Текст книги "Переосмысление заикания"

Почему легче говорить, когда никого нет рядом

Вспоминаю ранние семидесятые. Я совершал регулярные ежедневные сорокаминутные поездки из Сан-Франциско в Пало-Альто, где работал в рекламном агентстве. И каждый год бывал период ненастных дней, которые всегда ставили меня перед дилеммой. Если вы когда-нибудь ехали на машине сквозь густой туман, то понимаете, о чем я. Туман – это не настоящий дождь, но поскольку он достаточно густой, иногда сложно смотреть через ветровое стекло.

Я никак не мог решить, с включенными или выключенными дворниками мне ехать. (Это было до того, как появились стеклоочистители, работающие в прерывистом режиме.)

Обычно я склонялся к тому, чтобы делать то, что делают другие. Если у них дворники работают, то и мои будут работать. Но если у меня они были включены, а у других – нет, мне очень хотелось выключить свои тоже. Обычно я так и поступал.

Однажды зимним вечером, возвращаясь домой с работы, я опять попал в эту ситуацию. Появился легкий туман, видимость стала хуже, и я включил дворники. Я хорошо помню этот момент. Я ехал по 101-й магистрали мимо Кэндлстик-парка и подходил к повороту на 280-й. Я был уже почти у города, когда мимо меня промчался большой черный «Форд Мустанг».

Дворники у него не работали.

Я забеспокоился. Проехал еще несколько секунд, прежде чем осознал, что моя рука потянулась к переключателю и выключила дворники. Большая черная машина скрылась в сумерках, а я понял, что с превеликим трудом высматриваю что-то через муть, которая появилась на стекле.

«Подожди-ка! – сказал я вслух громко. – ПОЧЕМУ я ЭТО СДЕЛАЛ? Я ничего не вижу сквозь это чертово стекло!»

«Ты прекрасно знаешь, почему ты выключил дворники, – ответило мое второе я. – Потому что они не работали у черного “Мустанга”».

«Отлично, черт меня дери! – воскликнул я. – Предположим, я не выключил бы дворники. Что бы произошло?»

«Ну… – сказал мой внутренний голос, – он подумал бы, что ты … странный».

Я уже вряд ли видел черную машину вдалеке. Она только что свернула на Арми-стрит. Я не знал никого, кто жил бы на этой улице.

«Но я не знаю его. Он не знает меня. Возможно, что мы никогда не встретимся в этой жизни. И даже если я столкнусь с ним на улице или на вечеринке, очень маловероятно, что он меня узнает и завопит, чтобы все слышали: «Я знаю тебя! Ты тот самый чудик, который 12 декабря прошлого года ехал по 101-му хайвэю со включенными дворниками, когда у всех они были выключены».

Этого никогда бы не случилось.

Зачем же мне нужно было выключать мои дворники?

Тогда это меня поразило. Я выключил их потому, что не желал отличаться от других. Не хотел казаться странным…

САМОМУ СЕБЕ.

И так было со времен моего детства. Я не хотел говорить по-смешному или делать что-то, что отличало бы меня от других людей. Я желал быть принятым, быть «своим». Поэтому я всегда воздерживался делать то, что выставляло бы меня как-то особняком.

И было совсем иначе, когда я был один. Я мог разговаривать сам с собой, глядя в зеркало, или читать вслух, не испытывая никаких проблем. Но как только кто-то появлялся в поле моего зрения, мой внутренний сторож давал мне пинка, и я сразу начинал оценивать себя. Как я это делаю? Правильно ли? Все ли у меня в порядке? Я рассматривал и оценивал себя глазами другого человека. И именно тогда я начинал заикаться.

В реальности, кроме как спросить, не было другого способа узнать, что действительно думает обо мне другой человек. Но на практике это не имело бы смысла: я всегда проецировал на другого человека то, что думал сам о себе. Реакцией на эту проекцию было заикание.

С каждым ли это происходило? Конечно, нет, т. к. не каждого человека я квалифицировал как соломенное чучело, способное отражать мои чувства. Я никогда не заикался в присутствии двухлетнего ребенка, т. к. не мог спроецировать на него свою оценку себя. Я не заикался с Дитто, моей собакой.

Для того чтобы кто-то мог запустить мои страхи по представлению самого себя в обществе, он должен был быть достаточно взрослым и умным, иначе я бы не мог воспринимать его в качестве критика.

Когда мое самосознание так сработало в первый раз?

Могу только предположить, что в раннем детстве. Когда я заключил, что для того чтобы тебя любили, ты должен представать перед глазами людей в приемлемом для них образе. Взрослея, я продолжал все ту же игру: я переносил образ судьи на любого, кого находил подходящим для этой роли – учителей, водителей автобусов, владельцев магазинов, да вы и сами их назовете.

Почему я это делал?

Согласно концепции транзактного анализа, когда мы растем, мы учимся играть три главные роли: ребенок, родитель и взрослый. Двигаясь по жизни, мы перерастаем и меняем эти роли в зависимости от типа взаимоотношений, в которых мы находимся, и от того, что происходит. Но складывается такое впечатление, что большинство людей, которые заикаются, выбирают для себя постоянный сценарий «родитель-ребенок».

Годами я не мог приехать на заправку и сказать «залейте полный» без того, чтобы не испытать ощущение либо того, что я командую (роль родителя), либо того, что прошу одобрения (роль ребенка). В любом случае эти роли родителя или ребенка приносили мне большой дискомфорт, я испытывал чувства, которые не хотел бы испытывать. Так что при угрожающих ситуациях я компенсировал их тем, что не разрешал себе говорить. Я зажимался и создавал речевой ступор до тех пор, пока эти чувства не затихали.

Есть много людей, которые заикаются и чувствуют себя, как дети, всякий раз, когда им приходится снимать трубку телефона, или боятся, что их оценивают, когда кто-нибудь входит в комнату. Для тех, кто несет такой груз, – единственным решением будет превозмочь себя и увидеть мир не таким, каким он кажется… а настоящим. Случается, что иногда я все еще испытываю дискомфорт, когда мои дворники включены в то время, как у других они выключены. Старые ощущения еще здесь. Возможно, я никогда не преодолею их полностью. Но вместо того, чтобы автоматически выключать мои дворники, я говорю себе «стоп!» и спрашиваю себя: «Что ты хочешь?» Я выясняю, что важнее: моя потребность быть как другие люди или действия, которые позволят мне быть самим собой. Обычно после этого я становлюсь более адекватным и могу выбрать то, что необходимо мне на самом деле, чтобы чувствовать себя нормально.

Если все же старое дает о себе знать, если для меня все еще важно, чтобы другие водители на хайвэе принимали меня как своего, я расцениваю это как признак того, что не все взаимоотношения в моей жизни складываются нормально. Где-то что-то идет не так. Я не нравлюсь самому себе и пытаюсь понять, что же происходит в действительности.

Мне не всегда удается точно распознать проблему. Но уж точно я понимаю одну вещь. А именно: дело не в каком-то анонимном водителе черного «Мустанга», одобрения которого я жду.

Проблема во мне самом.

Вы можете контролировать то, как другие видят вас

Друг однажды дал мне очень полезный совет. «Ты хотел бы контролировать то, как другие люди воспринимают тебя?» – спросил он.

Я в таких вопросах полный профан.

«Это просто, – продолжал он. – Сыграй тот образ, в котором ты хотел бы, чтобы тебя видели. Люди не будут знать, настоящий это ты или нет. Большинство из нас не старается разглядеть что-то сверх очевидного. Поэтому мы заглотнем то, что ты нам предложишь».

Это правило действовало вовсю на последнем ежегодном собрании Национальной Ассоциации Заикающихся.

Люди, которые никогда раньше не выступали перед большой аудиторией, шли к микрофону и, объявив, что они напуганы до смерти, начинали рассказывать о себе так, как если бы они имели многолетний опыт подобных выступлений. Я бы проголосовал за любого из них.

Размышления о фразе «действуй так, чтобы тебя воспринимали, как ты хочешь» напомнили мне смешной случай, который произошел со мной 29 лет назад. Это было спустя год после того, как я закончил колледж. Я жил вместе с моим приятелем Доном в апартаментах на 84-й Вест-стрит в Нью-Йорке. Мы с ним учились вместе в школе. Он был любитель погулять, хороший спортсмен, с четкими чертами лица и грубоватым шармом. Это был мой самый старый друг, и мы весело проводили время вместе. Было в Доне кое-что, что очень меня занимало. Он был абсолютно несознательным человеком. Ему было наплевать, что другие о нем думают. Как же мы с ним различались в этом вопросе. Я рос с проблемой заикания и был сверхчувствителен к тому, что (как я сам представлял) люди думают обо мне.

У Дона была досадная привычка расхаживать голым по квартире с незадернутыми шторами. Я все время приставал к нему по этому поводу, ссылаясь на соседей, но ему было все равно, и в конце концов я уступал и просто задергивал шторы.

Несмотря на то, что мы были совершенно разными людьми, мы неплохо ладили.

Однажды в пятницу вечером около 6.30 я был в гостиной и пылесосил ковер. В комнате был беспорядок, а мы ждали гостей. Как обычно, я опаздывал и все еще был в нижнем белье.

Зазвонил дверной звонок.

Дон пошел открывать. Черт! Мне еще нужно было убрать сигаретный пепел, скопившийся на диване за неделю, поэтому я продолжал уборку, крикнув Дону, чтобы он придержал гостей на минутку, пока я закончу. Опять я переоценил общественную сознательность Дона.

«Входите», – сказал Дон.

До сих пор у меня перед глазами стоит Линда, смотрящая на меня через плечо Дона. Я знал Линду со школы. Она жила ниже нас по улице на Лонг-Айленде. Да, она принарядилась для вечеринки. Шикарное коктейльное платье, жемчуг. Черт, они все были одеты с ног до головы. Это ведь был не захолустный городишко, это был Нью-Йорк в пятницу вечером, и они были шикарно выглядящими горожанами, готовыми к ночному гулянью по городу, и входили в нашу гостиную, где я пылесосил в нижнем белье, и это был не сон, ЭТО ПРОИСХОДИЛО РЕАЛЬНО!

Пока они медленно и неуверенно входили в комнату, я принял решение. Это было, возможно, самое быстрое решение, которое я когда-либо принимал, потому что у меня не было и секунды, чтобы взвесить все возможные варианты: первый – выбежать из комнаты и выглядеть дураком, второй – выйти из комнаты и выглядеть дураком, третий – извиниться и не только выглядеть дураком, но и почувствовать себя таким и замолчать, как я обычно и делал, когда заикался. Четвертым вариантом было остаться там, где я находился.

Я выбрал последнее. «О, привет», – сказал я так бесцеремонно, как только мог, делая вид, что такое бывало ежедневно. И продолжал пылесосить. Причем не только диван. Я повернулся и опять пропылесосил все около стола. «Буду готов через минуту», – сказал я. Они смотрели на меня с любопытством, как на что-то диковинное.

«В пробках стояли, когда к нам ехали?» – спросил я. (В тот момент дорожное движение интересовало меня так же, как цены на муравьиные фермы в Нигерии.)

«Нормально, – сказал кто-то, – не слишком плохо».

Мои жокейские шорты, конечно, были разительным контрастом тому, во что были одеты другие мужчины в комнате. Они все были в шикарных синих костюмах. И в куртках. «Я чуть припоздал», – уточнил я, как если бы этот факт не был очевиден.

Очень постепенно, с максимумом самоконтроля, я дюйм за дюймом пылесосил мой путь в коридор.

«Почти закончил, – прокричал я оттуда, – дайте мне пять минут».

Казалось, столетия прошли за то время, пока я пылесосил свою дорогу в коридор, медленно огибая угол, со скоростью четыре дюйма в час. Даже не могу вспомнить, показывал ли я когда-либо, до этого или после, такой уровень самообладания.

Затем наконец все это закончилось.

Я был свободен. Мне хотелось умереть или заползти куда-нибудь в нору. Но мои друзья этого не знали, так как, в сущности, я держался молодцом в этой ситуации. И проклял бы самого себя, если бы позволил своему замешательству проявиться. Десять минут спустя я уже наливал выпивку гостям, абсолютно одетый. Позже я узнал, что одна из девушек была недовольна моим неуместным поведением. Она подумала, что эти «повадки хиппи» – мой обычный стиль жизни. Однако поскольку было очевидно, что я не смущался и окружающие – тоже, после нескольких шуток на тему «одеваться по обстановке» никаких других комментариев не последовало.

Я никогда не забуду тот вечер (а кто бы забыл!) и никогда, могу добавить, не забуду тот урок, который тогда получил: «Люди относятся к тебе так, как ты сам относишься к себе».

И это особенно верно по отношению к заиканию. Если тебе некомфортно, если ты смотришь в сторону, переступаешь с ноги на ногу, выглядишь паникующим, люди, с которыми ты разговариваешь, перенимают твои чувства и тоже начинают чувствовать себя некомфортно. Но если ты стоишь прямо, подняв голову, поддерживаешь контакт глазами и выглядишь так, что становится понятно, что ты хочешь быть там, где сейчас находишься (даже если ты пылесосишь в нижнем белье), ваших слушателей вряд ли оттолкнут запинки в вашей речи.

Удивительно, но большинство людей действительно не знают, что именно они должны чувствовать, и поэтому ждут неких намеков. Кинорежиссеры это понимают. Когда головорез достает ружье, камера всегда показывает, как кто-то другой на это реагирует. Свидетель выглядит обеспокоенным? Хо-хо, вот проблема, и наш пульс ускоряется. Но режиссер уже показывает копа крупным планом. Смотрите! Это Сильвестр Сталлоне. Он – Кобра. Он крутой. Он знает что-то, что мы не знаем. Мы начинаем расслабляться. Вот что реально делает режиссер: он программирует то, как мы должны реагировать. Пару лет назад, во время занятий драмой, я получил прекрасную возможность увидеть этот принцип в действии. Но сначала немного предыстории. Когда я учился в старших классах школы, я не знал, чего больше боюсь: заикания (речевых ступоров) или потери памяти перед всем классом (ступоров памяти). Даже сейчас, стоит мне чуть почувствовать себя некомфортно, моя память на имена, факты и т. д. просто отключается. Однажды я даже забыл имя своей любимой тети на семейном вечере, и она до сих пор подсмеивается надо мной по этому поводу.

Однако годы с Дейлом Карнеги, Курсами ведущих и, особенно, речевые экспромты на собраниях NSP сделали меня достаточно уверенным для того, чтобы попробовать обуздать этот страх. Поэтому я записался в школу актерского мастерства.

Сейчас мы посмотрим, чем я занимался на первом курсе «Актерское мастерство для телевидения». (Хорошо ведь начать с чего-нибудь полегче, правда?) Одиннадцать часов вечера. Я стою перед 22 студентами. Плюс преподаватель. Плюс парень, который снимает на камеру. Я произношу монолог, это самое трудное упражнение, потому что говоришь один. Нет никого, кто бы подыграл. Это сцена из «Смерти продавца», я в роли Вилли Ломана.

Преподаватель начинает обратный отсчет. «Пять… четыре… три… два… один» и дает мне знак. Красный огонек на камере начинает мигать. Я начинаю.

Но все идет не так! Не могу выключить мое самосознание. Двадцать секунд я стою, совершенно ничего не помню. Воплотились самые худшие опасения.

Преподаватель говорил нам, что когда забываешь строчку, нужно оставаться в образе, пока не поймешь, можешь ли ее вспомнить. Поэтому, продолжая играть Вилли Ломана, я начал говорить запинаясь. Я мямлил, нес отсебятину, городил чепуху… Ничего не помогало. Память отшибло напрочь. Наконец, между тридцатью секундами и тридцатью годами, я сказал «Стоп».

И вот я снова «в нижнем белье», при смерти и все смотрят на меня.

«Черт, – сказал я громко. – Сорок пять лет я ждал, что это случится. И вот оно только что произошло».

И засмеялся.

Тогда и все другие засмеялись.

Это сняло напряжение. Я начал снова и прошел всю сцену. Я не супермен, но сумел пережить свой худший страх. И что еще важнее, люди рядом поддержали меня.

Вспоминая тот случай, я понимаю, что это был переломный момент. Можно было бы легко забаррикадироваться. Можно было бы позволить своему замешательству выгнать меня из класса. Но я не сделал этого. Публично признав свой провал в памяти и посмеявшись над самим собой, я точно указал окружающим, какой реакции я от них жду. И, как вы уже знаете, все в зале в точности последовали моей инструкции.

Поэтому в следующий раз, когда вы окажетесь в состоянии речевого ступора, не уверяйте себя, что все будут думать о вас плохо, потому что вы заикаетесь. Большинство людей не знают, как реагировать. Вот почему они ждут, что вы покажете, что же им делать. Поэтому помните простое правило:

люди относятся к вам так же, как вы относитесь к себе.

Создаем оправу для свободной речи

Есть у вас кольцо с камнем? Наденьте его на палец и рассмотрите поближе.

Замечаете, как точно подогнана оправа, в которую помещен этот камень? Видите, как удобно он там сидит?

Предположим, что в вашем кольце бриллиант в один карат. Подумайте, сможете ли вы поместить туда камень в два карата?

Без замены оправы это невозможно.

Кажется очевидным, не правда ли?

Хорошо. Подумайте вот о чем. Ваша речь является таким же элементом в системе. Вы – ваш полный образ – являетесь оправой для своей речи. И единственный тип речи, с которым вам комфортно, это тот, который отражает вас самих.

Вернемся к кольцу. Вы можете постараться и установить камень другой формы в эту оправу. Вы даже можете сделать так, чтобы он там пробыл… какое-то время. И знаете, что произойдет? Оправа некоторое время эту деформацию удержит. А потом, когда вы не будете смотреть… ХЛОП… И камень выпадет.

Не тот ли это эксперимент, который проводят столько заикающихся людей, проходящих программы терапии? Вы выбрасываете несколько тысяч долларов на программы по постановке свободной речи или правильному дыханию или проводите месяцы, занимаясь с прибором, который воспроизводит вашу речь с задержкой.

И у вас нет реального прогресса. Или, может быть, вам удается значительно улучшить речь, а потом наблюдать, как все возвращается обратно спустя недели и месяцы.

«Почему? – спрашиваете вы. – Почему, почему, почему?» Вы не найдете ответа, пока ищете Святой Грааль (ту самую методику, которая работает). Вам куда больше повезет, если вы займетесь изменением той «оправы», которая поддерживает ваше особенное речевое поведение.

Позвольте мне объяснить.

ВСЕ ПРИВОДИТСЯ В СООТВЕТСТВИЕ

Разум и тело – два чудесных взаимосвязанных механизма. Я ощущаю это каждые несколько месяцев, когда заглядываю к своему остеопату. Моя старая проблема – боль в нижней части спины: где-то глубоко внутри, сам я там не могу помассировать. Стоит наклониться – возникает боль. Доктор Чэпмен никогда не начинает с того места, которое болит. Им она будет заниматься потом. Она начинает с бедер, потом переходит к грудной клетке и расслабляет другие мускулы, об участии которых я и не подозревал.

Я открыл для себя, что тело – это паутина взаимосвязей, и когда одна мышца повреждена, я бессознательно напрягаю другие, чтобы облегчить ее работу. Доктору Чэпмен нужно не только ослабить спазм в том месте, которое болит, но и расслабить поддерживающие мышцы в других частях моего тела. Если она не разрушит «систему», которую я создал, чтобы компенсировать спазм, то ожившая мышца окажется в чужом для нее окружении – том, которое создалось для поддержки больной. И догадайтесь, что произойдет? Природа не терпит вакуума, и я каким-то образом снова травмирую мышцу спины, чтобы компенсационная система, которую я уже создал, вновь оказалась в равновесии.

Скажем об этом по-другому. Моя спазмированная спинная мышца – это «драгоценный камень». А все другие части тела – это оправа, которая удерживает этот камень на своем месте.

Ваша психика работает таким же образом.

Будучи ребенком с речевыми проблемами, вы психологически приспособились компенсировать вашу речь… особенно в плане негативных эмоций, связанных с заиканием.

С течением лет это стало частью вашей личности. Например, вы взяли на себя роль беспомощного, зависящего от других человека, за которого должны будут говорить другие люди. Вы можете стараться избегать проявления чувств, потому что чувства – гнев, боль, даже радость могут усилить заикание. И конечно, люди, которые заикаются, никогда не будут уверены в себе, потому что их медленная речь – нагрузка для окружающих. С тех пор, как вы отчаянно нуждаетесь в одобрении других, вы всегда вынуждены принимать извиняющуюся позу.

Затем однажды, когда вам уже тридцать, вы читаете об этой потрясающей новой логопедической методике. Много отзывов об ее эффективности от разных людей. Так что вы решаете раскошелиться, настраиваете себя на борьбу, плюете на нехватку времени и в путь!

И вот, о чудо! Вы получаете результат. В комнате с логопедом вы впервые говорите свободно. Это очень воодушевляет. С благословением от логопеда вы выходите в мир, преодолеваете страх разговора с незнакомыми людьми, совершаете миллион звонков по поводу разных покупок, которых вы никогда не сделаете, и, наконец, доказываете самому себе, что тот самый «монстр» – это просто колосс на глиняных ногах. Он может быть повержен. Конечно, не каждый достигает такого успеха, но почти каждый, кто затрачивал усилия, добивается хоть какого-то улучшения речи.

Терапия заканчивается, и, окрыленные успехом, вы начинаете жить как все.

Но однажды вы понимаете, что все началось снова.

Кто знает, чем это было вызвано. Это мог быть ваш начальник, который выступил в роли родителя, несбывшаяся надежда, полученный отказ. Это могло быть все что угодно.

Единственное, что вы знаете, – это то, что вы опять оказались в том старом, ненавидимом и хорошо знакомом вам месте. Зажатым. Боящимся. Адски запинающимся. Этот заново возникший недостаток уверенности выбивает почву из-под ног. В отчаянии вы опять возвращаетесь к своим старым речевым привычкам, как будто и не было никогда того путешествия к новой жизни под руководством логопеда.

Рецидив был вполне ожидаем.

Вы думали, что сможете заменить камень без изменения оправы.

Вы пытались делать что-нибудь с этим состоянием беспомощности? Или с вашим нежеланием выражать свои чувства? Или с недостатком уверенности в себе? Или с неготовностью отвечать за все? Или с постоянной потребностью в одобрении?

Ах, не пытались?

Но ведь это все регулировочные механизмы, которые вы создали, чтобы поддержать привычки заикающегося. И если вы не меняете компоненты в этой системе, она будет ждать своей недостающей части – вашего заикания, которое не замедлит появиться.

Я уверен, однажды оно вернется. И все снова придет в равновесие.

Тогда появится Национальная Ассоциация Заикающихся (или другая группа, предлагающая тренинги по личностному росту), которая скажет: «Настало время взять ответственность за свою жизнь. Прямо сейчас. До того, как ваша речь стала свободной. До того, как все наладилось. Именно в эту минуту. Вот она, эта прекрасная возможность!»

Боитесь принять ответственность на себя? Возьмите на себя какие-нибудь обязанности и помогите организации в развитии.

Если вы боитесь говорить перед публикой, найдите отделение Клуба ораторов или Клуба ведущих и попробуйте себя там. Вряд ли вы найдете сообщество людей, которые поддержали бы вас больше, чем они.

Боитесь пригласить девушку на свидание? Все равно пытайтесь, а в случае провала поделитесь с другими на форуме в интернете или на встрече взаимопомощи заикающихся.

Если вы не знаете, как быть уверенным в себе – большинство из нас таковы, мы путаем уверенность с агрессивностью, – запишитесь на занятия по развитию уверенности в себе. А если и это пугает, то купите книгу об этом и хотя бы прочитайте ее!

Все ваши усилия будут не напрасны, потому что они помогут вам изменить самые негативные, подавляющие модели поведения, поддерживающие речевые ступоры.

Забавно, но только один человек из десяти попытается это сделать. Большинство из нас будут стараться побороть свое заикание без изменения «оправы», которая прочно удерживает его на месте.

Почему?

Потому что мы уже много вложили в наше статус-кво. Нам, может быть, и не нравится то, что у нас есть, но оно привычно и предсказуемо. Попробовать изменить что-то означает сделать шаг в неизведанное.

Большинство из нас ненавидит двигаться в неизвестность. Мы действуем как человек, который уронил ключи от машины на лужайку ночью, но упорно ищет их на обочине дороги под фонарями… просто там лучше видно. Мы не хотим рисковать. По правде говоря, вероятность успеха при безопасных, знакомых действиях очень невелика. Оцените степень ваших достижений в свиданиях. Чтобы найти то, что вы ищете, вам нужно искать там, где вы еще никогда не были.

Итак, вам необходим подходящий момент, чтобы начать? Давайте посмотрим, насколько серьезно вы настроены. Составьте список всего, что, по вашему мнению, стало следствием компенсации заикания.

Поставьте галочку напротив того, от чего вы намерены отказаться.

Составьте на отдельном листе список того, что вы хотите начать делать прямо сейчас, чтобы укрепить свои слабые места. И укажите, когда вы собираетесь начать что-то предпринимать.

Я уверен, что вы сделаете первый шаг.

Последнее замечание. Мне повезло познакомиться с довольно большим количеством людей, которые реально изменили свои коммуникационные возможности. Некоторые успешно прошли терапию. И все они, без исключения, уже многое изменили в своей жизни, чтобы закрепить более легкую и свободную речь.

Помните: если вы хотите, чтобы в вашем кольце был камень большего размера, вам нужно поменять оправу.