Текст книги "Бледно-серая шкура виноватого"

Глава 12

В понедельник я в девять утра приехал в Саннидейл, поставил машину на банковской стоянке и пошел к отелю “Шавана-Ривер”, где договорился встретиться с Ла Франсом в кофейном баре.

Когда я вошел в вестибюль, с обеих сторон с неторопливым профессионализмом двинулись двое мужчин в зеленой форме из саржи, заняв позицию между мной и двойной стеклянной дверью. Один из них, лет шестидесяти, ростом со скамеечку для ног, встал передо мной, расставив ноги, и сказал:

– Ну-ка, повежливей и потише. Просто положи обе руки на голову. Ладно-ладно, ты важная шишка. Фредди!

Другой подошел сзади, обшарил меня, похлопав по всем соответствующим местам и карманам. Я узнал голос шерифа, с которым разговаривал по телефону. На нем была сбитая на затылок шляпа, приличествующая бизнесмену, из-под нее торчали прямые седые волосы на манер Уилла Роджерса[32]32
  Роджерс Уилл (1879 – 1935) – писатель-юморист, артист цирка, эстрады, кино, начинавший карьеру ковбоем.


[Закрыть]. Под распахнутым пиджаком виднелась портупея с совсем крошечным пистолетом, крошечным, как игрушка, но, конечно, ни в коем случае не игрушечным.

Документы, бумажник, ключи были переданы шерифу Банни Баргуну. Я по голосу представлял его пузатым, со свиным рылом. Он открыл бумажник, перебрал отделения, остановился на водительских правах и начал их изучать.

– Тебя зовут Тревис Макги? Можешь опустить руки, парень.

– Зовут меня именно так.

– Ну, пойдем ко мне в офис, немножко поговорим.

– Можно спросить, в чем дело?

– Должен предупредить, что вы не обязаны отвечать на любые вопросы, мои или кого-либо из моих сотрудников, в отсутствие любого адвоката по вашему выбору, имеете право потребовать от суда выделить адвоката, который в данном случае будет представлять ваши интересы, и что все вами сказанное в ходе дознания, независимо от присутствия упомянутого законного представителя, может считаться свидетельством против вас.

Он выпалил это одним духом, как судебный секретарь, приводящий к присяге свидетеля.

– В чем меня обвиняют?

– Пока ни в чем, парень. Тебя ведут на дознание в связи с совершенным в округе преступлением.

– Если меня ведут, шериф, значит, я арестован, не так ли?

– Разве ты не идешь охотно и добровольно, как порядочный гражданин, обязанный помогать представителям закона, находящимся при исполнении служебного долга?

– Ну, конечно, шериф! Охотно и добровольно, причем не в зарешеченной задней части седана окружной полиции, а с ключами, с бумажником и документами в карманах. Иначе это арест. В таком случае мой личный адвокат – судья Руфус Веллингтон, так что лучше бы вам ему звякнуть и вызвать сюда.

– Ты в газете про него читал, парень?

– Можете, не беспокоя судью, спросить Уитта Сандерса, действительно ли он представляет мои интересы.

Я искал в его взгляде признаки нерешительности и нашел. Он явно не предвидел какой-либо моей связи с местными силовыми структурами. Подозвал двух помощников и, не сводя с меня глаз, пробормотал что-то на ухо полисмену помоложе. Тот ушел. Баргун предложил мне пройти и присесть на диван в вестибюле. Через пять минут полисмен вернулся, шериф шагнул ему навстречу, тихо поговорил, потом направился ко мне, вернул имущество. И под утренним солнцем мы двинулись к зданию администрации округа Шавана в сопровождении державшегося в десяти шагах позади помощника, вошли в боковой подъезд с табличкой “Шериф округа”.

Пока шериф вел меня в кабинет, я чувствовал на редкость живой интерес конторского персонала и клерка в приемной. Жалюзи были почти закрыты. Он включил верхний свет и лампу на столе. Посадил меня на простой стул с прямой спинкой лицом к столу, футах в шести, заглянул в свой блокнот, отодвинул его, опустился в большое черное кресло. Вошел тучный мужчина в форме, вздохнул и уселся на стул у стены:

– Вилли все принесет, шериф.

Баргун кивнул. Воцарилось молчание. Я посмотрел на висевшие на стене в рамках приветственные адреса, фотографии Баргуна вместе с разными примечательными политическими деятелями, бывшими и настоящими. Некоторые ящики архивных шкафов были частично открыты. Содержимое выглядело неаккуратно, какие-то документы торчали из папок.

– Договорился с Гарри? – спросил Баргун мужчину, сидевшего у стены.

– Он просит больше семи тысяч. А крыша должна была прослужить двадцать лет. Я и говорю Кэти: на семь тысяч можно накупить кучу букетов и расставить там, где течет.

– Гарри неплохо работает.

– Лучше бы я обратился к нему, когда строился. Баргун взглянул на меня:

– Решили насчет адвоката, мистер?

– Полагаю, шериф, было бы легче принять решение, будь у меня больше сведений о том, что, как вы считаете, я натворил. Может быть, нам удастся все выяснить, никого больше не беспокоя.

– Может быть. А может, и нет.

– Когда и где совершено преступление, о котором идет речь? Возможно, от этого я смогу оттолкнуться.

– Совершено оно, мистер, утром семнадцатого декабря, на пристани на Шавана-Ривер, примерно в одиннадцати милях к востоку отсюда.

– В воскресное утро?

– Точно так.

– Попытаетесь превратить это в громкое дело, шериф?

– Убийство первой степени.

Я без труда вспомнил то утро. Пусс, Барни Бейкер, Мик Косин, Мейер, Мэрили, собственно, гораздо больше народу, чем нам требовалось и хотелось видеть на борту, десятки способов оживить их воспоминания об этом дне.

– Еще только один вопрос – и я смогу дать ответ. Считаюсь ли я причастным каким-либо образом или вы хотите сказать, что я был там в то время?

– Там, в то время, и совершили насильственные действия, повлекшие за собой смерть некоего Брэнтли Б. Бэннона.

– Тогда, думаю, я не нуждаюсь в юристе для прояснения положения дел.

Похоже, шериф опешил и раздраженно буркнул:

– Том, куда к чертям подевался этот проклятый Вилли?

– Я здесь, шериф, здесь, – откликнулся худой молодой человек, вошедший с магнитофоном. Он поставил его на край стола, опустился на колени, воткнул в розетку. – Шериф, просто нажмите…

– Знаю, знаю! Возвращайся к работе и закрой дверь. – Когда дверь закрылась, Баргун объявил:

– Мы брали показания с судебным репортером, одновременно записывали, да все не было времени перепечатать. Вы должны это слышать, потому что у нас сейчас новый чертов закон о полной осведомленности, а защита в любом случае получит заверенную копию после перепечатки, и государственный прокурор сказал, все в порядке, я правильно поступаю. Послушаете, потом ответите на вопросы и сделаете заявление, потом мы вас задержим, а дело будет передано на особое заседание Большого жюри присяжных для вынесения обвинения, так что как следует приготовьтесь.

Он нажал на клавишу, откинулся в кресле, закрыл глаза, переплел пальцы. Из магнитофона неслось сильное шипение, но вопросы и ответы были слышны вполне отчетливо.

Я узнал ровный, безжизненный призрачный голосок маленькой девочки еще до того, как она назвала свое имя, – миссис Роджер Денн, Арлин Денн, проживающая с супругом в коттеджах Бэньян, в коттедже номер 12, с десятого декабря; двадцать два года; ведет самостоятельную трудовую деятельность, равно как и ее муж, изготавливая и продавая в сувенирные магазины произведения искусства. До этого времени они жили на борту пришвартованного у лодочной станции Бэннона плавучего дома, который снимали у Бэннона; прожили там восемь месяцев.

– При каких обстоятельствах вы переехали?

– Ну, пришли и забрали плавучий дом. Явились его хозяева и увели, не знаю куда. Это было.., в начале декабря. Точно не помню, какого числа.

– Дальше?

– Мы перенесли свои вещи в два номера мотеля на время, пока что-нибудь не найдем, так как мистер Бэннон сказал, что он, кажется, все потеряет. Поехали смотреть, нашли место в Бэньяне, и десятого переехали. Ездили туда-сюда в фургоне, перевозили вещи”.

Слушая сквозь шипение записанный голос, я ее ясно видел – бледную, вялую, сдобную, с грязными светлыми волосами, с открытым ртом, с бессмысленными голубыми глазами.

– При каких обстоятельствах вы в последний раз были в мотеле Бэннона?

– У нас серебряная проволока пропала. Мы ею пользуемся для изготовления ювелирных изделий. В субботу.., это было.., шестнадцатого.., везде искали, а она просто Исчезла. Мы знали, что там все уже конфисковано, но у нас еще оставался ключ от одного номера – Роджер в последнюю поездку забыл отдать. Я все думала, может быть, вышло так: куча вещей была свалена на кроватях, проволока как-то выскользнула, зацепилась за спинку. Ведь в последний приезд я везде ползала и смотрела, не осталось ли что-нибудь на полу. Роджер твердил, забудь, трудно попасть в опечатанное властями место, может, и замки сменили. А проволока стоит двадцать долларов, в катушке осталось долларов на семнадцать. Не такие хорошие у нас дела, чтобы просто выбросить семнадцать долларов. Ну, мы вроде как поскандалили на этот счет, я сказала, поеду, а он как хочет. Ну и выехала на рассвете на следующий день, в воскресенье. Подъехала медленно, проверила, нет ли кого, никого не заметила, поднялась вверх по дороге, поставила фургон в какой-то чащобе, где раньше была открытая дорога. Загнала его задом, знаете, вроде как спрятала, и пошла с ключом, в полной уверенности, что вокруг никого нет. Попробовала – ключ подошел, вошла, начала искать проволоку.

– Что случилось потом?

– По-моему, минут десять – пятнадцать искала. Потом.., точно не знаю во сколько.., может, где-нибудь между семью и половиной восьмого, слышу подъехавшую машину. Пригнулась, чтоб никто, заглянув, не увидел меня. Одно окно было открыто на три-четыре дюйма. Слышу, приехал автомобиль, остановился. Хлопнула дверца, донеслись мужские голоса.

– Вы слышали разговор?

– Нет, сэр. Возле машины говорили громко, а потом все тише, когда они пошли к пристани. Слов не слышала, только мне показалось, они жутко друг на друга злились, чуть не кричали. По-моему, одно слово было “Джан”. Так зовут миссис Бэннон. Джанин. Точно сказать не могу.

– Дальше?

– Я не знала, что делать. Боялась выйти. Попробовала выглянуть в окно, посмотреть, куда они пошли, нельзя ли незаметно выскочить.

– Вы видели машину?

– Нет, сэр. Но точно услышала бы, если б она завелась.

– Что потом?

– Кто-то очень громко закричал, далеко где-то, и я поняла, они по-настоящему злятся. Показалось, будто это мистер Бэннон. Потом стало тихо. Я выглянула в заднее окно, которое выходит на пристань, увидела мужчину, который тащил по земле мистера Бэннона. Подхватил мистера Бэннона под колени, тянул вперед, сильно дергал и дергал. Я упала на колени, одним глазом подглядывала в уголок окна. Он тащил его прямо к той старой лебедке, потом начал переворачивать и заталкивать под мотор. Мистер Бэннон не шевелился, точно был без сознания или мертвый. Мужчина поднялся, посмотрел на него, огляделся вокруг. Я пригнулась, а когда набралась смелости снова взглянуть, он опять шел к лебедке от пристани, нес что-то маленькое, вроде проволоки, и еще что-то. Смотрю – встал на колени, что-то сделал с мистером Бэнноном – не разглядела что – и еще что-то сделал с лебедкой. Потом стал крутить ручку, и груз очень медленно пошел вверх. Я слышала скрип. Потом встал поближе, нагнулся, еще что-то сделал, и.., мотор упал на мистера Бэннона. Когда падал, раздался треск, а проволока хлестнула о штанги и зазвенела.

– А потом?

– Он приподнял мотор, поближе посмотрел на мистера Бэннона, поднял до конца и опять уронил. А когда снова поднял, мистер Бэннон казался.., каким-то плоским. Он не стал поднимать мотор до конца. Сбросил прямо оттуда, оставил, что-то поднял с земли, потом вроде бы передумал и бросил, потом опять подобрал, вытер об какую-то тряпку и опять бросил. Потом почти побежал. А потом я услышала, как одна дверца хлопнула и завелась машина. Сидела, пока он не уехал.

– Куда он поехал?

– Обратно той же дорогой, к Саннидейлу.

– Вы рассмотрели этого мужчину?

– Да, сэр, рассмотрела.

– Вы когда-нибудь раньше его видели?

– Да, сэр.

– Вы узнали бы его, если бы снова увидели?

– Да, сэр.

– Вы знаете его имя?

– Да, сэр.

– Как его зовут?

– Его зовут мистер Макги.

– При каких обстоятельствах вы впервые увидели мистера Макги?

– До этого я его видела всего два раза, оба раза в один и тот же день. Это было в октябре. Точно не знаю, какого числа. Они были друзьями, он приехал к ним в гости в красивой лодке. Повез их в тот вечер обедать в Броуард-Бич, а я сидела с маленькими мальчиками. Видела его, когда пришла, а потом снова, когда они вернулись.

– Они держались дружелюбно, Макги и супруги Бэннон?

– Да.., вроде бы.

– Почему вы колеблетесь?

– Мне показалось, что он приезжал повидать миссис Бэннон.

– Почему показалось?

– Ну, по правде сказать, я в тот день видела его три раза. Было очень жарко. Мистер Бэннон и мистер Макги чинили машину мистера Бэннона. Потом мистер Бэннон поехал забрать из школы мальчиков. Я увидела, как миссис Бэннон понесла в номер мотеля кувшин чаю со льдом. Я хотела попросить ее привезти кое-что мне из города, чтобы сэкономить поездку. Мне это для работы понадобилось, и я пошла за ней, думая, что она сейчас выйдет. Она все не выходила, и я вроде как заглянула в окошко. Я тогда не знала, как его зовут, только потом узнала. Только увидела, как мистер Макги и миссис Бэннон лежали на кровати и целовались.

– Вы заметили в тот октябрьский день еще что-нибудь, показавшееся странным или необычным?

– Нет, сэр. Больше ничего, сэр.

– Что вы делали после отъезда Макги? – Ну, думаю, лучше немножечко обожду, вдруг он что-то забыл и вернется. Еще раз поискала проволоку и нашла. Ушла, проверила, закрылась ли дверь, а потом бежала всю дорогу к нашей машине. Когда села в фургон, выбросила в кусты ключ от номера.

– Зачем вы это сделали?

– Наверно, очень уж испугалась. Не хотела, чтоб кто-то узнал, что я была в мотеле.

– Я покажу вам ключ от номера мотеля. Это тот самый ключ, который вы выбросили?

– По-моему, да. Да, сэр. Он самый.

– Вы рассказали все это мужу?

– Нет, сэр. Я ему ничего не рассказывала.

– Почему?

– Потому что он мне не велел туда ездить, и, хоть я нашла серебряную проволоку, все равно он был прав. Лучше бы мне не ездить туда в то воскресное утро.

– Можете объяснить, почему вы в конце концов решили дать показания, миссис Денн?

– Я думала, мистера Макги поймают. А его не поймали. Я все переживала и переживала по этому поводу и как-то ночью рассказала мужу, а он велел пойти и увидеться с вами. Я упрашивала не заставлять меня, а он сказал, я должна. Поэтому я здесь”.

Шериф Баргун выключил запись.

– Это еще не все, но дальше практически то же самое. Больше ничего нового. Это живой очевидец, свидетель, которому нечего ни выигрывать, ни терять, парень. Мы возили ее на место, и она показала окно, откуда действительно все хорошо видно.

Он снова разжаловал меня в “парня”, убежденный своим свидетелем.

– Думаю, она видела почти именно то, что рассказывает, шериф.

– Хочешь сменить решение насчет адвоката?

– Мотив, возможность, орудие и свидетель. Вам не кажется, будто все чересчур хорошо совпадает?

– Порой кое-кому чертовски не везет.

– До чего справедливо. Только мне интересно, кому именно.

– Может, немножечко разъяснишь?

– Хорошо. Вот на что рассчитывал невезучий, кем бы он ни был. Он рассчитывал на вероятность или возможность моего появления в то время в том месте и на отсутствие у меня возможности доказать обратное.

– Тут нужны очень хорошие доказательства.

– Я могу доказать, что в девять утра в то воскресенье был на борту своей яхты под названием “Лопнувший флеш”, где живу постоянно. Слип Ф-18, Байя-Мар, Форт-Лодердейл. На оставшейся части пленки имеется подтверждение ее догадок о времени моего отъезда после предположительно совершенного преступления?

– Приблизительно восемь тридцать, плюс-минус пятнадцать минут, – сказал он. – Только давайте выясним, как вы это докажете и почему так хорошо помните.

– Потому что на следующее утро приехал к Бэннону и узнал о его смерти. Узнал, что он прошлым утром умер. Почему-то запоминаешь, что делал в то время, когда умер твой друг.

– И что же вы делали?

– Вращался в обществе, шериф Баргун. Был гостеприимным хозяином прямо на глазах у всех и каждого. Полагаю, могу вам назвать имена, как минимум, двадцати человек, которые меня видели и беседовали со мной в то утро между девятью и десятью. Есть среди них абсолютно ненадежные. Я не подбираю гостей по социальному положению или кредитоспособности и не прошу вас, равно как любого другого, им верить, даже если они присягнут на каждой имеющейся в округе Шавана Библии. Но есть и полдюжины вполне заслуживающих доверия. Можете записать имена, адреса, выбрать пару из списка и расспросить их по телефону прямо сейчас, каким угодно способом. Применяйте любые уловки, расставьте любые ловушки, какие вздумается.

– Что значат ваши слова, “она видела почти именно то, что рассказывает”, мистер?

– Она видела все, кроме меня. Видела, как кто-то это сделал, таким образом опровергая вашу теорию насчет выигрышей и потерь.

– О чем это вы?

– Кто-то ее очень здорово подготовил, шериф. Я даже был готов согласиться, что она искренне приняла за меня того, кого видела. Однако, пассаж с холодным чаем – небольшой перебор.

– Этого не было?

– Я изжарился и вспотел, помогая Ташу чинить рессору его машины. Принял душ в номере мотеля, который они мне предоставили. Как раз заканчивал одеваться, когда Джан принесла кувшин с чаем и два стакана. Мы говорили об их проблемах. Возможно, толстушка девушка даже заглядывала в окно. Но никакой постели и никаких поцелуев. Ничего подобного между нами не было. Даже мысли подобной не возникало с обеих сторон. Вышло так, что я в данный момент владею участком и предприятием Бэннона. Я купил его у Джан Бэннон, шериф. Зачем это мне понадобилось бы, черт возьми?

– Это вы его купили?

– Я приехал сегодня сюда, чтобы продать его Прессу Ла Франсу.

Баргун сильно призадумался:

– Ему, безусловно, чересчур сильно этого хочется. Пытается собрать участки для перепродажи. У него есть там клочок, Том?

– Пятьдесят акров прямо позади. Баргун кивнул.

– Может быть, сможет толкнуть, если получит прибрежный кусок.

Том почесал белоснежную, стриженную ежиком шевелюру, кашлянул и заметил:

– Банни, я бы не назвал жену Бэннона женщиной такого сорта. Нам ведь пришлось явиться туда, выгонять ее с ребятишками, все кругом опечатывать. Я терпеть не могу это дело. Стараемся облегчить его, сколько можем, да только нету никакого надежного способа его облегчить. Она была страшно расстроена, можешь поверить.

Шериф спросил и записал имена моих свидетелей. Я еще кое-что вспомнил. Почему меня ждали в отеле? Нет ли тут какой-нибудь связи с уклончивостью Ла Франса во время нашего телефонного разговора?

– Кто вам сказал, что я буду в отеле, шериф?

– Вроде бы Фредди дознался, а, Том? – уточнил Баргун, получил кивок Тома и продолжал:

– Ведь, по вашим словам, вы приехали повидаться с Ла Франсом. Вот вам и объяснение. Фредди Хаззард – племянник Ла Франса, старший сын его сестры. Самый молодой мой помощник, мистер. Да вы его в отеле видели, такой долговязый.

– Сын одного из администраторов округа?

– Точно, парнишка Монаха. Только я его не поэтому взял. Фредди закончил службу в военной полиции с хорошими рекомендациями и здесь зарабатывает свое жалованье.

– Кажется, говорили, что тело нашел некий Фредди?

– Точно. Во время обычного патрульного обхода, в девять тридцать. Понимаете, жена Бэннона оставила мне для него записку, а я не знал, каким образом Бэннон вернется к себе, в лодке или еще на чем-нибудь. Он, по ее словам, собирался приехать в пятницу или в субботу, так что я велел ребятам посматривать. – Шериф пристально посмотрел на меня. – Вы на что-то намекаете?

– Не знаю, шериф. Но обязательно выясню. Ведь у вас тоже есть подозрения, только даже себе признаваться не хочется, очень уж славное, чистое, простое дельце.

Он хлопнул ладонью по крышке стола:

– Если это не вы, а какой-то другой чертов дурак, зачем сваливать дело на вас? Ясно ведь, что у вас может случайно найтись оправдание. Почему не дали описание, по которому мы никогда никого не нашли бы?

– Допустим, некто услыхал из вторых рук о моей теории, согласно которой кто-то слишком постарался, обрабатывая Таша Бэннона, убил его, а потом сбросил груз, заметая следы, намотал проволоку ему на руку, имитируя самоубийство?

– Если бы вы доказали, мистер, что когда-нибудь говорили об этом кому-то, это было бы полезней записанных мною фамилий.

– Я рассказывал одному субъекту о следующей возможности: кому-то сильно захотелось оказать услугу ему и Монаху Хаззарду, заставив Бэннона поскорее убраться. Потому что субъект, которому я об этом рассказывал, очень старался заполучить его землю.

– Ла Франс? – почти прошептал Баргун. – Том, как по-твоему, не надо ли ему явиться для небольшой беседы?

– Разрешите мне высказать предположение, шериф, – попросил я.

– Хотите сказать, у вас есть еще способ усложнить дело?

– Не следует ли признать самым слабым местом толстушку? Она лжет и знает, кто заставил ее лгать. Не стоит ли вызвать ее для положительной идентификации?

– Вы когда-нибудь занимались такими делами?

– Только косвенно.

– У вас были приводы, мистер?

– Четыре ареста. Ни одного обвинения, шериф. До суда никогда ни одно дело не доходило.

– Ну а за что ж вас тогда арестовывали?

– Физическое насилие, оказавшееся самозащитой. Проникновение со взломом, на которое, как выяснилось, я имел разрешение хозяина дома. Сговор, однако истец решил снять обвинение. Пиратство в открытом море – дело прекращено за отсутствием доказательств.

– Я смотрю, вы не топчетесь по одной проторенной дорожке. Том, пошли кого-нибудь за этой Арлин Денн. Том вышел, и я спросил у шерифа:

– Когда она сделала заявление?

– В субботу.., начиная примерно с одиннадцати утра.

– Вы пытались найти меня в Лодердейле?

– Конечно.

– И помощник шерифа Хаззард вчера ближе к вечеру выяснил, что я нынче утром должен появиться в отеле?

– Он узнал поздно вечером, позвонил мне домой.

– У него были какие-нибудь возражения против избранного вами способа моего задержания?

– Ну.., сказал, может, лучше поставить его где-нибудь – скажем, на крыше заправки, – с карабином, для верной гарантии… Вдруг вы что-то почуете и решите вообще не ходить в отель… – Он встряхнул головой. – Фредди хороший мальчик. Не может он сделать того, на что вы пытаетесь мне намекнуть.

– Я ни на что вам не намекаю.

Том привел ее через двадцать минут. Она резко остановилась в дверях, бросила на меня один-единственный взгляд стеклянно-голубых глаз и отвела его. Поверх мешковатых джинсов на ней болталась мужская рубашка, вся в пятнах, под которой явно ничего больше не было.

– Пересядьте рядом с Томом, пусть она сядет на ваш стул, – обратился ко мне шериф. Она села, уставилась на Баргуна с апатичной до тупости физиономией.

– Что ж, Арли, – начал Баргун, – мы славно позавчера побеседовали, ты очень нам помогла, мы это ценим. Ну, не нервничай. Ты должна сделать еще кое-что. Знаешь вон того мужчину, сидящего рядом с Томом?

– ..Да, сэр.

– Как его зовут, Арли?

– Это тот, о котором я вам говорила. Мистер Макги.

– Ну-ка, оглянись, посмотри на него, убедись и, если убедишься, что этот самый человек сбросил мотор на мистера Бэннона, покажи на него пальцем и скажи: “Это тот самый мужчина”.

Она повернулась, взглянула на стену примерно в футе над моей головой, ткнула в меня пальцем и проговорила:

– Это тот самый мужчина.

– Ты его хорошо рассмотрела утром семнадцатого декабря? Никак не можешь ошибиться?

– Нет, сэр.

– Ну, не надо нервничать. Ты отлично справляешься. У нас есть другая маленькая проблема, и ты можешь помочь. Оказалось, что мистер Макги в то самое утро, в то самое время, когда ты, по твоим словам, его видела, был в Форт-Лодердейле, на корабле с очень важными людьми. Федеральный судья, сенатор штата, знаменитый хирург – все они говорят, что в то самое время он был именно там. Ну, Арли, как нам, скажи на милость, со всем этим быть?

Она не сводила с него глаз, разинув рот.

– Арли, если все эти важные люди врут и одна ты говоришь правду, помоги тебе Бог!

– Что видела, то видела.

– Кто велел тебе врать, Арли?

– Я рассказала, что видела.

– Ну-ка, Арли, припомни, что я уже говорил: у тебя есть право на адвоката и так далее.

– Ну и что?

– Повторю еще раз, девочка. Ты не обязана отвечать ни на какие вопросы. По-моему, мне тебя следует задержать и посадить под арест.

Она пожала пухлыми плечами:

– Делайте, что хотите.

Маленький Баргун взглянул на Тома и опять посмотрел на толстушку:

– Девушка, ты, должно быть, не понимаешь, на какие неприятности нарываешься. Пойми, я знаю, что ты врешь. Том в ответ на сигнал пришел на помощь:

– Банни, ради Господа Бога, зачем ты миндальничаешь с этой глупой жирной шлюхой? Давай я отведу ее в тюрьму и передам мисс Мэри. Просидит там денька три-четыре, пускай мисс Мэри порадуется, обучая ее хорошим манерам. Доставят обратно, будет как шелковая.

Арлин Денн оглянулась на Тома. Прикусила губу, сглотнула, опять уставилась на Баргуна, и тот заключил:

– Ну, раз так, значит, так, Том. Только ведь дело не ограничится полутора месяцами или пятью днями в окружной женской тюрьме. Закон штата Флорида говорит, что ложное свидетельство в важном деле или сокрытие свидетельств в важном деле заслуживают максимального наказания в виде пожизненного заключения.

Она окостенела настолько, насколько позволяло ее пухлое сложение, выпрямилась и сказала:

– Вы, должно быть, шутите, шериф.

– Ты умеешь читать, девушка?

– Конечно умею!

Он вытащил из ящика стола пухлый том, лизнул палец, нашел нужную страницу, протянул ей:

– Второй абзац снизу. Краткое описание противозаконных действий. Это изучают все новые полицейские и сдают экзамен.

Она прочла, вернула книгу, взглянула на меня. Бессмысленная тупость исчезла. Я понял – это маска, которую она носила в окружающем ее мире.

– Не говорю, будто я изменю показания, шериф, но допустим, что сделаю это. Что тогда со мной будет?

– А новые показания будут чистой правдой, Арли?

– Скажем так.

– Ты вообще что-нибудь видела?

– Допустим, видела не мистера Макги, а кого-то другого. Допустим, когда заглянула в окно, мистер Макги с миссис Бэннон просто разговаривали.

– Как думаешь, Том? – осведомился Баргун.

– По-моему, ей придется месяц заниматься стиркой у мисс Мэри.

– Возможно. А может, и нет. Я бы сказал, в зависимости от того, зачем она выдумала свое вранье.

– Вы меня все равно посадите больше чем на месяц? – уточнила Арли.

– Только если окажется, что ты опять врешь. Мы намерены всесторонне проверить новые показания, девушка.

– Ладно, тогда вот как было на самом деле… Шериф велел ей минуточку обождать. Попросил Вилли по интеркому принести новую пленку, известил, что Денн меняет показания, так что не надо перепечатывать старые. Послышался стон Вилли. Он явился с новой пленкой, вытащил из магнитофона старую, перемотал на запись.

– В основном то же самое, что я уже говорила, – начала Арлин. – Изменю только некоторые детали. Я имею в виду, ведь не стоит опять вести весь допрос целиком, правда?

– Тогда сохрани пленку, Вилли, – приказал Банни Баргун, – и закрой за собой дверь. – Он включил магнитофон, назвал время, место и личность свидетеля. – Итак, мисс Денн, вы заявили о своем желании внести частичные изменения в предыдущее заявление.

– Только два.., нет, три.

– Первое?

– Я не слышала, чтобы кто-то сказал что-то похожее на “Джан”. Те двое мужчин сильно злились друг на друга, но я не слышала ничего похожего на это слово.

– Второе?

– Ну.., я видела не мистера Макги. Мужчина, которого я видела, сделал все, о чем я говорила в прежних показаниях. Только это был помощник шерифа Фредди Хаззард.

– Ох ты, черт побери! – не выдержал Том.

– Тише, – шикнул Банни. – А третье?

– Когда я в октябре заглянула в окно, они просто разговаривали. Пили чай. Вот и все.

– Ну-ка, минуточку обожди, девушка. Том, пойди скажи Уокеру с Энглертом, пусть возьмут Фредди, приведут сюда, и… Проклятье, скажи, чтоб забрали у него оружие, отвели в комнату для допросов и держали до моего прихода. Когда он заступает на службу, Том?

– По-моему, сегодня с восьми до восьми. Да ведь ты знаешь Фредди.

– Шериф, – сказала девушка после ухода Тома, – вы меня не обманываете, правда? Насчет наказания за рассказ о том, чего не было?

– Никогда в жизни я не был правдивее, миссис Денн.

– Зачем вы меня подставили? – спросил я. Она окинула меня пустым голубым абсолютно равнодушным взглядом:

– Для меня все нормальные на одно лицо. Вернулся расстроенный Том:

– Черт возьми, Банни, когда ты сообщал Вилли об изменении девушкой показаний, Фредди оказался там, просматривал список разыскиваемых. Сразу ушел и исчез. В форме, в машине номер три. Терри пытается с ним связаться по рации, да он не отвечает. Сообщить всем постам?

Баргун прикрыл глаза, барабаня по столу пальцами:

– Нет. Если он убежал, есть восемьдесят пять окольных путей, чтобы выбраться из округа, и ему все известны. Посмотрим, что он сделает.

Он устало протянул руку, опять включил запись.

– Кто заставил вас лгать насчет увиденного в то воскресное утро, Арли?

– Помощник шерифа Хаззард.

– Как он принудил вас к этому?

– Обещал не привлекать за хранение и еще за другое, за что, по его словам, мог привлечь.

– За хранение? Вы имеете в виду наркотики?

– Это вы их так называете, полицейские. А у нас была только кислота[33]33
  Имеется в виду ЛСД – диэтиламид лизергиновой кислоты.


[Закрыть] и травка. На вас выпивка гораздо хуже действует.

– Арли, вы с мужем наркоманы?

– Что это значит? Мы вступили в одну группу в Джэксонвилле. Время от времени ездим туда. Порой тут воспаряем, но это дело групповое. Да вам не понять, шериф. Это все между нами. Мы нормальных не привлекаем, почему нас не оставят в покое?

– Почему помощник шерифа Хаззард выбрал в свидетели вас?

– Просто случайно. В прошлый четверг вечером кто-то из Бэньяна пожаловался. Это, наверно, где-то должно быть зарегистрировано у вас. Я даже не знала имени Хаззарда. Но приехал именно он. Днем из Джэкса в старом грузовике прибыли пятеро ребят, среди них три девчонки, из тамошней группы “цветочков”[34]34
  "Цветами” называли себя хиппи; другое название этого движения “Власть Цветов”.


[Закрыть]. Они получили с побережья новые ампулы кислоты, после которой никогда не бывает худо, и отключаешься всего на час. У нас была почти унция мексиканской марихуаны, и мы просто начали воспарять в коттедже, передавая по кругу, и все. Вечером, не знаю во сколько. Может быть, музыка слишком громко играла. Индийская пластинка. Из Восточной Индии, там мелодия все повторяется и повторяется. А может, из-за стробоскопов[35]35
  Стробоскоп – прибор с импульсным источником света и регулируемой частотой вспышек.


[Закрыть]. У нас был один, да они привезли два, каждый настроили на разную частоту, чтобы ритм постоянно менялся. Ну, наверно, вы понимаете, что было, когда ворвался Хаззард. Мы расстелили на полу матрасы и одеяла, а одну девчушку, совсем маленькую, я всю разрисовала изображениями глаз.