Текст книги "Непокорный ангел"

Перелезть за борт?! Они предлагали ей спуститься по качающейся веревочной лестнице, спущенной с кормы корабля на полуют галеры, прямо к этим диким варварам с их страшными ножами. Как она сможет сделать это? Но отказаться невозможно, ведь тогда она выдаст себя и провалит все дело.

Конвульсивно сглотнув подступивший к горлу ком, Генриетта наклонилась, подняла мешочек и положила его в просторный карман куртки. Затем подошла к борту и посмотрела на узкую качающуюся на ветру лестницу. Перенеся ногу через поручень, она ухватилась за страховочный канат и шагнула на первую ступеньку.

Палуба галеры покачивалась где-то далеко внизу, и, стоя на веревочной лестнице, болтающейся над бездонным океаном, Генриетта ощутила такой ужас, какого не могла представить себе даже в самом кошмарном сне.

Конец лестницы раскачивался в двух футах над палубой галеры. Генриетта зажмурилась и прыгнула, с облегчением почувствовав под ногами твердую опору. Когда она открыла глаза, ее окружали улыбающиеся, смуглые, белозубые мужчины. Генриетта поискала глазами обладателя золотой цепочки и увидела его стоящим немного в стороне. Он внимательно разглядывал ее со странным выражением в глазах. О Боже, неужели он догадался, кто она? Одежда на ней была такой свободной, что формы различить невозможно. Но лицо? Впрочем, разве она не могла сойти за безусого юнца? Опустив глаза, Генриетта ринулась сквозь круг мужчин, держа в руке подарок Алмара.

Один из них сказал что-то на незнакомом языке, и все засмеялись, но, как ей показалось, весьма дружелюбно. Ободренная, она рискнула поднять глаза на человека с золотой цепочкой. Он принял мешочек и с интересом рассматривал его, какое-то время не замечая посланца. Команда сгрудилась вокруг них, и Генриетта, осмелев, огляделась. Бросив взгляд вниз, туда откуда шел скверный запах, она увидела лишь темные, блестящие от пота спины. Большинство голов было опущено – рабы отдыхали, облокотившись на весла, пользуясь небольшой передышкой. Гнев и отвращение внезапно вытеснили страх, и на мгновение Генриетта забыла об осторожности. Она повернулась и сердито посмотрела на человека с золотой цепочкой. На смуглом лице проявился явный интерес.

– Какой хорошенький мальчик, – сказал он тихо на ее языке. – Зачем тебе быть матросом? От такой жизни твое миловидное лицо огрубеет.

Вокруг снова засмеялись. Реакция на эти слова озадачила Генриетту. Она не понимала, о чем говорит этот человек. Он сделал шаг вперед и коснулся ее щеки, с нежностью проведя пальцем по скуле.

– Какая замечательная кожа. – Он улыбнулся, и от этой улыбки, сама не зная почему, Генриетта содрогнулась от отвращения. Улыбка не была угрожающей, но она насторожилась.

– Оставайся со мной, – мягко сказал он, скользя похотливым взглядом по ее лицу. – Будь моим мальчиком на содержании, и я обещаю тебе роскошную жизнь, покой и богатство.

Генриетта отчаянно замотала головой, ничего не отвечая на приглашение, которого даже не поняла. Ясно было только одно: ей надо уходить. Она резко повернулась и побежала к веревочной лестнице, страх перед которой не мог сравниться с ужасом, испытанным ею от взгляда человека с золотой цепочкой. Генриетта прыгнула на нижнюю ступеньку с ловкостью, которой сама удивилась. Она полезла вверх так быстро, словно делала это с самого детства, и вскоре, тяжело дыша, с широко открытыми от страха глазами перевалилась через поручень, очутившись лицом к лицу с мертвенно-бледным Дэниелом.

Наблюдая за тем, что происходило на галере, он нутром почувствовал, кто находится там, внизу, среди турок. Он не слышал слов и не мог разглядеть фигуру, скрытую огромной курткой и подпоясанными веревкой штанами, но подозрение переросло в уверенность. Охваченный ужасом, Дэниел смотрел, как капитан галеры трогал лицо Генриетты и пожирал ее взглядом. Если он догадался, что перед ним женщина, они все пропали, и в первую очередь жена Дэниела Драммонда.

Как же это произошло? Он не мог восстановить последовательность событий, которые привели к тому, что Генриетта оказалась одна, совершенно беззащитная, среди враждебно настроенных турок. Если бы они узнали, кто она, то без всяких угрызений совести захватили бы ее как военный трофей. И он никому не мог сказать ни слова, боясь, что опрометчивый жест или восклицание погубят Гэрри. Дэниел стоял, терзаемый мукой. Сердце его сжалось от страха и напряжения, так что он едва дышал.

Когда Генриетта наконец отошла от капитана и побежала к лестнице, Дэниел уже больше не мог сдерживаться. С его губ сорвалось проклятие, и рука потянулась к пистолету, поскольку он ожидал, что турки начнут преследовать ее. Но они не сдвинулись с места, и Алмар, повернувшись к Дэниелу, сказал со смехом:

– Интересно, что они сказали ему, если он так подпрыгнул?

Но Дэниел уже бросился вниз, на палубу, и достиг борта за минуту до того, как Генриетта перевалилась через поручни.

Тем не менее он не произнес и не сделал ничего такого, что бы выдало присутствие на корабле женщины.

– Капитан зовет тебя на мостик, – сказал Дэниел, чтобы как-то объяснить свое появление. Казалось, это удовлетворило матросов, которые дружески похлопывали юнгу по спине и отпускали шутки по поводу того, что наверх он забрался гораздо быстрее, чем спускался.

Генриетта стояла с опущенными глазами и качала головой не в силах говорить, даже если бы и хотела. Она последовала за Дэниелом на ют, но Алмар обменивался репликами с капитаном галеры, так что не сразу уделил внимание юнге. Снизу послышались гортанные звуки команды. Заскрипели шкоты и фалы, галера развернулась левым бортом, и паруса надулись. Раздалась другая команда, и сотня пар весел взметнулась вверх, как одна, а затем погрузилась в воду. Изогнутый нос турецкой галеры начал медленно удаляться.

Капитан Алмар облегченно выдохнул и с улыбкой повернулся к Дэниелу:

– Черт побери! Еще полчаса, и я бы не выдержал. – Его взгляд упал на юнгу. – Ты все сделал очень хорошо, – сказал он. – Не стоит так переживать.

Дэниел, не говоря ни слова, снял матросскую шапочку с головы своей жены. Алмар оцепенел, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Вот именно, – сухо сказал Дэниел. – Моя реакция была такой же.

– Леди Драммонд! – наконец прошептал Алмар. – Какого дьявола?.. – Он снова замолчал, качая головой, не в силах поверить в случившееся. Затем с ужасом посмотрел на Дэниела, пораженный страшной мыслью. – Я не знал, сэр Дэниел. Я… думал, что это юнга… его одежда…

Дэниел кивнул:

– Это не ваша вина, Алмар, а моя.

Генриетта наконец обрела дар речи.

– Думаю, что на самом деле я сама во всем виновата.

– В том числе и в непредвиденных последствиях своего переодевания, – угрожающе произнес Дэниел, мрачно глядя на нее.

Генриетта медленно кивнула:

– Я только хотела взглянуть, не нужна ли моя помощь, но нисколько не отрицаю твоего права сердиться на меня.

– Сердиться! – Дэниел устало провел рукой по глазам. – Я уже не могу сердиться.

Отправляйся вниз и верни эту ужасную одежду ее владельцу.

Генриетта поспешно ушла. Среди матросов послышался шепот, когда она проходила мимо. Ей хотелось немного побыть одной, оценить все происшедшее и приготовиться, если не к защите, то по крайней мере к тому, чтобы достойно принять гнев мужа.

Дэниелу было ясно, что Алмар испытывает к нему что-то вроде сострадания. Он посмотрел за борт, где покачивалась веревочная лестница, и ужаснулся тому, что могло произойти.

– Иисус, Мария и Иосиф! – невольно вырвалось у него.

Алмар кашлянул.

– Вы должны признать, что это был мужественный поступок. Одно неверное движение, и мы пропали бы.

Дэниел неожиданно рассмеялся. Генриетта, конечно, достойно выдержала непредвиденные последствия своего порыва, и этот порыв был продиктован желанием разделить с ним все трудности жизни, неспособностью его жены оставаться в стороне, если ему угрожает опасность или требуется помощь. Раньше Дэниел объяснял ее действия только преданностью, но теперь твердо знал, что в основе их лежит глубокая любовь к нему. Однако быть любимым Генриеттой – очень рискованное дело, решил он, массируя пальцами виски. Рискованное, но желанное.

Он спустился вниз, в каюту. Генриетта сидела на койке, уже переодетая в красно-коричневое льняное платье со скромным батистовым воротничком и пышными, украшенными лентами рукавами. Распущенные волосы обрамляли ее лицо, спускаясь на плечи так, как он больше всего любил. Невозможно было признать в этой скромной хорошенькой женщине обезьянку, ловко лазающую по веревочной лестнице. Она нерешительно улыбнулась ему, широко раскрыв глаза.

Дэниел решил на этот раз не поддаваться соблазну и строго спросил:

– Как ты выбралась отсюда?

Генриетта глубоко вздохнула и покаянно поведала ему всю историю.

– Я заплатила юнге полкроны, чтобы воспользоваться его одеждой, – сказала она, заканчивая свое признание.

– Слишком дорого, учитывая качество одежды, – саркастически заметил Дэниел, прислонившись к двери и разглядывая Генриетту.

– Все было бы в порядке, Дэниел, если бы капитан не дал мне это… поручение, – сказала она. – Я бы стояла вместе с матросами, пока все не кончилось. Я должна была знать, что происходит, потому что не могу оставаться в стороне, когда тебе грозит опасность.

– А я могу? И что, по-твоему, должен делать я, когда опасность угрожает тебе?

По испуганному лицу Генриетты можно было догадаться, что эта мысль не приходила ей в голову.

– Разве тебе было страшно?

– Очень.

Она с несчастным видом закусила губу.

– Прошу прощения, Дэниел. Я не хотела тебя пугать. При определенных обстоятельствах бывает трудно сообразить сразу.

– К сожалению, эти обстоятельства возникают довольно часто.

Кажется, добавить больше нечего, подумала Генриетта, сжав руки на коленях в ожидании еще больших неприятностей. Она не отрицала право Дэниела наказать ее, но не хотела, чтобы он воспользовался этим правом. Молчание слишком затянулось, а он по-прежнему стоял у двери с мрачным видом. Генриетта глубоко вздохнула.

– Что ты собираешься делать, Дэниел?

– Делать? – Его брови удивленно приподнялись. – О чем ты?

– О, пожалуйста, не будь таким противным, – взмолилась она. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я не могу вынести это ужасное ожидание. Я уже достаточно натерпелась сегодня.

– Не более того, что заслужила, – ответил Дэниел, и голова ее уныло поникла. – Непокорное создание, – сказал он.

Она подняла голову и увидела в его глазах веселые огоньки.

– О, ты смеешься надо мной! – Генриетта бросилась в объятия Дэниела. – Я так напугана, а ты еще и издеваешься.

Он крепко обнял жену и погладил по волосам, а она изо всех сил прижалась к нему, ища защиты и утешения. Дэниел сразу забыл о своих страхах, чувствуя тепло ее тела.

– Дэниел, а что значит быть мальчиком на содержании? – Голос ее звучал приглушенно, поскольку Генриетта прижалась носом к его груди, и Дэниел подумал, что ослышался.

– О чем ты?

Она подняла голову, глядя на него любопытными карими глазами.

– О мальчике на содержании.

– От кого ты слышала об этом?

– От турка. Он хотел, чтобы я стала… его мальчиком. Я не поняла, что он имел в виду, но почувствовала в этих словах нечто ужасное, судя по тому, как он смотрел на меня.

– О Боже! Значит, поэтому ты так быстро убежала от него?

Генриетта кивнула:

– Я не могла удержаться.

– Твоя маскировка была очень убедительной. – Голос его дрожал от сдерживаемого смеха. Он боялся, что турки догадаются, кто она, а вместо этого… Дэниел разразился смехом и упал на койку, по щекам его текли слезы.

– Что тут смешного? Что значит мальчик на содержании?

Он сел и вытер глаза.

– Святая невинность. Это мальчик, который оказывает мужчине услуги в постели, как это делают женщины.

Генриетта раскрыла рот.

– Как это?

Дэниел вздохнул и начал объяснять. Глаза Генриетты округлились.

– О небеса! – воскликнула она. – Разве это не больно?

– Не знаю, любовь моя. Я не занимался такими вещами, но кое-кто, по-видимому, получает удовольствие.

Генриетта прикусила нижнюю губу.

– Мне кажется это очень странным, так как мужчина и женщина доставляют друг другу огромное удовольствие. Однако, полагаю, люди имеют право делать то, что им больше всего нравится.

– Только в том случае, если это не причиняет вреда другим. – В голосе Дэниела прозвучали серьезные нотки, и она понимающе посмотрела на него.

– Я не буду заставлять тебя страдать, милый, – сказала она. – Мне хочется помогать тебе в это тревожное время. Может быть, ты считаешь, что я не могу быть полезной, но это не так, и потому я всегда должна быть с тобой.

Дэниел вынужден был признать справедливость ее слов и не стал спорить. Просто решил учесть на будущее, что простым запиранием дверей Генриетту не удержать. Но только одному Богу известно, какие неприятности могут причинить им обоим ее безрассудные порывы, если не удастся их предотвратить.

Глава 13

Мадрид – город, расположенный в узкой долине, вдали от моря, с извилистыми улочками и широкими площадями, жаркий, душный, незнакомый. Генриетта медленно тащилась по улице с корзиной инжира и гранатов в руке. Жаркое июньское солнце нещадно палило, и она старалась укрыться в тени белых домов, выстроившихся вдоль улицы, вытирая рукавом капли пота со лба. Она остановилась у калитки в высокой каменной стене. За калиткой находился небольшой внутренний дворик, затененный увитыми виноградом решетками.

Дэниел сидел на скамейке под апельсиновым деревом и читал какие-то документы. Он поднял голову, когда она вошла, и улыбнулся:

– Что у тебя там?

Генриетта пересекла дворик и наклонилась, подставив ему щеку для поцелуя.

– Фрукты с рынка, который находится рядом с собором. – Она показала мужу содержимое корзины. – Они выглядели очень соблазнительно, и я не могла устоять.

Дэниел откинулся назад, искоса глядя на нее, испещренную солнечными бликами от пробивающихся сквозь решетки ярких лучей.

– Но разве это то, за чем тебя послали?

– Откуда ты знаешь? – Она улыбнулась.

– Потому что сеньора часто жалуется мне на твою манеру делать непредсказуемые покупки. Вчера она просила тебя купить яйца, а ты вернулась с сыром. Сегодня она хотела приготовить к обеду томатный соус.

– Но у меня не хватило денег на помидоры, – парировала Генриетта. – Мы поедим инжир и обойдемся без томатного соуса.

– Скажи это сеньоре.

– О, она начнет причитать и размахивать руками, – вздохнула Генриетта. – А я только стараюсь помочь ей.

– Мне кажется, она скоро предпочтет обходиться без твоей помощи, – осторожно заметил Дэниел. – Ты заставляешь ее нервничать, потому что она рассчитывает приготовить определенное блюдо, но не уверена, что ты принесешь с рынка нужные продукты.

– Пожалуй, ты прав. – Генриетта опять вздохнула, глядя на свою корзину. – Но здесь так приятно делать покупки. Дома я не получала такого удовольствия и в Гааге тоже.

– О, донья Драммонд… донья Драммонд! – Из каменного дома в задней части двора возникла фигура в темном одеянии и поспешила к ним.

Заговорщически улыбнувшись Дэниелу, Генриетта протянула корзину. Заглянув в нее, сеньора Альвара разразилась потоком испанских слов, затем воздела руки, взывая к небесам. Хотя Генриетта не понимала по-испански, чувства, которые выражали эти слова, были ей совершенно понятны. Дэниел, порывшись в кармане, достал монету и протянул ее причитающей сеньоре, которая, продолжая жестикулировать, исчезла со двора.

– Возьми инжир. – Генриетта села на скамейку рядом с Дэниелом. – Как прошло утро? – Она глубоко вонзила зубы в сочную мякоть.

– Трудно сказать… грязнуля. – Дэниел вытащил носовой платок из кармана своего коричневого шелкового камзола и вытер капли сока с ее подбородка.

– Я не грязнуля. – Она увернулась от такого унизительного проявления заботы. – Это неизбежно, потому что фрукты очень сочные. Так почему тебе трудно сказать?

Дэниел нахмурился.

– Они все очень вежливые и радушные, но тем не менее я так и не смог встретиться с королевским камергером, без чьего согласия и покровительства мне никогда не добиться аудиенции у короля Филиппа. Формально мне никто не отказал, но дело не движется. Они улыбаются, болтают всякие глупости, утомляют гостеприимством, но избегают говорить о главном. Не знаю, возможно, они не могут решить, как обращаться с представителем свергнутого короля. В протоколе нет такого положения. – Дэниел печально покачал головой. – Возможно, также, что они узнали об истинном характере моего поручения и, если король Филипп не может или не хочет оказывать услугу королю Карлу, стараются не допустить, чтобы к нему обращались с подобной просьбой.

– Какое разочарование, – искренне расстроилась Генриетта. Она еще не была представлена ко двору, королева тоже пока не приняла ее, поэтому Генриетта не могла посетить ее величество во дворце. Однако она получала приглашения от жен знакомых Дэниелу вельмож. Эти визиты носили строго официальный характер, определенный правилами этикета, и потому Генриетта хорошо представляла атмосферу, о которой говорил Дэниел. – А что это за бумаги?

– Депеши из Гааги. – Дэниел сложил документы, которые читал, когда она вошла во двор, и засунул их глубоко в карман камзола. – Посыльный прибыл сегодня утром.

– От короля?

– Да.

– Ну, и что же в них говорится?

Дэниел покачал головой:

– Я не имею права разглашать их содержание, моя фея. Его величество приказал хранить их при себе.

– Но я твоя жена.

Он ущипнул ее за нос.

– Даже жена не может уговорить меня раскрыть секреты короля. Во всяком случае, они касаются вопросов, которые не могут тебя интересовать.

– Откуда ты знаешь? – возмутилась Генриетта. – То, что интересует тебя, интересует и меня. Может, ты считаешь, что я слишком молода или слабоумна, чтобы понять важность твоих дел?

– Нет, ты просто назойливый ребенок, – не выдержал Дэниел. – Я не считаю тебя слабоумной, но ты не разбираешься в государственных делах и не найдешь ничего интересного в депешах.

Генриетта покраснела от возмущения и упрямо возразила:

– Я понимаю больше, чем ты думаешь. Это сообщения от шотландцев, или от королевского двора в Гааге, или из Англии.

Дэниел мрачно посмотрел на нее и встал.

– Ты слышала, что я сказал, Генриетта?

Она последовала за ним в дом, затем наверх, в затемненную спальню с холодным кафельным полом и белыми стенами, и увидела, как он кладет документы в ларец, стоящий на инкрустированном сундуке.

– Не представляю, какие такие секреты содержатся в этих бумагах, что я не могу их знать.

Дэниел только пожал плечами.

– Мы приглашены на вечер, который устраивает сегодня граф Медина де лас Торрес. Дон Фуэнтес, секретарь графа, передал мне приглашение сегодня утром, когда я был при дворе.

Как он и надеялся, новость отвлекла Генриетту от опасной темы.

– Это первое официальное приглашение, которое мы получили. Может ли оно означать нечто важное?

– Вполне, – ответил Дэниел. – Думаю, нам следует пойти и узнать.

– Что мне надеть? – Она подбежала к огромному платяному шкафу. – Так стыдно, что мы носим такую пуританскую одежду, когда здесь все великолепно одеваются.

Дэниел ничего не сказал, наблюдая, как она роется в ворохе платьев. Вдруг ее движения замедлились.

– Что это? – Генриетта с удивлением вытащила нечто из шелка и тафты. – Это платье? Какое красивое. Кому оно принадлежит?

– Мне это не подходит, – сказал Дэниел серьезным тоном. – Вот я и думаю, кто еще хранит одежду в этом шкафу?

– Откуда оно? – Генриетта не обратила на его тон никакого внимания.

– От швеи.

– О, Дэниел, ты же знаешь, что я не это имею в виду. – Она расправила складки. – Это для меня? Действительно для меня?

– Примерь. Швея снимала мерки с одного из твоих старых платьев, и, если необходимо что-то переделать, она сделает это сегодня днем.

Платье было из шелка вишневого цвета в полоску, с кружевным воротом и такими же кружевами на пышных рукавах, отделанных бархатными лентами и бантами. Нижняя юбка была из тафты цвета слоновой кости с изящно вышитыми серебристыми цветами. У Генриетты никогда не было такого пышного наряда.

Дэниел удовлетворенно кивнул, когда она переоделась, прошлась перед мужем, чтобы он мог оценить ее внешний вид. Платье сидело великолепно, а цвет удачно оттенял белизну ее кожи, золото волос и глубину глаз, как он и рассчитывал.

– Оно, должно быть, очень дорогое, – сказала Гэрри, с беспокойством взглянув на мужа. – А у нас не так уж много денег.

– Более чем достаточно для нескольких новых платьев, – уверил Дэниел. – Ты должна выбрать ткани, и мы закажем швее еще.

– А как же ты? – Она с беспокойством посмотрела на мужа, склонив голову набок. – Несправедливо наряжать меня, когда ты будешь вынужден носить свои старые костюмы.

– Ты будешь стыдиться меня? – съязвил Дэниел и схватил жену за руку, когда она попыталась ткнуть его кулачком в грудь. – Это не та благодарность, которую я заслужил. Я предпочитаю поцелуй.

Генриетта встала на цыпочки и несколько раз поцеловала его в губы.

– Этого достаточно или ты хочешь еще?

– Еще, – ответил он. – Еще много, много раз.

В этот вечер Дэниел наблюдал за Генриеттой, испытывая особую гордость. Ее девичья миловидность чудесным образом дополнялась уверенностью, с которой она держалась, и легкостью, с которой она вела беседы в таком чрезвычайно разнообразном, ранее незнакомом ей обществе. Он подумал, что вряд ли будет преувеличением назвать ее красавицей. Элегантное платье великолепно сидело на ее стройной фигурке. Стянутое высоко под грудью, оно ниспадало мягкими, элегантными складками, открывая вышитую нижнюю юбку. Атласные туфли на высоких каблуках подчеркивали изысканный изгиб лодыжки. Пышные рукава, отделанные кружевом, позволяли видеть хрупкие запястья. Волосы она зачесала назад и закрепила их жемчужной диадемой, гармонирующей с ожерельем. Это был его свадебный подарок Нэн, но Дэниела не мучили угрызения совести, так прекрасно выглядели эти украшения на гладкой коже и на золотистых волосах Генриетты. Его жена стала великолепной женщиной, которой можно было гордиться.

– Наше общество значительно украсило присутствие доньи Драммонд, сэр Дэниел. Она настоящее сокровище. – Этот комплимент произнес дон Алонсо Херес, который низко поклонился Дэниелу, демонстрируя свой алый атласный камзол и широкие панталоны, а также изобилие украшенных бриллиантами бельгийских кружев на запястьях и груди.

– Простите за самомнение, дон Алонсо, но я должен согласиться с вами. – Дэниел соответственно поклонился в ответ. Дон Алонсо был близок к главному камергеру короля Филиппа IV.

– Донья Тереза хотела бы навестить утром вашу жену. Надеюсь, она примет ее.

– Она будет польщена, – сказал Дэниел и снова поклонился.

Жена дона Алонсо была придворной дамой королевы, и такой визит свидетельствовал, что Генриетта может быть приглашена к ее величеству. Возможно, они продвинулись вперед согласно существующему протоколу, но Дэниел не мог избавиться от тревожного чувства. При всей своей красоте и уверенности Генриетта оставалась наивной и неопытной в вопросах дипломатии, а королевский двор славился интригами и сплетнями. Он не мог сопровождать ее к королеве, и потому она должна была сама, без его помощи найти верный путь в дворцовом лабиринте. Дэниел не был уверен, что его жена готова к этому.

Генриетта, не подозревающая о связанных с ней планах, наслаждалась своим успехом. Мужчины и женщины уделяли ей много лестного внимания, музыка была восхитительной, и она с восторгом пользовалась давно не представлявшимся случаем потанцевать. Наслаждение так явно отражалось в улыбке, блеске глаз, легкости движений молодой женщины, что те, кто оказывался рядом с ней, получали удовольствие, только лишь глядя на нее.

– Насколько, по-вашему, муж доверяет ей, донья Тереза? – спросила высокая женщина с седыми волосами под изящной, украшенной драгоценностями мантильей. На ярко накрашенном лице блестели острые черные глаза.

– Трудно сказать, но он производит впечатление благоразумного человека, – ответила пухлая дама, чей взгляд был не менее острым, а лицо не менее накрашенным, чем у ее собеседницы.

– Один из тех, кто не делится государственными секретами со своей молодой женой? – Маркиза Айтона вопросительно подняла бровь, глядя через переполненный зал, убранный роскошными персидскими коврами и золотистыми портьерами, туда, где стоял сэр Дэниел Драммонд. – Мне кажется, он не спускает с нее глаз и… страстно ее любит.

– Она молода и, должно быть, еще весьма наивна, – задумчиво сказала пухлая дама. – Если они любят друг друга, мы можем воспользоваться этим… Она будет не против помочь своему мужу.

– Разумеется, – согласилась маркиза. – Мне известно, что сегодня утром из Гааги получены важные депеши.

– И ожидается чрезвычайный посланник английского парламента, – продолжила мысль донья Тереза. – От королевы мне стало известно, что его величество хотел бы знать, действительно ли королевский двор в Гааге имеет надежных осведомителей в Англии. Хорошо бы узнать, содержится ли в депешах из Гааги информация о предстоящем прибытии в Мадрид посланника парламента.

Маркиза кивнула, не отрывая глаз от стройной фигурки молодой женщины, о которой шла речь.

– С ней не будет хлопот. Думаю, королева сочтет ее весьма приятной.

– И полезной.

– Очень полезной, если мы разыграем все как надо.

Было уже за полночь, когда Дэниел направился через все еще полный зал к открытым дверям, ведущим на обнесенную парапетом террасу, нависающую над густыми садами с фонтанами и величественными вязами вдоль извилистых дорожек, освещенных факелами, пылающими под усеянным звездами темным южным небом.

Генриетта стояла у парапета с бокалом в руке. Лицо ее было обращено к собеседнику, молодому красивому гранду со сверкающими черными глазами и маленькой аккуратной бородкой. Внезапно Дэниел вспомнил о скромности своего костюма, особенно заметной рядом с шелковым, кружевным и парчовым великолепием поклонника Гэрри. Было ясно, что молодой человек неравнодушен к ней. Не вызывал сомнения и тот факт, что леди Драммонд получала большое удовольствие, о чем свидетельствовал ее радостный смех. Она похлопывала вельможу веером по руке, кокетливо делая ему выговор.

Дэниел задумчиво поглаживал свой подбородок, вынужденный признать, что ему не нравится, когда его жена с кем-то кокетничает. «Однако унизительная роль ревнивого мужа меня не прельщает», – подумал Дэниел и подошел к Генриетте.

– Уже поздно, моя дорогая женушка, – сказал он, поднося к губам ее руку.

Генриетта была поражена столь необычным поведением Дэниела.

– Мне кажется, еще не так поздно. Ты не знаком с доном Педро Эскобалем? Он развлекает меня удивительно веселыми рассказами. – Ее губы сложились в восхищенную улыбку. – Могу я представить вам своего мужа, сэр?

– Сэр Дэниел. – Испанец низко поклонился. – Я много слышал о вас и рад познакомиться. Должен поблагодарить вас за то, что вы позволили нам насладиться обществом вашей жены в этот вечер.

– Разве он давал позволение? – спросила Генриетта, на мгновение забыв о необходимости строго соблюдать определенные правила. – Я думала, что сама позволила поболтать со мной.

Дэниел сжал губы, наблюдая, как молодой человек ищет подходящий ответ на столь чуждое условностям заявление.

– Вы очень добры, донья Драммонд, – сказал дон Педро, склоняясь к ее руке. – Но еще большую доброжелательность проявил ваш муж, лишив себя вашего общества, чтобы другие могли насладиться им.

– Браво, сударь! – Генриетта восхищенно захлопала в ладоши. – Хорошо сказано.

– Однако я должен забрать свою жену, – заметил Дэниел. – Нам пора прощаться.

– Ну, разве он не самый красивый мужчина? – прошептала Генриетта, взяв мужа под руку.

– Вполне сносный, – резко ответил Дэниел, – если тебе нравятся маленькие бородки и выступающие скулы.

– Дэниел! – Генриетта остановилась как вкопанная у входа в гостиную. – Не смей ревновать!

– Ни в коем случае, – сказал он высокомерно. – Что за глупая мысль?

Она бросила на него быстрый взгляд из-под густых ресниц:

– Но ты ревнуешь!

– Нет! У тебя слишком высокое самомнение, дитя мое.

Генриетта облизала губы.

– Не думаю, сэр, хотя сегодня вечером я получила очень много комплиментов.

– Обычная манера поведения испанцев, – небрежно бросил Дэниел. – К этому нельзя относиться серьезно.

– Разумеется, – согласилась она, глядя себе под ноги.

Тотчас раскаявшись, Дэниел похлопал жену по руке.

– Это всего лишь шутка, милая. Сегодня ты выглядишь просто ослепительно, и неудивительно, что тебе расточают комплименты. – Видя, что она не отвечает и продолжает идти, опустив глаза, он потянул ее к окну, занавешенному роскошными шторами с узором из серебряных и лазурных нитей. – Я не хотел обидеть тебя, моя фея. Ты же знаешь. – Взяв жену за подбородок привычным жестом, Дэниел приблизил к себе ее лицо. В глазах Генриетты светились озорные огоньки.

– Ах ты, негодница! – воскликнул Дэниел. – На какой-то момент я действительно поверил, что расстроил тебя.

– Это так, и ты в этом виноват, – заявила Гэрри, вскидывая голову.

Возможно, подумал Дэниел. Генриетта явно обладала достоинствами, которых он раньше не замечал. Она взяла его за руку и прошептала:

– Он вовсе не так красив, как ты.

– О, не стоит щадить мои чувства, – сказал он, касаясь губами ее щеки, – Я знаю, что не могу соперничать с молодостью и элегантностью.

Генриетта была ошеломлена.

– Как ты можешь говорить такие глупости? Ты в тысячу раз элегантнее и красивее, и мне безразлична чья-либо молодость.

– Кажется, ты хочешь доказать мне, что предпочитаешь стариков, – тихо произнес Дэниел, не отрывая взора от ее бархатных глаз, которые, казалось, полностью поглотили его.

– Пойдем домой. – Генриетта повернулась и пошла прочь от окна. Ее юбка грациозно покачивалась, каблучки звонко стучали по черно-белому мраморному полу, маленькая головка была изящно приподнята. – Пойдем скорее, – бросила она через плечо. – Я не хочу ждать, и здесь не место для объяснений.

– Разумеется, – пробормотал Дэниел, следуя за женой, шедшей стремительной походкой через гостиную. – Но мы должны попрощаться, как подобает.

– О, брр! – Тем не менее она замедлила шаг, позволила взять себя под руку и подвести к хозяевам.

Дэниел чувствовал дрожь нетерпения в голосе Генриетты, когда она с должной учтивостью прощалась с графом и графиней Медина. Наконец она последний раз присела, а он поклонился, и они поспешно вышли в теплую южную ночь.

– Я думала, мы никогда не уйдем. – Генриетта облегченно вздохнула и запрыгала по булыжной мостовой. – Поцелуй меня.

– Здесь? Посреди улицы?

– Да. – Она энергично кивнула. – Это ты возбудил меня своими разговорами.

– Ну, что же. – Дэниел прижался губами к ее губам, ощутив сладость вина и вдыхая нежный аромат ее кожи.