Текст книги "Больше, чем ты знаешь"

Щелчок отодвигаемой задвижки прозвучал у них над ухом, как выстрел из револьвера. Клер сорвалась с колен Рэнда, успев подхватить с пола трость за мгновение до того, как дверь на веранду распахнулась и на пороге появилась Бриа.

– Я собиралась подержать тебя здесь, пока ты не остынешь немного, братец, – заявила она, – и только потом сообразила, что Клер тоже осталась там.

Брови Рэнда скептически поползли вверх. Свет из коридора падал на лицо сестры. Улыбка ее была слишком уж невинной, а время для ее появления на сцене было выбрано слишком удачно, чтобы это можно было принять за правду. – Лучше ступайте к себе, Клер, – проговорил он. Впрочем, этого и не требовалось – Клер уже взбиралась по ступенькам. Когда до двери оставалось всего несколько шагов, в памяти ее вдруг всплыли недавно услышанные ею слова: «Теперь-то ты ее разглядел. И, похоже, неплохо! Если бы она могла видеть, как ты буквально пожираешь ее взглядом, у нее бы коленки задрожали!» Клер невольно замедлила шаг, но поступь ее оставалась твердой. Однако ей с трудом удалось подавить в себе желание рассмеяться. Похоже, она куда менее чувствительна к его чарам, чем думает Бриа!

В последующие несколько дней ее коленкам уже больше ничто не угрожало – Рэнд отправился в Чарлстон посмотреть, как идут приготовления к отплытию. Катч беспрестанно ныл, настаивая на том, что ему вовсе незачем лежать в постели, но никто, и меньше всех сам Рэнд, не обращал на него внимания. Клер нашла превосходный способ отвлечь его – принесла книгу и упросила его почитать ей вслух. При этом ее нисколько не волновало, что Катч то и дело принимался клевать носом, а то и вовсе засыпал.

Просыпался он, как правило, от собственного храпа. Очнувшись от дремоты, сначала пытался, словно надоевшую муху, смахнуть упавшую на грудь книгу, потом виновато поглядывал на Клер, но та уткнулась в свое рукоделие. Наконец и он решился посмотреть, что она вяжет.

– Надеюсь, вам не придет в голову подарить эту штуку кому-то, кого я знаю? При мысли о том, что это предмет одежды, предназначенный для какого бы то ни было человеческого существа, кроме разве что бродячего певца-негра, мне делается дурно!

Чуткие пальцы Клер пробежали по петлям, снова пересчитывая их.

– В чем дело, мистер Катч? Что-то не в порядке с выкройкой?

– С выкройкой-то как раз все нормально. – Пыхтя, он приподнялся на постели и уселся, подсунув подушку себе под спину. – Это ведь шарф, я угадал?

– Очень может быть. – Клер расправила вязанье, чтобы Катч мог его рассмотреть. – А как по-вашему… это похоже на шарф?

Катч придирчиво разглядывал ее творение. Клер удалось связать никак не меньше шестидесяти рядов, но каким-то непостижимым образом вязанье вдруг стало куда уже, чем было в начале.

– Эта штуковина здорово смахивает на треугольник.

– На треугольник? Правда? Выходит, я потеряла несколько петель. – Вязанье упало на колени. – Я с самого начала знала, что из этого ничего не выйдет, – уныло проговорила она. – Ко всему прочему эта штука, наверное, расцветкой смахивает на радугу.

– Вроде того, только на нее не так приятно смотреть – режет глаза.

– Хорошо, что я слепая.

Катч застыл с открытым ртом. Потом вдруг затрясся всем телом, и оглушительный хохот вырвался у него из груди.

– Ну вы и штучка, мисс Банкрофт! В точности как говорит Рэнд!

– По-моему, первым это сказал Шекспир, – сухо поправила она.

– Наверняка этот Шекспир имел в виду кого-то еще. А Рэнд – именно вас.

Поспешно пригнувшись, Клер опять принялась на ощупь пересчитывать петли. Бесполезно! Тяжело вздохнув, она нащупала ногой стоявшую на полу корзинку и с досадой швырнула, туда вязанье.

Хихикнув, Катч поднял книгу.

– Хотите, я вам почитаю?

– Да нет, что-то не хочется. Может, лучше поболтаем? Закрыв книгу, Катч бережно отложил ее в сторону.

– Что это у вас на уме, юная леди?

– Просто хотела спросить. Вы ведь и не думали совать нос в бумаги мистера Фостера, верно?

Катчу сразу стало неуютно. «Какая жалость, что нельзя закрыть глаза и притвориться спящим», – с досадой подумал он. – Конечно, – проворчал он, – с чего бы я стал это делать?

– А тогда кто, по-вашему, это сделал? Катч пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Стало быть, вы взяли все на себя не потому, что хотели защитить Рэнда?

– Да нет, тут вы угадали, да только не совсем. Мне и в голову не пришло, что это мог быть он. Просто отчим наверняка пристрелил бы его, если б даже он молчал. Оррин к тому времени уже достаточно упился, чтобы начать палить во все, что движется.

– Да? Конечно, я не могла догадаться, как все это происходило… И когда раздался выстрел, я так и не поняла, кто… – Осекшись, она некоторое время молчала, прежде чем снова заговорить. – Вероятно, вы кого-то подозреваете.

– Скорее всего это был сам Оррин.

– Это не первый раз, когда он что-то делает, а потом начисто забывает об этом.

– Вот как? Никогда бы не подумала!

– Тогда, выходит, сами вы подумали на кого-то еще, верно? Клер покачала головой.

– Нет-нет, что вы, – но тут же почувствовала, что Катч ей не верит. – Ей-богу, мистер Катч! Да и потом, что там такого уж важного в книгах Оррина?

– Где-то в них спрятано заклятие.

– Заклятие Гамильтонов? Но ведь оно есть у Рэнда! Разве…

– Неужели? Лично я никогда его не видел.

– Но он читал наизусть несколько строф из него! Это было в библиотеке моего крестного. Я сама это слышала.

– Да ведь Рэнд знает его наизусть! Господи, да он слышал его в детстве чуть ли не чаще, чем колыбельную!

– Вы хотите сказать, что заклятие нигде не записано… что оно просто передается от поколения к поколению?!

– Чем черт не шутит, может, и так.

«А может, и нет», – подумала Клер. Катч ведь так и не сказал ей ничего определенного.

– Вам не следовало мне об этом говорить. Ни при каких обстоятельствах, – пробормотала она.

– Это верно, – согласился Катч, – не следовало. Это касается только Гамильтонов. И хотя за столько лет, что я прожил бок о бок с ними, мне немало пришлось узнать об этом деле, я и сейчас считаю, что это их семейное дело. Да и потом… а вдруг это вы рылись в бумагах Оррина?

Брови Клер взлетели вверх.

– Неужели такое могло прийти вам в голову? – изумилась она.

Катч задумчиво вглядывался в ее лицо.

– Пришло, как видите, – признался он.

Вскочив со стула, Клер двинулась вдоль кровати, пока не остановилась у изголовья. Нагнувшись, она порывисто обняла Катча.

– Вы милый, – прошептала она. – Вы очень, очень милый. Катч широко улыбнулся.

– Приятно слышать, но, право, не знаю, чем я заслужил столь лестный комплимент.

Клер отодвинулась. Пальцы ее скользнули по его подбородку, погладили широкую щеку.

– Вы предположили, что я могла это сделать, – прошептала она, – и даже не понимаете, что это значит. Стало быть, для вас не важно, что я слепая.

Катч осторожно подвинул ее ладонь так, чтобы она могла почувствовать его широкую улыбку.

– Значит, еще как значит, – ухмыльнулся он. – Именно поэтому я и решил, что это все-таки не ваших рук дело. Вы бы провернули это дельце получше. Будь это вы, все бы осталось на своих местах и Оррин бы даже не догадался, что там кто-то побывал.

Клер рассмеялась.

– Ну, если вы думаете, что я всегда все кладу на место, то ошибаетесь! Если хотите знать, вчера я чуть ли не десять минут искала свою расческу, а книгу, которую хотела почитать, «Франкенштейн», так и не нашла. Мой сундук уже наполовину сложен, и между тем я ничего не могу отыскать.

Катч, прищелкнув языком, неодобрительно покачал головой.

– Миссис Уэбстер была бы очень разочарована.

– Согласна с вами, Катч.

Откуда-то из-за дверей донесся голос Рэнда, и Клер замерла. Дверь с шумом распахнулась.

– Могли бы сначала постучать, – наставительно произнесла она и принялась поправлять сбившиеся простыни.

– Вот так лучше, – заметил Катч, с одобрением наблюдая за ее проворными, ловкими движениями. Клер уже не улыбалась. Катч же, напротив, глядя на Рэнда, изобразил на лице полнейшее блаженство. – Она очень хорошо заботилась обо мне, пока вас не было, капитан.

Рэнд даже не подумал улыбнуться в ответ.

– Надеюсь, – проворчал он. Воспользовавшись тем, что Клер озабоченно шарит по кровати в поисках книги, он подошел поближе и принялся с интересом наблюдать за ее действиями. Но, заметив, что ладонь Клер вот-вот окажется в опасной близости от мужского достоинства Катча, он поспешно схватил книгу и сунул ей в руку.

– Благодарю вас, мистер Катч.

– Всегда к вашим услугам, – ответил тот, делая вид, что не замечает укоризненного взгляда Рэнда.

Сунув книгу под мышку, Клер наклонилась, чтобы поднять с пола корзинку с рукоделием.

– Думаю, джентльмены, вы не станете возражать, если я удалюсь. Наверняка вам нужно многое обсудить.

– Тогда до завтра, – кивнул Катч, – мы закончим…

– На борту «Цербера», – договорил за него Рэнд. – Это уже моя забота. Останьтесь, мисс Банкрофт. То, что я хочу сказать, касается и вас.

Клер была и встревожена, и заинтригована одновременно. Сунув книгу в корзинку, она тихонько вернулась на свое место.

– Мы уезжаем завтра?

Рэнд молча стряхнул пыль, толстым слоем покрывавшую его рукав. Вернувшись домой, он не позаботился привести себя в порядок. Зайдя в конюшню, он наткнулся на Бриа, которая выглядела ничуть не опрятнее его самого. Ее амазонка была сплошь заляпана грязью и пропитана лошадиным потом – судя по всему, она с раннего утра объезжала плантацию. Выглядела она так, словно позаботилась заглянуть под каждый кустик риса по очереди, а потом, не разбирая дороги, скакала по полям, счастливая, что эта изнурительная работа осталась позади. Ее лицо блестело от пота – сияло, сказал бы он, будь у него время. Но, услышав привезенные им новости, Бриа, полусмеясь-полуплача, кинулась ему на шею. Мать не разделяла ее энтузиазма, однако не пыталась протестовать.

– Завтра утром «Цербер» отплывает из Чарлстона, – объявил Рэнд, – стало быть, нам придется уехать из «Хенли» сегодня же вечером.

Клер знала, что Рэнд отправился в Чарлстон именно для того, чтобы подготовить корабль к отплытию, но предполагала, что у них впереди еще дня три, не меньше.

– Так скоро! – ахнула она.

– Простите, не знал, что у вас другие планы.

Клер предпочла сделать вид, что не замечает едкого сарказма в его голосе.

– Я… я думала, что у меня остается больше времени на сборы.

– Мне казалось, вы говорили, что уже начали собираться.

– Тогда, должно быть, вы слышали, что у меня это неважно получается.

– Я попрошу кого-нибудь помочь вам.

– А вы уже сказали об этом Бриа? И вашей матушке?

– Прямо перед тем, как прийти сюда, – объявил Рэнд. «Значит, все уже решено», – подумала Клер. Стало быть, ей тоже нужно поторопиться.

– Я должна идти, – вставая, сказала она.

– Обедать будем здесь, а после обеда отправимся в путь. Кивнув, Клер нагнулась за корзинкой и тростью. Выставив их перед собой, словно для защиты, она попрощалась.

– Ну и что вы на это скажете? – спросил Катч, едва дождавшись, когда Клер окажется за дверью. – Похоже, ей очень не хотелось уходить.

– Она расстроилась, – ответил Рэнд. – На борту «Цербера» у мисс Банкрофт будет меньше шансов избежать моего общества.

Припомнив промокший насквозь дамский корсет, Катч озадаченно поскреб лысую макушку. Между этими двоими происходило что-то, чего он явно не понимал. Он пожал плечами. Как и заклятие, это было личной заботой Гамильтонов.

«Цербер» вышел из гавани Чарлстона, едва рассвело. Распустив белоснежные паруса, он легко поймал попутный ветер, и поднимавшееся из-за горизонта солнце заставило их слегка порозоветь, словно щечки смущенной девушки. Рэнд стоял на мостике, его рыжие волосы, разметавшиеся по плечам, горели пламенем. Через полчаса, прикинул он про себя, они будут делать десять узлов, а то и все двенадцать. Не пройдет и нескольких дней, как «Цербер», оставив позади Карибское море, пересечет экватор и окажется в более теплых, чем сейчас, тропических водах. Он мог заранее сказать, что эта часть плавания пройдет гладко, так же как не сомневался, что по другую сторону земного шара, где стоит зима, их ждет непогода.

Оставалось только гадать, как подобное путешествие отразится на Клер. Рэнд взмолился про себя, чтобы их не угораздило попасть в полный штиль, как случалось в этих широтах.

А под ним, в своей каюте, без сна лежала Клер. Легкий крен на один бок и мерные удары волн о борт заставили ее всю ночь проворочаться с боку на бок. Взбив подушки повыше, Клер протянула руку к стене и провела пальцем вдоль щели между деревянными панелями.

Ей до сих пор не давало покоя то, что, расставаясь, шепнула ей на ухо Бриа. «Будь осторожна, – чуть слышно пробормотала она одними губами, – меня не будет на борту, и некому будет отвлечь внимание доктора». Что она хотела этим сказать? Неужели Бриа намекала, что именно это она и делала, пока они гостили в «Хенли»? И притом намеренно? Клер такое и в голову бы не пришло. Ей казалось, что Маколей Стюарт очарован девушкой с первого взгляда. То, какие восторженные эпитеты он выбирал, описывая ее красоту, уже говорило о многом. Да и Бриа всегда поощряла его или по крайней мере достаточно ясно давала понять, что его восхищение не оставляет ее равнодушной.

С тяжелым вздохом Клер перевернулась на спину. Что же могло заставить Бриа так стараться привлечь внимание доктора? Может, ей просто хотелось сделать приятное брату? Или причина в другом?

Клер устало закрыла глаза.

Почти всю следующую неделю Клер провела у постели Катча. Она не отходила от него ни на шаг, пока Стюарт не объявил, что больной уже может вставать и даже выполнять кое-какую легкую работу. Да и сам Катч в это время был исключительно внимателен к ней. Он всегда находил предлог, чтобы убедить ее побыть с ним, и пару раз она даже заподозрила, что все его ахи и охи не более чем притворство. Но даже если так, Клер не стала выводить его на чистую воду. Читал он гораздо выразительнее, чем Маколей, и не был таким угрюмым и неразговорчивым, как Рэнд. В то утро, когда он объявил, что готов снова приступить к своим обязанностям, Клер почувствовала, что ее мирная и спокойная жизнь подошла к концу.

Потеплело, и Клер теперь больше времени проводила на палубе. Матросы не спускали с нее глаз – она постоянно чувствовала на себе их взгляды, – а порой вели себя так, будто они были давними друзьями. Додд даже предложил учить ее вязать морские узлы. Клер скоро научилась отличать полуштык от простого узла – оказалось, что завязать его не сложнее, чем обычный шнурок на ботинке. Он объяснял ей, как сращивать между собой волокна веревки, укладывая их один к одному, как сплеснивать концы, распутывая нити, чтобы потом переплести их накрепко. Рифовый узел дался ей сложнее. Над двойным плоским штыком[9]9
  Полуштык, двойной плоский штык – типы морских узлов.


[Закрыть] Клер трудилась почти полдня и с удивлением обнаружила, что заниматься этим ей куда интереснее, чем вязанием, к которому хотел приохотить ее Маколей.

А вот штопать и латать паруса она так и не научилась, хотя кое-кто из команды изо всех сил старался ей помочь. Инструменты, которые использовались для этого, оказались слишком непривычными. Кроме того, латать было потруднее, чем управляться с иголкой и пяльцами. Для этого требовались специальные деревянные молотки и крюки, а также особый клиновидный штырь под названием драек, которым распутывались волокна веревки. Мужчины также пользовались вместо наперстка кожаным ремнем, которым оборачивали палец и ладонь, чтобы не повредить руку острой головкой металлической иглы. Ни один из этих ремней не хотел держаться на узкой ладони Клер. Но если честно, она особенно не огорчилась.

Она прилежно трудилась над шкотовым узлом, когда громкий стук в дверь заставил ее поднять голову. Клер вздрогнула от неожиданности, и оба конца веревки, распустившись, повисли у нее в руках. В таком виде и застал ее появившийся на пороге Рэнд.

– По-моему, я не приглашала вас войти, – раздраженно проговорила Клер.

Он бросил взгляд на концы, которые она по-прежнему держала в руке, заметив при этом недовольно поджатые губы.

– Наверное, вы чертыхались, а я не расслышал и принял это за приглашение войти.

– Хм-м. – Отбросив веревку, Клер уронила руки на маленький столик, возле которого сидела. Потом подперла кулачками подбородок и стала ждать, что последует дальше. Было непохоже, чтобы Рэнд зашел просто поболтать на досуге или посмотреть, не скучно ли ей. Со дня отплытия ему и в голову такое не приходило.

Закрыв за собой дверь, Рэнд прислонился к ней спиной, скрестил на груди руки, ни на мгновение не отрывая взгляда от хмурого лица Клер. Непослушная прядь темных волос спустилась ей на бровь, но Клер, не позаботившись заправить ее в прическу, лишь досадливо дернула головой. Неожиданно зачарованный этим безыскусным жестом, Рэнд не мог оторвать взгляда от ее губ.

– Да? – спросила Клер.

Ледяной тон, которым это было сказано, заставил Рэнда очнуться.

– А как вы догадались, что это я? – поинтересовался он. Она никак не могла взять в толк, почему это так важно.

– Вы обычно стучите резко, – досадливо пояснила она. – Два резких нетерпеливых удара, как выстрел из двустволки. Да, очень похоже. А вот мистер Катч, несмотря на то что он чуть ли не вдвое выше вас, стучит осторожно, костяшками пальцев. А доктор Стюарт – тыльной стороной ладони. Совсем другой звук. И потом, он стучит три раза, а вы – два. – Брови Рэнда удивленно поползли вверх. – Объяснять дальше или хватит? Конечно, мистер Катч и доктор Стюарт заходят ко мне чаще остальных, но иногда мне удается узнать по стуку и других посетителей.

– Спасибо, я узнал все, что хотел. Могу я присесть?

– Конечно. – Чуть повернувшись на стуле, Клер дожидалась, пока он усядется. Он мог бы присесть на сундук в углу каюты, но тут под тяжестью его тела скрипнула койка и Клер поняла, что Рэнд уселся на край постели. Она постаралась не думать об этом.

– Доктор Стюарт сказал, что сегодня вы чувствуете себя достаточно хорошо. Могу ли я надеяться, что вы присоединитесь к нам за ужином?

– У меня немного болела голова. – Ощупью отыскав концы, она бросила их на колени. – Ага, вот они где.

– Вы очень упрямы.

Снова выронив веревку, Клер опять опустила подбородок на руки. – Да, тут вы правы.

– И упорно избегаете моего общества.

От удивления и неожиданности Клер приоткрыла рот, но не издала ни звука.

– Вы не отвечаете? Подумали, что я это о ком-то другом?

– Вы и так прекрасно знаете, что я подумала.

– Итак, значит, я прав? Вы упорно стараетесь избегать меня.

– Нет, вы ошибаетесь. Просто я стараюсь не отвлекать вас без нужды. Вы ведь очень не хотели брать меня на борт, капитан, верно? Я этого не забыла и делаю все, чтобы никому не мешать. Странно, а мне-то казалось, вы как никто должны оценить мои усилия не путаться у вас под ногами.

– Мое имя Рэнд, Клер. И «под ногами» – совсем не то место, где бы я хотел вас видеть.

Глава 7

Клер вздрогнула. Пальцы ее крепко сжали край стола, подбородок взлетел вверх. Слова Рэнда заставили ее щеки слабо порозоветь. Но как ни странно, в душе она вдруг ощутила какой-то неестественный холод.

– Не думаю, чтобы вам пришлось по душе держать меня под каблуком, – покачала она головой. – С вашей стороны это было бы большой глупостью.

Рэнд и не думал спорить. Однако это было не совсем то, что он имел в виду.

– Изображаете святую невинность? – проворчал он.

– Нет. Просто даю вам возможность сменить тему разговора, а еще лучше – направить ход ваших мыслей в другую сторону. Мне пришло в голову – поздновато, конечно, – что вы явно уверены, будто ваши слова должны мне польстить. На самом же деле даже сама мысль о том, чтобы оказаться под вами, вызывает у меня тошноту.

Рэнд молча разглядывал ее. Тонкая линия шрама, пересекавшая его лицо от виска до самого подбородка, побелела от гнева. Одна щека нервно подергивалась.

– Капитан? – Воцарившееся в каюте молчание заставило Клер забеспокоиться. Склонив голову, она пыталась уловить звук его дыхания. – Рэнд? Где вы? Что вы делаете?

Он ответил не сразу – предпочел подождать, пока стихнет первый приступ ярости и в голове немного прояснится.

– Зализываю раны.

– О! – Клер напряженно выпрямилась на стуле. Койка жалобно скрипнула – Рэнд поднялся.

– Куда вы? – спросила Клер.

– Ухожу.

Клер жадно ловила звук его шагов, пока он шел к двери, но не успел он повернуть ручку, как она оказалась возле него.

– Подождите! – Она почувствовала, что он колеблется. – Прошу вас, – чуть слышно попросила она, – пожалуйста, подождите!

Выпустив из рук ручку двери, Рэнд обернулся к ней, взгляд его упал на протянутые к нему руки.

– Я здесь, Клер.

Она кивнула. От волнения сердце, казалось, колотилось у нее в горле, голос упал до едва слышного шепота.

– Неужели же вам никогда не приходило в голову, насколько унизительно для меня держать в руках вашу мужскую плоть, когда вам даже в голову никогда не приходит попросить меня коснуться вашего лица? – задыхаясь, спросила она, чувствуя, что на ресницах повисли слезы. Она нетерпеливо смахнула их, шмыгнула носом, но это не помогло. Из груди ее вырвался сдавленный всхлип, и она поняла, что вот-вот разрыдается. Клер быстро отвернулась. Руки Рэнда сомкнулись кольцом вокруг нее, словно он хотел ее защитить.

– Клер…

Его голос раздался откуда-то сверху, и Клер показалось, что он на мгновение заполнил тесную каюту, словно удар медного колокола. Она тихонечко отодвинулась и тут же наткнулась на край стола.

– Клер, прошу вас.

От его рук, обхвативших ее за плечи, исходило тепло. Голова Клер поникла – это выглядело как капитуляция. Рэнд прижался губами к ее уху.

– Боже мой, Клер, – прошептал он, – простите меня, дурака. Я не хотел… не думал даже… – Он не закончил. Вместо того чтобы договорить, он повернул ее лицом к себе. Руки его соскользнули с ее плеч, осторожно сжали тонкие запястья. Он потянул ее ладони к своему лицу. – Посмотрите на меня, Клер. Она заколебалась.

– Я не строю никаких планов и ничего не жду, – тихо продолжал Рэнд. – То, что происходит между нами, не закончится в постели, ни в вашей, ни в моей. – Он почувствовал, как ее пальцы, разжавшись, коснулись его щеки. Отпустив ее запястья, он завел руки за спину. – Ну же, – подбодрил он ее, – мне хочется, чтобы вы увидели меня.

Кончиками пальцев она чувствовала, как туго обтянула его скулы горячая кожа. Положив ладонь ему на лоб, Клер ласково разгладила сдвинутые брови, ощутила пальцами впадины висков. Ресницы Рэнда слабо затрепетали под ее рукой, и тут она вспомнила, как миссис Уэбстер называла их коричневыми, однако та ни разу не упомянула, какого они оттенка. Какие же они на самом деле: светлые, как песок, или же темные, почти черные, цвета кофе? А может, янтарные, словно сердцевина тикового дерева?

Клер осторожно провела пальцем вдоль его носа, коснувшись хищного выступа, который придавал лицу Рэнда свирепое выражение, и почувствовала, как в ответ на ее прикосновение затрепетали его ноздри. Кончик ее пальца дотронулся до глубокой ямки между кончиком носа и верхней губой и скользнул к подбородку.

Перехватив руку Клер, Рэнд прижал ее к губам. – Еще раз, пожалуйста, – прошептал он.

Клер почувствовала на своих пальцах его обжигающее дыхание. Словно не замечая, что он выпустил ее руку, она коснулась его губ, почувствовала, как они приоткрылись, и дыхание у нее перехватило. Вздрогнув, она отвела руку в сторону и вдруг прижала обе ладони к его щекам.

Рэнд чуть заметно напрягся, когда тонкие пальчики Клер дотронулись до его шрама. Он заставил себя стоять неподвижно, пока она осторожно ощупывала глубокую отметину, пробороздившую его лицо от виска до самого подбородка.

– Такое красивое лицо, – мягко прошептала она. В голосе ее было одно лишь неподдельное восхищение. Сколько Рэнд ни вслушивался, он не услышал ни малейшего намека на жалость. – Как это произошло?

– Эту отметину оставила мне на память сабля одного янки.

– Но ведь вас могли убить! Уголки губ Рэнда дрогнули в улыбке.

– Думаю, именно это он и собирался сделать.

– И как же вам удалось спастись?

– Его сшибло на землю пушечным ядром прежде, чем он смог закончить начатое. Я оказался прямо под ним и вместо того, чтобы покоиться в земле, попал в один из их полевых госпиталей. А потом, естественно, в тюрьму.

– О, Рэнд! – Руки Клер легли ему на плечи. – Я не знала! И долго вы там пробыли?

– До самого конца войны – почти восемнадцать месяцев. Клер только молча кивнула – все это было за пределами ее понимания.

– Я знала, что у вас шрам, – призналась она, – мне рассказала миссис Уэбстер.

– Я так и подумал, что вы ожидали чего-то подобного, – кивнул Рэнд. – Вы были заранее готовы к этому…

Клер нахмурилась.

– Не в том смысле… это не то, что вы думаете. Просто мне было чрезвычайно любопытно, – голос ее упал до чуть слышного шепота, – я была заинтригована. – Это прозвучало как признание.

Рэнд не мог отвести от нее взгляд, очарованный слабым румянцем, окрасившим ее щеки. Головка ее склонилась, она смущенно смотрела в сторону – сейчас он мог бы поклясться, что она видит. Лицо выдавало терзавшие ее сомнения и страх.

– И что же еще миссис Уэбстер говорила обо мне? – мягко спросил Рэнд.

– Она сказала, что, если бы не шрам, вас можно было бы назвать настоящим красавцем.

Рэнд смущенно запустил пятерню в гриву непослушных медно-рыжих волос и переступил с ноги на ногу.

– Я смутила вас, – догадалась Клер. Губы ее дрогнули в улыбке – ей показалось забавным, что замечание миссис Уэбстер до такой степени смутило Рэнда. – Может, вам станет легче, если я признаюсь, что всегда представляла вас этаким огромным каменным тики?

Перед мысленным взором Рэнда всплыли виденные им на островах южных морей каменные изваяния – ни одно из них даже близко не напоминало человека. Лица их, грубо вырубленные в камне, выражали суровость, даже жестокость. От них всегда исходило смутное ощущение угрозы.

– Мне как-то больше по душе то, что сказала миссис Уэбстер, – пробормотал он.

– Я почему-то так и подумала. – Клер опустила руки. Ей казалось, Рэнд отодвинется, но он не отступил.

На губах Клер все еще играла легкая улыбка.

– Скажите мне, – попросил он, – с чего это миссис Уэбстер вздумалось описывать вам мою внешность? Может, кто-то ее попросил?

Улыбка Клер увяла.

– Право, не помню, – холодно ответила она.

– Какая вы все-таки лгунья!

– Стикль тоже часто мне об этом говорит.

– Хм, похоже, тут мы с герцогом согласны. – Заметив, как у нее обиженно дрогнули губы, Рэнд рассмеялся. – Вы ведь сами ее попросили описать меня, верно?

– Это еще ни о чем не говорит! Я часто прошу ее это делать.

– И какого же цвета у меня волосы?

– Право, не припомню.

– Вы никогда ничего не забываете.

– Ну ладно, слушайте. Она сказала, что они у вас цвета заката. Цвета опавших листьев, когда коричневый, медный и ярко-оранжевый смешиваются воедино.

Брови Рэнда взлетели вверх, потом он неуверенно улыбнулся.

– Сам я всегда думал, что они скорее похожи цветом на затертую пенсовую монетку.

– Она тоже сначала так сказала, но потом поправилась, чтобы я не решила, что они у вас тускло-зеленые.

– Можете передать ей мою благодарность. А глаза? Какого они цвета?

– Карие.

– И все? Просто карие?

– По-моему, она упоминала, что у вас они не такие темные, как у меня.

– У вас они цвета шоколада, – уточнил Рэнд, – а мои светлее, скорее ореховые, чем карие. Во всяком случае, так всегда нравилось говорить моей матери.

– Ореховые… – задумчиво протянула Клер. – Тогда они неплохо подходят к вашим волосам.

– Кое-кто считает, что очень подходят.

– Женщины, – уточнила Клер. Рэнд притворился, что вспоминает.

– Может, вы и правы.

Клер умолкла. Все ее оживление разом спало, лицо омрачилось. Почувствовав, как он осторожно приподнял ей подбородок, она не отодвинулась. Казалось, однако, что Клер так глубоко ушла в себя, что ласка Рэнда осталась незамеченной.

– А я уж и не помню, как выгляжу, – проговорила она. – Моя мать была красавицей. А я нет. Впрочем, раньше я никогда особенно из-за этого не переживала, думала, что и впредь не стану. Но вот, однако, оказалось, что мне это небезразлично. Господи, Рэнд, еще как небезразлично! За мной никогда никто не ухаживал, и, боюсь, я отнеслась слишком серьезно к тому, что вы обратили на меня внимание. Не думаю, чтобы вы имели на меня какие-то виды – это невозможно. И не знаю, как с честью выйти из этого положения. Понимаете, у меня… у меня нет никакого опыта.

Пальцы Рэнда ласково погладили ее щеку, осторожно заправили за ухо прядь непослушных темных волос.

– Помнится, кто-то мне говорил, что знает толк в поцелуях.

– Ну, это не совсем неправда, – покраснела она.

– Так… небольшое преувеличение?

– Совершенно верно.

– Так что же прикажете мне делать, Клер? – спросил Рэнд. – Стоять в сторонке и молча смотреть, пока вы будете упражняться с Маколеем Стюартом или Катчем? Или с кем-то из команды? Хотите научиться, как ловко уходить от мужчины, прежде чем придете ко мне? – Он покачал головой. – Надеюсь, что нет. Я на это не способен. Слишком уж мучительно для меня теперь будет увидеть вас рядом с кем-то другим.

– Но ничего же не случится, – возразила она, – абсолютно ничего.

– Знаю, – кивнул он. – И все равно – это слишком больно.

Но Клер уже ничего не слышала – привстав на цыпочки, она накрыла ладонью его рот. Он не улыбался. Значит, Рэнд говорил серьезно. Ей пришлось ухватиться двумя руками за стол, иначе она не удержалась бы и обвила руками его шею.

– Думаю, вам лучше уйти.

Рэнд впился взглядом в ее лицо – губы ее были решительно сжаты.

– Что ж… хорошо.

Только когда за ним тихо закрылась дверь, Клер смогла вздохнуть полной грудью.

– Их называют настоящими китами, – объяснил Катч. Стоя позади Клер у правого борта, он осторожно поддерживал ее под локоть, чтобы она не потеряла равновесия на скользкой палубе. «Цербер», кренясь то на один борт, то на другой, летел вперед, и только благодаря умению Катча даже в шторм держаться на ногах они еще не свалились за борт. Свернув в сторону от обычных караванных путей, где в это время года дули теплые ветра, они сейчас были уже к югу от экватора. В этих широтах начало июля приходилось на середину зимы. Солнце светило ослепительно ярко, однако было довольно прохладно. А впереди, у мыса Горн, самой крайней точки Южной Америки, их ждали предательские глубины и ужасные шторма, когда ветер рвет в клочья промокшие насквозь паруса, а мачты стонут, сгибаясь, как тонкие тростинки, увлекая за собой несчастное судно.

Край зеленой амазонки Клер набух от воды. И хотя теплая шерстяная ткань была довольно тяжелой, сильный ветер заставлял ее обвиваться вокруг ног и с громкий хлопаньем биться о борт корабля. По этой же причине паруса были спущены и накрепко привязаны к такелажу. Клер подняла голову.