Текст книги "Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства"

Глава 30

Мокрый снег все падал и падал.

В нескольких кварталах от нас завыла собака, потерянно и одиноко.

Кэррин всхлипнула, не сводя широко распахнутых синих глаз с обломков меча.

– Не судите, и не судимы будете, мисс Мерфи, – промурлыкал Никодимус. А потом ударил ее головой в лицо.

Кэррин отшатнулась, и Никодимус поймал ее за руку.

– Не Рыцарю решать, отнимать жизнь или нет, – продолжил он. Не успела Кэррин прийти в себя, как он снова жестоко ударил ее тыльной стороной ладони по челюсти. Послышался хруст. – Не тебе решать, осуждать или помиловать.

Похоже, Кэррин собралась с силами. Она ударила Никодимуса в лицо, заставив пригнуться, а потом их руки совершили серию быстрых движений. В результате Кэррин оказалась на коленях на ледяной дорожке, с вытянутой вперед левой рукой.

На моей памяти она не проиграла ни одного захвата. Ни разу.

– Не знаю, что бы случилось, если бы ты просто ударила, без осуждения, – сказал Никодимус, – но похоже, что в момент истины твои намерения не были чисты.

Он резко дернул плечами.

Кэррин придушенно вскрикнула.

Словно беспомощный щенок, я бился в лапах геносквы. Сконцентрировавшись, я ударил его полуоформленной силой, но та снова ушла в землю, не причинив ему никакого вреда.

Я ничего не мог сделать.

Никодимус крутанул Кэррин, наклонил голову набок и нанес сокрушительный удар пяткой по ее колену.

Я услышал, как ломаются кости и рвутся сухожилия.

Кэррин вновь приглушенно вскрикнула и повалилась на землю.

– Какое-то время я опасался, что ты действительно не воспользуешься мечом, – сказал Никодимус. Наклонился, неторопливо подобрал петлю и завязал на шее, непринужденно, словно бизнесмен, надевающий галстук. – Выжившие в Чичен-Ице – а таких немало, и отчасти благодаря твоим стараниям, – весьма высоко отзывались о твоих действиях. Той ночью ты определенно была готова, была в своем праве. Но ты не предназначена для большего. Рыцари Креста в основном служат три дня. Ты знала об этом? Они не всегда погибают – просто выполняют свою задачу и идут дальше. Что заставило тебя взять в руки меч, хотя ты знала, что недостойна? Гордыня?

Кэррин пронзила его взглядом, в котором ярость смешалась с болью и слезами, а потом посмотрела на меня.

Никодимус выпрямился, подняв бровь.

– Ах, ну разумеется, – произнес он сухим, ядовитым тоном. – Любовь. – Он покачал головой, взял свой меч в одну руку, монету – в другую. – Любовь станет погибелью самого Господа Бога.

Слабо вскрикнув, Кэррин метнула сломанную рукоять Фиделаккиуса в голову Никодимусу. Тот вскинул меч и с презрительным видом отбил удар. Деревянная рукоять приземлилась во дворе Карпентеров.

Никодимус приблизился к Кэррин и вновь опустил острие меча, целясь в нее. Чернота скользнула по его телу и стекла на землю, разлилась вокруг, словно нефтяное пятно на чистой воде.

Кэррин попыталась отползти назад, но с одной рукой и одной ногой она едва могла двигаться. От мокрого снега ее волосы прилипли к голове, уши торчали, и она казалась маленькой и юной.

Я пнул геноскву, сражаясь с затянувшим глаза красным туманом. В Зимней мантии я мог одним пинком превратить шлакоблок в труху. Бесполезно. Геносква был огромным, сплошные мускулы, и обладал твердой как камень шкурой.

– Признайте, мисс Мёрфи, – сказал Никодимус, следуя за Кэррин. Его тень роилась на земле вокруг нее, брала ее в кольцо. – Ваше сердце, – острие меча нырнуло к ее груди, – просто было не в том месте.

Он умолк, давая ей время прочувствовать грядущий удар.

Парадная дверь дома Карпентеров открылась.

Взгляд темных глаз Никодимуса метнулся к крыльцу и замер.

Секунду Майкл стоял в дверном проеме, опираясь на трость, изучая сцену. Затем прохромал вниз по ступеням и вышел на дорожку, которая вела к почтовому ящику. Двигаясь под дождем осторожно и уверенно, он добрался до калитки в белом заборе.

Остановился футах в трех от Никодимуса, пристально глядя на него.

Мокрый снег таял на фланелевой рубашке.

– Отпусти их, – тихо сказал Майкл.

Уголок рта Никодимуса пополз вверх. Его темные глаза опасно блеснули.

– У тебя нет здесь власти, Карпентер. Больше нет.

– Знаю, – ответил Майкл. – Но ты их отпустишь.

– С чего бы?

– Потому что в противном случае я выйду за эту калитку, – произнес Майкл.

Даже со своего места я почти видел, какой ненавистью полыхнули глаза Никодимуса. Его тень сошла с ума и заметалась из стороны в сторону, кидаясь на белую ограду, словно приливная волна на скалы.

– Добровольно? – спросил Никодимус. – По собственному выбору и желанию?

Решающий момент. Если Майкл добровольно откажется от ангельской защиты, его телохранители ничего не смогут сделать. Ангелы обладают колоссальным могуществом – но не над свободной волей. Майкл останется беспомощным.

Совсем как Широ.

– Майкл, – проскрипел я. Меня слегка придавили, и я разбрызгал больше слюны, чем собирался. – Не делай этого.

Майкл слабо улыбнулся мне и укоризненно произнес:

– Гарри.

– Не будет никакого смысла, – сказала Кэррин тонким, придушенным голосом, – если ты тоже погибнешь. Он просто займется нами чуть позже.

– Вы оба сделали бы это для меня, – ответил Майкл и вновь посмотрел на Никодимуса, спокойно улыбаясь.

А затем дождь просто… прекратился.

То есть он не прекратил идти. Он перестал двигаться. Наполовину замерзшие капли повисли в воздухе, словно миллионы крошечных драгоценных камней. Ветер стих. Завывавшая собака резко умолкла, будто кто-то повернул выключатель.

Перед калиткой возник человек. Высокий и по-юному стройный, с широкими, как у профессионального пловца, плечами. Черты его лица были тонкими, словно китайский фарфор. Черные вьющиеся волосы лоснились, кожа цветом напоминала темную карамель, глаза мерцали серебристой зеленью. Никаких фанфар: секунду назад его не было, а потом он появился.

Его присутствие казалось столь же абсолютным, сколь и неожиданным, как будто уличный свет очерчивал его более ясно и резко, чем других. Даже если бы физический мир не замер, я бы почувствовал силу: он лучился ею, словно звезда.

Он являлся мне в разных обличьях, однако его присутствие, его индивидуальность нельзя было спутать ни с чем.

Мистер Солнечный Свет. Архангел Уриил.

Он смотрел только на Майкла, и на его лице читалось страдание.

– Вы не должны этого делать, – произнес он тихим, настойчивым голосом. – Вы и так отдали достаточно, более чем достаточно.

– Уриил. – Майкл низко склонил голову. – Я знаю.

Ангел поднял руку.

– Если вы это сделаете, я не смогу вас защитить, – сказал он. – И это создание сможет причинить боль, подобную которой вы не испытывали.

Неожиданно радостная улыбка вспыхнула на лице Майкла.

– Друг мой…

Уриил моргнул и покачнулся, словно от удара.

– …Благодарю вас, – продолжил Майкл. – Но я не мерило праведное.

Никодимус похлопал Уриила по плечу:

– Прошу прощения.

Ангел медленно обернулся. Его лицо было каменным, взгляд ничего не выражал.

– Ты вмешиваешься в дела смертных, ангел, – сказал Никодимус. – Отойди.

Глаза Уриила вспыхнули, и ледяная молния пронзила облака. От раската грома вздрогнули замершие дождевые капли.

– Угрожаешь? – осведомился Никодимус; его голос сочился презрением, будто рана – кровью. – Похоже, тебе самое время выйти из игры. У тебя нет власти в этом вопросе, ангел, и мы оба это знаем. Ты ничего не можешь мне сделать.

А потом Никодимус поднял левую руку, демонстративно сложил указательный и большой пальцы и щелкнул ангела по носу.

Глаза Уриила расширились, ужасающее сияние окружило его голову и плечи. Это зрелище причиняло боль, обжигало глаза, вынуждало вспомнить каждый постыдный поступок, что ты когда-либо совершил, опаляло простой истиной, как легко было сделать другой выбор. Свет нимба Уриила изгнал тени и заставил всех опустить взгляд.

Кроме Никодимуса.

– Ну давай, ангел, – усмехнулся он; его набухшая тень медленно пульсировала. – Ударь меня. Обрушь на меня свой гнев. Осуди меня.

Уриил уставился на него. Затем глаза ангела скользнули к осколкам Фиделаккиуса. Нимб мигнул и погас. По щеке Уриила скатилась слеза.

Он развернулся и пошел прочь.

– Эй, приятель! – запротестовал я. Краснота застилала глаза. – Паршивый из вас ангел-хранитель. Сделайте что-нибудь.

Уриил не оглянулся.

– Итак, – обратился Никодимус к Майклу, по-прежнему держа меч у сердца Кэррин. – Если я отпущу эту парочку, ты выйдешь за калитку?

Майкл кивнул:

– Выйду. Даю слово.

Глаза Никодимуса блеснули. Он посмотрел на геноскву и кивнул, и внезапно я оказался на земле, невредимый. Возвышавшийся надо мной лохматый монстр уставился ненавидящими глазами вслед Уриилу, затем его яростный взгляд скользнул по дому и двору, перемещаясь с места на место, изучая то, чего я не видел. Кровь билась и стучала в моей голове, и хотя Зима сдерживала боль, с каждым ударом сердца перед глазами то темнело, то светлело.

– Давай, Дрезден, уведи ее внутрь, – сказал Никодимус.

Потребовалось несколько попыток, чтобы встать на ноги, но я справился, сунул револьвер обратно в карман плаща и заковылял к Кэррин.

Ей крепко досталось, и она явно страдала от боли. Когда я поднял ее, она бы закричала, если бы остались силы. Майкл открыл передо мной калитку, я занес Кэррин во двор и как можно аккуратнее положил на траву.

Тем временем Уриил направился к Баттерсу. Опустился на корточки и потряс его.

Баттерс пришел в себя и сел, потирая голову.

Уриил обратился к нему тихим, настойчивым голосом, показывая на дом. Баттерс, чьи глаза напоминали сейчас блюдца, сглотнул и кивнул. Затем поднялся и потрусил вокруг дома на задний двор.

Уриил пристально посмотрел на меня.

«Время, – прозвучало в моей голове. – Выиграй мне немного времени».

– Я сдержал свое слово, – сказал Никодимус Майклу. – Теперь твоя оче…

– Хрена лысого ты сдержал! – сплюнул я. – Ты приказал своему громиле убить меня. И нарушил контракт с Мэб.

Никодимус перевел изумленный взгляд на меня.

– Что? – переспросил он. – Дрезден, ты что, не можешь распознать хитрость?

– Какую хитрость? – осведомился я.

– Мне нужно было немного нажать на мисс Мёрфи, – ответил он. – Но тебе никакая опасность не грозила. Неужели ты действительно думаешь, что геноскве потребуется столько времени, чтобы расколоть череп, даже такой крепкий, как твой? – Никодимус широко улыбнулся, откровенно довольный собой. – Эта попытка убить тебя так же нарушает мое слово, как твое участие в погоне за доктором нарушает обещание Мэб оказать мне помощь.

Проклятье. Зуб за зуб – что может быть прекраснее? Я не сомневался, что в глазах Мэб этот раунд мы с Никодимусом сыграли вничью. Мои действия по отношению к Баттерсу можно было объяснить невезением и некомпетентностью. Попытку Никодимуса прикончить меня можно было объяснить уловкой ради уничтожения меча.

Он прищурился:

– И я надеюсь, что ты продолжишь придерживаться своей части договора, Дрезден, вне зависимости от того, что случится в ближайшие несколько часов.

Скрипнув зубами, я сказал:

– Ты напал на Мёрфи.

– Я ведь предупреждал, что не могу гарантировать ее безопасности, – рассудительно ответил он. – И, кроме того, если помнишь, инициатором схватки была она. А ведь она еще жива. – Он сверкнул белыми зубами. – Я бы сказал, что действую более чем рационально. И твоя хозяйка со мной бы согласилась.

Он снова был прав: Мэб действительно сочла бы его рациональным человеком.

Тем временем Уриил подошел к Майклу и встал справа от него. Я занял место слева от моего друга.

– Сделка заключена, – промурлыкал Никодимус Уриилу, – слово дано добровольно. Ты не можешь помешать ему выполнить обещание.

– Верно, – ответил Уриил, – но я могу помочь ему в этом.

Улыбка Никодимуса померкла.

Уриил спокойно повернулся к Майклу, положил ладонь на его плечо и мягко забрал у него трость.

Майкл взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие, его тело напряглось в ожидании падения. Потом внезапно расслабилось. Он оперся на больную ногу, сначала осторожно, затем более уверенно. Затем тихо рассмеялся и несколько раз подпрыгнул.

Тут из-за дома выбежал Баттерс. В его волосах застряла веточка с мокрым дубовым листом, вытертые на коленях брюки были испачканы смолой, а в руках он нес тонкий предмет длиной почти с себя, завернутый в полотно и обмотанный изолентой. На бегу Баттерс сорвал обертку и вручил предмет Майклу.

Глаза Майкла расширились и обратились к Никодимусу. Он вытянул правую руку и не глядя – ему не требовалось смотреть – достал из полотна меч, сияющее прямое лезвие с крестообразной рукоятью. Когда пальцы Майкла сомкнулись на рукояти, Амораккиус вспыхнул белым светом, и во второй раз за вечер тихая, всепоглощающая сила меча наполнила воздух.

Глаза Никодимуса широко распахнулись.

– Ты сжульничал! – рявкнул он.

– Я сказал, что выйду к тебе, – ответил Майкл.

Он поднял ногу в рабочем ботинке и пинком сорвал белую калитку с петель. Калитка ударила Никодимуса поперек тела, отбросив его на улицу, и Майкл Карпентер, Рыцарь Креста, вышел на покрытую льдом дорожку, а архангел следил за ним, и его серебристо-зеленые глаза пылали, вторя мечу в руках Майкла.

– Я вышел, – произнес Майкл. – In nomine Dei[8]8
  Во имя Господа (лат.).


[Закрыть], Никодимус, я пришел, чтобы сразиться с тобой.

Никодимус оскалил зубы.

Я смертельно боялся за Майкла.

Но сердце мое ликовало.

– Ха-ха, – сказал я, словно задира из «Симпсонов», показывая на Никодимуса. Потом вышел за ограду, чтобы встать рядом с моим другом. Указал пальцем на посох, который лежал на земле там, где меня схватил геносква, сосредоточился и позвал: – Ventas servitas.

Порыв ветра взметнул посох в воздух. Я поймал его и призвал силу, направляя бело-зеленый свет и серебристый Огонь Души в рунные каналы энергии.

Уриил натянуто улыбнулся, и под его жестким взглядом вновь пошел дождь. Капли испарялись, попадая на руны моего посоха.

– Вас двое, – сказал я Никодимусу, – и нас двое. Что думаешь, Ник?

Майкл смотрел на него в упор, сжимая обеими руками рукоять Амораккиуса. Воздух полнился светом меча – и тень Никодимуса отползала перед ним.

В конце концов Никодимус отступил. Опустил свой меч и произнес:

– Дрезден, я жду тебя в штаб-квартире к четырем утра.

И развернулся, чтобы уйти.

– Не так быстро, умник, – ответил я.

Никодимус помедлил.

– Если я вынужден играть по этим дурацким правилам, то тебя они тоже касаются. Кто-то должен прикрывать мне спину в этом деле.

– Я ничего не имею против мисс Мёрфи.

– Ты вывел ее из строя, – возразил я. – Мог бы не трудиться. Она и так проиграла.

– Тогда выбери кого-то другого, – огрызнулся Никодимус.

Я положил руку на плечо Майкла и сказал:

– Уже выбрал. И тебе придется с этим смириться, иначе я сочту это разрывом договора – и Мэб меня поддержит.

Никодимус стоял под дождем, не обращая внимания на холод. Несколько секунд он смотрел на меня в ледяной тишине. Затем изрек:

– Так тому и быть.

Тени сгустились вокруг него и исчезли в штормовой ночи, забрав его с собой. Я огляделся и понял, что геносква тоже пропал.

Майкл опустил меч и очень странно на меня посмотрел.

– Что? – спросил я.

– Черити это не понравится, – предупредил он.

Глава 31

Как только Ник и лохматый громила скрылись, я поспешил к Кэррин. Она лежала на спине и дрожала, ее глаза смотрели в пустоту.

Я повернулся к Уриилу и ткнул пальцем в Кэррин:

– Вылечите ее.

– Не могу. – Уриил поморщился. И секунду спустя добавил: – Мне очень жаль.

– Вы меня жестоко разочаровываете, Мистер Солнечный Свет, – ответил я. – Баттерс.

– Иду-иду. – Он уже шагал к Кэррин. – Господи. Нужно унести ее с холода и сырости. Немедленно. Похоже, у нее сейчас будет шок.

– Я развел огонь, – сказал Майкл. – Пододвинем к нему кушетку.

Я скинул плащ, расстелил на земле рядом с Кэррин, и мы переложили ее.

– Эй, Мистер Солнечный Свет, – позвал я, возможно, слишком резко. – Некие космические законы не позволяют вам взяться за уголок плаща?

Уриил моргнул, но торопливо подошел к нам и ухватился за плащ. Мы подняли Кэррин, стараясь держать плащ ровно – она все равно застонала от боли, – и занесли ее в открытую Баттерсом дверь.

Пока мы делали это, Майкл пристально вглядывался в мое лицо.

– Что? – спросил я.

– Ты не злишься, – ответил он. – Из-за того, что она пострадала.

– Хрена лысого, – возразил я. – Но это подождет. Сначала нужно оказать ей помощь.

Майкл хмыкнул.

– Ты злишься не сильнее, чем если бы на ее месте был я. Или Баттерс.

– Она не хрупкая принцесса – Я хмыкнул. – Она воин. А у воинов есть враги. Иногда воины страдают. – Я услышал, как скрипнули мои зубы. – И тогда их друзья восстанавливают справедливость.

– Верно, черт побери, – откликнулся Баттерс.

Майкл продолжал смотреть на меня.

– Гарри.

К тому моменту мы занесли Кэррин в гостиную Майкла и медленно опустили на кушетку. В хорошо сложенном каменном камине действительно пылал огонь. Мы с Уриилом взялись с двух сторон за кушетку и переставили ее ближе к теплу.

– Полотенца, – отрывисто произнес Баттерс. – Простыни. Быстро.

– Я принесу, – вызвался Уриил. Повернулся, замер и спросил Майкла: – А где они?

Майкл направил его к бельевому шкафу. Мгновение спустя Уриил вернулся, нагруженный полотенцами.

– Хорошо, – кивнул Баттерс, схватил полотенца и начал растирать Кэррин. Тепло камина и растирание немного оживили ее, и она несколько раз моргнула.

– Майкл, – позвала она. – Майкл?

– Я здесь, – откликнулся он.

Кэррин посмотрела на него, ее лицо исказилось, в глазах стояли слезы.

– Мне жаль. Мне так жаль. Я потеряла меч.

– Спокойно, – мягко произнес Майкл. – Мы с этим разберемся. Сейчас тебе не следует об этом тревожиться.

– Нужно снять с нее мокрую одежду, – сказал Баттерс. – У тебя есть безопасные ножницы?

– В коробке с инструментами, – ответил Майкл. – На кухне.

– Я принесу, – вновь предложил Уриил. Вышел и вернулся с красной пластмассовой коробкой, которую Майкл днем использовал для меня.

– Прости, Кэррин, – сказал Баттерс. – Придется расстаться с курткой.

Он заработал ножницами, извлекая Кэррин из куртки и пытаясь при этом не потревожить ее руку и плечо. Она все равно постанывала от боли.

– Я не знала, что делать, – выдохнула она. – Если бы отвернулась от него, он бы ударил меня в спину. Если бы не помогла Гарри, он бы п-погиб. – Ее глаза расширились. – Гарри! Он…

– Здесь, – откликнулся я. Взял ее за правую руку. Взгляд Кэррин сместился ко мне, она крепко стиснула пальцы. Ее рука была ледяной, дрожь усилилась.

– Гарри, – сказала Кэррин. – Слава богу.

– Дьявольщина! – воскликнул Баттерс. – Ее рубашка прострелена!

– Я все испортила, Гарри, – сказала Кэррин. – Я все испортила. – Она плакала. – Они всегда оказываются сильнее. Их слишком много, и они всегда оказываются сильнее.

– Кэррин, – позвал я. Обхватил ее лицо ладонями и заставил смотреть на меня, пока Баттерс резал рубашку. – Замолкни. Ты великолепно облажалась. Ясно? Мы все остались живы. С нами все будет в порядке. Верно, Баттерс?

Баттерс кинул на меня косой взгляд.

– Но меч… – возразила Кэррин.

Майкл наклонился к ней.

– Верьте мне, мисс Мёрфи, – произнес он серьезным голосом. – Иногда все не так ужасно, как кажется. Иногда тьма позволяет увидеть свет.

Я посмотрел на Уриила: его губы сжались в тонкую линию.

– Слава богу! – выдохнул Баттерс. – Она надела бронежилет!

– Конечно, я надела бронежилет! – ответила Кэррин, на мгновение ее голос стал звонким и немного раздраженным. Теперь она дрожала еще сильнее. – Господи, как холодно.

Баттерс извлек несколько кусочков блестящего металла и передал Майклу.

– Четыре, пять. Сколько раз в нее стреляли?

– Пять, – тут же ответил Уриил.

– Двадцать второй калибр, – заметил Майкл. – Или двадцать пятый.

– Крови нет, – сообщил Баттерс. – Думаю, жилет их задержал. – Он резал рубашку, пока не обнажил поврежденное плечо Кэррин, которое уже начало опухать. – Нужно снять с нее бронежилет.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Затем, что кевлар не растягивается, а отек будет расти. Кэррин нужно в больницу. Я бы не хотел, чтобы ей пришлось отвечать на вопросы о бронежилете.

– Это может быть опасно, – возразил я. – Почему бы тебе не сделать все прямо тут?

– Потому что у меня нет нужных инструментов, а если бы и были, я не умею ими пользоваться, – жестко ответил Баттерс. – Послушай, Гарри, не все обладают твоей способностью справляться с травмами. У нее вывихнуто плечо и, возможно, есть какие-то другие повреждения. Я еще не видел ее колено, но, судя по его форме, повреждена передняя крестообразная связка. Просто так с этим не справишься, и если ей не окажут квалифицированную помощь, причем быстро, она останется инвалидом. Поэтому, как только я удостоверюсь, что у нее нет гипотермии, мы отправимся в больницу. – Он посмотрел на меня уверенным, решительным взглядом. – И если ты будешь спорить, я позвоню ее друзьям-копам и скажу, что ей нужна помощь.

У меня в глазах потемнело от ярости, я сжал руку в кулак, но Баттерс не отступил.

– Гарри, – сказал Майкл. Он встал между нами и положил ладонь мне на грудь. – Она не может здесь остаться. Ей плохо.

Я несколько раз моргнул и вспомнил таблицу умножения, очищая мысли от Зимней злобы. Ярость сменилась усталостью, голова начала болеть.

– Хорошо, – кивнул я. – Хорошо… Прости, Баттерс. Мистер Солнечный Свет, ты можешь организовать ей охрану?

– Не могу, – ответил Уриил.

– Никакого от него проку, – пробормотал я. Пульсация в голове усилилась, несмотря на сережку Мэб. – Господи, моя голова.

Теперь рука Майкла не сдерживала, а поддерживала меня, в его голосе слышалась тревога.

– Гарри? Ты в порядке?

– Да. Мне просто… нужно минутку передохнуть.

– Уриил, – произнес Майкл с мягкой настойчивостью.

Неожиданно комната накренилась, и я взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие. Майкл схватил мою правую руку. Моя левая рука в алюминиевой шине ударила Уриила по носу, однако архангел смог удержать меня. В конце концов я опустился на стул, где и остался сидеть, выжидая, пока прекратится головокружение.

На лице Уриила читалось изумление, даже потрясение.

У него из носа текла кровь.

Я не думал, что такое возможно.

Уриил поднес пальцы к лицу. Они окрасились кровью. Архангел уставился на них в замешательстве, словно ребенок. Сморгнул слезы, будто не понимая, что происходит.

Майкл заметил, куда я смотрю, его ясные серые глаза расширились. Он выпрямился, потрясенно глядя на Уриила.

– Что вы сделали? – спросил он.

– Исцелить вас не в наших силах, – ответил Уриил. – Простите. Вы пострадали не случайно, но по собственному выбору.

Майкл посмотрел на свою ногу и снова уставился на архангела.

– Что вы сделали? – повторил он.

Уриил оторвал взгляд от своих дрожащих окровавленных пальцев и сказал:

– Я одолжил вам свою благодать.

Глаза Майкла стали еще круглее.

– Ну надо же, – сказал я. – Э-э-э… А разве это… разве это не такая важная штука?

– Это делает меня ангелом, – ответил Уриил.

– Матерь Божья, – с благоговением произнес Майкл.

– Э-э-э, – вмешался я, – вам не кажется, что это… перебор? Я хочу сказать… Уриил, в вашей власти уничтожать солнечные системы.

– Галактики, – рассеянно поправил Уриил.

– Гарри, – сказал Майкл, – о чем ты говоришь?

– Почему? – спросил я Уриила.

– Я должен был что-то сделать, – ответил он. – Я не мог просто… стоять там. Но мои возможности ограниченны.

– О! – кивнул я. – Я понял. Кажется.

– Гарри, – повторил Майкл, – о чем ты?

– Э-э-э. – Я потер ноющую голову. – Уриил хотел помочь, но не мог вмешаться в происходящее. Правильно?

– Правильно.

– Однако он мог действовать в соответствии с твоей волей, Майкл. А ты хотел выйти и сразиться с Никодимусом.

– Да, – кивнул Майкл.

– Итак, он не мог изменить тебя, – продолжил я, – и не мог изменить мир вокруг тебя, по крайней мере по собственной воле. Но он мог изменить себя. Поэтому он передал тебе свою силу, чтобы твое тело работало как прежде. И получается, что сила подчинена не его воле, а твоей. – Постепенно боль начала стихать, и я поднял глаза. – Это намного больше, чем тебе требовалось, но это единственная единица в его распоряжении. Все равно что… одолжить огромный пассажирский самолет, потому что тебе потребовалась лампочка для чтения. – Я посмотрел на ангела. – Верно?

Уриил кивнул и сказал:

– Близко к тому.

Майкл понял.

– Одолжил, – сказал он. – На время.

Уриил вновь кивнул:

– Но это важная миссия. Вам нужна сила. Используйте ее.

Майкл наклонил голову:

– Но… Уриил, если я злоупотреблю ею…

– Я стану Падшим, – тихо закончил Уриил.

Я поперхнулся.

Ну и дела!

В последний раз падение ангела имело далеко идущие последствия.

Уриил слабо улыбнулся Майклу.

– Я уверен, что вы этого не сделаете. – Улыбка стала натянутой. – Однако я оценю, если вы… не будете нажимать кнопки или тянуть рычаги в моем большом пассажирском самолете.

– Как вы могли? – выдохнул Майкл.

– Вам нужна была лампа для чтения, – ответил Уриил. – Вы более чем заслужили мою помощь. И я вам друг, Майкл.

– Что будет с вами, пока… ваш самолет у меня?

– Пресуществление, – ответил Уриил, взмахнув окровавленными пальцами.

Баттерс наконец вступил в разговор:

– Вот ведь. Какое. Гадство. Он смертен?

– И может умереть, – тихо сказал я.