Текст книги "Предвестник шторма"

По знаку продюсера он поспешно закончил:

– Сейчас мы подключимся напрямую к оборонным компьютерам…

* * *

И подполковник Робертсон подался вперед к телевизору в офицерской столовой, затягиваясь трубкой…

* * *

И Маленький Том Санди у себя в комнате перестал упаковывать военную сумку и повернулся к радиоприемнику…

* * *

И лейтенант Янг перестал смотреть планы подрыва…

* * *

И генерал Китон отвернулся от мэра и повернулся к телевизору…

* * *

И во всем мире люди прекращали свою работу, останавливали машины или ставили на землю свою ношу и ждали, когда Американское Командование Обороны, или Генеральный Штаб Российской Армии, или Штаб-квартира Японских Сил Самообороны, или Генеральный штаб Красной Армии Китая наложит печать рока на их судьбу, добрую или нет.

– Овалы сейчас быстро сокращаются, – отстраненно продолжал Арджент. – Так что мы дадим американский район приземления крупным планом. Я буду постоянно сообщать вам про другие зоны, и как только определятся окончательные пункты, мы снова вернемся к мелкому масштабу и покажем их.

Можно определенно сказать к этому времени, что мало или совсем отсутствуют шансы приземления в Австралии, Южной Америке, Центральной Америке, Европе или России. Очень небольшой шанс высадки на Среднем Западе Соединенных Штатов. Более вероятны Западная Африка, Индия или Бангладеш, побережье северного Китая, восток Соединенных Штатов и район Узбекистана или Туркменистана.

Овалы сокращаются. Центр американского овала приходится на Восточное побережье между Филадельфией и… центральной частью Южной Каролины. Уменьшается…

Овал резко сжался и полностью окрасился в болезненный красный цвет.

– Центр района сейчас приходится на Вашингтон, округ Колумбия… – продолжал Арджент. В голосе его нарастало напряжение.

Овал сдвинулся к югу…

– Ричмонд, Вирджиния…

… к северу, и сузился…

– Вашингтон…

Овал наконец остановился посередине между городами, оседлав реку. Он начал пульсировать зловещим малиновым цветом, неясные очертания контура города на компьютерной карте были похожи на зрачок кровавого глаза. Арджент прервался на мгновение, потрясенный этим образом зла, исходящим из монитора.

– Целью… – он остановился, чтобы взять себя в руки, – целью, леди и джентльмены, является город Фредериксберг, штат Вирджиния.

32

С фугасом и миной шлют нас вперед,

И то, что пехота атакой возьмет,

Сначала взорвут инженеры

Инженерных ее величества войск

С содержаньем и в чине сапера.

Что пехота? С винтовкой в руке человек!

А конница? Так, лошадиный бег!

Все дело в одних инженерах

Инженерных ее величества войск

С содержаньем и в чине сапера.

Артиллерия – та чересчур тяжела,

Только мы одни и вершим дела,

Потому что мы инженеры

Инженерных ее величества войск

С содержаньем и в чине сапера. [56]56
  Перевод А. Оношкович-Яцына


[Закрыть]

Редьярд Киплинг, из «Саперов (Королевских инженеров)»

Фредериксберг, Вирджиния, Соединенные Штаты Америки, Сол III

9 октября 2004 г., 19:50 восточного поясного времени

– Подопечные находятся на пути сюда, подполковник, – сказал офицер снабжения, Ш-4. «Четвертый» взял на себя работу в отношении гражданских и зависимых лиц; другой работы у него не было. Все снаряжение и боеприпасы были розданы, их пополнения не предвиделось.

– И ничего хорошего в этом нет, – отметил командир роты «Чарли». – Они приземлятся через пятнадцать или двадцать минут.

– Ничего подобного, – сказал подполковник Робертсон. – Мы делаем, что можем, и сделаем все, что сможем. По телеметрии выходит, что послины могут сесть и там, и сям. Вероятная зона высадки простирается от района за Потомаком в Мэриленде до округа Спотсильвания. Они, похоже, расходятся в стороны, чтобы окружить Фредериксберг, и районы непосредственно вокруг города будут свободными от них. Капитан Эйвери! – повернулся он к офицеру снабжения. – Направьте в город всех зависимых лиц моложе шестнадцати вместе с имеющимися при них родителями. Это даст им несколько дополнительных минут. Кто знает, вдруг рак свистнет. Других отправляйте работать.

– И что им делать? – спросил Ш-4.

– Исполнять наш план «Все Пошло К Черту». Капитан Браун! – Робертсон повернулся к командиру роты «Чарли» и начал выплевывать команды с быстротой клинка рапиры: – Начинайте рыть траншею вокруг центра города, до межштатного шоссе, но не дальше.

– Есть, сэр! – сказал командир роты, записывая инструкции в зеленый командирский блокнот.

– Четвертый, пусть кто-нибудь позвонит на радиостанции и скажет им начать транслировать призыв ко всем, имеющим тяжелую технику, явиться на…

– Парковку колледжа имени Мэри Вашингтон, – вставил старший помощник. Они с офицером по оперативным вопросам взяли тактическую карту у двух рядовых, которые обычно заносили в нее последние изменения, и набрасывали план сражения. Штаб батальона и командиры рот знали друг друга годами, что было обычно в подразделениях Национальной Гвардии. И сейчас они почти могли читать мысли друг друга.

– Хорошо, – сказал Робертсон. В этом подразделении он был недавно, но уже понял, что оно располагало великолепным для подразделения «частичной занятости» штабом. И они прекрасно сработались друг с другом. Если удастся поддержать эту движущую силу и удержать людей от падения в отчаяние, они смогут преподать этим скотинам-кентаврам пару уроков. – И призыв всему невоенному населению направиться в центр города, определите с Общественной Безопасностью куда. Роте «Браво»…

– Приступить к минированию моста Чатам… – сказал капитан Эйвери, командир роты «Браво», посмотрев на карту на стене.

– И железнодорожного моста, и моста Джеффа Дэвиса, но не моста шоссе М-95, он слишком далеко, – согласился командир.

– Я возьму с собой кого-нибудь из молодежи постарше в качестве землекопов. Если кто-то имеет хоть какую-то подготовку, я их вооружу.

– Согласен, у нас мало людей.

– Многие из личного состава предпочли остаться дома, а не откликаться на команду к возвращению.

– Некоторые из этих самовольщиков начнут сейчас возвращаться, если им удастся, – отметил Эйвери. – Бежать-то некуда.

– И негде спрятаться, – угрюмо заметил Браун, командир роты «Чарли». – Господи Иисусе, – прошептал он, мысленно находясь с женой и двумя сыновьями, собравшимися с остальными иждивенцами на плацу арсенала.

– Джентльмены, – сказал подполковник, радуясь, что его дети уже выросли и были далеко отсюда. – У многих из вас жены и дети в арсенале. Мне тут особо нечего сказать. Сейчас для вас просто не время бежать, или я бы сказал «Бегите, словно за вами черти гонятся». До приземления остались минуты; если вы попытаетесь выбраться из окружения, вы налетите прямо на них. Как я уже говорил лейтенанту Янгу, – продолжал он, кивая на погруженного в себя помощника дивизионного инженера, – лучшее, что мы можем сделать, это сдерживать их как можно дольше, постараться нанести им максимальный урон, а смерть наших любимых сделать быстрой и сравнительно легкой. Нам также следует попытаться определить способ, которым мы можем уничтожить как можно больше запасов продовольствия, прежде чем нас опрокинут. Мы должны, к сожалению, включить в это уравнение и себя; мы все видели репортажи с Дисса и Барвона.

Распрямите плечи, держите солдат в руках и выполняйте задачу. У нас только один выбор – держаться. Мы будем стоять, как всегда стояли американцы в такие моменты: с поднятой головой, и сражаясь, – закончил он. – Теперь идите и выполняйте.

Когда оба ротных командира и члены штаба вышли, лейтенант Янг жестом попросил разрешения задержаться.

– Сэр? – сказал молодой лейтенант.

– Да, лейтенант? Вы сидели тихо.

– Я думал о том, что вы сказали на первом инструктаже, о том, как в такой ситуации умрем мы все, и все, кого мы любим.

– И сейчас именно это и происходит, – буркнул подполковник. Затем смягчился. – Ваша мысль?

– Мысль такая, сэр. Это обязательно должно случиться?

– Бежать некуда, сынок, и силы за пределами кольца не пойдут в атаку нам на помощь.

– Да, сэр, – огорченно согласился лейтенант. – Но в конце концов, через две или три недели, может, немного дольше, мы, то есть Соединенные Штаты, возьмем район обратно. И у нас достаточно взрывчатки, чтобы разрушить все мосты Вирджинии.

– Мы не сможем продержаться две или три недели против четырех миллионов послинов с одним неукомплектованным батальоном легких инженеров.

Подполковник поразмышлял немного насчет пары деталей местности, последний раз использовавшихся во времена Гражданской войны, но ситуация была кардинально другой, и он отбросил нереальную идею.

– Нет, сэр, наша смерть предопределена, я принимаю это разумом, но как насчет подопечных? – отвлеченно продолжал помощник дивизионного инженера. Его глаза за толстыми линзами очков начали быстро моргать.

– Лейтенант…

– Вот оно! – выпалил юный офицер и щелкнул пальцами.

– Что?

– Я пытался вычислить… Послушайте, сэр… черт, это сложно.

– Постой-ка, сынок, о чем ты говоришь?

– О’кей. – ПДИ помолчал и кивнул, когда последний кусок головоломки встал на место. – О’кей, сэр, вот оно. Я местный, а большинство ваших офицеров – нет. Я довольно сильно увлекался историей Фредериксберга в школе и среди прочего узнал, что под городом идут тоннели, по большей части забытые и выходящие в подвалы. Так вот, если мы просто уведем женщин и детей в подвалы, послины их найдут, верно?

– Погоди, кто знает про эти тоннели? Я никогда о них не слышал? Где они и насколько велики? – спросил удивленный командир батальона, в первый раз услышав про эту деталь.

– Я не знаю, где расположено большинство из них, сэр, но кто-нибудь знает, – ответил лейтенант. – Они использовались в давние времена, где-то в девятнадцатом веке, для переноски запасов вверх от реки. Они не слишком хорошо известны даже местным, но я уверен, что кто-нибудь в АЧС или в отделе городского строительства знает, где они. Они, в сущности, обязаны знать.

– Хорошо, пропустим это, – сказал подполковник. – Послины их унюхают.

– Да, сэр, поэтому мы должны создать у послинов впечатление, что во Фредериксберге искать нечего.

– И мы сделаем это… – спросил подполковник, прищурившись.

– Устроив всем взрывам взрыв! – возбужденно сказал младший офицер. – Если бы у меня был ядерный заряд, то было бы просто замечательно.

– Но у нас его нет.

– «Кворлес Газ» находится прямо у города, сэр, – указал лейтенант. – Заполнить пару зданий природным газом и взорвать. Можете скомандовать «ТВВ»?

Подполковник открыл было рот отвергнуть идею, затем вытащил свою трубку и стал ее задумчиво набивать.

Топливно-воздушная взрывчатка, ТВВ, стояла по мощности следом за ядерным оружием.

Во время «Бури в пустыне» ВВС США сбрасывали на иракские позиции листовки – услужливо переведенные на арабский, – извещавшие, что в десять ноль-ноль определенной даты они сбросят топливно-воздушную бомбу на район, удерживаемый бригадой Республиканской Гвардии Ирака. Листовки объясняли, что оружие уничтожит всю жизнь на площади два квадратных километра, а серьезные повреждения причинит в радиусе до трех километров. Всему населению упомянутого района передавался призыв эвакуироваться до сброса ТВВ, чтобы избежать ненужных смертей.

Естественно, Саддам Хусейн – этот вежливый и скромный джентльмен – высмеял идею, что такое оружие существует. Так что в десять утра полтора батальона солдат, свыше восьмисот человек, были стерты с лица земли за пару миллисекунд. Представитель ВВС немедленно провел пресс-конференцию, чтобы предупредить естественные обвинения Хусейна, будто Америка первой применила оружие массового поражения.

На следующий день ВВС США сбросили на иракские позиции листовки – услужливо переведенные на арабский, – извещая, что в десять ноль-ноль определенной даты они сбросят топливно-воздушную бомбу на район, удерживаемый бригадой Республиканской Гвардии Ирака. Следующая ТВВ не унесла жизни, но оставила посреди позиций проход в три мили шириной, открытый для наступления. Однако известно по меньшей мере о трех иракских офицерах, расставшихся с жизнью в попытке не дать взбунтовавшимся войскам покинуть район бомбардировки

– Надо было сказать. «Можете скомандовать ТВВ, сэр ?» – машинально поправил подполковник.

– Так точно, сэр.

– Да, могу. Так что мы спрячем в эти тоннели как можно больше женщин и детей, затем рванем ТВВ.

– Да, сэр! – ответил возбужденный лейтенант.

– Что затем?

– Эта штука убьет кучу послинов, они подумают, что все разрушено, и уйдут несолоно хлебавши.

– И женщины, и дети выкопают себя сами из ряда обрушенных тоннелей? В предположительно враждебной обстановке? Вы случайно не знаете, как эти туннели построены?

– Нет, сэр. – ответил лейтенант. Это был хороший вопрос. Если тоннели не выдержат, избыточное давление ударной волны обрушит их на тех самых людей, которых они пытались спасти.

– Какова структурная целостность и запас прочности?

– Не знаю, сэр, – сказал павший духом гражданский инженер.

– Ну, я тоже не знаю, – размышлял командир. – Очевидно, у нас нет ответов на все вопросы. Вы знаете, я думаю, что наши инопланетные друзья никогда не читали Сунь-Цзы.

Юный ПДИ кивнул:

– «Бросай их туда, откуда нет выхода, и они будут умирать, не отступая».

– «Составь стратегические планы для окруженной местности. Сражайся на смертельной местности», – закончил командир батальона.

Когда подполковник, в свою очередь, кивнул, в комнату совещаний просунул голову сержант-майор.

– Сэр, там шеф пожарной команды с группой копов и пожарников спрашивают, чем могут помочь.

– Отправьте их к оперативному офицеру…

– Сержант-майор, подполковник! – прокричал водитель подполковника, пробегая по коридору мимо сержанта. – Вам стоит выйти наружу и посмотреть на это.

Офицеры и сержанты волей-неволей последовали за ним.

* * *

Казалось, прошли часы, когда Шари выбралась наконец из «Таргета», а у нее была только половина из того, что, как она чувствовала, ей понадобится. На этот раз проблема была не в деньгах. По первоначальному плану корпорации «Таргет» и Федерального Агентства по Чрезвычайным Ситуациям магазин раздавал все бесплатно. Кто-то сострил, что вот это действительно признак конца света. Проблема была добраться до товаров.

Казалось, что все жители Фредериксберга одновременно собрались на Центральной площади; повсюду вспыхивали драки. Дважды Шари чуть не потеряла Билли в толпе, и даже пока она пробиралась сквозь толчею, из ее корзинки выхватывали вещи.

В конце концов она решила, что достаточно будет того, что имеет. Все ее приобретения находились в четырех пакетах из магазина, она несла три и малышку, один тащил Билли. Две коробки с кукурузными палочками, подгузники, салфетки, несколько бутылок воды и сока, несколько батареек. Не стоило ради этого так убиваться.

Она слышала разговоры, что послины направляются к Фредериксбергу, но, пребывая в своем узком мирке, она это не воспринимала. Когда она пробивалась через толпу к своей далеко стоявшей машине, суматоха и шум вокруг нее прекратились, толпа впереди замерла. Ей также пришлось остановиться, и она посмотрела вверх, как и все на парковке.

* * *

Небо на востоке горело огнем. Новое солнце, созданное сотнями раскаленных докрасна посадочных модулей, тесно сомкнутых в гигантский диск, напоминало глаз Ваала, опускающийся на морское побережье Вирджинии. Зрелище казалось нереальным в вечерних сумерках: пылающее кольцо смерти среди кудрявых облаков на темнеющей лазури небосвода.

Люди смотрели на это представление, словно пригвожденные к месту, а круг все увеличивался, и за несколько мгновений от диска размером с полную луну вырос до стены, захватившей половину горизонта. За время, потребовавшееся, чтобы закричать, круг вырос от пятнышка до кольца, затем до пылающей стены, которая затем погасла, когда посадочные модули сбросили орбитальную скорость. Когда скорость входа в атмосферу по метеоритному типу упала, стали различимы отдельные корабли: двенадцатигранные многоугольники командных кораблей, защищенные кольцом посадочных модулей. Мгновения спустя ударила звуковая волна.

Звук был слишком необъятным, чтобы быть реальным; акустическое Кракатау за пределами восприятия человеческого слуха. Почти все люди на парковке попадали на колени, многие навсегда потеряли способность слышать. Никто не уберегся.

* * *

Шари завизжала вместе со всеми, руки взлетели к ушам. Впервые ее материнское стремление защитить уступило место инстинкту самосохранения. Билли с другими детьми корчился в агонии на земле, когда толпа начала подниматься. Превозмогая собственную боль, Шари подхватила детей, бросила с трудом добытые пожитки и проковыляла под защиту грузовика, который пока стоял неподвижно.

Толпа вокруг нее заметалась, каждый делал то, что считал самым нужным для себя. Кто пытался вернуться обратно в магазин, кто бежал к своей машине, некоторые, подобно Шари, спрятались за неподвижными машинами, а кто-то начал палить в воздух. Окружающий мир сошел с ума, и Шари крепче прижимала детей к себе, а они кричали от боли и страха, напуганные неистовством толпы ничуть не меньше, чем звуковым ударом. В ушах у нее дико звенело, она успокаивала детей в тесном пространстве под грузовиком и ждала, пока утихнет паника. Но она только увеличивалась. Толпа бросилась сначала в одну сторону, затем в другую, грохот стрельбы нарастал. Шари заставила себя выглянуть, чтобы узнать причину новой паники, и чуть не запаниковала сама, когда на парковку упала тень межзвездного корабля.

Посадочный модуль проплыл над торговым центром, словно подгоняемый легким бризом цеппелин, и плавно, как пушинка одуванчика, опустился на холм Салем-Черч. Впечатление невесомости внезапно рассеялось, когда гигантский аппарат высотой с пятнадцатиэтажный небоскреб рухнул вниз последние несколько футов.

От толчка дрогнула под ногами земля, и тут же нижние пятьдесят футов обращенной к парковке грани откинулись наружу с громким лязганьем. Мгновения спустя оттуда хлынули послины, желтая волна охотников-кентавров.

Практически каждый вооруженный землянин – подавляющее большинство огромной толпы – направил различное оружие на желтую массу и открыл огонь.

А Шари бросила один взгляд на поток послинов из посадочного модуля, дала Билли левую руку Келли, подняла малышку, взяла Келли за правую руку и пошла в город.

Это было нетрудно. Просто встать, бросить все и пойти. Как в последний раз, когда Рори в конце концов напился слишком сильно и полностью спятил. В прошлые разы копы советовали ей пойти в убежище, но она оставалась. Она говорила им, что пойдет, когда придет время. И время пришло. Совсем нетрудно, просто берешь детей, выходишь, садишься в машину и уезжаешь. Когда приходит время, ты просто уходишь. Может быть, позже будет время вернуться и забрать оставленные вещи. А может, и нет. Важно, что ты ушел живой и не искалеченный.

Просто иди и не останавливайся. Со всех сторон раздаются выстрелы, и высокий шелестящий треск слышен поверх головы. Внезапно на джипе перед тобой появляется полоса огромных дыр, и стрелявшего из-за него полисмена отбрасывает назад, во все стороны летят клочья внутренностей.

Просто продолжай идти и не оглядывайся, пусть толпа пытается отнять твоих детей быстрее, чем суды, а стрекот инопланетных голосов и грохот инопланетного оружия становится ближе.

33

Ричмонд, Вирджиния, Соединенные Штаты Америки, Сол III

9 октября 2004 г., 20:25 восточного поясного времени

– Инженерные роты Тридцать шестой, Сорок девятой, Сотой и Пятой механизированной дивизий двигаются по М-95, – сказал оперативный офицер Двенадцатого корпуса, глядя на кальку. – Остальные подразделения дивизий готовятся отойти назад через Джеймс и взорвать мосты за собой. Это закрывает форт А. П. Хилл. Детей и стариков уже вывезли.

Временная штаб-квартира, устроенная двенадцатым корпусом в здании «Ферст Юнион», поспешно сворачивалась.

При послинах к северу от Джеймса район быстро станет непригодным для обитания. Где-то в глубине уже слышался шум от складываемых стульев и разбираемого оборудования.

Совещание проходило в конференц-зале на четвертом этаже. Чудесный вид на восток скоро окажется в распоряжении пехоты. Присутствовали минимальное число сотрудников штаба, командир, несколько оперативных офицеров и офицеров разведки, старшие командиры местных сил и вездесущие представители Сил Специального Назначения.

– Мои ребята готовы выступить, – сказал подполковник Уолтер Абрахамсон, командир Первого эскадрона Двадцать второго кавалерийского полка («Вирджинцы»), – подразделения бронекавалерии, приписанного к району Ричмонда. Командир был высок и широк, как его бронированные бегемоты, но нос крючком и общий мрачный вид выдавали его происхождение из пустынной местности. Своим угрюмым видом и неумолимым выражением он напоминал библейский бич, готовый обрушиться на врагов своего народа. Золотая серьга в форме Звезды Давида, в злостное нарушение формы, поблескивала в мочке левого уха.

– К несчастью, – произнес командир корпуса, – у нас нет задания для вас.

– Тогда дайте нам выполнить нашу традиционную роль. – Командир кавалеристов уверенно улыбнулся. – Глаз и ушей.

– Тут он прав, – сказал офицер разведки корпуса. – Мы, в сущности, слепы. Мы только знаем, что прервана всякая связь с Фредериксбергом. Вся радиосвязь забита помехами, последняя телефонная линия отключилась двадцать минут назад. Из кольца удалось вырваться нескольким помощникам шерифа округа Спотсильвания, но они могут только сказать, где послинов нет. Мы все еще точно не знаем, где они есть. Это необходимо выяснить.

– Сэр, – сказал сержант Мюллер, – они могут сделать больше. Мы можем нанести ответный удар.

– Да? – прокомментировала офицер разведки и планирования, искоса глядя на изобретающего стратегию сержанта. – У кавалеристов «Брэдли» и бронированные «Хаммеры». Послины их вскрывают, словно консервные банки

– Да, мэм, если вывести их на открытое пространство. Но я в прошлом месяце проехал по Девяносто пятому на север и на юг, просто чтобы оглядеться. Путь вниз от Фредериксберга чертовски плоский, но есть несколько районов, где, при внесении небольших усовершенствований, они смогут стрелять с закопанными корпусами. Закопать в землю, стрелять на максимальной дистанции, что у тех двадцатипятимиллиметровок составляет… Сколько? Две тысячи метров? – спросил он командира кавалеристов.

– Примерно так, – согласился кавалерийский офицер, кивая сержанту.

– Открыть беглый огонь, затем смываться, – продолжал Мюллер. – Потребуется определенная инженерная поддержка, но всего лишь пара бульдозеров. Таким образом, мы будем держать противника на виду и замедлять его продвижение.

– Вы понесете потери, – сказал командир корпуса, поворачиваясь к командиру батальона, – и те несколько послинов, что вы убьете, будут всего лишь малой долей от малой доли их главных сил. Вы идете на это?

– Да, сэр, – сказал кавалерийский офицер, немного сбавив энтузиазм. – Это чистой воды работа для бронекавалерии. Мои ребята заряжены, взведены и готовы идти вперед.

– Очень хорошо. Сержант Мюллер, вы и мастер-сержант Эрсин покажете дорогу, – сказал командир корпуса. – Найдите перед отъездом инженера корпуса. Скажите ему дать вам необходимую гражданскую строительную технику. Составьте список.

– Есть, сэр, – негромко ответил Эрсин.

– Подполковник Абрахамсон, – сказал командир корпуса, – у нас есть мобильная батарея стопятидесятипятимиллиметровых орудий. Они новой модели «Ривер». Берите ее с собой. Мы будем посылать вам на подмогу мобильные подразделения по мере их прибытия; прочие будут окапываться на холмах Мосби и Либби. Прикажите своему начальнику огневой поддержки держать связь с артиллерией корпуса, поскольку вы, собственно, отрезаны от остального Двадцать второго.

Генерал-лейтенант мрачно улыбнулся.

– И последнее, подполковник, надеюсь, мне не нужно вам это говорить. Вы не ввяжетесь ни во что серьезное, ни по какой причине . Понятно?

– С почти четырьмя миллионами послинов? – Кавалерийский подполковник сухо усмехнулся и провел рукой по густой черной шевелюре. – Генерал, меня зовут Уолтер Джейкоб Абрахамсон, а не Джордж Армстронг Кастер.

Печально знаменитый кавалерийский генерал был полысевшим блондином.

– И напомните вашим людям не пытаться входить в покинутые дома и предприятия, – печально произнес командир корпуса. – Похоже, программу «Выжженная земля» ждет раннее испытание.

* * *

Паркер Уильямсон закрыл переднюю дверь, скрывшую посадочный модуль послинов, который раздавил дом семьи Хоукис в конце улицы Буэрн. Он уже задернул шторы, чтобы не видеть неприятного зрелища из окон на другой стороне. Он повернулся и посмотрел на жену, по лицу которой ручьем текли слезы.

– Что ж, – вздохнул он, – полагаю, нам досталась короткая соломина.

Она кивнула, не способная вымолвить ни слова. В это время в комнату вошла их старшая дочь.

– Будет еще сильный «бум», мамочка? – спросила четырехлетняя девочка, вытирая слезы.

– Нет, сладенькая. – Джен Уильямсон взяла себя в руки и подняла двухлетнего сына, когда он проковылял в комнату, все еще плача от болезненных звуковых ударов. – Мы их больше не заметим.

Паркер запер дверь и повернулся к красной панели стандартной домовой сигнализации. Дверца открылась, обнажив клавиатуру. Над ней мигала желтая лампочка, прерывисто запищал звуковой сигнал.

– Активирован Режим-Один Системы Разрушения Дома, утвержденной на федеральном уровне. Обнаружена эманация послинов, задействована предварительная последовательность разрушения. Введите код команды запуска.

Паркер набрал код и нажал «Ввод».

– Назовите свое имя.

– Паркер Уильямсон.

– Паркер Уильямсон, находитесь ли в здравом состоянии рассудка в данное время? – спросил ящик, начиная установленный федеральными властями опрос.

– Перейти к сокращенной проверке; режим чрезвычайной ситуации.

– Наберите второй код активации, как предписано федеральным законом.

Джен подошла и набрала вторую комбинацию.

– Ваше имя?

– Джен Уильямсон.

– Джен Уильямсон, вы согласны запустить Режим-Один Системы Разрушения Дома, утвержденной на федеральном уровне? Для вашего сведения: система отмечает эманацию послинов в непосредственной близости.

– Да.

Панель немного пощелкала, сверяя их голоса с образцом, затем лампочка загорелась красным. Одновременно включилась система безопасности дома.

– Активирована система обнаружения проникновения, активирована последовательность саморазрушения. – В подвале дома начали смешиваться два химиката, безвредные по отдельности. – Команда на разрушение подастся автоматически при попытке войти без разрешения… да хранит вас Бог.

– Пойдем, милая, – сказала Джен Уильямсон, поднимая дочь и крепко обнимая ее, – почитаем про Кролика Питера…

* * *

Генерал-лейтенант Аркадий Симозин, командир Десятого корпуса, в задачу которого входила оборона северной Вирджинии и Мэриленда и которого с юмором называли «Армией Потомака», посмотрел гигантскую красную кляксу на своем южном фланге и вытер рот.

– Скажите Двадцать девятому отвести свои танковые батальоны назад, – сказал он своему Г-3, показывая на тактический дисплей. – Они выдвинулись слишком далеко вперед. Очистите Бельвуар и Квонтико, отправьте их к северу от Потомака. Наша линия обороны будет там.

– Есть, сэр. Сэр, я позвонил генералу Бернарду. Он сказал, что он примет этот приказ только лично от вас и что он намерен ударить во фланг послинам, чтобы оттянуть их от Фредериксберга.

– Что? – спросил генерал, подумав, что ослышался.

– Я только что положил трубку после разговора с ним.

– Свяжитесь с ним снова.

Генерал кипел от возмущения, пока устанавливалась связь с подчиненным ему командиром.

– Генерал Бернард? – спросил он по громкой связи.

– Да, генерал?

– Насколько я знаю, Г-3 передал вам приказ отвести ваши батальоны назад. Я бы хотел знать, почему вы отказываетесь.

– Я полагаю, что смогу достаточно надавить на послинов, чтобы оттянуть часть из них от Фредериксберга; возможно, дать Двести двадцать девятому какое-то время для организации прорыва.

Генерал Симозин считал генерала Бернарда воплощением того типа военачальника, с которым ничего нельзя поделать: активно-глупого. Прожженный политикан, генерал Бернард не жалел пота и крови, чтобы стать генерал-адъютантом Вирджинии – старшим военачальником Национальной Гвардии Вирджинии – в дни до появления угрозы послинов. С омоложением большого числа старших офицеров, таких как Симозин, служебный рост, в сущности, прекратился. Естественно, что генерал Бернард возложил вину за невозможность получить генерал-лейтенанта на программу омоложения.

Этого генерала серьезно подумывали отправить в отставку, и по веским основаниям. Он хронически нарушал субординацию, обходил командную цепочку при всяком удобном случае, не обладал тактическим здравым смыслом и отказывался подчинить свои подразделения либо Десятому, либо Двенадцатому корпусу. Вместо этого он настаивал, чтобы они оставались рассредоточены мелкими группами по всему штату.

И теперь он подтверждал все самое отрицательное в своей карьере и собирался положить всех своих солдат. К несчастью, генерал Симозин знал, что, если он на него надавит, идиот просто выйдет на командующего Первой Армией и добьется отмены приказа. Это было хуже, чем у чертовых конфедератов! Ну, так же плохо.

– Генерал, вам приказано завернуть свои подразделения и отвести их за Потомак. Мы не можем остановить послинов до этой естественной преграды, и я не стану губить подразделения в бессмысленном жесте. Это приказ. В случае отказа его выполнять вы будете арестованы.

– Черт возьми, генерал, вы сознаете, что это погубит Александрию, Пентагон и Арлингтонское кладбище? Не говоря уже о тысячах американских граждан во Фредериксберге!

– И Вашингтонский Национальный Аэропорт, и Форт-Бельвуар. Я умею читать карту. И я на той самой территории в данный момент, могу добавить. Я полностью сознаю эти факты, как и командующий Континентальной Армией. Он эвакуирует район, прямо пока мы говорим.

– Мы можем их остановить! Это не Барвон и не Дисс; простые люди дают им повсюду отпор и изматывают их. Мы можем остановить их в любой точке карты! Просто дайте мне одну бригаду Сорок первой дивизии, и мы остановим их перед Квонтико.

– Поскольку я только что дал вам приказ отступать, я вряд ли могу послать на безнадежное дело чьи-то другие части. Генерал, отводите свои батальоны назад, и немедленно. Отказ сделать это явится нарушением прямого приказа в боевых условиях. Это мое последнее слово.

Симозин стиснул крышку стола в попытке не дать напряжению вкрасться в его голос. Теперь только бы командующему Первой Армией хватило здравого смысла увидеть реальное положение. Даже если он не увидит, КОНАРК на сто процентов поддержал отход за Потомак.