Текст книги "Опасность"

Глава 17

Когда на следующий день они с Себастианом вошли в дом лорда Блумфилда, Прюденс с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления.

В холле почти не было свободного места. Всюду какие-то корзинки и коробки. По углам кипы старых газет. Кругом раскиданы самые немыслимые вещи: книги, глобусы, маленькие статуэтки, трости, шляпы… Они занимали все свободное пространство.

На лестнице царил такой же хаос. Идти можно было только с краю – на остальной, большей части стояли либо чемодан, либо корзинка, а то и просто валялась какая-то старая одежда.

Стояла такая духота, будто в доме никогда не открывались окна. Вдобавок было еще и темно.

Душная атмосфера окутанного полумраком холла действовала угнетающе.

Прюденс искоса взглянула на Себастиана из-под широких полей своей новой фиолетовой соломенной шляпы внушительных размеров. Чтобы получше видеть мужа, ей приходилось придерживать болтающиеся концы огромного фиолетового банта. Себастиан осматривал обстановку, пытаясь скрыть свое чрезмерное любопытство.

– Его светлость никогда ничего не выбрасывает, – с гордостью объявила неряшливо одетая экономка.

– Это чувствуется, – сказал Себастиан. – Блумфилд здесь давно живет?

– Да, уже порядком. Но вещи стал копить года три назад. – Экономка издала хриплый смешок. – В то время его прежняя экономка уволилась, и он взял меня на освободившееся место. По мне, так хозяин может хранить все, что ему в голову взбредет, лишь бы исправно платил жалованье.

Дверь комнаты, которая, очевидно, служила гостиной, была открыта настежь. Прюденс бросила в гостиную быстрый взгляд – та тоже оказалась забитой до отказа коробками, бумагами и прочим хламом. Шторы были задернуты.

– Смотрите под ноги. – Экономка повела их к лестнице по узкому проходу. – К нам посетители не часто заглядывают. Его светлость любит бывать один. – Она снова хохотнула, да так, что широкая спина ходуном заходила.

Прюденс опять взглянула на Себастиана. Она никак не могла понять, в каком он сегодня настроении. С самого утра он говорил исключительно о предстоящем визите к Блумфилду. О прошлой ночи не было сказано ни слова.

Прюденс, хоть убей, никак не могла решить, возымело ли на него какое-то действие ее признание в любви.

Прошлой ночью он ее удивил. Прюденс уже почти заснула, когда он задал этот каверзный вопрос. И поймал ее врасплох, тепленькую, разгоряченную любовными ласками. Вот она и ответила не подумав.

– Почему вы вышли за меня замуж?

– Потому что я вас люблю.

Первая мысль, когда она проснулась сегодня утром, была о том, что сделана грубая ошибка. И она с тех пор не могла найти себе места, пытаясь понять, как Себастиан отнесется к ее признанию в любви. А поскольку он не сказал об этом ни единого слова, Прюденс нервничала еще больше..

Она бы все на свете отдала, лишь бы узнать, что он думает по поводу ее признания. А вдруг слова жены о любви вызвали его раздражение или, еще хуже, ощущение скуки?

Внезапно Прюденс осенило: а ведь возможно, она и не произносила свое признание вслух. От этого предположения ей стало немного легче. Может, ей только приснилось, что она сказала Себастиану о своей любви?

Но если ей снились свои собственные слова, значит, должен был присниться и его ответ. Печальная действительность состояла в том, что ни во сне, ни наяву ответа Себастиана она не получила. Узнав о ее любви, он, вероятно, решил никак на это не реагировать. Наверное, ее признание лишь позабавило его.

– Хозяин примет вас здесь. – Экономка остановилась возле горшка с цветком, в котором покоились давным-давно засохшие останки какого-то растения, и распахнула дверь.

Прюденс на мгновение почувствовала, как рука Себастиана сжала ей плечо, будто он инстинктивно хотел оттащить ее от двери. Она пристально всматривалась в глубину библиотеки, недоумевая, почему в такое раннее время темно, как глубокой ночью.

Оглядевшись, она поняла, что шторы задернуты. Комнату освещала одна-единственная свеча, стоявшая на столе в углу.

За столом сидел крупный тучный мужчина.

С глазами навыкате, с нечесаными волосами и бородой до самой груди. В бороде блестела седина, из чего можно было сделать вывод, что этому человеку под пятьдесят. Руки, крепко сжатые в кулаки, лежали на столе. Ему и в голову не пришло подняться, когда появились на пороге гости.

– Значит, вы все-таки соизволили прийти, леди Эйнджелстоун. А я, честно говоря, сомневался. Теперь не многие сюда захаживают, не то что в былые дни.

– Полагаю, вы Блумфилд? – спросил Себастиан.

– Да, я Блумфилд. – Хозяин нахмурил косматые брови. – А вы, очевидно, Эйнджелстоун.

– Да.

– Хм… Я бы предпочел проконсультироваться с леди Эйнджелстоун наедине. Дело, видите ли, личного свойства. – Блумфилд вздрогнул, хотя в комнате было очень тепло.

– Я не разрешаю своей жене оставаться наедине с лицами мужского пола даже для личных консультаций. Надеюсь, вы меня понимаете. Если хотите поговорить с ней, можете сделать это в моем присутствии.

– Ха! Как будто я собираюсь к ней приставать, – сказал Блумфилд скрипучим голосом. – Женщины меня не волнуют.

– О чем вы хотели со мной проконсультироваться, лорд Блумфилд? – Прюденс пробралась мимо груды старых газет «Морнинг пост»и «Газетт», нашла стул и уселась. Пока тебе предложат сесть, сто лет пройдет, решила она. Очевидно, у Блумфилда были самые смутные понятия о правилах вежливости.

Этим утром за завтраком они с Себастианом выработали план действия. Договорились, что она постарается отвлечь внимание Блумфилда на себя, чтобы Себастиан без помех мог разглядеть его самого и обстановку, в которой тот обитает. Теперь же, увидев этот грандиозный беспорядок, Прюденс поняла, что в таком хаосе мало что разглядишь.

– Слышал, вы крупный специалист в области потусторонних явлений, леди Эйнджелстоун.

– Я и в самом деле довольно долго изучала этот предмет, – скромно подтвердила она.

Блумфилд хитренько посмотрел на нее:

– Когда-нибудь встречали привидение? В памяти почему-то всплыла темная спальня в замке Келинга, в которой, как ей казалось, она обнаружила привидение.

– Был один случай, когда мне показалось, что я столкнулась с настоящим привидением, – медленно проговорила она, – но я не смогла найти тому подтверждения.

Краешком глаза Прюденс заметила, что Себастиан изумленно смотрит на нее.

– Что ж… В честности вам не откажешь. Не то что некоторые так называемые специалисты, с которыми я беседовал. Уверяют, что постоянно встречаются с привидениями. Скажут тебе все что угодно, лишь бы получить денежки.

– Я работаю бесплатно, – заметила Прюденс.

– Слышал об этом. Потому-то и послал вам записку. Тихий шорох прервал его слова. Вместо того чтобы осторожно обернуться и посмотреть, откуда он взялся, Блумфилд резко повернулся на стуле.

– Что это было? – закричал он пронзительным голосом. – Откуда этот звук?

– Газеты свалились на пол. – Себастиан улыбнулся своей холодной улыбкой и пошел туда, где на полу лежало несколько экземпляров «Морнинг пост». – Я их подниму.

Блумфилд посмотрел на газеты таким взглядом, будто никогда их раньше не видел, и, вздрогнув, проговорил:

– Не трогайте.

– Ничего, мне это не составит труда. – Себастиан наклонился за газетами.

Блумфилд проворно повернулся к Прюденс:

– Не буду ходить вокруг да около, мадам. У меня есть основания считать, что меня преследует привидение. Я должен знать, сможете ли вы избавить меня от призрака, пока он не убил меня, так же как остальных.

Прюденс взглянула Блумфилду прямо в его странные глаза и поняла, что он верит каждому своему слову. Она снова оттолкнула мешавший конец фиолетового банта.

– А вы знаете, чья душа вас преследует?

– О да. Я ее знаю. – Блумфилд вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб. – Она сказала, что отомстит. Пока что убила только двоих, но рано или поздно придет за мной.

– Как зовут это привидение? – спросила Прюденс.

– Лилиан. – Блумфилд уставился на платок, который держал в руке. – Очаровательная была малышка. Но вопила не переставая. В конце концов им пришлось сунуть ей в рот кляп.

Прюденс почувствовала, как у нее вспотели ладони. Украдкой они обменялись взглядами с Себастианом. Он закончил собирать газеты и тихонько стоял в тени. Внезапно она порадовалась тому, что он настоял на своем и отправился сопровождать ее.

Взяв себя в руки, Прюденс повернулась к Блумфилду.

– Что сделали с Лилиан? – спросила она. На самом деле ей не хотелось слушать ответ, но она знала – чтобы выяснить обстоятельства дела, нужно заставить Блумфилда рассказать все, с самого начала.

Блумфилд уставился на ярко горящую лампу. Казалось, он ушел в свой таинственный мир.

– Хотели только немного поразвлечься с этой девкой из таверны. Мы же заплатили за удовольствие… Но она устроила такой шум. Орала не переставая.

Прюденс сжала руки в кулаки:

– Почему она кричала?

– Не знаю. С другими никогда такого не было. – У Блумфилда тряслись руки. – А эта вела себя так, будто очень нежного воспитания. Я предложил найти другую, более сговорчивую. Но Келингу только эту подавай! Наконец мы запихнули ее в карету, сунули в рот кляп. – Черты лица его немного расслабились. – Крики прекратились.

– Куда вы ее отвезли?

– В замок Келинга. У него была там комната как раз для таких дел. Специально для «принцев целомудрия». – Блумфилд взглянул на Прюденс таким взглядом, будто позабыл о ее присутствии, и нахмурился. – Так назывался наш клуб. Нам нравилась заложенная в этом названии ирония, понимаете?

– Понимаю. – Прюденс готова была вцепиться ему в гордо.

Себастиан, видимо, понял, какая ярость клокочет в ней, – он подошел и встал у нее за спиной. Она почувствовала на плече его руку.

– И что же, «принцы целомудрия» до сих пор используют эту комнату для подобных развлечений? – спросил Себастиан деловым тоном, будто такая мерзость являлась для высокородных джентльменов нормой поведения.

– Что? – Блумфилд на секунду смешался. – Нет-нет. Сейчас с этим покончено. После той ночи мы никогда больше не встречались. Она все разрушила. Все, черт бы ее побрал!

– Как же она это сделала? – удалось спросить Прюденс относительно спокойным голосом.

– Покончила с собой. – Блумфилда передернуло. Потом он снова уставился на лампу.

Прюденс изо всех сил старалась не терять самообладания. В ее задачу входило получать от Блумфилда ответы, а не высказывать ему свое мнение о нем.

– Она покончила с собой из-за того, что вы с ней сделали?

– Первым был Келинг. – Блумфилд говорил теперь очень тихо. – Было много крови. Мы этого, понимаете ли, не ожидали. Келинг выглядел довольным. Сказал, что не зря потратил деньги. Потом за нее принялись Ринг-кросс и Оксенхем.

– А вы? – спросила Прюденс.

– Когда настала моя очередь, веревки ослабли. Она сбросила их и ринулась к окну. Келинг попытался схватить ее, но поскользнулся и упал. А все эти длинные рубашки… мы все были в черных длинных рубашках. Остальные оказались слишком пьяны и не могли ее поймать.

Прюденс припомнилось смутное видение – черные шторы, развевающиеся перед окном, которое ведет в темноту.

– Лилиан выпрыгнула из окна?

– Секунду она постояла на подоконнике. Потом вырвала изо рта кляп и взглянула на нас. Никогда не забуду ее глаз, когда она прокляла нас! Всю жизнь буду помнить. – Блумфилд стукнул кулаком по столу. – Все эти три проклятых года ее глаза преследовали меня.

Прюденс задохнулась от гнева. Несколько секунд она просто не могла говорить. Тогда допрос спокойно продолжил Себастиан.

– Что она сказала, когда проклинала вас? – бесстрастным голосом спросил он. – Ее точные слова, Блумфилд?

– «Вы заплатите. Видит Бог, клянусь, вы заплатите. Справедливость восторжествует». – Блумфилд бросил взгляд на свои трясущиеся руки. – Она выпрыгнула из окна прямо на камни и сломала себе шею.

– Что вы сделали потом? – спросил Себастиан.

– Келинг сказал, что нужно избавиться от тела – создать видимость, что она утонула. Он заставил нас завернуть ее в одеяло и отнести к ручью. – Блумфилд нахмурился. – Она была такая легонькая. Как перышко.

Прюденс расправила плечи и поклялась довести расследование до конца, даже если это будет невыносимо тяжело.

– И теперь вы считаете, что Лилиан вернулась, чтобы отомстить.

В глазах Блумфилда вспыхнул едва сдерживаемый ужас.

– Это нечестно. Она была обыкновенная девка из таверны, а мы хотели развлечься.

– У девок из таверны тоже есть чувства, как и у всех остальных женщин, – сдавленным голосом сказала Прюденс. – Какое вы имели право силой затащить ее в карету и увезти? – Она замолчала, тихонько вскрикнув – пальцы Себастиана впились ей в плечо. Но она тут же поняла, что для беспокойства нет причин – Блумфилд выложит им все до конца.

Он снова уставился на лампу, вглядываясь в одному ему видимую даль.

– Это нечестно, – пробормотал он. – Эта девка мне уже отомстила. Почему она хочет меня убить? Неужели ей недостаточно того, что она уже сделала?

Прюденс вся подалась вперед:

– Что вы хотите сказать? Как Лилиан уже отомстила вам?

– С той самой ночи я ни разу не спал с женщиной, – признался Блумфилд. На его лице отразилось отчаяние. Похоже, он позабыл о присутствии Прюденс. Он все еще не отрывал глаз от лампы. – Я уже ничего не могу. Той ночью она уничтожила во мне мужчину.

Прюденс хотела объяснить ему, что он сам виноват в том, что последние три года был импотентом, но Себастиан снова предостерегающе сжал ей плечо.

– И теперь вам кажется, что она собирается вас убить? – тихонько подсказал Себастиан.

– Она уже покончила с Оксенхемом и Рингкроссом. – Блумфилд стиснул трясущиеся руки. – Я знаю, ходят слухи, что Рингкросс погиб в результате несчастного случая, а Оксенхем покончил жизнь самоубийством, но это не правда. Вот какую записку я получил. – Он вытащил маленький клочок бумаги и протянул его Прюденс.

Записка была короткой:

«Лилиан будет отомщена».

– Откуда вы это взяли? – спросила Прюденс.

– Нашел вчера на столе. Наверное, она ее туда положила. Я хочу, чтобы вы заставили ее уйти и оставить меня в покое, – устало произнес Блумфилд.

– И как именно? – спросила Прюденс.

– Вызовите ее. Скажите, что я уже заплатил сполна за то, что произошло.

Прюденс взглянула на него:

– Я думаю, нелегко будет убедить ее, что она должна считать себя отомщенной. В конце концов, вы все еще живы, а она мертва.

– Так нечестно, – повторил Блумфилд. – Я уже заплатил за то, что произошло. А ведь я и пальцем до нее не дотронулся.

– Но вы спокойно смотрели, как ее насилуют остальные, – возразила Прюденс. – И дождались бы своей очереди, если бы Лилиан не выпрыгнула из окна и не разбилась.

– Я не заслужил того, чтобы ее дух замучил меня до смерти. Говорю вам, я уже за все заплатил.

– По-моему, – холодно сказал Себастиан, – вам на время следует уехать из города.

– А что толку? – Блумфилд испуганно посмотрел на Себастиана. – Она привидение. До Рингкросса и Оксенхема уже добралась. И до меня доберется, где бы я ни был.

Прюденс перевела глаза на Себастиана и догадалась, что ему зачем-то нужно, чтобы Блумфилд уехал из Лондона. Она задумчиво поджала губы:

– Я, как профессионал, считаю, что у вас будет прекрасный шанс на первое время скрыться от нее, если сегодня же уедете из города, – Никому не говорите, куда вы отправитесь, – подхватил Себастиан. – Абсолютно никому. Даже экономке. Блумфилд беспомощно помотал головой:

– Вы не понимаете. Я хочу, чтобы леди Эйнджелстоун поговорила с духом Лилиан. Сказала бы ей, что та ухе достаточно отомстила.

– Мне потребуется некоторое время, чтобы придумать, как ее вызвать, – заметила Прюденс. – Такие вещи требуют тщательной подготовки и планирования. Эйнджелстоун прав – будет лучше, если вы уедете из города на неопределенное время.

– Но я не люблю никуда ездить, – захныкал Блумфилд. – Я даже из дома редко выхожу. Мне становится от этого не по себе. Я ведь страдаю нервным расстройством.

– У меня сложилось такое впечатление, что если вы как можно скорее не уедете из дома, – сказал Себастиан, – то вам будет грозить более серьезная болезнь, чем нервное расстройство.

У Блумфилда глаза расширились от ужаса.

– Она придет за мной, да?

– Весьма вероятно, – беззаботно отозвался Себастиан.

– По-моему, Эйнджелстоун прав, – быстро проговорила Прюденс. – Конечно, я не могу гарантировать вам полную безопасность, – в конце концов, речь идет о духе. Но я убеждена, что, если вы немедленно покинете город и никому не скажете, куда отправляетесь, может, мне и удастся для вас что-то сделать.

– По крайней мере мы выиграем время, Блумфилд, – сказал Себастиан. – А чутье мне говорит, что время в вашем деле чрезвычайно важно.

Блумфилд взглянул на Прюденс:

– Вы ведь найдете способ вызвать дух Лилиан и потолковать с ним, когда я уеду, правда?

– Если я его встречу, я непременно потолкую с ним обо всем, – пообещала Прюденс.

– Очень хорошо. – Блумфилд с трудом поднялся на ноги. – Я отдам распоряжение немедленно трогаться в путь. Я вам очень признателен, леди Эйнджелстоун, а то ведь представления не имел, к кому мне еще обратиться. Я начал волноваться, когда Рингкросс выпал из окна башни. А уж когда узнал, что Оксенхем тоже умер, начал всерьез опасаться за свою жизнь.

– Вы правильно поступили, что обратились к моей жене за советом, – заметил Себастиан. – Она прекрасно разбирается в таких делах.

– С той ужасной ночи все пошло прахом, – прошептал Блумфилд. – Все.

Себастиан взял Прюденс за руку:

– Думаю, нам пора идти, дорогая. Вам предстоит работа, да и Блумфилд, уверен, хочет отправиться как можно скорее.

Пока Себастиан вел ее по узкому лабиринту, проложенному среди хлама, заполнившего погруженную в полумрак библиотеку, Прюденс не проронила ни слова. Когда добрались до двери, она оглянулась.

Блумфилд стоял за столом, все так же не отрывая взгляда от лампы. В глазах его был смертельный ужас.

Себастиан с Прюденс быстро прошли по холлу к двери. Ни у одного из них не возникло желания подождать экономку. Себастиан открыл дверь, и Прюденс вышла на улицу, озаренную холодными солнечными лучами.

– Скажите, дорогая, – тихо спросил Себастиан, помогая Прюденс сесть в поджидавший их экипаж, – что вы будете говорить духу Лилиан, если вам вдруг удастся вызвать его?

Прюденс яростно сжала свой ридикюль:

– Я ей скажу, что она совершенно правильно сделала, что отомстила «принцам целомудрия».

И пожелаю ей успехов в ее благородном деле. А еще я скажу, что Джереми очень ее любил и тоже хотел за нее отомстить.

– Да. – Себастиан, усевшись напротив нее, холодно улыбнулся. – По-моему, вы все правильно говорите. Но я все-таки считаю, что за смертью Рингкросса и Оксенхема стоит не дух Лилиан.

Прюденс глубоко вздохнула:

– Я об этом догадалась, когда вы предложили Блумфилду уехать из города. Это нужно, чтобы защитить его, да, Себастиан? Вы хотите отправить его на время, чтобы он не стал следующей жертвой убийцы Рингкросса и Оксенхема? А почему вы не хотите предупредить и Келинга?

– По правде говоря, мне наплевать, если Блумфилда или Келинга кто-то убьет. Будет весьма справедливо, если все «принцы целомудрия», следуя проклятию Лилиан, погибнут. Я только хотел, чтобы Блумфилд не путался у меня под ногами, пока я буду на досуге обыскивать его мавзолей.

От этого заявления гнев Прюденс как ветром сдуло. Она мигом вернулась к теме расследования:

– Вы собираетесь обыскать его дом?

– Во всяком случае, библиотеку. – Себастиан откинулся на подушки. – Похоже, Блумфилд за последние три года, со дня смерти Лилиан, ничего не выбрасывал. Интересно было бы посмотреть, что он хранит в столе.

– Я поеду с вами.

– Но, Денси…

– Это дело касается моей профессиональной чести. – Она отпихнула мешавшую фиолетовую ленту и решительно взглянула на мужа. – Я настаиваю, Себастиан. В конце концов, я дала лорду Блумфилду слово, что попытаюсь вызвать дух Лилиан.

– Думаю, это неблагоразумно.

– Но дело не представляет никакой опасности, милорд. Если нас поймают, мы просто объясним, что я выполняю просьбу хозяина и веду расследование потусторонних явлений. Глаза Себастиана сверкнули.

– Очень хорошо, дорогая. Если нас схватят, объясняться будете сами. Но советую вспомнить, что в последний раз, когда вы попали в подобную ситуацию, вы стали моей невестой.

– Это не так-то просто забыть, милорд. И Прюденс от всей души пожалела, что не знает точно, слышал ли Себастиан прошлой ночью ее признание в любви.

В час ночи Себастиан зажег лампу на столе Блумфилда, вытащил из рукава кусок проволоки и вставил ее в замок.

– Вы всегда это с собой носите? – спросила Прюденс.

– Всегда.

Забраться в дом не составило большого труда: замки Блумфилда, на вид огромные и неприступные, оказались не очень сложными. Себастиан без труда открыл их, и Прюденс в который раз восхитилась его талантами.

– Ночью это местечко еще ужаснее, чем днем, – прошептала Прюденс. Она стояла у Себастиана за спиной и не отрываясь смотрела, как он копается в замке стола. – Не понимаю, как Блумфилд может жить в таком темном, мрачном доме. Я бы с ума сошла.

Себастиан продолжал работать.

– Он и так уже сумасшедший, неужели не заметили?

– Да нет. Просто странный человек.

– Что ж, по крайней мере дом сейчас в нашем распоряжении. Блумфилд не стал откладывать отъезд. Видимо, и в самом деле боится духа Лилиан. – Себастиан почувствовал, как в замке что-то щелкнуло. Он удовлетворенно улыбнулся. – Вот так, моя любовь, откройся. Расслабься, пусти меня внутрь.

Прюденс раздраженно воскликнула:

– Вы хоть понимаете, что говорите замку те же слова, что и мне, когда мы занимаемся любовью?!

– Конечно. У вас и у этого хорошенького, умненького замка много общего. Вы оба бесконечно забавны.

– Себастиан, иногда вы невыносимы!

– Спасибо. Я стараюсь. – Себастиан открыл первый ящик. Тот был битком набит бумагами. – Черт побери! Придется повозиться.

Прюденс подошла поближе, и края ее нового фиолетового плаща коснулись Себастиана.

– Похоже, бумаги Блумфилда находятся в полном беспорядке.

– Чего и следовало ожидать. Вот, возьмите эту пачку. – Себастиан протянул ей ворох бумаг. – А я просмотрю эти. – Он вытащил из ящика три журнала.

– И что я должна искать?

– Не знаю. Интерес будет представлять все, что касается Рингкросса, Оксенхема или Келинга. Кроме того, любое упоминание о крупной сумме денег. А лучше всего и то и другое.

Прюденс с любопытством взглянула на него:

– Не понимаю…

– Все очень просто, моя дорогая. В природе существуют всего несколько мотивов преступлений: месть, жадность и сумасшествие. Мы имеем дело явно не с сумасшедшим.

– Но ведь мы уже решили, что это преступление совершено скорее всего из мести.

– Да, но единственный человек, у которого есть причины для мести, – кроме, конечно, привидения, – это Джереми. Если вы правы и он действительно ничего не знает об убийстве Рингкросса и Оксенхема, тогда мы должны проверить третий возможный мотив.

Стекла очков Прюденс блестели при свете лампы.

– Жадность?

– Вот именно.

– А что, если мы не найдем подтверждения этого мотива?

Себастиан открыл первый журнал:

– Тогда мы должны еще раз проверить такие мотивы, как месть и сумасшествие.

Прюденс прикусила нижнюю губу:

– И что вы будете делать, если обнаружите, что к этим убийствам причастен Джереми?

Себастиан провел пальцем по колонке цифр.

– Я отведу его в сторонку и задам хорошую трепку. Прюденс изумленно заморгала глазами:

– Заявив, что совершать преступления нехорошо?

– Нет. Я скажу, что нельзя оставлять на месте преступления вещественные доказательства. Если Джереми жаждет мести, нужно действовать более умело и не так мелодраматично.

Прюденс радостно улыбнулась:

– Это означает, что вы не хотите, чтобы его арестовали?!

– Я лишь пришел к заключению, что это меня не особенно развлечет.

В третьем часу ночи Себастиан наконец пришел к выводу, что его первоначальные предположения верны. Его охватило знакомое чувство удовлетворения. Чутье подсказывало, что он нашел ключ к разгадке.

– Да, – сказал он. – Скорее всего именно это.

– Что? – Прюденс положила на стол пачку старых бумаг, которые просматривала.

Себастиан улыбнулся, изучая деловое соглашение, обнаруженное на дне ящика стола.

– Это прекрасно объясняет, почему убили Рингкросса и Оксенхема. Объяснило бы и смерть Блумфилда, если бы она произошла.

– Сумасшествие или месть?

– Нет, самое простое из всех трех мотивов. – Себастиан сложил документ. – Жадность.