Текст книги "Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства"

– Всем доброе утро, – поздоровался он. – Прошу за стол.

В тени за спиной Никодимуса маячила молчаливая громада геносквы.

Мы собрались за столом, на котором Никодимус расстелил большой лист бумаги с подробнейшим планом банка.

– С входом проблем не возникнет, – сказал он и показал на главные двери. – Мы войдем здесь. Нас встретят от трех до шести охранников. Надеюсь, Вязальщик с Дрезденом будут начеку и рано или поздно обезвредят их. Остальные направятся прямиком к хранилищам. По пути нас ждут две большие защитные двери, однако мы не будем с ними возиться. Мисс Эшер пройдет сквозь стены рядом с дверьми, здесь и здесь. – Никодимус отметил места красной ручкой. – После этого мисс Вальмон и мистер Грей двинутся в главное хранилище. Мисс Вальмон откроет дверь хранилища, мистер Грей – дверь нужной нам камеры. Когда мы обманем системы и откроем двери, можно будет пригласить в хранилище наших чародеев. – Он широко улыбнулся. – И тут начнется настоящее веселье. Вопросы есть?

– Что произойдет, когда мы попадем в нужное место? – спросил я. – У тебя есть карта?

– К сожалению, нет, – ответил Никодимус, – но мы вряд ли заблудимся. Наша мишень использует для охраны активную защиту, не хитрость.

– Значит, карты нет, – сказал я. – Только смутные указания на врата.

– Большая награда требует и большого риска, – заметил Никодимус. – Мы будем принимать решения на месте.

Я ни на секунду не поверил, что Никодимус больше ничего не знал о хранилище Аида. Однако не было смысла это обсуждать.

– Если это все, нам пора грузиться, – сказал Никодимус. – Дрезден и его спутник, Грей и Вальмон садятся в левый фургон. Остальные – в правый. Я взял на себя смелость приобрести для каждого из вас крепкий рюкзак, чтобы вы смогли унести добычу. Мистер Вязальщик, прошу, по двадцать ваших помощников в каждый фургон.

– Будет сделано, – откликнулся Вязальщик.

Он достал свое проволочное кольцо и начал созывать демонов, вручая им «узи» и запасные обоймы. «Костюмы» ринулись к фургонам и шустро попрыгали внутрь.

Майкл смотрел и качал головой.

– Веселее, мистер Карпентер, – сказал Никодимус. – К восходу солнца вы можете стать на двадцать миллионов долларов богаче.

– У меня есть семья. Я уже богат, – ответил Майкл. – Но не думаю, что вы поймете.

Никодимус побледнел, его глаза подернулись льдом.

Я отметил это. Он отреагировал сильнее, чем когда-либо на моей памяти. Слова Майкла попали в цель.

– Время разговоров прошло, – сказал Никодимус. – Настало время действовать. По фургонам.

Глава 34

Внутри фургон был набит под завязку: двадцать бандюганов Вязальщика, нас четверо и два водилы-оруженосца.

– Ладно, Дрезден, – сказал Грей. – Подставляй руки.

– Что? – спросил я. – Ах да. Наручники.

– О чем это он? – поинтересовался Майкл.

– О терновых наручниках, – ответил я. – Они подавляют магические способности. Должны не дать мне взорвать охранные системы одним фактом своего присутствия. Нам нужно, чтобы они работали, пока мы не откроем все двери.

– У него сломано запястье, – сообщил Майкл Грею. – Их можно надеть на лодыжки?

Грей достал наручники на массивной стальной цепочке. Они выглядели совсем как те, что я видел прежде, только поблескивали сталью, а не странным серебристым металлом, что использовали сидхе. Внутренняя поверхность наручников была усеяна маленькими острыми шипами. Они вопьются в плоть, и когда сталь проникнет сквозь кожу, Зимняя мантия разлетится в клочья.

Это будет неприятно.

– Не имеет значения, – сказал я, не отрывая взгляда от оков. – Я не смогу использовать магию даже в одном наручнике. Просто надену оба на одну руку и обмотаю цепь вокруг запястья, чтобы не мешала. Давай сюда.

– Уверен, что не хочешь, чтобы это сделал я? – осведомился Грей.

– Ну уж нет, ты мне не нравишься. Сам справлюсь.

Я забрал у Грея наручники и многозначительно посмотрел на Майкла, призывая его проявить бдительность. Он нахмурился и сосредоточился.

Я освободил немного места, чтобы иметь возможность намотать цепь на запястье. Потом закрыл глаза и сделал несколько медленных, глубоких вдохов. Блокировка боли – урок, который я усвоил давным-давно, и я отлично с этим справляюсь, если есть время на подготовку. Обычно плохие парни сразу начинают меня бить, но, к счастью, на этот раз я сам был плохим парнем, а потому собирался дать себе шанс. Потребовалось несколько минут, чтобы воздвигнуть мысленные барьеры, затем я открыл глаза, закатал рукав плаща, надел оба наручника на правое запястье и закрыл ключом.

Сталь впилась в кожу сотней крошечных зубов, и Зимняя мантия исчезла. В ту же секунду, так же быстро, как зажигается свет, когда поворачиваешь выключатель, мое тело начало докладывать о повреждениях.

Рука была в ужасном состоянии, а спина, похоже, превратилась в сплошной синяк, когда геносква швырнул меня в ту припаркованную машину. Простреленная голень пылала. Ступни не отставали – какого черта, я что, ошибся с размером обуви? Колени болели, и я каким-то образом умудрился порезать язык и десну – раньше я этого не замечал, а вот сейчас еще как заметил.

А голова… боже, моя голова! Крошечная серебряная сережка Мэб была холодной, как грузовик мороженого в Антарктиде, но сталь приглушила ее действие, и казалось, что моя голова вот-вот расколется, выплеснув потоки расплавленного свинца.

Осознав, что именно придется блокировать, я потратил секунду на перестройку мысленных щитов и медленно выпрямился.

– Гарри, ты бледный как смерть, – сказал Майкл.

– Больно, – отрывисто бросил я. – Справлюсь.

Я спрятал ключ от наручников в карман, затем взял свой огромный вещмешок и начал в нем рыться. Я привязал кожаный ремешок к посоху и теперь носил его на плече, как ружье.

– Грей, когда мы окажемся внутри, я устрою светозвуковое шоу. Если захочешь что-то сделать с охранниками, постарайся их не убивать.

– Или? – поинтересовался Грей.

– Я сниму наручники и рассержусь.

– Может, я просто дам им пристрелить тебя, – ответил он.

Я мило улыбнулся.

– И кто тогда откроет тебе портал в хранилище? Мне потребовались годы, чтобы этому научиться. Уверен, Эшер тут не поможет. – Я прищурился. – Можно вопрос?

– Валяй.

– К чему браться за такую работу? – спросил я. – Человек с твоими талантами может добыть деньги любым способом.

Грей пожал плечами:

– Никакого секрета. Все должны платить ренту. – Последнее слово он выделил голосом.

– Не понимаю.

– Знаю. – Грей безмятежно улыбнулся. – Не мои проблемы.

– Если позволите, джентльмены, – заговорила Вальмон, впервые за все время езды в фургоне. – Вы можете считать свою часть работы легкой, однако моя часть практически невыполнима. Я бы попросила вас немного помолчать.

Я посмотрел на Вальмон, хмыкнул и умолк, занявшись перекладыванием содержимого вещмешка.

Ехать пришлось недолго. Фургон остановился, и секунду спустя Джордан открыл заднюю дверь.

Капристи-билдинг – один из небоскребов на северном краю центра Чикаго, прямо напротив парка Линкольна. Это мало чем выдающееся современное здание из белого бетона и стекла: сплошные скучные квадраты и прямые углы, поднимающиеся к сочащимся дождем небесам.

С учетом погоды и времени суток улицы были пустынны и тихи – что меня немного встревожило. Эта тишина привлекала внимание к нашим фургонам. Я вышел наружу, поскользнулся и упал бы, если бы не схватился за борт. Ну конечно. Зимняя мантия больше не помогает справиться с наледью.

Прозрачный полудюймовый слой льда покрывал все поверхности, насколько хватало глаз. Обледенелые провода провисли. Деревья в парке за моей спиной согнулись почти вдвое, здесь и там валялись ветки, сломавшиеся под ледяной тяжестью. Улицы превратились в настоящий кошмар, и только осторожное вождение и вес груженых фургонов спасли нас от заносов.

Вывеска на первом этаже Капристи-билдинг сообщала: «ЧИКАГСКИЙ ТРАСТОВЫЙ БАНК „ЧЕСТНОСТЬ“». Отличное название для банка мафиози. На первом этаже располагалось фойе, хранилища находились на нижних уровнях. Фасад здания был наполовину стеклянным, и я видел внутри охранника, который смотрел на фургоны.

– Майкл, – сказал я, шагая к охраннику и доставая на ходу из вещмешка нужные мне предметы. – Двери.

Майкл обогнал меня и произнес, словно напоминая себе:

– Это здание принадлежит большому мерцавцу и помогает ему в его преступных делах.

Затем он обнажил Амораккиус, нанес два размашистых удара, и дверь передо мной лишилась стекла.

Я использовал материалы, приобретенные днем ранее, а именно самовоспламеняющуюся бутановую горелку и две дюжины больших «римских свечей», склеенных вместе изолентой. Когда Майкл отпрыгнул в сторону, я уже зажал «свечи» под левой рукой и подносил горелку к фитилям. К тому времени как охранник начал подниматься со стула, двадцать четыре «римские свечи» принялись выпускать визжащие заряды, которые взрывались с оглушительным треском.

Это был бесконечный поток огня, звука, света и дыма, и бедный охранник понятия не имел, как реагировать. Он возился с пистолетом, когда первый заряд взорвался в футе от его носа, и не успел прийти в себя, как оказался под постоянным обстрелом.

Неприятно в этом признаваться, но… это было здорово. Мне словно дали в руки личную пиротехническую мини-пушку. Запахло жженой серой, все затянуло густым дымом, который, как я надеялся, собьет с толку камеры слежения.

За несколько секунд в охранника попало два или три десятка шипящих снарядов, и он укрылся под столом, а я продолжал шумно обстреливать стену над его головой. Пока я этим занимался, в фойе ворвался Грей, увернулся от последних залпов моих орудий и с сокрушительной силой ударил охранника в челюсть.

Тот со стоном осел.

Грей заглянул под стол и сказал:

– Он включил беззвучную сигнализацию.

– Понял, – отозвался я, бросил первую связку «римских свечей» и достал из вещмешка вторую. Потом зашагал к лестнице, ведущей в хранилище, на ходу поджег связку и начал поливать верхнюю ступеньку огнем в тот момент, когда на нее выскочили два человека в униформе.

Эти двое оказались шустрее первого – и у них были пистолеты. С другой стороны, трудно причинить нападающим вред, когда ничего не видишь и не слышишь, а что-то постоянно взрывается прямо перед твоим лицом и оставляет ожоги на руках. Охранники выпустили несколько хаотичных залпов, затем мимо них проскользнула Дейрдре в демоническом обличье, шагая на лентах-волосах, словно морское ракообразное на многосуставчатых ногах. Пара лент метнулась и перерезала пистолеты надвое, после чего охранники начали торопливо отступать вниз по лестнице.

Грей бросился за ними, не касаясь ногами ступеней, и сквозь визг и взрывы фейерверка я услышал звуки метких, жестоких ударов.

– Чисто! – крикнул Грей.

Я встал на верхнюю ступеньку и посмотрел вниз. Охранники лежали спина к спине у подножия лестницы, перед первой защитной дверью. Грей приковывал их запястья друг к другу при помощи наручников.

Я обдал его последними зарядами «римских свечей». Он закатил глаза и смерил меня недовольным взглядом.

– Ой! – сказал я, отбрасывая пустую связку.

Рядом со мной возник Никодимус. Он посмотрел на Грея и поднял бровь.

– Все трое живы. Становишься сентиментальным, Грей?

– Они включили беззвучную сигнализацию, – отозвался Грей. – Значит, копы уже едут. Вязальщику будет проще склонить их к разговорам, а не штурмовать здание, если мы захватим живых заложников.

– Полагаю, ты прав, – кивнул Никодимус. Обернулся и позвал: – Мистер Вязальщик, пожалуйста, заводите своих помощников и приготовьтесь к обороне. Мисс Эшер, ваша очередь.

Я выключил бутановую горелку, убрал ее в вещмешок и снял с плеча посох. Все это время Никодимус смотрел на меня.

– Фейерверки, – сказал он.

– Думаешь, только ты можешь справляться без сверхъестественных прибамбасов? – осведомился я.

Он помахал рукой перед лицом, разгоняя дым, и произнес:

– Будем надеяться, что их противопожарные системы не оснащены…

Взвыла сирена, и по всему первому этажу включились разбрызгиватели, орошая помещение холодной затхлой водой.

– …Разбрызгивателями, – со вздохом закончил Никодимус.

К нам стремительно подошла Ханна Эшер и с отвращением посмотрела на меня.

– Фейерверки? Серьезно?

– Разговор про шум для отвода глаз помнишь? – крикнул я ей вслед, когда она начала спускаться по лестнице. – Я по этой части король!

– Теперь мне придется не просто прожечь стену, а сделать это под проливным дождем, – пробормотала она.

– Не ной, это поможет приглушить излишки магической энергии, – сказал я угрюмо.

Оглянувшись, Эшер ткнула пальцем в разбрызгиватели:

– Так ты сделал это специально?

– Знаешь, иногда, когда мне становиться скучно, я сажусь и думаю.

Она продемонстрировала маленький аэрозольный баллончик.

– И как мне рисовать круг на полу, если он залит водой? Об этом ты подумал?

– Дейрдре, – сказал Никодимус.

Дейрдре тут же очутилась на середине лестницы, раздался скрежет, ее металлические волосы выстрелили в разные стороны, заодно окружив Эшер и врезавшись в пол. Плоские ленты опустились вертикально, царапая мрамор и отгоняя воду, будто швабры.

У Эшер явно чуть не случился сердечный приступ, когда Дейрдре это проделала; она бросила на Никодимуса яростный взгляд, но потом взяла баллончик и нанесла на пол слой чего-то вроде аэрозольного пластика или резины. Нарисовала большой круг, который захватывал стену и заканчивался в нескольких дюймах над ее головой. Круг получился скошенным, но технически ему вовсе не нужно быть идеальным, чтобы магия работала. Идеальный круг всего лишь намного эффективнее – и профессиональнее.

Эшер, которая в мокрой одежде выглядела чертовски привлекательно (проклятье, как я могу валить свою реакцию на Зимнюю мантию, если ту отключило железо?), проверила круг, убедившись, что слой пластика особенно густой в местах соприкосновения пола и стены. Затем кивнула, наклонилась и повернула запястье так, чтобы несколько капель крови упали из-под наручника на круг. Тот мгновенно ожил, превратившись в невидимый энергетический экран. Эшер быстро сняла с себя наручники и бросила под ноги. Потом прищурилась, прикоснулась пальцем к стене внутри круга и тихо пробормотала слово.

Кончик ее пальца неожиданно вспыхнул ярким пламенем, от ближайших капель воды начал подниматься пар. Эшер медленно провела пальцем, и у меня на глазах мрамор, сухая кладка, цемент и металл стали трескаться, обугливаться и осыпаться. Пылающие искры и хлопья густо ложились на ее ладонь и предплечье, чернели и облетали на пол, прожигая дыры в рукаве, но, насколько я мог видеть, не касаясь плоти.

Мои брови поползли вверх. То есть, наверное, я тоже могу превратить свой палец в сварочный аппарат, но вряд ли при этом моя рука останется целой. Для подобной устойчивости к элементам требовался талант совершенно иного рода и масштаба – талант, которым на моей памяти обладали очень немногие чародеи.

Черт. Эшер не шутила, когда говорила, что в основном работает с огнем.

Пока она трудилась, в банк ввалился Вязальщик со своей бандой. Он тут же провел разведку и начал распределять громил по оборонительным позициям. Анна Вальмон тихо проскользнула через холл и встала рядом со мной. Посмотрела на терновые наручники на моем запястье.

– Смотреть не могу на такие штуки, – объявила она. – Больно?

Я сдержал ехидный ответ. Она пришла сюда не за этим.

– Да, есть такое.

Она потеребила сумку с инструментами, облизнула губы.

– Как думаешь, когда ты сможешь их снять?

– Понятия не имею. Полагаю, все зависит от Эшер.

Снизу раздался громкий треск, визг рвущегося металла.

– Вот так, сучка! – рявкнула Эшер и деловито вернула наручники на место.

Ей потребовалось меньше трех минут, чтобы прорезать в усиленной стене отверстие, в которое мог пролезть крупный мужчина.

Она стерла ногой часть круга, излишки энергии выплеснулись в воздух и были мгновенно погашены водой. Затем Эшер уперлась рукой в вырезанную секцию и начала толкать.

Грей отодвинул ее и сказал:

– Позвольте мне войти первым, мисс Эшер.

Он расправил плечи и как бы нехотя толкнул стену, секция с грохотом рухнула в коридор по ту сторону – и тут же раздался глухой грохот дробовика.

Грея сбило с ног, он упал на пол, и под ним начала расползаться лужа крови.

Эшер придушенно вскрикнула и прижалась к краю отверстия со стороны лестницы.

Раздалось еще два выстрела, затем в пролом скользнула Дейрдре. Еще один выстрел, потом крик.

Потом тишина.

С криком я бросился вниз по лестнице, чтобы проверить, как там Эшер, после чего заглянул в пролом. За ним на корточках сидела Дейрдре, своим видом напоминая встревоженную кошку; ее волосы разметались и медленно шевелились, напоминая водоросли в неторопливом потоке. Перед ней лежал четвертый охранник, и его рука, вне всяких сомнений мертвая, по-прежнему сжимала оружие.

– Грей, – произнес Никодимус напряженным голосом.

Конечно, он тревожился за Грея. Грей еще не выполнил свою работу со сканером сетчатки.

Эшер испугалась, но не пострадала. Я быстро стиснул ее плечо и повернулся к Грею, пытаясь вспомнить азы первой помощи и основы наложения жгутов.

Мог бы и не тревожиться. Не успел я обернуться, а Грей уже пытался сесть. Не считая встрепанных волос и окровавленной одежды, он выглядел невредимым. На его лице читалось раздражение.

– Проклятье, до чего больно!

– Хватит ныть, – сказал я. – Всего-то окатило картечью.

И протянул ему руку.

Мгновение Грей тупо смотрел на руку, словно пытался вспомнить, что этот жест значит. Потом схватился за нее, и я поднял его на ноги. Он покачнулся, тряхнул головой и восстановил равновесие.

– Ты в порядке? – спросил я.

Он показал на лужу крови:

– Задело сердце. Через минуту приду в норму.

– Ничего себе. – Я был впечатлен. – Хоть молотком по ним стучи, все тикают они в ночи[12]12
  Слоган часовой компании «Таймекс» (Takes a licking and keeps on ticking).


[Закрыть].

Грей сверкнул зубами, повернулся, вновь собранный и спокойный, и шагнул в проем.

Ханна Эшер медленно встала и некоторое время смотрела на размазанную лужу крови на полу. Потом сглотнула и начала подниматься по лестнице.

Я вытянул руку ладонью вперед и остановил ее.

– Копам потребуется время, чтобы прибыть сюда, но не стоит болтаться по первому этажу, когда они объявятся.

– Совершенно верно, – согласился Вязальщик, появляясь за спиной Вальмон, которая по-прежнему стояла на верхней ступеньке, и подталкивая ее вниз, словно бульдог нерешительного ребенка. – Пули летят без разбора. Иди, иди, девочка. Эш, дорогая, не забудь набить мой рюкзак.

С плеча Эшер свисали два пустых черных рюкзака.

– Помню, помню. Ты любишь красненькие.

На лестнице возник Никодимус, который весьма небрежно тащил за собой бесчувственного охранника. Спустившись вниз, он приковал его наручниками к тем двум, что уже лежали на полу.

– Отличная работа, мисс Эшер, – сказал Никодимус. – Мы обезопасим коридор, и вы сможете повторить ваше представление у второй двери. Мисс Вальмон, прошу вас, пройдите с нами… Я хочу, чтобы вы занялись дверью главного хранилища, как только мы получим к ней доступ.

Стоявшая рядом со мной Анна Вальмон напряглась, ее пальцы непрерывно гладили сумку-скрутку с инструментами, стряхивая с нее капли воды.

– Майкл, – сказал я, – почему бы тебе не пойти с мисс Вальмон и не убедиться, что у нее есть все необходимое?

Майкл поднял бровь, но кивнул и спустился по лестнице к Анне Вальмон. Ободряюще улыбнулся ей, она нерешительно улыбнулась в ответ, и они скрылись в проломе.

– Дрезден, – насмешливо произнес Никодимус, – ты ведь не думаешь, что я сделаю что-нибудь с этой женщиной только потому, что она сыграла свою роль?

– Если тебе нужен портал, конечно, не сделаешь, – ответил я.

Никодимус улыбнулся. На поясе у него висели уже знакомый мне длинный меч и кривой бедуинский кинжал.

– Вот видишь. Ты все-таки способен выучить правила.

И он тоже скрылся за стеной. Секунду спустя огромная тень спустилась по узкой лестнице. Я не видел, как геносква прошел мимо меня, но почувствовал прикосновение клочковатого меха к правой руке и ощутил слабое зловоние. Хлопья пепла посыпались с рваных краев пролома, запахло паленым волосом: огромное создание протиснулось внутрь.

– Ну и вонь, – тихо сказал Вязальщик секунду спустя. – Прямо адская.

– Ха, – ответил я, – может, это от твоего белого и пушистого?

Вязальщик фыркнул, и мы прождали в тишине еще три или четыре минуты, пока не появилась Эшер, покрытая свежими пятнами сажи и пепла, снова в наручниках.

– От этой твари у меня мурашки по коже, – сказала она.

– Это точно, – согласился Вязальщик. – Интересно, зачем ему драгоценности?

Тут он попал в точку.

– Ты прав, – сказал я. – Дело дрянь.

Эшер многозначительно посмотрела на Вязальщика:

– Не пора ли сматываться?

Вязальщик поморщился:

– Ага, и помешать старине Нику пройти сквозь огненные врата? Надо полагать, он примет это близко к сердцу. Знаешь второе правило дядюшки Вязальщика?

– Держи курс на деньги, – ответила Эшер.

– Именно. Не принимай ничего близко к сердцу, не давай воли эмоциям. Мы профессионалы, дорогая. Сделал работу, получил плату – и все дела.

– Думаю, здесь на кону не только деньги, – тихо сказал я.

– Ник и его чаша? – спросил Вязальщик. – Пока этот шарик вертится, он повидал на своем веку много плохих парней и могущественных артефактов. И до сих пор с ним ничего не случилось.

– Может, так, – согласился я. – А может, и нет. У Никодимуса огромные связи. Что, если я сделаю вам предложение?

– Наличными? – осведомился Вязальщик.

Я поморщился:

– Не совсем.

Он цокнул языком и посмотрел на Эшер:

– Первое правило дядюшки Вязальщика?

– Только деньги, – ответила она. – Все остальное стоит слишком дорого.

Он кивнул.

– Так что, чародей, не предлагай мне свои услуги или снисходительность Белого Совета. И покровительство Королевы фэйри тоже не предлагай. Это не плата. Это милые клубочки с ниточками, и рано или поздно ты запутываешься в них, как муха в паутине. Только деньги.

– А как насчет свободы? – спросил я. – К тому времени как мы вернемся, копы окружат банк. Думаешь, сможешь справиться с армией чикагских копов?

Вязальщик издал утробный смешок.

– Посмотри на себя, Дрезден. Ты прямо как настоящий бойскаут. Это бандитский банк, он принадлежит местному мафиози. Уже восемь минут, как должна была сработать сигнализация – и где она? Где копы?

Я поморщился. Я тоже это заметил.

– Ты действительно думаешь, что сигнализация для вызова полицейских? – Вязальщик покачал головой. – Ставлю двадцать к одному, что она вызвала его людей. Которые будут решать, звать ли копов или справляться своими силами.

А он прав. Люди Марконе.

Черт!

Вязальщик принялся избавлять стонущих, шевелящихся на полу охранников от оружия и ключей к наручникам.

– А теперь прошу меня извинить, но если ваш Марконе действительно так умен, то скоро он предложит сыграть мне партию в игру «Кто кого перехитрит». Я должен подготовиться. – Он ткнул пальцем в Эшер.

– В сотый раз: красненькие, – ответила та с шутливой улыбкой.

– Куплю нам симпатичный тропический островок с хорошим пляжем и подарю тебе новый купальник. – Вязальщик подмигнул.

– Размечтался, – отозвалась Эшер.

– Я придержу дверь. Не задерживайтесь. – сказал я.

Вязальщик поднялся по лестнице, его глаза-бусинки сверкали, он буквально лучился энергией.

– Ха, – хмыкнул я.

– Что? – спросила Эшер.

– Между вами с Вязальщиком… ничего нет?

Уголки рта Эшер опустились.

– Несмотря на упорные попытки.

– Ну, – сказал я, – трудно его винить. Ты чертовски привлекательна.

– Не его попытки, – ответила она. – Мои. Он меня отшил. – Она посмотрела на лестницу и вздохнула. – Правило номер один: не нужно все усложнять.

– О, – отозвался я, пытаясь представить, как Вязальщик отшивает Эшер. Правда, я сам ее отшил. Хотя это, подумал я, вряд ли повлияло на ее самооценку.

* * *

Не имеет значения, насколько ты хороша. Важно, насколько красивой ты себя ощущаешь. Никто не будет считать себя привлекательной, когда постоянно слышишь обратное.

– Не пойми меня неправильно, – сказал я, – но ты не поверишь, сколько раз ко мне в прямом смысле приставали красотки, готовые сожрать меня заживо. Это плохо для нервов.

Эшер почесала нос пальцем, и наручники зазвенели. Она поморщилась, шипы впились в ее запястья.

– Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что я слишком красивая, чтобы быть привлекательной.

– Для парня моей профессии – возможно. Такие соблазнительные девчонки заставляют меня дергаться. Мне кажется, что в этом мы с Вязальщиком схожи.

– Значит, будь я немного старше и толще, мне могло бы с тобой повезти… как Мёрфи, – задумчиво произнесла Эшер.

Я нахмурился.

– Мёрфи сделана из мускулов. Просто этого не видно под одеждой и бронежилетом. И ей со мной тоже не особо повезло.

Мгновение Эшер смотрела на меня, затем сказала:

– Ты… серьезно?

– У нас все сложно, – ответил я.

– Потому что ты дерганый?

– А у нее было несколько разводов. И ее бывший в меня стрелял.

– Что?

– Я его попросил, – торопливо объяснил я.

– Что?

Мой язык не унимался.

– Плюс еще этот ритуал посвящения Мэб, хотя мне кажется, он был только в моем воображении. Болезненная штука – все равно что лечь в постель с ураганом. Думаю, это в целом отвратило меня от секса.

Еще секунду Эшер смотрела на меня, затем покачала головой и отвернулась.

– Черт, – сказала она. – Не пойми меня неправильно, Дрезден, но спасибо, что отшил. Похоже, мне крупно повезло.

– Эй! – запротестовал я.

– Серьезно, – ответила она. – Все это слишком драматично для нормального человека.

– Мы не драматичные, – сказал я. – Мы…

– Сложные? – Она покачала головой. – В этом нет ничего сложного. Ты просто открываешься и впускаешь кого-то. И что бы ни случилось потом, вы справляетесь с этим вместе.

– Все намного сложнее.

– Ничего подобного. У тебя был шанс и ты его упустил? Ты чертов идиот. Я не совершу такой ошибки.

В коридоре за дверью раздались шаги, и появился Майкл с Амораккиусом в руке. Меч слабо, гневно светился.

– Гарри, – сказал Майкл. – Проблемы.

– В чем дело?

– Никодимус собирается убить Анну Вальмон.

– А почему ты здесь?

– Их четверо, а я один.

Я достал ключ от наручников, чтобы был под рукой.

– Дрезден, – произнесла Эшер тревожно, – если ты сожжешь электронику, просрешь все дело!

– Обожаю, когда шикарные девчонки ругаются! – весело крикнул сверху Вязальщик.

Я стиснул зубы, взял посох в правую руку и сказал Майклу:

– Идем.

И двинулся по коридору.