Текст книги "Следующий Эверест. Как я выжил в самый смертоносный день в горах и обрел силы попробовать достичь вершины снова"

Глава 12

– Кто-нибудь, давайте же, – повторила Эмили громче.

Кому-нибудь надо этим заняться. Я сел, схватил тёплые носки и натянул их.

– Пойдёшь? – спросил Барт.

– Ага.

Я быстро зашнуровал ботинки и поспешил наружу. Эмили стояла в десяти метрах от неё на тропинке, ведущей к туалету.

– Я готов, – сказал я.

Эмили коротко кивнула.

– Спасибо.

– Куда мне его вынести?

Она указала на южный край лагеря.

– Вон туда, – затем она направилась к палатке-кухне.

Я подошёл к туалету и хорошенько осмотрелся. Ведро было заполнено до краёв. Я закатал рукава до локтей, чтобы не запачкать куртку. Двумя пальцами с каждой стороны я стянул верх пластикового вкладыша. Затем аккуратно скрутил и завязал тугим узлом. Я старался не дышать, но зловоние всё равно ощущалось. Потянул за узел, поднимая ёмкость из ведра, и удивился её весу: почти тридцать килограмм жидкости и твёрдых отходов. Держать приходилось крепко, обхватывая мешок-вкладыш всей ладонью, чего мне вовсе не хотелось делать, однако надо было убедиться, что я не выроню наполненную ёмкость. Мысленно я слышал, как отец говорил мне: «Держи всеми пальцами!»

Чтобы пройти двадцать шагов до трещины, удерживая мерзкий груз на вытянутой руке, пришлось напрягать всю верхнюю часть тела. Даже думать не хотелось, что будет, если я выроню мешок, и его содержимое расплещется на снег и обольёт меня. Я сделал два шага за пределы обозначенного периметра лагеря к неровной дыре в снегу. После снегопада накануне невозможно было определить, где кончается ледник и начинается трещина. У меня не было особого желания подходить слишком близко к краю, где бы он ни находился, но, как бы там ни было, надо было подобраться к трещине достаточно близко, чтобы, когда я швырну туда мешок, он не упал мимо. Если мешок с отходами не попадёт в расщелину с первого раза, мне придётся подойти к её краю ещё ближе и протолкнуть его внутрь.

Я сделал ещё один неуверенный шаг и оказался мерах в полутора от трещины – достаточно близко. Я осторожно заглянул в расщелину и увидел, что её чёрный провал уходит в глубь ледника минимум на двадцать пять метров.

Чтобы придать ёмкости импульс, я повёл мешком вперёд, а затем назад. На следующем махе вперёд я посмотрел на чёрную трещину и с силой швырнул мешок. Он немного не долетел, но тонкий лёд на краю обломился, и провал стал шире. Мешок беззвучно скользнул вниз. Я инстинктивно считал секунды, оценивая глубину. Досчитал до четырёх, но удара так и не услышал.

Там, внизу, отходы замёрзнут и станут частью ледника. Возможно, со временем мешок развалится на куски, когда медленный ледовый поток увлечёт его вниз с горы. Грязное пятно нашего смёрзшегося дерьма будет сползать со склона в течение многих последующих столетий.

Я вернулся в безопасный круг лагеря, разглядывая свои руки. Как раз в этот момент ПиКей вышел из палатки-кухни с кастрюлей воды, над которой поднимался пар. Желая узнать, кипяток ли это, я спросил по-непальски:

– Pānī umālēkō cha?

– Нет, только тёплая. Всё нормально.

ПиКей полил мне на руки. Расходовать топливо и воду на мытьё рук – возмутительная роскошь на высоте 6000 метров. Он осторожно вылил мне на ладони ещё немного драгоценной жидкости, и тут я заметил, что рядом стоят несколько человек из нашей команды. Происходившее снаружи заставило их покинуть тёплые коконы палаток, и они вылезли посмотреть и оказать мне моральную поддержку. Мы все разом вышли из летаргии.

Даррен шагнул вперёд и протянул мне махонький кусочек мыла, который в этот момент был буквально на вес золота. Я намылил руки, и на них появилась приятная пена. Ещё раз сполоснув руки из кастрюли ПиКея, я почувствовал себя лучше, хотя не перестал рассматривать ладони, размышляя о микробах. Мой приятель Фред поспешил ко мне, держа прозрачную пластиковую бутылочку санитайзера для рук. Он выдавил мне каплю прозрачного спиртового геля, и я потёр ладони друг о друга. Руки у меня были чистыми.

* * *

В течение всего дня Эмили получала по рации последние новости о Базовом лагере. Вертолёты эвакуировали около семидесяти пострадавших ещё до того, как сгустились полуденные тучи. Перевозя по два-три пассажира на рейс, вертолёты доставляли их вниз по долине к сельским медпунктам в Фериче[46]46
  Фериче – высокогорная (4371 м) непальская деревня, популярная среди пеших туристов и альпинистов. В Фериче находится небольшая клиника, открытая спасательной организацией Himalayan Rescue Association (HRA) из Катманду. Клиника работает только во время двух сезонов восхождений (март-май и октябрь-декабрь).


[Закрыть], Лукла[47]47
  Лукла – высокогорный (2860 м) городок в районе долины Кхумбу в Восточном Непале. Популярный перевалочный пункт туристов и альпинистов в окрестностях Эвереста. Автодорог нет, зато есть небольшой аэропорт. По инициативе шерп из окрестных деревень другие аэропорты в районе Эвереста (в том числе в Намче-Базаре) не используют для массового туризма, так что основной поток туристов идёт пешком от Луклы до Намче-Базара (один день перехода с рекомендованным ночлегом). Шерпы из городка нанимаются проводниками и носильщиками, а жители содержат гостиницы и рестораны. Некоторые туристы следуют пешим маршрутом до Луклы из Джири, поход занимает семь дней и очень интересен. Лукла – комфортный город, там есть электричество, гостиницы, рестораны, развлечения, магазины туристического снаряжения, где туристы могут приобрести, а на обратном пути продать за полцены любые туристические товары.


[Закрыть] и Намче-Базар[48]48
  Намче-Базар – посёлок в районе долина Кхумбу в Непале на высоте 3440 м. Популярен среди туристов и альпинистов, так как расположен на дороге к Эвересту и обладает расширенной системой гостиниц, ресторанов и магазинов. В посёлке есть электричество, вертолётная площадка, не обслуживающий туристов аэропорт, работают официальные учреждения, полицейский контроль, почта и банк, выше посёлка расположены казармы непальской армии. На отметке 3800 м построен роскошный отель Эверест-Вью, с террасы которого при хорошей погоде виден Эверест. Отель был задуман для обслуживания богатых туристов, однако многие клиенты, прилетавшие с равнин, страдали от горной болезни в острой форме в результате резкой смены высоты. В связи с этим отель дополнительно оборудован барокамерой с подачей кислорода в номера, чтобы ускорить акклиматизацию клиентов. По субботам в Намче-Базаре с утра открывается рынок, на который сходятся жители окрестных деревень, а также тибетцы, приходящие через перевалы с товарами из Китая. В окрестностях посёлка находится несколько тибетских монастырей.


[Закрыть]. Тех, кто мог передвигаться сам, лечили в лагере. Благодаря неустанным усилиям множества волонтёров, в течение суток удалось оказать неотложную помощью всем, кто в ней нуждался. Кровь в палатке IMG отмыли, и помещение вновь стали использовать как общую столовую.

В ясные утренние часы обитатели Базового лагеря впервые смогли как следует рассмотреть разрушения вокруг. Они понемногу складывали головоломку, обобщая обрывки разрозненных впечатлений о случившемся накануне.

Лавина сорвалась с узкого гребня хребта, который соединял Пумори высотой 7 160 м с соседним пиком Лингтрен. Хрупкий хребет из каменных башен и ледяных глыб тянется на полтора километра и проходит позади всего Базового лагеря. Когда землетрясение сотрясло хребет, с его крутого края сорвались массивные куски камня и пролетели почти километр вниз по вертикали. Облачная погода не позволила находившимся в Базовом лагере заметить начало схода лавины и большую часть её первоначального пути. Но грохот из-за облаков, от которого сотрясалась земля, предупредил их и дал каждому несколько драгоценных секунд, чтобы попытаться бежать и прятаться.

Катящийся вал обломков и снега захватывал по пути ещё больше камней, льда и снега. Когда гигантская волна щебня выплеснулась на дно долины, часть её отклонилась в сторону и понеслась через бассейн, словно горное цунами. После этого воздушная волна ураганного ветра и летящих обломков, как бульдозер, пронеслась через середину Базового лагеря.

В этом стремительно движущемся облаке обломков были остроугольные глыбы камня и льда размером от мяча для гольфа до микроволновки. Они разлетались по Базовому лагерю, как пушечные ядра. Ревущие ветры расплющили десятки палаток, сорвали и потащили прочь остальные – со всем и всеми внутри. Все несущиеся по воздуху объекты перебросило через ледник на несколько сотен метров к востоку. Вещевые мешки, бочки и людей разметало по тысячам квадратных метров каменных полей и ледовых выступов.

Даже день спустя по радио сообщили, что поисково-спасательные команды не прекращают прочёсывать зону отложения лавины в поисках новых погибших или раненых. Подробности о том, кем были семнадцать погибших, были пока известны не до конца. В их числе оказались как непальцы из числа персонала, так и иностранные альпинисты. В команде известной компании Adventure Consultants и в команде во главе с британским альпинистом Тимом Моздейлом погибли по нескольку человек. Мы узнали, что в команде Madison Mountaineering тоже кто-то погиб. В голове у меня мелькнуло беспокойство, так как Алан совершал восхождение как раз с ними. Но он вышел из Базового лагеря на день раньше меня, так что сейчас должен находиться во Втором лагере.

Отрывочные сведения поступали к нам из внешнего мира также благодаря работающим спутниковым телефонам и текстовым сообщениям. Первоначальная информация о гибели альпинистов на северном склоне не подтвердилась. Мы вздохнули с облегчением. Недостоверные сведения в самых первых репортажах доказывали, до чего трудно отделить факты от вымысла непосредственно после катастрофы. Внимание мировых СМИ переключилось на Непал, появились кадры обрушившихся зданий в Катманду. В новостях говорилось, что в результате землетрясений, схода лавин и оползней погибли тысячи человек.

Такая чудовищная трагедия может стать тяжёлым испытанием даже для самой обеспеченной ресурсами страны, а ведь Непал входит в число беднейших стран мира. В рядах правительства Непала, среди его граждан и в инфраструктуре наверняка царит полная неразбериха. Вряд ли экспедиции или пострадавшие местные жители могут сейчас рассчитывать на масштабную помощь извне. Сообществу альпинистов на Эвересте придётся разбираться со всем своими силами.

Учитывая, что провешенные через ледник и ледопад верёвки и лестницы уничтожены, а угроза повторных подземных толчков сохраняется, руководство Базового лагеря рассматривало возможность нашей эвакуации из Первого лагеря на вертолётах. Если погода останется благоприятной, возможно, вертолёты вернутся. Но времени оставалось немного, так как прогноз предсказывал несколько дней нелётной погоды. Руководители экспедиции в Базовом лагере договорились о том, что первые вертолёты прибудут к нам на следующий день, а руководители в Первом лагере придумали, что справедливее всего будет вывозить команды по очереди.

Если их план сработает, вертолёты сначала заберут 110 человек из Первого лагеря. Семьдесят человек из Второго лагеря должны будут несколько часов идти вниз, к заснеженным вертолётным площадкам Первого лагеря. Взлёт с меньшей высоты – 6000 м в Первом лагере, а не 6500 м во Втором лагере – поможет увеличить ограниченную грузоподъёмность вертолётов. Крошечное увеличение мощности означает, что полёты будут чуть более безопасными. Если мы и дальше сумеем по капле выжимать улучшение на каждом этапе, возможно, у нас всё получится.

Перспектива спасения наполняла нас энергией, но оставалось ещё много неясностей. Эмили велела нам брать с собой лишь небольшой рюкзак с самым необходимым снаряжением. Чтобы сэкономить место в вертолётах, наше менее важное снаряжение оставят в Первом лагере. Сначала люди, потом вещи.

Усевшись с Бартом в палатке, мы разбирали снаряжение. Дома я провёл большую работу, изучая, приобретая и постепенно испытывая высотную амуницию. Я потратил сотни часов на то, чтобы подобрать для себя самое лучшее снаряжение. Теперь на то, чтобы сложить ненужные вещи в белый мешок из-под риса, у меня ушло не более пяти минут. Неожиданно отказываться от всего этого драгоценного снаряжения было странно, однако ставки сейчас были так высоки, что я не расстроился. Может быть, оставленные вещи нам потом вернут, а может, и нет.

Мы все знали, что план эвакуации в любой момент может быть отложен или отменён. Я понимал, что нам не следует мысленно или эмоционально ориентироваться на идею эвакуации с горы утром. Я старался оставаться оптимистом и при этом реалистом, чтобы потом не впасть в уныние, если план провалится.

Полёты в Непале непредсказуемы даже в нормальных условиях. Локализованная непогода в одном месте может прервать воздушное сообщение, даже если на другом конце траектории полёта небо остаётся кристально чистым. Облака и туман часто приводят к прекращению горных полётов в Гималаях на дни и даже недели. Полёт по пересечённой горной местности требует ясного неба. Непальские пилоты любят повторять: «Мы не летаем сквозь облака, потому что в Непале в облаках попадаются камни».

Около 4 часов вечера прозвучал сигнал текстовых сообщений. Дома было 4 часа утра, так что я знал, что сообщения не от Глории. На восточном побережье Соединённых Штатов было шесть утра, видимо, мне писали по поводу интервью сотрудники утренних выпусков новостей национальных каналов. Я написал ответы нескольким продюсерам, и мы договорились связаться по телефону позднее.

После раннего ужина Эмили подтвердила, план на завтра остаётся в силе. Нам предстояло подняться в 5 утра, одеться и упаковать вещи к 6 часам. Чтобы закончить все дела и хлопоты в жестоком предрассветном холоде, мы должны быть уверены, что Базовый лагерь вовремя вышлет вертолёты. А руководители и пилоты, чтобы взять на себя решение проблем, предстоящие расходы и риск, должны были точно знать, что мы будем готовы к прибытию первого рейса.

Эвакуация альпинистов из Второго лагеря была более сложной задачей. План предполагал, что им предстояло пораньше выйти из лагеря и направиться вниз, в то время когда вертолёты будут забирать людей из Первого лагеря. Если расчёты оправдаются, они доберутся до Первого лагеря, как раз когда оттуда вывезут последних альпинистов. Многие детали этой сложной схемы держались на взаимном доверии и профессиональном опыте. Каждый человек должен был знать и верить, что все остальные сделают своё дело вовремя и без ошибок, несмотря ни на что. Когда целеустремлённые люди объединяют свои усилия, им под силу достичь удивительного результата.

По моему мнению, эвакуация на вертолёте казалась самым подходящим вариантом быстро и безопасно спустить людей с горы. Мне действительно не хотелось сидеть там, когда случится очередной из повторных толчков в сопровождении очередной лавины. Поскольку из-за неблагоприятных метеоусловий вертолёты могли надолго застрять на земле, нам очень пригодится подарок от богов погоды. План был таков: вертолёты должны были появиться с первыми лучами солнца.

* * *

Началась наша вторая холодная ночёвка в Первом лагере. Все улеглись спать, а я готовился к интервью. Мысленно повторил курс общения с журналистами, который освоил за время своей карьеры геолога-эколога и судебно-медицинского эксперта. Отчасти я опасался предстоящих звонков, потому что знал, что речь пойдёт о трагически погибших людях. Трудно описывать последствия и неопределённость чрезвычайной ситуации, пока для тебя она ещё не закончилась.

Нарастающий звук электронной вибрации возвестил о получении нового сообщения. Я нажал на неподатливые кнопки холодного GPS и прочитал сообщение с подтверждением запланированного телефонного разговора с ABC News. Мне не хотелось, чтобы продюсеры и репортёры звонили посреди ночи, поэтому я написал каждой из новостных служб, что сам позвоню им. Чтобы не беспокоить Барта разговорами, я собирался звонить им снаружи.

Надев ботинки, я застегнул молнию на пуховом костюме и натянул две пары перчаток. Взял GPS, спутниковый телефон и очки. Когда я выполз наружу в ночь, холод сильно обжёг щеки; температура упала ниже семнадцати градусов по Цельсию.

Уходить из безопасного периметра лагеря мне не хотелось, так что отойти от палаток я мог максимум до туалета. Я прошёл пятнадцать метров на запад, миновал последние палатки и остановился у выровненной вручную туалетной площадки. Туалетное ведро располагалось посреди пространства размером метр двадцать на метр двадцать. Я стоял возле него и набирал номер, нажимая на кнопки пальцами в тонких внутренних перчатках.

Я дозвонился до ABS и сказал:

– Говорит Джим Дэвидсон, я звоню из Первого лагеря на Эвересте.

– Ого, круто! Просто невероятно! Оставайтесь на связи, я соединяю, – ответил продюсер.

На линии слышались электронные шумы помех. Соединение, казалось, было слабым. Кто-то из ABC ответил мне, но ни один из нас не мог понять другого. Тот факт, что приходилось делать обычную в наших условиях задержку длиной в одну секунду в обоих направлениях, только усугублял ситуацию. Сквозь шумы я расслышал, как они говорят, что переведут мой звонок на аппаратную. Прозвучал резкий гудок, и наступила тишина. Где-то на полпути связь прервалась.

Я тяжело вздохнул и разочарованно отключился. Чтобы защитить пальцы от обморожения, пришлось на пять минут сунуть руки под пуховик. Как только пальцы вновь обрели чувствительность, я начал всё сначала. Вторая попытка тоже закончилась резким отключением, и опять не вышло поговорить, как планировалось. Высоченные стены Западного Кума окружали лагерь с трёх сторон, не давая телефону улавливать сигналы со спутников. Тёмные силуэты гор превратили небо над головой в узкую полоску звёзд.

При следующей попытке связаться с ABC я встал лицом в другую сторону, обернувшись к открытому участку неба на северо-западе. Вышло чуть лучше, но и третья попытка оказалась неудачной. Мучительный процесс занял тридцать минут. Несмотря на то, что интервью у нас так и не получилось, мне пришлось прекратить попытки дозвониться и подготовиться к следующему запланированному звонку. Я так долго стоял без движения на одном месте, что ледяной ночной воздух пробрался-таки сквозь пуховый костюм, поэтому я поспешил обратно в палатку.

Наполовину проснувшись, Барт спросил:

– Ну, как, закончил?

– Нет. Просто зашёл немного погреться.

Я засунул ноги поглубже в спальник и стал ждать. Экономя заряд батарейки, я выключил налобник. Сидеть в темноте и холоде быстро надоело, и я принялся проверять сообщения на GPS. По мере того как дома все просыпались, мне поступали новые сообщения. Писали друзья, журналисты и люди с незнакомых номеров – вероятно, тоже репортёры. Когда подошло время следующего интервью, я вышел в ночь для участия во втором акте представления на великолепной сцене возле туалета.

* * *

Набирая номер отдела новостей CNN, я старался сфокусировать взгляд, перед глазами всё расплывалось. Подождал, пока меня передадут по цепочке от одного оператора к другому, и вот, наконец, меня соединили с ведущей выпуска новостей Поппи Харлоу. Во время интервью она попросила:

– Давайте вернёмся к началу землетрясения – на что это было похоже?

Я попытался описать происходившее в Первом лагере во время землетрясения и схода лавин. Она спросила, как мы планируем спускаться. Я ответил, что, возможно, нас отправят на вертолётах ранним утром. Задав ещё несколько вопросов, она пожелала нам успеха и закончила интервью. Беседа прошла прекрасно, но после разговоров о смерти и разрушениях я пал духом. Когда я вернулся в палатку, Барт храпел. Отдыхать сейчас было правильно!

В пуховом костюме и больших ботинках я отчаянно барахтался, стараясь перелезть через соседа и не задеть его при этом. Обычно в палатке мы снимали обувь, чтобы не нанести внутрь снег, но мне казалось неразумным пыхтеть и снимать её, чтобы вскоре опять надевать. Я сел, вытянул обе ноги за дверь и постучал ими друг о друга, сбивая снег с подошв. Постукивание ярко-зелёных ботинок напомнило мне о юной Дороти из далёкой страны Оз. Трижды стукнув каблучком о каблучок своих волшебных туфелек, Дороти могла отправиться прямо домой. Я позавидовал ей.

Я накинул на ноги расстёгнутый спальник и принялся ждать. Чувствуя себя опустошённым, я вовсе не жаждал дать последнее интервью. Завтра на рассвете нам предстояло быть готовыми уйти с горы да и вообще к чему угодно. А я вместо отдыха сейчас трачу силы и не возражаю против того, чтобы журналисты выжимали из меня всё, что я знал и чувствовал. Я сообразил, что, если оставлю GPS включённым, мне так и будут отправлять сообщения и это не закончится до самого утра. Нет, вот дам сейчас последнее интервью, и всё.

Пришло время звонить на NBC, и я снова вылез на улицу. Следуя за подрагивающим лучом налобного фонаря, я потопал по заснеженной тропе обратно в свой туалетный офис. Ожидая, пока меня соединят с ведущим, который должен быть взять интервью, я направил свет налобника в туалетное ведро – не слишком полное. Хорошо. Я понадеялся, что мы уйдём с горы до того, как его снова придётся опустошать. Осмыслив, до чего абсурдны такие размышления в данный момент, я громко расхохотался.

Во время интервью я не переставал понемногу менять положение головы, стараясь найти оптимальный угол для спутникового сигнала. Лучше всего связь была, когда я поворачивался влево. Ведущая NBC спросила, в безопасности ли несколько сотен альпинистов на северном склоне Эвереста. Их лагеря на территории Тибета располагались всего в нескольких километрах к северо-востоку от нас, но мы, конечно, не имели возможности заглянуть за Гималайский хребет. Поскольку мы с ними не общались, я ничего не мог сообщить о них. Ведущая попросила сделать предположение, приглашая поделиться своими мыслями. За свою долгую научную карьеру я научился твёрдо отказывать, когда настойчивые собеседники требовали ответов, которых попросту нет. Строить догадки было неуместно – именно так и рождаются недостоверные слухи. Ведущая оставила эту тему и пожелала нам удачного спуска с горы. Я заметил, что многие другие в Непале оказались в куда более скверных условиях, чем мы. Мы поблагодарили друг друга и распрощались. Покончив, наконец, с делами, я поплёлся обратно в нашу палатку.

Не успел я плюхнуться на спальник, как зазвонил спутниковый телефон. Я удивился, так как номер знали всего несколько человек.

– Здравствуйте, это Джим, я слушаю.

– Привет, Джим. Это CNN. Не могли бы Вы дать нам интервью?

– Да я только час назад дал вам интервью.

– Да, для отдела новостей. Я сотрудничаю с отделом последних новостей, они и дали мне ваш номер. С вами хотел бы побеседовать Андерсон Купер[49]49
  Андерсон Хэйз Купер (род. в 1967 году) – американский журналист, писатель и телеведущий.


[Закрыть].

Я очень мало знаю о поп-культуре. Почти не смотрю телевизор, не слежу за тем, кому присуждают премии Грэмми, Эмми или любые другие награды в сфере развлечений. Но Андерсона Купера я знаю. Я даже смог представить себе его ухоженную и уложенную шевелюру. Было уже 9:30 вечера, и весь месяц, что мы жили в условиях экспедиции, я старался ложиться не позже этого времени. У меня больше не было желания вести беседы, хотелось поскорее выключить электронику и лечь.

Пока соображал, что делать дальше, я вдруг вспомнил о Родни, моём партнёре по экспедиции. Он бы взбесился, если бы узнал, что я не соблюдаю режим и не забочусь о своём состоянии в угоду незнакомым мне людям из СМИ. И был бы, наверное, прав. Но я согласился на интервью. Чтобы оправдать своё решение, я подумал, что уж это-то точно будет последнее на сегодня. Поменьше слов, и я уже скоро смогу залезть в спальник.

Андерсон, как мне сказали, ехал в студию, поэтому мы договорились созвониться в 10 вечера. Когда я снова выполз наружу, в лагере было тихо. Вернувшись к туалету, я попытался набрать номер CNN. Внешняя перчатка была такой толстой, что у меня ничего не получалось, поэтому я стащил её с справой руки и стал нажимать на кнопки ледяного телефона рукой в одной внутренней перчатке. Холод обжигал палец. Я понял, что ещё немного, и я заработаю обморожение. Соединение было установлено, и я сунул окоченевшую правую руку в пуховик, стараясь отогреть пальцы в подмышке. Я ждал на линии, и тепло медленно возвращалось ко мне. Продюсер то включала, то выключала телефон, делая технические приготовления. Я слишком устал и не запомнил её имя.

Частично расстёгнутый пуховый костюм пропускал внутрь ледяной воздух. Я снова натянул толстую внешнюю перчатку на правую руку, застегнул молнию на костюме и пару минут шагал на одном месте, стараясь согреться.

– Мистер Дэвидсон, Андерсон ещё не подошёл. Придётся подождать ещё пять минут.

Левую руку начало покалывать. Я попытался согреть ее, переложив телефон в другую руку. Ясное дело, неустойчивая телефонная связь тут же прервалась. Пытаясь поймать постоянный сигнал спутника, я топтался по крошечной туалетной платформе, прижимая правую руку к уху и стараясь держаться лицом на северо-запад, в сторону Чо-Ойю. Шаг вправо, шаг назад. Шаг влево, шаг вперёд. Если бы кто-нибудь из моих спутников выглянул сейчас из палатки, им бы, наверное, показалось, что я отплясываю кадриль вокруг туалетного ведра.

Подобрав наилучшее положение телефона, я замер и стоял неподвижно, как скала, чтобы связь не прервалась. Налобник я выключил. Когда глаза привыкли к темноте, на узкой полоске неба проступило ещё больше звёзд. Холодный телефон жадно вгрызался в перчатку. Я снова переложил его в левую руку, и связь вновь стала прерываться. Мышцы туловища стали подрагивать. Начиналось переохлаждение. Я опять зашагал на месте, чтобы согреться. Ноги были тяжёлые, двигаться стало сложно, и через минуту я остановился. Стоять так долго после полного волнениями дня было сложно, и я ощутил слабость в коленях. Отчаянно пытаясь дать телу отдых, я опустился на колени в снег. Платформа была совсем маленькой, поэтому я держался у её заснеженного края, а ботинки заскрежетали сзади по грязному ведру.

Слой пуха под коленями сжался и перестал защищать от мороза. Коленные чашечки стало обжигать холодом. Стоя близко к поверхности снега, я вдруг зацепился взглядом за неожиданное зрелище. Неподалёку виднелся пушистый край снега, неплотным слоем присыпавшего чернильно-чёрную трещину. Зловещая дыра ждала, когда в неё отшвырнут мешок с дерьмом. А вдруг я сейчас споткнусь? А вдруг произойдёт ещё один толчок, и меня сбросит в трещину? Сейчас все спят, и никто даже не узнает, что со мной случилось; просто, когда мои спутники проснутся, окажется, что я просто исчез. В ближайшие шесть часов они даже не спохватятся обо мне и не начнут меня искать.

Это опасно. Надо с этим заканчивать. Родни, как узнает, будет просто в ярости.

– Алло, мистер Дэвидсон. Мне очень жаль, но Андерсон сейчас разговаривает в студии. Вам придётся подождать ещё десять минут.

– Мне очень жаль, но ждать больше я не могу. Давайте на этом закончим.

– Что? Вы не хотите подождать ещё несколько минут, чтобы поговорить с самим Андерсоном Купером?

– Леди, вы знаете, где я нахожусь сейчас?

– Нет.

– Я нахожусь на леднике на высоте более шести тысяч метров на горе Эверест. Это активная сейсмическая зона с угрозой землетрясений и схода лавин. Если что-то случится, я погибну. Так что нет, я не могу больше ждать.

– О, Боже. Простите.

– Передайте Андерсону, что я желаю ему спокойной ночи, – я отключился.

Наконец-то можно заползти в спальник! Если всё сложится, уже через семь часов к нам доберутся вертолёты.