Текст книги "Доктор Кто. Легенды Асхильды (сборник)"

Призраки Вороньей долины
Джастин Ричардс

У меня было столько имен, что все уже и не вспомнить. Я была Асах и Алис, госпожой Шерадой и леди Электрой… Мне доводилось даже править страной. Давным-давно – так давно, что я сама едва в это верю, – меня звали Асхильдой. Это время прошло. Теперь уже неважно, как звали меня другие. Я помню только одно – кто я. Я – это просто Я. И других имен мне не нужно.

Минуты, часы, дни проносятся мимо. Идут годы, а вслед за ними, так быстро – века. 1400 год. Сколько времени прошло с тех пор, как я оставила родную деревню… 1600 год. Наступил и тут же закончился…

Воздух полон запахов после прошедшего дождя – он такой густой, что, кажется, можно попробовать на вкус. Раньше я восхитилась бы этим, позволив чувствам захватить себя. Теперь же это лишь еще одна непримечательная деталь скучного и однообразного мира, который никак не желает меняться. Впрочем, нет, все меняется. Все, кроме меня. Все стареет и умирает, рассыпается в пыль. Только не я. Не Я.

Я снова в пути. На сей раз моя цель – найти место, где можно обосноваться. Не знаю, надолго ли; может, на несколько лет. Десятилетий. Веков. У меня достаточно денег, чтобы купить надел земли и хороший дом. Сложно только отыскать подходящее место. Все свое имущество и золото – и все дневники (их уже так много) – я оставила у одного человека в Лондоне. Его можно было бы назвать другом, но я не завожу друзей, потому что ненавижу их терять, – а его я потеряю, как и остальных. У меня есть многое, но потеряла я гораздо больше.

Я решила не удаляться от Лондона. Лучше остаться возле столицы – просто мне не хочется больше жить в ее стенах. Весьма приблизительная карта, по которой я строила маршрут, утверждала, что прямо передо мной Бранскомб, Воронья долина.

Дорога сузилась и превратилась в стежку, уводящую в лес. Еще одна такая же тропа шла в обход деревьев. Я натянула поводья и снова сверилась с картой. Кружной путь был гораздо длинней прямой дороги, к тому же на нем не было ничего, что сделало бы путешествие интересным. Выяснив это, я сложила карту, пришпорила лошадь и направила ее к лесу.

Вскоре мы уже въехали под древесные своды. Несмотря на их густоту, то тут, то там сквозь листву пробивались солнечные лучи, которые усеивали землю яркими пятнами. Лошадь замедлила шаг, но я не стала ее погонять. Торопиться было некуда. От главной дороги то и дело ответвлялись узкие тропинки, но я не обращала на них внимания, углубляясь все дальше в зеленый полумрак.

Прошло около часа, прежде чем я увидела рыцаря.

Он стоял на развилке: от тропы, по которой я ехала, отделялась еще одна дорожка. Солнечные блики плясали на его начищенном до блеска нагруднике; сам же рыцарь стоял неподвижно, будто изваяние, бесконечно неуместный среди полного жизни леса. Однако стоило мне приблизиться, как он поднял закованную в перчатку руку в предупреждающем жесте.

Приглядевшись, я поняла, что доспехи на нем не из этой эпохи. Мне уже доводилось видеть такие – в другой стране, много лет назад. На мгновение в памяти всплыл образ: рыцарь в похожем облачении гонится за мной на снежно-белом коне через поле под Азенкуром.

Того человека больше нет. Даже если бы я не всадила стрелу в щель между его шлемом и грудной пластиной, прикончив на месте, к этому времени он все равно бы умер – от старости, ведь это случилось больше века назад. Не помню, скольких я убила в тот день, но глядя на стоящего передо мной незнакомца, я ясно вспомнила рыцаря на белом жеребце…

– Что вам угодно, сэр? – обратилась я к нему, подъехав ближе.

– Вам нужно свернуть с этой дороги, – ответил он. Голос был приглушен опущенным забралом шлема, но я все равно различила французский акцент.

– Этот путь короче. Если я продолжу ехать так, то пересеку лес и окажусь прямо возле деревни в долине.

Я уже готова была вынуть карту, чтобы подтвердить свою правоту, но тут рыцарь достал меч. Кажется, он собирался настаивать на своем, а мой лук и стрелы канули в Лету вместе со всеми, кого сразили при Азенкуре.

– Эта дорога приведет тебя к смерти, – настаивал рыцарь. – Повторяю: выбери другой путь.

Несколько секунд мы молча стояли друг против друга. Я изучала его с высоты седла, всерьез раздумывая, не пустить ли лошадь вскачь, – и пусть тогда попытается меня остановить! Но поведение рыцаря доказывало: он непременно попытается. К тому же, если впереди и впрямь таилась опасность, он делал доброе дело.

В конце концов я натянула поводья и свернула на боковую тропу.

– Ты сделала верный выбор! – крикнул мне вслед рыцарь.

Я не стала отвечать, только подняла руку в знак признательности. На повороте я оглянулась, но у развилки уже никого не было.

Трудно сказать, сколько времени заняла дорога через лес. В его мягком полумраке время, казалось, остановилось. Чтобы окончательно не потеряться в этом безвременье, я считала лошадиные шаги, мягкие удары копыт о землю, звучавшие в такт ударам моего сердца и дыханию. Наконец деревья стали реже, солнечных пятен на земле прибавилось, а тени остались позади. Вскоре я выехала из леса в долину.

По мере того как я удалялась от деревьев, глаза мои привыкали к сиянию дня. Дорога вела на пологий холм и петляла дальше, спускаясь в долину. Вдалеке блестела лента реки, по ее берегам теснилось несколько десятков бревенчатых домов. Над одним из них вился дымок, и я предположила, что там кузница.

На улицах почти никого не было, но стоило мне въехать в деревню, как ее немногочисленные обитатели принялись провожать мою лошадь удивленными взглядами; люди даже выходили из домов, чтобы рассмотреть меня получше. Старики, дети, мужчины, женщины – я чувствовала их изумление. Ощущение было такое, будто они никогда в жизни не видели всадницу.

Когда я спешилась, они осторожно поприветствовали меня. Причина такого странного приема раскрылась быстро: дело было не во мне, а в том, какая тропа меня сюда привела.

Какой-то парнишка подхватил под уздцы мою лошадь, чтобы дать ей воды и найти стойло или место на пастбище. Имя его я сразу же забыла – точнее, даже не стала пытаться запомнить. Может быть, он его и не назвал – хотя спросил, как зовут лошадь, и очень удивился, узнав, что клички у нее нет. Увы, я давно усвоила, что по тем, у кого было имя, я скучаю гораздо больше, чем по тем, кто остался безымянным.

Пока он занимался лошадью, один из мужчин пригласил меня в дом. Возможно, он был избранным старостой, а возможно, просто самым уважаемым человеком общины: средних лет, с изрытым оспой лицом и редкими седеющими волосами. Его имя я запомнила – Эдвард. Извинившись за то, что не может предложить мне напитков, более подходящих для благородной дамы, он велел подать эль. Впрочем, я обрадовалась ему не меньше, чем лучшему вину.

Жена старосты, Мария, принесла нам две большие кружки. Годы были к ней милосерднее, и в чертах еще угадывалась былая красота.

– Вы приехали из леса, – сказал Эдвард, едва мы сели за стол.

– Я приехала через лес, – поправила я его. – Само путешествие началось намного раньше.

Уточнять, на сколько веков раньше, я, разумеется, не стала.

Он кивнул.

– Конечно. Простите наше изумление, но никто из местных не заходит в лес, разве что в случае крайней необходимости.

– Неужели?

В это было трудно поверить: тропа через лес была кратчайшим путем к соседнему городу, о чем я и сообщила Эдварду.

– Вы правы. Ехать на рынок кружной дорогой очень неудобно, гораздо быстрее было бы напрямую.

– Тогда почему вы этого не делаете?

– На пути вам не встретилось никаких… препятствий? – Он отпил из кружки. – Ничего… необычного?

Я вспомнила о рыцаре на развилке, но решила не рассказывать об этом до тех пор, пока не разберусь, к чему клонит Эдвард. Пришлось отрицательно покачать головой:

– Дорога была спокойной.

– Тогда вам очень повезло, миледи. – Он снова приложился к элю, будто подбирая слова. – В этом лесу водятся призраки. – Тут Эдвард улыбнулся, как бы говоря: «Знаю, это звучит странно, но что поделать».

Я привыкла к странностям гораздо больше, чем он, поэтому только улыбнулась и кивнула:

– Какие?

– Людей там посещают видения. Духи. Призраки умерших, которых они знали. И это не все. Рассказывают о потусторонних огнях, пугающих звуках…

Он прервал свою речь, одним глотком осушил кружку и знаком велел жене снова ее наполнить. Я даже в полумраке комнаты видела, как он побледнел.

– В лесу я встретила рыцаря.

– Рыцаря?

– Французского рыцаря, судя по акценту. Больше никого.

– Он не напал на вас?

– Нет, но он настаивал…

– …чтобы вы свернули с выбранной тропы, – закончил за меня Эдвард. Это был не вопрос, а утверждение, поэтому я только кивнула. – Они иногда поступают так. Вы правильно сделали, что послушались его.

– А если бы нет?

– Те, кто пренебрег советами духов и отправился туда, куда запрещено… – он умолк, зябко поежился, так и не закончив предложение, и принял из рук жены новую кружку. – Допивайте эль. Поговорим пока что о другом. Когда закончите, я покажу вам, что случилось с человеком, который не послушался призрака.

Признаться, он меня заинтриговал, но если я чему и научилась за эти долгие, полные одиночества годы, так это терпению. Поэтому я завела речь о своем путешествии, о жизни в Лондоне, о королеве, которая, по слухам, совсем плоха. Эдвард заметил, что она уже очень стара, я в ответ лишь усмехнулась и промолчала.

Потом мы вместе вышли на улицу и отправились на другой конец деревни. Все вокруг были заняты своими делами, на меня почти не обращали внимания: весть о всаднице, прибывшей через лес, уже утратила новизну. Мы миновали кузницу, возле которой была привязана моя лошадь. Перед ней стояла кадушка с водой. Проходя мимо, я похлопала ее по крупу, она в ответ качнула головой.

Нашей целью оказался дом на самом краю деревни. Навстречу вышли хозяева – мужчина и женщина примерно одних с Эдвардом лет. Попросив меня подождать минуту, он перекинулся с ними парой фраз, при этом ни хозяин, ни его жена не сводили с меня взглядов. Что бы Эдвард ни сказал, это удивило их, но не встретило сопротивления: оба лишь кивнули, пропуская нас в дом.

За столом, глядя прямо перед собой, сидела девушка примерно того же возраста, на который выгляжу я сама.

– Это Джейн, – произнес за моей спиной Эдвард. – Ее родители разрешили нам повидаться.

– Здравствуй, Джейн, – сказала я.

Девушка не ответила. Она, казалось, вообще не видела нас.

– Она меня слышит? Видит?

– Я не знаю наверняка, – вздохнул Эдвард. – Думаю, да, просто предпочитает не замечать.

– Почему?

– Джейн заблудилась в лесу, когда была маленькой. Трудно сказать точно, но, похоже, она не прислушалась к предупреждениям призраков и отправилась туда, куда нельзя. Знаете, дети ведь редко слушаются старших.

Я кивнула. Это мне было хорошо известно. Сейчас, когда глаза привыкли к полумраку, я заметила, что Джейн и выглядела, как ребенок: то же безмятежное выражение на лице, такой же отсутствующий взгляд.

– Вот какой она стала после этого. С чем бы Джейн тогда ни столкнулась, оно лишило ее рассудка. Почти все время она наблюдает за чем-то, чего мы не видим. Не говорит, а если все-таки открывает рот, то произносит лишь отдельные слова, в лучшем случае – одно короткое предложение. О том, что произошло в лесу, она никогда не рассказывала.

Пока он говорил, Джейн повернулась ко мне. Губы ее дрогнули в едва заметной улыбке. Что-то в ее поведении заставило мое сердце биться чаще. Не знаю, в чем было дело – в выражении лица или в этой полуулыбке, – но на секунду я увидела в ней черты моей дочери, Эсси. Решено: какие бы духи, призраки или нечисть ни обитали в лесу Вороньей долины, я должна была их изгнать.

*

Ночь я провела в пустующей комнате в доме Эдварда и Марии. Там было холодно и сыро, из щели в оконной раме сквозило, но я спала на матрасе – а это куда мягче, чем земля, которая служила мне постелью несколько предыдущих ночей. Проснулась я с рассветом и, еще даже не открыв глаза, поняла, что день будет солнечным.

Деревня постепенно просыпалась, а я все лежала, прислушиваясь к звукам вокруг. Дом постепенно оживал. Внизу кто-то – скорее всего, Мария – возился на кухне. На пастбище блеяли овцы. Луч света, пересекавший комнату, медленно полз по полу и стенам, становясь шире и ярче по мере того, как солнце поднималось выше.

Все вокруг дышало миром и покоем, но мои мысли были заняты призраками. Эдвард утверждал, что все, кто сталкивался с ними, видели разное. Единственным, что объединяло рассказы очевидцев, было предупреждение: им предлагалось свернуть с выбранного пути. Что бы ни случилось с Джейн, это произошло потому, что она не послушалась совета духов. Возможно, она была слишком маленькой, чтобы понять требование, – или пропустила его мимо ушей из присущего детям чувства протеста. Как бы то ни было, девочка направилась именно туда, куда ей ни в коем случае нельзя было ходить, и встретилась с чем-то ужасным, что шокировало или напугало ее.

Вот он, ключ к разгадке.

Чтобы понять, как изгнать призраков из леса, нужно узнать, что они охраняют. А для этого – сперва выяснить, какую часть леса они оберегают от чужих глаз.

Эдвард, конечно, встревожился, когда за завтраком я рассказала ему о своем плане. Еда была простой – хлеб и сыр, – но мне было довольно и этого. Мария уже успела убрать со стола посуду, а мы все говорили и говорили.

– Неужели вы не понимаете, – настаивала я, хотя все эти доводы уже не раз прозвучали в споре, – это наш шанс! Возможность не просто понять, что случилось с несчастной Джейн, но и вернуть право входить в лес без опаски. Если призраков удастся изгнать, вам не придется ездить на рынок кружным путем. Не придется волноваться за детей, которые убегают туда поиграть. Возможно, мы узнаем, что избавиться от призраков нельзя, но всегда лучше попытаться и потерпеть неудачу, чем не попытаться вовсе.

Спор продолжался еще какое-то время, но, думаю, именно этот аргумент оказался решающим, и в конце концов Эдвард согласился побеседовать с другими жителями деревни.

– Это абсолютно безопасно, – твердила я. – Речь идет только о том, чтобы узнать правду. Все мы уже сталкивались с призраками. Но на сей раз эти встречи принесут пользу.

Обнаружив, что Эдвард на моей стороне, остальные почти не сопротивлялись. Вскоре я развернула карту на том же столе, за которым мы завтракали утром. Вместе мы добавили на нее деталей и отметили все известные лесные тропы.

Только после этого я наконец поделилась с остальными своим планом. Меня выслушали в молчании, то и дело одобрительно кивая. Ничего сложного: нужно разделиться, выбрать тропу и идти по ней, пока не встретишь призрака, после чего сразу же повернуть обратно. Каждый из тех, кто согласился нам помочь, уже делал это, но теперь им предстояло запомнить и отметить на карте место, где им явился дух, – и дорогу, по которой он запретил идти.

Некоторые сельчане решили объединиться в пары, другие – более отважные или глупые – с радостью отправились на разведку в одиночку. Добровольцев было достаточно, чтобы проверить все лесные пути. Когда каждый получил четкие указания, куда ему направляться, мы пожали руки: признаюсь, не без волнения. Я беспокоилась не меньше прочих, понимая, что, если с кем-то из моих помощников случится беда, груз ответственности за это ляжет на мои плечи.

Вместе мы отправились к лесу. На лицах своих спутников я видела то же беспокойство, что испытывала сама, – хотя к нему примешивались еще предвкушение, азарт и стремление узнать больше о призраках Вороньей долины.

Наши с Марией и Эдвардом пути расходились уже в лесу. Как бы они ни старались скрыть тревогу, я легко различила ее, когда мы расставались. На развилке они свернули и, взявшись за руки, решительно двинулись в глубь леса, словно юная парочка на первом свидании. Я улыбнулась им вслед. Завидовала ли я тому, что эти двое смогли разделить с кем-то свою недолгую жизнь? Возможно. Отогнав посторонние мысли, я отвернулась и ступила на выбранную тропу.

Через несколько часов все снова собрались в доме Эдварда и Марии, чтобы рассказать об увиденном. Я внимательно выслушала каждую историю.

Несколько человек – их было немного – не встретили ничего странного и беспрепятственно пересекли лес. Большинство же вынуждено было повернуть обратно с середины пути. Каждый увидел духа, имевшего значение только для него самого; те, кто пришли вдвоем, видели двух разных призраков.

Одна из женщин рассказала, что ей явился давно почивший дед. Его фигура, голос, выражение лица, движения рук, преграждавших проход, – все было именно таким, как она помнила с детства. Другой селянин описал свою умершую месяц назад жену: в глазах у него стояли слезы, а голос то и дело срывался. Увидев ее на развилке, он бросился к призраку, желая обнять его, но видение отстранилось, качая головой. Кажется, это поразило его больше, чем сама встреча с духом.

Тяжело пришлось и молодым людям, которые столкнулись с дочерью, умершей год назад. Девочка окликнула их и рассмеялась. «Никогда ни одна мать не забудет смех своего ребенка», – все повторяла и повторяла девушка, и мне пришлось отвернуться, чтобы не выдать собственных чувств: я слишком хорошо знала, как она права.

Эдвард и Мария пришли на развилку вместе, но увидели разных духов. Слова предупреждения совпали, но Эдвард услышал их из уст давно умершего отца, а Мария – старшей сестры, которая погибла молодой. Я поймала себя на том, что горжусь тем, как эти двое держались, рассказывая о встрече с призраками.

Когда они спросили, кто явился мне, я сказала, что это снова был тот же рыцарь. Правда все равно ничего бы не изменила.

Нет, я им не солгала: рыцарь и правда встретил меня у развилки. Но в этот раз я пренебрегла его предупреждением и двинулась навстречу. Вскоре мы оказались так близко, что стали видны дыры в доспехах. Дыры, которые оставили мои стрелы. Когда я оказалась в паре шагов от него, рыцарь исчез, зато чуть дальше на тропе появилась еще одна фигура.

У меня упало сердце. На лице призрака была маска с птичьим клювом – маска, которую я так хорошо помнила. Чумной доктор. Тот, который явился ко мне и моим детям, когда они были больны.

– В конце этого пути – смерть, – произнес он; голос звучал глухо, маска искажала слова. – Не рискуй жизнью, не ходи дальше. Поверни назад, пока еще можешь.

Но я не прислушалась и в этот раз: из упрямства или благодаря внезапному приливу храбрости.

– Повторяю, остановись!

Клянусь, подойдя к нему ближе, я почувствовала запах чумы: навязчивый резкий смрад смерти и запустения. Потом чумной доктор исчез, и из лиственного полумрака вышла новая фигура, преградив мне дорогу.

– Вернись! – велела она.

Я окаменела. Лицо говорящего было скрыто под шлемом: он мог быть любым примерно из дюжины викингов, среди которых я выросла.

– Ты не должна идти по этому пути. – Он шагнул ко мне, но лица по-прежнему не было видно. – Даже тебе не пережить ужасов, которые ждут тех, кто ослушается предупреждения.

Было бы здорово сейчас написать, что я не испугалась и прошла мимо него по тропе, что моей храбрости хватило на то, чтобы развеять и это видение, что он исчез, когда я подошла ближе. Но на самом деле неожиданная встреча с духом из моего детства, миновавшего много столетий назад, оказалась слишком суровым испытанием. Развернувшись, я бросилась бежать.

Эдварду и селянам я об этом рассказывать не стала, в ответ на расспросы еще раз описав рыцаря из Азенкура. Им было интересно, как мы познакомились и был ли он важен для меня так же, как и духи, явившиеся остальным. Пришлось спешно изобрести историю, как я однажды оказалась на краю поля боя, когда путешествовала по Франции. Тот рыцарь умер, сказала я им, и я видела, как это произошло. О том, что случилось это двести лет назад и что умер он от моей руки, пришлось умолчать.

Затем я развернула на столе карту, давая понять, что обсуждение закончено.

– Ты хочешь, чтобы мы показали, где именно столкнулись с призраками? – догадался Эдвард.

– Если мы отметим эти точки на карте, то сможем предположить, зачем им нужно сбивать нас с дороги, – объяснила я, кивнув. – Вдруг в их действиях есть какая-то логика? Сейчас увидим.

Все по очереди подходили к карте, обозначая развилки, на которых повстречали призраков. Каждую из них я помечала крестом. Всем хотелось поделиться своими переживаниями и размышлениями, поэтому процедура заняла немало времени. Однако мы выслушали всех, кто хотел высказаться. День клонился к вечеру, начинало темнеть, и я поняла, что продолжить расследование нам удастся не раньше следующего утра.

Последние отметки мы ставили уже в полумраке. В мерцании зажженных Марией свечей я склонялась над картой, пытаясь разглядеть ставшие невидимыми теперь детали. Затем я предложила всем собраться в доме Эдварда утром, чтобы взглянуть на общую картину при свете дня и понять, какие выводы можно сделать. Честно говоря, сама я уже поняла, что к чему: логика в действиях призраков начала вырисовываться, еще когда мы нанесли едва ли половину меток.

Размышления об этом полностью поглотили меня. Пока Мария накрывала на стол, я изо всех сил старалась делать вид, что мне интересна ее беседа с мужем. Им хотелось еще раз обсудить увиденное в лесу и узнать, каков наш дальнейший план.

Своих догадок я раскрывать не стала. Во-первых, нужно было еще раз посмотреть на карту при нормальном освещении – без этого нельзя было ни о чем судить наверняка. Во-вторых, мне хотелось обдумать сам факт появления призраков. Если я была права, мы выбрали нужную тактику.

Я рано оставила своих гостеприимных хозяев, поднявшись в комнату с намерением все как следует обдумать, но едва улеглась на кровать, как провалилась в глубокий сон. Проснулась я бодрой и отдохнувшей, когда солнце стояло уже высоко. Я быстро оделась, умылась и поспешила на кухню, точно зная, что делать дальше.

Дом Эдварда и Марии снова стал местом сбора для тех, кто накануне решился участвовать в нашем эксперименте. Я разложила на столе знакомую карту с пометками. Свою теорию я проверила еще раньше, в комнате, и теперь нимало не сомневалась, что права. Мне было что рассказать сельчанам, да они бы и сами легко увидели, к чему я клоню.

– Взгляните на эти отметки. – Я указала на кресты на развилках. – Благодаря им мы точно знаем, где встретились вчера с призраками. Думаю, они расположены в определенном порядке. Если мы поймем, в каком именно, поймем и то, почему здесь появляются духи.

Мои помощники подались вперед, изучая карту. Я выждала минуту, но никто так и не заговорил. Поэтому мне пришлось продолжить:

– Как видите, все метки складываются в кольцо. Не идеальное, конечно, но лишь потому, что духи появляются только в тех точках, где есть ответвление тропы, и идущего по ней можно убедить свернуть в другую сторону. И все же…

С этими словами я объединила крестики на карте одной линией, которая обозначила даже более аккуратный круг, чем я рассчитывала.

– И что с того? – спросил кто-то.

– Я задавала себе тот же вопрос, – ответила я, подавив желание упрекнуть говорящего в непроходимой тупости.

– Духи отгоняют нас от чего-то внутри кольца? – догадался Эдвард.

– Похоже на то. Но мне кажется, не все так просто. Подумайте, что именно они делают?

– Заставляют нас свернуть с выбранного пути, – подала голос Мария.

– Почему?

– Потому что не хотят, чтобы мы шли дальше, – это уже кто-то из селян.

– Тогда давайте посмотрим, какие тропы они просят нас оставить. – Я снова указала на отметки на карте. – Все они ведут внутрь кольца.

– Эти призраки – будто забор, – вмешалась одна из девушек. – Как ограда вокруг поля.

– Именно! Но обычно забор ставят, чтобы сдержать кого-то – лошадей или коров – внутри. Здесь же мы столкнулись с заграждением, которое будет удерживать нас снаружи.

– Но зачем?

– Похоже, внутри кольца находится что-то, чего нам нельзя видеть, – и духи защищают это. Я бы сказала даже, это «что-то» использует их, чтобы защитить себя.

В комнате повисла тишина: люди обдумывали мои слова.

– И что нам, по-вашему, делать? – спросил наконец Эдвард.

– Не знаю, как поступите вы, но я намерена узнать, что они прячут. Предлагаю отправиться туда и взглянуть.

– Мимо призраков? – удивилась Мария.

– Но они же этого не хотят, – возразил кто-то.

– Она права, – вступился за меня Эдвард. – Если мы хотим избавиться от духов, нужно понять сначала, почему они здесь. Похоже, это единственный способ.

– Я не буду просить вас идти со мной, – продолжила я. – Но необходимо так или иначе проникнуть внутрь кольца и узнать, что там скрыто.

– Никто никогда не заходил так далеко, – заметил юноша, который потерял дочь.

– Джейн заходила, – поправила его жена. – И мы знаем, чем это закончилось.

– Значит, надо позаботиться, чтобы эта трагедия не повторилась, – ответила я.

Все начали переговариваться, обсуждая мое предложение.

– Послушайте, – снова обратилась я к сельчанам. – Тем, кто не хочет идти в лес, не нужно этого делать. Просто отправляйтесь по домам. Если мы снова встретим призраков, и увиденное окажется для нас невыносимо, мы всегда сможем повернуть в деревню. Но если кому-то удастся добраться до середины кольца, возможно – я не могу этого обещать, – мы навсегда очистим лес от духов. И никому больше не придется страдать, как страдает Джейн.

Я отошла в сторону, давая им возможность переговорить друг с другом. Несколько человек ушли сразу же; кое-кто последовал за ними позже. Когда споры утихли, в комнате осталось около полудюжины селян.

Я была рада, что Эдвард оказался в их числе, – хотя он и отослал Марию в дальнюю комнату, тихо сказав ей несколько слов. Она присоединилась бы к нам, я чувствовала это; но ее муж был непреклонен, и я не могла осуждать его за стремление уберечь любимую от беды. Так же поступил и молодой человек, который потерял дочь, – он остался, но отослал жену. Подозреваю, что он руководствовался теми же намерениями, что и Эдвард.

– Спасибо! – искренне сказала я оставшимся.

Тучи сгущались над нашими головами, пока мы в молчании шагали вверх по склону холма. Казалось, все предвещало невеселый финал этой авантюры.

Сейчас разделяться уже не имело смысла: наша сила была в количестве. Вместе мы пройдем через лес по тропе, которая быстрее всего выведет нас к запретному кольцу. Всем, кто рискнул последовать за мной, я напомнила, что они могут повернуть назад, если встреча с очередным видением окажется для них слишком болезненной, – никто их за это не осудит. Где-то вдалеке раздались первые раскаты грома, придавшие особый вес моим словам.

Думаю, я боялась не меньше своих спутников. Они пытались скрыть чувства, но их лица выдавали страх – и мое, я уверена, тоже.

Не знаю, что именно они видели. Дух появился на тропе прямо перед нами, и все заметили его одновременно. Однако, глядя на реакцию остальных, я поняла: каждый столкнулся с призраком из собственного прошлого, с кем-то, кто был так же важен для них, как рыцарь с поля при Азенкуре – для меня. Раньше я плохо помнила, как он выглядит, – прошло целых два столетия! – но теперь могла узнать его с первого взгляда.

– Они ненастоящие, – сказала я вслух, чтобы успокоить и себя в том числе. – Что бы вы ни увидели, помните: они не могут вам навредить.

– Вот как? – негромко возразил один из селян, здоровяк с пышной рыжей бородой. В глазах его читался страх. – Не забывайте, что случилось с бедняжкой Джейн.

– Джейн была ребенком, – одернул его Эдвард. – Все, что с ней случилось, случилось в ее воображении. Никто ее и пальцем не тронул.

– Это правда, – подтвердила я. – Главная опасность сейчас скрыта в нашем разуме и воспоминаниях.

Не думаю, что он поверил, – но все же остался с нами. Мы бок о бок двинулись по тропе, не обращая внимания на рыцаря – или кого там видели остальные? – хотя он привычно запретил нам идти вперед.

Стоило нам поравняться с призраком, как он исчез среди лесного полумрака, попросту канул в небытие. В ту же секунду мои спутники повеселели. Кто-то рассмеялся. Теперь, когда первое препятствие осталось позади, мы шагали легче и увереннее.

Увы, недолго.

Вскоре перед нами появилась новая фигура. Она на глазах ткалась из теней, постепенно обретая четкость. И снова каждому явилось разное. Эдвард перекрестился и что-то пробормотал – наверное, молитву.

Я же опять столкнулась со старым знакомцем: чумным доктором из другого мира, который вынес приговор моим умирающим детям. К моему удивлению, силуэт его оставался немного размытым, и я не сразу поняла, что виной тому слезы, через пелену которых я смотрела на призрака. Что бы ни порождало эти видения, оно знало, куда вонзить нож и как повернуть его, убедившись, что лезвие вошло достаточно глубоко.

Для рыжебородого увиденное оказалось последней каплей. Он пробормотал: «Простите меня», развернулся и быстро зашагал прочь. Почти сразу же за ним последовали еще один мужчина и девушка.

– Вы в порядке? – спросил меня Эдвард.

Должно быть, он заметил слезы, бегущие по моим щекам. Я поспешно вытерла их рукавом и кивнула:

– Конечно. А вы?

– Думаю, да, – ответил он, хотя голос его дрожал. Я хотела спросить, кто явился ему на дороге, но испугалась, что могу причинить этим новую боль.

– Тогда вперед. – Я решительно взяла его за руку. Вместе мы сделали еще несколько шагов по тропе, почти не обращая внимания на тех, кто шел следом.

Едва мы подошли ближе, призрак снова исчез – но не все смогли выдержать это испытание. Кроме нас с Эдвардом, в отряде остались только двое: юноша, который в прошлый раз встретил на развилке умершую дочь, и женщина средних лет. Сейчас на ее лице был написан лишь страх, хотя я видела, что улыбка ей привычнее.

Когда из тени перед нами выступила третья фигура, женщина в ужасе вскрикнула. Юноша упал на колени и закрыл лицо руками. Сделав несколько шагов назад, его спутница вдруг развернулась и бросилась по тропинке прочь.

Эдвард тоже побледнел, по его лицу прошла судорога. Отвернувшись от духа, он подошел к юноше и положил руку ему на плечо. Я не услышала тихих слов, но в них наверняка заключалась просьба вернуться домой к жене. Юноша медленно поднялся на ноги, бросил на меня испуганный взгляд, потом отвернулся и зашагал обратно.

Призрак снова повторил свое предупреждение. Не знаю, что видел Эдвард, но ему было очень тяжело. Мне и самой стоило невероятного труда просто передвигать ноги. «Это все не на самом деле, – твердила я. – Она ненастоящая». И все же… Шаг за шагом я шла навстречу своей мертвой дочери.

Продолжать путь – или опуститься на колени и дать волю чувствам. Теперь уже Эдвард сжал мою руку, и мы двинулись вперед. Я хотела закрыть глаза, но не могла отвести взгляд от образа, который помнила в мельчайших деталях, от той, о ком вспоминала с таким отчаянием. Казалось, мы шли целую вечность, хотя на деле едва ли минуло несколько секунд. Еще шаг – и мы оказались совсем рядом.