Текст книги "Опасность"

Себастиан сбросил кота на пол. Люцифер недовольно глянул на Прюденс, словно обвиняя ее в том, что его согнали с такого уютного местечка. Потом, махнув хвостом, лениво направился к красной с золотом шелковой подушке и устроился на ней.

Себастиан встал с кресла и, взяв Прюденс за руки, заставил ее подняться.

– Да, милорд?

Не ответив, он молча притянул ее к себе, и в его глазах вспыхнуло пламя. Наклонившись, он прижался губами к ее губам.

Это был неторопливый, полный чувственной неги поцелуй. Прюденс никогда в жизни так не целовали, и все же она сразу почувствовала, что находится в объятиях настоящего мужчины. Она вся затрепетала, и в то же мгновение ей показалось, что Себастиан совершенно подчинил ее себе, что она всецело в его власти.

Это открытие ошеломило ее. Она дрожала, учащенно дыша. Огромная волна наслаждения словно затопила ее, а тело внезапно налилось какой-то новой необыкновенной силой.

Все кончилось неожиданно, прежде чем Прюденс смогла полностью отдаться нахлынувшим чувствам. Себастиан оторвался от ее губ, и она вскрикнула.

– Теперь, когда мы закрепили нашу сделку, мисс Мерривезер, вам пора домой.

– Да, да, конечно. – Прюденс трясущимися руками принялась натягивать капюшон. Она изо всех сил старалась казаться такой же бесстрастной, как и он. Не юная девица, уже двадцать пять. – Не волнуйтесь, никто не сбился с ног, разыскивая меня. Слуги леди Пемброук отлично вымуштрованы, а я, удалившись в свою спальню, отдала четкие распоряжения, чтобы меня не беспокоили.

– Как вам удалось выбраться из дома?

– Через кухню. Было трудновато найти экипаж, но мне это удалось. Кучер обещал подождать.

– Экипаж, в котором вы прибыли, уже уехал. Прюденс пристально взглянула на него:

– Правда?

– Не волнуйтесь. Я доставлю вас домой, мисс Мерривезер.

– Это вовсе ни к чему, – поспешно возразила Прюденс.

– Я уже приказал, чтобы подали карету.

– Понятно… – Она не нашлась что ответить. Себастиан вывел Прюденс из библиотеки в зал, где их уже ждал лакей, лицо которого напоминало псиную морду.

– Плащ, Флауэрс. – Себастиан улыбнулся своей странноватой печальной улыбкой. – Между прочим, моя дуэль на рассвете отменяется. Прошу распорядиться, чтобы завтрак был подан в обычное время.

– Слушаюсь, милорд. – Флауэрс, помогая Себастиану надеть черный плащ, бросил на Прюденс изумленный и вместе с тем вопросительный взгляд. Но, как отлично вышколенный слуга – каковым и являлся, – он, не сказав ни слова, открыл входную дверь.

Черная карета, запряженная двумя вороными жеребцами, уже ждала их в непроглядной мгле. Себастиан помог Прюденс сесть в карету, потом забрался сам и сел напротив. Фонари, установленные на крыше экипажа, делали строгие черты графа почти свирепыми. Сейчас Прюденс прекрасно осознавала, почему в разговорах все называют его Падшим Ангелом.

– Благодарю за то, что вы меня сопровождаете, милорд, но, право же, это совсем ни к чему. – Прюденс еще плотнее закуталась в старенький плащ, когда карета покатила по темной улице.

– Ошибаетесь, мисс Мерривезер. Мы с вами теперь связаны нашей сделкой. И пока я не получу от вас то, что мне причитается, в моих же интересах проследить, чтобы с вами ничего дурного не случилось. – Он снова улыбнулся. – Знаете пословицу? К своим и черт хорошо относится.

Глава 2

Себастиан незаметно стоял и ждал в тени, пока Прюденс открывала заднюю дверь изысканного дома леди Пемброук. Он улыбнулся про себя, увидев, что она остановилась и помахала ему на прощание. Хотя и не любит эта особа того, как ее называют в свете, но она действительно самая настоящая Оригиналка.

Женщин, подобных мисс Прюденс Мерривезер, ему еще никогда не доводилось встречать. Она единственная и неповторимая благодаря своему острому уму, который привел ее к занятию таким же необычным хобби, как и его собственное.

Необыкновенная женщина! И вот теперь она у него в долгу. Себастиан предпочитал, чтобы не он, а ему были должны. Это всегда давало ему огромное преимущество.

Он повернулся и медленно зашагал к ожидавшей его карете. На расстоянии ее фонари казались тусклыми маяками, едва пробивавшимися сквозь плотную пелену тумана.

Себастиан ненавидел туман, ощущая его вечной и неотделимой частью своей судьбы.

Сапоги гулко стучали по пустынной мостовой. Холодные щупальца мглы обвивались вокруг, пытаясь навечно затянуть в свою серую паутину. Он знал, что ждет его в этой бесконечной пустоте – полное отсутствие каких-либо ощущений, даже чувства жестокого холода.

Совсем недавно ему показалось, что он заглянул в эту пустоту из-за ледяного барьера, который мысленно воздвигнул, пытаясь защитить себя. Это было то самое серое ничто, которое поджидало его четыре года назад на рассвете в горах Сарагстана.

Какой-то шорох, раздавшийся в близлежащей аллее, тут же вернул Себастиана в настоящее. Он замер, настороженно прислушиваясь. Пальцы нащупали в кармане рукоятку пистолета. А ведь жажда жизни в нем все-таки сильна, несмотря на это странное настроение, все чаще охватывающее его в последнее время, раздраженно подумал он.

Опять этот звук, как будто кто-то быстро пробежал, – и тишина. Крыса, а может, кошка, предположил Себастиан. Он направился к своей карете.

Сегодня опасно выходить ночью из дома. Впрочем, ночью всегда опасно.

А вот мисс Прюденс Мерривезер, презрев опасность и темноту, все-таки решилась прийти. Улыбка тронула его губы. Да, ее голыми руками не возьмешь.

Себастиан сам открыл дверцу кареты.

– В клуб, – бросил он кучеру.

– Слушаюсь, милорд.

Карета покатила. Себастиан откинулся на подушки и, вглядываясь в непроницаемую тьму, принялся размышлять о Прюденс.

Она оказалась не только храброй, но и упрямой. Не многие любят в женщине такую черту характера. Похоже, мало кто из мужчин желает иметь с ней дело. Слишком уж она умна, слишком бесстрашна и слишком любопытна, с точки зрения обычного мужчины. А еще в ней бурлит жизненная сила, и, кроме того, Прюденс полна непоколебимой наивной веры, что в каждом человеке всегда можно найти немало хорошего.

Если в свои двадцать пять лет Денси все еще не замужем, то наверняка мужчины, с которыми она встречалась, или не смогли оценить ее необыкновенных качеств, или предпочитали их не замечать. Слепцы, усмехнулся Себастиан.

А может, их просто отпугивали очки, которые Прюденс использовала как своеобразную защиту. Себастиан всматривался в темноту улиц, а в памяти всплывали ее глаза за стеклышками очков. Фантастические глаза! Глубокие, чистые озера необыкновенного зеленого цвета. Умные глаза. Глаза честной женщины, цельной натуры. Таких Себастиану еще никогда не приходилось встречать.

В Прюденс вообще было какое-то честное, здоровое начало, которое произвело на него неотразимое впечатление. Он всей душой стремился к первоначальным, чистым и свежим чувствам добра и справедливости, хотя и высмеивал их.

Слушая в библиотеке ее нравоучения о том, как ему следует себя вести, Себастиан всей душой ощутил тяжесть темноты, заполнившей его. Прюденс, существо, казалось, светящееся солнечным светом, ясно дала ему почувствовать, что он человек, пребывающий во мраке ночи.

Они были такими разными, и тем не менее он хотел обладать ею с самого момента знакомства – вот что казалось странным! Себастиан недоумевал, как это Прюденс смогла подчинить его себе. А в том, что подчинила, не было никакого сомнения.

Хорошенькая, думал он про нее, хотя и не совершенная красавица. Если она и обладает неплохими данными, то они скрыты этой ее одеждой, свидетельствующей о полном отсутствии стиля.

Себастиана позабавило золотисто-коричневое платье, которое было на Прюденс в тот вечер. Бледно-коричневый цвет, определенно, ей не шел и был выбран неудачно, он не подчеркивал красоту ее изумрудных глаз, да и изумительные волосы цвета меда на таком фоне казались какими-то тусклыми. Скромный вырез платья и коричневые розы, обрамляющие подол, – платье явно сшито в деревне. Ни одна модная лондонская портниха не сшила бы такой убогий наряд. А уж такую вещь, как веер, Прюденс, очевидно, считала совершенно ненужной. Она и не подумала раскрыть его и кокетливо обмахиваться, и он, как палка, болтался у нее на запястье. Да еще очки, делавшие ее и без того невзрачный облик еще более неинтересным и старомодным.

Но Себастиану удалось разглядеть за нелепым внешним видом Прюденс много интересного и привлекательного. Отец его был исследователем, изучающим обычаи чужедальних стран и народов, отличным знатоком своего дела. В поездки он всегда брал с собой семью и учил Себастиана искусству подмечать мельчайшие детали.

«Только по мелочам и узнаешь правду, – любил повторять Джонатан Флитвуд своему сыну. – Учись находить их».

Сегодня Себастиан отметил, что волосы Прюденс цвета густого золота. У нее полные губы, готовые в любую секунду раскрыться в улыбке, и забавный маленький носик. Твердый, решительный подбородок показался ему чрезвычайно занимательным. Но самое главное, он заглянул в бездонные озера ее глубоких глаз.

Он понимал, что рядом с великосветскими красавицами она во многом проигрывала. Ее нельзя было пока назвать бриллиантом чистой воды, и тем не менее сегодня вечером в танцевальном зале он ощущал только ее присутствие.

Себастиан мысленно, будто раздевая, провел рукой по фигуре Прюденс – стройная, и где нужно имеются округлости. Он достаточно нагляделся на нее в скромненьком бальном платье, чтобы увидеть, что каждая ее грудь как маленький спелый экзотический плод, который может отлично уместиться в его руке.

Ее запах – смесь свежих цветов со свойственным только ей ароматом – все еще витал в карете и кружил ему голову.

Вскоре он снова ее поцелует. Если бы у него была хоть капля порядочности, он подавил бы в себе это желание. Но какая может быть порядочность у Падшего Ангела? Вот так-то. Но Себастиан пока еще не понимал, каким богатством он сейчас обладает.

Он все больше ощущал вокруг себя серый мертвенный холод, готовый поглотить его целиком. Единственный способ забыться хоть на короткое время – это занять себя какими-нибудь невинными утехами. И чем скорее, тем лучше.

Но прежде, как бы там ни было, нужно уладить дело с братом Прюденс.

Карета остановилась перед дверью любимого клуба Себастиана. Он состоял членом почти всех самых изысканных клубов города, но только здесь чувствовал себя комфортно. Вероятно, потому, что его кузен никогда сюда не заглядывал.

Он вышел из кареты, поднялся по ступенькам и сразу окунулся в теплую атмосферу клуба – уютного убежища великосветских мужчин. Он появился в игорном зале, и несколько человек обернулись в его сторону. У столов, где собралась изрядная толпа, при виде его раздался приглушенный шепоток. Себастиан понял, что слух о предстоящей дуэли, по всей вероятности, уже добрался до каждого клуба в Сент-Джеймсе.

Высокий стройный блондин оторвался от игры в вист и устремился навстречу Себастиану. Тот пристально посмотрел на него и с облегчением увидел, что взгляд Гаррика Саттона сегодня вполне ясный. В последнее время Саттон слишком пристрастился к джину – привычка, приобретенная им во время войны.

– Ты здесь, Эйнджелстоун? А я думал, ты дома, готовишься к предстоящей дуэли.

– Я передумал, Саттон. Никакой дуэли не будет. И я хотел бы, чтобы ты, как один из моих секундантов, принес мистеру Тревору Мерривезеру мои извинения.

Гаррик разинул рот от удивления. Себастиан улыбнулся. Стоило извиниться перед молодым Мерривезером хотя бы ради того, чтобы посмотреть, какое ошеломляющее впечатление произведет на всех эта новость.

Гаррик был одним из немногих людей, кого Себастиан называл друзьями. Себастиан причислил его к этой группе избранных, потому что Гаррик оказался среди тех, кто без колебания принял Себастиана два года назад.

Проведя полжизни за границей, Себастиан вынужден был наконец вернуться в Англию. Быстро растущие капиталовложения могли принести успех только в Лондоне – центре общественной жизни, городе, который когда-то был так немилостив к его родителям.

Финансовое положение Себастиана было таково, что без каких-либо усилий могло привлечь к нему сколько угодно людей, жаждущих завести с ним знакомство. Но он знал, что за спиной все они звали его флитвудским ублюдком и самозабвенно обсуждали давешнюю скандальную связь его отца с актрисой. Они сплетничали и о том, что титул отойдет к кузену Себастиана, Джереми, потому что Джонатан Флитвуд якобы запятнал свое имя неблаговидной историей с какой-то актеркой.

В то время Гаррик, один из немногих, не хотел от Себастиана ничего, кроме дружбы. И он, почти единственный, не питал интереса к старой скандальной истории и не задавался вопросом, законнорожденный Себастиан сын или нет.

Гаррик привез с войны глубокие, невидимые глазу раны. Он инстинктивно чувствовал неразрывную связь с Себастианом, у которого таковых оказалось тоже немало. Ни тот, ни другой никогда не говорили о прошлом. В этом не было необходимости.

– Ты серьезно? – строго спросил Гаррик. – Мальчишка Мерривезер вызвал тебя из-за пустяка. Ты ведь ничем не оскорбил его, только потанцевал с сестрой.

– Знаю, – спокойно ответил Себастиан.

– И ты собираешься простить ему такую наглость?

– Юноша слишком горяч и не слишком сведущ в вопросах этикета. Гаррик фыркнул:

– Вот ты и преподай ему первый урок.

– Предоставлю это сделать кому-нибудь другому.

– Не понимаю. – Гаррик схватил со стола бутылку портвейна и налил себе бокал. – Не в твоих правилах отпускать какого-то щенка безнаказанным. Что происходит, Эйнджелстоун?

– Передумал, вот и все. Передай мистеру Мерривезеру, что мне неинтересно стреляться с ним.

Гаррик смотрел на вино с таким видом, словно только что увидел его. Потом осторожно поставил бокал на стол, так и не пригубив, и перевел взгляд на Себастиана:

– Я знаю, черт бы тебя побрал, что ты его нисколько не боишься. У мальчишки нет никакого опыта в таких делах, с тобой его и сравнить нельзя.

Себастиан усмехнулся:

– Следовательно, вся эта затея – скукотища смертная, тебе не кажется? Гаррик вскинул брови:

– Без сомнения. Но что произойдет в следующий раз, когда тебе взбредет в голову потанцевать с Оригиналкой? А следующий раз будет, уж это точно, Эйнджелстоун. Я видел, какими глазами ты на нее смотрел.

– Если Мерривезер осмелится снова вызвать меня на дуэль…

– А он обязательно это сделает, особенно если ты извинишься после первого вызова.

– Тогда я пошлю ему новое извинение, – беспечно закончил Себастиан.

Гаррик вытаращил на него свои голубые глаза:

– Да ты что?!

– А если потребуется, то и еще раз. Я вдруг, к своему величайшему изумлению, обнаружил в себе неисчерпаемый источник раскаяния, Саттон. Таким образом, если Мерривезер будет вызывать меня на дуэль, я буду неизменно приносить ему свои извинения.

– Боже правый! – Гаррик наконец-то понял, в чем дело, и ухмыльнулся во весь рот. – Другими словами, ты собираешься спокойно развлекаться с его сестрой, а Мерривезер окажется бессилен что-либо сделать, ибо всякий раз, как он вызовет тебя на дуэль, ты будешь извиняться.

– Вот именно.

– Бесподобно! – Гаррик восхищенно покачал головой. – Естественно, никому и в голову не придет, что ты боишься стреляться с этим мальчишкой. Твоя репутация всем хорошо известна. Значит, все поймут, что ты просто развлекаешься. А Мерривезер станет посмешищем.

– Очень может быть. Но это уже не мои проблемы.

– Завсегдатаи нашего клуба заключат пари о сроке, когда тебе наконец надоест развлекаться и ты пустишь в него пулю, – продолжал Гаррик.

– Мне это неинтересно. – Себастиан взял бокал из рук Гаррика и пригубил портвейн. – Ну как, ты готов принести извинения моему достойному сопернику?

– Если ты настаиваешь. Хотя подобного с тобой еще не случалось. Извинения не в твоих правилах.

– Может, я меняюсь, кто знает? С годами становлюсь ответственнее…

Гаррик презрительно посмотрел на него:

– Ты сегодня пребываешь в необычном настроении, мой друг. Похоже, пора тебе снова заняться своим хобби. Кажется, с тех пор как ты закончил последнее дело, прошло уже довольно много времени.

– Может, ты и прав. А может, мое необычное, как ты говоришь, настроение объясняется тем, что сегодня какая-то странная ночь.

– И делается все более странной, – пробормотал Гаррик. Взгляд его скользнул мимо Себастиана. – Только что объявился твой кузен. Поразительно! В этом клубе он почти не бывает.

– Только потому, что здесь часто можно найти меня.

– Вот именно. Так что же, интересно, ему здесь сегодня понадобилось?

– Нетрудно догадаться. – Себастиан поставил на стол бокал. – Вероятно, решил пожелать мне удачи в поединке, где я буду защищать свою честь и достоинство.

– Верится с трудом, – мрачно усмехнулся Гаррик. – Без сомнения, все наоборот. Флитвуд не станет лить слезы, если кто-то пустит в тебя пулю, Эйнджелстоун, и об этом всем известно. Что же касается твоего кузена – ты отнял у него титул, а этого он тебе никогда не простит. Твой кузен и его несравненная мамаша всю жизнь считали, что титул графа по праву принадлежит ему.

Себастиан пожал плечами.

– Как и все остальные в семье. – Гаррик замолчал – за спиной Себастиана стоял Джереми Флитвуд.

– Эйнджелстоун! – Джереми произнес это слово голосом, в котором чувствовалась напускная храбрость. Так обычно неоперившийся юнец обращается к старшему и более могущественному человеку.

Себастиан не обратил внимания на возбужденный шепот, пробежавший по ближайшим игорным столам. Он понимал, что все находящиеся в зале навострили уши, одновременно напуская на себя безразличный вид. Высший свет прекрасно осведомлен о прямо-таки ледяной неприязни между Себастианом и его родственниками.

Даже разговаривать друг с другом было не в их правилах. Тот факт, что Флитвуд находится здесь, в любимом клубе Себастиана, да еще обращается к своему кузену по имени, – отличный повод для сплетен, как и слух о предстоящей дуэли.

– Что тебе нужно, Флитвуд? – Себастиан медленно обернулся к Джереми. – Кроме моего титула, конечно? Или ты явился пожелать мне удачи в предстоящей дуэли?

Миловидное лицо Джереми вспыхнуло. Глаза у него были темнее, чем у Себастиана, скорее карие, чем золотые. И волосы более светлого оттенка красного дерева, а не черные как ночь. И все же Себастиан знал, что они с кузеном поразительно похожи. Знал он и то, что сей очевидный факт раздражает остальных Флитвудов. Они предпочли бы, чтобы Себастиан походил на свою белокурую мать.

– Негодяй! – Джереми сжал кулаки. – Когда-нибудь тебя пустят пулю в сердце, чему я буду только рад.

– Благодарю. – Себастиан вежливо склонил голову. – Всегда приятно в трудную минуту чувствовать поддержку семьи.

– Так это правда?! – воскликнул Джереми. – Ты действительно собираешься поставить под удар репутацию семьи, затевая дуэль с каким-то деревенщиной?

– Ты, верно, будешь счастлив узнать, что слухи о дуэли не соответствуют действительности.

– Я этому не верю.

– Это правда, кузен. – Себастиан улыбнулся. – Передай своей драгоценной матушке, чтобы она отменила заказ на траурное платье. Думаю, она уже выбрала что-то подходящее черного цвета в уверенности, что ее самая сокровенная мечта на рассвете сбудется. Увы, увы… Я собираюсь еще немного пожить на этом свете.

Джереми ухмыльнулся:

– Говорят, тебя вызвал брат этой крошки Мерривезер?

– Вот как? Поразительно, как быстро разносятся слухи. Жаль только, что они в основном остаются слухами.

– Черт побери, что ты на этот раз затеваешь?

– Ничего такого, что имело бы к тебе отношение, Флитвуд.

– Самонадеянный ублюдок!

– Что касается первого, то очень может быть, а вот насчет ублюдка, право, ты ошибаешься. – Себастиан снова улыбнулся. – В этом, дорогой кузен, все и дело, не так ли?

Джереми открыл рот, но не издал больше ни звука. Резко повернувшись, он пулей вылетел из зала.

За карточными столами послышался возбужденный гул. Себастиан потянулся к графину с вином и, заметив, что Гаррик задумчиво смотрит на него, произнес:

– Не беспокойся, мой друг. Мы с Флитвудом прекрасно понимаем друг друга. Много лет назад мы заключили пакт о взаимной ненависти.

Гаррик не сводил глаз с двери.

– Мне кажется, он искренне ненавидит тебя.

– Это не совсем его вина. Мамаша вколачивала в него эту ненависть с колыбели. Она так и не смогла простить моего отца за то, что он сбежал с моей матерью, навечно запятнав фамильное имя. Когда в прошлом году титул перешел ко мне, а не к драгоценному Джереми, ее чуть удар не хватил.

– Мне известна твоя семейная история. Но берегись, Эйнджелстоун. Клянусь, сегодня в глазах Флитвуда было такое выражение, будто он готов тебя убить.

– Успокойся, Саттон. Ты просто даешь волю воображению.

– Я бы этого не сказал. У меня сложилось впечатление, что, если бы Джереми Флитвуд нашел способ убрать тебя с дороги так, чтобы подозрение не пало на него, он бы ни минуты не колебался. – Гаррик неожиданно улыбнулся. – Предлагаю тебе прекрасное решение всех твоих проблем.

– И какое же?

– Женись и как можно скорее заведи себе наследника. Когда титул перейдет к твоему сыну и таким образом останется в твоей семье еще на одно поколение, Флитвуды перестанут молиться о твоей кончине. Если у тебя появится наследник, какое им дело, протянешь ты ноги или нет.

– Очень трезвый взгляд на вещи, – заметил Себастиан. – Возможно, я так и поступлю.

Гаррик бросил на него пристальный вопросительный взгляд:

– Что я слышу? Только не рассказывай мне, что ты наконец решил остепениться.

– Мне недавно напомнили, что в мои годы пора проявить такие качества, как мудрость и ответственность, Саттон.

Гаррик опять покачал головой:

– И все-таки странное у тебя сегодня настроение.

– Верно. Так что лучше передай побыстрее Мерривезеру мои извинения, пока я не передумал.

На следующий день Себастиан всем своим видом показывал, как глубоко ему наплевать на сплетни, которые взбудоражили высший свет, когда разнеслась весть о том, что он извинился перед Тревором Мерривезером. Вместо того чтобы удовлетворить любопытство завсегдатаев клуба или сидеть в тиши своей библиотеки, он отправился в кофейню, что находится рядом с доком, на встречу с неким субъектом.

Записку от Уислкрофта подали Себастиану, когда он собирался начать свой поздний завтрак. Она была совсем короткой и лаконичной. Записки от него всегда были короткими, поскольку полицейский с Боу-стрит не отличался особой грамотностью.

«Сэр!

Я хотел бы обсудить с вами одно дело, которое наверняка вас заинтересует. Посему жду вас на обычном месте в три.

Искренне ваш У.».

В три часа Себастиан зашел в кофейню и обнаружил, что Уислкрофт уже ждет его в условленной кабинке. Завидев графа, сыскной агент поднял в приветствии свою кружку. Себастиан направился к нему.

Уислкрофт был плотным мужчиной с багровым лицом, обрамленным бакенбардами, и пронзительными маленькими глазками. Нос, усеянный багровыми прожилками, выдавал пристрастие его хозяина к джину. Похоже, Уислкрофт зимой постоянно страдал от холода. Он никогда не снимал грязного шарфа и то и дело чихал.

– Добрый день, ваша светлость. Вижу, вы получили мою записку.

– Надеюсь, нынешнее дело будет поинтереснее предыдущего, Уислкрофт. – Себастиан уселся напротив сыщика. – Я бы не прочь заняться чем-нибудь более занимательным.

– Беда ваша в том, что вы слишком умны для таких дел. – Уислкрофт ухмыльнулся щербатым ртом. – Тут у меня есть одно дельце, не пожалеете. Договор остается в силе? По-прежнему платит нанявшая меня сторона?

– Вам достанутся и деньги, и слава. И то и другое мне ни к чему.

– Наверное, здорово быть богатым, – вздохнул Уислкрофт. – Да еще иметь титул в придачу. Все-таки я никак не могу понять, почему у вас такой интерес к темным делишкам?

Себастиан приказал официанту принести кофе.

– Я ведь вам уже объяснял, Уислкрофт. Вы предоставляете мне очень интересное хобби. Каждый человек должен иметь хобби, разве не так?

– Вот уж не знаю, ваша светлость. У меня ни на какое хобби никогда времени нет. Занят зарабатыванием на пропитание для себя и семьи.

Себастиан холодно улыбнулся:

– Надеюсь, со времени нашего сотрудничества ваша семья стала питаться несколько лучше? Уислкрофт хмыкнул:

– Что верно, то верно, милорд. Жена моя раздобрела не на шутку, да и пятеро малышей от нее не отстают. А на прошлой неделе мы переехали в новый домик. Как игрушка, доложу я вам.

– Отлично. Итак, послушаем, что вы припасли для меня на этот раз.

Уислкрофт подался вперед и, понизив голос, сказал:

– Дело о шантаже и драгоценностях, милорд. Клянусь, вы не разочаруетесь.