Текст книги "Приди ко мне во сне"

Глава 18

Знающий слово против этого змея огню его не подвластен.

Книга Врат, Погребальный текст, пирамида Рамзеса VI

– Дорогой, милостивый Боженька! Спаси! – Ее глаза почти вылезли из орбит. Во рту пересохло. Она задыхалась, потому что в горле застрял собственный язык.

Мери молилась. Истово. Она не была даже католичкой, но умоляла каждого святого, имя которого смогла вспомнить, и панически рылась по сусекам памяти в поисках остальных.

Нет, это мне снится. Это ночной кошмар… или галлюцинация. Это мне наказание за то, что так много пила. А… может быть, это чья-нибудь злая шутка? Ну прямо как из романа Агаты Кристи.

Этого не может быть на самом деле.

Внутри огромной волной поднималась истерика. Мери хотелось закричать, вскочить с постели. Благодарение Богу, ужас парализовал ее члены.

Забавно, но часть ее сознания со спокойной отчужденностью и даже с каким-то нездоровым восторгом наблюдала за покачивающимся капюшоном, за тем, как поблескивает при свете луны язык рептилии. А он появлялся и исчезал в ее пасти, или как там еще это называется. По-своему это чудовище было красиво зловещей, жуткой красотой. Кожа змеи переливалась цветами побежалости, она грациозно извивалась прямо на пупке Мери.

Руки девушки были все еще заброшены за голову. Один палец касался стены и чувствовал неровную поверхность обоев. За этой перегородкой находится Рэм, но позвать его невозможно. Она боялась даже глубоко вздохнуть.

Думать. Надо думать. И главное – спокойствие!

Она медленно сжала кулак и попробовала тихо постучать в стену.

Звук был очень слабый, но кобра оживилась. Амплитуда ее качаний увеличилась. Мери окаменела. Змея успокоилась, но продолжала медленные покачивания, подняв капюшон и поигрывая языком. Мери крепко сжала губы, сдерживая крик.

Она закрыла глаза и попыталась представить Рэма. Затем начала беззвучно взывать:

О Рэм, помоги мне. Помоги мне. Прошу тебя. Рэм, это кобра, а я, как ты знаешь, очень боюсь змей. О Господи, Рэм, пожалуйста, приди и защити меня. Пожалуйста. Прошу тебя.

Она повторяла эту мольбу про себя снова и снова. Не смея пошевелиться. Она могла только ждать и беззвучно молиться.

И вскоре она почувствовала, как в ее сознание проникает что-то мягкое, нежное. Я иду. Иду.

Рэм? Разве такое возможно? Она почувствовала нежность, которая растапливала ее покрывшиеся коркой льда мысли.

Прошла целая вечность. Мускулы тела начали сокращаться независимо от ее воли. Она вся начала вибрировать. Невероятным усилием воли Мери удалось себя успокоить и снова заставить ждать.

Двигаться нельзя. Ни в коем случае. Надо ждать Рэма. Он придет.

Она напряженно вслушивалась. Ровно гудел кондиционер, методично стучала кровь в ушах, вот зазвонил телефон в соседней каюте, и наконец… ручка двери смежной каюты, где расположилась Вэлком, медленно и тихо повернулась.

Прошла еще одна вечность.

Краем глаза она увидела Рэма, на нем были только темные брюки, он осторожно крался к постели. Она даже чувствовала его запах.

За время, пока он стоял рядом, Мери успела умереть тысячью смертей. Внезапно его правая рука сделала рывок, схватила кобру и тут же сунула ее в наволочку, которая была заткнута у него за пояс брюк.

Освобождение от смертоносного груза оборвало последнюю ниточку, на которой она еще держалась. Мери издала пронзительный истерический крик. Вся трепеща, забыв про свою наготу, она рванулась к Рэму.

– Шшш, любовь моя, – пробормотал он, держа ее одной рукой. – Все уже кончилось. Все хорошо.

Часто дыша, она спрятала свое лицо на его потной голой груди.

Зажегся свет. Он сунул наволочку кому-то, кто стоял позади нее.

– Отдай это Марку и позови капитана. – Теперь у него освободились обе руки, и он смог наконец обнять ее. – Шшш, любовь моя. Все хорошо. Все хорошо.

– О, Рэм, это было так страшно, – захныкала она. Ее руки судорожно вцепились в него.

– Я знаю, любовь моя. Но все уже кончилось.

Когда он отошел на мгновение, она закричала:

– Не оставляй меня.

– Я не ухожу, шакар. – Он встряхнул одеяло и обернул им ее.

– О, Рэм, мне казалось, что я сошла с ума.

– Я знаю, любовь моя. Поверь мне, я знаю, – продолжал успокаивать ее Рэм. Увидев, как подгибаются ее колени, он хотел подвести ее к постели. – Тебе нужно прилечь.

Она одеревенела, затем поежилась:

– Больше в эту постель я не лягу никогда.

Рэм поднял ее и перенес к Вэлком. Здесь горел яркий свет, и каюта начала наполняться любопытными, разбуженными шумом. Вэлком быстро взбила подушки, и Рэм аккуратно уложил Мери.

Появилась бутылка бренди, Рэм сел на край постели и предложил ей бокал.

Нонна и Эстер, обе в халатах, озабоченно суетились и задавали вопросы. Появился доктор Стоктон в пижаме. Огромный Джордж, босой, в одних джинсах, возвышался, как монумент, рядом с постелью, грустный и сосредоточенный. Даже Джерри из Джексона и тот, который из Канады, и еще какие-то люди, которых она вообще не знала, просунули в дверь свои головы посмотреть, что случилось.

Жан-Жак в белой атласной пижаме и в сетке для волос на голове воздел руки к потолку:

– Sacre bleu! [20]20
  Черт возьми! (фр.)


[Закрыть] По пароходу ползают змеи! Совершенно свободно! Безобразие! Подумать только, змеи!

– Змеи?

– Он сказал, змеи?

Появился капитан. Белый китель застегнут не на те пуговицы, редкие седые волосы растрепаны.

– Что случилось?

Рэм сделал попытку подняться, но Мери схватила его за руку.

– В постели мисс Воэн оказалась кобра. Это чудо, что она ее не ужалила. И как часто на вашем пароходе кобры атакуют пассажиров?

Жан-Жак прижал ладони к щекам:

– Какой ужас!

Глаза Нонны расширились, Эстер вскрикнула, а Ли Генри оправила халат и заявила:

– Пойду сейчас же проверю Брэдли.

Бледный капитан нервно потирал затылок.

– Такого у нас прежде никогда не случалось. И я заверяю вас, я поставил человека в коридор после того вторжения утром, чтобы он все время следил за этой каютой. Никто не появлялся здесь, кроме пассажиров, чьи каюты рядом. Я расследую этот случай немедленно.

– Пожалуйста. А я проведу собственное расследование, – сердито сказал Рэм.

Мери сделала еще один глоток бренди, который, кажется, ее немного успокоил. Но как бы к окончанию круиза не спиться.

Рэм с Джорджем исчезли в каюте Мери.

Вэлком села рядом и потрепала ее по руке:

– С тобой все в порядке, золотко?

– Черта с два в порядке. Я напугана до смерти. Ты представляешь, чтобы такая, как я, которая боится змей как огня, провела с таким страшилищем почти две недели.

– Ну, тут ты слегка преувеличиваешь, золотко. Всего-то прошло несколько минут.

Мери сделала еще глоток.

– А мне показалось, две недели. Я уверена, что в моей каюте эта кобра оказалась не случайно. Наверняка ее кто-то подсунул.

– Кто же мог ее подсунуть? – нахмурилась Вэлком.

– Не знаю. Возможно…

– Что возможно?

– Возможно, это сделал тот человек с нависающими веками, который преследовал меня.

– Золотко, я чувствую, ты дала своему воображению волю. Думаю, всему этому есть вполне логическое объяснение. Раз в тысячу лет, но такое бывает. Змея каким-то образом заползла на пароход и случайно оказалась в твоей каюте.

– Как?

Вэлком пожала плечами:

– Не знаю как. Может быть, через кондиционер.

Мери пристально посмотрела на выходное отверстие кондиционера над головой:

– Меня почему-то такое объяснение не удовлетворяет.

Она сделала еще глоток.

Рэм с Джорджем вернулись.

– У меня хорошие новости, – произнес, улыбаясь, Рэм. – Я тщательно обыскал твою каюту и ответственно заявляю: змей там нет. Пойдем туда, и ты поспишь. – Он взял Мери на руки, с бутылкой и бокалом.

– Опусти меня, – запротестовала она. – Сегодня я в этой постели спать не буду.

– Хорошо, любовь моя. Я отнесу тебя в свою каюту. Со мной ты будешь в безопасности. Я не спущу с тебя глаз, пока мы не сойдем с этого злополучного парохода.

– Положи меня на место, я сказала. Я не могу остаться с тобой в твоей каюте.

– Но ты так хотела этого всего час назад. И перестань вертеться.

Вэлком захохотала, а Джордж опустил голову, стараясь сохранить безразличное лицо. Мери не переставала сопротивляться.

– Ты высокомерный болван! Положи меня сейчас же.

Они продолжали спорить, но захват у Рэма был крепкий. Он не позволит Мери исчезнуть из его поля зрения. Наконец договорились: Джордж возвращается в свою каюту, Вэлком на ночь перебирается в каюту Рэма, Мери остается в постели Вэлком, а Рэм будет ночевать в каюте Мери. Смежная дверь будет открыта, чтобы Рэм мог все время видеть Мери.

Разве можно после такого заснуть! Мери лежала с открытыми глазами, бормоча проклятия и прикладываясь к бутылке. Даже спиртное не помогает. Правда, в бутылке осталась уже половина. Она поставила ее на столик. Мысли прыгали в голове с огромной скоростью.

Странно сейчас представить, что всего неделю назад я жила тихой, спокойной жизнью. И все из-за этого сексуального, упрямого, удивительного, сумасшедшего человека, который преследует меня по всему Египту.

И слава Богу, иначе… я лежала бы сейчас не в этой постели, а совсем в другом месте. И была бы холодная и жесткая, как доска. А мамочка стояла бы рядом с гробом и повторяла: «Я же говорила, что тебя убьют в твоей собственной постели».

Перевернувшись на бок, она посмотрела через открытую дверь на тень Рэма и поежилась, вспомнив, как лежала там со змеей.

Но как Рэм узнал? Неужели он действительно способен читать мои мысли?

Нет. Естественно, нет. Но все же…

«Рэм! – позвала она мысленно. – Помоги мне. Ты мне нужен».

– Мери! – отозвался он. – Мери, с тобой все в порядке?

– Все нормально, – соврала она, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

Господи! Он может читать мои мысли!

Она попыталась заснуть, но стоило ей только закрыть глаза, как тут же появлялись змеи.

Вэлком. Мне нужно поговорить с подругой. Она в таких вещах понимает.

Она попыталась украдкой соскользнуть с постели, но неудачно. Что-то задела.

– Что там за шум? – послышался голос Рэма.

– M-м… Я просто перевернула бутылку с бренди.

Рэм улыбнулся:

– Дорогая, у тебя утром будет ужасное похмелье. Постарайся заснуть.

Но ей нужно было поговорить с Вэлком. Выждав достаточно долго – ей показалось, что прошел час, – она решила, что Рэм заснул. Мери тихо поднялась, завернулась в одеяло и на цыпочках направилась к двери.

– Куда ты пошла? – раздался голос из соседней каюты.

Она замерла.

– Я… я хотела в ванную.

Он следит за каждым моим движением, даже за каждой мыслью. Мне никогда не выйти из этой каюты.

– Я не удивлен, – пробормотал Рэм. – Теперь будешь бегать всю ночь.

– Если я тебя беспокою, мистер Габри, то можешь закрыть дверь.

– Нет. Дверь будет открытой.

Оказавшись в маленькой ванной, Мери включила свет, заперла дверь и посмотрелась в зеркало:

– Выглядишь ты, как будто вернулась с того света.

Она умылась и причесалась. Затем решила почистить зубы щеткой Вэлком. Наконец выключила свет и вернулась в темную комнату. Разговор с Вэлком может подождать.

Мери остановилась у постели, и тут ее снова принялся терзать страх.

Ведь в этой каюте никто змей не искал. А что, если здесь еще одна кобра? Здесь обязательно должна быть кобра. Лежит себе тихонько и дожидается своего часа.

Судорожно сглотнув слюну, она попыталась думать о чем-нибудь другом. Но ее мысли снова и снова, подобно бумерангу, возвращались к этой твари, шипящей и медленно покачивающейся. При одном только виде змеи ее охватывала паника. И так было всегда.

Всколыхнулись шторы, и Мери сковал ужас.

Боже мой, окно не закрыто!

Она уже видела змею, ползущую вдоль борта парохода. Вот она вползает в окно и… соскальзывает к ней. Все тело Мери покрылось мурашками, она прикусила пальцы зубами, чтобы не вскрикнуть.

– Мери! С тобой все в порядке?

– Все в порядке, – прохрипела она.

Не в порядке. Вовсе не в порядке. Я боюсь. Но Рэм не должен знать, какая я дурочка. Но… если останусь в этой комнате одна, то…

– Рэм…

– О Господи, Мери, – простонал он. – Пожалуйста, спи.

Слезы навернулись ей на глаза. Она промокнула их простыней и прижала ладонь ко рту.

Но Рэм уже был рядом.

– О, шакар, извини. – Он прижал ее голову к своей груди. – Я вижу, что тебе нехорошо… Извини. – Он прижимал ее все крепче, чтобы унять дрожь.

– Рэм.

– Что, любовь моя?

– На мне совсем нет одежды.

– Я знаю, любовь моя. Я знаю. – Он продолжал держать ее, не двигаясь.

– Рэм, я так напугана. Ведь в каюте Вэлком змей никто не искал. Я чувствую себя настоящей идиоткой, но я в ужасе. Я так боюсь змей. А что, если здесь есть еще одна?

Он ослабил объятия и посмотрел ей в лицо:

– Была всего одна змея, и ее уже нет. Уверяю тебя. Ну как, теперь все в порядке?

Она не могла заставить себя посмотреть на него, униженная тем, что он был свидетелем ее страха, ее наготы, ее малодушия. Она зажмурилась.

– Со мной все в порядке. Но я прошу тебя, проверь. И закрой окно. На защелку.

Он улыбнулся:

– Ну кто полезет в твое окно, шакар. Ведь мы на пароходе, а наши египетские кобры плавать не умеют.

– Я понимаю, что тебе это кажется глупым, и извини за беспокойство, которое я тебе причиняю, но все же, прошу тебя, сделай это. – Ей сейчас хотелось спрятаться от стыда.

Он страстно прижал ее к себе:

– Дорогая, радость моя, ты никогда не причинишь мне никакого беспокойства. Это моя вина, что я не догадался проверить эту каюту раньше.

Не обращая внимания на ее наготу, он стал на колени рядом с постелью.

– Мери, – сказал он, беря ее руки в свои, – посмотри на меня.

Нерешительно подняв глаза, она увидела два факела голубого пламени. Зов его духа породил ответный мистический источник внутри нее, который она не понимала, но которому подчинялась.

– Никогда не стесняйся меня. Между нами не должно быть никакого стыда, только ласка и нежность. Я всю жизнь искал тебя. И наконец нашел. Ты в моей душе. Я твой, а ты моя. Мери Воэн, я люблю тебя.

Маленькая слезинка заблестела на ее левой реснице, затем упала на щеку.

– Верь мне, – прошептал он и улыбнулся так нежно, что она расслабилась и ответила ему улыбкой. – Теперь, шакар, я проведу быструю проверку в этой каюте насчет змей, а ты в это время поспи, а то не сможешь завтра дать урок танцев кантри.

Он потрогал ее нос и скрылся в маленькой ванной.

С Рэмом было так легко. Наряду с несомненной привлекательностью у него было еще одно замечательное качество – с ним было необыкновенно легко. Она еще не встречала мужчину, который бы возбуждал в ней такой вихрь эмоций или обнаруживал такую нежность, такую заботу. Что бы мать ни думала, Мери всегда была крепкой и могла контролировать себя, но за последние несколько дней весь ее привычный мир сошел со своей оси. Быть слабой, смущенной, испуганной – это же вполне нормально. Привыкшая жить только своим умом, быть независимой, рассудительной, сейчас Мери чувствовала странную для себя склонность к чему-то другому. И это было здорово.

Он сказал, что любит меня. Возможно ли это? Все происходит, как в волшебной сказке, а не в реальной жизни. А что будет, если я выйду за него замуж?

– Все чисто. – Голос Рэма прервал ее размышления. – И окно закрыто на защелку.

Одет он был в те же черные брюки. Торс голый. Она в первый раз заметила, что он носит золотой кулон. Этот кулон был очень похож на ее, но чем-то отличался. Мери автоматически потянулась к своему, но только коснулась голой кожи. Внезапно осознав свою наготу, она покраснела, схватила купальное полотенце и обернула его вокруг себя.

Он усмехнулся:

– Я думаю, разыгрывать скромницу уже несколько поздновато.

Она тоже усмехнулась. Нервно.

– Я думаю, ты прав.

– А теперь постарайся заснуть. Хотя бы на пару часов. Ты совсем измучилась.

– Рэм, ты не хочешь поцеловать меня на ночь?

Последовала длинная пауза.

– Отчего же не хочу. Конечно, хочу.

Когда он повернулся, чтобы уйти, она не удержалась.

– Рэм, – выкрикнула она почти шепотом. – Я боюсь спать одна. Останься со мной.

Последовало долгое молчание.

Рэм вспомнил, что не выключил в ванной свет, вернулся туда, чтобы выключить его, затем постоял в темноте со сжатыми кулаками. Он видел перед собой ее милое лицо, ощущал ее обнаженные груди на своей коже, и это лишало его способности рационально мыслить.

Господи, как я ее люблю и как я ее хочу. Но мне нужно гораздо больше, чем ее тело. Можно ли лечь с ней, и все? То есть просто лечь, без всего остального? Черт побери, я должен попытаться. Я сделаю это.

Он вздохнул, возвратился к постели и произнес с фальшивой бравадой:

– Ну-ка, подвинься.

Затем улегся прямо в своих черных брюках. Мери хихикнула и пристроилась рядом, угнездив голову на его плече и руки на груди. Она коснулась кулона с соколом, висящего у него на шее.

– Он очень похож на мой, правда?

– Да. Очень похож.

– Я забыла забрать его у тебя. Где он?

– В кармане, где же ему еще быть. Теперь давай спать, шакар. – Он чуть сильнее прижал ее к себе. – И не вертись так.

– А мне нравится вертеться, – пробормотала она, блуждая пальцами по кудряшкам на его груди. Рука скользнула ниже, к его животу.

Он перехватил ее, пока она не пошла еще ниже, и закашлялся.

– Давай спать.

– Нет, – ответила она, стараясь освободить руку и приблизив свое лицо к его лицу. – Мне еще не хочется спать. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Ее полотенце потерялось где-то среди простыней, и сейчас стройное обнаженное тело прижималось к нему. Мобилизуя всю свою силу воли, какая только была, Рэм мягко коснулся губами ее губ.

Разве этого достаточно? Конечно, нет. Она углубила поцелуй, дразня и пытая его своим языком, одновременно подталкивая его руку, как кошечка, которая хочет, чтобы ее погладили. Повинуясь мощным импульсам, исходящим от этой восхитительной женщины, его пальцы медленно прошлись по контуру ее тела.

Мери почувствовала непреодолимое желание прижаться к нему еще ближе, совсем близко, соединиться с ним, слиться в одно целое.

Мешали брюки. Она начала дергать за них, чтобы убрать последний барьер, разделяющий их тела.

– Потише, потише, – хрипло прошептал он, беря ее за руку, продолжая сдерживаться из последних сил. – Ты уверена, что хочешь этого, дорогая? Однажды сделав это, ты станешь моей. Назад пути не будет. Подумай.

Думать – это последнее, что ей хотелось сейчас, но она все же попыталась. В его словах, конечно, был резон. Действительно, переступив черту, они уже не смогут остановиться. Она была сейчас, как слепая над обрывом, ожидая, что он подхватит ее.

К черту завтра, плевать мне на будущее, да и на прошлое тоже. Существует лишь настоящее. Я хочу чувствовать, касаться, я хочу раствориться в его золотом тепле.

– Я уверена, – пробормотала она. Кончик ее языка прослеживал в это время линию его губ, а пальцы ласкали лицо. И эти пальцы дрожали. – Уверена.

Теперь для Рэма все кончилось. Его черные брюки отлетели куда-то в сторону.

Начался танец, медленный и плавный, похожий на балет под водой. Они упивались им. Кожа на коже, голодные, жадные касания, исследование самых сокровенных, тайных уголков тела, познание запаха, вкуса, погружение в расплавленную магию. Они пробуждали друг в друге страстные желания, названия которым нет еще в человеческом словаре. Он ласкал ее груди, и они трепетали, ее возбужденные соски манили, и он наслаждался ими. Ее губы что-то шептали, о чем-то умоляли, и он просовывал язык между ними.

Как же он обожал ее! Мягко, не торопясь, подводил он к главному, каждую ее молекулу освещал теплым светом, пока она не раскрылась, влажная от желания. И тогда он вошел, наполнив ее до конца этим светом. Это было подобно солнцу, когда оно выходит из облаков. Оно пропитало ее своим золотым сиянием, и она взлетала на его сверкающих лучах.

– Жизнь моя, я люблю тебя, – слышала она его зов сквозь ливень, град каскада звезд. Она парила в этом безвременном бесконечном пространстве, она летела к солнцу, ее солнцу, ее источнику.

– Рэм, не отпускай меня! – закричала она, и ее не стало. Жидкий кристалл, которым она была до сего мгновения, ослепительно вспыхнув, взорвался, и триллионы сияющих пульсирующих частиц разлетелись по вселенной. Взорвался и он. Их больше не существовало. Только что они были одним неразделимым целым, и вот их больше нет. Только множество частиц. Его частиц, ее частиц. Это были маленькие сияющие призмы, и они вибрировали новой жизнью. Сливаясь вместе, они вновь образовывали Рэма и Мери, но это были уже другой Рэм и другая Мери.

Они родились заново. Интенсивность желания, сюрреалистическая сила их столкновения были за пределами их прежнего опыта.

– Это нереально, – выдохнула она. Ее тело трепетало, она сжимала Рэма, как спасательный круг. Слезы восторга текли по ее щекам. – Это не может быть реальностью.

– Только это и реальность, – прошептал он, нежно откидывая влажные локоны с ее лица. – Наоборот, весь остальной мир сейчас нереален.

Он сжимал ее в своих объятиях, и даже пульсы их бились в едином ритме. Невозможно было сказать, где кончается он и начинается она. Они лежали так долго, очень долго. По ровному дыханию Мери на его груди он понял, что она заснула. Он же лежал с открытыми глазами и размышлял о своей любви к ней. Он мог убить за нее, умереть сам, вырвать свое сердце и положить его, еще бьющееся, к ее ногам.

Будет ли она после этого мне доверять? Согласится ли разделять со мной свою жизнь, свою любовь? Что-то подсказывало ему сейчас, что она еще не вполне готова, и что он должен проявить терпение.

Рэм снова вспомнил моменты их любви и поразился. Оказывается, он и не подозревал, что может существовать подобная интенсивность. А мои родители, а дедушка с бабушкой? Рэм улыбнулся, поняв наконец впервые силу их привязанности. Значит, не зря мужчины рода Габри говорили ему, что придет день, и он найдет свою единственную родную душу.

Эта восхитительная женщина моя, и я связан с ней навеки.