Текст книги "Опасность"

Глава 3

– Что я знаю об Эйнджелстоуне? – Эстер, леди Пемброук, замерла, так и не поднеся чашку к губам, и с удивлением взглянула на Прюденс. – Только то, что он не общается со своими родственниками и у него репутация чрезвычайно опасного человека – а это вызывает огромный интерес к его особе. Но почему ты спрашиваешь?

Прюденс улыбнулась. Эстер, женщина неопределенного возраста и внушительных размеров, обладала щедрым сердцем и проявляла живейший интерес ко всему происходящему в великосветском обществе. Как Эстер объяснила когда-то Прюденс, она слишком долго была лишена своего законного места в светской жизни вследствие таинственного исчезновения знаменитых фамильных драгоценностей, утерянных семьей в предыдущем поколении. В высших кругах общества без денег ты – ничто, будь ты хоть наизнатнейшего происхождения.

Теперь, когда у нее были деньги, Эстер, к своей величайшей радости, с головой окунулась в полную наслаждений великосветскую жизнь, которая ранее ей была недоступна. Она считала, что у нее самый изысканный вкус. И когда в «Морнинг пост» появилась заметка, что в этом сезоне самыми модными считаются бледно-лиловые и фиолетовые тона, Эстер быстренько заменила весь свой гардероб. Сегодня ее мощная фигура была втиснута в бледно-лиловое платье, чрезмерно украшенное оборками и отделанное розовыми кружевами.

Эстер была другом семьи. Она после смерти своего мужа жила в стареньком полуразрушенном феодальном замке неподалеку от фермы Мерривезеров. Именно привидение Пемброуков, о котором говорили ничуть не меньше, чем об исчезнувших драгоценностях, сослужило Прюденс отличную службу, предоставив ей первый настоящий опыт в расследовании потусторонних явлений.

– Я спрашиваю об Эйнджелстоуне потому, что Тревор вбил себе в голову нелепую мысль, что мне следует быть с ним осторожной, – объяснила Прюденс. – Кажется, он считает, будто граф собирается соблазнить меня. Что за чепуха! Однако Тревор настроен очень решительно.

– И по-моему, он прав. Граф, как я уже сказала, интереснейшая личность, но пока что-то не слышно, что он подумывает о женитьбе. Следовательно, если он обращает внимание на молоденькую особу, у него на уме совсем другое.

– А если он просто желает побеседовать на интересующие нас обоих темы? – с надеждой в голосе предположила Прюденс. .:

– Маловероятно. – Эстер с задумчивым видом поставила чашку на блюдце. – Одна из причин невероятной популярности Эйнджелстоуна – его презрительное отношение к общепринятым нормам морали. Он относится к высшему обществу с пренебрежением – как оно когда-то относилось к его родителям.

– Но ты сама утверждала, что его приглашают на все изысканные балы и званые вечера.

– Конечно. Ничто так не будоражит высшее общество, как вызов светского льва, у которого к тому же денег куры не клюют и который слывет опасным мужчиной.

– Понятно. И все-таки странно…

– Вовсе нет. Вспомни, как свет презрел Байрона… Эйнджелстоун хитер. Он всегда соблюдает чувство меры. А поскольку он приобрел титул, дамы наперебой шлют ему приглашения на свои вечера.

– Он, безусловно, интересный мужчина, – заметила Прюденс.

– Вот именно. – Эстер призадумалась. – И самое интересное в нем то, что он почему-то не воспользовался положением в свете, приобретенным вместе с титулом, чтобы уничтожить своих родственников.

– Уничтожить? – нахмурилась Прюденс.

– Не было ничего проще. В конце концов, все состояние сосредоточено в его руках. Кроме того, он обладает огромным влиянием. Таким образом, все считают, что он оставил своих родственников в покое и не изгнал их из общества, поскольку ему нравится играть с ними в кошки-мышки.

– Никогда бы не подумала, что он способен намеренно унизить своих родственников. Мне он понравился, – призналась Прюденс.

– При желании он умеет очаровать кого угодно. Приглашая тебя на танец, он, разумеется, был сама любезность. Дело в том, Денси, что Тревор не без основания беспокоится, как бы граф тебя не обидел. Говорят, он предпочитает не совсем обычные развлечения. А более необыкновенного развлечения, чем обесчестить Оригиналку, и не придумаешь.

Прюденс прикусила губу.

– О чем ты говоришь?! Мне все-таки уже двадцать пять. Не многовато ли для невинной жертвы мужского коварства – Вовсе нет, моя дорогая. Есть одна вещь, которую общество обожает даже больше, чем Падшего Ангела. Это какой угодно, но только самый громкий, самый первоклассный скандал. Сейчас о тебе судачит весь город. Все взоры устремлены на тебя. Если твое имя свяжут с именем Эйнджелстоуна, конца сплетням не будет.

Прюденс отпила из чашки.

– Единственное, из-за чего я нахожусь сейчас в центре внимания, – это дело о фамильных драгоценностях.

– Не могу не согласиться, моя дорогая. – Эстер вся так и засветилась, любовно погладив кулон с бриллиантами, висевший у нее на шее, – украшение из клада, найденного Прюденс. – Всем известно, что ты отыскала мои драгоценности, когда изучала привидение Пемброуков. Высший свет просто взбудоражен этим происшествием.

Прюденс снисходительно наморщила носик:

– Жаль только, что я тогда так и не выяснила, где обитает привидение Пемброуков. Неожиданно наткнуться на призрак было бы гораздо интереснее, чем просто обнаружить какой-то клад.

– Однако привидение не принесло бы столько пользы, Денси. Ты совершенно изменила мою жизнь, дорогая. Право, не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.

– Ты прекрасно понимаешь, что уже отплатила мне сторицей, пригласив нас с Тревором пожить в Лондоне. Со времени смерти родителей Тревор места себе не находил в деревне. Здесь, в городе, он набирается ума-разума, учится светским манерам и прекрасно проводит время.

– Этого так мало! Ничего большего я не смогла придумать, чтобы выразить тебе свою благодарность, – горячо возразила Эстер. – Я знаю, как ты переживала за Тревора. Но мне хотелось бы сделать что-то хорошее именно для тебя, моя дорогая. – Она взглянула на скромное, давно вышедшее из моды муслиновое платьице Прюденс и нахмурилась. – Я была бы счастлива, если бы ты позволила мне заняться твоим гардеробом.

– Ну вот, Эстер, ты опять за свое. Я не могу позволить тебе накупить кучу платьев, которые мне совершенно ни к чему в Дороете. Согласись – это пустая трата денег.

Эстер вздохнула:

– Дело в том, Денси, что теперь, когда высшее общество не сводит с тебя глаз, тебе следовало бы одеваться по самой последней моде. Не понимаю, почему ты так безразлична к нарядам. Тебе был бы очень к лицу бледно-розовый цвет.

Прежде чем Прюденс успела придумать подходящий ответ, дверь в гостиную отворилась.

– Добрый день, дамы.

Прюденс подняла голову. Небрежной, чуть развязной походкой, без сомнения, недавно перенятой у новых друзей, в комнату вошел Тревор.

Все, что ни делал Тревор в последнее время, носило оттенок некоторой нарочитости. Это начинает действовать на нервы, решила Прюденс.

Ее младший брат очень быстро превратился в молодого светского льва. Все в его одежде – от завязанного сложнейшим узлом галстука до сюртука из плотной ткани, полосатого жилета и плотно обтягивающих панталон – было последним писком моды. Он теперь не расставался с тростью, а из кармашка для часов свисало великое множество разнообразных побрякушек.

Хотя временами Прюденс и раздражала напускная манерность брата, она все равно очень его любила. Она уговаривала себя, что он пока еще горячий юноша, а когда повзрослеет и остепенится, из него выйдет настоящий мужчина.

Брат очень недурен собой, с гордостью подумала она. Подкладные плечи ему явно не требуются. Волосы, как и у нее, цвета меда. Только Тревор унаследовал материнские красивые голубые глаза, а не отцовские зеленые. В очках он не нуждается, хотя на прошлой неделе вздумал носить монокль. Но когда понял, как это трудно – монокль постоянно выпадал, – распрощался с ненужной вещицей.

Иногда Прюденс боялась, что Тревор не пожелает вернуться к тихой деревенской жизни, испытав все соблазны большого города.

Но если уж быть до конца честной, рассуждала Прюденс, то нужно признаться, что Тревор не единственный, кто посчитал бы теперь деревню несколько скучноватой. Оказалось, лондонская жизнь гораздо более захватывающая и интригующая, чем можно было предположить.

Но не бесконечная череда балов и вечеринок делали ее такой насыщенной, а бесчисленные книжные магазины, музеи и выставки. Здесь, в Лондоне, у нее было намного больше возможностей изучать явления потустороннего мира, чем у себя в деревне. Кроме того, здесь вероятнее встретить людей, которым могут потребоваться ее знания в данной области.

– Привет, Тревор, – улыбнулась Прюденс.

– Добрый день. – Эстер взялась за ручку чайника. – Выпьешь с нами чаю?

– С удовольствием. – Тревор охотно подсел к столу. – Только не прерывайте меня, пока я не расскажу вам последние новости.

– Мы – само внимание, дорогой, – пробормотала Эстер.

– Вы не поверите, – Тревор гордо расправил плечи и взял чашку с чаем, – но я, Тревор Мерривезер, получил сегодня извинения от самого дьявола, клянусь Богом!

Эстер заморгала:

– Неужели?

– Клянусь. – Тревор гордо повернулся к Прюденс:

– Эйнджелстоун больше не будет тебя беспокоить, Денси, не волнуйся. Я заставил негодяя извиниться за то, что он оскорбил тебя. И все об этом знают. Он прислал одного из своих секундантов принести свои извинения, когда я был в клубе. И все мои друзья это слышали.

Прюденс взглянула на Тревора – тот важно развалился на изящном стуле из полированного дерева.

– Повторяю последний раз, Тревор. Эйнджелстоун не оскорбил меня. Он вел себя самым обыкновенным образом. Манеры его были безукоризненны, так что обижаться не на что.

– У этого джентльмена дурная репутация. – Тревор взял с подноса крошечное пирожное. – Тебе о его выходках, конечно, ничего не известно. Об этом не принято говорить дамам. Дело в том, что граф не тот человек, которому можно разрешать увиваться около себя. Все знают, что у него на уме, когда он начинает ухаживать за женщиной.

– Ради Бога, – горячилась Денси, – назови хотя бы одну женщину, которую, по слухам, Эйнджелстоун обесчестил. Только одну.

Тревор ухмыльнулся:

– Боже милостивый! Не думаешь ли ты, что я стану обсуждать такие слухи с тобой?

– Думаю, что да. Если ты меня предостерегаешь, я должна точно знать, в чем именно. Кто его последняя невинная жертва?

– Если в этом сезоне таковой еще не нашлось, то лишь потому, что все уважающие себя семьи стараются держать своих дочерей подальше от Падшего Ангела.

– Назови мне имя, – не отставала Денси.

Тревор сердито глянул на нее и обратился за помощью к Эстер:

– Полагаю, ты о таких скандалах наслышана лучше. Назови Денси имя жертвы. Может, тогда она поймет, что играет с огнем, даже принимая приглашение Эйнджелстоуна на танец.

– Имя? – Эстер, подперев рукой подбородок, уставилась в потолок. – Одно время, как мне кажется, он состоял в связи с леди Чарлзуорси, но это было в прошлом сезоне, да и сама она почтенная вдова и вправе вести себя как ей заблагорассудится. Не уверена, что ее можно считать невинной жертвой, если вы понимаете мою мысль. Как бы то ни было, они не так давно расстались.

– А причина?.. – спросила Прюденс, сама не понимая, почему ее это интересует.

– Ходят слухи, что леди Чарлзуорси совершила ошибку, пытаясь вызвать ревность Падшего Ангела, – ответила Эстер. – Отдала предпочтение другому. Говорят, была дуэль.

– Дуэль? – нахмурился Тревор. Эстер кивнула:

– Кажется, Эйнджелстоун лишь ранил своего противника. Потом покинул поле сражения и направился прямиком в дом своей пассии. Прошел в спальню и разбудил ее, чтобы сообщить, что между ними все кончено.

Прюденс вздрогнула. Она могла себе представить, как взбешен был Эйнджелстоун поведением леди Чарлзуорси.

– Ты совершенно права, Эстер. Леди Чарлзуорси нельзя считать невинной жертвой. С ее стороны было весьма жестоко заставлять Эйнджелстоуна ревновать.

– Жестоко? – Эстер в недоумении воззрилась на Прюденс. – Бедняжка была доведена до отчаяния холодностью Эйнджелстоуна. Говорят, он сделан изо льда.

– Какая чушь! Однако вернемся к тому, с чего начали. Мы же искали настоящую невинную жертву, – не сдавалась Прюденс. – Итак, назовете вы мне хотя бы одну женщину, обманутую Эйнджелстоуном?

Эстер вскинула брови:

– Как ни странно, нет, не припомню. Похоже, Эйнджелстоун предпочитает зрелых женщин неоперившимся птичкам.

Тревор не отступал:

– А я вам говорю, у него отвратительная репутация. Это общеизвестно.

– Но очевидно, она все-таки не имеет никакого отношения к совращению невинных молоденьких девушек, – заметила Прюденс. – Так что на будущее: окажи мне любезность – не суй нос в мои дела, понял, Тревор?

– Послушай-ка! – вспылил Тревор. – Я твой брат и несу за тебя ответственность.

– Я в состоянии сама позаботиться о себе.

– Не будь такой самоуверенной. Ты ведь совсем не знаешь мужчин, Денси. И не тебе о них судить. Вспомни, что произошло три года назад.

Эстер громко захлопала в ладоши, призывая прекратить перебранку.

– Довольно, мои дорогие. Если вам хочется поспорить, выберите себе другое место, а не мою гостиную. У нас есть дела поважнее.

– Какие дела? – спросила Прюденс, чтобы сменить тему.

Эстер весело хмыкнула:

– Нужно решить, кому мы нанесем визит на этой неделе. Прюденс, дорогая моя, тебя буквально разрывают на части. Боюсь, мы будем очень заняты. – Эстер протянула руку к серебряному подносу, заваленному приглашениями. – Посмотрим-ка сначала, что у нас есть, Верите ли, все эти приглашения поступили только сегодня. Похоже, всюду мы не успеем.

– Выбери сама, – предложила Прюденс. – Лично мне безразлично, куда идти. Все балы кажутся мне одинаковыми. Залы всегда переполнены, слишком жарко, и стоит такой гул, что невозможно разговаривать.

– Светская жизнь требует жертв. – Эстер взяла с подноса первое попавшееся приглашение. – Ну уж на бал к Торнбриджам мы обязательно поедем. Сейчас только и разговоров, что о новоиспеченной леди Торнбридж.

Тревор проглотил пирожное и с любопытством спросил:

– Но почему?

Эстер заговорщически улыбнулась ему:

– Она намного моложе мужа и настоящая красавица. Утверждают, Торнбридж совсем спятил от ревности. Интересно посмотреть, произойдет ли на этом балу хотя бы пара скандальчиков.

– Что в них интересного? – возразила Прюденс. – Кому интересно смотреть, как ревнивый старый муж выставляет себя на посмешище?

– Большинству из присутствующих, моя дорогая, – радостным голосом заверила ее Эстер.

В этот момент дверь в гостиную снова отворилась и в комнату вошел дворецкий, которого Эстер, очевидно, ценила за величавый вид.

– К вам миссис Ликок, мадам.

– Великолепно, – обрадовалась Эстер. – Проси, Крендал.

На пороге появилась тощая женщина с серебристо-белыми волосами, одетая в дорогое черное траурное платье.

– Как это мило с твоей стороны, что ты меня навестила, Лидия, – защебетала Эстер. – Присаживайся. Ты знакома с моими друзьями – Тревором и Прюденс Мерривезер?

– Да, конечно. – Блестящие маленькие глазки миссис Ликок взволнованно перебегали с Эстер на Прюденс. – Признаться, я пришла получить консультацию у мисс Мерривезер.

– Да неужели? – Эстер взяла в руки чайник. – Только не говори, что у тебя в доме завелось привидение.

Миссис Ликок опустилась на изящный стул с шелковой обивкой.

– Что ж, очень может быть – в последнее время в западном крыле моего дома происходит нечто странное. Это начинает не на шутку волновать меня, и я опасаюсь за последствия. Врач сказал, что у меня больное сердце.

Прюденс была заинтригована.

– Вот действительно интересное занятие! Пожалуйста, расскажите мне, что у вас происходит, миссис Ликок. Буду счастлива вам помочь.

– Я была бы вам очень признательна, мисс Мерривезер. – Миссис Ликок со стуком опустила чашку на блюдце. – Я уже начала отчаиваться. Никогда не верила в привидения, но в последнее время уже во всем сомневаюсь.

– Вы позволите, я только принесу свою тетрадь, – с энтузиазмом проговорила Прюденс.

Час спустя миссис Ликок удалилась. Тяжелое бремя наконец свалилось с ее плеч. Она наняла профессионала. Прюденс же была в восторге от предстоящего расследования.

– Извините меня, Эстер. Я должна подняться к себе – просмотреть новую книгу, которую купила сегодня утром. Об использовании электрических машин при обнаружении парообразных веществ в атмосфере. Может, я найду что-нибудь новенькое, что пригодится в предстоящем деле.

Казалось, Тревора тоже заинтересовала эта проблема.

– У моего друга Мэтью Хорнби есть электрическая машина. Он сам ее собрал.

– Правда? – с энтузиазмом спросила Прюденс. Тревор недовольно поморщился:

– Однако твое новое дело не что иное, как плод больного воображения нервной старой дамы.

– Я совсем так не думаю. – Прюденс направилась к двери. – Мне показалось, что в ее доме действительно происходят какие-то странные вещи, требующие объяснения.

Эстер взглянула на нее:

– Ты хочешь сказать, что считаешь, будто в доме Лидии на самом деле есть привидение?

– Я объясню вам, что думаю по этому поводу, после того как почитаю свои записи. А пока оба дайте мне слово, что ничего никому не расскажете о новом расследовании.

– Ни словом не обмолвлюсь, моя дорогая, – заверила ее Эстер.

Тревор, поднимаясь, хмуро процедил сквозь зубы:

– За меня не волнуйся. Хотя чертовски неприятно иметь сестру, которая занимается потусторонними явлениями. Бросила бы ты эти дела, Денси.

– У меня нет ни малейшего желания отказываться от своего хобби. – Прюденс вышла в холл.

– Подожди, Денси, я хочу тебе что-то сказать. – Тревор поспешил вслед за ней.

Прюденс остановилась на нижней ступеньке лестницы:

– Даже не пытайся отговорить меня, Тревор. Мне осточертели приемы и балы. Если мы останемся в Лондоне до конца сезона, как ты изъявил желание, я должна найти себе какое-нибудь интересное занятие.

– Да нет, я вовсе не о твоем дурацком расследовании. – Тревор оглянулся, не услышит ли его кто-нибудь из слуг, и понизил голос:

– Поскольку ты знаешь о дуэли, которая должна была состояться у нас с Эйнджелстоуном, хочу поделиться с тобой одним небезынтересным наблюдением о пользующемся мрачной славой Падшем Ангеле.

– И каким же? – устало спросила Прюденс.

– Может, его и считают храбрецом, но на самом деле он просто трус.

Прюденс была потрясена:

– Тревор, что за вздор ты несешь?

– Истинная правда. – Тревор удовлетворенно закивал головой. – Совершеннейший трус!

– Не может быть!

– Ты же знаешь, дуэль не состоялась из-за него. Он предпочел извиниться, только бы не стреляться со мной сегодняшним утром.

Прюденс разозлилась, что Тревор дает событиям такую оценку.

– Если хочешь знать мое мнение, Эйнджелстоун выказал себя здравомыслящим благородным человеком. И если ты на самом деле считаешь, что он трус, ты просто болван, Тревор.

– Успокойся, Прюденс. Я уверен в этом. А к концу вечера весь свет будет думать так же.

– Какая чепуха! – Прюденс, подобрав юбки, устремилась вверх по крытой ковром лестнице.

Итак, Эйнджелстоун сдержал слово и пощадил Тревора. Теперь Прюденс молила Бога, чтобы Падший Ангел не запросил слишком высокую цену за урон, который она, очевидно, нанесла своей просьбой его незыблемой репутации.

Глава 4

Четыре дня спустя вечером на балу у Торнбриджей Прюденс решила, что с нее довольно. Ей уже надоело терпеть выходки Себастиана, и она предпочла прямо заявить ему об этом, как только он отыскал ее в толпе.

– Милорд, вы нарочно делаете из моего брата посмешище!

Хотя Себастиан, в своем безупречном черном фраке и белоснежной сорочке, имел несколько хищный вид, рядом с ним другие казались какими-то бесцветными. Похоже, обвинение Прюденс оставило его совершенно равнодушным. Губы тронула знакомая грустная усмешка.

– По крайней мере он живое посмешище, а не мертвое. Разве вы не этого хотели, мисс Мерривезер?

Прюденс сердито глянула на него сквозь очки. Он намеренно все усложняет!

– Нет… то есть не совсем. Себастиан удивленно вскинул брови:

– Вы бы предпочли, чтобы я принял один или два из бесчисленных вызовов, которые получил от него за последние несколько дней?

– Конечно, нет. Вы прекрасно знаете, что меньше всего мне хотелось бы, чтобы дуэль состоялась. Как раз этого я и пытаюсь избежать.

– Ваше желание исполнилось. – Янтарные глаза Себастиана блеснули. – Я со своей стороны не нарушил наше соглашение. Так за что вы меня ругаете, мисс Мерривезер?

При воспоминании о сделке, которую они заключили в библиотеке, Прюденс покраснела:

– Вы все понимаете. Я думала, что вы будете действовать не так прямолинейно, милорд. Я никак не предполагала, что вы все обратите в фарс.

О том, как Себастиан поступает с ее братом, Прюденс узнала накануне бала. Эстер, разрываясь между любовью к Тревору и прекрасной возможностью повеселиться, несколько часов назад все же сообщила Прюденс последние светские новости.

– Всем известно, что Тревор шлет ему вызов всякий раз, как узнает, что Эйнджелстоун беседовал или танцевал с тобой, – сообщила ей Эстер за чаем.

– Боже мой! – Прюденс ошеломленно уставилась на подругу. – Ну почему Тревор никак не научится не раскрывать рта когда не следует?

Эстер пожала плечами:

– Он очень молод, моя дорогая. И полон решимости защитить тебя. Так или иначе, Эйнджелстоун просто развлекается. Всякий раз, когда Тревор вызывает его, он отвечает пространным извинением.

– И Тревор принимает извинения?

– Ничего другого мальчику не остается. Репутация Эйнджелстоуна при этом ничуть не страдает, поскольку никому и в голову не придет заподозрить его в трусости. Ни один человек не считает, что граф действительно боится стреляться с Тревором. Все прекрасно знают, что Падший Ангел – самый меткий стрелок.

Прюденс чуть повеселела:

– Думаю, каждый понимает, что Эйнджелстоун просто жалеет Тревора и поступает как мудрый, опытный мужчина.

– Не совсем так, моя дорогая, – заметила Эстер. – Существует мнение, что Эйнджелстоун не спешит пустить пулю в бедняжку Тревора, ибо не желает причинить тебе боль.

– Не понимаю…

– Все очень просто, Денси. Считают, что Падший Ангел до поры до времени щадит твои чувства, поскольку наметил тебя следующей жертвой.

– Чепуха! – воскликнула Прюденс и вдруг почувствовала, как ее охватило неожиданное оживление.

Впрочем, какая нелепость надеяться, что Эйнджелстоун питает к ней какие-то чувства. Ему просто нравится ее общество. И тем не менее Прюденс никак не могла забыть поцелуй во время ее ночного визита.

Она решила настоять, чтобы он прекратил так вызывающе вести себя по отношению к Тревору. Нужно во что бы то ни стало добиться своего.

Себастиан взглянул на Прюденс – выражение ее лица было решительным.

– Если вы помните условия нашей сделки, мисс Мерривезер, мы с вами не договаривались о том, каким именно способом я собираюсь избегать дуэли с вашим братом.

– Мне и в голову не приходило, что Тревор выставит себя на посмешище, продолжая вызывать вас на дуэль. Он так волновался, когда послал вам первый вызов, и я была уверена – он будет счастлив, что легко отделался. Я считала, он согласен на все, только бы избежать дальнейших столкновений.

– Простите мои слова, мисс Мерривезер, но, боюсь, вы плохо знаете психологию мужчин.

– Психологию юношей, – поправила его Прюденс. – И, судя по вашему поведению, сэр, вы становитесь таким же неразумным, как и мой брат, неоперившийся юнец. Но я не допущу, чтобы вы забавлялись его глупостью.

– Вот как?

– Да. И раз уж мы об этом заговорили, я не допущу, чтобы вы и со мной развлекались. – Прюденс покраснела, но решила проявить твердость. – Если, конечно, такое придет вам в голову.

– И как вы намерены этому помешать? – мрачно поинтересовался Себастиан.

– Если возникнет такая необходимость, я раз и навсегда положу конец вашим притязаниям – откажусь пойти с вами танцевать. – Она гордо вскинула подбородок. – И даже разговаривать с вами не буду.

– Перестаньте, мисс Мерривезер. Не нужно высказывать в мой адрес угрозы, которые вы никогда не сможете осуществить. Вы прекрасно знаете, что вас одолеет смертельная скука – так же как и меня, – на этих утомительных балах, если вы будете меня игнорировать.

– Уверена, найдется еще несколько мужчин, с которыми интересно будет побеседовать, – заметила Прюденс. Но слова ее прозвучали не слишком убедительно, и ей показалось, он это понял.

Только благодаря Себастиану бесконечная череда балов и вечеринок перестала быть утомительной обязанностью.

Прюденс теперь, признаться, с нетерпением ждала вечеров, зная, что не на одном, так на другом она его обязательно встретит.

В глазах Себастиана появилось знакомое выражение. Взяв Прюденс за руку, он вывел ее на середину танцевального зала.

– Оглянитесь, мисс Мерривезер. Вокруг нет никого, кто разделял бы ваши интересы. Ни одного человека, с кем вы могли бы обсудить все нюансы проведения ваших расследований. Для светского общества вы просто новая и довольно забавная игрушка.

Прюденс пристально взглянула на него:

– Подозреваю, что и для вас тоже, милорд. Себастиан закружил ее в вальсе.

– В отличие от всех присутствующих я умею обращаться со своими игрушками. Мне не доставляет удовольствия сначала ломать их, а потом выбрасывать.

У Прюденс перехватило дыхание.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– То, что со мной вы в полной безопасности, Денси, – ласково прошептал он. – И нахальный молодой щенок, ваш братец, тоже.

Она не нашлась как ответить на первую часть признания и ухватилась за вторую:

– Значит, вы прекратите мучить Тревора?

– Не беспокойтесь. Рано или поздно он поймет, что когда я чего-то хочу, то не потерплю, чтобы кто-нибудь стоял на моем пути. Он сам от меня отстанет. А теперь довольно об этом. Я недавно вспоминал наш последний разговор, и у меня возник к вам один вопрос.

Прюденс недоверчиво посмотрела на него:

– Какой?

– Вы говорили, что нашли драгоценности Пемброуков под деревянным полом, когда пытались определить, нет ли там каких-нибудь следов привидения. Сомневаюсь, что в поисках призраков вы поднимали каждую половицу.

– Конечно, нет, – согласилась Прюденс.

– Тогда как же вы узнали, какие доски поднимать?

– О, это очень просто, милорд: я по ним стучала.

– Стучали?

Прюденс довольно хмыкнула:

– Палкой. Видите ли, согласно легенде, драгоценности Пемброуков спрятаны там, где находится охраняющее их привидение. Я понимала: отыскав клад, я смогу либо доказать, либо опровергнуть существование призрака.

– Значит, вы искали драгоценности, надеясь отыскать призрак. И естественно, пришли к выводу, что если клад спрятан где-то в доме, то наверняка в каком-нибудь тайнике.

– А тайник находится под полом или в стенах, и если по ним постучать – что я и сделала, – раздастся глухой звук, – радостно закончила Прюденс.

– Весьма логично. – В глазах Себастиана появилось неподдельное восхищение.

– Я прошлась по всему дому с крепкой палкой и простучала каждую стену и каждую половицу. А когда послышался глухой звук, распорядилась отодрать доски. Драгоценности были спрятаны в тайнике под одной из половиц. Дед леди Пемброук не позаботился поведать о нем своим потомкам, и драгоценности были утеряны.

– Вы просто молодец. – Себастиан взглянул на нее со снисходительным одобрением. – Даже не верится. Прюденс вспыхнула:

– Конечно, я очень рада за леди Пемброук, хотя, должна заметить, была разочарована, не обнаружив никаких следов потусторонних духов.

Себастиан насмешливо улыбнулся:

– Я уверен, леди Пемброук предпочла призраку драгоценности, – Да, она призналась в этом.

– А как вообще получилось, что вы занялись таким необычным хобби? – спросил Себастиан.

– Последовала, очевидно, примеру своих родителей. – При воспоминании о родных Прюденс вся засветилась. – Они оба увлекались естественной философией. Папа изучал метеорологические явления. А мама проводила наблюдения за животными и птицами, обитавшими в окрестностях.

Себастиан пристально посмотрел на нее:

– И они обучили вас искусству наблюдения?

– Да. А также навыкам логического анализа, чтобы искать ответы на интересующие вопросы. – Прюденс гордо улыбнулась. – У обоих были печатные труды, опубликованные в журналах нескольких известных научных обществ.

– У моего отца тоже были печатные труды в журналах, – медленно произнес Себастиан.

– Правда? А какие исследования он проводил?

– Он постоянно делал заметки во время своих путешествий и исследований. Многие из них представляли интерес для научных обществ.

– Потрясающе! – Прюденс даже задохнулась от восторга. – Наверное, вы даже сопровождали отца в путешествиях?

Себастиан чуть улыбнулся:

– Когда я был маленьким, он брал нас – меня, маму и младшего брата – с собой повсюду. У мамы был дар создавать уют даже посреди пустыни или на далеком острове в южных морях.

– А после, когда вы выросли?

– Мама с братом продолжали ездить вместе с отцом. Я же начал путешествовать самостоятельно. Отыскивал предприятия для наилучшего помещения капитала в чужеземных портах. Во время войны производил рекогносцировку местности для армии. И прочее в таком же духе.

– Как я вам завидую! Должно быть, вы немало повидали и многому научились! – заметила Прюденс.

– Это верно, я действительно многое узнал. – Глаза Себастиана напоминали теперь два блестящих и холодных драгоценных камня. – Но за свое образование заплатил слишком высокую цену.

– Не понимаю… – прошептала Прюденс.

– Четыре года назад родители и брат погибли. Когда они ехали по горному перевалу в Богом забытом месте под названием Сарагстан, на Востоке, их задавило огромным валуном.

Прюденс похолодела:

– Как ужасно, милорд! Я прекрасно понимаю, что вы испытываете. Я помню свои ощущения в тот момент, когда мне сообщили, что родители погибли в дорожном происшествии.

Казалось, Себастиан не слышит. Он вел ее в танце, но мысли его были далеко. Он словно всматривался в далекий горный ландшафт, который был виден лишь ему одному. Около французского окна он остановился. Взгляд его устремился в ночную тьму.

– Я должен был встретить их в маленьком городке у подножия горы. Я приехал туда по делам. Местные ткачи изготавливают отличную ткань, которую я скупал, а потом переправлял в Англию и Америку. Родители и брат так и не добрались до места.

– Я сочувствую вам, милорд. – Прюденс попыталась найти слова утешения. – Эти трагические несчастные случаи просто невыносимы.

Себастиан на секунду опустил свои длинные темные ресницы. Когда же опять поднял глаза и вскользь взглянул на Прюденс, она поняла, что он уже вернулся из прошлого.

– Вы не поняли. Мои родители и брат погибли не в результате несчастного случая. Прюденс оторопела:

– Что?!

– Роковой обвал подстроили бандиты, которые нападали на путешественников в горах и грабили их. Я понятия не имел, что бандиты держат в страхе весь район, когда написал отцу, чтобы он ждал меня в этом проклятом городе.