Текст книги "Беззвездный Венец"

К несчастью, должно быть, кто-то предупредил градоначальника и его дочь о присутствии принца. Сидя в волокуше под балдахином, девица не упускала возможности выпятить свои на удивление щедрые груди всякий раз, когда Канте оказывался поблизости. И тем не менее, даже если бы она не приходилась принцу отдаленной родственницей, взбираться на эти две горные вершины у него не было ни малейшего желания.

Анскар бросил взгляд на террасы школы, задержавшись на двух кострах на вершине. Проведя ладонью по своему алому черепу, он другой рукой почесал промежность.

– Путь наверх неблизкий, а буйволы не желают даже подходить к клетке.

– Я это предвидел, – вмешался Горен, указывая на плот. – И отправил гонца привести человека, который знает буйволов лучше, чем кто-либо в этих топях. Он уже под– ходит.

Обернувшись, Канте увидел проходящего сквозь толпу обитателя трясины, опирающегося на клюку. Судя по внешнему виду, этот человек прожил здесь всю свою жизнь, как и многие поколения его предков. Принц не удивился бы, если бы борода у него была покрыта мхом. Старый и сгорбленный, уроженец болот тем не менее излучал какую-то упрямую силу. Его сопровождал второй мужчина, выше ростом и моложе, крепкий, с ясным взором.

«Несомненно, его сын».

Горен подошел к старому жителю болот. Они пожали друг другу руки, не тепло, а скорее с уважением. Вероятно, эти двое заведовали обширной трясиной всю свою жизнь.

– Это торговец Полдер, лучший погонщик буйволов во всем Мирре.

Старик лишь пожал плечами, воспринимая комплимент как должное, не утруждая себя ложной скромностью.

– Я наслышан о вашей беде, – сказал он, разглядывая клетку на плоту. – Буйволы знают, что нужно держаться подальше от этих крылатых демонов. От них одни только беды. Уж я-то хорошо знаю.

– Значит, похоже, нам придется просовывать жерди под эту проклятую клетку и тащить ее наверх на руках, – недовольно проворчал Анскар. Он повернулся к верховному градоначальнику. – Или можно просто разложить костер здесь, на берегу, и сжечь эту тварь прямо тут, вместе с клеткой. И покончить с этим.

Лицо Горена потемнело от гнева.

– Замолчи! – воскликнул он. – Мой сын умер там, наверху, и там же умрет эта дрянь!

Похоже, Анскар хотел возразить, однако ему, очевидно, было приказано ублажать Горена. Мало того что верховный градоначальник приходился королю дальним родственником; для Азантийи имела очень большое значение торговля с Фискуром, богатым шкурами и солониной, добытыми на просторах трясины. Маленькая любезность сослужит королевству большую службу.

Молчание нарушил торговец Полдер.

– Я вовсе не говорил, что не смогу заставить буйволов вам помочь. Есть у меня один старый, который ничего не боится. Я надену на него шоры и подвешу под мордой торбу со свежим горечь-корнем, чтобы заглушить все запахи. – Он ткнул пальцем в своего сына. – В качестве дополнительной меры Бастан поведет его за узду. Чтобы буйвол не волновался.

Широкоплечий парень согласно кивнул.

– Ворчун не подведет.

– Конечно, лучше крепко связать эту тварь, – добавил старик.

– Ну, что я тебе говорил? – скрестив руки на груди, презрительно посмотрел на Анскара Горен.

– В таком случае нам лучше поторопиться, если мы хотим покончить с этим до Вечери.

Жители болот развернулись и направились назад.

Канте также собрался уходить, но заметил, как дочь верховного градоначальника приподнялась на цыпочках и что-то шепнула отцу на ухо, указывая на удаляющуюся пару.

Выпучив глаза, Горен выругался вполголоса.

– Дочь торговца Полдера? Ты говоришь, это она была там с Бэрдом? Почему ты ничего не сказала мне раньше?

Девица испуганно покачала головой, не зная, что ответить.

Горен оглянулся на старика и его сына. В его прищуренном взоре сверкнула ярость.

– В таком случае клянусь всеми небесными богами, я сожгу их всех!

Канте попятился от подобного гнева. Он ускользнул прочь до того, как верховный градоначальник заметил, что его слова слышали. Принц посмотрел вслед удаляющимся жителям болот, озадаченный происходящим. Казалось, в одно мгновение старые приятели превратились во врагов. По крайней мере, с одной стороны.

Канте вздохнул. Какое это имело значение?

«Завтра меня уже здесь не будет».

Он направился к разведенному на берегу костру, обещавшему возможность высушить одежду. Что ж насчет всего остального?..

«Меня это не касается».

Глава 16

«Что мне делать?»

Над Обителью раскатился звон пятого послеполуденного колокола. Никс стояла у перил заполненного людьми балкона на четвертой террасе. Отсюда открывался вид на широкую главную лестницу, ведущую от ворот школы до самого верха. Наконец моросящие небеса высохли, и сплошная пелена серых туч местами разорвалась, пропуская яркие лучи солнца. Висящая в воздухе дымка расцветилась сияющими дугами.

Стоящая слева от Никс монашка указала на небо.

– Это благословение Отца Сверху! Он улыбается, посылая нам Свою милость.

Девушка посмотрела на разноцветные дуги, изогнувшиеся над изумрудной зеленью болот. В словах монашки была своя правда. Никс еще никогда не доводилось видеть такого великолепия, такого божественного сияния. Мерцающая лазурь, переливающиеся алые краски, ослепительная желтизна.

«Ну разве это не благословение богов?»

И все же, каким бы радостным ни было это зрелище, Никс не могла отмахнуться от щемящей боли в груди. Она перевела взгляд с небес на шествие, медленно поднимающееся по ступеням. Впереди двигались рыцари. Они были облачены в начищенные доспехи, сверкающие на солнце; шлемы ощетинились плюмажами из конских хвостов. На левой руке каждый рыцарь нес щит, украшенный родовым гербом. Ритмичный звон доспехов напоминал стук зубчатых колес механической модели солнечной системы, словно пришла в действие гигантская машина, остановить которую было невозможно. Следом за рыцарями, низко опустив голову, шло здоровенное косматое животное, увенчанное горбом. Его вел за кожаную узду идущий рядом высокий мужчина.

– Кажется, это твой брат, да? – спросил у Никс стоящий рядом Джейс.

Та сглотнула подступивший к горлу клубок.

– И Ворчун!

Ремни упряжи глубоко впивались в кожу буйвола. Он тащил за собой телегу, подпрыгивающую на каменных ступенях на обитых железом колесах. На телеге стояла высокая клетка, накрытая шкурами.

Никс живо представила себе раненую летучую мышь в клетке. Она готова была поклясться, что слышит ее слабый стон, полный отчаяния. А может быть, этот стон поднимался из ее памяти. Девушка потерла ухо о плечо, стараясь унять зуд в голове.

При виде клетки толпа вокруг зашепталась. Одни голоса выражали восхищение, в других звучал страх. Кое-кто целовал кончики пальцев и трогал себя за мочку уха, отгоняя злые силы. Некоторые с сочувствием смотрели на Никс.

Никто не догадывался, что таится у нее в сердце.

Какое-то время назад девушка еще тешила себя надеждами освободить летучую мышь, вернуть давний долг. Но теперь она вынуждена была признать тщетность фантазий глупой девчонки, убедившей себя в том, что ей по плечу подобный решительный поступок. Теперь Никс оставалось только, смиряясь с поражением, взирать на длинную вереницу рыцарей, готовых окружить девятую террасу. Лишь горстке людей будет позволено подняться на вершину вместе с клеткой – и уж конечно же, не какой-то ученице.

Один раз Никс уже побывала на девятой террасе без разрешения и навлекла тем самым много бед. Она не смела поступить так еще раз – только не после тех усилий, которые предприняла настоятельница, чтобы получить для нее место среди девятилеток. Даже ее ближайшие родственники участвовали в предстоящем жертвоприношении. Ну как можно перечить им какими-то необдуманными действиями?

– Какая же я дура! – прошептала Никс.

Джейс озабоченно посмотрел на нее, но она лишь махнула рукой.

Телега выкатилась на четвертую террасу. Следом за ней шли двое. Один был в сверкающих доспехах, но шлем держал в руке, открывая сияющую алую макушку – свидетельство его принадлежности к Вирлианской гвардии. Рыцарь был на голову выше своего спутника, худого смуглого юноши, кутающегося в зеленый охотничий плащ, с перекинутым через плечо луком. По его почетному месту в конце шествия Никс предположила, что именно этот молодой охотник подстрелил летучую мышь.

При виде его у нее в груди вскипела ярость.

Следом за этой парой шли еще два десятка закаленных в боях гвардейцев.

Монашка слева от Никс повернулась к своему соседу иеромонаху.

– Я слышала, королевское войско собирается наконец навсегда избавить нас от нашествий этих демонов. Проложить дорогу до самых вулканических склонов Кулака, где плодятся и размножаются эти твари.

– Я слышал то же самое, – кивнул иеромонах.

Никс крепче стиснула перила. Она представила себе крылатых существ, падающих с неба в болота и топи. Ее взор затянула кровавая пелена мечей и боевых топоров, безжалостно кромсающих поверженные тела.

– Горену давно уже пора было предпринять такую охоту, – добавила монашка, указывая вниз.

Посмотрев в ту сторону, Никс увидела последних двух человек, замыкающих шествие позади краснолицых гвардейцев. Приветливо махая толпе, верховный градоначальник Фискура пыхтя поднимался на вершину. Его раскрасневшееся круглое лицо блестело от пота. Рядом с ним шла фигура, которую Никс надеялась никогда больше не видеть, – Кайнджел, сестра-двойняшка Бэрда.

Почувствовав, как у нее задрожали ноги, Никс крепче ухватилась за перила балкона. Вид Кайнджел пробудил в ней чувство вины и тревогу. Отчасти Бэрд погиб из-за ее, Никс, трусости. Она бежала туда, где не имела права находиться, заманив следом за собой своего одноклассника навстречу его погибели.

И вот сейчас снова должна была пролиться кровь.

Девушка мысленно представила себе предстоящую бойню.

«И все эти страдания и кровь по моей вине…»

Никс отшатнулась от перил, едва держась на ногах, вне себя от отчаяния.

– Никс? – с тревогой шагнул к ней Джейс.

– Уведи меня отсюда! – повернулась к нему она.

Обвив ее рукой, Джейс помог ей оторваться от перил и буквально понес на руках сквозь толпу к дверям. Ее поспешный уход не остался незамеченным, особенно учитывая то, как она висела на руках Джейса.

Вслед ей донеслись голоса:

– …Вскоре бедная девочка будет отомщена…

– …Ее страдания подпитают пламя, в котором будет корчиться это чудовище…

– …Несомненно, Матерь Снизу дважды благословила ее…

Никс бежала от этих голосов, от ненужного сострадания. Стыд придал ей новые силы. Высвободившись из рук Джейса, она поспешила по узким коридорам мимо классов. Джейс следовал за ней, но Никс хотелось бежать от всех. Она не заслужила его дружбу.

«Я только обреку тебя на погибель – и тебя тоже».

Добравшись до своих покоев, Никс ввалилась внутрь. Она попыталась захлопнуть дверь перед Джейсом, однако тот не допустил этого и протиснулся следом за ней.

Выпучив глаза, учащенно дыша, парень дал выход своей тревоге.

– Никс, что стряслось? Тебе опять стало плохо? Может быть, мне позвать физика Ойрика?

Девушка обернулась к нему, готовая выставить его за дверь, но вместо этого упала в его объятия. Прижавшись лицом к его груди, она ощутила горечь извести и терпкий запах пота, стараясь обрести утешение, успокоить бешено колотящееся сердце. Ее сотрясли рыдания. У нее не было слов, чтобы выразить свое горе и чувство вины.

Она почувствовала, как вокруг нее смыкается мрак.

Откуда-то далеко до нее донесся голос Джейса:

– Это еще что за шум?

Только тут за гулким стуком собственного сердца Никс услышала пронзительное завывание. Подняв взгляд к потолку, она увидела под балками перекрытий два маленьких красных глаза, яростно горящих в полумраке. Горький плач ее потерянного брата наполнил ей голову, вибрируя в ушах, в черепной коробке, огнем разливаясь по мозгу.

Окружающий мир подернулся рябью, исчезая.

– Держи меня! – ахнув, схватилась за Джейса Никс.

И ее не стало.

* * *

Она стоит среди языков пламени. В горящей клетке бьется и извивается темный силуэт. Ветер и дым разносят боль. У нее на глазах деревянные прутья превращаются в уголь. Плоть – в пепел. Кости – в золу. Огонь взметается выше, поднимая ее вверх. Она превращается в горящий уголек, парящий в воздухе, поднимающийся кругами к небу, к серым тучам.

Поднявшись достаточно высоко, она замечает на горизонте надвигающуюся грозу: черные тучи громоздятся все выше и выше, наполняясь мрачной энергией. Гроза переваливает через горы вдалеке и выплескивается в долину. Но грозовой фронт не несет раскаты грома – только яростные завывания. Сплошной мрак разрывается на тысячу крыльев, несущихся к ней.

Нет, не к ней.

Окутанная дымом обугленной плоти, она взирает вниз со своей высоты.

Под ней раскинулась школа, тихая, спокойная, не ведающая о неудержимой буре, которая вот-вот захлестнет ее. Она хочет крикнуть, предупредить тех, кто внизу, однако с ее уст срываются лишь крики тысячи летучих мышей.

* * *

Вздрогнув, Никс вернулась в свое тело, по-прежнему прильнувшее к Джейсу.

– Они приближаются! – простонала она, прижимаясь к его груди.

– Кто?.. – Джейс поднял ее выше. – Кто приближается?

Хлопанье крыльев привлекло их внимание к потолку. Оторвавшись от балок перекрытий, черная тень упала вниз.

Вскрикнув, Джейс укрыл собой Никс.

Мелькнув у них над головами, летучая мышь вылетела в окно.

– Стой так! – Джейс стоял, по-прежнему пригнувшись. – Может быть, она тут не одна!

Никс знала, что летучих мышей много, очень много. Она высвободилась из объятий Джейса. Ей стало понятно, зачем ее давно потерянный брат пожаловал к ней в гости. Он прилетел, чтобы предупредить об опасности. Девушка поделилась этим с Джейсом.

– Нужно остановить жертвоприношение, иначе все будет потеряно!

– О чем ты говоришь? – недоуменно нахмурился Джейс.

Никс повернулась к двери, сознавая, что не сможет сделать это в одиночку.

– Мне нужно переговорить с настоятельницей Гайл. Пока еще не слишком поздно.

* * *

Никс держалась за плечо Джейса. Вставив ключ в замок запретной двери, тот оглянулся на нее.

– Может, мне лучше одному?

Девушка пожевала губу, разглядывая выжженный на двери обвитый лианами герб Обители. На нем были изображены ступа и пест. Напряжение достигло предела. Никс была готова в любой момент услышать удар колокола, возвещающий об окончании дня. И затем, с первым звоном Вечери, начнется огненное жертвоприношение.

Собравшись с духом, она покачала головой.

– Нет. У нас слишком мало времени. Я должна рискнуть.

– Но почему? – настаивал Джейс.

– У меня нет времени, чтобы все объяснить.

«Нет времени на то, чтобы убедить тебя».

Вздохнув, парень повернул ключ в замке и открыл дверь на запретную лестницу, ведущую на девятую террасу. Джейс, исключенный из школы, получил право носить драгоценные книги ученым, и в том числе настоятельнице Гайл, чьи комнаты находились на самом верху. Однако на учеников это не распространялось. Никс понимала, что своим незаконным вторжением ставит под угрозу положение своего друга в Обители. Она решила для себя, в том случае если ее схватят, выгородить Джейса, решительно отрицая его соучастие.

Парень первый переступил порог. Не было времени на то, чтобы Джейс сбегал с четвертой террасы на девятую, убедил настоятельницу в том, что положение критическое, и вернулся вместе с ней обратно. Никс понимала, что ей нужно самой изложить положение вещей главе Обители. Никто другой ей не поверит.

– А теперь поторопись! – предупредил Джейс. – Путь наверх неблизкий!

Он двинулся первым, а Никс последовала за ним. Она поймала себя на том, что задерживает дыхание на каждом длинном пролете, ожидая наткнуться на алхимика или другого ученого. Но, поднимаясь по узкой винтовой лестнице все выше и выше, они не встречали никого. Скорее всего, все смотрели на то, как легион приближается к вершине.

– Мы уже почти на месте, – задыхаясь, выдавил Джейс.

У него раскраснелись щеки, плащ промок насквозь от пота. Девушка подозревала, что эта влага в значительной степени обязана страху. Замедлив шаг на площадке, парень указал на дверь.

– Она ведет на восьмую террасу.

Он предлагал Никс последнюю возможность не подниматься выше. Если она сейчас выскользнет в дверь, никто ничего не узнает.

– Если ты спрячешься на этой террасе, я приведу настоятельницу к тебе, – предложил Джейс.

Девушка задумалась, отирая мокрый лоб.

Но прежде чем она успела ответить, раздался удар колокола, сначала приглушенный каменными стенами, затем нарастающий все громче и громче, разносясь по всей школе.

Последний колокол, возвещающий об окончании дня.

Посмотрев Джейсу в лицо, Никс махнула рукой, приглашая его идти дальше. Однако парень вдруг подскочил к ней и заслонил ее собой, прижимая к стене. На какое-то мгновение девушку охватила паника – но затем она услышала скрежет ключа в замке и скрип открывающейся двери. Яркий свет пролился на лестницу.

Загороженная внушительной фигурой Джейса, Никс не увидела вышедшего.

– Что ты здесь делаешь, подручный Джейс? – в голосе женщины прозвучал упрек.

Никс съежилась, узнав гнусавый голос сестры Рид, монашки, учившей семилеток.

Джейс растерялся на мгновение, но затем расправил плечи, по-прежнему закрывая собой Никс.

– Я… меня вызвала настоятельница Гайл, забрать у нее и отнести обратно в скрипторий «Доктрину семи милостей» Плентиарорио.

– Так поторопись же, а не загораживай мне дорогу! – проворчала сестра Рид.

Джейс сделал шаг в сторону, Никс также отступила вместе с ним, держась у него за спиной. Недовольно пыхтя, сестра Рид прошла мимо них, едва удостоив взглядом такое низменное существо, как подручный. И тем не менее Джейс и Никс подождали, когда ее шаги затихнут внизу, и только после этого снова поспешили наверх.

Последний пролет буквально промелькнул. Джейс провел свою спутницу на девятую террасу, через просторное помещение с массивным подсвечником под сводами, курящим неизвестными алхимикалиями, и дальше по длинному извилистому коридору. По пути им встретились несколько ученых, но Никс старательно держалась у Джейса за спиной. К счастью, все были поглощены своими заботами или тем, что происходило снаружи, и даже не обратили внимания на спешащего подручного.

Наконец они оказались там, где черный вулканический камень башен алхимиков сменялся белым известняком башен иеромонахов. Между ними под аркой была высокая дверь, окованная наполовину железом, наполовину серебром.

Поспешив к ней, Джейс громко постучал висячим молотком.

При этих звуках Никс вздрогнула, ожидая увидеть рыцарей, набросившихся на них со всех сторон. На самом деле у нее даже не было уверенности в том, что настоятельница по-прежнему в своих покоях. Если Гайл не окажется у себя, Никс была готова ходить по коридорам девятой террасы, громко зовя ее.

«Времени сосем не осталось!»

Наконец изнутри донесся шорох, и дверь бесшумно приоткрылась на смазанных петлях.

Никс облегченно выдохнула, увидев знакомый облик настоятельницы Гайл. Та недоуменно прищурилась, увидев Джейса, затем широко раскрыла глаза, узнав его спутницу.

– Никс? – Увидев на пороге своих покоев Никс, настоятельница сразу же догадалась, что случилась какая-то беда. – Заходите!

Дверь распахнулась, и Никс и Джейс поспешно прошли внутрь. Закрыв за ними дверь, настоятельница собралась было идти следом, затем развернулась и задвинула массивный засов.

– Что все это значит? – спросила она.

Никс лихорадочно соображала, с чего начать. Она обвела взглядом комнату, круглую в плане. С одной стороны вдоль стены тянулись полки из черного дерева, с другой – из белого ясеня, заполненные пыльными фолиантами, древними свитками и причудливыми реликвиями. Посреди комнаты стоял стол, также разделенный на две половины разной древесиной. Вокруг стола были расставлены девять кресел с высокой спинкой: четыре белых, четыре черных, а последнее, самое высокое, как и стол, было разделено на ясень и черное дерево.

Никс сообразила, что именно здесь заседает Совет Восьми, решающий вопросы школы, под председательством настоятельницы в девятом кресле. Также девушка обратила внимание на четыре высоких очага, в настоящий момент холодных, отметив другие двери, ведущие, должно быть, в личную опочивальню Гайл.

Настоятельница подвела ее к столу.

– Что встревожило тебя настолько, что ты рискнула подняться сюда? – спросила она.

Никс открыла было рот, собираясь заговорить, – но тут из стоящего спиной к ним кресла поднялся незнакомец. Он был в черной мантии, перепоясанной красным кушаком, что говорило о его звании алхимика, однако Никс никогда прежде его не видела. На вид незнакомец был лет на десять-двадцать моложе настоятельницы; его светло-русые волосы были забраны в хвостик, а ясные карие глаза горели огнем.

Девушка непроизвольно сделала шаг назад, однако настоятельница положила руку ей на плечо, останавливая ее.

– Это алхимик Фрелль хи Млагифор из Тайнохолма в Азантийи. Мой бывший ученик. Ты можешь свободно говорить в его присутствии.

Никс догадалась, что алхимик прибыл в Брайк вместе с королевским легионом. Несмотря на заверения настоятельницы, она не знала, можно ли довериться человеку, который прибыл вместе с теми, кто собирался принести в жертву пойманную летучую мышь.

Алхимик Фрелль приблизился к ней с искренней улыбкой на лице.

– А это, должно быть, та самая чудо-девушка! Выжившая после смертельного яда летучей мыши. И благословенная Матерью Снизу. Которую по приказу короля нам надлежит доставить в Вышний Оплот.

При этих словах кровь схлынула с лица Никс.

– Ч… что? – ошеломленно вымолвила она.

Джейс, потрясенный не меньше ее, повернулся к настоятельнице.

– Вы не должны этого допустить!

– Поверьте, я сделаю все, что в моих силах, чтобы оставить Никс здесь, – повернулась к ним Гайл. – Алхимик Фрелль любезно загодя предупредил меня, чтобы я успела подготовить свои возражения.

Никс мысленно представила себе, как ее заковывают в цепи и бросают в темницу. Возможно, она больше никогда не увидит отца и братьев. Однако даже эта страшная новость померкла перед тем, что должно было вот-вот свершиться.

– Я… я должна вам кое-что сказать, – прошептала девушка, внезапно поймав себя на том, что ей трудно дышать. Виновато оглянувшись на Джейса, она полностью сосредоточилась на добром, но твердом лице Гайл. – Я кое-что утаила от всех вас.

– К чему это относится? – спросила настоятельница.

– К павшей луне.

Кто-то испуганно ахнул – и не глава школы, а загадочный алхимик.

– Что ты знаешь об этом? – шагнул он к Никс.

У той не было ответа на этот вопрос.

«Всё и ничего».

Девушка подробно рассказала обо всем, что происходило во время этих странных посещений, о кошмарных снах, о пугающих видениях – действие которых разворачивалось как в прошлом, так и на какой-то уединенной горной вершине.

– По-моему, в болотах меня спасла летучая мышь Мирра, воспитала меня, как свое дитя, вместе с другим детенышем, который меня навещал.

Джейс в ужасе отшатнулся от нее.

Никс шмыгнула носом, прогоняя слезы.

Алхимик склонился к настоятельнице, что-то шепча ей на ухо.

– Вы ведь не думаете, что это может быть тот самый ребенок. Дочь Грейлина…

– Не сейчас, Фрелль, – подняла руку Гайл, останавливая его. – Эти предположения могут подождать. Но сейчас стало, как никогда, ясно, что нам ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эта девочка оказалась в руках короля. Этого не должно случиться.

Выпрямившись, алхимик кивнул.

– Судя по ее рассказу, летучие мыши почувствовали, что их молоко погубило девочку, лишило ее зрения, и потому вернули ее людям.

– Что говорит о разуме, многократно превосходящем все то, что мы предполагали. – Настоятельница помолчала, обдумывая это, затем заговорила снова: – Возможно ли, что двунеделье назад летучие мыши отравили девушку сознательно? Пробудили ее заново – вернули зрение и наделили познаниями, чтобы она передала предостережение остальному миру? Можем ли мы предположить, что эти крылатые создания обладают подобным рассудком и сообразительностью?

Алхимик задумчиво почесал подбородок.

– Получив ваше послание, я перечитал несколько рукописей, чтобы лучше понять яд, воздействовавший на девушку. «Полный анатомикон» Жюстома, «Историю животных» Лейкрайта. Даже частенько поносимые «Диалоги о биологических вариациях» Фаллона Клашанского. Нам известно, что другие летучие мыши, как, например, слепой плодокрыл, обитающий в тенистой глуши Приоблачья, ориентируются с помощью своих почти неслышимых криков. Несомненно, летучая мышь Мирра также должна уметь воспринимать окружающий мир таким образом. Некоторые алхимики полагают, что этот исполин тоже использует для общения со своими сородичами высокий писк, подобно тому, как общаются между собой пчелы и муравьи. Возможно, гигантские летучие мыши даже обладают разумом.

– Целое больше суммы составляющих его частей, – заметила Гайл.

Фрелл кивнул.

– В своих «Диалогах» Фаллон доходит до предположения о том, что знания, накопленные летучими мышами, уходят в прошлое на много поколений, глубже, чем история человечества. Нам также известно, что другие виды летучих мышей, особенно те, которые обитают на западных окраинах Венца, предпочитают ночную тьму, словно привязывая свое поведение к периодам луны. Если это так, наши миррские летучие мыши также должны быть чувствительны к изменениям луны.

В то время как для Никс все эти рассуждения оставались непонятными, настоятельница Гайл внимательно слушала своего бывшего ученика.

– Фрелль, ты хочешь сказать, что летучие мыши каким-то образом почувствовали то, что показали твои исследования?

– На протяжении столетий луна увеличивалась, – кивнул алхимик, – а теперь это происходит значительно быстрее.

Никс мысленно снова вернулась на вершину про`клятой горы, увидела объятую пламенем луну, которая разбухала, обрушиваясь на Урт.

– Павшая луна… – прошептала она.

– Возможно, именно это пытались показать тебе летучие мыши, – повернулся к ней Фрелль, – на своем языке предупредить тебя.

Никс почувствовала, что объяснения алхимика не дали ответа на все вопросы. Видение на вершине горы было чересчур подробным. Даже сейчас в голове у девушки звучали отголоски криков. Она вспомнила имя, сорвавшееся с ее собственных уст. Баашалийя. Тем не менее Никс на время отставила в сторону все эти загадки и обратилась к вопросу, терзавшему ее с того самого памятного дня, наполненного кошмарами.

– Почему именно я? – спросила она, оглянувшись на Джейса и снова повернувшись к двум ученым. – Почему именно меня донимают эти крики?

– По-моему, это очевидно, – пожал плечами Фрелль.

Никс нахмурилась. «Только не мне».

– Первые шесть месяцев своей жизни ты провела среди летучих мышей, – объяснил алхимик. – Твой рассудок, тогда еще не полностью сформировавшийся, оставался податливой мягкой глиной. Твой мозг развивался среди постоянных беззвучных криков летучих мышей. Под таким непрерывным воздействием твое сознание необратимо изменилось, подобно тому, как искривляется от ветра ствол дерева.

Девушка снова оглянулась на Джейса, выпучившего глаза от страха.

«Он боится меня».

– Я полагаю, – продолжал Фрелль, – что ты каким-то краем приобщилась к великому разуму, окружающему нас. И хотя ты выросла и вступила на другой путь, твое сознание по-прежнему остается настроено на образы, навсегда запечатлевшиеся у тебя в голове.

Никс поежилась. Ей хотелось возразить алхимику, однако она вспомнила те мгновения, когда видела себя со стороны, глазами своего потерянного брата.

– Если предположения алхимика Фрелля верны, – заговорила Гайл, – тогда можно заключить, что твое недавнее отравление пробудило в тебе не только зрение. У тебя открылись внутренние глаза, остававшиеся закрытыми с тех самых пор, как тебя оставили на болоте.

Никс сглотнула комок в горле, чувствуя, как в желудке бурлит что-то тошнотворно горячее.

«В таком случае кто я?»

Судя по всему, почувствовав ее отчаяние, Джейс, переборов свои страхи, шагнул к ней.

– Никс, разве ты это хотела сообщить настоятельнице?

Девушка вздрогнула, спохватившись, что начисто забыла цель своего визита.

– Нет! – выпалила она, поворачиваясь к Гайл. – Мой потерянный брат навестил меня еще раз.

– Я тоже видел эту летучую мышь, – взял ее за руку Джейс.

Никс с признательностью бросила на него взгляд, подпитываясь силой от его крепкого рукопожатия, черпая в этом простом жесте, свидетельствующем о поддержке и дружбе, мужество побороть слезы.

– У меня было еще одно видение, – сказала она, после чего рассказала о надвигающейся буре, о нападении тысячи летучих мышей, жаждущих отомстить за грядущее жертвоприношение. – Мы должны остановить этих людей, не дать им сжечь живьем пойманное существо, иначе мы подвергнемся нападению с неба.

– Но как летучие мыши знают о том, что` мы собираемся сделать, – наморщил лоб Джейс, – если этого еще не произошло?

Никс знала ответ на этот вопрос.

– Если я причастна к великому разуму, вероятно, и он также способен проникать в мое сознание.

От этой мысли ей стало жутко.

Девушка снова представила видение, появляющееся и исчезающее помимо ее воли. Она также вспомнила, какая ярость вскипела у нее в груди, когда ей стало известно о предстоящем жертвоприношении, и как она ощутила настоятельную потребность сделать что-то, чтобы помешать этому. Обыкновенно мягкая и покорная, она сама ни за что бы не осмелилась на что-либо подобное.

«Откуда возникло это стремление?»

Подняв руку, Никс прикоснулась к своей груди.

«Оно родилось во мне? Или мне его передали летучие мыши?»

Но прежде чем она смогла решить для себя это, над стенами разнесся звон, нарастающий с каждым мгновением. При этих звуках девушка вздрогнула.

Первый колокол Вечери.

«Я потеряла слишком много времени!»

Возможно, было уже слишком поздно.

Не желая признавать поражение, настоятельница повернулась к Фреллю.

– Мы должны вмешаться, но я не уверена, что одно только мое слово сможет отменить приказ короля.

– Возможно, понадобится поддержка принца, – кивнул алхимик. – Если я смогу его убедить.

«Принца?»

Подойдя к Джейсу, настоятельница взяла его за руку.

– Никс уже привлекла к себе внимание короля, и, боюсь, вскоре ее положение станет совсем серьезным. Ты должен спрятать ее в безопасном месте.

– Но… г-где? – выдавил Джейс.

– Где-нибудь за пределами школы. Оставаться здесь ей небезопасно. – Настоятельница посмотрела на Никс. – Пока возвращайся к себе домой.

Девушка не возражала. Они с Джейсом поспешили к двери, однако тревожный вопрос гнался за ней по пятам.

«А где мой истинный дом?»