Текст книги "Это мрачнее, чем вы думаете"

– Значит, это из-за выпитых дайкири ты наплела мне все эти байки про колдовство? – насмешливо спросил он.

Она засмеялась, широко разинув алую пасть.

– Не мучай меня больше, – взмолился Бэрби. – Разве ты не знаешь, что сводишь меня с ума?

Ее насмешливые глаза стали серьезными.

– Извини, Бэрби, – ее теплый язык нежно лизнул его в нос. – Ты наверняка не понимаешь, что происходит. Я знаю… первые пробуждения всегда болезненны… пока не научишься.

– Пойдем куда-нибудь, – попросил он, и по его кольцам пробежала мелкая дрожь. – Там Ровена… в палате для буйных, или как они тут говорят, для беспокойных. Она кричит, а я просто не могу этого вынести. Я хочу убраться подальше отсюда, хочу забыть…

– Только не сегодня, – прервала его волчица. – Мы еще повеселимся, Бэрби. Еще будет время. Но сейчас нам надо кое-что сделать. Еще живы три наши главных врага – Сэм Квейн, Ник Спивак и та слепая вдова. Ну, Ровену-то мы засадили туда, где она не сможет нам ничем помешать – ей только и остается, что кричать. А вот твои друзья – Сэм и Ник – трудятся не покладая рук. Они готовятся использовать оружие в зеленом ящике.

Ее глаза яростно горели.

– Мы должны остановить их! Сегодня же!

Бэрби неохотно помотал своей широкой плоской головой.

– Неужели нам придется… их убить? – слабо запротестовал он. – Пожалуйста, подумай о маленькой Пат, о бедной Норе…

– Значит, теперь – бедная Нора? – передразнила его волчица. Ее клыки вонзились в складку чешуйчатой кожи у Бэрби на горле. Шутливо, но сильно. – Твоим друзьям придется умереть, – прорычала она, – чтобы остался жить Дитя Ночи.

Бэрби больше не спорил. Когда он просыпался после долгого сна человеческой жизни, все привычные ценности становились какими-то пустыми. Охватив волчицу парой колец, Бэрби сжал ее так, что она завизжала.

– О Норе можешь не беспокоиться, – сказал он. – Но представляешь, как будет грустно, если динозавр случайно застанет тебя в постели с Престоном Троем?

Он отпустил Април.

– Не прикасайся ко мне, тварь ползучая, – не голос, а мед, крепко сдобренный сарказмом.

Бэрби снова потянулся к ней.

– Тогда скажи, что значит для тебя Трой.

Она ловко отпрыгнула в сторону.

– Надо же, какой ты любопытный! – сверкнули в ухмылке ее белые клыки. – Пошли. Работа ждет.

Извивающееся тело Бэрби рванулось вперед. С тихим шорохом его гладкая чешуя скользила по опавшим листьям. Он без труда держался вровень с бегущей волчицей.

Теперь ночной мир казался ему странно иным. Его обоняние было не таким чутким, как у волка, зрение – не таким острым, как у саблезубого тигра. Но зато он слышал нежные вздохи реки, шорох мышей в полях, дыхание спящих животных и людей на фермах. Кларендон, к которому они держали путь, превратился в ужасающую какофонию гула моторов, визжащих шин, автомобильных гудков, завывающих радиоприемников, лающих собак и бормочущих, орущих, визжащих человеческих голосов.

По лужайкам университетского городка они подобрались к зданию Фонда. Из окон девятого этажа башни струился яркий желтый свет. Там Сэм Квейн и Ник Спивак продолжали свою тайную войну против Черного Мессии. Оттуда доносилось слабое, но непередаваемо отвратительное зловоние.

Запертая дверь послушно пропустила их в ярко, до рези в глазах, освещенный холл. Внутри вонь была еще сильнее, но Бэрби надеялся, что змея окажется к ней менее чувствительна, чем волк.

Два мужчины, явно слишком старые, чтобы носить университетские свитера, играли в карты на стойке дежурного возле лифта. Когда белая волчица и огромный удав были уже совсем близко, один из них выронил потрепанные карты и пощупал висевший на поясе пистолет, словно желая удостовериться, что он на месте.

– Извини, Джаг, но я чего-то не могу отличить пику от червы. – Его голос звучал хрипло и нервно. – Знаешь, что я тебе скажу, эта работенка начинает действовать мне на нервы. Поначалу-то все выглядело как нельзя лучше – двадцать баксов в день только за то, чтобы никого не пускать в лабораторию… Но теперь мне и денег этих не надо.

Его партнер аккуратно собрал карты.

– А чего так, Чарли?

– Прислушайся, Джуг… Да в городе воют, похоже, все собаки до одной. Хотел бы я знать, в чем тут дело. А эти типы из Фонда – они чего-то до смерти боятся… да и чертовски странно это, как внезапно помер старый Мондрик, а следом за ним погиб и Читтум. Ну, а Квейн и Спивак ведут себя так, будто знают, что теперь очередь за ними. Что бы у них там ни было в этом их зеленом ящике… я и за двадцать миллионов не соглашусь в него заглянуть!

– Ну, Чарли, по-моему, ты просто слишком много думаешь. На работе вроде нашей думать вредно. Все законно… а двадцать баксов – это двадцать баксов. – Джуг тупо смотрел прямо на крадущихся мимо него волка и удава. – А я бы хотел узнать, что это они там такое нашли. Не верю я в эту историю о проклятии, которое Мондрик вроде как вырыл из древних могил. Но что-то же они нашли!

– Я не знаю и не хочу знать, – настаивал Чарли.

– Может, ты думаешь, что они психи? – Джуг посмотрел на закрытые двери лифта, на пустую лестницу. – Может, так оно и есть. Может, они слишком долго просидели в этой своей пустыне. Вполне возможно… но я лично так не думаю.

– А что ты думаешь? – неуверенно спросил Чарли.

– Мне кажется, они нашли нечто, стоящее того, чтобы нанимать специальную охрану. – Джуг нежно погладил рукоять своего револьвера. – Что касается меня, то я бы с удовольствием заглянул в этот их таинственный ящик. Может, его содержимое и вправду стоит двадцать миллионов. – Он перешел на шепот. – Может, для мистера Спивака и мистера Квейна оно стоит того, чтобы совершить пару убийств.

– Сдавай карты и забудь ты про этот ящик, – пробормотал Чарли. – Этот Фонд – солидное научное учреждение. А двадцать баксов, как ты сам сказал – это двадцать баксов. Мы не знаем, чем они там наверху занимаются, и не наше это дело.

Они не видели ни стройную белую волчицу, пробежавшую к лестнице по коридору, ни длинного пятнистого черно-серого удава, проползшего за ней следом.

Они поднялись на девятый этаж. Здесь приторно сладкий, тошнотворно мерзкий запах стал еще сильнее, и белая волчица, поджав хвост, замерла, неуверенно переминаясь с лапы на лапу. Но удав уверенно полз вперед. Еще одна дверь открылась под напором свободного сознания Бэрби и, кивком головы позвав за собой Април Белл, он проник в коридор, в который выходили расположенные здесь комнаты.

Одна из них была отдана под химическую лабораторию – лабораторный стол, колбы, реторты, аппаратура для химического анализа. Лишь стук капель из плохо закрытого крана нарушал тишину. Жгучую вонь реактивов заглушало смертоносное зловоние, разносившееся от шепотки серого порошка, сохнущего на кусочке фильтровальной бумаги. Април и Бэрби поспешно ретировались.

– Вот видишь, Бэрби, – слабо усмехнулась волчица. – Твои добрые старые друзья пытаются анализировать этот древний яд. И все для того, чтобы нас уничтожить!

В следующей комнате оказался настоящий музей улыбающихся скелетов. Бэрби узнал современного человека и обезьяну, белые пластиковые реконструкции Мустерианского, Челлианского, до-Челлианского типов доисторических людей. Но некоторые скелеты откровенно поставили его в тупик. Кости – слишком тонкие, оскаленные зубы – слишком острые, черепа – слишком гладкие и длинные. При виде этих скелетов мурашки побежали по всему телу Бэрби, от головы до хвоста.

– Видишь, – прошипела волчица. – Они ищут характерные размеры… ищут способ распознавать нас…

В следующей комнате цветные карты, развешанные по стенам, изображали материки Земли – такие, как они есть сегодня, и какими они были в далеком прошлом. Границы ледовых полей в ледниковую эпоху походили на линии фронтов. В запертых шкафах за стеклянными дверцами стояли дневники доктора Мондрика – Бэрби узнал его почерк на обложках.

Вдруг белая волчица тихонько зарычала. Шерсть у нее на загривке встала дыбом. Бэрби увидел, что она смотрит на ветхий средневековый гобелен, висевший под стеклом возле окна. На выцветшей ткани он различил огромного серого волка, рвущего три удерживающие его цепи, чтобы кинуться на стоящего напротив бородатого одноглазого мужчину.

Удивленный неожиданной реакцией волчицы, Бэрби, подняв плоскую голову, принялся разглядывать гобелен. Огромный волк, внезапно понял он, – это Фенрис, демон из скандинавской мифологии. Старый Мондрик, припомнил Бэрби, как-то обсуждал этот миф, сравнивая скандинавскую демонологию с древнегреческой. Сын злого Локи и великанши, волк Фенрис стал таким сильным, что перепуганные боги решили посадить его на сразу несколько цепей. Фенрис разорвал две цепи, но третья, волшебная, будет удерживать его вплоть до самого Рагнарока, когда гигантский волк сразится с королем всех богов Одином, изображенным на этом гобелене в виде одноглазого старика.

– В чем дело? – спросил Бэрби, видя, как, обнажив клыки, отступает от гобелена волчица. – Где опасность?

– Здесь! – прорычала Април. – В этом гобелене и в истории, которую от изображает… Во всех мифах о войнах и браках людей, богов и гигантов – в том, что большинство людей считает сказками. Старый Мондрик слишком много знал. Давно надо было его убить.

Она принюхалась.

– Мы должны атаковать… сейчас! – Ее стройное тело дрожало. – Прежде, чем другие откроют то, что было известно Мондрику и его жене… Прежде, чем они превратят это место в новую ловушку. – Она насторожила уши. – Пошли, Бэрби. Там, напротив холла… твои старые добрые друзья.

Они шли через полутемный холл. Скользя впереди волчицы, могучий удав сквозь запертую дверь прополз в маленькую угловую комнатку. И замер, тревожно подняв голову, при виде Сэма Квейна и Ника Спивака.

– Чего ты нервничаешь? – беззвучно рассмеялась прошмыгнувшая следом волчица. Ее глаза горели холодным, яростным торжеством. – По-моему, мы как раз вовремя. Эти болваны так и не поняли, кто такой Дитя Ночи… а твоя черная вдова не смогла их предупредить. Видишь, они даже не позаботились окружить себя серебряной сеткой. Мне кажется, мы сможем раз и навсегда покончить с этими чудовищами в человеческом обличье. И спасти Дитя Ночи!

Двое находящихся в комнате мужчин вовсе не казались Бэрби чудовищами. Устало облокотившийся на стол Ник Спивак что-то писал в толстом журнале. Он поднял голову, и Бэрби вздрогнул. Из-за толстых стекол очков на него глядели красные от бессонницы, воспаленные глаза. Он был небрит. Бледное лицо казалось осунувшимся, изможденным до невозможности. В каждой его черточке застыл еле сдерживаемый страх. Мамаша Спивак не пережила бы, увидь своего сына в таком состоянии.

Сэм Квейн спал на кушетке у стены. На его загорелом лице застыло упрямое выражение. Одной рукой, даже во сне, он держался за кожаную ручку обитого железными полосами ящика.

Бэрби попытался мысленно проникнуть внутрь, и под деревом и железом почувствовал сплошной слой серебра – преграда, заставившая его поспешно отступить. Бэрби содрогнулся… Он явственно чувствовал исходящий от ящика слащавый, смертоносный аромат. Рядом, тихо поскуливая, припала к полу испуганная белая волчица.

– Следи за Спиваком, – еле слышно прошептала она. – Сегодня он – наша добыча!

Ник Спивак тревожно оглянулся. Но он не видел ни огромного удава, ни оскалившей клыки волчицы. Поежившись, он вернулся к работе.

Бэрби подполз поближе. Высоко подняв голову, он заглянул Нику через плечо. Он увидел дрожащие пальцы Спивака, рассеяно крутящие странной формы обломок пожелтевшей от времени кости. Потом испуганный человек взял со стола другой предмет… и словно паралич разбил длинное тело Бэрби.

Это был кусок белого гипса. Он напоминал оттиск, снятый с какого-то изрезанного письменами предмета в форме диска. Кусочек оригинала, судя по всему, откололся потерялся. Смертоносная вонь, словно облако, окружала этот слепок, и Бэрби, чувствуя, что теряет сознание, поспешно отполз в сторону.

– Слепок с Камня, – хрипло прошептала волчица. – А сам Камень, должно быть, в ящике… Камень, на котором высечена тайна, однажды уже уничтожившая нашу расу… А это зловоние – его защита. Сегодня мы ничего не сможем сделать с Камнем. – Она нервно повела плечами. – Но, мне кажется, мы сумеем помешать твоему ученому другу расшифровать надпись…

Бэрби пятнистой колонной поднялся над полом. Ник Спивак, теперь он это видел совершенно отчетливо, аккуратно перевел надпись с оттиска на мягкую желтую бумагу. И сейчас он явно пытался ее расшифровать – странной формы символы, по отдельности и группами, вперемешку с заметками и предположениями, покрывали страницы его рабочего журнала.

– Ты очень силен сегодня, Бэрби, – прошептала волчица. – И я чувствую определенную вероятность смерти Ника Спивака… она достаточно велика, чтобы ты сумел ею воспользоваться. Убей его! – приказала она. – Убей, пока возможна связь!

Бэрби неуверенно качнулся в сторону согнувшегося над столом человека. Он снова почуял смертоносную вонь древнего яда. Бэрби невольно отшатнулся. Его глаза устремились к Сэму Квейну, заворочавшемуся на своей узкой кушетке. На миг Бэрби ощутил симпатию к этим людям. Он чувствовал отчаяние и надежду, вооружившую этих двух людей в одинокой борьбе против Черного Мессии. Ему стало жалко Нору и бедную маленькую Пат.

– Я не причиню им вреда, – прошептал он. – Я не дотронусь до Сэма.

– Ты же, кажется, сохнул по Норе? – осклабилась волчица. – Вот и убрал бы Сэма с дороги. Но только сейчас ничего не получится. Он спит слишком близко к этому проклятому ящику, и я не вижу ни малейшей вероятности, что он погибнет сегодня ночью. Наша цель – Спивак, и ты должен остановить его до того, как ему удастся расшифровать надпись на Камне.

Бэрби решительно двинулся в смертоносное облако сладкой вони. Он обвил маленького человечка, пишущего за столом, своими тяжелыми кольцами. Ведь этот человек был врагом Дитя Ночи, и потому должен был умереть.

Бэрби словно воочию видел безутешное горе Спиваков при известии о смерти их единственного сына. Но портной и его толстая жена, вместе с их мастерской на Флэтбуш авеню принадлежали далекому, мертвому прошлому. Для Бэрби они были несущественны, как снова стала несущественна трагедия старого Бена. Настоящее, то что имело значение, что волновало Бэрби – оно все тут: его собственная сила, скорое появление Черного Мессии, долгожданного Дитя Ночи, и яростная любовь зеленоглазой волчицы.

Ник Спивак нервно листал желтые страницы своего журнала. Он с раздражением кинул книгу на стол и через небольшую карманную лупу принялся разглядывать белый гипсовый слепок. Покачав головой, он зажег сигарету и тут же ее затушил.

– Бог ты мой! – пробормотал он. – Ну и нервный же я сегодня!

Ник отодвинул в сторону слепок и снова склонился над своими записями.

– Если бы я только мог определить значение этого символа, – прошептал он, грызя карандаш. – Те, кто сделал этот диск, уже однажды сумели разгромить этих дьяволов. Используя их знания, мы смогли бы сделать это еще раз… – Ник нахмурился. Ну-ка, посмотрим… Если альфа символ на самом деле означает единство…

Больше он ничего сказать не успел. Голова Бэрби повисла перед его лицом. Тремя кольцами гигантский удав обвил его тело. Бэрби напряг могучие мускулы, изо всех сил цепляясь за связь вероятностей, которая позволила бы ему на мгновение стать для Ника вполне реальным.

Изможденное лицо Спивака исказилось от смертельного ужаса. Глаза выскакивали у него из орбит. Он хотел закричать, но яростный удар головы удава прямо ему в горло парализовал голосовые связки. Захрустели ребра. Отчаянно хватаясь руками за воздух, Ник попытался встать на ноги. Его пальцы наткнулись на слепок. Из последних сил он ударил гигантского змея хрупким гипсовым диском. Холод его прикосновения пронзил Бэрби до мозга костей. От страшного сладковатого запаха кружилась голова. Кольца удава задрожали и ослабли… и это всего лишь слепок, – как сквозь сон, подумал Бэрби. Безвольно сползая на пол, он пытался представить, что же может сделать сам древний Камень.

– Сильнее, Бэрби, – умоляла волчица. – Убей его, пока это еще возможно.

Но Ник Спивак был уже мертв. Гипсовый диск выпал из его холодеющих пальцев и, ударившись об пол, разлетелся на мелкие кусочки. Немного оправившись от ледяного прикосновения слепка и от дурманящего ядовитого зловония, Бэрби снова сжал свои кольца. Захрустели кости. Брызнула кровь.

– Быстрее! – торопила волчица. – Квейн просыпается!

Она подбежала к окну, и Бэрби напрягся, помогая ей открыть путь сквозь стекло, и сталь, и дерево, и шпаклевку. Но она замотала головой.

– Нет, не так… Я думаю, твой старый друг Ник порой ходил во сне… Когда переутомлялся. А сегодня он был очень и очень усталым. Он мог ненароком и сам вывалиться в окно. Эту-то вероятность я и использовала, чтобы ты смог его убить.

Она заскребла лапами по щеколде.

Бэрби ощущал странную слабость во всем теле. Наверно, это пропитанный ядом воздух во всем виноват… Април, похоже, тоже чувствовала себя далеко не лучшим образом. Но вот окно со скрипом распахнулось…

– Ник? – заворочался на кушетке Сэм. – Что, черт возьми, происходит?.. – проворчал он, не открывая глаз.

– Он не сможет сейчас проснуться, – прошептала волчица. – Это нарушит уже установившуюся связь вероятностей…

Чистый холодный воздух принес облегчение, развеяв сладкий смертоносный туман. Волчица встряхнулась. Бэрби почувствовал новый прилив сил. Волоча за собой искореженное, смятое, все еще пульсирующее горячей кровью тело, он неуклюже пополз к окну.

– Бросай его вниз! – приказала волчица. – Скорее, пока держится связь!

Не так-то просто двигать даже такое небольшое тело, как у Ника Спивака… особенно когда вы несколько раз обмотаны вокруг него. Тем более, если вы все еще слабы от ядовитого прикосновения слепка… всего-лишь куска гипса, но касавшегося самого Камня. Высунув свою плоскую голову в окно и ухватившись за стол хвостом, Бэрби поднял свою ношу на подоконник.

– Быстрее! – торопила Април Белл. – Мы должны успеть скрыться прежде, чем Сэм проснется… А мне еще надо кое-что написать.

Проскользнув мимо упавшего стула, она легко вспрыгнула на стол и ловкими лапами схватила выпавший из мертвой руки Ника карандаш. Бэрби замешкался, собираясь спросить, что это она задумала. Но тут Сэм снова заворочался. Торопливо Бэрби напряг мускулы и вытолкнул раздавленное тело своего бывшего друга за окно. Его кольца скользнули в лужице пролитой крови и, не удержавшись, огромный удав полетел вниз вместе со своей жертвой.

– Беги, Бэрби… – донесся до него голос белой волчицы. – Беги, пока не проснулся Квейн!

Падая с девятого этажа сквозь темноту осенней ночи, Бэрби судорожно оттолкнул от себя окровавленный кусок мяса и переломанных костей, который еще так недавно был Ником Спиваком. Он отчаянно рвался к ненавистной оболочке, которую он оставил на кровати в Гленхавене. Ему было страшно подумать, что может случиться, если Сэм проснется.

Бэрби услышал, как с глухим стуком рухнуло на асфальт перед зданием мертвое тело Ника. Чувствительные уши удава уловили доносившийся с первого этажа хриплый голос охранника по имени Чарли.

– Знаешь, Джаг, – говорил он своему напарнику, – нам платят не за то, чтобы мы думали. Я уже сказал, и могу еще раз повторить: смерть Мондрика и Читтума – дело полиции. А что меня касаемо, так я и не желаю знать, что они там прячут в своем ящике. Двадцать баксов за ночь – это двад…

Бэрби долетел…

Но он упал не на асфальт рядом с телом Ника Спивака. В последний момент он достиг своего тела, и на сей раз изменение прошло и быстрее, и легче, чем раньше. Бэрби упал на пол возле кровати в своей комнате в Гленхавене.

Он поднялся на ноги. Обыкновенное двуногое существо, замерзшее и невыспавшееся. Голова раскалывалась… здорово он треснулся об пол. Хотелось выпить. В животе противно крутило. Бэрби чувствовал себя смертельно усталым. «Доктор Глен, – подумал он, – наверняка скажет, что он всего-навсего скатился с постели, и что весь его кошмарный сон – не более, чем попытка подсознания оправдать неожиданное падение».

15. НА СТОРОНЕ ЛЮДЕЙ

Безжалостная радость сна осталась позади, оставив после себя холодный, тошнотворный ужас. Бэрби не сомневался, что Ник Спивак умер на самом деле, что его мертвое разбитое тело лежит сейчас на асфальте у подножия башни Фонда.

Он стоял возле кровати, ощупывая шишку на затылке. Саднила царапина на шее – Бэрби припомнил, что за это место схватили удава острые клыки белой волчицы. Он глубоко вздохнул. Нет, он не мог отделаться от ощущения, что Ник Спивак и в самом деле погиб.

Протирая глаза, Бэрби включил свет и посмотрел на часы. Два пятнадцать. Он потянулся за одеждой, оставленной им на стуле, но ее, видимо, успела убрать ночная сестра. Остался только красный халат и тапочки. Обливаясь холодным потом, Бэрби натянул халат. Всунул ноги в тапки. Он нажал кнопку звонка и нетерпеливо вышел в коридор встречать дежурную сестру…

Мисс Геллар обладала роскошной шапкой светлых, похоже, крашеных, волос и фигурой женщины-борца.

– Мистер Бэрби! А я думала, вы уже спите…

– Мне надо видеть доктора Глена, – твердо сказал он. – И немедленно.

На ее широком лице появилась улыбка.

– Ну разумеется, мистер Бэрби, – она старалась придать своему почти мужскому голосу успокаивающие интонации. – Почему бы вам не вернуться в постель, пока мы…

– Мадам, – мрачно прервал ее Бэрби, – сейчас не время демонстрировать ваше умение успокаивать маньяков. Может, я и впрямь сумасшедший, а может, и нет… В любом случае, я должен переговорить с доктором Гленом. Где он спит?

Мисс Геллар пригнулась, словно готовясь сразиться с противником на ринге.

– Не лезь в бутылку, детка, – посоветовал ей Бэрби. – Я не сомневаюсь, что ты прекрасно справляешься с обычными сумасшедшими, но мой случай, вроде бы, не совсем обычный. – Ему показалось, что она еле заметно кивнула. Бэрби постарался улыбнуться как можно более злобно. – Думаю, тебе не понравится, если я обернусь огромной черной крысой.

Побледневшая сестра невольно отступила.

– Все, что мне надо – это пару минут поговорить с доктором Гленом. – продолжил Бэрби. – Поговорить прямо сейчас. Если ему это не нравится, пусть запишет на мой счет.

– Это обойдется вам в кругленькую сумму, – предупредила сестра Геллар. Бэрби плотоядно ухмыльнулся и встал на четвереньки. – Но я не стану вас задерживать, – дрожащим голосом сообщила она. – Пойдемте, я покажу вам его дом.

– Вот и умница.

Сестра Геллар предусмотрительно пропустила Бэрби вперед. Они шли по темным коридорам, и он никак не мог избавиться от дурацкого ощущения, что она и впрямь поверила в его способность превращаться в огромную крысу. Добравшись до двери, ведущей на улицу, сестра показала Бэрби темный особняк Глена. Похоже, она была только рада так легко отделаться от этого странного больного.

Прежде, чем он успел подойти к дому, в нем уже зажглись огни. Бэрби понял, что сестра Геллар позвонила Глену по телефону. Одетый в роскошный, хотя и несколько аляповатый халат, психиатр встретил его у порога. Бэрби даже не пришлось искать звонок. Глен выглядел сонным. Даже больше, чем во время предыдущей беседы.

– Я вас слушаю, мистер Бэрби.

– Это снова произошло! – выпалил Бэрби. – Новый сон… только я знаю, что это не просто сон. На сей раз я был гигантским удавом. Я… я убил Ника Спивака. – Он остановился перевести дух. – Я хочу, чтобы вы позвонили в полицию. Они найдут Ника у подножия башни Фонда Исследования человека. Под открытым на девятом этаже окном. Это я его убил…

Бэрби нервно вытер пот со лба и вгляделся в лицо Глена. Но психиатр только сонно поморгал своими карими глазами и пожал плечами. Он сочувственно улыбнулся, чуть закинув назад взъерошенную кудрявую голову… И снова Бэрби почувствовал теплое и необъяснимое чувство «узнавания».

– Ну, звоните, чего же вы? – настаивал Бэрби.

– Нет, – спокойно покачал головой Глен. – Этого мы делать не будем.

– Но Ник мертв! – Бэрби невольно содрогнулся. – Мой друг…

– Давайте не будем торопиться, мистер Бэрби, – лениво повел плечами Глен. – Если на самом деле там нет никакого трупа, мы только зря побеспокоим полицию. Ну, а если есть, то нам не так-то просто будет потом объяснить, откуда мы о нем узнали. – На его загорелом лице появилась улыбка. – Я последовательный материалист, но в полиции тоже работают материалисты. Только примитивные. И разговаривать с ними будет не так-то просто.

– Вы думаете… – Бэрби стучал зубами. – Вы думаете… я и в самом деле его убил?

– Ну конечно, нет, – не задумываясь, ответил Глен. – Геллар заверила меня, что все это время вы не выходили из комнаты. Однако мне видится другая весьма интересная возможность… Она вполне может объяснить ваш сон.

– Какая возможность?

– Вы пытались раскрыть тайну, окружающую действия Сэма Квейна и его друзей, – Глен говорил медленно и как бы небрежно. – Сознательно вы не пришли к какому-либо определенному выводу. Но подсознание, не забывайте, частенько оказывается куда более проницательным, чем мы предполагаем.

– Мне представляется, мистер Бэрби, что подсознательно вы ожидали падения Ника Спивака из некоего окна Башни Фонда. Если подозрения вашего подсознания достаточно хорошо совпадут с реальностью, то полиция вполне может найти тело именно там, где вы указали.

– Чепуха! – сердито воскликнул Бэрби. – С Ником был только Сэм…

– Совершенно верно! – На лице Глена заиграла улыбочка типа «я-же-вам-говорил». – Сознательно вы отвергаете возможность, что Сэм Квейн может оказаться убийцей… и даже это столь решительное неприятие этого весьма логичного предположения многое говорит о вашей психике. Возможно, подсознательно вы как раз и хотите, чтобы Сэма казнили за убийство.

– Я… – Бэрби сжал кулаки. – Я не желаю это слушать! Да вы просто сумасшедший! Я же говорил вам, доктор: Сэм и Нора Квейн – мои лучшие друзья.

– Сразу оба? – тихо спросил Глен.

– Заткнитесь, – прорычал Бэрби. – Вы… вы не имеете права так со мной разговаривать.

– Это просто предположение, мистер Бэрби, – обезоруживающе улыбнулся Глен. – Ваша реакция подтверждает, что для вас это весьма больной вопрос. Но по-моему, мы вполне можем отложить его обсуждение на завтра. В общем, приходите ко мне утром, а сейчас давайте пойдем спать.

– Ладно, доктор, – устало согласился Бэрби, глубоко засовывая руки в обвислые карманы своего больничного халата. – Извините, что я вас потревожил… – Он повернулся, чтобы уйти, но в последний момент снова посмотрел на психиатра. – Вы ошибаетесь, доктор Глен. Женщина, которую я люблю… это Април Белл.

Насмешливо улыбнувшись, Глен закрыл за ним дверь.

Бэрби шел сквозь холодную звездную ночь к черному корпусу клиники. Ему было немного странно снова двигаться на двух, таких неустойчивых, ногах, видеть бесформенные тени слабыми человеческими глазами, не чувствовать ни волшебной симфонии запахов, ни бескрайнего моря звуков.

Бэрби обратил внимание, что окрестные собаки перестали лаять. В корпусе, отведенном для «беспокойных» больных, одно за другим вспыхивали окна. «Интересно, – подумал Бэрби, – у них-то что там случилось?» Он прислушался – безнадежные, полные беспросветного ужаса крики Ровены Мондрик стихли.

Зябко поежившись, Бэрби пошел дальше, к своему корпусу. Глен дурак, решил он, а может, и того хуже… Не может врач, психиатр быть столь невоздержан на язык. Бэрби действительно когда-то любил Нору – да он этого и не скрывал. Возможно, в эти годы, пока Сэм был в экспедиции, он приходил в ее дом несколько чаще, чем следовало бы… но отвратительное предположение Глена не имело под собой решительно никаких оснований. Не было ничего такого, чего Сэму не следовало бы знать, как не существовало и причины, почему Бэрби мог бы желать его смерти.

А вот насчет полиции Глен, похоже, был совершенно прав. Подобный звонок раз и навсегда заклеймит Бэрби или как убийцу, или как сумасшедшего. Но как ни крути, он не мог отделаться от чувства, что изуродованное тело Ника Спивака и в самом деле лежит на асфальте у подножия башни Фонда. С содрогание Бэрби припомнил дьявольское предположение Глена, что Сэма могут заподозрить в убийстве. Надо было что-то делать.

Торопливо поднявшись на второй этаж, к своей комнате, Бэрби без труда уговорил сестру Геллар разрешить ему воспользоваться телефоном. Он набрал номер Квейнов. Нора подняла трубку сразу, словно ждала у аппарата. В голосе ее слышался страх.

– Вилли… что еще произошло?

– У Сэма в Фонде есть телефон? – хрипло спросил Бэрби. – Пожалуйста, позвони ему. Прямо сейчас! Разбуди его! Пусть он… посмотрит, как там Ник.

– А что такое, Вилли? – слабо прошептала она.

– Я боюсь, что с Ником что-то случилось… И из-за этого Сэму грозит серьезная опасность.

Нора долго молчала. Бэрби слышал ее неровное дыхание. Слышал громкое тиканье часов на столе – звук странно медленный и спокойный.

– Как ты об этом узнал, Вилли? – наконец спросила она.

– Как обычно, – неловко забормотал Бэрби. – Конфиденциальные источники… это же моя работа. – Он сглотнул. – Значит, ты уже знаешь?

– Только что звонил Сэм, – прошептала она. – Он был не в себе…

– Что… – слова застряли у Бэрби в горле. – Что с Ником?

– Он выпал из окна. – Ее голос прерывался от еле сдерживаемых рыданий. – Выпал из окна этой их новой специальной лаборатории на девятом этаже. Сэм говорит, что Ник мертв.

Мерно тикали часы.

– Мне сообщили то же самое, – выдавил Бэрби. – Нора, я хочу предупредить Сэма. Я уверен, что ему грозит опасность.

– Какая? – Ее голос дрожал. – Сэм думает, что Ник уснул и… Знаешь, он часто ходил во сне. Но с Сэмом это произойти не может.

– Вилли… что… что угрожает Сэму?

– Они с Ником были вдвоем в той комнате на верху башни, – собравшись с духом, сказал Бэрби. – Они охраняли нечто, казавшееся им весьма ценным. Ну, тот их зеленый ящик, который они привезли из Гоби. Двое из тех, кто знал, что в нем находится, уже мертвы… смерть Ника Спивака вкупе со смертями доктора Мондрика и Рекса Читтума будет выглядеть довольно подозрительно.

– Нет! – прошептала Нора, и это слово прозвучало словно крик. – Нет, Вилли… нет!

– Так это будет выглядеть, – мрачно сказал Бэрби. – Я знаю полицию. Они наверняка решат, что Сэм убил Ника, чтобы завладеть его долей спрятанных в ящике сокровищ. И ничто не убедит их в обратном, пока Сэм не продемонстрирует им, что же на самом деле они привезли из пустыни… А мне почему-то кажется, что Сэму этого очень не хотелось бы.

– Он этого не делал! – отчаянно шептала Нора. – Сэм не…

Ее голос прервался. В гробовой тишине мерно падали секунды. Наконец Бэрби услышал, как Нора всхлипнула.

– Спасибо, Вилли, – прошептала она, и горячая волна жалости захлестнула Бэрби. – Я сейчас же позвоню Сэму. Я предупрежу его… Но он никого не убивал!