Текст книги "Непокорный ангел"

Глава 16

– О Боже, Генриетта, дорогая! Ну конечно, ты должна ехать с нами. В карете достаточно места, кроме того, Джон собирался путешествовать верхом. – Бетси обратилась к мужу, который молча выслушал сбивчивые объяснения леди Драммонд.

– Разумеется, – вежливо подтвердил он, кланяясь Генриетте. – Мы рады оказать вам услугу, леди Драммонд. Ваш муж не придет проводить вас?

– Он… он не может, – сказала Генриетта. – Я боялась упустить вас, а он сел писать письма, чтобы незамедлительно отправить их с посыльным, который привез плохие новости. Посыльный, конечно, доставит письма быстрее, чем мы.

– Несомненно. – Он снова поклонился, но Генриетту не оставляло чувство, что муж Бетси отнесся с большим скептицизмом к ее объяснениям причины столь внезапного отъезда. Тем не менее Джон повернулся к форейтору и приказал: – Поставьте корзину леди Драммонд на крышу.

– О, нет слов, как я рада, что ты едешь с нами, – щебетала Бетси, с трудом забираясь в карету, где уже сидела с ребенком на руках бледная няня с перевязанной щекой. В углу хныкал полусонный Джон-младший.

Предстоит длительное путешествие, с замиранием сердца подумала Генриетта, протискиваясь на кожаное сиденье рядом с няней. Однако выбора не было, и когда они покинут этот город, принесший ей столько горя, она, возможно, почувствует себя лучше. Весьма слабое утешение.

Шестерка лошадей била копытами по мостовой у дома Трогтонов. Форейторы сели на передних лошадей, верховые заняли свои места по бокам кареты. Джон Трогтон бросил прощальный взгляд на пустынную площадь, а затем на крышу кареты, проверяя, надежно ли закреплен багаж. Генриетта крутила на пальце тонкое золотое кольцо, которое заменило печатку Дэниела, пытаясь справиться с подступившими слезами, и вдруг увидела своего мужа, быстро шагающего к дому Трогтонов.

Было ясно, что он одевался наспех. Без головного убора, без камзола под плащом, шарф перекручен, ворот рубашки расстегнут. Плотно сжатые челюсти и мрачный взгляд говорили, что ему сейчас не до внешнего вида.

– А, Драммонд, вы все-таки пришли попрощаться с женой, – приветствовал его Джон Трогтон, собираясь сесть на лошадь.

– Напротив, – сказал Дэниел. – Где она?

– В карете вместе с Бетси и детьми. – Трогтон вынул ногу из стремени. – Что-нибудь не так?

Дэниел, не обратив внимания на его вопрос, подошел к карете и открыл дверцу.

– О, сэр Дэниел, какой сюрприз, – воскликнула Бетси. – Пришли попрощаться с Генриеттой? Не могу выразить, как я рада, что она едет с нами. Это вы очень хорошо придумали. – Она слегка покраснела. – Прошу прощения, я не имела в виду печальные новости из Гааги.

Дэниел, казалось, не слышал оживленной болтовни Бетси. Его глаза были устремлены на жену.

– Теперь в поездке нет необходимости, – произнес он ровным голосом.

– О, вы хотите сказать, что получили хорошее известие из дома? – воскликнула Бетси.

Дэниел не понял, о чем она говорит, но решил, что лучше дать утвердительный ответ.

– Да, благодарю вас, мадам. Мы вернемся в Гаагу через месяц. – Он протянул руку Генриетте. – Выходи.

– Мне бы очень хотелось путешествовать вместе с тобой, – немного разочарованно сказала Бетси. – Но я и так благодарна тебе. – Она вздохнула и похлопала подругу по руке.

Генриетта так растерялась, что не могла ни сдвинуться с места, ни что-нибудь сказать.

Дэниел видел перед собой побледневшее от отчаяния личико, несчастные большие темные глаза, и его сердце сжалось от раскаяния. Поглощенный своим разочарованием, он не заметил, как глубоко было горе жены, толкнувшее ее на такой решительный поступок. Пора было залечить это горе бальзамом прощения и забыть о случившемся.

– Выходи, – повторил он. – В этом нет необходимости, Генриетта.

Она проглотила ком в горле и вышла наконец из транса.

– Мне кажется, будет лучше, если я все-таки поеду с Бетси, несмотря на утешительные вести из дома.

– В самом деле, может быть, ей лучше поехать? – оживилась Бетси.

Дэниел покачал головой:

– Нет, я не разрешаю.

Бетси, смирившись, откинулась на спинку сиденья. Когда мужья говорят такие слова и таким тоном, женам следует соглашаться.

Генриетта не могла продолжать спор, сидя в карете, ведь даже Бетси отступилась. Дэниел стоял у открытой дверцы и, протянув руку, приглашал подчиниться его требованию. Соблюдая приличия, она слегка коснулась пальцами его кисти, однако одной рукой он крепко сжал ее ладонь, а другой – локоть. Она почувствовала его дыхание на своей щеке, когда он помогал ей выйти из кареты.

Генриетта немного отошла от кареты и тихо, но горячо сказала:

– Думаю, будет лучше, если я уеду сейчас.

– А я так не думаю, – спокойно ответил Дэниел. – Бегство никогда ничего не решает.

– Но я не убегаю, – все так же тихо и страстно возразила она. – Я просто уезжаю, потому что не могу жить там, где меня не желают видеть. Я достаточно много лет прожила так и не хочу больше терпеть. Ведь, если честно, ты вовсе не желаешь, чтобы я осталась, так давай докончим с этим…

– Это не тема для разговора на улице, – резко прервал ее Дэниел, потому что не мог терпеть, когда она так говорила, когда сравнивала свою несчастливую, постылую жизнь в детстве с жизнью с ним, не мог видеть боль в ее глазах. – Мы поговорим дома.

– Нет. – Генриетта стояла на своем. – Я не хочу создавать для тебя трудности, позволь мне сделать то, что я должна сделать. – Она повернулась к карете.

Дэниел почувствовал раздражение.

– Неужели я должен увести тебя силой, Гэрри?

Вопрос поразил ее своей нелепостью, и она молча направилась к все еще открытой дверце кареты.

Дэниел взглянул на озадаченное лицо Бетси, затем на Джона Трогтона, сидящего верхом на лошади и делающего вид, что не придает значения этим странным переговорам шепотом, и пожал плечами. Пусть думают что хотят. Сплетни меньше всего беспокоили его в данный момент. Не говоря ни слова, он подхватил свою маленькую жену на руки и понес.

– О Господи! – охнула Бетси, когда Дэниел начал подниматься вверх по улице со своей ношей. – Джон, наверное, лучше отправить корзину Генриетты назад, в их дом?

– Я тоже так думаю, дорогая, – невозмутимо ответил Джон. – Кажется, их планы изменились.

– Отпусти меня! – попросила Генриетта, приходя в себя.

– Если будешь дергаться, мне придется тащить тебя, перекинув через плечо, – спокойно сказал Дэниел. – Боюсь, это будет менее прилично.

Генриетта тотчас затихла.

– Хорошо, я сама пойду.

– Не думаю. Я уверен, что так мы скорее доберемся до дома. Ты не такая уж тяжелая, – невозмутимо добавил он, как будто это соображение могло утешить жену.

Генриетта была озадачена. С ней разговаривал и держал ее на руках прежний Дэниел. Этого не могло быть. Он не мог так внезапно возникнуть из холодного, резкого, чужого человека, а значит, забыть о том, что произошло. Однако всем своим существом она очень хотела верить, что это именно так.

– О, дон Драммонд, вы принесли ее назад! – Сеньора приветствовала их возвращение потоком восторженных слов, беспрерывно воздевая руки к небу, по-видимому, ничуть не удивленная тем, что Дэниел тащит на руках свою сжавшуюся от смущения жену.

– Да, благодаря вам, сеньора, – ответил он на ее языке, глядя на Генриетту, затем перешел на английский. – К счастью, сеньора Алвара услышала, как ты украдкой вышла из дома, и разбудила меня. Когда она сказала, что ты направилась к соборной площади, я сразу все понял и таким образом уберег нас обоих от дальнейших неприятностей. – Говоря все это, Дэниел поднялся наверх в спальню и ногой закрыл за собою дверь.

Он поставил Генриетту на ноги, но продолжал одной рукой держать ее за талию, а другой нежно коснулся ее щеки. Глаза его стали серьезными, а в голосе не было и следа веселости:

– Теперь все позади, моя фея. Мы больше никогда не будем говорить об этом.

Генриетте всем сердцем хотелось верить ему, услышать простые слова прощения и забыть тот ужасный случай, но она не могла. Генриетта отодвинулась от него и покачала головой.

– Нет, это не уйдет, если ты до конца не поймешь меня. Ты всегда будешь вспоминать о моем поступке и презирать меня. Ты никогда не будешь доверять мне. – Она говорила очень тихо, нервно покусывая губы.

– Что я должен понять? – спокойно спросил Дэниел, не желая с ней спорить, потому что решил все забыть.

– Я не считаю, что злоупотребила твоим доверием. Я только хотела помочь тебе…

– Помочь мне! – прервал ее Дэниел. – Боже милостивый! – Он взволнованно провел рукой по волосам. – Мне следовало бы догадаться. Всегда, когда ты собираешься помочь мне, начинаются неприятности.

Генриетта не стала отрицать эту печальную истину.

– Не знаю, почему так случается. Это несправедливо.

– Я подозреваю, что причина в твоей излишней импульсивности. – Дэниел вздохнул. – Кажется, тебе пора рассказать мне все, как ты считаешь?

– Боюсь, что это вряд ли изменит твое мнение обо мне. Я считала, что жене простительно интересоваться делами мужа, но, должно быть, ошиблась.

– Позволь все-таки узнать, что побудило тебя залезть в шкатулку.

Он внимательно выслушал рассказ жены о беседах с королевой и ее придворными дамами, о сделанных ею выводах и о придуманном плане.

– Он казался мне вполне разумным, – закончила Гэрри. – Такая прекрасная идея. Но когда ты не захотел поделиться со мной содержанием документов, я подумала… – Генриетта замолчала, охваченная тяжелыми воспоминаниями, нахлынувшими на нее с новой силой. – Я собиралась обо всем рассказать и вовсе не хотела обманывать тебя. Но когда я попыталась объяснить, ты не стал слушать.

Это действительно так, подумал Дэниел. Его мало интересовали в тот момент мотивы действий Генриетты, и он был слишком потрясен и зол, чтобы слушать ее.

– Так, значит, ты хотела признаться во всем? – Она кивнула. – Понимаю. Но тем не менее это был отвратительный, бесчестный поступок, Гэрри, даже если ты не хотела обманывать меня.

– Да, – согласилась Генриетта.

– Думаю, ты никогда больше не сделаешь ничего подобного, – осторожно сказал Дэниел, и ужас на ее лице явился достаточно красноречивым ответом. – Но есть еще один вопрос. Хотя я знаю, что ты ответишь, я не могу не задать его. Почему ты не пришла ко мне, как только узнала, что хочет от тебя королева, а решила действовать в одиночку?

Ее глаза удивленно расширились от такого нелепого вопроса.

– Но это было бы так неинтересно!

– Неинтересно, – прошептал Дэниел. – Да, конечно. Глупо с моей стороны спрашивать об этом. – Он покачал головой и недовольно фыркнул.

Генриетта подозрительно посмотрела на него:

– Я хотела показать тебе, что способна принимать участие в твоих делах, что ты недооцениваешь меня. Я не такой уж ребенок, Дэниел, как ты считаешь.

– Я не считаю тебя ребенком, – улыбнулся Дэниел. – Но тебе только шестнадцать, милая. Есть вещи, которые ты еще не понимаешь.

– Конечно, но я никогда не смогу понять их, если ты не предоставишь мне такую возможность, – резонно заметила Генриетта.

– Пожалуй, это правда. – Он взглянул на часы, висящие у него на поясе. – Черт побери! Уже девятый час, а в десять я должен быть у короля.

– О, значит, удался! – Генриетта невольно захлопала в ладоши, и лицо ее озарилось сияющей улыбкой, чего не было уже много дней.

– Что именно? – Дэниел подошел к платяному шкафу и достал самый лучший камзол из роскошной парчи, отделанный серебристыми кружевами.

– Ну, разумеется, мой план… О, я забыла рассказать тебе, что сделала, когда маркиза навещала меня.

– Так расскажи. – Выслушав подробности ее беседы с придворной дамой, Дэниел невольно воскликнул: – Какая же ты хитрая.

– Я правильно поступила?

Он кивнул:

– Точно так же сделал бы и я, если бы задумал такой ход.

– Ты доволен?

Дэниел снова кивнул:

– Я же не какое-то неблагодарное чудовище.

Генриетта сплела пальцы и опустила глаза.

– Тогда, может быть, в будущем ты будешь доверять мне?

– Должен сказать тебе, госпожа жена, что ты хитрая бестия. Да, конечно, я понял, что поступал неразумно, не допуская тебя к своим делам, так же как уверен, что ты поняла всю бесчестность своего поведения, невзирая на чистоту побуждений.

– Я не смогу снова пережить то, что было, – тихо сказал Генриетта, протягивая к нему руку. – Те слова, что ты говорил мне.

Он взял ее за руку и нежно прижал ладонь к своим губам.

– Я был ужасно груб, моя фея, и прошу прощения. Я слишком поспешил с выводами. Давай поскорее забудем все это.

– Я больше не желаю оставаться в этой стране. Здесь жаркий климат и коварные люди. Я хочу в Гаагу, к девочкам, хочу родить тебе ребенка.

Дэниел тихо засмеялся.

– Такие желания нельзя оставлять без внимания. Однако не будем спешить. – Он коснулся пальцем ее губ. – Ты действительно была очень разочарована, когда пришли месячные?

– Я думала, ты все забыл.

– Нет, любовь моя, я не забыл ту ночь в саду. Однако подождем, пока не вернемся домой. – Его лицо помрачнело. – Впрочем, где теперь наш дом? Неужели эта проклятая война никогда не кончится?! Англичане должны снова вернуться домой, к своим землям и семьям? Уже десять лет Англия не знает мира и покоя.

– Ты снова собираешься сражаться? – Генриетта вдруг с ужасом поняла, к каким последствиям приведет поддержка Дэниелом короля Карла II… Она как-то не думала об этом.

Словно подтверждая ее мысли, Дэниел мягко сказал:

– Ты знаешь, что я должен. Я предан делу моего короля. Это будет последняя попытка.

– А если король Филипп откажет ему в помощи?

– Тогда мы попытаемся обойтись без нее.

«Я не смогу пережить его смерти», – мрачно подумала Генриетта, глядя на мужа, но оставила эти мысли при себе.

– Ты хочешь позавтракать перед уходом?

– Только хлеб с мясом и пиво, – ответил Дэниел, меняя вслед за ней тему разговора, ибо считал, что всякое утешение будет ложью.

– Я принесу тебе еду. – Она спустилась на кухню, размышляя, что же произошло с девушкой, которая не так давно бесстрашно бросилась в битву под Престоном, видя в этом только волнующее приключение. Теперь такая перспектива вызывала у нее страх, не за себя, так как в ее жизни больше не могло быть сражений, но за тех, кого она любила. Например, за Уилла, который также готов был сражаться за своего короля. А Джулия? Разгорелась ли искра, вспыхнувшая между ними? Неужели Джулии также придется жить в страхе за своего любимого?

Гэрри решительно отбросила мрачные мысли. Она слишком много страдала в последнее время, чтобы позволить нехорошим предчувствиям нарушить вновь обретенное спокойствие.

В эту ночь их большая кровать больше не была для нее холодной и одинокой, как в прошлые ночи. Генриетта прижалась к Дэниелу, и ее окутало тепло и спокойствие в кольце его надежных рук. Странно, но после столь долгого воздержания она не испытывала той безумной страсти, которая охватила ее тогда в саду. Ей хотелось только чувствовать его объятия, близость любимого тела, слышать дыхание Дэниела. Все страхи, тревожные мысли и воспоминания исчезли. Она снова наполнилась силой и энергией, ощутив прикосновения мужа, запах его кожи, мускулы ног, обвивших ее ноги, твердую грудь под своей щекой, крепкие мышцы бедер и живота. Генриетта довольно улыбалась в темноте, когда он уснул, радуясь, что может вот так наслаждаться его близостью.

Неделю спустя они покинули Мадрид, получив уклончивый ответ от испанского короля, и вернулись в Гаагу.

Глава 17

– В это время Элизабет уже должна быть в постели, господин, Осберт. – Госпожа Кирстон, чопорная и решительная, появилась в дверях гостиной. – Нэн уже двадцать минут как лежит в кровати, Лиззи открыла было рот, чтобы высказать протест, и снова закрыла его. У воспитательницы был вид, не допускающий возражений. Девочка с мольбой посмотрела на Уилла, чье заступничество могло бы иметь больший успех, однако тот, казалось, ничего не замечал. Он очень рассеянный в этот вечер, с досадой подумала Лиззи, и ничуть не развеселился, несмотря на все ее старания развлечь его. Лиззи не привыкла к таким неудачам и потому с недовольной гримасой встала с кресла.

– Спокойной ночи, господин Осберт. – Последовал церемонный реверанс.

Уилл удивленно заморгал, видя столь необычную официальность в поведении ребенка, которому были больше свойственны прощальные поцелуи, нежели реверансы.

– Что-то не так, Лиззи?

– Я должна идти спать.

– Но это обычное дело. Почему ты думаешь, что я могу нарушать порядок?

Госпожа Кирстон недовольно фыркнула, нетерпеливыми движениями поправляя передник.

За окном, открытым в этот мягкий сентябрьский вечер, послышался стук колес подъезжающей кареты. Лиззи со свойственным ей любопытством обернулась на этот звук и подбежала к окну.

– О, это папа и Гэрри, они вернулись, – завизжала она, вскочив на кресло у окна. – Папа… папа!

Вышедший из кареты Дэниел обернулся, сияя от радости.

– Лиззи… Лиззи! – Он быстро подошел к открытому окну, схватил дочь на руки, крепко обнял, поцеловал и поставил на землю. Она тотчас подбежала к Гэрри, которая была необычайно рада столь нежной встрече.

– А где Нэн?

– Она уже в постели…

– Нет, не в постели! – Все подняли головы вверх, Нэн с выбившимися из-под ночного чепчика волосами рискованно высунулась из окна, неистово размахивая руками.

– Осторожно! Я иду в дом. – Дэниел вбежал в открытую дверь. У входа в гостиную стоял Уилл, ожидая своей очереди поприветствовать друзей. Генриетта последовала за мужем, держа Лиззи за руку. Нэн уже летела вниз по лестнице, путаясь в ночной рубашке, и с размаху прыгнула в раскрытые объятия отца.

– Я почти заснула, – лепетала она. – Если бы вы приехали на пять минут позже, я бы уже спала и вам пришлось бы будить меня!

– О, я не стал бы делать этого, – насмешливо сказал Дэниел, приглаживая густые темные волосы дочери и прижимаясь губами к гладкой, теплой, круглой щечке. – Я бы подождал до утра.

– Нет, нет! – Нэн увидела Генриетту и нетерпеливо заерзала. – А вот и Гэрри!

Дэниел опустил малышку на пол, с довольной улыбкой наблюдая за восторженной встречей, затем повернулся и протянул руку Уиллу:

– Как поживаешь, Уилл?

– Хорошо, сэр Дэниел. Рад вашему благополучному возвращению. Дети очень соскучились по вам обоим.

– Да, мы тоже соскучились, – ответил Дэниел. – Пять месяцев – достаточно большой срок.

– О, Уилл, вот и ты. – Генриетта освободилась от повисших на ней девочек и быстро подошла к нему. – Рада снова видеть тебя. – Они крепко обнялись, и Дэниел с удивлением почувствовал укол ревности, что было явно нелепо. Он вспомнил, как во время путешествия из Престона они постоянно ссорились по пустякам и поддразнивали друг друга. Тогда они мало чем отличались от детей, да и сейчас смутились, как подростки, хотя стали уже совсем другими. Уилл держался с мужской уверенностью, а Генриетта… Удивительно, какой она стала красивой и женственной.

Госпожа Кирстон стояла в стороне, терпеливо наблюдая за встречей. Дэниел отвел глаза от жены, вспомнив о своих отцовских обязанностях. Детей наконец уложили в постель, и взрослые сели за ужин.

– Как хорошо дома. – Генриетта со вздохом удовлетворения оглядела отделанную темными панелями столовую. – Ты не можешь себе представить, Уилл, как жарко в Испании. Словно в аду. – Она положила себе на тарелку кусок жареного угря и передала блюдо через стол.

– Но жара, наверное, сильно возбуждает? – спросил Уилл, принимая блюдо.

Генриетта ответила не сразу.

– Почему ты взял такую маленькую порцию, Уилл? Ты же любишь угрей.

Он покачал головой:

– Я не очень голоден. Так жара возбуждает?

Генриетта взглянула на мужа.

– Иногда, но гораздо больше утомляет и мешает, отчего дела идут неудачно. Не так ли, Дэниел?

– Увы, ты права, – усмехнулся Дэниел и наполнил бокал Уилла вином. – Но что было, то прошло. Лучше расскажи, Уилл, что происходило здесь.

Молодой человек пожал плечами:

– Полагаю, вы слышали о поражении шотландцев при Данбаре?

– Нет, не слышали. – Вилка Дэниела звякнула о тарелку. – Когда это произошло?

– В начале месяца, – угрюмо ответил Уилл. – Их разбили наголову. Шотландцы потеряли каждого десятого, а англичане всего тридцать человек.

Это была очень важная новость, и Генриетта только сейчас заметила напряженность в глазах Уилла, строгую линию губ и хмурое выражение лица своего старого приятеля. Однако она почему-то усомнилась, что причиной этого является проигранное сражение.

– Что беспокоит тебя, Уилл?

Он взглянул на нее и покраснел.

– Ничего. Почему ты так решила?

Несколько месяцев назад Генриетта пристала бы к нему с расспросами, не давая времени на размышление. Но сейчас ей вдруг пришло в голову, что он стесняется открыться своей ближайшей подруге в присутствии Дэниела. Он не знал Дэниела так, как она, и по-прежнему обращался к нему с почтением, которое проявлял, когда они путешествовали под его покровительством. Нет, она подождет и поговорит с ним, когда они останутся наедине.

– Что слышно о короле? – спросил Дэниел. – Тебе известно, как последние новости повлияли на его планы? – Он взял из вазы грушу и начал аккуратно снимать с нее кожуру.

Уилл нахмурился:

– Говорят, он собирается в Шотландию, чтобы ободрить шотландцев, вновь собрать войско и выступить против Кромвеля. В случае успеха сформированное здесь войско короля также высадится на берегах Англии.

– А в случае неудачи… – Дэниел положил грушу на тарелку Генриетты. – Если шотландцы не поддержат короля, его сторонники в любом случае попытаются выступить своими силами.

– Но это очень глупо, – сказала Генриетта, надкусывая грушу, хотя аппетит у нее внезапно пропал. – Если шотландцы потерпели поражение, то войско роялистов, хуже оснащенное и малочисленное, имеет еще меньше шансов на успех.

Дэниел устало покачал головой:

– Возможно, это и так, но мы должны попытаться еще раз.

Генриетта вдруг взорвалась:

– Почему должны? Почему вы должны снова рисковать своими жизнями, заранее зная, что дело будет проиграно?

Мужчины минуту молча смотрели на нее, затем Дэниел твердо сказал:

– Ты сама знаешь почему, Гэрри. Это дело чести и принципа.

– Но вы проиграете и, возможно, будете тяжело ранены или убиты неизвестно ради чего, – не сдавалась Генриетта. – Из-за вашей чести и принципа страна переполнится вдовами и сиротами.

– Господи, Гэрри, ты рассуждаешь, как женщина, – удивленно сказал Уилл. – Я никогда не слышал, чтобы ты говорила подобные вещи.

– Я и есть женщина, а не глупый ребенок, мечтающий о приключениях.

Дэниел улыбнулся.

– Да, – сказал он. – Ты женщина, моя фея… именно женщина… иногда.

Уилл посмотрел на них и сразу понял, что он лишний.

– Извините меня, я собирался сегодня поиграть с друзьями в карты. – Он встал. – Завтра я поищу другую квартиру, так будет лучше.

– Ерунда, – воскликнула Гэрри. – Тебе не надо переезжать, правда, Дэниел?

– Я думаю, Уилл сам должен решить это, – спокойно сказал Дэниел. – Мы будем рады, если он останется, но, возможно, он предпочтет устроиться отдельно.

– О! – Генриетта закусила губу. – Ты имеешь в виду друзей, которых он захочет пригласить. – Внезапно ее глаза озорно блеснули. – Или распутных женщин? Так, что ли, Уилл?

К ее удивлению, Уилл густо покраснел.

– Это не смешно, Генриетта, и бестактно. Я думал, что ты стала более воспитанной. Желаю вам спокойной ночи.

Дверь за ним закрылась, и Генриетта почувствовала себя неловко.

– Что его так расстроило?

– Наверное, ты сказала что-то не то.

– О! Раньше я часто подсмеивалась над ним.

– Возможно, на этот раз ты чем-то обидела его. Вы больше не дети, Гэрри, и у Уилла есть чувство собственного достоинства.

Генриетта долго не могла уснуть, размышляя над случившимся. Ей почему-то казалось, что дело не в оскорбленном достоинстве. Уилл был явно не в своей тарелке, это вызвало у нее беспокойство, и она должна узнать причину.

На следующее утро Генриетта спустилась в столовую и весело приветствовала Уилла, как будто вчера ничего неприятного не произошло.

– Прошу прощения, Гэрри, – сказал он немного скованно, – за то, что был слишком резок вчера вечером.

– Ничего. – Она чмокнула его в нос. – Дэниел сказал, что я задела твое достоинство. Очень сожалею, если это так.

Уилл засмеялся и обнял ее одной рукой за талию.

– Вовсе нет. Можешь не беспокоиться.

– Ну вот, – торжествующе сказала Генриетта, оборачиваясь к Дэниелу. – Я же говорила тебе… О, что-то не так? У тебя очень суровый вид.

Дэниел, наблюдавший за ними, понял, что не успел изменить выражение своего лица, и энергично покачал головой:

– Нет, все в порядке, однако не стоит при девочках говорить о распутных женщинах, хорошо? Лиззи сразу потребует объяснений.

– Конечно, не буду. Кстати, где они?

– Пошли в церковь с госпожой Кирстон, – уведомил Уилл. – Надо сказать, весьма неохотно. Эта женщина стала слишком набожной в последнее время, ходит в церковь утром и вечером и заставляет детей сопровождать ее.

– Какая скука, – вздохнула Генриетта, намазывая маслом кусок пшеничного хлеба. – Может быть, им не стоит посещать службу каждый день? Они могут провести время со мной, обучаясь игре на гитаре или занимаясь еще чем-нибудь. Как ты думаешь, Дэниел?

– Если ты считаешь, что так будет лучше для них, то я согласен, – сказал Дэниел, вставая из-за стола.

– Возможно, и не лучше, но зато гораздо веселее.

Дэниел рассмеялся:

– В этих вопросах я полностью доверяю тебе, Гэрри. Реши и скажи госпоже Кирстон.

Генриетта недовольно сморщилась, но не стала возражать, решив принять удар на себя.

– Куда ты идешь?

– К королю. Я должен получить аудиенцию и доложить о результатах своей поездки. Необходимо также узнать о его дальнейших планах.

– Да, конечно. – Генриетта подставила мужу щеку для поцелуя. – Но ты вернешься к обеду?

– Надеюсь.

– Семь бед – один ответ, – сказала Гэрри, когда за Дэниелом закрылась дверь. – Если уж именно я должна поговорить с госпожой Кирстон, то стоит поставить ее в известность, что девочки будут ходить в церковь только по воскресеньям, когда все мы туда ходим.

– За что они будут тебе весьма благодарны, – заметил Уилл, но его улыбка была лишена обычной веселости.

Генриетта оперлась локтями о стол, положив подбородок на скрещенные руки, и серьезно посмотрела на него:

– Что тебя беспокоит, Уилл?

Он глубоко вздохнул, но она молчала, ожидая ответа.

– Я влюблен, – произнес он наконец, густо покраснев от смущения.

– В Джулию? Я знала, что это произойдет! – Генриетта вскочила и, обежав стол, обняла его.

– Как ты догадалась? – Уилл освободился из ее объятий.

– О, я сразу поняла это… по твоему виду, еще тогда, когда ты впервые увидел Джулию. Вот почему я была уверена, что ты останешься в нашем доме, пока нас не будет. Я поняла, что Джулия станет иногда навещать детей, и у тебя появится возможность… – Она пожала плечами. – Так и произошло?

Уилл покачал головой:

– Нет, Гэрри, не так.

Генриетта удивленно взглянула на него:

– Значит, Джулия не влюбилась в тебя?

Уилл опустил голову.

– Она любит меня так же, как я ее, но родители запрещают ей видеться со мной.

– Почему? – В голосе Гэрри прозвучало негодование.

– Они полагают, что сын эсквайра недостаточно хорош для нее.

– А они-то кто такие? – Генриетта почувствовала себя оскорбленной. – Обнищавшие дворяне в изгнании! О, это просто смешно! – Она начала взволнованно ходить по комнате. – Ты разговаривал с ними?

– Конечно. Я сделал все самым благородным образом: попросил у лорда Морриса руки Джулии, рассказал ему о своем происхождении, состоянии… Наш род более древний, чем их, – добавил Уилл с внезапной горячностью. – Но он не только отказал мне, но и запретил нам видеться. Джулии не разрешают писать письма и выходить из дома без сопровождения матери.

Генриетта пришла в ужас:

– Да это просто деспотизм. Очень похоже на моих родителей!

– Что мне делать, Гэрри? – Уилл выглядел крайне удрученным. – Я не могу без нее. Для меня было бы утешением хотя бы видеть ее, слышать ее голос… но эта полная изоляция убьет меня.

– Думаю, до этого дело не дойдет, – сказала Генриетта, – и я не допущу, чтобы ты страдал.

Уилл улыбнулся, услышав такое категоричное заявление.

– Ничего не поделаешь, Гэрри. Лорд и леди Моррис непреклонны, а Джулия не посмеет ослушаться их.

– Согласна, открыто не посмеет, – задумчиво сказала Генриетта. – Но тайно… Я навещу ее сегодня утром. Я собиралась сделать это в любом случае. Родители Джулии всегда с одобрением смотрели на нашу дружбу, так что они допустят меня к ней.

– Что ты задумала? – Уилл хорошо знал свою подругу и то, как быстро она принимает решения. Ее визит мог принести ему новое беспокойство, но одновременно давал и надежду. Генриетта редко терпела неудачу, когда вкладывала в дело всю душу.

– Все очень просто, – сказала она с радостной улыбкой. – Ты должен немедленно переехать отсюда, так как, если ты будешь жить в нашем доме, леди Моррис не разрешит Джулии навещать меня. Но лорд и леди Моррис очень уважают Дэниела, поэтому не будут возражать против дружбы своей дочери со мной. А когда Джулия навестит меня, ты «случайно» появишься в нужном месте. Никто никогда не узнает об этом. – Внезапно она нахмурилась, закусив губу. – Думаю, лучше не говорить Дэниелу, что тебе запрещено встречаться с Джулией. Ему может не понравиться, что вы видитесь вопреки запрету родителей. Но если он не будет знать о запрете, то не увидит ничего предосудительного в этих встречах. Вы оба мои друзья и имеете право меня навещать.

– Но это нечестно, – засомневался Уилл.

– Почему? Это простое непослушание, не имеющее никакого отношения к чести, – решительно сказала Генриетта. – Но если тебе это не нравится, придумай что-нибудь другое. Я не могу. Пока ты будешь тянуть, родители выдадут ее за какого-нибудь подходящего по знатности старика.

– О, я не переживу этого, – с отчаянием сказал Уилл. – Кроме того, все может случиться на этой проклятой войне. Я должен быть с ней, Гэрри, и готов на все. – Генриетта смотрела на него, склонив голову набок, ожидая решительного ответа. – Если ты думаешь, что в этом нет ничего плохого…

– Конечно, нет. – Она резко прервала его: – Я пойду к Джулии прямо сейчас, а ты должен найти себе другое жилье. Я скажу ее родителям, что ты переехал, так как мы вернулись. Это звучит вполне убедительно.

Джулия приняла подругу с восторгом, однако не могла скрыть печали. Генриетта почтительно поздоровалась с леди Моррис и, потягивая самбуковый напиток, рассказала ей об Испании, об особенностях испанского двора, как бы случайно упомянув, что господин Осберт покинул дом ее мужа и нашел себе новое жилье. Она притворилась, что не заметила, как внезапно побледнела Джулия и как сжались и без того узкие губы леди Моррис.

– Ну хорошо, вам есть, о чем поговорить, – сказала леди Моррис через полчаса, – а мне надо заняться делами, Я оставляю тебя, Джулия, с леди Драммонд, если она не собирается уходить.