Текст книги "Неизбежное искушение"

Глава 13

Кэррик стоял в смотровом зале и наблюдал, как работает Ронан. Его брат, их главный аукционист, не планировал проводить этот аукцион винтажной одежды, но благодаря Танне пришли многие старые клиенты, которые выразили желание, чтобы торги вели сами Мерфи. Желание клиентов – закон, поэтому его обаятельный брат сейчас занимался тем, что умел лучше всего: поднимал цены своим остроумием и природным обаянием.

Кэррик усмехнулся, когда стоимость платья достигла отметки в пятьдесят тысяч. Танне бы это понравилось, если бы она была здесь. Но Танна вернулась в Лондон, а Леви не отвечал на его звонки, так что Кэррик мог только предположить, что они упустили свой второй шанс. Найдет ли кто-нибудь из братьев Мерфи свою любовь? Он сам развелся с Невестой сатаны, жена Ронана, Танди, умерла, рожая Арона, его второго сына, и кто, черт возьми, знает, почему Финн и Би развелись?

Он возлагал большие надежды на Танну и Леви, но, похоже, их отношения снова рухнули. Кэррик прислонился к стене, когда Ронан стукнул молотком, завершив продажу платья. Следующей была винтажная сумочка, которая, насколько он знал, интересовала многих покупателей. Хотя он был отделен от своих клиентов стеклянным окном, Кэррик почувствовал, как меняется энергетика в комнате. Он знал, что сейчас начнется борьба, и улыбнулся: торговые войны были невероятно полезны для банковского счета Мерфи.

Кэррик оглядел комнату: идеально накрашенные лица, прически, изумительные украшения. Он улыбнулся Фриде Тальбот, щеголявшей в ожерелье из огромных жемчужин. В обоих концах комнаты его сотрудники дежурили у телефонов, а справа от них стояла блондинка в роскошном сине-черном платье и сапогах на высоком каблуке. Сэйди.

Сердце Кэррика подпрыгнуло. Легкая улыбка играла на ее губах, а взгляд скользил по большому экрану, на котором появился следующий лот и список участников торгов. Среди них была супермодель, известный модельер и знаменитая голливудская актриса.

Сэйди поднесла руку к шее, и он вспомнил, как она делала это прошлой ночью, когда он вошел в нее. Он пришел к ней, чтобы узнать, оправилась ли она после больницы, но, когда он постучал в ее дверь с огромным букетом цветов в руке, она схватила его за галстук, притянула к себе и прижалась губами к его губам. Кончилось все тем, что он занимался с ней любовью большую часть ночи. На следующее утро они оба сошлись во мнении, что это был разовый секс.

Но, глядя на нее, стоящую там, взволнованную, он снова хотел ее. Он и раньше смешивал приятное с полезным, и было бы глупо делать это снова. Но, черт возьми, если бы ему снова представилась такая возможность, он бы за нее ухватился.

В своей роскошной квартире в Марбл-Арч Падма вылила изрядное количество красного вина в серебряный бокал Танны и подтолкнула его к ней по мраморной кухонной стойке, на которой с 1992 года не бывало домашней еды.

Падма договорилась с парочкой высококлассных шеф-поваров в Лондоне, что, если она не будет есть в их ресторанах, они будут доставлять ей еду. Падма – с ее темными глазами, алой помадой и абсолютной уверенностью в себе – без проблем склоняла эгоистичных шеф-поваров и владельцев ресторанов к своему образу мыслей. Такое самообладание одновременно впечатляло и пугало Танну.

– Ну, как твоя первая неделя на работе? – спросила Падма, усаживаясь на барный стул по другую сторону стойки и закуривая сигарету.

Танна пожала плечами:

– В основном тихо. Вчера прошла пара тренировок.

Танна сделала глоток вина и провела рукой по волосам. Лондон есть Лондон, за месяц ничего не изменилось. Хотя ей казалось, что она перенеслась на десять лет назад, когда подумала о Леви. С ним все в порядке? Как его нога? Скучает ли он по ней? Злится на нее? Она ничего не слышала о нем с тех пор, как уехала десять дней назад, и постоянно проверяла свой телефон, отчаянно желая получить весточку от него. Но нет, ничего.

Танна вздохнула, поморщившись от покалывания в голове. Если бы тут был Леви, она попросила бы его помассировать ей голову, и он сделал бы это, размял бы ей шею и плечи. Но через пару минут отвлекся, и его руки блуждали бы по ее груди, между ног… Танна моргнула, когда Падма шлепнула ее по руке.

– Земля вызывает Танну.

Танна провела кончиком пальца по краю бокала. Она не могла не думать о Леви. Она скучала по нему так сильно! Правильно ли она поступила? Она думала, что, приземлившись в Лондоне, почувствует себя лучше, но этого так и не произошло. Она думала, что успокоится, когда войдет в свою квартиру в Уимблдоне, но… нет. В первый день на работе, в конце первой недели… Ничего. Десять дней спустя она все еще сомневалась в принятом решении.

– Были какие-нибудь экстренные вызовы на этой неделе? – спросила Падма.

Танна кивнула:

– Позавчера автомобильная авария на шоссе А3 и еще угроза взрыва в офисе политика.

Выражение лица Падмы стало задумчивым, и Танна поняла, что последует дальше.

– А сама как поживаешь?

– Я в порядке, фея-крестная.

Тонкие пальцы Падмы обхватили ее запястье, и она сжала его, чтобы привлечь внимание Танны.

– Танна, это же я. Скажи мне.

Танна потерла затылок.

– Вообще-то, все правда в порядке, – призналась она. – Я думала, что скопление машин станет триггером, и я все ждала приступа, но ничего. Ни когда я лечила пациентов, ни дома.

– Совсем ничего? – Идеально подведенные брови Падмы взлетели вверх.

Она говорила совсем как начальник Танны, который постоянно измерял ее эмоциональную температуру.

– Абсолютно. Думаю, все исчезло так же быстро, как и появилось.

– Итак, если триггером послужил несчастный случай, в котором погибла молодая девушка, то почему симптомы ПТСР исчезли?

Танна боялась называть себя здоровой. Но, возможно, ее симптомы наконец были под контролем.

– Думаю, дело в трахеотомии. Я была напугана, но сделала это. Потом я плакала из-за Леви и, кажется, выплакала все.

Падма отхлебнула вина.

– А, наконец-то ты упомянула Леви. Я все ждала, когда же ты заговоришь о нем.

Неужели Падма собирается выжать из нее правду?

– Мы можем снизить обороты?

– Нет, – ответила Падма, отставив бокал. Не было такой границы, которую она не могла бы пересечь, поэтому Танна ждала третьей или тридцать третьей скорости. Но вместо того чтобы засыпать ее вопросами, Падма закурила еще одну сигарету и прищурилась. – Ты любишь его?

Конечно, она так и знала.

– Я никогда не переставала любить его.

– Ага. – Падма глубоко вздохнула и снова взяла бокал с вином. – Итак, теперь, когда это установлено, могу я спросить, почему ты находишься в моей квартире в Лондоне и пьешь мое вино, когда могла бы заниматься великолепным сексом с Леви?

Этот вопрос она и сама себе часто задавала.

– Здесь моя работа, Падма.

– В Бостоне не нужны врачи?

– Я не это имела в виду, – взволнованно ответила Танна.

– Значит, ты можешь быть в Бостоне, с Леви, и делать то, что делаешь сейчас, – продолжила Падма. – Давай попробуем еще раз… Почему ты не в Бостоне, с мужчиной, которого, как ты говоришь, любишь?

Танна могла солгать, но она устала притворяться.

– Потому что я боюсь.

– Ты и должна бояться. Любовь – это страшно. – Падма невозмутимо пожала плечами. – Но чего именно ты боишься?

– Я не хочу снова причинить ему боль.

Падма послала ей жесткий взгляд, достойный заправской ведьмы.

– Будь честна сама с собой, Танна Мерфи.

Танна надулась.

– Как я могу просить большего, когда у меня уже и так всего много, Падма? Я жива, дышу!

Вот оно. Суть того, что она чувствовала. Она здорова, благополучна и богата. Имеет ли она право на любовь и счастье? У нее есть братья, трастовый фонд и средства, чтобы пойти куда угодно и сделать что угодно. У Эдди никогда не было возможности прожить хотя бы часть той жизни, что есть у нее. Кто она такая, чтобы ожидать или хотеть брака, детей и великолепного секса, когда Эдди не испытала ничего из этого?

Когда Танна закончила свое неуклюжее объяснение, Падма откинулась на спинку стула, скрестила руки на шелковой рубашке от Армани и поджала губы. Танна, считавшая, что хорошо знает Падму, не могла понять выражение ее лица. Но она надеялась, что та отнесется к ней по-доброму. Она и без того чувствует себя такой уязвимой.

Падма покачала головой. Вскочив с табурета, она принялась мерить шагами пространство между кухонными стойками, хмуро глядя на дорогой мраморный пол. Падма, самая томная женщина, которую Танна когда-либо встречала, тратила энергию. А это означало, что она либо расстроена, либо зла.

– Дерьмо какое-то.

Значит, все-таки зла.

Возможно, Падма не тот человек, с которым ей следовало делиться своими страхами. С другой стороны, Падма единственный человек, не считая Леви, которому она может довериться.

– У меня к тебе вопрос.

Танна кивнула и потянулась за вином. Ей определенно нужна успокаивающая сила дорогого алкоголя.

– Пожалуйста, объясни, как твоя скромная жизнь и отсутствие отношений помогли Эдди.

– Я помогла многим людям, Падма. Я спасла несколько жизней. Я научилась составлять бюджет, жить в пределах своей зарплаты, понимать разницу между желаниями и потребностями. Кажется, я повзрослела.

Падма остановилась, и ее темные глаза пригвоздили Танну к месту.

– Возможно. Но ты не ответила на мой вопрос. Как все это поможет Эдди?

– Никак. Она мертва.

– Так почему же ты жертвуешь собой, жертвуешь своим счастьем ради покойника? Она ожидает от тебя именно этого?

Танна поболтала вино в бокале.

– Ее мама была так зла, Падма. Я была так зла, что выжила, а Эдди – нет. Для нее это был просто еще один пример того, как богатые получают все, что хотят, а бедным опять не везет.

Падма поморщилась.

– Эта женщина потеряла своего единственного ребенка, Тан. Но это ее восприятие, а не твое. Ты не можешь отказать себе в счастье из-за смерти Эдди. На самом деле многие люди сказали бы, что ты должна почтить ее память, живя как можно лучше. Ты уже отдала свой долг. – Падма взяла ладони Танны в свои и сжала. – Никто тебя не простит, Танна. Никто не скажет, что это нормально, что ты можешь быть счастливой. Никто не даст разрешения влюбляться, выходить замуж, рожать детей. Никто не собирается спасать тебя от самой себя, бороться с твоими демонами, вытаскивать тебя из самобичевания. Ты должна сама простить себя. Признать, что решение не садиться выпившей за руль было единственно верным тогда. Отказывая себе в счастье, ты просто наказываешь себя.

Танна не знала, что сказать, как переварить услышанное. Падма не отпускала ее руки.

– Ты хочешь остаться в Лондоне?

– Нет.

– Ты все еще хочешь работать в неотложке?

– Нет, я хочу работать в «Мерфи», но это чертовски легкомысленно, Пэд.

Падма раздраженно вздохнула.

– Пикассо говорил, что цель искусства – смыть с наших душ повседневную пыль жизни.

Танна удивленно приподняла брови:

– Ты так говоришь, будто знала его.

– Я встречалась с ним пару раз в начале семидесятых. Он был стар, а я молода. Он считал меня красивой, и я была красивой… Во всяком случае, я не позволю тебе отвлекать меня рассказами о моей безумной юности. Искусство очень важно, Танна. Понимание красоты, создание красоты – вот что делает нас людьми. Это заставляет нас заглянуть внутрь себя, увидеть мир с разных точек зрения, задуматься глубже. Разве можно это не любить, дорогая?

Танна покачала головой:

– Я не хочу снова становиться избалованной принцессой.

Падма улыбнулась:

– Дорогая, в девятнадцать лет ты была принцессой. Почти в тридцать ты уже королева. Ты сражалась в битвах, ходила на войну, жила, смеялась и плакала.

Падма убрала локон со лба Танны.

– Малышка, ты больше, чем просто королева, ты королева воинов! А теперь расправь свою корону и будь счастлива, ради бога!

Танна действительно хотела этого, но отвыкла принимать свои желания.

– Я не знаю, как это сделать, Пэд.

– Предлагаю научиться, – едко ответила Падма.

Еще несколько недель, и снимут гипс. Он не мог этого дождаться. Леви скатал эластичный бинт. Он не хотел больше повторять эксперимент с клейкой лентой, поэтому Танна предложила этот вариант. Бинты позволяли ему принять душ, не намочив гипс.

Леви обернул полотенце вокруг торса и откинул мокрые волосы с глаз. Ухватившись за края раковины, он посмотрел в зеркало и поморщился, увидев бледное лицо и синие круги под глазами. Он слишком давил на себя физически и морально. Не в силах сидеть в пустом доме, он нанял лимузин и шофера, чтобы съездить на работу, и задержался там гораздо дольше, чем следовало.

Прошло уже две недели после отъезда Танны, и он чувствовал себя дерьмово. Черт возьми, он завидовал пещерным людям. Он хотел поехать в Лондон, схватить ее за волосы и утащить домой. Никакой суеты, никаких разговоров… Тем не менее, даже если бы он мог заставить Танну вернуться в Бостон, он никогда бы этого не сделал. Надо, чтобы она сама захотела быть с ним.

Так что ему предстоят долгие ночи и напряженные дни, пока он не избавится от мыслей о ней. Как будто это возможно. Он так устал чувствовать себя больным и несчастным. Он хотел свободно ходить, бегать, водить машину, заниматься любовью без дискомфорта от гипса. Он хотел заснуть, не принимая ни обезболивающего, ни снотворного, только бы не лежать без сна и не тосковать по Танне. Боже, как ему больно. И, что хуже всего, он начинал думать, что она не вернется. Как, черт возьми, он должен прожить остаток своей жизни без Танны?

– Ты ужасно выглядишь, Броган.

Леви закрыл глаза, умоляя Бога, чтобы это не была галлюцинация. Потому что, если он откроет глаза, а Танны не будет на пороге ванной комнаты, он этого не вынесет.

– Привет, Ли.

Леви открыл глаза и увидел ее отражение в зеркале ванной. Танна казалась бледной и усталой. Тот факт, что они оба выглядели как упыри, давал ему некоторую надежду. Леви отпустил таз и медленно повернулся, позволив здоровой ноге принять на себя большую часть веса. Да, она вернулась. Выцветшие джинсы, красный кашемировый свитер, любимое черное пальто. Он разденет ее догола и выкинет эту одежду. Она никогда больше не оставит его. Он наконец выпустит своего внутреннего пещерного человека.

– Как нога? Плечо?

Как будто это важно. Леви наконец сумел заставить свой язык пошевелиться.

– Иди сюда.

Танна склонила голову набок, словно раздумывая, подчиняться ему или нет, но затем сделала шаг навстречу. Когда он смог дотянуться до нее, Леви положил обе руки на ее бедра и притянул ее к себе, его рот накрыл ее губы. Боже, как она ему нужна. В его объятиях, слившись с ним, вот так…

Леви запустил руки в густые волосы Танны, пока заново учился осязать ее. На языке у нее был привкус кофе, но в основном он ощущал ее вкус… Танна. У него закружилась голова.

Она здесь, и он больше не отпустит ее. Пусть даже придется умолять, унижаться или переехать в этот чертов Лондон. Он намерен провести с ней всю жизнь. Ведь она – вторая половинка его души.

Прохладные женские руки скользнули по его грудной клетке, длинные изящные пальцы порхали по животу чуть выше полотенца. Его тело говорило ей, как он счастлив видеть ее снова, и большой палец Танны скользнул по его восставшему фаллосу. Леви застонал. Сейчас самое время подхватить ее на руки, отнести наверх и бросить на кровать.

– Жаль, что я не могу отнести тебя в постель.

– Через несколько недель твое желание исполнится, – пробормотала Танна. – А сейчас позволь мне любить тебя.

Полотенце упало на пол, руки Танны обхватили его член, и от этого в его мозгу вспыхнули красные, синие и золотые фейерверки.

Но стоп. Она вернулась насовсем или просто до тех пор, пока он полностью не поправится? Леви хотел спросить ее, но она упала на колени, прикоснулась к нему губами, и Леви потерял дар речи. Он смог только ухватиться за раковину, когда волны удовольствия чуть не сбили его с ног.

Некоторое время спустя, уже на кухне, Танна подтолкнула к нему чашку кофе. Леви все еще выглядел совершенно ошеломленным, но счастливым. Танна поднесла чашку к губам, чтобы скрыть улыбку. Она не планировала заниматься любовью со своим мужчиной в качестве подарка к своему возвращению, но это вышло чертовски эффектно. И ей нравилось видеть Леви застигнутым врасплох. Он смотрел на нее так, словно все еще решал, не является ли она плодом его воображения. Чтобы помочь ему, Танна ущипнула Леви за руку.

– Ой! – Леви изумленно уставился на нее. – Какого черта?

– Я вернулась, привыкай, – сказала Танна, садясь напротив.

Леви осторожно поставил чашку на стол и бросил на Танну тяжелый взгляд.

– Как бы я ни был рад тебя видеть и как бы мне ни понравилось то, что произошло в ванной, я буду с тобой предельно честен, Тан. Если ты не останешься или собираешься снова уехать через несколько недель, то лучше сделай это сейчас. Просто уходи и не возвращайся. Бог знает, как сильно я хочу тебя, но я не могу смириться с тем, как ты то входишь в мою жизнь, то исчезаешь из нее. – Леви провел дрожащей рукой по волосам, и у Танны перехватило дыхание. – Я люблю тебя, но мне надо все или ничего.

– Я знаю, Ли.

Танна выдержала его взгляд. Она хотела сказать ему, что вся ее мебель из Лондона, книги и коробки находятся в контейнере и должны прибыть в Бостон через неделю. Она хотела спросить, следует ли ей снять квартиру или переехать обратно в дом на Бикон-Хилл, или он хочет, чтобы она осталась здесь. Готов ли он подумать снова о браке с ней, о детях. Но слова застряли у нее в горле. Почему сейчас, в один из самых важных моментов ее жизни, ее язык отказывается ей повиноваться? Наверное, потому, что это так важно и это изменит ее жизнь…

Леви отодвинул стул и начал вставать.

– Ладно, твое молчание – это твой ответ.

– Подожди! Что? Нет, это не так!

Танна откашлялась.

– Сядь, Леви. Пожалуйста.

Леви сердито посмотрел на нее, но сел, не отрывая глаз от чашки с кофе. Танна, зная, что пришло время действовать или умереть, прочистила горло. У нее нет времени, чтобы собраться с мыслями или подобрать слова, она просто должна говорить.

– Я счастливая женщина, Ли. Невероятно счастливая.

Леви прищурился, в его глазах появилось разочарование.

– Ты правда снова собираешься говорить всю эту чушь?

Танна улыбнулась:

– Мне повезло, Леви. Со мной случилась пара плохих вещей, но на самом деле мне очень повезло. Рядом со мной были братья, когда умерли родители, мне была оказана прекрасная медицинская помощь, и я нашла тебя. Быть любимой тобой – величайшее благословение.

– Но?

Танна потянулась через стол и положила руку ему на запястье, проведя кончиками пальцев по вздувшимся венам.

– Мне жаль, что я оставила тебя, Леви, но я не жалею, что ушла. Мне нужно было это сделать. Мне нужно было пожить другой жизнью. Мне очень нужно было постоять на собственных ногах.

– Ничего нового, Мерфи, – нетерпеливо проворчал Леви.

Танна погладила его по безымянному пальцу.

– Но я покончила с чувством вины, с мыслью, что не заслуживаю любви и счастья.

– Ты потеряла родителей, попала в аварию, с трудом начала снова ходить. Где было твое пресловутое везение?

– Ты мое везение, Ли. Ты, твоя мама, мои братья. Среди своей боли я влюбилась и встретила вторую маму. Я влюбилась в Кэлли примерно в то же время, что и в тебя. Но из-за смерти Эдди я чувствовала себя такой виноватой. Мне нужно было время, чтобы разобраться с этим.

– Разобралась наконец? – грубовато спросил Леви. В его глазах появилась надежда.

Танна кивнула:

– Да. Я больше не позволю своему прошлому мешать мне быть счастливой и жить так, как я хочу.

Леви сжал ее пальцы.

– А как ты хочешь жить, Мерфи?

Танна пожала плечами:

– Это не важно. Лишь бы ты был рядом. Я приму все, что ты мне дашь. – В глазах Танны заблестели слезы. – Я не гордая. Я просто хочу быть с тобой.

Леви смотрел на нее невозможно долгую минуту, и Танна заерзала на стуле, желая понять, что скрывается за взглядом этих синих глаз. Глаз, в которые она хочет смотреть всю оставшуюся жизнь.

– Нет. Я на это не куплюсь. Чего ты на самом деле хочешь? – спросил Леви. – Мне нужно это знать, Тан.

Ладно, она сделает это. И начнет с самого простого.

– Я уже говорил с Кэрриком, и он хочет, чтобы я вернулась в компанию и помогала в пиаре, вела самых богатых клиентов.

Леви прищурился:

– Работа на Мерфи – это именно то, чем ты хочешь заниматься? А как насчет того, чтобы быть медиком? Ты же упорно трудилась, чтобы получить квалификацию, это тоже важно.

Его забота о ее счастье заставляла сердце Танны таять.

– Я хочу найти организацию, которая сможет использовать мои навыки на добровольной основе в мое свободное время. С профессиональной точки зрения, думаю, этот баланс будет работать на меня.

Леви кивнул, и Танна увидела в его глазах согласие. Ну вот, теперь самое трудное…

– А еще я хочу сказать грузчикам, чтобы они доставили мою мебель в этот дом. Я хочу положить свою одежду в шкаф рядом с твоей, хочу спать на твоем плече. Хочу просыпаться каждый день от звука твоего дыхания. Хочу видеть твою улыбку, чувствовать твои губы на своей коже, заниматься любовью так часто, как только возможно. – Танна замолчала, осознав, что перешла на шепот.

Леви жестом велел ей продолжать.

– Я хочу рожать тебе детей, спорить с тобой, смеяться с тобой. – Танна поискала в себе последние крохи мужества и продолжила: – Я хочу свадьбу. Я очень, очень хочу быть твоей женой.

Взгляд Леви просветлел, и у Танны появилась надежда. Он якобы небрежно пожал плечами, но она знала, что он чувствует что угодно, но только не безмятежность.

– Тогда спроси меня.

Танна озадаченно нахмурилась:

– О чем?

– В прошлый раз просил я. Теперь твоя очередь, – сказал Леви, откинувшись на спинку стула с легкой улыбкой.

Постепенно до нее дошел смысл его слов. Серьезно? Он хочет, чтобы она сделала это?

– Я состарюсь, пока дождусь, Мерфи.

Смеясь, Танна положила обе руки на его плечи и впилась пальцами в обнаженную кожу.

– Ты женишься на мне, Леви Броган?

Если он после всего этого скажет «нет», она даст ему пощечину.

– Зачем тебе это, Тан?

Разве она не объяснила все это в своей бессвязной речи раньше? Но затем Танна поняла, что упустила. Слезы застряли у нее в горле.

– Потому что я люблю тебя, Ли. Очень сильно.

– Слава богу. – Леви перегнулся через стол и обжег ее губы самым сладким, самым сексуальным поцелуем в ее жизни. Затем отстранился, коснулся ее щеки и улыбнулся. – Ты ведь больше не бросишь меня, Мерфи?

– Клянусь, что нет. Если ты ответишь согласием на мое предложение, я полностью в деле, пока смерть не разлучит нас.

Леви ухмыльнулся.

Танна встала, обошла стол и уселась к нему на колени. Леви тут же обнял ее за талию и крепко прижал к себе, запечатлев поцелуй на ее виске. Танна погладила его по щеке большим пальцем.

– Ты не дал мне ответа, Ли.

– Ты знаешь мой ответ, детка. – Леви положил ладонь ей на сердце. – Мой ответ – «да». Я готов ко всему. К переезду, к детям, к браку…

Леви прижал ее к себе, и Танна почувствовала, что ее жизнь начинается заново, как будто она открывала совершенно новый дневник, белые страницы которого умоляют ее наполнить их красотой и любовью.

– Я также говорю «да» спонтанному сексу в ванной.

И смеху, подумала Танна, покраснев. Они наполнят свою жизнь любовью и счастьем, великолепным сексом и смехом. Звучит идеально. А главное, она наконец-то почувствовала, что заслуживает этого замечательного мужчину и жизнь, в которой ей дали второй шанс. И она поклялась себе, что не станет терять ни секунды.