это будет необходимо.

– Конечно, идея здравая, – сказала она задумчиво. – Если успеем.

– Хорошо, мы позаботимся об этом. Может, вы способны как-то ускорить процесс?

– Имеете в виду, прибыть к вам поскорее? Нет. Мы в жестких рамках расписания полета.

– Понимаю. Ну, тогда все в порядке. Мы не ожидаем очередной вспышки до девяти тридцати.

Хатч позволила себе несколько секунд паузы.

– Речь идет о полной гибели станции?

Ответная передача заняла несколько минут.

– Да, – проговорил Лоуренс, чуть запнувшись. Ему было трудно держать себя в руках. – Мы не видим способа спасти «Ренессанс». Позвольте мне быть честным. Завтра в это время станция разлетится на куски. – Он приблизил лицо к объективу – казалось, ему хотелось лучше разглядеть Хатч. – Слава богу, капитан, что вы здесь. По крайней мере мы вывезем отсюда людей. Если вы прибудете по расписанию, мы, вероятно, сможем заправить ваш корабль и убраться часа за три до взрыва. Времени у нас должно быть в избытке.

Мы все до единого будем готовы к отлету. Если вам потребуется что-то еще, дайте знать офицеру-оперативнику или мне, и мы проследим, чтобы все было исполнено. – Он встал. Телекамера поворачивалась за ним, пока он обходил стол. – Спасибо, капитан. Не знаю, что бы мы делали, если бы вы не пришли по расписанию.

Вспыхнул индикатор приема. Лоуренс был готов слушать. Хотела ли Хатч что-то сказать?

Двигатели молчали, корабельную тишину нарушали только электронное попискивание приборов на мостике и постоянное гудение воздухопроводов. Хатч хотела признаться, разом выболтать всю правду, сообщить, что на корабле не найдется места для всех. И покончить с этим.

Но она не сделала этого. Ей требовалось подумать.

– Благодарю вас, профессор, – произнесла она. – Увидимся утром.

После этого он исчез, а она осталась с безысходностью глядеть на пустой экран.

– Что ты собираешься делать, Хатч? – спросил Билл.

Она изо всех сил постаралась скрыть гнев:

– Не знаю.

– Вероятнее всего, надо первым делом уведомить Барбера. Хатч, это не твой просчет. Никто не вправе винить тебя.

– А ты не заметил, Билл, что меня просто подставили? Именно мне предстоит сообщить Даймену, что проблема вспышки гораздо сложнее, нежели он себе представляет.

Боже мой, я готова, вернувшись, вцепиться Барберу в глотку.

Нам нужна помощь. Кто еще есть по соседству?

– «Коби» направляется на «Сиренити» для ремонта.

«Коби», корабль-контактер, финансировала Комиссия по исследованиям инопланетной жизни. Обычно «Коби» рыскал в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы вступить в контакт. Но за сорок с лишним лет он так никого и не нашел. Зато занимался тем, что учил капитанов кораблей и других заинтересованных лиц, как вести себя, если они и впрямь случайно наткнутся на инопланетян. Хатч тоже прошла такой курс: «Не делайте угрожающих движений. Радушно помигайте огнями. Постоянно все записывайте. И как можно быстрее свяжитесь с ближайшей станцией. Не выдавайте стратегической информации, вроде координат родной планеты. Если придется открыть огонь, быстро удалитесь».

Капитаном «Коби» был Чепел Ризи, придирчивый, нервный, легко возбудимый. Последний, кого хотелось бы отправить на встречу с неожиданно оказавшейся на пути цивилизацией. Но он фанатично относился к своему делу и к тому же имел родственников в высоких кругах.

– Какова вместимость «Коби»?

– Это легкий корабль-яхта. Максимум восемь человек. При крайней необходимости десять. – Билл покачал головой. – А в этом рейсе он имеет максимальную загрузку.

– Кто еще?

– Недалеко «Кондор».

Корабль Пастора Броули. Это всколыхнуло надежду.

– Где он?

Броули был почти легендарной фигурой. Он спас научную экспедицию, которая плохо просчитала свою орбиту и была притянута нейтронной звездой. Он же, не думая о собственной безопасности, вернул на Землю оставшихся в живых после работ на Антаресе-2 и спас члена экипажа на Бете Пасифика-3, использовав гаечный ключ, чтобы разделаться с одной из прожорливых местных рептилий.

Билл выглядел довольным.

– Он в пределах досягаемости. Если он идет по расписанию, «Кондор» мог бы оказаться здесь к вечеру. А если сделает мощный скачок, то и рано утром.

– У него есть место для людей?

– На борту лишь несколько пассажиров. Так что места там много. Но нужно связаться с ним незамедлительно. Потому что возле нас больше нет никого, кто успел бы прийти на помощь.

Полеты к звездам были скорее искусством, чем наукой. Корабль выходил в обычное пространство вовсе не в строго заданной точке. Он мог появиться достаточно далеко от запланированного места назначения, и погрешность росла вместе с дальностью перелета. Обычно главной опасностью было оказаться внутри целевого объекта. В случае Протея главная опасность возникала и при появлении корабля внутри облака. Даже разреженное, как сейчас, оно обладало достаточной плотностью, чтобы взорвать прибывающий корабль. А это означало, что Пастору придется следовать продиктованным Хатч правилам полета, удерживая свой корабль от столкновения с оболочкой, и только потом совершить короткую «прогулку» к станции. На обратном же пути он будет вынужден соревноваться со вспышкой, разгоняясь до тех пор, пока не сможет совершить скачок в гиперпространство.

У Пастора были непокорные рыжие волосы и голубые глаза, которые, казалось, светились изнутри. Он не был писаным красавцем, в классическом смысле, но отличался добродушно-веселым отношением к людям и готовностью посмеяться над собой, что совершенно пленило Хатч. Годом раньше, когда они встретились на «Сиренити», он заставил ее ощутить, что она – центр мироздания. Хатч никогда не была склонна отдаваться малознакомым мужчинам, но для Броули готова была сделать исключение. Однако вечер покатился совсем в другую сторону, и ей лучше было задуматься о том, как избавиться от соблазна. «В другой раз», – решила она.

Но другого раза не было.

Билл все еще рассуждал о «Кондоре». Корабль был предназначен для проведения биологических исследований. Броули собирал образцы на Голдвуде и доставлял их в центральную лабораторию биосканирования на «Сиренити». Голдвуд был одной из планет, где жизнь еще не прошла стадию простейших.

– Давай переговорим с ними, – предложила Хатч.

Замигали лампочки.

– Канал связи открыт, Хатч. Если «Кондор» идет по расписанию, то время передачи в одну сторону составит час семнадцать минут. Я, кроме того, хочу передать сообщение на «Сиренити», на тот случай, если он отклонился от курса.

Несмотря на всю серьезность положения, Хатч была взбудоражена. Взволнованная школьница. Онемевшая от робости. Мысленно она подтягивала гольфы, старалась выровнять голос и, едва дыша, всматривалась в черную линзу телекамеры.

– Пастор, – начала она, – я получила…

Лампочки снова мигнули и погасли. И больше не зажглись. Когда Билл попытался заговорить с ней, его голос звучал как в замедленном воспроизведении записи. Со всех экранов исчезли картинки, а вентилятор запнулся, выключился и запустился вновь.

Билл безуспешно пытался подобрать слова.

Зажглись аварийные сигналы.

– Что это было? – спросила Хатч. – Что случилось?

Целую минуту Билл восстанавливал голос и предпринимал неудачные попытки заговорить.

– Это был ЭМИ, – наконец сказал ИИ. – Электромагнитный импульс.

– Насколько серьезны повреждения?

– Он оплавил все, что было на корпусе.

Сенсоры. Передатчики и параболические антенны. Средства гиперсвязи. Оптику.

– Ты уверен? Билл, нам нужно связаться с «Кондором». Объяснить им, что случилось.

– Это невозможно, Хатч.

Она уставилась в иллюминатор на вьющуюся дымку.

– Даже не думай, – предостерег Билл.

– И какова же альтернатива?

– Поджариться.

Уровень радиации здесь, гм-м, астрономический.

Пока Хатч не выйдет наружу и не заменит передатчик, никакой надежды предупредить Пастора не было.

– При такой скорости снаружи очень сильный ветер – это если ты хочешь очень хорошо испечься, Хатч. Помни: если с тобой что-то случится, не спасется никто.

– Ты мог бы заменить меня.

– В данный момент я слеп. Я не сумел бы даже отыскать станцию. «Ренессанс» должен известить «Сиренити» о том, что произошло, а Барбер пусть догадается об остальном.

– Они тоже ничем не помогут. Тот же самый ЭМИ…

– У них есть оборудование для таких явлений внешней среды. Есть костюмы для тяжелых условий работы. Они могут отправить наружу людей, не подвергая их жизнь опасности.

– Да. – Она поторопилась с выводами. Ну ладно. Сама она определенно не собиралась никуда выходить.

– После прибытия на станцию ты можешь заняться любыми восстановительными работами. Если не передумаешь.

– К тому времени будет поздно обращаться за помощью к Пастору.

Камин Билла утих.

– Я знаю.

Они вели корабль по заранее строго установленному курсу. Точные данные о направлении и скорости были заложены много часов назад. И теперь требовалось только не проскочить мимо станции, не заметив ее. Но видимость ухудшалась, и утром, к моменту их прибытия, должна была стать еще хуже. Она, вероятно, останется вполне терпимой, но если они чуть ошиблись в расчетах, уповать оставалось только на Бога.

– Билл, что если мы загрузим на корабль всех?

– Всех до одного? Пятьдесят шесть человек? Пятьдесят семь, считая тебя? А сколько там взрослых? Сколько детей? Какого они возраста?

– Ну, скажем, сорок взрослых. И что?

Его изображение словно бы постарело.

– Первые несколько часов все будет в порядке. Затем понемногу начнет сказываться теснота. Пассажиры станут реагировать на растущую духоту. А после, скажем, через тринадцать часов, условия ухудшатся очень серьезно.

– Через какое время люди начнут испытывать постоянное неудобство?

– У меня нет на этот счет достаточной информации.

– Подумай.

– Я очень не люблю думать. Особенно над подобными вопросами.

– Неважно. Думай.

– Примерно через пятнадцать часов. Как только это начнется, все очень быстро покатится вниз. – Его взгляд наконец поймал ее взгляд. – Ты сможешь сделать это – загрузить на борт дополнительных людей – если Даймен достаточно сообразителен, чтобы позволить «Сиренити» узнать, что именно здесь произошло, если станция «Сиренити» свяжется с «Кондором» и «Кондор» сумеет отыскать нас достаточно быстро, чтобы снять лишних людей еще в пути.

* * *

Освещение восстановилось, а заодно нормальное энергоснабжение.

Весь вечер Хатч беспокойно бродила по кораблю, читала, наблюдала за моделированием и вела длинную сбивчивую беседу с Биллом. ИИ заметил, что со времени ленча она ничего не ела. Но у Хатч не было аппетита.

Этим же вечером, но позже, Билл возник на мостике – в виртуальном обличье, – в кресле справа от Хатч. Он был одет в прекрасный фиолетовый комбинезон с зеленой отделкой. Нагрудный карман украшала нашивка «Уайлдсайда». Билл очень гордился своей изобретательностью в том, что касалось создания его костюмов. На нашивках всегда значилось его имя, но сами они непременно менялись с каждым новым его обликом. На этой красовался силуэт корабля, перечеркнутый галактическим вихрем.

– Так ты попытаешься забрать всех?

Пока она отложила решение. Оно подождет до «Ренессанса». До тех пор, пока Хатч не объяснит ситуацию Даймену.

Воздуха на всех не хватит, профессор.

Ошибка не моя. Я не знала этого.

Она сидела, развлекая себя мыслями об убийстве Барбера. Билл поинтересовался, не впала ли она в транс, но Хатч нужна была уверенность, что завтра утром она будет полностью работоспособна.

– Пока не знаю, Билл.

С приближением ночи внутреннее освещение стало меркнуть. Индикационные панели тоже потускнели, создавая иллюзию, что снаружи наступил вечер. Постепенно туман редел, и наконец Хатч смогла видеть снаружи лишь случайные отражения огней кабины.

Обычно ей было очень уютно в салоне «Уайлдсайда», но сегодня корабль казался пустым, темным и безмолвным. В отсеках гуляло эхо; Хатч прислушивалась к воздушным потокам и бормотанию электроники. Каждые пятнадцать минут она усаживалась перед своим дисплеем и проверяла положение «Уайлдсайда».

Между тем Пастор все больше удалялся от них.

Добравшись до «Ренессанса», она могла бы отправить ему вслед сообщение по гиперсвязи. Но тогда было бы слишком поздно.

Она решила, что не оставит никого. Погрузит на борт всех и припустится во всю прыть. Но «Уайлдсайд» не располагал таким запасом энергии, чтобы вырваться из этого гравитационного поля. Ей нужно было выйти по дуге на максимально высокую орбиту и лишь затем совершить прыжок. А значит, вспышка полностью накроет ее, прежде чем она сможет «оторваться». Но это не страшно. Это не проблема. Проблема – воздух.

Единственной надеждой Хатч спасти всех была стыковка с «Кондором». Хатч была не в состоянии сделать это в дальнем космосе; связь отсутствовала, и они не могли отыскать друг друга. Не могли – за такое короткое время. Она должна добраться до ближайшей звезды – за несколько часов, – информировать Пастора, отправиться по назначению и надеяться на лучшее. Явно подходящей была безымянная звезда класса М на расстоянии пяти световых лет. Это составляло приблизительно восемь часов лета. Добавить к этому пару часов, необходимых для того, чтобы миновать вспышку, и все люди погибнут от кислородной недостаточности приблизительно к моменту встречи. Даже если представить себе, что «Кондор» отыщется немедленно, вряд ли Пастор сумеет найти ее за три или четыре следующих часа. Даже наверняка не найдет. А то и проскочит мимо.

– Это не твоя ошибка, – вновь повторил Билл.

– Билл, – фыркнула она, – пошел вон.

Он оставил ее одну среди щелчков, урчания и свистящего шепота, наполнявших пустоту корабля.

Она осталась на мостике заполночь. Примерно в час двигатели с грохотом пробудились к жизни и начали длительный процесс торможения «Уайлдсайда», подготавливая встречу со станцией.

Хатч просмотрела архивы и обнаружила старую запись: Даймен, Мэри Харпер и еще кто-то, неизвестный ей, кажется, Мервин Чайлд, спорили о жизнедеятельности станции «Ренессанс» перед комитетом Академии.

– Неужели вы полагаете, – вопрошала Харпер, – что мы потребуем от наших коллег выходить туда или полезем туда сами, если не будем полностью уверены в том, что это безопасно?

Чайлд был худым, седым и усталым. И проявлял нескрываемое презрение к каждому, кто не был с ним согласен. «Слушайте только меня – и все будет хорошо», – предлагал он. Даймен был не намного лучше. «Разумеется, риск существует, – соглашался он с мнением слушателей. – Но мы намерены пойти на этот риск».

Что он сказал ей? Я предупредил их – это неизбежно. Хатч слушала его и его товарищей, весьма решительно уверявших мир, что ничего не произойдет. Черт возьми, они заставили своих подчиненных краснеть.

Когда председатель поблагодарил их за то, что пришли, Чайлд слегка кивнул – так, как делают, когда последний из игроков забирает свои карты. Он знал, что они победят. На «Ренессанс» уже потратили слишком много денег, задействовали слишком много влиятельных людей.

Верно, они вознамерились пойти на возможный риск. И сейчас, когда кризис уже обозначился, отыскали старушку Хатч, чтобы разгребать за ними мусор. Двигай, крошка. Бери ноги в руки. Пошевеливайся.

Без нескольких минут пять она выбралась из кресла, устало доплелась до каюты, приняла душ, почистила зубы и надела свежую форму.

Она проверила пассажирские отсеки, чтобы убедиться: все готово. Нужны были дополнительные спальные места, чтобы разместить всех людей, которые прибудут со станции. Она велела Биллу настроить системы жизнеобеспечения на максимум.

Когда с этим было покончено, Хатч вернулась на мостик. Ее оплошность – то, что она не сказала Даймену правды, – тяготила ее и так или иначе в глубине души заставляла Хатч чувствовать себя виновной в катастрофе. Хатч понимала, что это чистое безумие, но не могла отделаться от этих мыслей.

– Мы находимся там, где полагается, – сообщил Билл, прерывая ее внутреннюю борьбу. – Двадцать семь минут до встречи. – Он был в сером пиджаке и подобранных к нему широких брюках. – Было бы куда благоразумнее свернуть здесь работы еще пару лет назад.

– Множество людей связывают со станцией «Ренессанс» свой бизнес и карьеру, – заявила Хатч. – Тем не менее никто так и не понял до конца всех деталей формирования звезды. Проект очень важный. Но Академия отправила туда не тех людей, им не повезло, и, вероятно, было неизбежным, что они оставались там до тех пор, пока на них не рухнула крыша.

Туман светился все ярче.

Хатч наблюдала его мерцание на полудюжине экранов, когда ее уединение вдруг нарушил Билл.

– Я настроил канал связи с «Ренессансом».

Слава богу.

– Соедини меня с Дайменом, Билл.

На экране замелькали искаженные изображения.

– Добро пожаловать на «Ренессанс», – произнес незнакомый голос и тут же пропал. Сигнал был очень слабым. У «Уайлдсайда» возникли проблемы с передатчиком. Картинка прояснилась и погасла. Потом опять. Когда в конце концов Билл восстановил ее, Хатч увидела Даймена.

– Доброе утро, профессор.

Он мрачно смотрел на нее.

– Мы очень беспокоились за вас. Я обрадовался, когда узнал, что вы целы. Ну, с прибытием.

Хатч кивнула.

– У нас проблема, – сказала она. – Это приватный канал?

Он сжал челюсти.

– Нет. Но это не имеет значения. Говорите.

– Что-то не в порядке с коммуникацией. Возможности «Уайлдсайда» по размещению людей очень ограниченные. Я никак не предполагала, что у вас здесь столько людей.

– Что? Ради бога, мадам, как такое могло случиться?

Может быть, дело в том, что никто не мог заподозрить вас в такой тупости, в том, что вы потащите с собой тех, кто полностью зависит от вас. Но она смолчала.

– Корабль рассчитан на перевозку тридцати одного пассажира. Мы…

– Что? – Профессор побагровел, и она подумала, что сейчас он будет на нее кричать. – А что прикажете делать с остальными? – Он утер рот тыльной стороной ладони и огляделся. Казалось, он слушал кого-то. Затем повернулся к ней. – Может, сюда идет другой корабль?

– Может быть, – проговорила Хатч.

– Может быть?

Она посмотрела на него.

– Позвольте задать вопрос. Мы попали под мощный электромагнитный импульс…

– Это был выброс избытка реактивного потока. Такое время от времени случается. Строго говоря, это не ЭМИ. – Он чуть расслабился, как будто разговор на посторонние темы помогал ему отвлечься от решений, которые ему следовало принять.

– Но эффект тот же самый. На корпусе выгорело абсолютно все.

– Да. А чего вы ждали от потока частиц высоких энергий? Так в чем ваш вопрос?

– У вас есть резервная связь? Вы в контакте с «Сиренити»?

– Нет. Снаружи очень жарко. Мы забрали передатчик внутрь, поэтому можем сейчас разговаривать с вами. Это все, что у нас есть.

Хатч сглотнула и постаралась справиться с голосом.

– Тогда там не знают о сложившейся ситуации.

– Они совершенно точно знают, что мы обречены. Мы говорили с ними, когда все это случилось.

– Они знают, что вы нуждаетесь в эвакуации?

– Мы уведомляли их об этом.

Разговор напоминал удаление зуба.

– И пытались обратить на это их внимание, перед тем как пропала связь?

Он старался скрыть раздражение.

– Да.

Хорошо. На «Сиренити» знают, что нужна эвакуация. И что «Уайлдсайд» слишком мал для этой цели. А это должно бы означать – должно означать – что «Кондор» уже в пути.

– Что-нибудь еще, капитан Хатчинс?

Да, было и еще кое-что.

– Перешлите нам все имеющиеся у вас данные по вспышке.

Та приближалась. Большая, раскаленная, собирающаяся оставить от «Ренессанса» лишь воспоминания. Их разделяло 6,6 миллионов километров, и приближалась она со скоростью тридцать семь тысяч километров в минуту. Хатч требовалось иметь в запасе целый час для выхода на орбиту, чтобы удалось набрать нужную скорость движения и выйти на обратный маршрут.

Она была способна это проделать, но времени у них совсем в обрез.

Хатч поблагодарила профессора и объявила конец связи. Несколько минут спустя она заметила в тумане серебристый блеск. Станция.

Станция «Ренессанс» была собрана из трех допотопных сверхсветовых посудин – «Белиза», давнего поисковика Академии; «Накагамы», корабля, который когда-то доставлял людей и припасы для создателей «континентов» на Каракуа; и легендарного «Харбингера», который открыл ноки, единственную известную из существующих внеземных цивилизаций. Долгая борьба за то, чтобы объявить «Харбингер» межпланетным мемориалом, ни к чему не привела, и легендарному судну пришлось окончить свои дни здесь, в этом аду.

С кораблей сняли двигатели, значительно укрепили корпуса, усилили системы охлаждения и соединили толстыми трубами-переходами, усеяв бесчисленными датчиками, антеннами, детекторами частиц, сенсорами и другим разнообразным оборудованием.

Гордая надпись «АКАДЕМИЯ НАУК И ТЕХНОЛОГИИ» украшала корпус «Накагамы». А рядом секция «Харбингера» несла на себе эмблему Академии: пергаментный свиток и лампа на фоне голубой Земли, символа Всемирного Совета.

В обычных условиях Хатч передала бы управление кораблем Биллу, который очень любил «причаливать» или по крайней мере так заявлял. Но датчики умерли, и она переключилась на ручное управление.

Самую прочную секцию «Накагамы», который был самым дальним в тройной связке, сделали полой, чтобы создать там сервисный отсек для прибывающих кораблей. Хатч сравняла орбитальное движение и позицию и скользнула по направлению к отсеку. Несколько рядов вспомогательных огней мигали, указывая ей путь; помощь оказывал и посадочный контроллер. Но повреждение систем швартующегося корабля превращало «Уайлдсайд» в примитивную посудину.

– Два градуса по левому борту. Сбросить скорость. Все отлично. Так держать.

– Ты справляешься очень неплохо, – сказал Билл.

Теоретически ИИ не способен выражать сарказм, но здесь он был налицо.

– Спасибо, Билл, – спокойно ответила она.

Хатч аккуратно прошла через «двери» во внутреннюю часть «Накагамы» и осторожно встала в док.

– Дальше ты, Билл, – проговорила она.

ИИ подтвердил получение приказа. Двигатели замерли, потребление энергии сократилось до минимума. Закрученная в спираль труба доступа выдвинулась из дока и соединилась с воздушным шлюзом «Уайлдсайда». Хатч еще раз убедилась, что ее форма выглядит безукоризненно, открыла люк и отправилась на станцию. Даймен уже ждал. Он смотрел мимо Хатч, будто ее не существовало.