Текст книги "Врата рая"

Глава пятая

У Эмили упало сердце, когда веки бабушки дрогнули и опустились. Но затем ее губы беззвучно зашевелились, и стало ясно: она молится.

Лучше бы Дрю сначала сказал ей, а Эмили сама сообщила бы старушке эту новость. Хотя у хозяйки есть право знать об ущербе, нанесенном ее собственности – в который уже раз.

Когда бабуля снова открыла глаза, в них стояли слезы.

– Прошу вас, скажите, никто не пострадал?

Дрю качнул головой.

– К счастью, нет.

– В школе сегодня нет никого. Сегодня же суббота, – напомнила Эмили. Она схватила бабушку за руку и сжала ее, стараясь подбодрить то ли пострадавшую, то ли себя. – Дела обстоят очень плохо, да? – обернулась она к инспектору.

– На этот раз досталось не школе. К сожалению, полностью сгорел гараж. Пожарники потушили огонь прежде, чем он распространился на жилой дом и школу. Машину они спасти не успели, но предотвратили взрыв.

– Вы не… – голос старой женщины прервался в усилии сдержать слезы, – не выяснили, как все случилось?

– Я уверен, что подожгли нарочно, но нужно осмотреть место происшествия.

Бабуля откинулась на подушки.

– Не понимаю. Что же это такое делается? – прошептала она.

Эмили тоже ничего не понимала, но чувствовала в себе решимость найти подлую крысу и постараться отправить ее на всю жизнь за решетку.

– Ты никого не подозреваешь, бабуля? – Трудно сохранять голос мягким и ласковым, когда внутри кипят гнев и страх. – Не может ли кто держать камень за пазухой из тех, кого ты знаешь?

– Или спичку наготове. – Бабушка сморщилась, потом вздохнула. – Нет, ни на кого не могу подумать.

Дрю подошел ближе и аккуратно положил ладонь бабушке на плечо.

– Я остановлю того, кто это делает. Даю вам слово. А вы попробуйте не волноваться. Думайте, как вам поправиться.

Ответом ему была безнадежная улыбка.

– Спасибо.

Эмили подумала было, не нанять ли охранника, но отказалась от этой идеи – круглосуточная охрана обойдется очень дорого. Упорное нежелание бабушки отменить каких-то два курса, по всей вероятности, означает финансовые проблемы. А постоянный патруль только отпугнет виновного, поймать же его не поможет.

Проще всего было бы вообще прекратить занятия, пока охота Дрю не увенчается успехом, но Эмили почему-то казалось, что поджигателю это будет как раз на руку. Нет, нужно вот что:

– Дрю.

Теперь он решит, что она тронулась рассудком. Она и сама готова с этим согласиться, но не отбрасывать же из-за таких мелочей хорошую идею.

– Да?

– Вы хотите поймать этого типа?

– Ну да.

– Я знаю, как это сделать.

– О? И как же?

– Подменить учителей.

– Не понимаю.

– Возьмитесь преподавать на бабушкиных курсах. Это вечером, так что другой вашей работе это не помешает. И вы сможете наблюдать за учениками и за сотрудниками.

– Эмили… – начала бабуля.

– Не бойся, он справится, – прервала она. – Он великолепно готовит.

Дрю наклонился вперед, уперся руками в колени и проговорил, отделяя каждое слово:

– Это невозможно.

– Почему? Вы же умеете готовить. – Идея казалась ей прекрасной. Ведь распоясавшийся поджигатель вполне может оказаться сотрудником школы или одним из учеников.

– Это не дает мне права учить, – возразил он.

Бабушка задумалась.

– Он действительно хороший повар?

– По-моему, да. Наверняка твои ученицы получат то, за что заплатили. У тебя ведь есть планы уроков?

– Есть. – Бабушка перевела взгляд на Дрю. – Вы преподавали раньше?

– Кулинарные искусства – нет. – Он обернулся к Эмили: – Не понимаю, как я буду ловить преступника между замешиванием кексов? – Какая решимость в этих огромных карих глазах!

– Это относится к моему курсу «Домашние лакомства», – уточнила Вельма. – «Изысканные десерты» сложнее, это крем-брюле, черешня в винном соусе, торт с мороженым.

– Все очень просто. В роли преподавателя вы получите возможность за всеми наблюдать, и никто ничего не заподозрит. Будете вроде тайного агента.

А не связана ли его неохота принять план с одним изумительно страстным поцелуем? Ведь это его имя она прошептала, когда он пришел разбудить ее. А последние двенадцать часов он просидел в больнице в мечтах о дальнейших поцелуях. Не стоило бы, конечно, и дальше проводить время с этой девушкой, но на нем висит это поджигательское дело.

Главное – не терять головы. Тем более, что гостья не задержится в городе дольше нескольких недель. Все очень удачно складывается. Совсем ему не нужна «липкая» женщина: влюбится, и разбирайся с ней тогда.

– Хорошо, я принимаю предложение.

Ради безопасности людей в школе, – сказал он себе. Ради Эмили, сотрудников и тех, кто учится.

Ничего странного, если инспектор проведет побольше времени на месте происшествия. План необычный, но имеет смысл, раз какой-то сумасшедший заимел зуб на Вельму и ее заведение.

– Спасибо, – благодарно произнесла девушка, озарившись улыбкой.

Просто улыбка. С чего бы забиться сердцу?

– Так, эту проблему мы решили. – Вельма откинулась на подушки с явным облегчением. – Одной заботой меньше.

Для нее-то, может быть. Дрю испытал противное ощущение, что его проблема только еще за него принимается.

Торопливо вошла медсестра постарше давешней, худая, как жердь. Метнула в посетителей сердитый взгляд.

В отличие от своего брата, Дрю умел понимать намеки.

– Нам пора дать вам отдохнуть, – обратился он к Вельме.

Эмили поднялась.

– Больно, лапочка?

При звуке этого необыкновенно ласкового, сердечного голоса у Дрю екнуло сердце.

– Немного, – ответила Вельма.

Улыбка на лице медсестры больше походила на гримасу.

– Сию минуту. Полетим на крыльях морфия в счастливые края. Я дежурю до одиннадцати. Зовите меня в любое время, – проскрипела она.

– Э… спасибо, – выдавила Эмили; очевидно, она не ожидала такой любезности. – Я приду утром, – обратилась она к бабушке. – Принести чего-нибудь? Дома ничего не надо сделать?

– В понедельник утром нужно отправить учетные записи бухгалтеру, больше ничего не могу припомнить.

Эмили нагнулась поцеловать Вельму на прощание.

– Не беспокойся, все будет в порядке.

– Действительно будет, – сказал Дрю, когда они вышли из комнаты.

Эмили глянула на него снизу вверх и грустно улыбнулась.

– Надеюсь, вы правы. Очень бы не хотелось подавать ложные надежды самому важному для меня человеку.

По краю дороги тянулась желтая лента, огородившая место преступления. Стоя за ней, Эмили смотрела на остатки гаража и некогда ухоженного «форда-таурус». Желудок переворачивало от едкой вони – смеси дыма и химикатов.

Крыша провалилась, и опорные колонны торчали вверх, точно в сюрреалистическом кошмаре. Посреди всего этого сидел на корточках Дрю. На руках у него были резиновые перчатки, и он при помощи какой-то непонятной металлической штучки осторожно поднимал за угол нечто перекрученное. Издалека Эмили было плохо видно, но даже при беглом взгляде было ясно: от гаража остались «рожки да ножки». Огонь поработал основательно.

Эмили не могла прийти в себя от возмущения: кем же надо быть, чтобы преднамеренно совершить такую подлость?

Можно заменить машину, построить новый гараж. Но ей нанесли и моральную травму. Кто-то не на шутку взялся досаждать ее бабке, и если этого кого-то в ближайшее время не поймают, старушка может получить повреждения похуже поджаренного предплечья.

Они с Дрю попали в дом намного позже пожарных. Те уже уехали, осталось только двое полицейских. Эмили подробно допросили, но она могла сказать немного.

Дрю попросил ее снять копии со студенческих досье и документов сотрудников школы, для себя и для полиции. Когда Эмили закончила копирование, Дрю еще продолжал раскопки. Она сходила в дом, приняла душ и переоделась, потом вернулась в бабушкин офис. Двумя часами позже она уже могла сделать некоторые выводы.

А Дрю все копался. Эмили перешла на другую сторону дороги и уселась, скрестив ноги, на маленькой лужайке в скудной тени эвкалиптов, расправив вокруг себя цветастую шелковую юбку. Опершись на руки, она откинулась назад и стала наблюдать за работающим.

Эмили размышляла, и размышления эти наполняли ее душу грустью. Как она и подозревала, школа испытывает денежные затруднения. В последнее полугодие бабушка не только сама стала меньше преподавать, но и весь учебный план сократила на треть. По документам получалось, что желающих учиться находилось все меньше.

Эмили уже решила остаться, пока бабуля не сможет заботиться о себе сама. Зачем торопиться обратно в Нью-Йорк, где ее не ждут ни работа, ни дом, ни отец ее ребенка?

Сейчас она нужна бабушке для присмотра за Академией, после выписки понадобится для ухода за выздоравливающей. Потом придется искать работу и место, где жить. Беременность тогда уже, конечно, будет заметна, и шансов найти фирму, согласную смириться с перспективой трех-четырехмесячного отпуска для вновь нанятой сотрудницы, практически нет. Но можно брать временную работу, пока ребенок не родится, если она найдет агентство, занимающееся трудоустройством рекламных менеджеров.

Дрю подошел к ней, и все заботы отступили на задний план. Эмили увидела ручейки пота, сбегавшие с его лба. Он присел рядом с ней на корточки, смахнул со лба пот. После возни с мусором в удушающей жаре он казался взъерошенным и мокрым, но его поразительной сексуальности оказалось достаточно, чтобы пробудить в ней все женское.

Лоб Дрю прорезала морщинка, и зелень его глаз потемнела, отчего он показался Эмили холодным и неприступным.

– Собирайте вещи. – Его тон не допускал возражений. – Сегодня вы здесь не ночуете.

Эмили внутренне ощетинилась: эта властность ей не нравилась.

– Я не собираюсь никуда уходить.

Приятно, конечно, пожить в месте, где тебя обслуживают, но, пока она не устроится с работой, денежки придется экономить.

Дрю шумно вздохнул и провел рукой по разметанным ветром волосам.

– Эмили, – устало проговорил он, – не спорьте. Оставаться здесь одной небезопасно.

Она равнодушно дернула плечом.

– Никуда я не пойду, и оставьте эту идею.

Из одного дома ее уже выкинули, и, черт возьми, с другим этот номер не пройдет.

– Постарайтесь понять, что положение серьезное. Пожар случился не от неисправной розетки или неаккуратно брошенной спички, это намеренный поджог, и, что школа или дом не загорелись, можно считать везением. – Он опять вздохнул. – Школу придется закрыть.

– Я ценю ваше участие, но отменить занятия не могу. Я поговорила с полицией, участок будет под охраной.

– Этого мало, – резко возразил он.

Эмили приподняла бровь.

– Закрыть Академию нам не по средствам, и уходить отсюда, чтобы какой-то чокнутый мог без помех жечь все, что ему приглянется, я не собираюсь. – Она поднялась. – Благодарю вас за заботу и за все, что вы для нас сделали. А теперь извините меня, и давайте встретимся в понедельник вечером.

Она двинулась к дому. Беспокойство Дрю было понятно, но, пока никто не погиб, здание пожароопасным не было, так что решение за Эмили. Может, бабуля, в конце концов, и закроет школу, но пока отменить свои курсы она отказалась.

Признаться, Эмили самой не очень нравилось оставаться в одиночестве, но трусить и убегать не для нее. Как она сказала, так и будет. Придется обходить участок? Значит, она будет его обходить. На крайний случай поищет старое ружье деда.

Эмили повернулась закрыть дверь и едва не врезалась во внушительную фигуру Дрю, загородившую ей дорогу. Она откинула голову и взглянула в его гипнотизирующие глаза. Прочитала в них раздражение и досаду.

– Судя по вашему выражению, вы здесь не для того, чтобы поцеловать меня на прощание.

Еще не хватало этого чувственного грудного оттенка в ее голосе.

Взгляд мужчины скользнул к ее губам, и Эмили захотелось их облизнуть. Она уже знала, каков его поцелуй. Горячий, необузданный, зовущий потерять голову. А каково это наяву?.. Опасно думать об этом, – но как хочется!

Не хватало еще натворить настоящих глупостей, например, оплести эту шею руками и нагнуть ее к себе, требуя того самого поцелуя – горячего, захватывающего, от которого все тело задрожит в предвкушении…

Хлопнула входная дверь, и Эмили подняла глаза, смутно надеясь, что незваный гость ушел. Не тут-то было.

– Неужели вы считаете, что ваше присутствие здесь что-то изменит? – спросил Дрю.

– Да, считаю. Может, если бы мы не торчали сегодня весь день в больнице, ничего бы не случилось.

Не надо думать о том, как его взгляд возвращается к ее губам.

– Вы шутите. – Он строго взглянул на собеседницу.

Она сложила руки на груди и ответила таким же взглядом.

– Нет, не шучу.

– О том, что за люди поджигатели, я знаю намного больше вас, – жестко заявил он. – И не думайте, что сможете помешать. Подложит огонь, несмотря на ваше присутствие.

– Прекрасно, – прозвучал насмешливый ответ. – Поймаю сукина сына на месте преступления.

В два шага он оказался рядом. Широкие теплые ладони легли ей на плечи.

– Я вовсе не стараюсь разыгрывать здесь тирана. – Взгляд смягчился, излучая заботу, и, погружаясь в эти зеленые глубины, Эмили почувствовала, что тает. – Я беспокоюсь о тебе, Эм. Что в этом плохого?

Ничего плохого, конечно. И хорошо, что пока люди не научились читать мысли. Эти полицейские, патрулирующие территорию вокруг школы, наверняка арестовали бы ее за непристойные мысли, и, похоже, они оба загремели бы за решетку.

Глава шестая

Дрю чувствовал, что ступил на опасный путь. А все из-за Эмили. Никогда раньше ему не встречалась столь невозможная женщина – стойкая, упрямая и соблазнительная, как сам грех. Здравый рассудок говорил ему «нет». Поворачивайся, уходи и не останавливайся, пока не останутся далеко позади эти большие карие глаза. Но сил отправиться этим маршрутом не хватало, сколько не напоминай, что рискуешь значительно осложнить себе жизнь.

Он провел ладонями по открытым плечам и стройной шее. Если все остальное в ней так же сладко, как это ощущение под кончиками пальцев, – конец тебе, Дрю.

Ну что в ней такого? – мысленно удивлялся он. Почему именно она из всех женщин, с которыми он встречался – а их было немало, – почему только она пробудила в нем инстинкты защитника, заставила забыть свое первое правило: не увлекаться? Дрю намеренно избегал всякой серьезной привязанности, не желая причинять себе боль.

А теперь он точно сходит с ума. С той самой минуты, как мисс Дуган свалилась к его ногам. И все это совсем не в его стиле! Свобода и веселье, никаких обязательств – так у него было всегда с женщинами. Избегать настоящих привязанностей – это стало его второй натурой. Исключение он делал только для членов семьи, ну, и еще для Тилли.

Он легонько прижал большим пальцем трепещущую на шее артерию. Ровный, уверенный пульс, в отличие от его собственного. Вдохнул свежий, чистый запах – смертоносную комбинацию ароматного мыла и нежного дыхания женственности, легкого, но способного сбить с ног.

Глаза у нее потемнели, в них дышала странная сила – сила гипноза, приводившая в смятение чувства и без труда овладевшая им.

Он опустил голову, но не коснулся ее губ, хотя чувствовал, что она возбуждена не меньше его.

Сердце гулко отбивало секунды. На губах чувствовалось теплое дыхание Эмили.

– Это неправильно, – шепнула она, кладя ладони на грудь Дрю.

Он ждал, что она оттолкнет его. Она этого не сделала.

– Что за кайф, если все всегда делать правильно? – Полные губы Эмили изогнулись в улыбке, и он улыбнулся в ответ. – Не жизнь, а сплошная скукотища.

Она придвинулась ближе, глядя ему в глаза, провела кончиком языка по его нижней губе, рисуя эротическую кривую. Огонь желания побежал по их телам, быстрее, чем охватывает сухое дерево пламя лесного пожара.

Он заключил ее в объятия и тесно прижал, захватил ее рот своим и проник во врата рая. Языки переплелись в нетерпеливом соитии. Руки летали, как сумасшедшие, настойчиво и торопливо исследуя тепло, плоть горела страстью.

Дрю уже почти не владел собой. Как соблазнительно это скольжение по плечам кончиками пальцев.

От кондиционера веяло холодом, а ее ладони обжигали, как пламя. От этого контраста сила влечения только усиливалась.

Почти ничего не видя, он все же сумел подвести Эмили к дивану, и мягко опустился вслед за ней на мягкие подушки. Роскошная полная грудь прижалась к его груди.

Ее руки продолжали двигаться по его телу, каждое перемещение все ближе подводило его к точке, откуда не было возврата. Пальцы скользнули по его груди вниз, обхватили натянувшуюся ткань брюк. Дрю даже не понял, кто издал тихий стон.

Эмили извернулась под ним, ее бедра приподнялись в безмолвном приглашении, и Дрю застонал уже от досады. Он оказался не подготовлен к естественному завершению происходящего. Даже досада эта была сладкой, как все сейчас… Какова бы ни была его репутация, привычки расхаживать повсюду с карманами, полными презервативов, он не имел.

Дрю с сожалением просунул руку под атласную икру ноги и осторожно передвинул эту ногу на диван.

– Не получится.

– Почему?

– Извини, дорогая. – Приподнявшись на локтях, он отвел с ее лица волосы и легко коснулся губ. – Ты даже не представляешь, как я огорчен, но у меня нет защитных средств.

Эмили взглянула на него из-под приспущенных ресниц.

– Но ведь ж не могу уже залететь, как ты знаешь, – дерзко выпалила она, тут же пожалев. – Извини. Я сказала гадость.

Напоминание действительно пришлось Дрю не по душе, но он не имел привычки прятаться от реальности. Тем более что его любовная лихорадка вылилась в тяжелый случай. Да пусть она хоть четверню носит! Он ее хочет.

Дрь отодвинулся назад и сел, скинул с Эмили босоножки и устроил ее ноги у себя на коленях.

– Рассказывай.

– О чем? – удивилась Эмили. – Ты про ребенка?

– Про ребенка. – Дрю пожал плечами. – Про отца ребенка. – Пусть тот тип и выбросил ее на свалку, как грубо выразилась Эмили, но должен же он опомниться и сообразить, какая изумительная женщина проскользнула у него сквозь пальцы. И значит, вернуться.

Девушка лежала на диване и молча смотрела на него.

– Ты взаправдашний? – спросила она наконец.

– Это о чем?

– С какой планеты ты явился?

Дрю нахмурился, не понимая, считать ли это оскорблением.

– То есть?

Она поправила за спиной вышитые подушки и улеглась удобнее.

– Я всегда думала, что личности вроде тебя бывают только в кино. Выдуманные, понимаешь? Плод глупых романтических фантазий о том, что сказки случаются и в жизни.

Циничная девочка, подумал Дрю. В моем вкусе.

– И что же создало такое обо мне мнение? То, что я хочу узнать о тебе побольше?

Он взял в руку ее ступню и начал нежно массировать подъем.

– Не только в этом дело. Сначала ты держишь обещание, которое дал этому балде-врачу, решившему, что ты мой муж. Тратишь на меня ночь, хотя у тебя есть куда пойти, и до следующего вечера сидишь со мной в палате у бабушки. Уже заслужил медаль за героизм. Но этого мало, ты еще и соглашаешься учить кулинарии вдобавок к основной работе.

Да, провести столько времени в больнице – в месте, которое он ненавидел, – было не слишком приятно, но она же нуждалась в нем, хотя бы в его молчаливой поддержке. Нда, рыцарь из него еще тот…

– А теперь тебя заинтересовал мой ребенок, и даже его отец. Это после того, как мы едва не сыграли в любовь. Когда ты мне покажешь, как твои руки превращаются в крылья, чтобы взлетать на небоскребы?

– Это занятие для супермена. – Дрю считал, что с него достаточно и умения делать массаж ступней. А также еще кое-чего. – Допустим, меня заинтересовала красивая женщина.

– Очень у вас оригинальный метод производить впечатление.

Голос сух и насмешлив, но в глазах настороженность. Любопытно… Да в ней все вызывает любопытство! По-хорошему, сбежать бы сейчас отсюда в безопасное место. А тут сиди и изображай массажистку.

– Знаешь, я плохо разбираюсь в мужчинах, но, думаю, ты хороший парень. Вот только хочется знать: ты настоящий или нет.

Героических генов Дрю, вообще-то, не досталось. Этим комплексом страдали Кэйл и Бен, правда, в основном на работе. Когда-то Кэйл мог перещеголять их обоих, но в последнее время сохранял себя для невесты.

– Я согласился преподавать только потому, что надеюсь поймать поджигателя.

– Только?

– А почему же еще?

Не верит. Тонкие дуги бровей выдают ее мысли достаточно красноречиво.

Хорошо бы и самому разобраться в собственных мотивах.

– Задавать вопросы – моя работа, не ваша. – Он положил ее ногу обратно и взял в ладони другую. – Подвизаться в учителях мне не очень хочется, но вы меня убедили. Это может помочь. Меня послали расследовать этот случай, когда весь персонал уже разошелся. И ученики тоже. Так что меня никто не видел, и вполне возможно, маскировка сработает.

Приятно поговорить с понимающей тебя собеседницей. Большинство женщин, с которыми он имел дело, интеллектом не блистали.

Но обсуждать текущее расследование он не хотел. Во-первых, не стоило сообщать Эмили, что поджигатель начал подходить к делу серьезнее. Он уже использовал не относительно безобидное растительное масло, а бензин.

Идею, что поджоги производятся с целью получить страховку, он оставил, что означало: владелица школы вне подозрений. Хотя, возможно, школа страдает от финансовых проблем. Сумасшедший поджигатель также, по его мнению, не вписывался. Виновник пожаров стремился к определенной цели, и Дрю казалось, что, скорее всего, он мстит. Считает, что с ним несправедливо обошлись.

Дрю прижал большие пальцы к ступне, к подушечке сразу за пальцами, и начал медленные вращательные движения.

– Господи, где вы этому научились? – Ресницы у Эмили, затрепетав, опустились, и она тихонько охнула от удовольствия.

– Послушать вас, вы уже раскаиваетесь, что уговорили меня взять эти часы. В чем дело, Эмили? – мягко спросил он. – Не хотите, чтобы я был рядом?

Она приоткрыла один глаз.

– Мне вообще все равно, пока вы занимаетесь этим.

– Вы не ответили на мой вопрос.

Она вздохнула и снова закрыла глаз.

– По-моему, мы говорили о вас.

Массаж прекратился, и она открыла оба глаза.

– Э, а работа не закончена, – сказала она, приподнимая ногу.

Дрю усмехнулся.

– Хочешь еще, плати.

– Почему у меня создается впечатление, что этот сеанс массажа мне страшно дорого обойдется?

Дрю улыбнулся.

Глаза у девушки сузились, выражая подозрительность.

– Вы нечестно играете для романтического героя.

– Рассказывайте, Эмили. – Щелкнул автоматический включатель, и, прогоняя сгущающиеся тени ранних сумерек, загорелась лампа. – Куда делся отец ребенка?

– Просто я неудачно его выбрала, как многих до него.

Любопытство Дрю возросло.

– Думаете, он решит, что отцовство ему не подойдет?

Про себя Дрю знал, что роль родителя – не его стезя, поэтому всегда предохранялся. Конечно, всякое случается, как бы человек ни был осторожен, и Дрю никогда бы не отвернулся от своего дитяти, несмотря на убеждения.

– Он, вообще-то, ничего еще не знает, поэтому я не представляю себе, как он к этому отнесется, – медленно проговорила Эмили. – Мы не планировали беременности.

То есть тип очень даже может забрать ее обратно, узнав, что они сумели сделать ребенка.

– Но вы скажете ему, ведь так? – Что-то кольнуло внутри. Ревность? Ну уж нет, ревновать он не собирается.

– Тут есть сложности.

– Он женат? – Хотя Эмили не кажется женщиной, способной заводить роман с женатиком.

– Нет, конечно нет. – Она поколебалась, прикусила губу. – Хотя… может, сейчас и женат. Он оставил меня ради другой женщины. Я работала как проклятая, сильно простудилась. На врачей времени не было. Чарли просто накупил мне лекарств. Я и думать не думала, что лекарства повлияют на мой курс предохранения. Решила, что виноваты длинный рабочий день и усталость. Потом еще грипп, или я только думала, что это грипп. Даже возможности такой не рассматривала, что забеременею.

– Но вы все-таки ему сообщите.

Здорово. Так держать, Дрю, еще и дверь открой, чтобы она поскорее побежала к этому сукину сыну.

Эмили опять пожевала нижнюю губу, кивнула.

– Сообщу. Но позже. Послушайте, я вас понимаю. Вы думаете: «Эта ужасная женщина намерена лишить младенца его биологического отца». Ничего подобного. Тот тип меня бросил. Не один месяц развлекался с любовницей, о чем я и понятия не имела. Если сказать ему о беременности сейчас, он еще решит, что я пытаюсь правдами и неправдами заполучить его обратно; а это как раз то, чего я не хочу.

Дрю стало легче.

– А чего вы хотите?

– Не знаю. Как раз перед отпуском меня уволили. Чарли сказал, что квартиру оставляет за собой, так что я фактически оказалась бездомной и безработной. Теперь должна заботиться о ребенке. Сколько бабушка пролежит в больнице, неизвестно, после выписки ей понадобится помощь. Значит, пока я нужна здесь. Да и чего я забыла в Нью-Йорке?

И ничто в нем не дрогнуло. Даже известие, что Эмили не покидает Калифорнию, ничуточки его не напугало. А ему бы надо уже выскакивать за дверь и удирать со всех ног на посрамление всем рыцарям на свете.

– Вы можете работать у бабушки, пока ребенок не родится.

Дрю не верил собственным ушам, которые слышали, как он произносил эти слова. Когда это он уговаривал женщину оставаться от него поблизости? Всегда он старался, чтобы всем было совершенно ясно: неделя, другая удовольствий и развлечений – и все, о продолжении связи не может быть и речи.

– Кто-нибудь должен будет заниматься ее делами, и она, наверно, предпочтет в этом качестве члена семьи.

– Я думала об этом. Моя беда, что о еде я знаю только одно: ее покупают в коробке и суют в микроволновку. Чисто административными делами я смогу заниматься какое-то время без проблем, но бабуле лучше бы нанять человека, знакомого с образованием. Моя специальность – реклама. Хотя и по ней я вряд ли сейчас найду работу.

– Отказать из-за беременности – незаконно.

– Чихали они на это. И не очень этично наниматься, зная, что через несколько месяцев уйдешь в долгосрочный отпуск.

– Но вы остаетесь?

Какое это для него имеет значение? Не больше, чем прогноз погоды. Но он волновался и не понимал почему.

– Пока да, а что будет потом, не знаю. Столько всего случилось, мне нужно время, чтобы все переварить. Я чувствую себя выбитой из колеи и не могу до сих пор привыкнуть к перспективе быть чьей-то мамой.

– Ответственность за ребенка слишком велика, чтобы нести ее в одиночку.

Нет, предлагать себя в помощники он не собирался. Просто помнил, каково это – расти в доме, где родитель только один.

Она загадочно взглянула на него.

– Меня не это беспокоит.

– Но что-то все же беспокоит, – подбодрил он.

– Ну, скажем так: я благодарна судьбе, что могу брать пример с бабули.

– Женщина может делать карьеру и при этом быть хорошей матерью. Моя мать работала пожарником, и это задолго до того, как такой образ жизни получил общественное одобрение.

Эта работа стоила ей жизни. Трое сыновей остались сиротами, а мужа убила скорбь по погибшей.

– Все, чем занималась моя мать – это освобождение собственного духа. – В голосе Эмили послышалась горечь. – А этим заниматься гораздо проще, когда рядом нет настырной дочери, требующей внимания. Меня воспитывали в основном дед с бабкой. Когда Глинис решала поиграть в дочки-матери больше, чем на пару месяцев, ее не хватало. И я ехала обратно к бабушке с дедушкой.

Дрю никогда не думал, что его может связывать что-либо общее с кем-то, помимо братьев и, может быть, Тилли. И вот еще человек, как и он, воспитывавшийся не родителями. В те времена он, еще маленький мальчик, не понимал, что он с братьями значит для будущего тетки. Еще совсем молодой Дебби взвалила на себя бремя воспитания племянников и ни разу не показала им, что недовольна жизнью.

– Я знаю, как это бывает, – проговорил Дрю и удивился: никогда он не говорил о своих личных делах с посторонними. – Меня вырастила тетя. Меня и братьев, когда умерли родители. Была нам матерью, отцом и другом.

Заметив сострадание в ее глазах, он почувствовал себя неловко.

– Как печально, – сказала она. – Сколько вам было?

– Мне восемь к тому времени, как она нас забрала. Наверно, ей было нелегко. Она была тогда молодой, примерно вашего возраста, но ни разу не пожаловалась.

Губы Эмили тронула легкая улыбка.

– По вашим словам получается, что ваша тетя – необыкновенная женщина.

– Так и есть. – Дрю некоторое время задумчиво смотрел на собеседницу. – Вы ей понравитесь.

Эмили закатила глаза, сняла ноги с колен Дрю и спустила их на пол.

– Это вы говорите каждой очередной девочке, ясно. Часть общей программы обдуривания. Очень эффективно, надо признать.

Ему это не понравилось. Выходит, он выглядит в ее глазах соблазнителем – сплошной имидж и ничего за душой.

– Нет, – сказал он, тоже вставая, – каждой девочке я этого не говорю.

Эмили спрятала лицо в ладонях и громко зевнула.

– Извините меня. Был довольно тяжелый день.

Да, пора отдыхать. И они еще не решили, стоит ли Эмили одной оставаться в пустом бабушкином доме.

– Поедем ко мне, или я заночую здесь? – спросил Дрю.

Она задрала кверху подбородок, явно готовясь к очередному спору.

– Ни то, ни другое. – Твердый тон соответствовал решимости во взоре. – Со мной все будет в порядке.

Хорошо бы целовать эти сжатые губы, пока они не станут мягкими и податливыми. Как привлекательна она, когда раздражена. Дрю был готов стоять тут и пререкаться с Эмили всю ночь напролет. Но девушка утомлена, вон у нее какие синяки под глазами, да и не получится у него держать руки при себе, если он здесь застрянет. Надо бы втолковать ей, что негоже быть в этом доме ночью одной, но это, похоже, тоже не получится.

Он вытянул из бокового кармана бумажник, из бумажника – визитную карточку.

– Здесь номер моего сотового. – Он передал ей карточку. – Чуть где-нибудь зашуршит, звоните. Испугаетесь, звоните. Вообще звоните по любому поводу.

Эмили вставила карточку между восковыми яблоками, красовавшимися в вазе на кленовом кофейном столике.

– Вот и кончился супергерой. Я-то думала, у вашего брата радарное зрение, а слух улавливает все на много миль вокруг.

Поддразнивание его не позабавило – слишком серьезно он относился к этому делу.

– Обещайте, что будете звонить, если надо, Эмили.

Она вздохнула.

– Ну хорошо. Обещаю.

Хилое обещание, но что делать? Не хватать же ее в охапку и не волочь в безопасное место силой.

– Это не забудьте, – окликнула она, когда он уже стоял у двери. – Здесь персональные дела и учебные планы бабушки. В понедельник они вам понадобятся.

Он сунул папки подмышку.

– В какое время вы собираетесь завтра к бабушке?

Она потянулась мимо него, чтобы открыть дверь.

– Часов около десяти. А что?

– Я заеду за вами в это время. Остаться не смогу, потому что обещал забрать торт для девичника, но после полудня могу приехать и отвезти вас обратно.

– Так вы собираетесь на девичник? – Эмили слегка улыбнулась. – Разве мужчин туда пускают?

– Это скорее обычная гулянка, – ответил он, проскальзывая в дверь. – Утром увидимся.

– Необязательно.