Текст книги "Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства"

Глава 32

В камине потрескивал огонь.

– Очевидно, без этого ставки были недостаточно высоки, – добавил я.

Уриил улыбнулся. Напряженной, болезненной улыбкой.

– Заберите ее, – попросил Майкл. – Заберите немедленно.

– Я могу сделать это, – ответил Уриил. – Если таков ваш выбор, я проявлю к нему уважение.

Что-то в его голосе насторожило меня, и я вмешался:

– Майкл, погодите. Подумайте.

– О чем тут думать? – поинтересовался Майкл. – Архангел Господень уязвим.

– Именно, – кивнул я, раскидывая руки. – Такое впечатление, что это для него важно. Или ты считаешь, будто Уриил разбрасывается подобными вещами направо и налево?.. – Я посмотрел на архангела. – Я прав?

Уриил помог Баттерсу накрыть Кэррин очередным одеялом, взглянул на нас и ничего не ответил.

– Ну точно, – сказал я, – когда ты на верном пути, он затыкается и ни черта не говорит. Дело в Граале, так? В том, что Никодимус хочет с ним сотворить.

Уриил проницательно посмотрел на меня.

Вспыхнув, я ответил:

– Я держу язык за зубами, идет? Знаю, что дело не только в этом.

Он положил ладонь на лоб Кэррин и ободряюще улыбнулся ей.

Покачав головой, Майкл направился туда, где поставил Амораккиус, который снял с пояса после того, как мы занесли Кэррин в дом. Рассеянно поднял его и начал тщательно обтирать с него воду грязным полотенцем.

– Вы просите меня принять очень непростое решение.

– Да, – согласился Уриил.

– Последствия которого могут быть ужасны.

Уриил сочувственно посмотрел на Майкла и кивнул.

– Вы можете сказать мне, что на кону, ради чего такой риск?

Нахмурившись, архангел мгновение обдумывал вопрос, затем ответил:

– Душа.

Майкл поднял брови.

– О! С этого следовало начать. – Вытянув руку с мечом, он посмотрел вдоль лезвия. – Сейчас я не в отставке. Что будет с моей семьей?

– Стражи останутся, – сказал Уриил. – Я занял ваше место.

Майкл выдохнул и немного расслабился.

– Ясно. Хотя это вновь привлечет внимание.

– Может привлечь.

– И ваша защита не касается простых смертных.

– Нет.

– А значит, смертный может войти и убить вас. Убить их.

– В теории.

– Парни, – вмешался Баттерс, – нужно отвезти ее в больницу.

– Точно, – сказал я. – План таков. Баттерс отвозит Мёрфи в больницу и говорит ребятам из службы безопасности, что за ней нужно присматривать.

– Они не смогут остановить Никодимуса, – возразил Баттерс.

– Не смогут, но поднимут шум, если он попытается до нее добраться, а Ник не захочет светиться, пока работа не сделана. Он может послать своих рыцарей, однако с ними ребята справятся. Майкл, одолжишь Баттерсу машину?

– Конечно.

– Хорошо. Баттерс, в реанимации тебе помогут выгрузить ее.

– Точно, – кивнул Баттерс. – Замечательно.

– Я пойду приберусь на улице, – продолжил я. – Поищу остатки меча, гильзы и тому подобное. Снег приглушил выстрелы, но не следует давать местным пронырам повод вызвать полицию.

– То есть с Черити я должен объясняться в одиночестве, – сухо заметил Майкл.

– Да. – откликнулся я. – Надо же, как забавно получилось. Кстати, где она?

– В убежище, вместе с Мышем и детьми. От возбуждения маленький Гарри едва не прыгал на стены. Я не хотел, чтобы он видел… – Майкл кивнул на Кэррин. – Я дам отбой, как только они с Баттерсом уедут.

– Верное решение, – кивнул я.

– Что мне делать? – спросил Уриил.

– Сидеть, – ответил я. – Не выходить на улицу. Не совать пальцы в розетки, не играть со спичками, не бегать с ножницами.

– Не понимаю, – пожаловался Уриил.

– Не рисковать, – пояснил я.

– А, да. – Он нахмурился. – Но я хочу помочь.

– Тогда сидите. Сидите тихо, и этим вы нам очень поможете.

Продолжая хмуриться, он сел на подлокотник кушетки.

– Думаю, ей будет не так больно, если ее понесет кто-нибудь один, – сказал Баттерс.

– Согласен. – Я встал и покачнулся, когда кровь прилила к голове.

– Гарри. – Майкл мягко оттолкнул меня, подошел к Кэррин и подвинул кушетку, чтобы встать перед ней. Вручил Баттерсу ключи от машины.

– У нее повреждены левая рука и нога, – объяснил Баттерс. – Неси ее правым боком к себе и старайся поддерживать левое колено.

– Я буду осторожен, – ответил Майкл и аккуратно поднял завернутую в одеяла Кэррин. С легкостью. Он не стал более мускулистым, но сейчас это был Рыцарь, которого я помнил, а не хромой подрядчик, тренер софтбольной команды Малой лиги.

Кэррин тихо застонала, закрыла глаза и начала ровно, тренированно дышать через нос.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал Баттерс. Он бросил рюкзак на улице, но теперь нашел его. Мы погрузили Кэррин в белый пикап Майкла.

Усадили ее и пристегнули, хотя она явно испытывала боль. Продолжал идти дождь со снегом, и Майкл поспешил обратно в дом. Кэррин открыла глаза и слабо улыбнулась мне.

– Прости, что не смогу прикрывать тебе спину, – сказала она.

– Ты отлично справилась, – ответил я. – Мы тебя защитим.

– Лучше позаботьтесь о себе, – возразила она. – Я могу кое-кому позвонить. Майкл хороший человек, но не всегда чувствует опасность.

На секунду я прикусил губу, пытаясь решить, следует ли ей сказать. В итоге промолчал. Если она не будет знать, что затевается, то не сможет никому сообщить, что я разгадал часть плана Никодимуса.

Нужно поработать над бесстрастным выражением лица. Кэррин посмотрела на меня и улыбнулась.

– Служебная информация. Я понимаю, Гарри. – Она завозилась, выпутывая из одеяла правую руку, чтобы стиснуть мою ладонь. – Сведи счеты с мерзавцем.

Я подмигнул ей.

– Скоро загляну к тебе.

– Попробуй только не заглянуть.

Баттерс захлопнул водительскую дверцу и завел двигатель. Первым делом включил обогрев на полную мощность и проверил ремень Кэррин. Затем поправил зеркала, пробормотал что-то насчет грузовика размером с дом и сказал мне:

– Закрывай. Я сообщу, как только будут новости.

– Спасибо, Баттерс, – кивнул я.

– Поблагодаришь, когда я спасу тебе жизнь, – ответил он, поморщившись.

– Ты уже это сделал. Возле музея.

– Значит, мы квиты?

– Хватит считаться. Веди осторожно, не гони.

Я аккуратно закрыл заднюю дверцу и смотрел, как Баттерс выезжает задним ходом на обледеневшую улицу. Он включил первую передачу, колеса медленно захрустели по асфальту, и машина покатила прочь.

Не прошло и двадцати секунд, как мерцающий поток огненных искр спорхнул с ближайшего дерева и пронесся сквозь лобовое стекло пикапа. Боб вернулся в череп, по-прежнему лежавший в рюкзаке Баттерса.

Я смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Затем торопливо собрал улики – фальшивый гранатомет, обломки меча, ножны, рукоять, гильзы – и вернулся в дом.

Захлопнул дверь и привалился к ней. На мгновение я остался один.

Я уже скучал по Кэррин. Я понимал, что ей, скорее всего, не грозит непосредственная опасность со стороны Никодимуса и компании, однако иррациональная часть моего сознания хотела отправиться с ней в больницу, навести шороху у врачей, чтобы работали как можно лучше, и охранять ее сон, когда она наконец заснет.

Она казалась такой маленькой, с прилипшими к щекам мокрыми волосами, завернутая в одеяла.

А ведь с ней бы ничего не случилось, если бы я не позвал ее.

Да, не я причинил ей вред. Это сделал Никодимус. Но где-то за стенами моего сознания вскипала черная злость, слепящая ярость из-за того, что ее ранили, и поскольку подходящих объектов для убийства не наблюдалось, глупая часть моего мозга решила, что я вполне подойду.

А теперь я собирался впутать в мои проблемы Майкла. И если с ним случится то же, что и с Кэррин, последствия могут быть значительно более серьезными.

И все потому, что я проявил слабость и заключил сделку с Мэб.

Стиснув зубы, я заставил себя собраться.

Что сделано, то сделано. Нет смысла терзаться по этому поводу – особенно с учетом того, что самобичевание не поможет мне защитить Майкла и помешать Никодимусу заполучить самую могущественную в мире святую реликвию.

У меня будет время рвать на себе волосы позже – при условии, что я до этого доживу.

«Сосредоточься на ближайшей задаче, Гарри. Остальным займешься потом».

Да, конечно. Именно подобные рассуждения завели меня в это дерьмо.

Я пытался научиться просчитывать ситуацию на несколько ходов дальше, чем умел в прошлом. Частично это заключалось в том, чтобы не говорить Кэррин о моих планах по поводу Никодимуса и компании. Но игра выдалась чертовски сложной.

Унылые мысли. Из них меня вырвали шаги на лестнице. Я поднял глаза.

На ступенях стояли двое – огромный пес и маленькая девочка.

Пес был серый, лохматый, размером с банту[9]9
  Банта – крупное травоядное животное из киноэпопеи «Звездные Войны».


[Закрыть]. Пышный мех на голове и вокруг нее придавал ему сходство со львом. Его темные глаза сверкали, слегка загнутый хвост метался из стороны в сторону, и я даже испугался, что пес сейчас опрокинется. Завидев меня, Мыш тихо, счастливо фыркнул, и его передние лапы оторвались от пола, но потом он посмотрел на девочку и замер.

Девочка погрузила руки в густую гриву Мыша, словно не хотела признавать, что не может обхватить его за шею и таскать, как плюшевого медведя. На ней была старая футболка Молли с надписью «SPLATTERCON!!!». Футболка доходила ей до колен, рукава свисали почти до запястий. У девочки было немного вытянутое лицо, огромные карие глаза и прямые темно-каштановые волосы до плеч. Я узнал себя в разрезе глаз, в очертаниях подбородка. От матери ей достались полные губы и изящный нос.

Мэгги.

Моя дочь.

Мое сердце остановилось – а затем понеслось вскачь от ужаса.

Что мне делать? Что говорить? То есть я знал, что у меня есть дочь и все такое, но… сейчас она смотрела на меня. И она была личностью.

Несколько долгих секунд Мэгги серьезно изучала меня с верхней ступени лестницы, затем спросила:

– Ты Гарри Дрезден?

– Э-э-э, да. Это я.

– Ты очень большой, – сообщила она.

– Думаешь?

Она серьезно кивнула.

– Больше мистера Карпентера.

– Э-э-э. А как ты узнала, что это я?

– Молли показывала мне твою фотографию, – ответила Мэгги. Шевельнула плечами, словно пытаясь поднять Мыша, как любимую куклу. – Это моя собака, Мыш.

Мыш отчаянно завилял хвостом, но умудрился не сбить Мэгги с ног.

– Знаю, – ответил я. – Это я подарил его тебе.

Мэгги кивнула:

– Молли говорила. Она сказала, что ты подарил его мне, потому что любишь меня.

– Да, – произнес я – и понял, что это чистая правда. – Так и есть.

Она сморщила нос, словно учуяла что-то неприятное.

– Ты на меня злишься?

Я заморгал.

– Что? Нет, конечно, нет. Почему ты так решила?

Она пожала плечами и уставилась на гриву Мыша.

– Потому что ты не приходил. Ни разу.

«Ой!»

Зимняя мантия – удивительная вещь, но некоторые виды боли ей не по зубам.

– Ну, – ответил я секунду спустя, – у меня очень трудная работа. Ты знаешь, чем я занимаюсь?

– Сражаешься с монстрами, – откликнулась Мэгги. – Молли мне рассказала. С Дракулами и прочими.

Неужели Молли заменяла меня? Так… могла поступить или распорядиться Мэб: взять на себя некоторые обязанности своего вассала в его отсутствие.

Может, Молли последовала ее примеру. А может, просто вела себя как Молли и проявляла доброту. А может, все было намного сложнее.

– Ага, – согласился я. – С Дракулами и прочими. Это очень опасно, и я постоянно этим занимаюсь.

– Мистер Карпентер трудится за двоих. Так говорит миссис Карпентер.

– Наверное, это правда, – кивнул я.

– Но он приходит домой каждый вечер. А ты никогда… – Она умолкла и придвинулась чуть ближе к Мышу. – Ты собираешься забрать меня?

– Э-э-э. – Я снова моргнул. События развивались слишком стремительно. – Я… э-э-э. А ты бы этого хотела?

Она пожала плечами, уткнувшись в мех Мыша.

– Не знаю. Тут все мои игрушки. И ролики.

– Ты права, – сказал я. – Э-э-э. В любом случае не сегодня.

– О! Ну ладно. Молли говорит, ты очень хороший.

– Я пытаюсь.

– Он хороший, Мыш?

Продолжая яростно вилять хвостом, Мыш тихо гавкнул.

– Мыш умный, – кивнула Молли. – Суперумный пес. Мы читаем «Джеймс и гигантский персик»[10]10
  Повесть Роальда Даля (1961).


[Закрыть].

Я моргнул. Она хотела сказать, что читает книгу псу – или что пес тоже читает книгу? То есть я знал, что Мыш умнее большинства людей, но никогда не задумывался о том, под силу ли ему абстрактные вещи вроде чтения. Это была очень странная идея.

С другой стороны, он ходил в школу. Черт, да у меня самого есть только сертификат о среднем образовании. Если Мыш задержится рядом с Мэгги, вполне может стать образованнее меня. Тогда на него не будет управы.

– Только никому не рассказывай о Мыше, хорошо? – неожиданно встревожилась Мэгги. – Это секрет.

– Не буду, – пообещал я.

– Отлично. Хочешь посмотреть мою комнату?

– Хочу.

Я поднялся по лестнице. Мэгги высвободила руку из шерсти Мыша, ухватила меня за правый указательный палец и повела по коридору.

Когда-то, много лет назад, комната Мэгги была швейной мастерской Черити. Комнатку вычистили и отремонтировали, сделали пурпурно-розово-салатовой. Здесь стояли крошечный детский письменный стол со стулом и несколько коробок с игрушками. Все игрушки были аккуратно убраны. На столе лежали учебники. В приоткрытую дверцу шкафа виднелась груда грязной одежды, не добравшейся до маленькой бельевой корзины. У стены располагалась высокая кровать из тех, что обычно бывают двухъярусными, однако вместо нижнего яруса на полу лежал большой футон. Стены и потолок над кроватью украшали плакаты с разноцветными мультяшными пони.

Когда мы вошли в комнату, Мыш наконец тихо заскулил и набросился на меня, широко ухмыляясь всей пастью. Несколько минут я таскал его за уши, чесал под подбородком и рассказывал, какой он хороший пес, и как я по нему скучал, и какой он молодец. Мыш извивался всем телом, слюняво облизывал мне руки и в целом вел себя как счастливая собака, а не таинственное могущественное создание, хранитель из Тибета.

Мэгги вскарабкалась по лесенке на кровать и следила за нашим обменом любезностями. Наконец Мыш тяжело привалился ко мне, едва не опрокинув, после чего довольно устроился на футоне под кроватью Мэгги.

– У меня под кроватью чудовище, и это Мыш, – гордо сообщила девочка. – Раньше было еще одно, но мы с Мышем его прикончили.

Я поднял бровь. Будь на месте Мэгги любой другой ребенок, я бы решил, что она рассказывает о воображаемой игре. Но… Мэгги – урожденная Дрезден. Возможно, она излагала факты, ничего, кроме фактов.

– Он самый потрясающий пес на свете, – сказал я.

Эти слова доставили ей огромное удовольствие.

– Я знаю! – Она задумчиво прикусила губу, напомнив мне Сьюзен, и у меня в груди болезненно кольнуло. – Хм, – протянула Мэгги. – Ты бы хотел… уложить меня?

– Конечно.

Она кивнула и плюхнулась на подушку. Я подошел к кровати, поправил простыни и одеяло, укрыл ее. После этого она спросила:

– Хочешь прочесть мне сказку?

Мыш энергично застучал хвостом по стене.

– Конечно, – согласился я. И мы прочли «Там, где живут чудовища»[11]11
  Рассказ Мориса Сендака (1963).


[Закрыть].

Когда я закончил, она сказала:

– Ты неправильно изображал голоса.

– Хм, – отозвался я. – Может, в следующий раз справлюсь лучше.

– Не знаю, – с сомнением произнесла она. – Наверное, можно попробовать. – Секунду Мэгги внимательно изучала мое лицо, потом спросила тихим голосом: – Ты хочешь быть моим папой?

На мгновение я ослеп от слез.

– Конечно, – сказал я. Вернее, сдавленно каркнул, но Мэгги улыбнулась.

* * *

Когда я дочитал опус Сендака до конца во второй раз, она спала.

Я проверил, что одеяло на месте, поцеловал ее в волосы, затем сел на корточки рядом с Мышем и обнял его.

– Спасибо, дружище, – сказал я. – Спасибо, что заботишься о ней.

Он прижался ко мне, виляя хвостом, ткнул меня в ребра своей огромной головой. Я погладил его.

– Мне нужно идти. А ты береги ее. И Карпентеров. Договорились?

Фыркнув, он прижался плотнее.

– Я тоже по тебе скучал. – Я потрепал его за уши. – Просто мне нужно немного времени, чтобы разобраться. Чтобы понять, что делать дальше.

Решил ли я стать отцом Мэгги? Прислушавшись к себе, я понял, что так и есть. Когда это произошло? И почему никто мне не сообщил?

Думаю, это случилось в тот момент, когда я увидел ее, заговорил с ней.

О боже!

Это было ужасно.

И… потрясающе.

Если подумать, в этот момент мне вряд ли следовало доверять своим эмоциям. Но одно не вызывало сомнений.

Если я хочу сдержать слово, которое дал дочери, придется вернуться. А значит, придется пережить завтрашний день.

Я поднялся, в последний раз потрепал и почесал Мыша и тихо вышел в коридор. Свет в других комнатах не горел – за исключением спальни Майкла и Черити. Дверь в нее была приоткрыта.

И я увидел Черити, высокую блондинку с потрясающей фигурой и тронутыми элегантной сединой волосами, которая сидела на краю кровати во фланелевой пижаме. Ее заплаканное лицо было искажено страданием, и она что-то говорила, очевидно, своему мужу. Его я не видел.

Похоже, Майкл решил побеседовать с женой наедине.

Отвернувшись, я спустился по лестнице. Сел на нижнюю ступеньку и попытался привести мысли в порядок.

Несколько минут спустя появилась Черити и села рядом. Я подвинулся.

– Где Майкл?

– Молится за детей, – ответила она. – Он всегда так делает, когда уходит. На случай…

– Ясно, – произнес я.

– Знаешь, – сказала Черити, – я собиралась дать тебе в нос, причем дважды, как только увижу тебя. Первый раз – чтобы разбить, второй – чтобы сломать.

– Мм?

– Угу. Первый раз – за то, что пытался убить себя. Второй – за то, что использовал для этого мою дочь.

– Ты… Ты знаешь? Откуда?

– Я наблюдаю. Я слушаю. Ее реакция на сообщения о твоей смерти была… чрезмерной. Потребовалось время, но в конце концов я поняла, почему она так злится на себя.

– Можешь ударить меня прямо сейчас, если думаешь, что это поможет, – предложил я.

– Нет, – утомленно ответила она. – Я просто хотела кое-что тебе сказать.

– Да?

Она кивнула.

– Детям нужно, чтобы их отец вернулся домой целым и невредимым, Гарри. Позаботься об этом.

– Я верну его – или умру в процессе. Обещаю.

Черити покосилась на меня и с усталой улыбкой покачала головой.

– Я имела в виду не Майкла, Гарри. Я имела в виду тебя. – Она посмотрела вверх, туда, где находилась комната Мэгги. – Этот ребенок потерял всех, кто был ему дорог. Ты заметил, как она жмется к Мышу? Мне кажется, что без него она и шагу не сможет ступить. Если с тобой что-то случится…

– А? – тихо отозвался я.

– Мэгги не должна снова испытать эту боль. Не подведи ее.

Я прикусил губу, закрыл слезящиеся глаза и кивнул.

– Конечно.

– И… пожалуйста, не забывай, что у Майкла тоже есть дети, которые в нем нуждаются. Пожалуйста.

– Я верну его – или умру в процессе, – повторил я.

Черити со всхлипом выдохнула и мягко прикоснулась к моему плечу.

– Спасибо. Да пребудет с тобой Господь и да поможет тебе вернуться домой, Гарри. Вам обоим.

Глава 33

В половину четвертого утра мы подъехали к логову зла на минивэне любящей мамаши с наклейкой «МОЙ РЕБЕНОК – ОТЛИЧНИК УНИВЕРСИТЕТА» на заднем бампере. Следует отметить, что по моим стандартам это было не самое нелепое появление. Мгновение Майкл разглядывал здание скотобойни, потом выключил двигатель и сказал:

– Это плохое место.

– Не сомневаюсь, – ответил я, потирая затылок. Мне удалось поспать несколько часов на футоне под кроватью Мэгги. Мыш с удовольствием разделил со мной место. Увальню нравится изображать крошечного щенка, который может уместиться у меня на коленях, если очень постарается, а я слишком устал, чтобы сопротивляться. В результате мне пришлось практиковать оборонительный сон, и теперь у меня побаливала спина.

С другой стороны, даже такой сон сотворил чудеса с моим организмом – а может, это была Зимняя мантия. Я чувствовал себя почти хорошо, несмотря на сломанную руку, пулевое ранение и прочее.

Майкл надел свою старую кольчугу, которую и на пенсии продолжал чистить и оберегать от ржавчины. Под кольчугой скрывался бронежилет. Поверх всего этого красовался широкий белый плащ с ярко-алым крестом на левой стороне груди.

– Ты точно не можешь надеть что-нибудь черное? – спросил я. – Так ты будешь выделяться среди плохих парней.

– В этом весь смысл, – ответил Майкл.

– Ты не понял, дружище, – возразил я. – Здание, в которое мы собираемся вломиться, принадлежит Джону Марконе. Мы планируем проникнуть внутрь, не отключая электронику. То есть будут фотографии с камер. Самый слепой охранник в мире опознает Рыцаря – и тогда все ангелы-хранители не смогут защитить тебя от людей Марконе.

Майкл покачал головой:

– До этого не дойдет.

– Это ты так думаешь, однако ты не знаешь, на что способен Марконе.

– Возможно, – согласился он, – зато я знаю, на что способен Всевышний, Гарри. Он не наделил бы меня силой сделать это, если бы в результате пострадала моя семья.

Я поморщился.

– Мне кажется, ты мог бы проявить вежливость и предпринять пару благоразумных шагов – например, надеть темную одежду и маску, – чтобы Всевышнему не пришлось напрягаться.

Майкл отрывисто усмехнулся, на его лице появилась печальная улыбка.

– Так, значит, ты слушал меня все это время. – Он покачал головой. – Никодимус и подобные ему типы действуют в тени, скрытно. Меч для этого не предназначен. Мне нечего скрывать.

– Погоди-ка, – возразил я оскорбленно, – я сам скрытный тип, и твои слова возмутительны!

Майкл фыркнул:

– Ты разрушаешь дома, сражаешься с монстрами на улицах, сотрудничаешь с полицией, мелькаешь в газетах, даешь объявления в телефонном справочнике, разъезжаешь на динозаврах-зомби по Мичиган-авеню – и называешь себя скрытным? Подумай головой.

– Подумаю, если ты подумаешь, – парировал я. – Хотя бы надень лыжную маску.

– Нет, – тихо ответил Майкл. – Господь – мой помощник, и я не устрашусь того, что может причинить мне человек. Доверься Ему, Гарри.

– Только не в картах, – сказал я.

Его улыбка стала шире.

– Тогда доверься мне.

Я воздел руки.

– Ладно. Как пожелаешь. Ты уверен, что твои люди отыщут безопасное место для Грааля, если мы вернемся? Судя по тому, как быстро монеты вернулись в оборот, они расплачивались ими в торговых автоматах.

– В природе монет – быть, как ты выразился, в обороте, – заметил Майкл. – Их можно держать лишь некоторое время. Грааль – совершенно другое дело. Они его сохранят.

– И ты в курсе, по каким правилам мне приходится играть? – уточнил я.

– Ты должен помочь Никодимусу получить Грааль, – ответил он. – После этого можешь открывать огонь.

– Точно. Ты будешь соблюдать их?

– Я поступлю правильно, – сказал Майкл.

Я облизал губы.

– Хорошо, но… не мог бы ты придержать правильные поступки, пока мы не избавимся от ограничений Мэб?

– Учитывая все обстоятельства – нет. Я не собираюсь рисковать.

Перевод: он не собирался делать что бы то ни было – или не делать что бы то ни было, – если это поставит под угрозу благодать Уриила, вне зависимости от ситуации.

«Спасибо тебе, Мэб, за эту дивную, восхитительную игру. Может, в следующий раз сыграем в „Приделай чародею хвост“?»

– Я почти уверен, что Никодимус будет играть честно, по крайней мере до того момента, как мы вернемся в Чикаго, – сказал я.

– Почему?

– Потому что я скажу «пожалуйста».

Майкл поднял бровь.

– Скажу на его родном языке, – уточнил я.

– Сила?

– В точку.

* * *

Никодимус не предупредил своих рыцарей, и когда мы с Майклом вошли в здание, Джордан и его товарищи по оружию явно запаниковали и достали впечатляющее количество стволов.

Майкл просто стоял, заткнув большие пальцы за ремень, Амораккиус в ножнах спокойно висел у него сбоку.

– Сынок, – сказал он Джордану, – тебе больше нечем заняться, кроме как тыкать в меня этой штукой?

– Опустите оружие! – рявкнул я достаточно громко, чтобы услышали по всей скотобойне. – Иначе я кого-то уволю!

Они не подчинились, но моя угроза заставила некоторых из них нервно покоситься в мою сторону. Уже хорошо.

– Эй, Ник! – крикнул я. – Твои мальчики нервничают. Сам их успокоишь или мне этим заняться?

– Джентльмены! – мгновение спустя отозвался Никодимус. – Я знаю, кто пришел с Дрезденом. Пропустите их.

Джордан и его коллеги с показной неохотой опустили оружие, но продолжали держать руки на рукоятях, готовые немедленно открыть огонь. Майкл не пошевелился и не принял угрожающую позу, только по очереди обвел взглядом всех рыцарей. И они отвернулись. Все до единого.

Мы начали спускаться к столу для совещаний, и Майкл сказал:

– Мне жаль этих парней.

– Из-за языков? – поинтересовался я.

– Вырвать им язык – один из способов обеспечить себе их верность, – ответил Майкл.

– Ну да. Обожаю тех, кто меня уродует.

Он нахмурился.

– Это делается для того, чтобы они были одиноки. Подумай, что с ними происходит. Они не могут говорить – и им очень трудно общаться с другими людьми. Трудно вступать в связи, которые позволят выбраться из этого культа. Они не могут ощутить вкус пищи – то есть не могут получать от еды удовольствия, а совместная трапеза – один из главных способов создать настоящую связь между людьми. Подумай, как трудно им дается самое простое общение с чужаками. И как общее пережитое страдание делает других рыцарей единственными людьми во всем мире, кто может понять их боль. – Майкл покачал головой. – Неспроста это последняя ступень посвящения. После нее они утрачивают свой голос.

– Но не право выбора, – возразил я. – Эти парни сами так решили.

– Верно. Глупые юноши, обманутые Никодимусом и Андуриэлем. – Он снова покачал головой. – Некоторые люди впадают в грех. А некоторых туда толкают.

– Какая разница, если их пальцы спускают курок?

– Разница есть, – возразил Майкл, – но никак не влияет на то, что следует сделать. Просто я бы хотел, чтобы они нашли иной способ заполнить пустоту внутри себя.

Мы добрались до стола, за которым команда обсуждала последние приготовления. Анна Вальмон, Ханна Эшер и Вязальщик, в обтягивающей темной одежде, с наплечными кобурами. Вальмон развернула на столе кожаную сумку-скрутку с инструментами и перебирала их. Эшер потягивала кофе, перед ней на тарелке лежал нетронутый рогалик. Вязальщик в очередной раз осматривал «узи» своей банды.

Загрузочные двери в стене скотобойни открылись, и внутрь въехали два больших фургона. Несколько рыцарей распахнули задние дверцы.

– Доброе утро, Дрезден, – сказала Ханна Эшер. – Что стряслось с твоей подружкой?

– Она не моя подружка, – ответил я. – Они с Никодимусом друг друга не поняли.

Анна Вальмон смерила меня тяжелым взглядом.

– Она жива, – сообщил я ей, – но не смогла сегодня выйти на работу.

– И потому ты притащил с собой крестоносца? – осведомилась Эшер. – Ему самое место на костюмированном балу.

Глаза Вязальщика расширились, он вскочил.

– Будь я проклят, девочка! Да это Рыцарь Меча!

Эшер нахмурилась:

– Я думала, их всего трое.

– Двое, – ответил Майкл. – В настоящий момент.

Вязальщик смотрел на Майкла сузившимися глазами, размышляя.

– Черт побери, Дрезден, это так ты отреагировал на то, что Никодимус поцапался с твоей подружкой?

– Она не моя по… – Я потер переносицу. – Послушайте, я хочу, чтобы мне спину прикрывал человек, которого я знаю и которому доверяю. Мёрфи не может этого сделать, а значит, я беру его.

– Что за куча дерьма! – рявкнул Вязальщик. – Думаешь, я не в курсе, как монеты и мечи реагируют друг на друга? Ты притащил его не для того, чтобы прикрывать себе спину. Ты притащил его, чтобы драться.

– Я не против иметь при себе средство устрашения, – ответил я. – Если Никодимус будет играть честно и сдержит слово, я поступлю так же, и мы все разбогатеем.

Нахмурившись, Вязальщик смерил взглядом Майкла.

– Это правда, Рыцарь?

– В целом Гарри – очень честный человек, – ответил Майкл. – Хотя меня деньги не интересуют.

Вязальщик и Эшер склонили головы набок, как собаки, услышавшие незнакомые звуки.

Анна Вальмон улыбнулась, едва заметно покачала головой и вновь занялась инструментами.

– Так что произошло прошлой ночью? – спросила меня Эшер. – Громилы Вязальщика рассказали о льве. Те, что вернулись.

– Да, получилось маленькое безумие, – согласился я.

– Ты достал того парня? – поинтересовался Вязальщик.

– Нет, он укатил на доске. В этом никто не виноват. Ловкий, скользкий хитрюга.

Вязальщик пристально посмотрел на меня:

– Ну да. Разумеется. Ты толкаешь речь о том, как свернешь мне шею, если я причиню вред кому-либо в твоем городе. Затем вы двое мчитесь в погоню, и в результате Мёрфи выбывает из игры после «небольшого недопонимания» между нею и Никодимусом.

– Вязальщик, расслабься. – Я благостно ему улыбнулся. – Шпик не представляет ни малейшей опасности. Он никому ничего не скажет, я об этом позаботился. Ведь ради этого мы за ним и гнались, верно?

Вязальщик нахмурился:

– Я думал, Белый Совет запрещает использовать мыслемагию.

Я имел в виду совершенно другое, и у меня нет ни малейших способностей к мыслемагии, однако Вязальщик этого не знал.

– Я принял меры. И сосредоточься на том, что у меня пока нет нужды сворачивать тебе шею.

Вязальщик одарил меня скептическим взглядом, но не стал настаивать. Умный парень. Его талант внушает уважение, однако он знает лишь один фокус. Чародей Белого Совета ему не по зубам, и он это понимает.

Майкл налил себе кофе и кивнул мне вопросительно. Я кивнул в ответ, и он принес второй стаканчик для меня.

– Это слишком большой загон для четырех коз, – заметил он.

Значит, геносква вернулся и еще пару раз подкрепился. Черт, ну эта тварь и горазда жрать. Он съедал в несколько раз больше, чем нужно созданию его размеров, однако многие сверхъестественные существа обладают сверхъестественным метаболизмом, который дает им сверхъестественную силу и скорость. Вурдалаки способны за один присест проглотить сорок-пятьдесят фунтов мяса, а на следующий день потребовать еще. Может, физические способности лохматого громилы подпитывал схожий двигатель высокого потребления.

Я потягивал кофе и ждал. Без четверти четыре неторопливо вошел Гудман Грей. Невзрачный мужчина остановился в десяти футах от стола и уставился на Майкла. Рыцарь посмотрел на него и небрежно уронил ладонь с расслабленными пальцами на рукоять Амораккиуса.

– В чем дело? – спросил я.

– Этот человек мне не нравится, – ответил Майкл. – Он совершал ужасные вещи.

– Само собой, ведь я монстр-наемник, – настороженно сказал Гудман Грей. – Но сегодня у меня нет с вами счетов, сэр Рыцарь.

– Может, нет, – отозвался Майкл. – А может, и есть.

Глаза Грея скользнули ко мне.

– Ты действительно считаешь, чародей, что я буду работать с кем-то вроде него?

– Да, – кивнул я. – Тебя ведь наняли. Прояви немного профессионализма.

Грей хмыкнул и вроде бы чуть расслабился.

– Что ж. Я не собираюсь давать ему повод предъявить мне претензии. Но если он это сделает, не думай, что я не порву его на куски.

– Уверен, что ты не справишься, – сообщил я. – Но будет забавно взглянуть на твои попытки.

Грей кисло посмотрел на меня и ушел за кофе.

Без пяти четыре появились Никодимус и Дейрдре. Дейрдре была в демонической боевой форме, сплошная пурпурная чешуя и волосы из металла. Обе пары ее глаз с опаской смотрели на Майкла. Никодимус выглядел как обычно, разве что лучился самодовольством.