Текст книги "Ради твоей улыбки"

– Маленький рывок вперед к свободе, – заметил он. – Ты не спустишься вниз? Я могу отнести тебя.

– О нет… я… – начала она, но тут же передумала. – Пожалуй, стоит попробовать. Я как раз обдумывала, как лучше выбраться из этой комнаты. И все же, мне кажется, будет лучше, если я пойду сама.

– Боюсь, ты рассылаешься на кусочки. – Он подхватил ее на руки. – Кажется, ты сильно похудела…

Элинор, прыснув, кивнула в сторону детской:

– Мои фунты там…

– Я имею в виду, с тех пор как я впервые узнал тебя.

– Но ты никогда меня не поднимал.

– Зато однажды отнес тебя в постель.

Она помнила и надеялась, что это повторится еще не раз.

– Ты была больна? – мягко поинтересовался Николас, осторожно опуская ее на софу в кабинете. Элинор не хотела скрывать от него правду.

– Да. Причиной тому неуверенность, беспокойство, сожаление о пустой трате времени. Меня постоянно мучила мысль, что ты умер, а мы так глупо расходовали отпущенное нам время.

Он присел на софу.

– Я надеялся, может быть, сцена у Терезы поможет тебе справиться.

Элинор задумчиво смотрела на него секунду-другую.

– Ты думал, это заставит меня возненавидеть тебя? – Она засмеялась. – Как ты мог позволить сыграть с собой такую шутку? Мне с трудом удалось тогда изобразить ненависть. Очевидно, в этом была твоя цель? Боюсь, Эми так ничего и не поняла и теперь ее отношение к тебе, мягко говоря, весьма прохладное.

– Я позабочусь, чтобы ты оказалась рядом, когда придется защитить мою честь. Ждать уже недолго – они сегодня должны быть здесь.

– Эмили и Питер? – удивленно спросила Элинор.

– Я отправил приглашение в их семейное гнездышко. Они приедут, если смогут. Надеюсь, в кругу друзей тебе будет легче принять решение.

– В этом нет необходимости, Николас Я доверяю тебе. Полагаю, ты послал и за своим братом тоже?

Он улыбнулся.

– Нет. Я предоставляю это тебе. Спасибо за доверие, Элинор. – Николас поднялся и, сделав пару шагов, углубился в изучение довольно безобразной вазы.

В это время в дверях появилась мисс Херстмен и, увидев Элинор, засуетилась.

– Ах, как это чудесно! – воскликнула она. – Я не собираюсь спорить с акушеркой или другими местными женщинами, которые говорят, что вы должны лежать на спине. Мне это кажется глупым. Простые женщины выходят в поле через несколько дней после родов. Николас, ваш лакей просил передать вам, что ваша лошадь покашливает. Что ж, – сказала она, глядя ему вслед, – превосходный повод исчезнуть. Ах эти мужчины! Всегда столько волнений о лошадях.

– Надеюсь, кашель у лошади – не слишком это серьезно? – встревожилась Элинор.

– Надеетесь? Возможно, мне следует предложить ей мою микстуру? Никогда не испытывала интереса к этим существам, кроме тех случаев, когда они перевозят меня с места на место.

– А я любила ездить верхом, когда была маленькая, – сказала Элинор. – Но после смерти отца Лайонел продал лошадей, которых мы держали в загородном доме.

Результатом этого высказывания явилось то, что днем мисс Херстмен озадачила Николаса вопросом:

– Лошадь в порядке?

– Да, спасибо. Ложная тревога, дорогая Арабелла.

– Не убегай так поспешно, мальчик. Дай мне что-то сказать, я не очень-то верю в намеки. Чудесно, что ты делаешь Элинор подарки. Кстати, она любит лошадей, даже при том, что ей не часто приходилось ездить на них. И посмей только утверждать после этого, что я совсем бесполезна.

– Напротив. – Николас приподнял ее и поцеловал, заставив пожилую леди трепетать и бормотать что-то невнятное.

Когда он вернулся, его жена сидела за книгой.

– «Уэверли»? Должен заметить, что я не большой любитель Вальтера Скотта.

– По-моему, он писал превосходно, – отозвалась Элинор. Она все еще не могла поверить, что он вернулся… – Арабелла пришла в ужас от одной книги на Лористон-стрит. Она на итальянском, поэтому я не могла прочесть ее.

– Интересно, какая? О да, – Николас вдруг усмехнулся. – Я, кажется, догадываюсь.

– Тогда, может быть, ты расскажешь мне, о чем она?

– Без сомнения. Я даже дам ее тебе, если ты захочешь изучать итальянский.

– Боюсь, это очень скучно, – возразила Элинор, втайне радуясь его реакции.

– Если у тебя есть вкус к эротике, я могу объяснить тебе все подробно на самом хорошем английском.

– К эротике? – переспросила Элинор, хотя по его тону она уже догадалась, о чем идет речь.

В этот момент вошел лорд Мидлторп. У него был такой вид, что Элинор покраснела и оглянулась на мужа. Однако Николас был абсолютно спокоен.

– Ну вот, дорогая, теперь ты шокировала моего друга.

Элинор, поддавшись порыву, протянула ему «Уэверли», подумав при этом, что сюжет книги чем-то напоминает их собственную ситуацию. Вечная тема – двое мужчин и одна женщина…

Николас взял книгу и, расправив страницы, положил на стол.

– Чем вы собираетесь позабавить себя теперь? – поинтересовался Френсис.

Нахмурившись, Николас пробормотал:

– Пистолеты или шпаги?

– Пистолеты, – ответил лорд. – Я стреляю лучше, чем ты.

– Но это такое скучное занятие, – вздохнул хозяин дома, – стрелять в людей.

Элинор и лорд Мидлторп понимающе улыбнулись друг другу.

Николас схватил книгу и опустился на одно колено около софы.

– Прекрасная леди, я должен умереть ради того, чтобы вы улыбнулись? – Он положил книгу на софу, словно Библию на алтарь.

– Вы сошли с ума, – ответила Элинор холодно, подобрав книгу. – Между прочим, я не позволю Френсису убить вас, пока вы не расскажете мне, что же такое эротика.

– О нет! – Николас поднялся и стряхнул пыль с колен, а затем, взглянув на своего друга, добавил:

– Я предоставляю ему эту честь.

– Мне… – Френсис покраснел. – Ты не должен даже упоминать об этом.

– Но ведь не я, а Элинор интересуется подобным предметом, – смеясь, отвечал Николас. – На самом деле я вижу здесь влияние твоей тетушки, которую именно ты послал к Элинор…

В этот момент в дверях появилась сама мисс Херстмен и подозрительно оглядела присутствующих:

– Что за игры вы тут затеяли? У нас был такой тихий, спокойный дом…

Николас взял ее руку и поцеловал.

– Мы просто решили просить вас объяснить Элинор, что такое эротика.

Мисс Херстмен вырвала руку и окинула шутника холодным взглядом.

– По-моему, это всегда входило в обязанности мужа. К тому же я не уверена, что подробное знание так уж необходимо.

Элинор тут же пришла на помощь почтенной леди:

– Френсис, если вы не хотите постоять за мою честь, то защитите по крайней мере честь Арабеллы – она как-никак ваша тетя.

– Интересно что бы делала тетушка, если бы я запер все мои книги на замок? – поинтересовался Николас.

– Взяла бы молоток и разбила замок, а заодно и твою голову, мальчишка, – сурово отозвалась мисс Херстмен. – Обед готов, но я думаю, Элинор лучше поесть в ее комнате – от всех этих глупостей у нее может подняться температура.

Николас снова предложил жене свои услуги, но Элинор настояла, что пойдет сама.

– Я сойду с ума, если не буду двигаться, – объяснила она и попросила Френсиса помочь ей дойти до комнаты.

Пока они поднимались по лестнице, ее провожатый заметил:

– Вы знаете, Элинор, я ваш слуга во всем, но надеюсь, вы еще больше оцените это, когда Николас убьет меня.

Он был смущен открытостью улыбки, которой она одарила его.

– Не убьет, потому что я никогда не прощу ему этого.

– Вы чувствуете свою силу, да? Я предупреждал вас однажды по поводу Николаса. Он хороший актер, и его самообладание невероятно, но не беспредельно. Так вы можете только оттолкнуть его.

Элинор вскинула голову:

– Несколько месяцев он был неизвестно где, так что теперь может потерпеть неделю-другую…

* * *

Мисс Херстмен явно наслаждалась тем, что Николас сопровождал ее в столовую.

– Вы, мужчины, привыкшие иметь дело с женщинами, порой поражаете меня своей глупостью, – заметила она.

– Поэтому, – сказал он весело, – я и решил пофлиртовать с вами.

– Но подобное поведение аморально.

– Без сомнения Предыдущий опыт открыл мне, что это приносит весьма неприятный результат. – На его лице отразилась искренняя печаль, и Арабелле даже захотелось утешить племянника, но все, что она могла сделать, это придерживаться правды.

* * *

Когда они сидели за обедом, подъехала карета, и каждый посчитал своим долгом лично поприветствовать Эмили и Питера. Однако, заметив хозяина, Эмили сразу поджала губы и вскинула подбородок.

– Отлично, Николас, – сказала она, – ты наконец появился. Кстати, как Элинор?

– С ней все в порядке, – спокойно ответил он. – Она разрешилась девочкой два дня назад.

Казалось, новость немного растопила лед.

– Идите обедать, а потом вы сможете подняться к ней. – Николас пожал руку Питеру. Бедняга выглядел неловко из-за враждебности своей жены и от неуверенности по поводу собственной позиции – Как вам понравилась Франция?

Николас знал, что именно там молодая чета провела свой медовый месяц. Эта тема дала повод для дальнейшего разговора за столом, а когда Эмили закончила с едой, он попросил мисс Херстмен проводить ее к Элинор.

– Я жду не дождусь увидеть его… ее. – Эмили замялась и покраснела.

– Моя жена все еще никак не расстанется со своей девичьей стеснительностью, – хмыкнул Питер.

Когда Эмили ушла, мужчины немного поговорили, и потом Питер тоже изъявил желание взглянуть на новорожденную. Вместе они поднялись по лестнице в комнату Элинор.

Арабел спала в своей колыбельке, ее щечки порозовели. Эмили, мисс Херстмен и Элинор болтали за чашкой чаю.

Питер нахмурился, склонившись к ребенку.

– Она такая маленькая. Николас ухмыльнулся:

– Еще один мужчина, который ничего не смыслу в детях. Как насчет тебя, Эми? У тебя есть какие-нибудь замечания?

– Нет, но я бы хотела подержать ее.

Со знанием дел Николас взял спящую малютку и положил ее в руки Эмили. Девочка продолжала мирно спать.

– Она красавица, но Питер прав – она невероятно малюсенькая.

Этот приятный момент был нарушен грохотом и криком с последующими причитаниями. Николас кинулся к дверям и увидел, что девушка, которую наняли к новорожденной, лежит, растянувшись в холле, и стонет.

За его спиной девочка проснулась и захныкала. Запыхавшись, вбежала другая горничная: размахивая руками, она, то и дело всхлипывая, пыталась что-то объяснить.

Николас беспомощно оглянулся по сторонам.

– Эми, будь добра, отнеси девочку в детскую, только осторожно придерживай головку. Питер, ты можешь послать кого-нибудь за доктором – кажется, девушка сломала ногу. А ты, – он повернулся к второй горничной, – иди и помоги миссис Лейверинг с ребенком.

Неопытность Эмили была видна невооруженным глазом. Элинор пришлось подняться с постели, и, не найдя халата, она отправилась в детскую в ночной рубашке.

К этому моменту большинство домочадцев собралось, а бедолагу няню, которая теперь тихо постанывала, осторожно перенесли в свободную спальню. Мисс Херстмен пошла с ней, оказывая возможную помощь. Прислуга постепенно вернулась к своим делам, и мир, казалось, был восстановлен; вот только малышка по-прежнему заходилась в пронзительном крике.

Николас вошел в детскую, когда Эмили положила девочку в кроватку и пыталась укачать ее.

– Что с ней? – встревожилась Элинор. – Я взяла ее на руки, но это не помогло. Просто не знаю, что делать.

– Ничего страшного. – Николас с сочувствием взглянул на жену. – И пожалуйста, без истерик, а то у тебя пропадет молоко. Она хочет есть, вот и все. – Он нежно обнял Элинор. – Ступай к себе, я сам принесу ее.

Элинор разрыдалась. Почувствовав свою полную беспомощность, Николас вверив ее заботе Френсиса.

– Присмотри за ней. – Он обернулся. – Эмили, перестань так раскачивать кроватку, не то у ребенка случится морская болезнь.

Взяв девочку на руки, Николас осторожно прижал ее к своему плечу, что-то тихонько нашептывая ей на ушко и расхаживая по комнате. Постепенно крик утих.

– Она мокрая и хочет есть, – объявил Николас со вздохом.

Он повернулся к горничной, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами. – Можете поменять пеленки?

– Да, сэр, – кивнула та, испуганно приседая в реверансе.

– И потом сразу отнесите ребенка моей жене. – Николас покачал головой и подмигнул Эмили, которая выглядела такой же растерянной, как и горничная.

– Прекрасное начало для тебя, дорогая. – Он повернулся и увидел Френсиса, который в этот момент вернулся в детскую. – Почему бы тебе не проводить Эми вниз и не развлечь ее и Питера вместо меня?

Когда они ушли, Николас помедлил секунду-другую и, собравшись с духом, направился к Элинор.

– Как Арабел? – нетерпеливо спросила она.

– Все хорошо. Горничная принесет ее через минуту.

– О Господи, какая же я глупая! – раздраженно бросила Элинор. – Почему Арабел не могла успокоиться у меня? – Она обиженно смотрела на него. – И откуда ты знаешь, что нужно делать?

– Это одна из составных частей моей истории, – загадочно сказал Николас. – Я лучше пойду вниз и посижу с гостями, а потом вернусь.

Элинор поджала губы:

– Я бы хотела, чтобы ты оставил эту проклятую рассудительность. – К своему ужасу, она залилась слезами.

Секунду помедлив, Николас подошел и осторожно обнял ее:

– Элинор, поверь, я делаю все как лучше.

Сквозь слезы она услышала в его голосе нотку отчаяния.

– Все хотят думать, что я всемогущий, – добавил он тихо. – А я совершаю ошибки, как любой человек, и зачастую в очень важных вещах.

Это правда, подумала она. Даже когда Николас пребывал в школьном возрасте, все смотрели на него в надежде, что он будет руководить ими и решит за них все проблемы, прогнав их страхи и укрепив уверенность. А до этого у него был брат, который с рождения во всем полагался на него.

И вот теперь еще и она со своими проблемами. Неужели он вернулся к ней просто из чувства долга.

– Прости, – сказала Элинор, – хватаясь за носовой платок. – Просто не знаю, что на меня нашло. У меня сегодня глаза на мокром месте, какой-то сплошной поток…

– Это бывает. Вот почему я не пускаюсь в объяснения и не требую от тебя незамедлительного решения. Ты еще не созрела для этого, моя дорогая. – Николас нежно поцеловал ее в лоб и разжал объятия. – Запомни, – улыбаясь произнес он, – есть много людей, желающих тебе только счастья.

Когда муж ушел, Элинор подумала, что его слова отчасти звучали как шутка. Что происходит? Она хотела быть юной, невинной, любить и быть любимой, а на деле выглядела как какое-то прокисшее молоко.

Позже, пока Дженни расчесывала ей волосы и помогала умыться, они обсуждали недавнее происшествие и то, как Николас все уладил.

– Ах он, бедный, – хихикнула горничная. – Ему пришлось заниматься ребенком, потому что все кругом растерялись.

Элинор не без удивления думала об этом.

– Действительно, мы являли собой жалкое зрелище, – заметила она. – Николас единственный, кто хоть что-то понимает в детях, хотя про него никак не скажешь, что он привык обременять себя домашними делами.

– Простите, миледи, но я тоже кое-что смыслю в этих вещах. Можно, я буду помогать вам?

Так Дженни стала ухаживать за Арабел, пока искали новую няню.

Глава 15

На следующий день Элинор сказала себе, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы встать с постели и вернуться к обычной жизни. Она даже отправилась с Эмили на небольшую прогулку по замерзшему саду и внимательно проверила, удалось ли собрать весь урожай картофеля и моркови.

– Похоже, тебе, нравится в деревне, – заметила Эмили.

– Видишь ли, деревенская жизнь состоит из простых вещей, и тебя окружают люди, готовые помочь. В городе так много суеты, искусственности…

– Так ты собираешься остаться здесь?

– А почему бы нет? Где еще найдешь лучшее место для ребенка?

Солнце уже клонилось к закату, когда Николас отыскал Элинор и обнаружил, что она кормит Арабел.

– Какая приятная обязанность, не правда ли? – сказал он, пробегая пальцем по головке девочки, покрытой нежным пушком. – Дорогая, ты в состоянии пообедать с нами внизу?

Сердце Элинор отчаянно забилось.

– Предполагается грандиозное объяснение, так?

Затаив дыхание, она наблюдала, как рука Николаса замерла на головке девочки, затем его пальцы снова пришли в движение и он заговорил в своей обычной сдержанной манере:

– Если хочешь, оставим все как есть. Я не думал, что найду тебя в таком состоянии, и даже точно не знал, когда ожидаются роды. Я бы и дальше не стал беспокоить тебя, но мы не можем оставить без внимания Эми, Питера и Френсиса. Мне даже кажется, что они нуждаются в тебе больше, чем ты в них.

«Но я еще не готова», – подумала про себя Элинор, однако, собрав всю свою волю, она проговорила спокойно и рассудительно:

– Хорошо, я спущусь на обед.

Не проронив ни слова, Николас вышел.

* * *

Элинор внимательно отнеслась к выбору туалета для предстоящего обеда. Платье было теплое, из мягкой шерсти темно-синего цвета, с отделкой из кружева того же оттенка. Она попросила Дженни оторваться от обязанностей няни, и та сделала ей прическу в городском стиле – завила локоны и уложила их высоко на затылке, после чего Элинор критически оглядела себя в зеркале. Пожалуй, в течение всех последних месяцев она еще никогда не выглядела так привлекательно. Ее фигура еще не приобрела прежних очертаний, и грудь была непомерно тяжелой, но в целом она осталась довольна собой. Долгое пребывание в деревне пошло ей на пользу.

Она открыла коробку с драгоценностями и выбрала роскошное ожерелье в форме змеи из чешуйчатого золота с драгоценными камнями на месте глаз. Прежде оно казалось ей несколько вызывающим, и она сомневалась, что когда-нибудь наденет его, но на этот раз украшение как нельзя лучше соответствовало случаю.

Стол был накрыт с предельной тщательностью. Воздух словно вибрировал от напряжения, и каждый из присутствующих ожидал приближения развязки, стараясь при этом не нарушать относительного спокойствия.

Элинор охотно принимала участие в беседе, одновременно наслаждаясь остроумной пикировкой между Николасом и мисс Херстмен. Она отметила про себя, что пожилой даме без особого труда всегда удается взять верх, в то время как Эмили с трудом скрывает свою неприязнь по отношению к Николасу и даже воспринимает его как врага.

Чем дольше Элинор наблюдала за мужем, тем яснее понимала, что его кажущаяся легкость в общении не что иное, как виртуозное представление. На самом деле за непринужденными манерами скрывалось волнение, которое иногда пробивалось наружу. Один раз их глаза встретились, и веселый огонек в его взгляде тут же потускнел. То, что она увидела там, скорее походило на скрытое желание, но никак не на уверенность. «О, моя любовь, – думала она, – ты же не знаешь, что я никогда по своей собственной воле не позволила бы тебе уйти! Даже если то, что ты хочешь сказать, ужасно… Даже если ты снова чувствуешь влияние той женщины и еще полностью не освободился от нее, я все равно удержу тебя, если это то, чего ты хочешь сам», Она чувствовала, как ее мысли снова закружились в смятении, и постаралась, прогнав их прочь, сконцентрироваться на дискуссии об успехе Венского конгресса, который в свете был признан блистательным и сулящим радужное будущее.

Пришло время для леди оставить мужчин, а никакого объяснения от Николаса так и не последовало.

Однако едва Элинор поднялась, как Николас остановил ее.

– Дорогая, ты не хотела бы выпить с нами портвейна? – предложил он с улыбкой, которая напомнила ей о первых днях их совместной жизни. – Я знаю, мисс Херстмен не станет возражать. Эми, ты позволишь себе пренебречь условностями?

Эмили покраснела и бросила вопросительный взгляд на своего мужа.

– Я не возражаю, – быстро сказала она, – но почему бы нам не перейти в гостиную?

Это предложение было воспринято с одобрением, и вскоре вся компания расположилась у большого камина. Тяжелые шторы из красного бархата тут же опустили, а масляные лампы наполнили комнату мягким таинственным светом.

Элинор приготовилась к тому, что ей предстояло услышать.

– Как вы догадываетесь, – сказал Николас, – я выбрал это время и место, чтобы объяснить мое отсутствие. – Хотя все сидели, он продолжал стоять, причем несколько в стороне, словно обращался к остальным как к публике или как к присяжным в зале суда.

– Это объяснение, – сказал он, – предназначено для Элинор, так как в первую очередь касается именно ее, но некоторым людям, настроенным скептически, тоже не мешает послушать мой рассказ.

Элинор не стала возражать. У нее по этому вопросу было свое собственное мнение, и каждое слово, произнесенное мужем, она выслушивала с критическим вниманием.

Николас обвел взглядом комнату и всех присутствующих, потом, вздохнув, начал:

– Как вы знаете, я по своему собственному выбору проводил большую часть жизни, путешествуя и наслаждаясь новыми ощущениями. Имея приличный годовой доход и не обременяя себя обязанностями, я стремился к приключениям. Кроме всего прочего, мне ужасно везло, я шел по жизни без особых забот, попутно наслаждаясь общением с женщинами.

Два года назад в Вене у меня был роман с мадам Терезой Беллэр – эта леди довольно свободного нрава, она выбирала себе мужчин по собственному усмотрению, ей доставляло удовольствие заманивать их в свои сети, учить, как доставлять наслаждение, и затем отбрасывать за ненадобностью, заставляя их чахнуть и страдать. Она думала позабавиться таким же манером и со мной, хотя я вначале не понимал этого. Относясь к ней как к любовнице, я решил порвать наши отношения, когда связь прискучила, но Тереза мне этого не простила. Она, очевидно, внушила себе, что ее сердце разбито. Я думаю, эта женщина не привыкла к тому, чтобы ее бросали, и восприняла случившееся как личное оскорбление.

Я, со своей стороны, просто забыл о ней, но неожиданно, приблизительно год назад, направляясь к этим берегам, нечаянно попал в таинственную историю. В дни, последовавшие за отречением Наполеона, мне довелось познакомиться в Париже с молодым англичанином. Однажды вечером я зашел к нему поужинать и нашел его со смертельной раной в груди. Он успел сказать мне несколько слов. Бедный Ричард! Когда я передал его сообщение в посольство, то выяснилось, что он подозревал Терезу в участии в бонапартистском заговоре. Подумать только, они мечтали о возвращении Наполеона!

Мне трудно было вообразить, что Тереза, дала вовлечь себя в такое безнадежное предприятие, но в министерстве иностранных дел отнеслись к этому весьма серьезно, и тогда я понял, что сам стал невольным соучастником. У власти уже имелось досье на Терезу, касающееся ее предыдущей шпионской деятельности; к сожалению, оно включало и сведения обо мне, о том, что я был ее любовником и что она очень увлечена мной. Тогда не кто иной, как лорд Милчем, решил, что я подходящая фигура, чтобы выйти на нее и открыть детали заговора, особенно это касалось ее операций в Лондоне.

Николас саркастически улыбнулся.

– Мне было приказано выполнить свой долг. Что я мог сделать? Тереза то появлялась, то исчезала, и поэтому, ожидая в Париже новостей о ее приблизительном местонахождении, я послал пару приятелей в Лондон, чтобы там отыскать ее следы. Честно говоря, я сам получал удовольствие от этого занятия: моя беспутная жизнь обрела, как я думал тогда, цель возвышенную и благородную.

И надо же такому случиться – именно в этот момент я женился. Детали этого не должны интересовать вас, но…

– Вздор! – взволнованно перебила Элинор. – Если я правильно понимаю, – продолжила она более спокойно, – ты просить наших друзей дать оценку твоим поступкам, то есть поступкам женатого мужчины. Я не могу позволить тебе продолжать дальше, пока ты не расскажешь им все.

Наступило молчание, и их взгляды встретились.

– Тогда я вообще не буду ничего говорить, – буркнул он.

– Вздор, – повторила Элинор, заметно побледнев. – Раз есть начало, то должно быть и продолжение. Я расскажу все.

– Нет, – возразил он беспрекословным тоном. – Я был готов открыть свою душу, но не настолько.

– Это наши друзья, – настаивала Элинор. – Им интересны мы оба. Они имеют право знать.

Сдавшись, Николас отвернулся, и тогда она сказала.

– Однажды, напившись пьяным, лорд Стейнбридж при подстрекательстве моего брата лишил меня невинности, после чего обратился к Николасу, умоляя его спасти мою честь. Мы никогда не встречались до дня свадьбы.

Потрясенные слушатели начали понимать, что им предстоит провести непростой вечер. В наступившей звенящей тишине Эмили осторожно отыскала руку мужа. Френсис выжидающе смотрел на хозяина дома, размышляя, будет ли тот продолжать… и в этот момент Николас заговорил низким напряженным голосом:

– Просьба моего брата была из рода… приказания, но я уже приобрел привычку вытаскивать его из разных неприятных ситуаций. Мы с Элинор поженились, но потом передо мной встала проблема – и моя жена, и любовница требовали моего внимания.

На секунду прервавшись, Николас отпил вина из бокала. Заметив, как дрожит его рука, Элинор опустила глаза.

– Надеясь быстро справиться с поручением лорда Милчема, я возобновил свою связь с Терезой, и она, казалось, во всем была предана мне. Я убедил ее отказаться от интриг, обещая ей приличную сумму денег от британского правительства, если она предоставит им списки зачинщиков заговора. Тереза уверила меня, что мы будем вместе наслаждаться, тратя эти деньги. Мне пришлось убедить ее, что мой брак всего лишь формальность, и я вел себя в соответствии с этим утверждением, проводя с ней все свое свободное время. Естественно, это не могло продолжаться бесконечно, как будто ничего не происходило. Пребывание возле Терезы становилось все более трудным. Я вынужден был вернуться домой, нисколько не преуспев в достижении своей цели. Огромным облегчением для меня было то, что Элинор, казалось, спокойно воспринимала отдаленность наших отношений. Я думал, она всем довольна, но потом понял, что причиняю ей боль, причем гораздо большую, чем мог вообразить тогда.

Элинор подняла голову, и Николас отвел глаза, сосредоточив взгляд на пламени камина.

– Оглядываясь назад, я думаю об этом как о каком-то безумии, – сказал он, покачав головой. – Боже мой, я считал тогда, что у меня есть обязательства перед моей страной, и верил, будто могу заставить любого плясать под мою дудку. Самонадеянно, не правда ли?

Элинор ничего не сказала, но по ее взгляду Николас понял, что она не слишком расстроена его словами.

– Когда ты начала встречаться со своим братом, – продолжал он, – это стало беспокоить меня. Я знал, что этот человек плотно завяз в заговоре, надеясь заработать на нем, и боялся, как бы он не втянул и тебя. Наши отношения были весьма сложными, и я не знал, чего от тебя ожидать.

– Это и теперь причиняет мне боль, – с горечью заметила Элинор.

Прежде чем ее муж смог ответить, в разговор вмешалась мисс Херстмен:

– Сэр, нам было бы легче во всем разобраться, если бы вы побольше рассказали о заговоре.

– Речь шла о вызволении Наполеона с острова Эльба, – пояснил Николас, не сводя глаз с Элинор, – и восстановлении его правления во Франции. Во всяком случае, это лежало на поверхности. Между прочим, Элинор, в тот первый раз тебя преследовал один из заговорщиков.

– Я знаю, – тихо произнесла она. – И он же был среди тех, кто потом похитил нас. Николас кивнул:

– Я пытался защитить тебя. Если бы я понимал, что ты на самом деле в опасности, то сделал бы больше. Прости, что я был так невнимателен…

Немного помолчав, он продолжил свой рассказ:

– Я восстановил школьные связи, чтобы иметь рядом с собой помощников, и решил познакомить с ними тебя. К нашему общему удивлению, мы тогда узнали, что, оказывается, ты уже прежде стала членом нашего общества. Я догадывался, насколько одинока ты была в этом мире, и хотел, чтобы мои друзья почли за честь охранять тебя. – Николас тяжело вздохнул. – Конец вам известен. Тереза намеревалась отдать мне списки, взамен которых я должен был передать деньги правительства и потом бежать вместе с ней. Я думал, что влиял на ход дела, а на самом деле сам был игрушкой в ее руках.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил Питер.

– Надеюсь, вы все наделены чувством юмора, – усмехнувшись, произнес Николас, – потому что в таком случае вам предстоит получить удовольствие.

Далее он объяснил, насколько искусно разыграла Тереза несуществующий заговор…

– Она собрала по меньшей мере сто тысяч фунтов.

– О мой Бог! – присвистнул лорд Мидлторп.

– В высочайшей степени изобретательная женщина, – заметила мисс Херстмен. – Я бы хотела познакомиться с ней.

– Воображаю, что бы это была за встреча! – усмехнулся Николас.

– Вот именно, – хмыкнула мисс Херстмен. – Мы, без сомнения нашли бы общий язык. Она, должно быть, мечтала увидеть ваше унижение…

Кровь ударила Николасу в лицо, но он заставил себя улыбнуться.

– Упаси нас, Господи, если эти две дамы когда-нибудь объединятся! – шутливо воскликнул он и затем продолжил:

– Мое вовлечение в заговор выглядело достаточно оригинально. Ричард Энстебл был одним из людей лорда Милчема, и на нем лежала обязанность изображать, что он собирает деньги для Наполеона, а также поддерживать контакты с Терезой. Он был обречен. В то время я, оказавшись в Париже, познакомился с ним, Тереза отдала приказ убить его таким образом, чтобы втянуть меня. При этом она уже предчувствовала конец Наполеона и планировала свой переезд в Англию, а для того, чтобы воздействовать на меня, решила надавить на моего брата. Тебе трудно в это поверить, Элинор, но именно Тереза ответственна за дело, приведшие к нашей женитьбе.

Услышав столь неожиданное заявление, Элинор тихо ахнула.

– Лорду Деверилу удалось все организовать, используя твоего брата, и он должен был получить тебя как вознаграждение. Тереза все просчитала. Как же они были раздосадованы, когда ты сбежала! Эти люди, без сомнения, рассчитывали, что ты умрешь, и были в шоке, когда ты внезапно появилась, уже как миссис Дилэни. Я не знаю, что двигало Терезой, была ли это злость или ревность, но когда она поняла, что мои чувства к ней сплошное притворство, то решила погубить наш брак.

Пожав плечами, Николас виновато взглянул на Элинор.

– Я недостаточно хороший актер, как видишь. Тереза догадалась, что я… люблю тебя. Она забирала все мое время, но свои главные козыри приберегала под конец, когда превзошла самое себя. Однако эта женщина не учла твои умственные способности и твой характер. Любая другая билась бы в истерике, не в состоянии думать здраво… Наверное, это была моя вина, когда я не удержался и, зная, что списки получены, а вы с Эмили на свободе, позволил себе маленькую грубость. Я плясал под ее дудку так долго… Когда она рассказала мне, что произошло на самом деле, я потерял самообладание и, вероятно, выдал себя. Тогда они увезли меня силой.

– Неужели в Канаду? – невольно поинтересовалась Элинор.

– В этом я сомневаюсь. – Николас покачал головой. – Сперва мы отошли в море на несколько миль, а потом меня пересадили на корабль, который держал курс в сторону Африки. Я так и не узнал, что это было: следствие угрозы, деньги или слепая преданность, но капитан, человек весьма сомнительной репутации, был решительно настроен доставить меня туда, несмотря на все, что я ему предлагал.