Текст книги "Приди ко мне во сне"

Глава 10

Никогда не говори: «Завтра будет таким же, как сегодня».

Никому не дано это знать.

Быть может, ты проснешься завтра, а вместо воды – кругом одни пески.

Крокодилы и бегемоты повылезли на сухую землю умирать, а рыбы нелепо ловят ртами воздух…

Из притчей Аменхотепа, 1580 – 1320 гг. до Рождества Христова

– Как поживают ваш папа и ваша очаровательная мама? – спросил Тефик Фаяд, помешивая кофе.

– У них все прекрасно. Спасибо, – ответил Рэм. Они сидели на балконе директорского кабинета. Глотнув кофе из чашки, он добавил:

– Они сейчас в Штатах. Мама занимается изданием своей очередной книги.

– Да, да, «Рубины в полдень». Чудесная вещь.

Рэм вскинул глаза на директора Мабахета:

– Вы читали детективы моей матери?

– Конечно. Я люблю хорошие убийства. – Он засмеялся своей шутке, и золотые коронки его зубов блеснули на солнце. – Особенно если расследовать их приходится не мне. Берите пирожное.

Рэм отказался и, потягивая кофе, продолжал терпеливо дожидаться, когда же директор перейдет к делу. Тефик Фаяд – старый хитрый лис, с ним было очень непросто. Любое сколько-нибудь значительное событие, имевшее место в Египте, немедленно становилось известно ему. И незначительное тоже. Было бы наивностью полагать, что он станет тратить драгоценные утренние часы на пустячные разговоры. Толстые щеки, глаза слегка навыкате, двойной подбородок – он всегда напоминал Рэму пса, кем, по существу, и являлся. Видимо, он взял сейчас какой-то след.

Фаяд выбрал мягкую булочку, намазал ее толстым слоем масла и начал медленно, с аппетитом поглощать ее, явно наслаждаясь. Рэм ждал, зная, что Фаяд перейдет к существу дела, только когда созреет.

– Насколько я понял, в последнее время вас часто видели в обществе одной хорошенькой американки. Меритатен Воэн, если я правильно запомнил ее имя.

Рэм напрягся.

– Я и не знал, что моя личная жизнь находится под наблюдением Мабахета. Фаяд весело рассмеялся:

– Это ее личная жизнь находится под наблюдением. Расскажите мне, что вы знаете о мисс Воэн и ее подруге.

– Не могу представить, чем могли заинтересовать вас эти женщины, – нахмурился Рэм. – Мери… мисс Воэн – профессиональный фотограф из Техаса. Ее мать и моя, они старые приятельницы. Она здесь по приглашению администрации отеля «Гор», ей заказано сделать фотографии для рекламного проспекта. Я не знаком с ее подругой, но знаю, что она модель и позирует для фотографий этого рекламного проспекта. Ее зовут Вэлком.

– Ах да, очаровательная мисс Винейбл. Насколько мне известно, это модель мирового класса, и гонорары у нее соответствующие. Во сколько же обойдется этот рекламный проспект?

– Ну, тут есть дополнительные обстоятельства. Как я уже сказал, Вэлком… мисс Винейбл – подруга мисс Воэн. Я знаю, что они совместно владеют фирмой, которая выпускает этот рекламный проспект.

Фаяд откинулся назад и положил руку на свою обширную талию.

– Ага.

Рэм ждал. Фаяд молчал. Тогда Рэм осмелился спросить:

– А почему, собственно, вас заинтересовали эти женщины?

Директор пожал плечами:

– Возможно, они меня совсем не интересуют. А может быть, интересуют. – Он опять потянулся за булочкой, намазал ее маслом и только тогда произнес:

– Я слышал, что мисс Воэн носит какой-то необычный кулон.

– А вам-то что за дело до ее украшений? – мгновенно вспылил Рэм.

Фаяд медленно доел булочку и облизнул пальцы.

– Надеюсь, мне не нужно вам напоминать, что за вывоз из страны ценных предметов старины предусмотрено наказание от пяти до двадцати пяти лет.

Лицо Рэма окаменело.

– Кулон, который она носит, подарил ей я. Он является моей собственностью уже много-много лет.

– Ага.

Рэм едва сдерживал себя под пристальным взглядом директора. Он сказал правду и не считал нужным вдаваться в детали. Все равно этот прагматик Фаяд ничего не поймет. Да, Господи, он сам иногда ничего не понимает.

Фаяд глотнул кофе.

– Вам бы следовало предупредить даму, ей нужно быть очень осторожной с таким… необычным украшением. Вещь эта антикварная, и, я думаю, на нее найдется немало охотников.

– По-моему, я ей уже что-то такое говорил, но обязательно при первой же возможности напомню. А теперь, если вы меня извините… – Рэм встал.

Фаяд махнул рукой, чтобы он снова сел:

– У меня к вам еще вопрос… а может быть, даже два.

– Я слушаю.

– Вам известен человек по имени Филипп Ванхорн?

Рэм нахмурился, пытаясь вспомнить:

– Имя мне кажется знакомым, но…

– Он атташе в американском посольстве. А до этого работал в Париже, где, как известно, обитает мисс Винейбл. Высокий мужчина, блондин.

– Ах да, – сказал Рэм, – вспомнил. Я познакомился с ним на приеме в посольстве несколько дней назад. А почему вы о нем спросили?

Фаяд промокнул губы салфеткой, аккуратно вытер пальцы и положил салфетку на стол. Затем снова откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Все это время он не переставал изучать Рэма своими пронзительными глазами.

– Спросил я вас о нем, потому что у меня есть серьезные подозрения, что мистер Ванхорн – агент ЦРУ.

– Ну и что?

– А то, что его неоднократно видели в компании мисс Винейбл и мисс Воэн.

Рэм старался сохранить невозмутимое выражение лица.

– Я вас понял. И хотя все это было мне не известно, – он улыбнулся, – не могу себе представить, чтобы Мери могла быть шпионкой. Как я уже говорил, наши матери – большие приятельницы. Причем старые. Мы почти родственники. Я уверен, их встречи с этим человеком были абсолютно безобидные.

– Возможно. Но вот что интересно: сегодня в аэропорту, перед отлетом, мистер Ванхорн передал мисс Винейбл какие-то бумаги, а мисс Воэн получила от него пакет.

Рэма мгновенно охватила паника.

– В каком аэропорту? – спросил он, схватившись за подлокотник кресла.

Фаяд поправил узел своего галстука.

– Самолет направлялся в Асуан. Рейс в восемь тридцать три.

– Будь оно проклято! – пробормотал Рэм.

– Если я правильно понял, вам эта маленькая деталь известна не была?

– Совершенно верно. Видимо, что-то произошло с тех пор, как мы расстались вчера вечером. – Рэм встал. – Я очень извиняюсь, но у меня неотложные дела.

Директор тоже встал. На его лице играла легкая улыбка.

– Конечно. Спасибо, что нашли время зайти. – Он протянул руку. – Я уверен, что все так и есть, как вы сказали, то есть что все это совершенно с их стороны безобидно, но я уверен также и в том, что вы проинформируете нас, если обнаружите что-то… имеющее отношение к национальной безопасности.

– Разумеется.

Рэм поспешил к своему автомобилю, бормоча по дороге проклятия. Он надеялся, что его люди окажутся не такими лопухами, как он.

Он ехал в «Мена-Хаус» злой, как тысяча чертей. Надо же, так запросто провела меня за нос. Как ребенка.

Глава 11

Всю ночь я бежал, торопясь увидеть эти красоты…

И наконец я здесь, я вошел в это хранилище тайн.

Из египетской Книги Мертвых, 1500 – 1400 гг. до Рождества Христова

В аэропорту Асуана Вэлком протянула Мери конверт.

– Что это?

Вэлком улыбнулась:

– Сюрприз. Я знаю, как тебе хочется посмотреть Абу-Симбел [13]13
  Абу-Симбел – одна из исторических достопримечательностей Египта. Местечко на берегу Нила, рядом с озером Насера, образованным Асуанской плотиной. Там сохранились остатки двух храмов Рамзеса II. После возведения плотины они были перенесены на более высокое место.


[Закрыть], а с другой стороны, у нас очень туго со временем. Поэтому я решила так: я отправляюсь в отель, устраиваюсь там и все прочее, а ты в это время слетаешь в Абу-Симбел – туда всего полчаса лету. Экскурсионный самолет отправляется через несколько минут. Ну как, согласна?

– Потрясающе! А я так переживала, что не удастся побывать там. А как же ты?

– Обо мне не беспокойся. Меня не очень вдохновляет таскаться по грязи среди пыльных руин. Я предпочитаю посидеть на тенистой веранде с бокалом чего-нибудь прохладительного. Ну давай же. Тебе еще надо найти группу. – Вэлком повернулась и чуть не сшибла человека, стоящего рядом. Рассеянно пробормотав: «Извините», – она потащила Мери к дюжине пожилых людей, в большинстве своем женщин. Их руководитель держал табличку: «КЛУБ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ „ЗОЛОТЫЕ ГОДЫ“.

В ответ на вопросительную гримасу Мери Вэлком улыбнулась:

– Это самое лучшее, что мне удалось раздобыть за такой короткий срок. Не беспокойся, тебе с ними будет хорошо. Вот увидишь. А я заберу твои вещи в отель. Вы прилетите обратно примерно в два. Я буду ждать. – Вэлком чмокнула Мери в щеку. – Развлекайся, золотко. Я побежала.

Мери успела представиться группе, и тут же объявили посадку.

Рядом с ней села маленькая полная женщина с седыми кудряшками, в легком розовом платье. Ее серые глаза улыбались.

– Привет. Я Нонна Крафт.

– Мери Воэн. – Не ответить на эту солнечную улыбку было невозможно. Не старушка, а херувим.

– Мы рады, что вы присоединились к нам. Так приятно видеть рядом молодую девушку. Я очень соскучилась по молодежи. – Она придвинулась ближе и зашептала:

– Я попросилась к вам, чтобы не сидеть рядом с Эстер. Она моя кузина, мы жили с ней когда-то в общежитии, когда учились. Вы знаете, она такая зануда. Скучная и старомодная. Стала такой после того, как муж сбежал с секретаршей. Это случилось, наверное, больше сорока лет назад. «Так ведь это же чудесно», – говорю я ей, но Эстер, которая всегда была такой жизнерадостной красавицей, ни в какую. Полюбуйтесь: высохла, как чернослив. Она даже не захотела посмотреть Большую пирамиду. Вы можете себе представить: побывать в Египте и не посмотреть Большую пирамиду? «Боюсь туда заходить» – вот что сказала она. Ну, как вам это нравится? Смешно. А я себе такой жизни не представляю. Надо держать ее вот так, в обеих руках. – Ее голос возвысился, а пухлые кулачки сжались.

– А вон сидит Ли Генри. – Нонна показала на женщину двумя рядами впереди. – Она в эту поездку собиралась несколько лет. А тут ее сын с невесткой – они биологи в Кентукки – надумали отправляться в исследовательскую экспедицию на Амазонку. И, конечно же, оставили своего ребенка на нее. Так что же теперь, прикажете отказываться от путешествия? «Как бы не так, – сказала я ей, – бери маленького разбойника с собой». Ведь у большинства из нас есть внуки. Но, я вам скажу, Брэдли тот еще мальчик. Вон он сидит рядом с Ли. Двенадцать лет бездельнику, а сообразительный какой, а хитрый… а проказливый. Видите ли, он у них очень любознательный, так считают его родители, а я назвала бы это несколько иначе. Если бы Ли не была моей лучшей подругой, я бы этого маленького негодяя перегнула через колено… – Она остановилась и улыбнулась. – Чего это я все про себя и про себя. Поговорите теперь вы. Расскажите о себе. Что вам удалось уже посмотреть?

Так они проболтали и просмеялись все время полета. В автобусе, который отвозил их к храмовому комплексу, они опять сели вместе. Нонна, а она упорно настаивала, чтобы Мери звала ее только Нонной, познакомила ее с остальными членами группы. Все они были из Атланты. Веселые, жизнерадостные люди. Особняком держалась только Эстер Беррингтон. Более строго одетая, чем все остальные, она вела себя весьма сдержанно.

Когда они прибыли на место, доктор Стоктон, симпатичный обходительный джентльмен, высокий и стройный, помог дамам выйти из автобуса. Мери сразу же прониклась к нему симпатией. Что-то в его мягких манерах, спокойном достоинстве, нежной каденции его южной речи напоминало ей дядю Джаспера, который был ее любимым родственником.

Когда доктор Стоктон помогал сходить на землю Эстер, улыбка его стала шире, но та фыркнула, быстро выхватила свою руку и отошла прочь. Доктор задумчиво посмотрел ей вслед.

– Замечательная фигура у этой женщины, – грустно произнес он, заметив, что Мери смотрит на него. – Печально все это…

Мери взяла его под руку. Они начали медленно спускаться по каменным ступеням вниз, к храму.

– И вы давно ее любите? – негромко спросила Мери.

Он посмотрел на тихую голубую гладь озера Насера. Вдалеке показался небольшой пароходик.

– С того самого момента, когда впервые ее увидел, тридцать лет назад.

– Тридцать лет? – Мери была поражена. – И она знает?

– Знает. – Доктор Стоктон немного помолчал, а затем добавил:

– Понимаете, ее обидели, очень сильно. Это случилось много лет назад, но она все еще не может забыть.

– Нонна рассказала мне. – Мери стало грустно. Надо же, как бывает: такие милые люди и такие одинокие. Она почувствовала нечто похожее, как в тот раз, в Сахаре.

Доктор Стоктон коснулся ее руки:

– У вас такой обескураженный вид, моя дорогая. Не надо. За эти годы я научился терпению. Это, знаете ли, большое искусство, ему надо долго учиться. Но пока живешь, всегда остается надежда. Это банально, конечно, но правда… правда. Кажется, это Плиний сказал: «Надежда – это колонна, подпирающая мир. Надежда – это сон наяву». Да, дорогая, надежда умирает последней.

Мери погладила его руку:

– Как жаль, что она даже не знает, чего лишается.

– Наверное, с нас достаточно этих сентиментальных разговоров, моя юная леди. Давайте лучше осмотрим храм. – Когда они поднялись на ступени храма, он добавил:

– Вы знаете, этот Уолтер Раш, с которым я познакомился в самолете, довольно интересный человек. По-моему, он англичанин. Он работал здесь несколько лет, переносил этот храм в другое место. Когда здесь образовалось озеро. Сейчас он расскажет, как это делалось.

Они присоединились к группе, собравшейся у подножия четырех гигантских статуи сидящего Рамзеса II, и начали слушать крепкого, жилистого, насквозь пропаленного солнцем Уолтера Раша. Он сообщил им, какие огромные усилия потребовались, чтобы перенести храм в другое место. Этот храм был вырублен в скале песчаника. Раш носил круглые солнечные очки в золотой оправе, жаркий ветер пустыни ерошил его рыжеватые с сединой редкие волосы. Он рассказывал, как эти нубийские статуи, которые были обращены к солнцу, когда оно поднималось над южной частью Верхнего царства, были демонтированы и подняты наверх, на эту скалу.

Раш махнул рукой в сторону четырех двадцатиметровых статуй Рамзеса, установленных у входа:

– Вот эта скала позади статуй искусственная. Ее сделали люди. Внутри нее была воссоздана точная копия храма. Даже отломанные части статуи Рамзеса лежат на тех же местах, где лежали столетия до этого.

Мери щелкнула затвором своей «лейки», как раз когда он повернулся в профиль.

– А почему храм, когда его переносили на новое место, не восстановили в его первозданном виде? – спросила она.

Раш посмотрел на нее, затем выпрямился и коротко ответил:

– Этот вопрос поднимался, но было решено сделать точную копию того, что было на прежнем месте.

Далее группу повел местный гид-нубиец. Они вошли в святилище, и гид пояснил им, что дважды в течение года, в дни равноденствия, лучи восходящего солнца попадают сюда и освещают алтарь и эти статуи.

– Холодный, – сказал Брэдли. Он уже успел залезть на алтарь.

– Брэдли, веди себя прилично, – проворчала его бабушка, Ли Генри, стаскивая внука вниз.

– Но, ба…

– Никаких разговоров.

От расстройства Брэдли поддал ногой черепок, валявшийся на пыльном полу. Наверное, он тоже был древний.

Мери отошла, чтобы сделать еще несколько снимков и осмотреть роспись стен. Потом ей захотелось сфотографировать всю группу, она повернулась и… увидела человека с нависшими веками. Он скрылся за колонной. По виду египтянин. «Странно, – подумала она. – Знакомое лицо. По-моему, я видела его раньше. Но где? – Она пожала плечами. – Нет, наверное, он тоже экскурсант».

Мери решила как следует осмотреть помещение внутри искусственной скалы и предупредила Нонну, что встретится с ними у автобуса. Она отыскала вход и поднялась по ступенькам. Открыв тяжелые двери, она с удивлением застыла на пороге, а затем зашла внутрь.

Металлическая дверь с шумом захлопнулась за ней, и громкое эхо разнеслось по этой железобетонной конструкции. Тускло поблескивали остовы поддерживающих балок. Мери двигалась по узкой металлической лестнице наверх. Пройдя примерно половину пути, она перегнулась через перила и посмотрела вниз, на пол, а затем на потолок, который вздымался вверх на несколько этажей. Похоже на уменьшенную копию башни обсерватории в Хьюстоне. Очень интересно. Надо сделать снимок.

Здесь было таинственно и тихо. Единственные звуки, которые она слышала, – это ее собственное дыхание и неясный шум работающего генератора. Да еще очень тихое постукивание резиновых каблучков ее туфель, когда она поднималась по металлическим ступеням на самую верхнюю площадку в поисках хорошего ракурса. Облокотившись на толстую мачту, она достала камеру.

И тут внезапно в этом огромном помещении погас свет.

Мери замерла. Бешено застучало сердце. Она стояла на узком мостике на огромной высоте.

«Без паники! – говорила она себе. – Только без паники. Наверное, что-то случилось на электростанции. Через минуту свет включат».

Она нащупала ногами холодную металлическую ступеньку и села. Затем полезла в сумочку, надеясь найти там спички. Она знала, что никаких спичек там быть не может, но сидеть просто так ей было невмоготу. Надо ждать.

И Мери ждала.

Ей казалось, что она ждет уже час, а может, больше. Но, взглянув на светящийся циферблат своих часов, она обнаружила, что прошло всего несколько минут.

Послышался мягкий, неясный звук – кто-то открыл дверь. Она уже собралась закричать, позвать на помощь, но какое-то шестое чувство заставило ее придержать язык. Вглядевшись вниз, она увидела силуэт мужчины на фоне яркого света.

Закрыв за собой дверь, он щелкнул зажигалкой, постоял немного и закурил сигарету. Затем, не гася пламени, поднял зажигалку, как будто искал что-то. Или кого-то? Слабое пламя освещало только небольшое пространство вокруг него.

Мери направила на его лицо видоискатель своей камеры и пришла в ужас, увидев острые коричневые глазки, спрятанные за нависшими веками.

Она быстро отпрянула за колонну и затаила дыхание. Сердце ее опять отчаянно заколотилось. На стенах плясало пламя от зажигалки.

Опять этот человек. Он преследует меня.

В ее охваченном ужасом мозгу мигом пронеслись картины, которые не раз живописала мама, – изнасилование, похищение…

Убийство.

Она застыла, прилипнув к полу, когда услышала, как за ним закрылась тяжелая дверь. И снова стало совершенно темно и тихо.

Мери осторожно выглянула из-за балки и посмотрела вниз. Там никого не было. Во всяком случае, рассмотреть ей ничего не удалось. Ведь темень. Он мог сейчас находиться на расстоянии метра от нее, а она все равно бы его не увидела.

Наклонив голову, она прислушивалась к мелкому дрожанию клеточек своего тела.

Надо отсюда выбираться. Но как? Если попытаться в темноте спуститься вниз по этой узкой лестнице, то она может разделить участь вон того куска песчаника, обломки которого валяются внизу на полу.

Но ведь кто-то же должен меня искать. Обязательно. Значит, надо сидеть и ждать.

И чего это я не взяла с собой зажигалку? Ведь она есть у меня в чемодане. Как бы она сейчас пригодилась.

Она услышала какой-то скрип.

Это что, шаги?

Нервы ее были напряжены сейчас до предела.

Еще один шорох. Далекий, но отчетливый.

Господи, да он же идет сюда, ко мне!

Надо спасаться.

Без паники! Думай!

И тут ее осенила идея.

Конечно же! У меня ведь есть камера.

Она осторожно встала, поправила сумку на плече и выставила перед собой фотоаппарат. Вспышка. Два шага. Вспышка. Два шага. Ей недолго пришлось двигаться таким способом. Свет зажегся так же внезапно, как и погас.

– Ой, – успела крикнуть она и ринулась вниз.

С силой рванув на себя дверь, она вылетела наружу и чуть не врезалась в каменную стенку. Мери взвизгнула, отпрыгнула назад, и тут чьи-то крепкие руки схватили ее за локти. Она попыталась вырваться, но хватка была мертвая. Затем ее оторвали от пола, и она обнаружила, что ее держит гигант со сломанным носом. Она начала отчаянно вырываться.

– Потише, моя маленькая леди. Потише. Я не собираюсь сделать вам ничего плохого, – произнес незнакомец, опуская ее на землю. – Уже все в порядке. Кто-то, видимо, по ошибке на пару минут выключил главный рубильник.

Мери прижала руку к груди и глубоко задышала. Только через минуту к ней вернулась способность говорить.

– Силы небесные! Я напугалась до смерти. Извините, если я вас ударила.

– Да что вы, я сам напугался.

Она смерила его взглядом и улыбнулась:

– Что-то мало похоже.

– Уверяю вас. Я очень боюсь темноты. А вы сейчас бледная, как привидение. Пойдемте посидим немного. Хотите, я принесу вам что-нибудь попить? Например, коку?

– С удовольствием. – Она присела на камень под кривым деревом. Вскоре он вернулся с двумя бокалами. – Спасибо. – Она сделала глоток и прижала холодный бокал ко лбу. – Вы меня просто спасли.

– Подумаешь, большое дело. Рад быть вам полезен.

– Судя по выговору, вы, должно быть, из тех же мест, что и я?

Он улыбнулся:

– Разрешите представиться, мэм. Джордж Мшански. Талса, Оклахома.

– Ваше имя мне кажется знакомым.

– Несколько лет назад я играл немного в футбол.

– В «Далласских ковбоях», правильно? Так вы тот самый Джордж Мшански? Ничего себе – «играл немного в футбол». А я Мери Воэн. Хьюстон. Очень рада с вами познакомиться. Вы что, тоже из нашей группы?

– Нет. Мы с другом путешествуем сами по себе. – Он смахнул рукой капельки пота со лба. – Завтра предполагаем отправиться в круиз по Нилу. А как вы?

– Я тоже здесь не одна. Мы делаем съемки для рекламного проспекта. Прилетели из Каира сегодня утром. Я вот примкнула к туристической группе. Но завтра мы тоже отправляемся в круиз.

– А где вы остановились в Асуане?

– В отеле «Оберой», на острове.

– Так и мы остановились там же. Это просто чудесно. А может быть, мы поплывем на одном и том же корабле? – Он расплылся в широкой улыбке, от которой его лицо стало почти красивым. Затем нахмурился и запустил руку в свои короткие светло-каштановые кудри. – Хм… А тот, с кем вы приехали сюда из Каира, он мужского или женского пола?

– Очень женского, – ответила Мери и улыбнулась.

Его улыбка тут же возвратилась на свое место.

– Потрясающе! Ну просто потрясающе. Как насчет того, чтобы нам вместе сегодня поужинать в отеле?

– Интересное предложение. Я переговорю вначале с Вэлком. Позвоните мне к вечеру. – Увидев Нонну и остальных, Мери помахала рукой. – А вот и моя группа. Вы поедете на нашем автобусе?

– На следующем. Пока. Я позвоню вам вечером.

А что, Джордж приятный парень. По крайней мере из того же круга, что и я. Не то что Рэм. Конечно, он не такой, как Рэм, на меня он совсем не подействовал, но все равно он хороший, и с ним… спокойно.

Как только она подумала о Рэме, то сразу же почувствовала его запах, увидела его улыбающееся лицо, его голубые глаза, ласкающие ее, ощутила его мускулистое тело, как будто они сейчас танцуют, и он прижал ее к себе. Видно, все это сильно застряло в ее мозгах.

«Не скоро выветрится», – подумала она и заспешила к автобусу.

А Джордж все равно приятный парень. И Талса ближе к дому, чем Каир.

Экскурсанты садились в автобус, весело переговариваясь. Уолтер Раш бросил сигарету на землю, загасил ее каблуком и начал помогать дамам подниматься по ступенькам.

– Мери, пойдемте сюда, – сказала Нонна, увлекая ее в конец салона. – Садитесь с нами. Уолтер собирается продолжить свой рассказ, как переносили храм Рамзеса.

Это и вправду было очень интересно. Мери рассмеялась одной из шуток Раша и мельком посмотрела на доктора Стоктона. Проследив за его взглядом, она увидела, что он смотрит на Эстер Беррингтон. Та сидела недалеко от водителя, одна, с высоко поднятой головой и неестественно прямой спиной. «Что творится в душе у этой гордой женщины, – подумала Мери, – какая боль терзает ее? За этим неприступным фасадом скрыт глубоко несчастный человек».

После недолгих колебаний она поднялась со своего места. Автобус нещадно трясло, все пятнадцать миль от Абу-Симбела до аэропорта дорогу пересекали рытвины и ухабы. Хватаясь за спинки сидений, Мери пробралась по узкому проходу к месту, где сидела миссис Беррингтон.

– Не возражаете, если я сяду рядом? – спросила она, плюхаясь на свободное сиденье. – Я все еще под впечатлением от увиденного. Это потрясающе. Только подумайте, распилить эти гигантские статуи на куски и перенести на другое место. А этот храм, вырубленный в скале!

– Да, – отозвалась Эстер, продолжая глядеть прямо перед собой, – это довольно забавно.

– Жара тут ужасная, – добавила Мери, обмахиваясь своей соломенной шляпой. Ей очень хотелось продолжить разговор.

– Жарко, – согласилась Эстер, аккуратно промокая лицо белоснежным кружевным платочком.

Затем она потрогала волосы, чтобы убедиться, на месте ли заколка, поправила несуществующую складку на розовато-лиловом костюме и крепко сжала сумочку на коленях. За исключением, пожалуй, только туфель, все остальное в наряде этой дамы соответствовало вполне респектабельному приему.

Автобус подскочил на выбоине. Эстер еще плотнее сжала губы.

– С вами все в порядке? – спросила Мери. Что-то в выражении лица спутницы ей не понравилось.

– Мне нужно помыть руки, – прошептала Эстер.

Мери наклонилась к сумке, порылась там и, достав маленький пакет, передала его Эстер.

– Что это? – спросила та.

– Освежающие салфетки.

– Мне не нужны салфетки, – прошептала Эстер. – Мне… хм… нужно припудрить нос.

– Понятно, – ответила Мери, пряча улыбку. Миссис Беррингтон, вцепившись в сумочку, смотрела перед собой.

– Вот уже и аэропорт виден, – сказала Мери, вставая.

Как только автобус остановился, она взяла Эстер за руку и быстро повела через толпу в здание небольшого вокзала. Отыскав там дамскую комнату, они вошли и… обе ахнули. Помещение грязнее не придумаешь, полно мух, посетительниц, правда, меньше, но ненамного. Три кабинки, и, разумеется, все заняты. К ним очередь. Две раковины, на которые страшно смотреть, – их не чистили многие годы. И командовал здесь всем этим пожилой араб. Он показал Мери и Эстер четыре оставшихся у него желтых зуба и махнул рукой в конец очереди:

– Сюда, мадам, сюда, мадам.

Затем извлек откуда-то из-под куртки несколько кусков туалетной бумаги и с видом щедрого благодетеля вручил каждой женщине по кусочку. Дамы стояли молча, не поднимая глаз от мокрого, посыпанного песком пола, стараясь дышать как можно реже.

Как только кабинка освобождалась, араб с церемонным видом открывал ее и с поклоном произносил:

– Следующая мадам.

Выскочившую оттуда предыдущую обитательницу кабинки он немедленно направлял к никогда не видавшей ни щетки, ни порошка раковине:

– Сюда, мадам.

Наказанная женщина протягивала руки под кран, а он поворачивал ручку на несколько мгновений, достаточных, чтобы слегка смочить пальцы, затем быстро закрывал. Следующим актом этой драмы было вытирание рук. Для этого он предлагал грязнейшее общее полотенце, которое висело у него на плече. И наконец, торжественный финал: с довольным видом он протягивал руку за бакшишем.

Мери прижала ладонь ко рту, с трудом сдерживая смех. Затем оглянулась. Ее спутницы рядом не было. Девушка вышла и увидела Эстер. Вся красная, она сидела в зале ожидания, прижав платочек к носу.

– Я перетерплю, – заявила она. – Ничего страшного, скоро наш рейс.

Сзади подошла Нонна.

– Что случилось?

Эстер отвернулась, вместо нее ответила Мери:

– У нас проблемы с посещением дамской комнаты.

– А в чем проблемы? – спросила Нонна.

– Там сидит мужчина-служитель, и миссис Беррингтон не хочет заходить туда, пока он там, – прошептала Мери.

В это время невысокий темнокожий человек с усами и в летной форме вошел в зал и вначале на арабском, а затем на английском объявил, что по техническим причинам рейс задерживается на полчаса.

Эстер вытерла капельки пота со лба и в отчаянии повернулась к Нонне.

– Что мне делать? Я не могу пользоваться этой грязной комнатой, пока там мужчина, но и ждать больше не могу. Может быть, можно попроситься в самолет, все равно он стоит. Как ты думаешь, меня пустят? Нонна, прошу тебя, помоги мне, – зашептала она, схватив подругу за руку.

Нонна оглянулась вокруг и направилась к одной из стюардесс, которая, как ей показалось, была с их рейса. После непродолжительных переговоров она вернулась к Эстер и покачала головой:

– Дорогая, я извиняюсь, но нельзя. Это против правил. Ты должна воспользоваться удобствами здесь. Пошли. Мы будем рядом.

Она взяла руку Эстер, подняла ее с кресла и повела в дамскую комнату. Мери шла следом. Войдя, они обнаружили, что старик продолжает свои ритуальные действия. После минутной паузы Эстер Беррингтон решительно подошла к нему.

– Сэр, не будете ли вы столь любезны покинуть эту комнату на несколько минут? – произнесла она просительным тоном, сохраняя при этом достоинство, какое только можно было сохранить в сложившихся обстоятельствах.

– О нет, мадам. Это моя работа. Я должен помогать дамам. Подождите здесь, мадам. – Он указал на конец очереди и вернулся к своим обязанностям.

– Я не смогу это сделать, – прошептала Эстер и повернулась, чтобы уйти. – С грязью я еще могу примириться, но даже мой муж за все годы, что мы были женаты, ни разу не вошел в ванную, когда я была там.

– Эстер, к черту условности! В конце концов это просто глупо. Ты же этого человека никогда больше не увидишь и…

– О, Нонна, Нонна, – простонала Эстер, схватив ее за руку, – еще секунда, и я не выдержу.

И тут старик араб, видимо, заметив в ее лице что-то угрожающее, подбежал к ней.

– Сюда, мадам. Быстро! Быстро! – приказал он, проводя Эстер без очереди в освободившуюся кабинку. Затем повернулся и продолжил священнодействовать с туалетной бумагой, краном и полотенцем. Внезапно вспомнив что-то, он подбежал к кабинке Эстер, оторвал от своего драгоценного мотка большой, много больше обычного, кусок туалетной бумаги и просунул его под дверь:

– Возьмите, мадам.

Бумага исчезла, и несколько минут дверь оставалась закрытой. Наконец Эстер вышла – спина прямая, голова высоко поднята, сумочка под мышкой. Она прошагала к убогой раковине, подождала, пока старик смочит ей кончики пальцев, а затем галантно коснется их своим грязным полотенцем. После этого, достав из сумочки пятифунтовую банкноту, она вложила ее в протянутую руку.

– Очень вам благодарна за помощь, – сказала она и слегка поклонилась.

Заметив размер чаевых, он просиял гнилозубой улыбкой и затараторил:

– Всегда рад служить вам, уважаемая мадам. До свидания, ма-салама.

Эстер подошла к Нонне и Мери, которые молча стояли у двери.

– Пойдемте, – сказала она и заспешила к выходу.

Только когда они вышли наружу, плечи Эстер начали трястись. Обеспокоенная Мери наклонилась к ней, Нонна с другой стороны погладила ее плечо. Эстер подняла голову, ее глаза светились.

Она смеялась! Затем начала хихикать Нонна, вскоре к ним присоединилась Мери, и теперь уже все трое покатывались от хохота, обливаясь слезами. Утомившись, они умолкали, но стоило им посмотреть друг на друга, как их снова начинал душить смех.

Наконец они успокоились. Эстер вытерла слезы своим кружевным платочком.

– Чему быть, того не миновать, – проговорила она и, взяв Нонну с Мери под руки, добавила: