Текст книги "Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр"

Скажу честно, вы смотрите запись и видите пятна на моем лице? Видите, какой я мертвенно-бледный? Это говорит о том, что я два дня как под спидами. Мальчик с рекламного плаката амфетаминов!

Гранди, с другой стороны, был представителем морального большинства и шоу-бизнеса. Скажем так, закоренелый циник, насквозь продажен и явно не желал дать четырем парням из рабочего класса и шанса на успех. Да он и не мог поступить иначе, учитывая его происхождение и социальное положение, и поэтому в конечном-то счете его саркастическая отповедь в наш адрес лишь укрепила веру общественности в то, что мы не так уж плохи. Мы не морочили публике голову всякой чушью. Не пытались притвориться, будто мы пришельцы из космоса, или втюхать какую другую эзотерическую хрень.

Малкольм обосрался со страху в студии. Он заявил: «Слышал, что они собираются вызвать полицию. Быстро все бегите!» Ха! От чего? Я всегда знал, что Малкольм – трусливый отступник; он никогда бы не взял этот последний барьер. Возможно, просто потому, что у него были совсем другие амбиции. Может, я немного несправедлив к нему, но он не был готов зайти так далеко, как я или Стив, который в то время казался более чем способным на это. Он был великолепен на этом шоу, его уверенность была превосходна.

После этого все телефоны в студии начали жуткий перезвон, а мы все вместе сели в машину и убрались. Они высадили меня на ближайшей станции метро и, вероятно, отправились на вечеринку или что-то в этом роде, но меня не пригласили. Мне пришлось вообще втискиваться в эту машину, только чтобы меня куда-нибудь подбросили по пути, иначе я брел бы домой пешком по большой дороге.

На следующий день все буквально взорвалось, и вскоре я осознал, что не могу нигде спокойно находиться. У меня была знакомая девушка, которая жила неподалеку от Кингс-роуд, и я поехал к ней. Мне приходилось держаться подальше от глаз прессы, потому что папарацци неотрывно следили за нами – я всегда говорю, что это было рождение папарацци в британском стиле. С тех пор, куда бы ты ни пошел, за отбой тянулись целые толпы. Это разрушало на корню любые попытки вести социальную жизнь. Ты не мог быть просто нормальным, не мог посидеть в местном пабе с друзьями. Всегда рядом с тобой оказывалось двадцать придурков, которые искажали в прессе любую историю (естественно, в неблагоприятном для тебя смысле) и были готовы отыскать скандал там, где его нет. Полный кошмар.

Обычно я не читаю прессу, но написанное в газетах в то время было настолько поразительно, что я радостно зачитывался отдельными статьями, думая: «Но я ведь ничего не сделал, а получилось такое! Зачем платить рекламщикам? Можно получить всю эту ложь бесплатно».

В одночасье все превратилось в хаос, потому что у нас не было за штурвалом хорошего капитана, и все вышло из-под контроля. Хаос – отличный инструмент, но им надо уметь пользоваться. Просто так пускать пузыри, балансируя от одного инцидента к другому, что, я чувствовал, происходило, было не по мне.

А ведь мы были способны произвести действительно значительные социальные изменения во многих вещах – не только в прекрасном мире музыки, но и в самом обществе, которое внезапно обратило на нас внимание, – и Малкольм все испортил. Он испугался этого следующего уровня и всегда боялся быть арестованным и оказаться в тюрьме. Все эти глупости, которые ты вроде как ждешь с нетерпением по молодости. У тебя есть храбрость, у тебя есть молодость, и у тебя, наконец, есть невежество, потому что ты не осознаёшь в полной мере последствия. Что касается меня, я чувствовал, что в состоянии принять все, что бы ни произошло, потому что я мог это оправдать. Я мог постоять за то, что делал.

Тур, который мы организовали, чтобы продвигать «Анархию», стал анархией! Бессмысленные, бесполезные игры разума, без всякого видимого результата. Нас везде запрещали, а Малкольм был совершенно не способен поддержать нас в этой ситуации. Мы должны были воспользоваться этим моментом и наводнить средства массовой информации запросами на тему: «Почему бы вам нас не поддержать?» Но мы не искали союзников. Нам казалось, что мы – муниты, члены какой-то секты, а не точная, хорошо смазанная машина – широкая, с распахнутыми дверьми, прозрачная.

Первоначальная идея состояла в том, чтобы объединиться с цирком и гастролировать таким образом. Идея эта мне очень нравилась, и я внес большой вклад в попытку ее реализации. В детстве я любил веселые ярмарки и цирки, любил смотреть на тедди-боев, которые там выступали. Для меня это стало бы следующим уровнем. Нашелся агент, который был очень заинтересован в том, чтобы продвинуть дело, но оно развалилось. И снова мистер Менеджер просто загубил все на корню.

Вместо этого было три недели неудобных автобусов, отмененных направо и налево концертов и перспектива отсутствия отелей, куда бы мы ни приехали. Все потому, что мы должны были дожидаться денег от концерта, чтобы оплатить жилье, но когда концерт отменялся, приходилось ехать на следующий и пытаться уговаривать заселить нас в отель, обещая заплатить утром – прекрасно зная, что денег нет!

Поскольку в туре принимали участие и другие группы – The Clash и The Damned, – стали возникать проблемы с тем, чтобы поддерживать между собой товарищескую атмосферу. Возникло соперничество между командами – в нем не принимали участие разве что The Heartbreakers[151]151
  Американская панк-группа, созданная в мае 1975 г. бывшими участниками New York Dolls Джонни Сандерсом (гитара) и Джерри Ноланом (ударные) и покинувшим на тот момент группу Television Ричардом Хэллом. В 1977 г. переехали в Великобританию и приняли участие в совместном с «Пистолз» туре «Анархия».


[Закрыть], которым было не до этого. Они просто искали следующую дозу, однако чем дальше мы забирались на север, тем меньше оставалось на это шансов.

Очень скоро The Clash перебрались в другой автобус, к ним присоединились кто-то из The Damned, ну и всё тут. Мы начинали тур дружно вместе, но все пошло наперекосяк.

На одном концерте в Карфилли снаружи пели псалмы, решив, что мы в буквальном смысле Антихрист. «Алло? Нет! На самом деле я рассматриваю себя как своего рода Спасителя, думаю, что вы все неправильно поняли! Настоящий Антихрист – это религия!» Людей очень трудно заставить это понять, когда ими манипулируют газетные заголовки и читают они не дальше передовиц с хорошо подобранными фотографиями, выставляющими тебя в дурном свете. Пресса действительно пишет то, что хочет.

В туре царило такое полное отсутствие деятельности, что я даже попробовал героин. Лень создает невероятно негативные ситуации, мы знаем это из опыта любого подростка.

Я никогда не хотел наблюдать, как судьбу любой группы рушит шлейф героина. Если вы любите музыку так же сильно, как я, то можете заранее предвидеть все эти проблемы, потому что учитесь на эскападах известных рок-звезд и передрягах, в которые они попадают. Как ни старайтесь, оторвать людей от героина не удастся. Это поцелуй смерти, нечто подобное я наблюдал в случае с Эриком Клэптоном. Я не основывал свое отвращение к героину на страхе перед неизвестным. Это было просто – типа, эй, посмотри, что случилось с этим торчком.

Сидя без дела, я думал: «Я хочу знать, что это такое – самое большое табу. Я знаю все тревожные признаки, но все равно не могу проповедовать против, пока не попробую товар». Поэтому я и попытался сделать это с Джерри Ноланом, барабанщиком The Heartbreakers, – я думал: «С таким-то именем он, должно быть, ирландец. Что может пойти не так».

Я возненавидел это. Тебя тошнит. Какой в этом смысл? «Да нет, старик, если ты будешь продолжать принимать его, то преодолеешь тошноту». А с чего бы мне желать ее перебарывать? Другие говорили мне, что у них сразу случается приход и им это нравится, нравится то ложное чувство безопасности, которое героин создает в твоем мозгу. Это мило, но то, чем вы реально занимаетесь, – это бегство от творчества. Героин полностью убивает в тебе творческое начало. Ты делаешь себя бессмысленным. У тебя больше нет любви к миру. Все твое внимание круглосуточно, безотрывно уходит на поиски новой дозы. И это, по-моему, гораздо более тяжелая работа, чем любая занятость с девяти до пяти. И в конце концов ты неизменно столкнешься с дилеммой: как оплачивать эту ситуацию, то состояние, к которому ты так привык? Вот что может случиться с таким парнем, как я. «Ну, нет, это не для меня».

Гастрольные концерты «Анархии», которые все-таки состоялись, были ужасны. В Плимуте в то время шла война между местными скинхедами и моряками, и, конечно, наш концерт послужил прекрасным фоном. Мы просто очутились посреди всего этого, и на нас обрушились все проблемы. Пресса подала это так, будто мы спровоцировали бунт, что было весьма далеко от истины. Наоборот, я пытался заставить эти воюющие группировки заключить перемирие. Типа получите удовольствие от музыки вместо того, чтобы ссориться и разделяться.

Во многих случаях на таких концертах мне это удавалось. Я давал им одну конкретную цель, которую все бы одинаково ненавидели. Это был Джонни Роттен. Если драки не миновать, займитесь мною. Ты выходишь и подогреваешь толпу, буквально противостоишь каждому человеку в зале. И это прекращало драку. Для меня это был успех. Единственное, чего я реально боялся, выходя на сцену, – это тишины. Вот самый большой враг, с которым только можно вступить в схватку.

Все началось, кажется, с концерта в Карфилли, где собрались эти христиане со своими религиозными лозунгами «Когда мир превратится в гниль»[152]152
  Здесь обыгрывалась прозвище Джонни Лайдона – Роттен (англ. rotten – «гнилой»).


[Закрыть]. Внезапно наше имя всплыло в парламенте. Возглавил атаку член Совета Большого Лондона от партии тори Бернард Брук-Партридж, который и выдвинул обвинение. Однажды вечером я увидел, как он проповедовал в шестичасовых новостях. «Э-э-м-м-м, это должно быть остановлено… Э-э-м-м-м, это падение общественных устоев…» Ну, или типа того. Какая глупость! Всего лишь ребячество.

Самое смешное, что много лет спустя у меня появился друг, который присоединился к масонам, а Брук-Партридж, очевидно, возглавлял именно этот орден, и не мог сказать обо мне ничего, кроме хорошего. Как и все политики. Нравится им оседлать своего любимого конька, но на самом деле несут чушь собачью. Они ни во что не верят. Мы были просто легкой мишенью, кучкой дерзких мальчишек из рабочей части Лондона, которые взвились ракетой и были легко сбиты.

Очевидно, это случилось уже после того, как я побывал на ночной пьянке с Джереми Торпом. Быть может, именно это все и спровоцировало, однако мысль о том, что Брук-Партридж объявит нас врагами общества и попытается спланировать наше падение, была в высшей степени абсурдной, поскольку на самом деле законы, на основании которых они устроили слушание, очень загадочны.

Как может парламент в конце двадцатого века вновь одобрить «Закон о повешении предателей и государственной измене»? Они и не могли. Поэтому загнали себя в угол и выглядели чертовски глупо. И, откровенно говоря, это придало еще больше силы моему локтю. Джонни Стронгбоу[153]153
  Strongbow («Тугой лук», англ.). Это и сорт знаменитого шотландского сидра, и прозвище рыцаря XII века графа Пемброка, в честь которого, собственно, и был назван сидр.


[Закрыть]!

С тех пор я понял, что эти учреждения, которых мы все так боимся, – в значительной степени безголовые цыплята, и с ними можно бороться, если мы когда-нибудь объединимся и точно сформулируем общую цель. Но именно рассеянность, личная неприязнь и ревность останавливают все движения. И я не говорю здесь о движениях, которые пропагандируют насилие. Я просто имею в виду, что если вы хотите изменить ситуацию к лучшему – это на самом деле возможно.

В конечном счете ты перестаешь их бояться. Да, временами тебя охватывает беспокойство, ты думаешь: «О, боже, они собираются меня посадить» или что-то в этом роде, – но знаете, учась на этом опыте, ты достигаешь точки, когда уже все равно, посадят тебя или нет. Это ничего не меняет, на самом деле это просто заставляет их выглядеть глупее – так что не изображайте жертву. И не позволяйте себе быть жертвой или управлять вами тем, кто, на мой взгляд, всего лишь плохо воспитанные, избалованные дети.

«Что вы хотите мне сказать? Почему вы не даете нам работу и достойный образ жизни, ублюдки? Вы намереваетесь заткнуть мне рот, потому что я нахожу экономическую ситуацию, в которую вы поставили страну, проблемой? И используете при этом штуку, которую так любят поддерживать на Западе, – демократию! Ух ты – право говорить то, что нужно, чтобы подняться и быть подсчитанным». Просто потрясающе! Разве я не проделал дырку в этом пузыре? Серьезно, ОГРОМНУЮ дыру. Я обнаружил, что это все абсолютная неправда. И я с этим не смирился. И все равно победил. Итак, мальчики и девочки всего мира, Джонни внес за вас свою лепту. Блядь, скажите спасибо, суки.

Я никогда не читал лекций. Просто указал сокрытые во всем этом пороки. Такая песня, как «Проблемы», говорит вам: «Слишком много проблем / Почему я здесь?»[154]154
  «Too many problems / Oh why am I here» (англ.). Строчка из песни «Problems» с альбома Never Mind the Bollocks, Here’s the Sex Pistols (1977).


[Закрыть] Это всего лишь проблемы, поэтому решайте их одну за другой. И это невозможно сделать, сидя молча на диване или занимаясь демагогией. Ваши песни должны быть разумными с той точки зрения, как именно вы хотите донести свою мысль. Это не лекции. И поэтому мои песни – не лекции, они дают свободу мысли, свободу внутри той идеи, которую я продвигаю.

Я думаю, все поняли, что Джонни Роттен не был трусливым пиздоболом. Этот парень не сдается. И я победил. Я их сделал. Я положил их на лопатки – вот мое послание всем так называемым панк-группам, до которых это еще не дошло. Они так заняты междоусобицами и все пытаются ревниво набить друг другу морды: самый большой враг там, идите и уничтожьте его, боритесь за общее дело, а не пищите из своих маленьких эгоистичных уголков. Это гораздо веселее. Послушайте, мои враги – это не люди, независимо от того, нравлюсь я им или нет; мои враги – это институты.

Обнимаю и целую, детка # 1

Панк распахнул двери во вселенную секса очень милым, невинным, открытым способом. До этого момента я и не подозревал, что секс вполне доступен. Буквально с самого первого концерта Sex Pistols это стало: «О, привет?»

Возвращаясь немного назад и вспоминая посещения клубов типа «Лейси Леди», в те ранние дни еще до «Пистолз», – именно то, как ты одевался, представляло собой определенного рода притягательность. И одновременно было в некотором смысле проблемой, потому что привлекало массовое внимание хулиганов, и мне не раз приходилось оказываться в подобных ситуациях.

Девчонки находили меня интересным, и всегда – как мне это нравится – относились ко мне как-то по-матерински. Я обожаю всех этих «заек» и прочие нежности, хотя мой имидж, то, как я себя позиционировал, был типа – «холодный, жесткий, злобно равнодушный». Так что на самом деле я, скорее, пятьдесят на пятьдесят. У девушек, похоже, есть естественное понимание того, что все идущие вовне сигналы человека, пытающегося выглядеть изгоем, на самом деле являются действиями того, кто хочет внимания и любви. И этот процесс переустанавливает что-то в твоей психике на здоровый лад – типа на самом деле ты не так уродлив, как себе это представляешь. Еще есть надежда.

Однако едва только ты оказывался на сцене с группой, больше не было необходимости в подобной компенсации, и ты уже не чувствовал смущения от того, что не знаешь, как пофлиртовать с девчонкой. Очень, очень интересно. Отличные ночи на ранней панк-сцене, много веселья, и девчонки в том мире были не менее крутые, чем парни.

В какой-то момент я отверг секс, который сводился к двум минутам хлюпающих звуков. Сказал как есть. Это честное заявление. Или это было две минуты пятьдесят секунд? Да, возможно, время и увеличилось – как-никак инфляция. Ну, иногда так и было. Это в каком-то смысле чуть ли не лучшая цифра, средняя норма. Но в этом сексе отсутствовал даже намек на глубину, и, следовательно, он не представлял для меня никакого интереса. Похоже на объяснение, почему я не могу быть наркоманом: постоянное повторение одного и того же утомит меня до смерти. Да я от скуки скончаюсь быстрее, чем от наркотиков.

Став так называемым королем панка, я внезапно стал получать слишком много сексуального внимания. Я есть я, поэтому моя первая реакция натурально следующая: «Тебе нужен именно я? Или все дело в поп-звезде?» И в этот момент я часто отступал, потому что мне не нравилось ощущение, что со мной обращаются как с товаром. Я заметил перемену, когда «Пистолз» начали набирать популярность. От «Ух, что это за уродец в том углу?» до «О, приветик, красавчик!», причем временной промежуток между первой и второй репликой составлял буквально одно мгновенье. Но послушайте, я был вполне способен оценить весь комизм ситуации.

Впервые я увидел Нору в магазине Малкольма в 1975 г. Она пришла с Крисом Спеддингом[155]155
  Крис Спеддинг, настоящее имя Питер Робинсон (род. в 1944 г.) – британский рок-певец и гитарист, получивший наибольшую известность как сессионный музыкант.


[Закрыть], который в то время играл на гитаре с такими музыкантами, как Джон Кейл[156]156
  Джон Дэвис Кейл (род. в 1942 г.) – валлийский рок-музыкант и мультиинструменталист, автор песен и музыкальный продюсер. Известен также как участник The Velvet Underground (до 1968 г.).


[Закрыть] и Брайан Ферри. Крис был очень застенчив, а Нора – нет. Он беспокоился, что ему не совсем подходят рубахи-фламенко. Нора суетилась вокруг, и каким-то образом ширма в примерочной упала, а за ней – Крис Спеддинг с животом, выпирающим из слишком тесной рубашки. Это было очень типично для одежды Вивьен. Она никогда не делала вещи по размеру, поэтому всегда приходилось заказывать шмотки на пару дюймов больше.

У Норы уже была дочь Ариана, которая родилась и выросла в Германии, откуда сама Нора родом. Нора устраивала в Германии концерты для таких музыкантов, как Wishbone Ash[157]157
  Британская хард-рок-группа, образованная бас-гитаристом Мартином Тернером, гитаристом Гленом Тернером и барабанщиком Стивом Аптоном в 1969 г. И хотя они получили популярность как исполнители классического блюзового хард-рока, любовь к характерным импровизационным партиям придает их музыке типичное звучание прогрессива.


[Закрыть], Джими Хендрикса и Yes. Потом она решила переехать оттуда, покинуть тесные рамки немецкого общества, слишком ограниченного и любящего совать нос в чужие дела.

Когда наступило время панка, Ариана стала Ари Ап, солисткой The Slits. Ее отцом был Фрэнк Форстер, очень популярный в Германии певец, в духе Фрэнка Синатры. Послевоенная Германия находилась под сильным влиянием американских военно-воздушных баз, и это во многом определяло вкусы по части популярной музыки. Нора очень хорошо воспитала Ари и научила ее играть на всевозможных музыкальных инструментах, которые валялись у них в семье повсюду. Ари было, наверное, лет тринадцать или четырнадцать, когда я впервые заметил ее, болтающейся где-то рядом.

Нора, как вскоре я обнаружил, – это путеводный свет и абсолютный хаос. Она была очень странной и необычной душой. Вовсе не похожа на среднестатистических хипповых чувих, которые не совсем понимали, что такое панк. Их было много. Они – или девушки из рабочих предместий, полные всех этих «пошел на хуй, чувак». Ни одна из них не казалась мне подходящим вариантом. Но Нора – боже, она вся сияла. Достаточно было зайти в одну с ней комнату, и это сияние бросалось в глаза издалека – она реально светилась.

Нора возненавидела меня с первого взгляда. По крайней мере, я так думал. Потому что ей все твердили: «О, да ты не захочешь с ним разговаривать, он ужасен», – распространяя всякие обо мне мифы.

Она была невысокой, резкой, жесткой и отпускала очень умные замечания, многие из которых основывались на том, что́ люди ей обо мне говорили. Но Нора, будучи Норой, обладала и огромным любопытством. Если люди советуют ей с кем-нибудь не общаться, она обязательно найдет возможность поговорить с этим человеком – я сам такой же. Мне сказали, что она заносчива, а я нашел ее просто очаровательной. И как только мы начали разговаривать, вся эта чепуха выплыла наружу, и мы поняли, что нам обоим лгали. Причем все. Шокирующее открытие.

Мне всегда нравилось, как Нора умеет одеваться. У нее совершенно индивидуальный, невероятный стиль, и этот стиль отражает ее личность. Это привлекло меня. До такой степени, что я, никогда не куривший сигарет, пока не встретил Нору, узнав, что она курит «Мальборо», тоже начал курить «Мальборо». Так что да, это испортило меня навсегда. Но потом Нора совсем бросила курить, а я все так же дымлю, до сих пор!

Все шло как-то кувырком. Мы не закружились сразу в романтическом вихре в ритме вальса. Напротив, мы постоянно и горячо спорили, но в этих жарких дискуссиях открывали друг в друге личность.

Честно говоря, до того, как мы встретились, мы оба, так сказать, были свободными игроками, не стесняли себя в мимолетных увлечениях. Однако мы пришли к выводу, что все эти увлечения ничтожны, так – поиски вдохновения на одну ночь. Это совсем не то, на чем можно основать солидный образ жизни. Это слишком бессмысленно. Лично я вообще не получал удовольствия от одноразового секса. Просто не понимаю, никогда не понимал. Я всегда выходил из этих ситуаций, ощущая пустоту внутри, переворачивался на другой бок и говорил: «О боже, так вот как ты выглядишь?» – и знал, что они ощущали себя точно так же.

Я прошел через этот период секса на одну ночь, но настал момент, когда он превратился в бесполезную, скучную, повторяющуюся процедуру. В то время я еще не осознавал этого, но то, что я действительно искал, было правильными отношениями, которые медленно начали складываться с Норой. Были девушки, подготовившие меня к этому, отношения с которыми, скажем так, длились не одну неделю, но что-то действительно хорошее произошло именно с Норой. Все встало на свои места, и это было очень серьезно. Мы научились по-настоящему узнавать друг друга, и, мне кажется, это лучшее, чего может желать любой из нас, – правильный человек, который действительно принимает тебя таким, какой ты есть, с бородавками и всем прочим, и не заставляет тебя стыдиться себя, что бы ни было тому причиной. Таким образом, неуверенность в себе исчезла, и это то, чему учит вас правильный партнер.

Сначала у Норы была квартира рядом с домашним стадионом «Челси» в Западном Лондоне. Это был подвал, холодный, сырой, темный и очень неприятный. Мне это место никогда особенно не нравилось, но потом она переехала в маленький домик на юге Лондона, недалеко от Гоури-Роуд. Вот тут-то все и началось. Тогда мы крепко сблизились, и именно туда приезжали из Штатов персонажи типа юной Нене Черри[158]158
  Нене Мэрианн Карлссон (род. в 1964 г.) – шведская певица, поэт, композитор и рэпер, дважды номинированная на премию Грэмми и MTV Europe Music Awards.


[Закрыть] и тусовались с Ари.

Вот чего люди не понимают: Нора реально была этакой «мамочкой-защитницей панка». Без Норы не было бы The Slits. Именно она финансировала их и поддерживала, что бы там другие ни говорили. И Нора вела себя так со многими людьми и во многих ситуациях. И я говорю вовсе не о деньгах, а о доброжелательном руководстве.

Надо иметь в виду, что никто из нас не думал, что сама концепция панка прослужит так долго и будет пользоваться таким влиянием. Или, на самом деле, каким отличным изобретением он станет для обычных людей, которые теперь им балуются. Мы делали это не ради титулов – все просто шло своим чередом. Здравый смысл взял верх, так что это вполне себе хорошо управляемое хозяйство.

Ари было всего четырнадцать или пятнадцать, когда появились The Slits. Очень похоже на фильм «Одноклассницы»[159]159
  Британская комедия 2007 г.


[Закрыть]. Знаете, школьницы-хулиганки – это очаровательно! О, люблю я их лирику, потому что только двое из них говорили более-менее хорошо по-английски. Палмолив и Ари, напротив, представляли собой языковые контрасты: в Палмолив было больше испанского, чем английского, а в сочетании с Ари, с ее адской смесью из недоученного английского, недоученного немецкого и еще более жуткого растафарианского креольского, у девчонок получились очень забавные песни. Я знаю, что им еще Нора там помогала. Очень, очень весело.

Я всегда гордился тем, что Ари моя… ну, она называла меня дедушкой! Я был очень этим доволен; чувствовалось, что мы принадлежим друг другу, хотя позже мы и ссорились, как кошки и собаки, из-за таких глупостей, как религия. Можете ли вы себе представить, что религия способна расколоть панк-движение? Все, конечно, вероятно. Так что я всегда ладил с Ари; мои отношения с Норой никогда не были для нее проблемой, и Ари ценила меня, потому что я не был паразитом. Я появился в их доме при полном, как говорится, комплекте.

Итак, Нора была рядом, я был рядом, и из этого вышло нечто хорошее. Медленное развитие в нечто невероятное – наилучший способ. Это не всегда происходит сразу, а особенно когда вы постоянно общаетесь с другими людьми, лучше потратить на это некоторое время, как я узнал от других знакомых музыкантов…