Текст книги "Непокорный ангел"

Дэниел покачал головой, как бы отгоняя это странное чувство, но оно не ушло, и он подумал, что его либо околдовали, либо на месте его по-детски наивной жены оказалась другая женщина. Генриетта медленно встала, с ее тела стекала вода. Заложив руки за голову, она собрала в пучок волосы и отжала их, неотрывно глядя ему в лицо. Где, черт побери, она научилась так соблазнительно двигаться и так призывно улыбаться? Генриетта протянула к нему руки, и он безвольно взял их. Она вышла из воды и вплотную подошла к нему, окутав смешанным ароматом лаванды, розы и вербены.

– Если хочешь тоже помыться, я потру тебе спину, – прошептала она, встав на цыпочки, и, прежде чем расстегнуть ему плащ, слегка коснулась губами его губ.

– Ты можешь простудиться, если не вытрешься насухо, – сказал Дэниел хриплым голосом. Сделав над собой усилие, он отвернулся в сторону и взял полотенце. – Позволь мне сделать это.

Она стояла молча, пока Дэниел осторожно вытирал ее. Его рука время от времени поглаживала ее кожу, чтобы удостовериться, что она действительно сухая. Он чувствовал, как мягкая, словно лепестки роз, кожа вздрагивала при каждом прикосновении, а соски сделались твердыми от ожидания. Ее ноги раздвинулись, когда полотенце поползло вниз. Затем он повернул ее боком, положив одну руку на талию, и наклонил вперед, вытирая спину, ягодицы и бедра.

Когда не осталось ни одного влажного местечка, он начал энергично вытирать ее волосы, затем отступил назад.

– Теперь твоя очередь, – тихо сказала Генриетта, протягивая руку к его рубашке. – Я помогу вам, сэр. – И, совершенно обнаженная, начала расстегивать пуговицы.

Дэниелу казалось, что он очутился в каком-то нереальном мире, где все перевернулось вверх дном и та, которую, как ему казалось, он хорошо знал, стала совсем другой женщиной. Ее прикосновения были такими уверенными, как будто раздевание мужчин являлось для нее привычным делом. Казалось, она ткала сеть и медленно оплетала его. Мягкая и податливая нагота предлагала себя его глазам и рукам.

Ароматный пар, потрескивание горящих углей в камине, мягкий желтый свет свечей еще больше расслабляли Дэниела, и впервые после смерти Нэн в нем проснулся дракон желания, который начал нетерпеливо подергивать хвостом.

Генриетта включила силу воображения. С каждым движением, с каждым прикосновением к телу мужа эротические мечты становились все более властными. Возбуждение охватило ее целиком, кожа стала розовой и полупрозрачной, лоно увлажнилось, и она начала двигаться с еще большей раскованностью, а в ее прикосновениях стала ощущаться настойчивая просьба.

Наклонившись над мужем, когда он лег в чан, Генриетта прижалась губами к его губам, ее язык настойчиво проник глубоко внутрь, а затвердевшие соски трепетали, касаясь его влажной груди. Дэниел застонал от удовольствия, гладя ладонями ее спину и пощипывая большим и указательным пальцами твердую плоть ягодиц. В ответ она сжала зубами его нижнюю губу, а рука ее скользнула между их телами, чтобы обхватить восставшую плоть, упирающуюся ей в живот.

– Ты хочешь снова в воду, моя фея, – прошептал Дэниел с горящими глазами, когда дракон желания уже не в силах был больше ждать. Его руки сомкнулись за ее спиной, он быстро перевернулся, вода выплеснулась через край на вощеный пол, и Гэрри оказалась в чане. Она лежала на спине, глядя вверх на мужа, который коленями раздвинул ей ноги. Ее трепещущее от желания тело приняло его глубоко внутрь. Глаза, превратившиеся в два больших омута, сосредоточились на его лице. Нетерпеливый язык скользил по его губам. Руки обхватили плечи, в то время как Дэниел ухватился за край чана.

Он медленно и страстно погрузился в нее. Ее бедра двигались в почти остывшей воде, и вся она дрожала от наслаждения. Теплая истома охватила расслабленное тело, заполнила и поглотила все ее существо. Генриетта как бы издалека услышала странные, бессвязные звуки своего голоса. Затем, когда Дэниел проник еще глубже, вся вселенная рухнула, и она почувствовала, что погружается в вихрь наслаждения.

Дэниел тоже дрожал от блаженства, глядя в сияющее от радости, восхищенное лицо жены. На мгновение ее веки затрепетали, приоткрылись, и большие глаза взглянули на него с выражением нежности и изумленной благодарности, и он знал, что выражение его лица являлось отражением ее чувств. Генриетта, несомненно, преподнесла ему сегодня удивительный подарок, и он испытал неземное наслаждение, которое, как ему казалось, никогда больше не повторится.

Дэниел ощущал трепет ее тела и чувствовал себя на вершине блаженства. В комнате царил теплый полумрак из-за почти погасшего камина, за окном завывал ветер.

– Вставай, – тихо сказал он, откидывая влажную прядь волос со лба жены. – Кажется, сегодня ты достаточно накупалась. – Он поднялся и вылез из чана.

Генриетта лежала расслабленная, не в силах пошевелиться, чувствуя, как вода бьется о ее тело. Дэниел наклонился и плеснул воду ей на груди, нежно провел рукой между бедер, а затем поднял ее из чана. Она полусонно улыбнулась ему. Он перенес Генриетту ближе к огню, взял еще влажное полотенце, и начал энергично растирать ее уже без всяких ласк. Она наконец пришла в себя и задрожала.

– Оденься, милая. – Дэниел подбросил в огонь угля, и пламя вспыхнуло с новой силой, в комнате потеплело. – Быстро, – сказал он, помогая ей встать.

Генриетта прошла по комнате, чтобы взять свой отделанный мехом халат из темно-синей шерсти.

Она остановилась на мгновение, вновь мысленно переживая те ласки, которых раньше не получала от Дэниела, чувствуя, как его мягкий голос проникает ей в самое сердце, поражаясь спокойной естественности сказанных им слов.

Дэниел подошел, взял халат и укутал плечи жены.

– Ты как заколдованная! – сказал он со смехом, тоже начиная вытираться. – Но я едва ли могу винить тебя. Кажется, я сам испытываю нечто подобное.

– Я мечтала создать такую волшебную страну чудес, – сказала она немного самодовольно, наконец обретя голос.

– Ммм… – Дэниел оделся, затем вопросительно посмотрел на Генриетту. – Ароматную страну чудес. Можно спросить, откуда у тебя такая роскошь?

Ее скулы слегка порозовели.

– Я потратила немного денег, которые ты дал мне на хозяйственные расходы в прошлом месяце. Я подумала, что нашла им неплохое применение.

– Да, – сказал он, – из-за этого мы не будем ссориться. Ты попросила Доркас сделать для тебя эти покупки?

Генриетта отвернулась в сторону, занятая поясом халата.

– Нет… не так. – Она наклонилась, чтобы поднять брошенное полотенце, встряхнула его и повесила сушиться на каминную решетку.

– Гэрри? – тихо произнес Дэниел, и она повернулась к нему лицом.

– Это не очень далеко, Дэниел. Всего четверть мили по Чипсайд-стрит. Я сказала Доркас, что собираюсь прогуляться, и она не возражала. Она даже не стала предостерегать меня, значит, считала, что это вполне безопасно.

Дэниел задумчиво погладил подбородок. Затем указал на нее пальцем.

– Ты ставишь меня перед дилеммой, Генриетта. – Он ущипнул ее за щеку, когда она подошла к нему. – Я вынужден простить тебя в данном случае, потому что иначе буду выглядеть неблагодарным человеком. Но ты должна понять, что я запрещаю тебе выходить одной исключительно в интересах твоей безопасности и своего спокойствия. Ты не горожанка, моя фея, а ситуация в городе сейчас крайне плохая и переменчивая.

Генриетта вспомнила о том, что видела сегодня днем, и промолчала. Дэниел поджал губы,

взгляд его стал мрачным.

– Послушание является одним из самых ценных качеств жены, – серьезно заметил он.

Гэрри посмотрела на него, и ей показалось, что за этой серьезностью мелькнула тень улыбки. Она скромно согласилась с ним и ждала, когда его улыбка наконец расцветет в полной мере, так как знала, что это должно произойти.

Дэниел покачал головой:

– Полагаю, чтобы жить в мире, я должен отдавать только те приказы, которые ты можешь легко выполнить. Но в данном случае я настаиваю. Ты не должна больше покидать дом одна. Понятно?

Она обвила руками его шею и встала на цыпочки, чтобы прижаться носом к горлу, видному в открытом вороте рубашки.

– Не думаю, что это повторится. Но мне хотелось сделать тебе сюрприз, а если бы я пошла с тобой, то никакого сюрприза не получилось бы.

Дэниел застонал от бессилия и схватил ее за мокрые волосы, откидывая голову назад.

– Станешь ли ты когда-нибудь настоящей женой?

Глаза ее озорно блеснули.

– Но мне казалось, что у вас, сэр… уже давно настоящая жена. Или мне надо еще раз доказать это?

Он засмеялся, опять почувствовав возбуждение. В его жилах снова закипела молодая кровь.

– Сделаешь это позже, а сейчас я намерен поужинать и хорошо бы привести в порядок спальню. Мне хотелось бы также, чтобы ты продемонстрировала свои таланты в более прозаических домашних делах.

– Я постараюсь, сэр, если вы не отвергнете мои предложения. – Она увернулась от руки Дэниела, показала ему язык и легкой походкой вышла из спальни. Сердце ее пело.

Дэниел последовал за ней, и его движения были не менее легкими, а в душе тоже звучала музыка.

Глава 10

Прошла неделя. В один из дней, когда Дэниел вошел в дом, отряхивая снег с плаща, он услышал громкие голоса, доносящиеся из гостиной. Пронзительный крик жены заглушал низкий хрипловатый голос, который Дэниел сразу узнал.

– О небеса, сэр Дэниел! – Обычно спокойная, Доркас поспешно выскочила из кухни. – Слава Богу, что вы вернулись. Сейчас здесь может произойти убийство.

– Постараюсь помочь, – решительно сказал он, осторожно ставя у стены бесформенный сверток, прежде чем открыть дверь в гостиную. Маленькая комната была полна людей, но внимание Дэниела было приковано только к жене, которая стояла на дубовом столе и громко кричала, топая ногами.

– Что ты делаешь, черт побери? – В два прыжка он оказался рядом с ней. – Немедленно слезай! – Обхватив Генриетту за талию, Дэниел поставил ее на пол. – Так что ты делаешь? – повторил он, не отпуская ее.

– Пытаюсь заставить слушать меня, – сказала Генриетта, тяжело дыша во внезапно наступившей тишине. Руки на ее талии были теплыми и надежными, внушающими спокойствие.

– Топать ногами, стоя на столе, – это какой-то новый, если не сказать неприличный, способ достижения цели, – сказал Дэниел без всякой злости, критически глядя на ее раскрасневшееся лицо и вспотевший лоб. – Ты слишком разгорячилась и очень возбуждена. Он быстро оглядел комнату. – А также забыла обязанности хозяйки, Генриетта. Ты должна была предложить гостям какие-нибудь освежающие напитки.

В данных обстоятельствах укоризненное напоминание мужа показалось Генриетте чрезвычайно обидным, и она застыла с открытым ртом. Однако ее возбуждение несколько спало.

– Браво, сэр Дэниел, Уилл говорил, что вы очень мудрый человек, и теперь я убедилась в его правоте, – послышался чей-то одобрительный голос. Его обладательница сделала шаг вперед от камина, и Дэниел оказался лицом к лицу с высокой, довольно полной леди с властным лицом. Ее зеленые глаза мерцали на поблекшем лице, которое тем не менее еще носило следы былой красоты.

Дэниел улыбнулся, взглянув на Уилла, стоящего позади своей матери.

– Сходство очевидно, мадам. – Он поклонился и поднес ее руку к своим губам. – Я рад познакомиться с матерью Уилла.

– Когда мы услышали от господина Филберта, что вы в Лондоне, – начала госпожа Осберт, указывая на адвоката, который выглядел так, будто мечтал находиться где угодно, только не в этом месте, – мы решили нанести вам визит и поздравить с женитьбой. Я также подумала, что мой муж захочет уладить с вами кое-какие дела. Мы не знаем, как отблагодарить вас за вашу доброту и заботу об Уилле.

Дэниел покачал головой, положив руку на плечо юноши.

– Уилл доказал, что он прекрасный друг, и, я думаю, вам не стоит ни о чем беспокоиться.

– А я считаю по-другому, сэр. – Вперед поспешно вышел эсквайр Осберт. – Уилл все мне рассказал и…

– Не это главное! – возбужденно воскликнула Генриетта. – Они пришли с моим отцом, Дэниел, и он…

– Что за манеры? – прервал жену Дэниел, когда ее голос снова начал повышаться. – Как ты можешь так невежливо прерывать старших?

Лихорадочный румянец схлынул с ее щек, и она глубоко вздохнула, поворачиваясь к отцу Уилла:

– Прошу прощения, сэр. Это крайне невежливо с моей стороны. Я на минуту забылась.

– Так-то лучше, – мягко сказал Дэниел, проведя пальцем по ее щеке. – Не стоит слишком волноваться. Теперь я здесь. Почему бы тебе не пойти наверх и не привести себя в порядок, пока я займусь напитками для гостей?

Генриетта покачала головой:

– Нет, я хочу остаться. Если бы ты не выставил меня в прошлый раз, когда заключал сделку с моим отцом, сейчас у нас не было бы проблем.

– Почему ты… – Сэр Джеральд выскочил вперед, и Дэниел быстро встал между ним и его дочерью.

– Как приятно снова видеть вас, сэр Джеральд, – сказал он с вежливой улыбкой.

Сэр Джеральд был вынужден резко остановиться, наклонив голову, словно бык, встретивший непреодолимое препятствие.

– Не могу ответить тем же, – выпалил он. – Этот чертов адвокат пришел ко мне с наглыми требованиями…

– Наглыми! – воскликнула Генриетта. – Как ты можешь так говорить…

– Замолчи! – Дэниел повернулся к жене с явным выражением досады в голосе и на лице. – Если хочешь остаться в этой комнате, веди себя достойно. Я ничего не могу понять, оттого что ты постоянно вмешиваешься в разговор.

– Очень мудрый человек, – вновь подтвердила госпожа Осберт. – Тебе нечего опасаться, Генриетта. Мы здесь для того, чтобы проследить за справедливостью принимаемых решений, и, смею уверить тебя, не допустим обмана.

Сэр Джеральд тревожно посмотрел в ее сторону, и на лице его промелькнула тень испуга. Господин Филберт откашлялся.

– Это так, леди Драммонд, – сказал он. – Вам не о чем беспокоиться. Думаю, это недоразумение благополучно уладится.

– Недоразумение!

– Генриетта, я же просил тебя помолчать! – прогремел Дэниел.

– Не понимаю, черт побери, какое вам до этого дело, Осберт, – раздраженно сказал сэр Джеральд в наступившей тишине. – Или этому адвокату. – Он посмотрел на Филберта. – У вас нет документов с моими обязательствами, и я не намерен оставаться здесь, чтобы выслушивать адвоката, которого подкупил этот проклятый выскочка!

Дэниел прекрасно понял, что выражение «проклятый выскочка» относится именно к нему, но решил проигнорировать этот выпад. Кажется, его тесть не знает других выражений, подумал он.

– Могу я предложить вам вина, джентльмены? Вероятно, Генриетта забыла сделать это.

– Благодарю вас, – сказал эсквайр Осберт с явным облегчением. – Но вам не следует винить Генриетту. Она немного растерялась, когда мы неожиданно нагрянули все вместе. Но, как говорит Амелия, мы не останемся в стороне и проследим, чтобы она получила то, что ей причитается. Как только мы услышали об этом деле, Амелия сказала, что на этот раз мы должны вмешаться. В прошлом мы слишком часто закрывали глаза на то, что с ней делали. – Он почесал нос, такой же веснушчатый, как у Уилла. – Хотя трудно сказать, что можно предпринять в такой ситуации, сэр Дэниел. Мы не имеем права вмешиваться в дела отца и его ребенка, даже если не согласны с тем, что происходит. К тому же должен сказать, что Генриетта всегда была нелегким ребенком… непослушным. Но, как говорит Амелия и насколько знаю я, речь идет о законности, а это совсем другое дело. Я лично видел те документы, когда договаривался о браке Генриетты с Уиллом, и готов встать на сторону закона, как и господин Филберт. – Он сделал большой глоток из переданного ему бокала и сел с чувством человека, который сказал все, что должен был сказать, бросив на сэра Джеральда взгляд, выражающий неописуемое отвращение. Тот побагровел еще сильнее.

– Надеюсь, в этом не будет необходимости, – сказал Дэниел, думая с благодарностью об Амелии, которая ясно дала понять, в чем состоит ее долг, подав пример остальным. Он приподнял бровь, взглянув на разбушевавшегося Эшби. – Итак, сэр Джеральд, давайте спокойно обсудим наше дело.

– Спокойно? – В налитых кровью глазах Эшби промелькнуло известное хитроватое выражение. – Вы говорите, спокойно? Тогда где эти документы? Те, что кто-то из вас видел? Покажите мне их, тогда, может быть, начнем разговор. – Он осушил свой бокал и резко поставил его на стол.

– О, я покажу их вам, – сказала Генриетта. Она была очень бледна, но, казалось, достаточно хорошо контролировала себя. – Я знаю точно, где они находятся. – Она насмешливо улыбнулась. – Сказать вам? Или мы все дружно отправимся в Оксфордшир и я сама достану их? Что ты предпочитаешь… отец?

В последнее слово она вложила столько горькой иронии, что Дэниела проняло до самого нутра. Он посмотрел на Генриетту в наступившей гробовой тишине. Она держалась прямо и выглядела непреклонной и спокойной. Казалось, она сконцентрировала всю свою энергию, волю, все свои силы на человеке, которого только что назвала отцом. Как будто пыталась сокрушить отца этой энергией и превратить его в безвредную пыль силой своей воли.

Дэниел не догадывался и никто, кроме самой Генриетты, не знал, что она блефует. Ее отец был одержим манией собирательства. Он хранил всевозможные полезные и явно бесполезные вещи, не ведая, могут ли они когда-нибудь пригодиться. Если он не уничтожил документы, Генриетта знала, где их искать. И когда она проверила отца, то убедилась в своей правоте. Выражение его лица явно изменилось.

– Их можно найти под фальшивым дном шкатулки с драгоценностями леди Мэри за панелью рядом с камином в твоей спальне, – произнесла Гэрри с явным триумфом, которого не могла скрыть. От волнения голос ее звенел. – И там же находятся договора с обитателями домов в Лонгшире. По этим договорам дома передавались семьям в пожизненное пользование за незначительную арендную плату в знак признательности за их заслуги перед твоим дедом. Ты отрицал существование этих документов, когда выселял эти семьи, и продал дома, чтобы заплатить долг Чарльзу Паркеру.

Чувство победы опьянило Генриетту, когда она увидела лицо сэра Джеральда и поняла, что интуиция ее не подвела. Генриетта подошла совсем близко к отцу и, когда его рука взметнулась в воздух, лишь на мгновение не успела уклониться. В ту же секунду после удара кулака Дэниела бесчувственное тело Эшби рухнуло на пол.

– О Боже, – воскликнул Филберт, сжав руки. – Это просто неприлично.

Дэниел, не обращая на него внимания, наклонился, чтобы поднять Генриетту, которая стояла на коленях у стены.

– Это глупо с твоей стороны, – сказал он резко. – Ты уже и так добилась своего без упоминания о домах.

– Возможно, но это еще раз доказывает мою правоту, – попыталась возразить она с торжеством в голосе.

Взяв жену за подбородок, он повернул ее лицо к свету.

– Похоже, под глазом у тебя будет большой синяк.

– Не в первый раз. Во всяком случае, не зря. – Генриетта посмотрела на отца, который пытался подняться на ноги, мотая головой, как одуревший бык. – Я хочу, чтобы ты врезал ему еще раз, – безжалостно сказала она.

– Какая ты кровожадная! – воскликнул Дэниел.

Уилл фыркнул, закашлялся и покраснел под суровым взглядом матери, которая направилась через всю комнату к Генриетте.

– Это уже переходит всякие границы. Пойдем со мной, Генриетта. Посмотрим, нет ли у хозяйки сырого мяса, чтобы приложить к глазу. Это поможет снять опухоль.

– О, пожалуйста, не надо. – Гэрри сморщилась. – Я ненавижу кровавое, влажное и холодное. Лучше оставим все как есть. – Она бросила умоляющий взгляд на Дэниела: – Разве не так, Дэниел?

– Иди с госпожой Осберт, – сказал он, глухой к ее мольбе. – Ты хорошо сыграла свою роль, теперь моя очередь, и я не хочу, чтобы мне мешали.

– Я не помешаю тебе, – тихо сказала она. – Мне хочется услышать окончательное решение. Неужели я не имею, права?

– Вижу, что замужество не сделало тебя более послушной, Генриетта, – заявила госпожа Осберт. – Женщина не должна принимать участия в подобных разговорах.

Генриетта бросила на нее свирепый взгляд:

– Мне кажется, вы сами не уверены в том, что говорите, мадам. А если так, то зачем вы удерживаете меня?

У Уилла снова вырвался сдавленный смешок, и эсквайр Осберт с любопытством посмотрел на свою жену, ожидая ответа.

– Ты очень дерзко себя ведешь, Генриетта, – сказала она наконец, но в ее глазах не было гнева.

– Я знаю, мадам, – охотно согласилась Гэрри.

– В таком случае ничем не могу помочь, остается лишь выразить сочувствие твоему мужу. – Госпожа Осберт направилась к двери. – Сиди спокойно, а я схожу и принесу что-нибудь для твоего глаза.

В ожидании приближающейся победы, Гэрри без возражений села у камина, готовая скорее отрезать себе язык, чем признаться, как ей больно. Она оперлась головой о высокую спинку деревянной скамьи, удовлетворенно вслушиваясь в голоса и понимая, что больше уже ничем не может помочь, однако отчаянно цеплялась за свое право находиться здесь.

Дэниел посмотрел на жену и нахмурился, борясь с желанием отправить ее в постель. Она выглядела такой слабой, с огромным фиолетовым синяком, портившим ее лицо. Но Генриетта была уже достаточно взрослой, чтобы самой выбирать, где ей находиться. Он повернулся к своему тестю, который сумел дотащиться до стула и сидел ошеломленный и угрюмый, получив должный отпор.

– Надеюсь, теперь мы сможем начать разумный разговор, сэр Джеральд, – вежливо предложил Дэниел. – Пожалуйста, займите свое место, господин Филберт. Необходимо доставить сюда некоторые документы, и мы не будем терять времени. Уверен, что эсквайр Осберт окажет нам услугу как свидетель.

Сэр Джеральд больше не сопротивлялся, а Гэрри не стала протестовать против куска сырого мяса, который госпожа Осберт решительно приложила к ее глазу, после чего тоже села за стол.

– Откуда ты узнала про документы, Гэрри? – прошептал Уилл, садясь рядом с ней на скамью. – Меня больше не удивляют твои поступки, но почему ты так уверена, что бумаги находятся именно там?

– Я вовсе не была уверена, – сообщила она шепотом, пытаясь улыбнуться. – Но решила попытаться. Я знаю, где он прячет ценные вещи, так как однажды, осматривая его спальню, нашла тайник. Никто не знал, что я обнаружила его.

Уилл потрясен но смотрел на нее.

– А что ты искала в спальне своего родителя?

Она пожала плечами:

– Так просто, разглядывала различные вещицы. Я часто делала это. А также подслушивала у дверей и окон. Так я узнала о существовании наследства моей матери.

– Но это неприлично, Гэрри, – сказал Уилл.

– Знаю, – ответила она, ничуть не раскаиваясь. – Однако очень пригодилось. Я должна была сама заботиться о себе. Никто другой этого не делал.

Уилл кивнул, соглашаясь с ней.

– Знаешь, ты выглядишь сейчас очень неважно, – сказал он через минуту. – Не лучше ли тебе прилечь?

– Да, пожалуй. – Она отняла от глаза кусок мяса и с гримасой отвращения положила его на тарелку. Затем, несмотря на слабость, ядовито усмехнулась. – Как ты думаешь, Уилл, может быть, предложить это мясо моему отцу? У него на подбородке тоже здоровенный синяк.

Уилл поперхнулся смехом, помогая Гэрри встать на ноги, и поддержал ее под локоть, когда она слегка покачнулась.

– Я провожу Гэрри в спальню, – сказал он.

– Да, кажется, мне надо немного отдохнуть, – подтвердила Генриетта, стараясь держаться достойно.

Дэниел бросил быстрый взгляд в их сторону и одобрительно кивнул:

– Думаю, это правильное решение. После отдыха ты почувствуешь себя лучше.

– Какой благоразумный мужчина, – прошептала госпожа Осберт, поняв, каких усилий стоило Дэниелу оставаться на месте и не сделать выговор жене за то, что она сразу не послушалась его.

В ответ на ее улыбку в его глазах мелькнула веселая искорка.

– Я еще только учусь, мадам.

К концу дня Генриетта проснулась в темной спальне, прежде всего почувствовав голод, а затем ощутив, что одна сторона ее лица увеличилась вдвое. Она сразу вспомнила последние события, и все ее недомогания тут же были забыты. Они выиграли без продолжительного и дорогостоящего судебного разбирательства. Она раз и навсегда освободилась от цепких рук своего злого отца. Но где же все? Неужели они забыли о ней? Такое пренебрежение показалось Гэрри несправедливым после той роли, какую она сыграла в утренней драме. Генриетта осторожно села. Лицо саднило, но она чувствовала себя гораздо лучше.

Из гостиной доносились веселые голоса и позвякивание посуды. Прямо в халате она спустилась вниз, в узкий холл, расположенный между кухней и гостиной, наполненный такими вкусными ароматами, что у нее потекли слюнки. Генриетта открыла дверь в гостиную и остановилась на пороге, глядя на сидящих за столом Дэниела, троих Осбертов и Филберта. Все они раскраснелись от хорошей еды, вина, тепла камина и приятной компании.

– Вижу, отец не остался обедать с вами, – сказала Генриетта. – И я обижена на тебя, Дэниел, за то, что ты не разбудил меня.

Дэниел поднялся и подошел к ней.

– Не стоит огорчаться, Гэрри, – сказал он, весело глядя на ее перекошенную физиономию. – Мы сохранили твой обед, но подумали, что тебе будет полезнее поспать. – Он взял ее за подбородок и внимательно осмотрел опухший глаз. – Тебе больно?

Она пожала плечами:

– Немного. Но гораздо хуже животу, который уже прилип к спине.

– Проходи и садись. Есть жареные голуби, а также рагу из кролика и ягненка. Что ты предпочитаешь в первую очередь? – Дэниел усадил ее за стол, и она перестала дуться.

Осберты улыбнулись ей, а Филберт церемонно поклонился, не обращая внимания на то, что она была в халате, с распухшим лицом и растрепанными волосами.

– Пожалуйста, рагу.

За столом царила праздничная атмосфера, как будто с плеч присутствующих свалился большой груз. Генриетта говорила очень мало, радостно поглядывая на расслабившегося Дэниела. Она знала, какое значение имеет для него получение дополнительного капитала, и сознание того, что в этом деле она сыграла не последнюю роль, согревало ей душу. Теперь она не считала себя бедной приживалкой и была уверена, что заслуженно занимает достойное место в жизни Дэниела.

– Я купил тебе подарок сегодня утром, – неожиданно сказал Дэниел, ласково глядя на жену. – И оставил его в холле, когда ты танцевала на столе хорнпайп.

– Подарок! – Гэрри от удивления поперхнулась вином. – Зачем ты купил мне подарок?

– Так просто, глупая причуда, – сказал он с насмешливой улыбкой, вытирая вино с ее подбородка своим носовым платком. – К тому же это весьма рискованная покупка. Такие вещи плохо воспринимаются теми, кто сегодня у власти.

– Что же это такое? – Здоровый глаз Гэрри расширился от любопытства, придав ей такой комичный вид, что Дэниел разразился смехом.

– Он в холле. У двери.

Генриетта вскочила и бросилась в холл, откуда вернулась с бесформенным свертком.

– Я знаю, что это, – крикнула она взволнованно. – Я чувствую форму под оберткой.

– Ну, так что же это? – нетерпеливо спросил Уилл.

– Гитара, – сказала она, не скрывая удивления.

– Ты говорила, что хорошо играешь. – Дэниел радостно улыбнулся, видя, с каким удовольствием она распаковала и взяла в руки инструмент.

– О да, она очень хорошо играет, – подтвердила госпожа Осберт, – и у нее довольно приятный голос.

Генриетта покраснела от этого комплимента, осторожно погладив изогнутый бок гитары. Затем коснулась одной струны и наклонила голову, прислушиваясь к звуку.

– Очень чистый тон, – сказала она и коснулась другой струны. – Прекрасная гитара, Дэниел. Я научу Лиззи и Нэн играть на ней.

Он кивнул головой, продолжая улыбаться.

– Ну а сейчас ты сыграешь нам?

– Если хочешь. – Она откинула со лба прядь волос и улыбнулась мужу немного застенчиво, как будто хотела, но не могла сказать гораздо больше. Сосредоточившись, Генриетта слегка сдвинула брови, провела рукой по струнам и начала петь балладу о любви и разлуке. Закончив балладу, она без перерыва запела веселую народную песенку. Голос ее сделался задорным и манящим, а пальцы проворно бегали по струнам.

– Пожалуйста, год или два не пой эту песенку Лиззи, – сказал Дэниел, смеясь вместе с остальными, когда Генриетта взяла последний аккорд.

– К сожалению, пора прощаться. – Амелия Осберт неохотно встала. – Всегда рады видеть вас в Осберт-Корте… всю вашу семью, – добавила она. – Не позволяйте Генриетте выходить на улицу, сэр Дэниел, пока не спадет опухоль, а то будет только хуже.

– Хорошо, – пообещал он серьезным тоном. – Я просто не знаю, как вас благодарить.

– Пустяки! – сказала Амелия. – Это мы должны благодарить вас.

Так, взаимно благодаря друг друга, Осберты и Филберт вышли в холодную январскую ночь.

– Теперь мы поедем домой? – Гэрри конвульсивно прижала руки к груди, вздрагивая от холодного воздуха, задержавшегося в холле после того, как закрылась входная дверь.

– Но не сию же минуту. – Дэниел быстро увел ее назад в гостиную. – Я еще должен встретиться с членами комиссии в Хабердашерс-холле и… – Лицо его помрачнело. Он наклонился, чтобы помешать угли в камине.

– И… – повторила Гэрри.

– И я хочу дождаться результата суда над королем, – сказал Дэниел напрямик. – Я видел короля сегодня утром, когда его везли назад в Вестминстер. Он стоял на королевской барке в окружении изменников с пиками. – Губы его презрительно искривились. – Король так мило улыбался и приветствовал собравшихся людей.

Гэрри придвинулась поближе к огню.

– И какое настроение было у людей?

Дэниел покачал головой:

– Они были рассержены и смущены. Большинство молчало. Некоторые начали молиться за спасение короля, но окружающие быстро заставили их замолчать. Такие молитвы считаются изменой парламенту. Видит Бог, Генриетта, если они убьют короля, я не останусь в стороне.

В его словах прозвучала такая решимость, что она невольно вздрогнула. Что ждало их в будущем? Дэниел смирился с поражением и обязался хранить верность парламенту, чтобы защитить свою семью и свои земли. Изменит ли он своему слову? И если так, что тогда будет с семьей? Она не могла ответить на эти вопросы, и радость от успеха сегодняшнего дня померкла. Гэрри снова взяла гитару.

– Хочешь, я поиграю для тебя?

– Да, – ответил Дэниел, но музыка не принесла облегчения и не изгнала мрачные мысли. Через некоторое время он поднялся. – Пожалуй, я немного побуду на воздухе, Генриетта.

– Я пойду с тобой. – Она отложила гитару и тоже встала. – Подожди минуту, пока я оденусь.

Он покачал головой:

– На улице холодно. На ветру твое опухшее лицо станет болеть. Лучше отправляйся в постель и выпей теплого молока с вином.

Последнее было предпочтительнее рискованной прогулки, и Гэрри вынуждена была согласиться, но при этом не могла отделаться от мысли, что в данном случае его забота о ее здоровье являлась лишь предлогом, чтобы побыть одному. Казалось, он не хотел делиться своими настроениями с человеком, чьи политические взгляды еще не сформировались, тем более с женщиной. Гэрри хотелось обратиться к нему за разъяснениями, но она подумала, что ее просьба не будет благосклонно воспринята Дэниелом в его нынешнем состоянии.