Текст книги "Драгоценный груз"

– Хватит! – крикнул тот, кто специализировался на ругани. – Что ты предлагаешь?

– Свободу. Мы братья, и потому я предлагаю вам лучший из вариантов.

– А взамен?…

– Я пришел не торговаться, а помочь. Вам нечего мне предложить, – сухо сказал Вонн. – Бросьте оружие и поспешите в спасательный модуль, к которому вы приписаны. В случае необходимости наврите что-нибудь. Этому-то, я надеюсь, вас учить не надо?

– Хм-м… А что будешь делать ты?

– Пристрелю Бэчмана. Я был первым из преданных им и, следовательно, имею право первым проделать в нем подходящее количество дыр.

– Так тому и быть, – проворчал умелец работать отмычкой и, бросив пистолет Ксегга на пол, двинулся к Вонну. Он прошел уже метра три, прежде чем его примеру последовал второй наемник.

– Я рад, что вы приняли верное решение, – улыбнулся им на прощанье Вонн. – Живите долго, пейте в меру.

– Спасибо, брат, – недружно ответствовали наемники.

Вонн крикнул Винтерсу, чтобы тот пропустил двух человек и, когда те скрылись в глубине коридора, направился к двери в дипломатический отсек, чтобы узнать, каких успехов достигли заговорщики. Минуты через две к нему присоединился Винтерс.

– Они ушли. Я проводил их до лифтового холла.

– Спасибо, здоровяк. Бэчман заблокировал дверь изнутри, и никакими отмычками ее не откроешь, нечего и париться, – проворчал Вонн. – Непонятно другое: почему он до сих пор не отстрелил этот отсек от лайнера? Ведь ради этого-то все и затевалось…

Он поднял с пола два пистолета Ксегга и вручил их Винтерсу, попросив отдать его оружие.

– Пукалку или бластер? – поинтересовался озадаченный поведением товарища Винтерс.

– Пукалку, – ответил Вонн. – Я вовсе не желаю разносить дипломатический отсек вдребезги.

– Вонн, я чего-то не въезжаю. Объясни мне…

– Потерпи минутку, и ты все поймешь, – пообещал Вонн. Достал из кармана телефон, нажал кнопку вызова и произнес: – Бэчман? Это говорит Морис Вонн. Надеюсь, ты меня еще помнишь? Я – та самая колючка, которую тебе никак не удается вытащить из своего зада. Мы довольно уже поиграли и поломали игрушек. Пора перейти к делу.

Он подождал ответа, но его не последовало.

– Бэчман, я одолжил телефон у одного из твоих ребят и хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз, – продолжал Вонн. – Я стою у двери дипломатического отсека. Если ты не отзовешься, мне придется попортить имущество флота ОИЗ. И, поверь, тебя это огорчит значительно больше, нежели капитана лайнера.

Вонн поднял пистолет и выстрелил. Черное, паукообразное пятно появилось на облицованной белым пластиком поверхности двери. Полюбовавшись на дело своих рук, он засунул оружие под халат и снова поднес телефон ко рту.

– Это было предупреждение. Следующие выстрелы по двери будут сделаны из пистолета Ксегга. После того, как я проделаю в ней несколько дырок, этот отсек потеряет герметичность, и убежать из него тебе удастся разве что в могилу. – Вонн сделал паузу и закончил: – Мне надоело ждать, и через минуту-другую я начну превращать эту дверь в сито.

– Чего тебе от меня надо? – спросил спустя несколько мгновений Бэчман.

Вонн улыбнулся.

– Чего тебе нужно от меня? – повторил Бэчман.

– Прежде всего, мне не нравится говорить по телефону. Я хочу войти в отсек, а уж там мы обсудим все остальное.

Первая дверь открылась.

– Обе двери сразу, – потребовал Вонн.

Вслед за наружной открылась внутренняя дверь, и из глубины отсека донесся голос Бэчмана:

– Входите.

– Ты не совсем верно меня понял. Мой товарищ останется снаружи, чтобы быть уверенным, что переговоры пройдут успешно. – Вонн передал телефон Винтерсу.

– Один ты будешь или с приятелем, мне все равно. Но поторопись.

– Если я не позову тебя через десять минут, – прошептал Вонн, – изрешети обе двери так быстро, как сумеешь. И, если тебе удастся пробраться в отсек…

– Убей Бэчмана, – закончил за товарища Винтерс.

Кивнув, Вонн направился к дверям отсека. Миновал шлюз и оказался в гостиной. Это было центральное помещение отсека, и он сразу заметил, что большая часть мебели сдвинута к стенам, поскольку арколианские Е-формы не пользовались стульями или кушетками. Двери в каюты арколианцев были закрыты, и единственным живым существом в гостиной был Бэчман. Он стоял перед встроенной в стену панелью управления, и маска с фильтром, который должен был уберечь его от воздействия арколианских феромонов, свободно болталась у него на груди.

– Возникли непредвиденные трудности? – поинтересовался Вонн.

– Какой-то кретин вытащил из панели блок дешифратора, без которого я не могу включить систему автономного функционирования отсека, – сухо сообщил Бэчман. – У меня нет доступа к стыковочным узлам. Мы оказались в ловушке, и если ты намеревался удрать отсюда вместе со мной, то жестоко просчитался.

Вонн окинул гостиную взглядом и едва удержался от восклицания. Столь необходимый Бэчману дешифратор лежал на низком столике, придвинутом к составленным у стены кушеткам. Не заметить его было невозможно, и все же… Он быстро отвел глаза от дешифратора, чтобы не привлечь к нему внимания Бэчмана.

– Ты рассчитывал обхитрить всех? Голову под пули не подставлять, а денежки за похищение арколианцев получить? Идея недурна, я недооценил тебя, но судьба переиграла нас обоих, – продолжал Бэчман, лишенным выражения голосом.

– Нет, почему же? По-моему, дела идут не так уж плохо, – проговорил Вонн, все еще недоумевая, кто вынул дешифратор из панели управления и как Бэчман не заметил его.

– Ты сошел с ума! В любой момент сюда нагрянут охранники и убьют нас обоих.

– О нет, только не меня! – возразил Вонн.

– Это почему же?

– Потому, что на борту лайнера есть, по крайней мере, три человека, которые подтвердят чистоту моих намерений. Двое из них – мои братья и должники. Они очень пригодились бы тебе в этой ситуации, если бы ты их не предал.

– О чем ты говоришь?

– Ты понял бы меня лучше, если бы чаще имел дело с наемниками. У них есть одно неписаное, но свято чтимое правило. Вне зависимости от того, на чьей ты стороне, за кого или против кого дерешься, ты должен заботиться о своих людях. Если ты обращаешься с ними, как должно, и выполняешь свои обязательства, они будут стоять за тебя горой и, коли придется, не дрогнув, пойдут на смерть. Вместо этого ты, – Вонн обличающем жестом ткнул в сторону Бэчмана пальцем, – решил всех нас предать. Ты вел себя словно чокнутый злодей из боевика, а все они, как известно, кончают плохо. И, знаешь, кто те двое, которые будут свидетельствовать в мою пользу? Это твои люди, те, кого ты оставил за дверью.

– Наивные дурни!

– Я бы так не сказал, но не в этом суть. Дурни или нет, они будут жить, а тебе лучше повеситься до прихода охранников. Кстати, я могу помочь тебе в этом. Если только ты не…

– Если что? – заинтересованно склонил голову на бок Бэчман.

– Если ты не собираешься покаяться в содеянном. Рассказать о своих работодателях и хотя бы материально компенсировать тот вред, который нанес своим прежним товарищам и семьям погибших по твоей вине.

– И что тогда? – на губах Бэчмана блуждала снисходительная улыбка.

– Тогда тебя, может быть, не прикончат, как ядовитую гадину, хотя ты этого заслуживаешь, а приговорят к пожизненному заключению, – обнадежил его Вонн.

– Над этим стоит подумать. – Бэчман обернулся к панели управления и повернул какой-то рычажок.

За спиной Вонна послышались шипение и свист, означавшие, что двери в дипломатический отсек закрылись. Вонн попытался выхватить из-под халата пистолет, но был остановлен Бэчманом.

– Не делай этого, – произнес тот наводя на Вонна пистолет Ксегга. – Ты разочаровал меня. Таких благоглупостей я от тебя услышать никак не ожидал. Взгляни-ка лучше на тот столик. Видишь дешифратор?

«Что за дьявольская игра? – пронеслось в голове Воина. – Если он знал о дешифраторе, то почему не поставил его на место и не катапультировался вместе с арколианцами? Ни-че-го не понимаю! До чего же неудобен этот халат, и как погано, когда работает только левая рука. Ай-ай-ай!»

– Ты зря запер двери. Пройдет всего несколько минут и мой нетерпеливый друг начнет превращать их в решето, – хладнокровно промолвил Вонн. – И не пугай ты меня, ради Бога, этим самопалом!

Бэчман нервно сглотнул слюну, а Вонн, как ни в чем ни бывало, продолжал:

– Ты плохо информирован о том, как ведут дела наемники, и еще меньше знаешь об оружии, которое держишь в руке. Ни один профессионал, будучи в здравом уме, не станет пользоваться Ксегговыми самопалами. Слов нет, патроны к нему обладают изрядной силой, но оно страшно ненадежно. Им пользуются только отбросы общества, которым уже нечего терять, самоубийцы или начинающие террористы. К какой группе причисляешь себя ты?

– Твоя предсмертная речь слишком затянулась!

– У тебя не будет шансов произнести свою, если ты нажмешь на спуск. То, что произошло со мной, – Вонн приподнял висящую на перевязи руку, – не было случайностью. И мне еще повезло, могло бы оторвать и голову. Эти самопалы разрывает в четырех случаях из десяти, и тебе следовало бы навести справки, прежде чем использовать их в деле…

– Заткнись! – гаркнул Бэчман.

– Исключая меня, никто из твоих людей пока что не пострадал, – продолжал Вонн. – А это значит, вероятность взрыва весьма и весьма высока. Не сорок, а, я бы сказал, все восемьдесят с лишним процентов.

– Черт бы тебя побрал…

– Ну, хорошо, давай проведем эксперимент, – предложил Вонн, отводя правую руку, чтобы открыть грудь. – Стреляй, и мы поглядим, что из этого получится. Немалый опыт подсказывает мне, что, в лучшем случае тебе оторвет руку, а в худшем… Не хочу каркать, но, сдается мне, ты будешь умирать долго и мучительно…

Ствол Ксеггова пистолета задрожал.

– Чего ты ждешь? Размышляешь, какая смерть предпочтительнее?

– Чтоб ты сдох! – крикнул Бэчман, отбрасывая пистолет. – Чтоб вы все сдохли, поганые уроды!

Вонн сунул левую руку под халат и вытащил пистолет.

– Ублюдок! – прохрипел Бэчман, отыскивая глазами брошенное им оружие, наполовину утонувшее в длинном ворсе ковра. – Мне давно уже следовало приказать Брутусу убить тебя.

– Да, – согласился Вонн. – Это было бы верным решением.

Левая рука у него дрожала, и ему пришлось выстрелить четыре раза, чтобы не заставлять Бэчмана мучиться.

10

– Через три минуты истечет отпущенное нам Свейном время, – сказал Тесла. – Состояние готовности спасательных модулей восемьдесят девять процентов.

– Распределитель плазмы уничтожен, двигатели правого борта вышли из строя, – доложила Джунелл. – Если мы попытаемся уйти в субпространство, корабль развалится на части.

– Перестрелка около дипломатического отсека закончилась. Туда отправлена часть снятых с «Ангельской Удачи» охранников. – Мэй взглянул на приборную панель. – Орудия готовы к бою, подзарядка их по мере надобности будет осуществляться из резервов накопителей.

– Ситуация ясна, – ответила О'Хирн. – Мы не можем убежать и не можем обойти эскадру. Что же нам остается?

– Не сдаваться, – бодро сказал Ревел Тесла.

– Разумеется. Мы не отдадим арколианцев в руки заговорщиков.

– Придется драться. Рано или поздно о происходящем будет доложено властям Консула и, если нам повезет, помощь подоспеет вовремя, – заключил Мэй.

– Таким образом мы подвергнем опасности жизни пассажиров, находящихся в спасательных модулях, – заметила О'Хирн. – С другой стороны, мне не хотелось бы сбрасывать их, когда…

Сигнал экстренной связи не дал ей договорить, поскольку, едва он отзвенел, в динамике послышался хриплый мужской голос:

– Это ходовая рубка? Привет, мне нужен капитан лайнера.

– Кто на связи? – строго спросила Джунелл. – Представьтесь и сообщите, что вам нужно.

– Поговорить с капитаном по поводу арколианцев.

– Говорите, капитан О'Хирн слушает!

– Меня зовут Морис Вонн, и я нахожусь в дипломатическом отсеке…

– Господи, неужели он посмел?!. – простонал Мэй, хватаясь за голову.

– Вы может отозвать своих охранников, – продолжал Вонн. – В присутствии их нет особой нужды. Мы с Винтерсом навели здесь порядок и перебили тех, кто хотел похитить арколианцев.

– Похитить? – изумленно повторила О'Хирн. – Что вы хотите этим сказать?

– Это длинная история, но арколианцев мы спасли. Скажите им, как обстоят дела, Мистербоб.

– Действительно, – донесся из динамика голос арколианца. – Морисвонн издает запах правды. Маргаретхирн, вы должны делать, как он говорит, чтобы помочь спасению товарищей по разуму на этом корабле.

– Как я могу быть уверена, что посол говорит это не по принуждению? – недоверчиво спросила О'Хирн.

– У вас есть основания верить, – ответил арколианец. – Вам с Джеймсмэем знакомы некоторые мои способности.

– Верно, способности у него имеются, – подтвердил Мэй, краснея.

– Хорошо, если с этим покончено, перейдем к следующей проблеме, – нетерпеливо сказал Вонн. – Дешифратор дипломатического отсека неисправен. Я вставил его в панель управления, и система полностью вышла из-под контроля. В случае необходимости мы не сумеем перевести отсек в режим автономного жизнеобеспечения, не говоря уже о том, чтобы катапультироваться.

– Дешифратор и правда сломан, – подтвердил Тесла. – Это случилось, когда во время учебной тревоги дверь отсека была заблокирована и, чтобы открыть ее, пришлось вызывать группу ремонтных рабочих. Я распорядился заменить вышедший из строя дешифратор, но, по-видимому, это не было сделано своевременно…

– Интересно, – задумчиво протянула О'Хирн. – Ну что же, это меняет дело.

– Что вы задумали, капитан? – осторожно спросил Мэй.

– Тесла, распорядитесь, чтобы спасательные модули были готовы к катапультированию.

– Мэм? – вопросительно произнесла Джунелл.

– Пора воспользоваться одним из планов капитана Мэя. Внеся в него, естественно, необходимые поправки. Произошедший на лайнере взрыв наверняка не ускользнул от внимания Свейна. Его наблюдатели видели, что у нас появилась реальная причина для катапультирования спасательных модулей. И теперь, ежели среди боевиков нет умалишенных, они не посмеют по ним стрелять. Больше того, корабли их устремятся к спасательным модулям в надежде найти там арколианцев, в то время как мы, использовав уцелевшие двигатели и резервы накопителей, постараемся доставить их на Консул Пять.

– И все же боевики наверняка обстреляют лайнер… – встревоженно сказал Тесла.

– Пусть себе обстреливают. Ремонтной базы нам теперь все равно не миновать.

– А танкер? – спросила Джунелл.

– Если танкер не присоединится к кораблям, которые будут вылавливать спасательные модули, и погонится за нами, мы его обстреляем, – без колебаний сказала О'Хирн. – Но, я надеюсь, до этого дело не дойдет. Миссис Джунелл, задействуйте оставшиеся в рабочем состоянии двигателей на полную мощность.

– Спасательные модули готовы к катапультированию, – доложил Тесла.

– Начать катапультирование. Джунелл, корректируйте курс.

– Есть, мэм.

– Капитан Мэй, насколько вы доверяете Вонну? Можем ли мы оставить арколианцев под его защитой до прибытия на Консул Пять?

Мэй незаметно щелкнул клавишей экстренной связи, надеясь, что слова его будут услышаны в дипломатическом отсеке, и произнес:

– Вас интересует, можно ли полагаться на мистера Вонна? Думаю, что да. Он хорошо себя зарекомендовал во время полета на «Ангельской Удаче» и, попав на «Хергест Ридж», сделал все возможное для раскрытия антиарколианского заговора.

– И все же вы не ответили на мой вопрос, – настаивала О'Хирн.

– Я готов поручиться за него собственной головой, – торжественно сказал Мэй. – Он честный человек. Кроме того, ему известно, что за проваленное дело награды давать не принято. И, если он напортачит, я собственноручно вытащу ему позвоночник через горло…

– Это уже лучше, – пробормотала О'Хирн. – Свяжитесь с ним и скажите, что он отвечает за жизнь и здоровье арколианцев. Пусть носа не высовывает из дипломатического отсека и не пользуется дешифратором. А что касается посланных туда охранников… Дай Бог, чтобы они оказались лишними.

– Не отзывать? – уточнил Мэй.

– Нет. Пусть находятся поблизости. Подстрахуют вашего Вонна в случае чего. Довольно уже с нас сюрпризов. И еще, капитан, – сменила тему О'Хирн. – Если начнется сражение, не стреляйте на дальней дистанции. Подпустите боевиков поближе и бейте наверняка – энергии у нас в обрез. Покажите этим ублюдкам, что мы их не боимся и сумеем за себя постоять.

11

Вонн вздрогнул и выключил экстренную связь с ходовой рубкой.

– Все хорошо, – хрипло сказал он. – Вы слышали капитана…– Он нерешительно взглянул на неуклюжую фигуру стоящего перед ним арколианца. – Я полагаю, пора пристегнуть вас к креслу.

– Нннннннн… – прогудел Мистербоб. – Пристегнуть к креслу? Я не ощущаю эту идею.

– Ну, давайте тогда назовем это как-нибудь иначе, – вздохнул Вонн, чувствуя, что покрывается гусиной кожей. В горле у него першило, словно там застрял комочек пищи. – Я говорю о том, что вам надо обеспечить безопасность. Лайнеру, вероятно, придется маневрировать, и если мы не хотим, чтобы нас швыряло по комнате, как… прыгуна на батуте…

Он замолчал, подумав, что арколианец, конечно же, не имеет ни малейшего понятия ни о гимнастах, ни о батуте, и снова вздохнул. С трудом поборол тошноту, подступавшую к горлу всякий раз, когда взгляд его падал на закованное в красный хитиновый панцирь существо, и, сделав судорожное глотательное движение, промямлил:

– Скверно. Чувствую себя, как последний пьянчуга…

– Действительно, – невпопад сказал Мистербоб. – Маргаретхирн беспокоится о нашем безопасном прибытии и считает, что мы должны сначала нюхать. Мы будем уважать ее просьбы.

– Замечательно. Тогда вам надо последовать моему совету и занять ваши кресла. Или что там у вас их заменяет. – Вонн рванул душащий его воротник халата. И без того тесный, тот насквозь пропитался потом и сделался, казалось, на два размера меньше.

– Полагаю, я должен вас слушаться, – смирился с неизбежным Мистербоб. – Однако прежде мне хотелось бы уточнить, что имел в виду Джеймсмэй, говоря об операции на вашем позвоночнике, которую надлежит сделать через горловое отверстие? Мой народ использует похожую процедуру в целях исправления болезни коры головного мозга. Но ведь у вас, насколько я могу ощущать, нет этого заболевания?

– О нет, Мэй имел в виду нечто совсем иное, – сказал, подавляя улыбку, Вонн. – Но пусть уж он сам объяснит вам смысл своих намерений. Звездолет может начать маневр в любое мгновение, и всем нам следует к этому подготовиться.

– Как много смыслов содержат ваши изречения! – пропел Мистербоб. – Удивительные создания. Я заинтригован!

С этими словами он удалился в свою каюту.

– Мы придем и проверим, как вы пристегнулись, Мистербоб! – весело крикнул ему вслед Винтерс.

Вонн смахнул со лба испарину и сделал несколько глубоких вдохов. С уходом арколианца он почувствовал себя несколько лучше и, окинув гостиную дипломатического отсека оценивающим взглядом, произнес:

– Пора приниматься за дело. Давай приберемся тут, прикрепим все, что можно, к полу и стенам и принесем амортизирующие кресла.

– Давай, – согласился Винтерс и, насвистывая что-то легкомысленное, принялся запихивать тело Бэчмана в герметический мешок. Туда же он кинул его оружие и подобранные с полу гильзы. Вонн закрепил мебель, а два глубоких кресла установил перед панелью управления.

Осмотревшись по сторонам, он счел, что настала пора перевести дух, и со стоном облегчения опустился в одно из кресел. Подошедший вскоре Винтерс, широко улыбаясь, расположился в соседнем.

– Ну чего, скажи на милость, ты лыбишься? Что с тобой происходит? – обратился к нему Вонн.

– Со мной все в порядке. А что тебя смущает? – недоумевающе спросил Винтерс.

– Меня смущает многое. Но больше всего то, что я, – Вонн ткнул себя в грудь большим пальцем левой руки, – имею безупречный психический рейтинг. Если верить тестам, я остаюсь спокоен, как скала, в ситуациях, когда самые сдержанные люди выходят из себя. Мой ксенофобический показатель соответствует нулевой группе – ниже просто некуда, и это зафиксировано во всех анкетных данных.

Винтерс продолжал безмятежно улыбаться.

– И тем не менее, когда я вижу этого мистербоба, на меня накатывает такая волна страха, что мне едва удается его скрывать. Меня так и тянет бежать сломя голову куда подальше! А ты, тринадцатибальный ксенофоб, который теоретически не может находиться на одном корабле с арколианцами, расцветаешь в его присутствии, словно с родным братом встретился! Не понимаю, как это возможно?

– Он совсем не пугает меня, – сказал Винтерс, явно удивленный словами товарища. – Да и с чего бы мне его пугаться?

– Но почему? Почему мне он внушает ужас, а тебе нет?

– Может быть, потому, что Мистербоб напоминает мне блюдо из бобов, которое я ел на Фегин Два? – простодушно предположил Винтерс.

– Блюдо из бобов? – повторил Вонн с растерянным видом. Защелкнул ремень безопасности и покачал головой: – Вот уж действительно – «Каждому свое».

12

Возникший в недрах корабля звук был поначалу низким и глухим, таким, что воспринимался скорее кожей, чем слухом. Потом он стал нарастать, делаясь выше и выше, пока не превратился в пронзительный визг, а после – в писк, переходящий границу слышимости. Затем послышалась серия хлопков, и наступила абсолютная тишина.

Тот, кто хотя бы однажды слышал нечто подобное, ни с чем не спутает эту звуковую какофонию, и Розалинда Кейн прекрасно знала, что она означает.

Это катапультировались спасательные модули «Хергест Риджа».

Молодая женщина остановилась, чтобы выровнять сбившееся дыхание и справиться с охватившим ее смятением. Причина испытываемого ею волнения заключалась в том, что, будучи маленькой девочкой, она пережила величайшее в своей жизни потрясение, оставшись на космической станции одна-одинешенька, тогда как все взрослое население покинуло ее, воспользовавшись спасательными модулями. Близкие ей люди были уверены, что девочку эвакуировали в числе первых и ничуть не беспокоились о ее судьбе, в то время как она умирала от ужаса, бродя по пустынной станции в ожидании неминуемой гибели.

Отсутствие Роз было вскоре замечено, и все кончилось благополучно, если не считать того, что еще долго-долго после этого случая ее преследовали кошмары, и она начинала чувствовать себя неважно, оказавшись вдалеке от эвакуационных отсеков. С годами ей удалось преодолеть этот комплекс, убедив себя, что ничего подобного с ней никогда больше не повторится, и вот надо же…

И как только ее угораздило связаться с Вонном? Что за каприз судьбы вынудил ее ступить на борт «Ангельской Удачи», пересечь чуть не полгалактики, попасть на «Хергест Ридж» и тут влюбиться в мужчину, попавшего в лазарет как раз тогда, когда она так нуждалась в его помощи? За какие грехи ей вновь пришлось остаться одной на покинутом людьми, терпящем крушение судне?

Тут же, впрочем, она и одернула себя. Разве влюбиться в Питера Чиба было таким уж несчастьем? И «Хергест Ридж» вовсе не терпит бедствие! Пассажиры покинули лайнер, но команда-то осталась на борту! Вонн, Винтерс Мэй – тоже, так чего же она распсиховалась? Каждый из них занят своим делом, и очень хорошо, что и для нее нашлась работа. Пусть даже не тут, а на «Ангельской Удаче».

– «Ангельская Удача», – прошептала Роз. Прислушалась к звучанию слов и повторила: – Ангельская Удача… Замечательно звучит! Надеюсь, удача будет сопутствовать и мне, если я не позволю одолеть себя глупым страхам.

Она прошла несколько коридоров и добралась до лифта, который должен был доставить ее на нижнюю палубу, где подле двигательного отсека находился ремонтный док. Именно в него, по словам Мэя, была заведена «Ангельская Удача», для того чтобы хоть вчерне залатать пробоины и тем самым облегчить доставку торгового судна в настоящие ремонтные мастерские. Нужный ей лифт, как назло, не работал, и Роз пришлось воспользоваться лестницей.

Она спустилась на несколько маршей и обнаружила, что дальнейший проход перекрыт бронированной плитой. Это показалось молодой женщине странным, и она заподозрила, что лифт отключен неспроста, однако на пути ей не встретилось ни одного человека. Спросить, что все это значит, было решительно не у кого.

Для того, чтобы добраться до соседней коммуникационной шахты, Роз пришлось углубиться в паутину коридоров, выглядевших значительно более голыми и просторными, чем те, к которым она успела привыкнуть на пассажирских палубах. Металлические стены их не были облицованы пластиком, и гулкое эхо наводило на мысль о заброшенном подземелье. В душу Роз снова стали закрадываться беспокойство и липкий, противный, необъяснимый страх.

На ее счастье, искомая коммуникационная шахта не была перекрыта. При виде ее Роз ощутила облегчение и, сбегая по ступеням лестницы, начала даже напевать что-то жизнерадостное. Она была на правильном пути, и пройти оставалось совсем немного.

Спустившись в лифтовой холл, молодая женщина подошла к двери и сверилась с висящей подле нее схемой помещений, расположенных на двух последних ярусах. Ну что же, она не ошиблась: ремонтные мастерские, двигательный отсек, проход к наружному шлюзу…

Роз нетерпеливо нажала на кнопку автоматического открывания, и дверь с шипением отъехала в сторону. Вскрикнув от неожиданности, женщина прижала руку ко рту.

В десяти метрах от двери просторный зал был чудовищно изуродован: изодранные плиты пола и потолка обнажали лопнувшие и перекошенные фермы каркаса, среди которых ранеными питонами свивались изорванные трубопроводы, линии связи и энергетические кабели. Стальные переборки были смяты, словно куски фольги, и залиты водой и какой-то черной, скверно пахнущей жидкостью, разводы и брызги которой виднелись и на полу, и на потолке. Льдисто посверкивали в свете уцелевших кое-где аварийных ламп отслоившиеся листы термопластика, осколки стекла, обрывки серебристой изоляции. Из разорванных вентиляционных труб со свистом бил воздух, отчего казалось, что по запустелым развалинам гуляет стылый осенний ветер…

Ошеломленная, Роз сделала несколько боязливых шагов к центру зала. Потоки воздуха раздували ее волосы и покрывали лицо брызгами черной вонючей жидкости.

– Нет, – пробормотала она. – Нет, нет, нет…

Она попыталась набрать в грудь побольше воздуха и закашлялась – запах черной едкой жидкости, горелой пластмассы и расплавленного металла был прямо-таки непереносим. Это был запах страха и беды, отчетливо напомнивший ей обстановку на «Ангельской Удаче», когда та попала под обстрел «Роко Мари».

– Помни об «Ангельской Удаче»! – решительно приказала она себе. – Твоя цель – «Ангельская Удача»! Ты должна добраться до нее, а по сторонам, если тебе не нравится, можешь и не глазеть!

Роз стиснула кулаки так, что ногти больно впились в ладони, и двинулась вперед.

Вскоре она уже могла отчетливо разглядеть ужасающую дыру в полу – пролом трехметровой ширины, тянувшийся от одной стены зала до другой. Заглянув в эту, похожую на зияющую рану трещину, она поразилась обилию рваных проводов, кабелей и труб в межпалубном перекрытии. Мысль о том, что ей придется перепрыгивать через эту оскалившуюся рваными металлическими листами пасть, ужаснула Роз. Она прикинула, не проще ли ей будет спуститься вниз и снова подняться, но нижняя палуба, судя по всему, пострадала еще больше, и пол ее сплошь покрывала омерзительная черная жижа, от запаха которой женщину едва не выворачивало наизнанку. Стараясь не дышать, она еще раз заглянула в дыру, силясь понять, что же явилось причиной всех этих разрушений. Ах, если бы она хоть немного разбиралась в конструкции звездолетов!…

Хотя, с другой стороны, чего ради ей ломать себе голову над причиной аварии? Она должна пробраться на «Ангельскую Удачу» и, так или иначе, попадет туда! Роз отодвинулась от пролома, чтобы ее ненароком не вытошнило. Сейчас она находится в хорошей форме. Такой уверенной и сильной она не чувствовала себя уже давным-давно, со школьных времен, и, конечно же, сумеет перебраться через эту щель. Она просто перепрыгнет ее, ведь три метра при пониженной силе тяжести – это не так уж много. Надо только выбрать место, где изорванные листы полового покрытия не торчат, словно рифы, – напорись она на такой вот, с позволения сказать, заусенец, и все будет кончено…

Медленно двигаясь вдоль края трещины, Роз присмотрела подходящее местечко для прыжка, и тут пол под ее ногами чуть заметно дрогнул. Сквозь свист бьющего из вентиляционных труб воздуха до Роз постоянно доносились какие-то подозрительные скрипы, скрежеты, похрустывания и пощелкивания, и теперь она уяснила их зловещий смысл. Что-то в деформированном чреве лайнера продолжало рушиться, расползаться, разваливаться. Она все время ощущала слабые толчки, но была слишком взволнована, чтобы осмыслить их происхождение, а ведь они означали… Ну так и есть! Стоило ей повнимательнее присмотреться к зияющей у ее ног трещине, как она обнаружила, что та сделалась заметно шире.

Даже в самом узком месте она уже почти достигла четырех метров. А отходившие от нее мелкие, бывшие прежде волосяными, трещинки расширялись на глазах. Еще минута-две, и ей придется возвращаться. Идея эта показалась Роз заманчивой, но она тут же запретила себе думать о возвращении. Трусость – скверная подруга, и она не пойдет у нее на поводу. Вернуться – значило предать Винтерса и Вонна, а предательницей она никогда не была и становиться не собиралась!

Если бы здесь хотя бы имелось место для разгона… Но пол зала был завален всякой дрянью, листы покрытия походили на нагромождения торосов, и о том, чтобы разбежаться, оставалось только мечтать. Трясясь, как лист, Роз отступила возможно дальше от трещины, повернулась и, ощутив очередной предательский толчок пола, что есть силы ринулась вперед.

Стены зала содрогнулись и со страшным скрежетом раздвинулись.

Сильный порыв ветра подкинул Роз, она непроизвольно вытянула руки в стороны, как будто надеялась, что они превратятся в крылья, и тут же радостные мгновения полета оборвал болезненный удар.

Она ударилась о палубу животом, подпрыгнула и, ударившись об пол еще раз – теперь уже грудью, скользнула к краю трещины по залитому жгучей черной жидкостью металлу. Она удержалась, чудом уперевшись туфлей в какую-то неровность пола – тот самый заусенец, наткнуться на который боялась больше всего на свете. Из горла ее вырвался нервный смешок, и она поспешно поползла прочь от трещины.

Уже поднимаясь на ноги, она обнаружила, что во время приземления потеряла вторую туфлю, но ничуть этому не огорчилась. Нервно рассмеялась и, тряхнув ногой, скинула оставшуюся туфлю в зловеще скалящуюся расщелину, сделавшуюся за эти мгновения еще шире. Больше стала и трещина в потолке: искореженные фермы и перекрученные балки производили столь тягостное впечатление, что Роз, не мешкая, двинулась в глубину зала. Путь назад был отрезан, а слушать усиливающийся вой воздуха и наблюдать за тем, как увеличивается страшная трещина, она не имела ни малейшего желания.