Текст книги "Социология и военные исследования. Классические и современные основания"

Самоубийство

Важность работы Дюркгейма для вооруженных сил особенно ярко видна в его, наверное, самом известном исследовании «Самоубийство» [Durkheim, 2006 (1897)]. Со временем это исследование, основанное на обширной статистической документации и интеллектуальном анализе, вовсе не утратило своей важности и свежести [Heilbron, 2015: 79–81]. В работе демонстрируется, что акт самоубийства – это не только решение отдельно взятого человека. Такое драматическое событие очень сильно связано с социальной группой, к которой этот человек относится, и с обществом в целом. Важность этого классического исследования для вооруженных сил двумерна: оно помогает понять достаточно высокий уровень самоубийств среди солдат, который сохраняется и по сей день [Mastroianni, Scott, 2011], а также террористов-смертников – враждебно настроенных лиц, продолжающих наводить ужас на обычных людей.

В своей работе Дюркгейм целый раздел посвящает анализу уровня самоубийств среди солдат в большом количестве разных стран [Durkheim, 2006 (1897): 186–199]. Как и в других своих исследованиях, он демонстрирует важность сопоставительного анализа (к этому методологическому вопросу мы вернемся позже). Во-первых, он заметил, что «во всех странах Европы <…> склонность к самоубийству у солдат намного выше, чем у гражданского населения того же возраста» [Durkheim, 2006 (1897): 186]. В своей интерпретации этого факта Дюркгейм говорит, что военное самоубийство – это проявление альтруистического самоубийства, то есть самоубийства ради другого человека. Это означает, что самоубийство связано с сильным давлением социальной группы, то есть самих вооруженных сил.

Говоря словами самого Дюркгейма, «Под влиянием этой предрасположенности солдат убивает себя при малейшем разочаровании, по самым несерьезным причинам, за отказ в увольнительной, выговор, несправедливое наказание, задержку в продвижении по службе, вопрос чести, вспышку сиюминутной ревности, или даже просто потому, что другие самоубийства произошли у него на глазах или стали ему известны <…>. Все легко объяснимо, если признать, что профессия солдата развивает нравственный настрой, сильно предрасполагающий человека к самоубийству» [Durkheim, 2006 (1897): 198–199].

Согласно Дюркгейму, жизнь вооруженных сил настолько всеобъемлющая и интенсивная, что даже небольшое отклонение от ее привычного уклада может вызвать формальную и неформальную реакцию на события в работе и в личной сфере, которая способна привести к проблемам с психическим здоровьем и, как следствие, самоубийству. Наверное, не удивительно, что войска с наименее выраженным военным характером (например, инженеры, администраторы или персонал скорой помощи) наименее подвержены тенденции к самоубийству [Durkheim, 2006 (1897): 197]. Помимо такой общей социальной динамики, ведущей к более высокому уровню самоубийств среди военного персонала, Дюркгейм отмечает также феномен «героического самоубийства», то есть солдат, которые приносят в жертву свою жизнь на поле боя, чтобы предотвратить смерть остальных [Riemer, 1998].

Продолжая ход мысли Дюркгейма, американские социологи Мастроянни и Скотт [Mastroianni, Scott, 2011] провели развернутый анализ, отмечая, что, в отличие от ситуации во времена Дюркгейма, не все вооруженные силы сегодня демонстрируют уровень самоубийств выше, чем гражданское население. Тем не менее в некоторых странах этот феномен не ослабевает. Мастроянни и Скотт [Mastroianni, Scott, 2011] относят высокий и даже растущий уровень самоубийств среди американских солдат ко всем типам самоубийств, выделяемых Дюркгеймом. Уровень самоубийств среди американцев-ветеранов военных действий в Ираке и Афганистане был особенно высок по сравнению с теми, кто не принимал участие в этих операциях. А уровень самоубийств среди женщин-ветеранов был значительно выше, чем среди женщин, не участвовавших в этих операциях [Hoffmire et al., 2015].

Если Вы ветеран и чувствуете, что больше нет сил и что миру будет лучше без Вас, пожалуйста, позвоните по этому номеру:

Горячая линия предотвращения самоубийств ветеранов 800-273-8255 [15]15
  Номер американской телефонной линии по предотвращению самоубийств. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

Ваши любимые НЕ станут счастливее, если Вас не будет.

Пытаясь понять этот драматический феномен, Мастроянни и Скотт для начала обращают внимание на противоположность альтруистическому самоубийству, то есть самоубийство эгоистическое: этот тип самоубийства имеет место не из-за слишком высокой, а из-за слишком низкой социальной интеграции в военную среду [Mastroianni, Scott, 2011]. Частые боевые задания и индивидуальные замены могут выступать как нарушение высокой социальной интеграции, которой славятся вооруженные силы. В итоге некоторые солдаты могут почувствовать себя настолько одиноко, что кого-то из них это может привести к самоубийству. Проблематичная повторная интеграция в семью после боевых действий может привести к тому, что брак и семейная жизнь (те факторы, которые, по Дюркгейму, предотвращают самоубийство) будут только усугублять тенденцию среди военных к ощущению изолированности и в итоге приводить к таким печальным последствиям, как разводы и самоубийства.

Но это также может быть результатом более ранних периодов жизни. В одном недавнем исследовании Гриффит и Брайан заметили, что у сегодняшних вооруженных сил не такой большой выбор новобранцев, и поэтому они набирают пропорционально больше призывников на военную службу [Griffith, Bryan, 2016]. Призываются и люди из нетрадиционных семей, особенно с одним родителем, или семей с негативным опытом детства. Это делает призывников более уязвимыми и склонными к самоубийству. И в терминологии Дюркгейма это тоже форма эгоистического самоубийства.

Помимо этого, Мастроянни и Скотт относят большое количество самоубийств среди американских солдат к тому, что Дюркгейм назвал аномическим самоубийством, которое случается вследствие внезапных негативных изменений в обычной жизни и работе [Mastroianni, Scott, 2011]. Уход из социально защищенной среды вооруженных сил и невозможность найти новую работу на гражданском рынке труда может восприниматься как внезапное драматическое изменение в жизни. Как считают Мастроянни и Скотт, аномия во время операций может случиться, если военнослужащие разочаровываются и отчаиваются, когда их ожидания, сформировавшиеся во время обучения и подготовки и подпитываемые политическими или военными лидерами, разбиваются о реальность происходящего с ними. Это случается, когда человека заставляют поверить, что он будет воевать в обычной войне (миссии) с обычным известным врагом. И вдруг он сталкивается с ожесточенными и беспорядочными военными действиями, которые ему неизвестны и неудобны. Психологическая напряженность и физическая угроза, особенно перед лицом чего-то незнакомого, к чему ты не готовился, идут рука об руку. Для некоторых солдат это слишком большой стресс. Не будем при этом забывать, что согласно общепризнанному мнению немногие на самом деле легко воспринимают и применяют насилие.

Хотя есть и такие – «агрессивное меньшинство»[16]16
  The violent few (англ.) – небольшая часть (мужского) населения или военнослужащих с врожденной склонностью к насилию/агрессии, но способных сдерживать и контролировать уровень их проявления в соответствии с конкретными условиями обстановки. (Примеч. пер.)


[Закрыть], как назвал их Коллинз [Collins, 2008]. Они встречаются во всех точках спектра, что приводит к феномену террористов-смертников, чьи атаки сочетают в себе насилие, направленное внутрь и вовне. Печально известные примеры – поведение японских камикадзе, летчиков-смертников во время морских боев в Тихом океане во Второй мировой войне, относительно недавние атаки в США 11 сентября 2001 г. и последующие теракты на Бали, в Мадриде, Лондоне, Касабланке, Анкаре, Сан-Бернардино (штат Калифорния), Париже, Брюсселе, Орландо (штат Флорида), Стамбуле, Ницце, Барселоне и почти беспрерывные атаки в Багдаде, Кабуле и Дамаске. Теракты осуществляются людьми, разбитыми неосуществленными желаниями (см., например, [Schinkel, 2004]). Это состояние разбитости обычно проявляется в коллективной обиде и злобе и переносится на открытую и четко выраженную и поддерживаемую идеологию и цель. До 1970-х годов террористические атаки часто осуществлялись во имя независимости и освобождения. Большинство сегодняшних атак смертников происходят во имя идеологии группы Исламского государства [17]17
  Исламское государство (ИГ) – запрещенная в России террористическая организация. (Примеч. ред.)


[Закрыть], которая использует эту «тактику» и в качестве оборонительной, когда находится в затруднительном положении.

Этот феномен соотносится с тем, что Дюркгейм обозначал как альтруистическое и фаталистическое самоубийство [Soeters, 2005: 94]. Последнее случается, если давление группы и ее идеология интенсивно доминируют и даже становятся удушающими, не оставляя никакого иного пути и заставляя воспринимать другие варианты в жизни как закрытые. Хроническая бедность и лишения, развод и крах семейной жизни или ранние уголовные судимости могут заставить человека поверить, что у него в жизни в любом случае никогда ничего не получится. Отличительная черта суицидального насилия заключается в том, что оно одновременно направлено внутрь и наружу. Это взаимопроникновение индивидуальной психологической травмы и фрустрации с одной стороны, и идеологий и коллективных убеждений на социальном уровне, с другой. Еще один социологический аспект этого заключается в том, что у одних людей, особенно молодых, определенно меньше возможностей в жизни, чем у других, что зачастую, хотя и не всегда, приводит к психологической травме и злобе, которые являются предвестниками насилия.

Сопоставительный метод

Еще один важный вклад Дюркгейма в военные исследования – его разработка методов социологических исследований. Он всегда отмечал важность изучения социальных фактов, то есть характеристик на коллективном, надындивидуальном уровне. Его исследование самоубийств – отличный тому пример.

Внимание Дюркгейма к системным сопоставлениям было по-настоящему прорывным в то время, когда в социальных науках превалировали исследования отдельных случаев, например, отдельных племен или наций [Durkheim, 2013 (1895): 101–110]. Дюркгейм проводил системные сравнения этнографического материала племен Австралии, Китая и Северной Америки, чтобы понять наиболее фундаментальные модели социальной жизни [Dobbin, 2009: 204]. Метод, который Дюркгейм поддерживал, он называл изучением сопутствующих изменений в разных случаях.

В военных исследованиях остается распространенным подход к проведению анализа примеров из практики отдельных национальных вооруженных сил или отдельных событий (битв, например). А в военной истории больше, чем в других дисциплинах военных исследований, бесконечно подчеркивается уникальный характер событий. Это напоминает коллекцию отдельных исследований по типу «одна нация, один случай», собранную в одном томе с целью найти сходства и различия между ними, например, в отношении национальных военных культур (см., например, [Mansoor, Murray, 2019]). У исследовательского подхода «одна нация, один случай» есть и свои преимущества: он дает возможность глубинного изучения вопроса. Однако в то же время он страдает близорукостью, поскольку не дает исследователю возможности судить об анализируемом материале в более широкой перспективе. Ему просто не хватит критериев, мерил для сравнения, что легко может привести к субъективным оценкам и суждениям. Дюркгейм такого бы не одобрил.

Хотя есть и исключения. Самое известное из них – это исследование Джона Нагля, где он проводит системное сравнение американского стиля проведения операций в войне во Вьетнаме 1960-х и 1970-х годов с британским подходом к борьбе с коммунистическими движениями в Малайе в 1950-х годах [Nagl, 2002]. Он приходит к выводу, что американским силам можно было бы многому научиться у британцев на примере операции в Малайе. Этим Нагль хотел сказать, что тогда Америка могла бы намного лучше выступить во Вьетнаме. Эта мысль была как разорвавшийся снаряд, так как наглядно, практично и оперативно продемонстрировала преимущества сопоставления. Если бы подходом Дюркгейма пользовались чаще и начали раньше, командиры получили бы от этого большую пользу.

Помимо прочего, можно сравнивать большое количество ситуаций – сравнения только двух бывает недостаточно для полноты картины. Это может даже ухудшить положение дел: одно сравнение может создать неверное впечатление. По сравнению с американским стилем ведения операции во Вьетнаме британский подход в Малайе был разумным, умеренным и сконцентрированным на населении, как отмечал Джон Нагль, однако последующие исследования показали, что британская борьба в Малайе тоже была достаточно агрессивной, подавляющей и деструктивной, и проблемы легко не решались (см., например, [Greene, 1951]). Однако этот аспект мерк по сравнению с безграничным и, вероятно, непристойным насилием, используемым в войне во Вьетнаме. В конечном счете оценки и сравнения никогда не являются абсолютом.

Во избежание близорукости при изучении только двух ситуаций схожие и прочие ситуации необходимо систематически сравнивать с другими операциями национальных вооруженных сил, например, французов в Алжире и других местах, нидерландцев в бывшей Голландской Ост-Индии, британцев в Кении, бельгийцев в Конго и так далее. Проведение сравнений множества ситуаций или проведение серий сравнений двух ситуаций, основываясь на одной методологической системе координат, поможет намного лучше понять динамику и влияние военных операций [Soeters, 2013]. В этом отношении уроки Дюркгейма совсем не выучены и не применяются достаточно в сфере военных исследований. Однако есть определенный прогресс, наблюдаемый на примере молодых ученых: Кристоф Хариг провел сравнение участия Бразилии в миссии ООН на Гаити с операциями сил внутренней безопасности в Рио-де-Жанейро [Harig, 2015]; Тони Ингессон систематически сравнивал военные операции в разные временные периоды в истории [Ingesson, 2016]; Кьяра Руффа изучала поведение четырех национальных контингентов в миссии ООН в Ливане [Ruffa, 2014].

Сравнение боевых действий 

Итальянский политолог и социолог Кьяра Руффа предложила отличный пример преимуществ сопоставительного подхода к изучению вооруженных сил. Она провела обширные полевые исследования с использованием смешанных методов с целью изучить, как четыре разных национальных контингента осуществляли миссию Временных сил ООН в Ливане (ВСООНЛ). Миссия проводилась на относительно небольшой территории к северу от израильско-ливанской границы разными национальными вооруженными силами, которые стремились к достижению одних целей, определенных в одном и том же мандате и под командованием одного генерала-командующего с его штабом. Руффа изучила способы проведения операций в миссии французскими, ганскими, итальянскими и южнокорейскими войсками. Ей удалось продемонстрировать системные различия в том, как национальные контингенты выполняли свою обычную военную деятельность. Среди прочего она выявила «ориентированный на сдерживание» подход французских и корейских войск и «гуманитарный» операционный стиль, применяемый контингентами из Италии и Ганы. Такие различия в повседневной военной практике могут приводить к определенным военным операционным последствиям. Например, противник может сконцентрировать свои арсеналы вооружения в итальянских районах операций, известных более мягкими проверками и прочими операционными действиями [Ruffa, 2014: 217].

Рори Стюарт предложил несколько иной вывод, хотя его наблюдение и не основывалось на системном исследовании [Stewart, 2006: 397–405]. Ему, как бывшему военному практику, довелось сравнить британский и итальянский стили ведения военных операций в Басре после вторжения в Ирак. По возвращении после года отсутствия он обнаружил, что проактивный британский стиль ведения операции в одной части города привел к намного меньшей стабильности, чем итальянская политика бездействия по соседству. Итальянский подход показал лучшие результаты, поскольку заставил иракцев взять на себя ответственность за свои действия.

Заключение

Эмиль Дюркгейм заложил основы для многих последующих социологических исследований и теорий во Франции и во всем мире. Его труды продолжают играть важную роль и сегодня, поскольку они прокладывают путь для новых исследований и умозаключений и подчеркивают важность институциональной культуры и практик. Это оказалось особенно полезным для вооруженных сил. Дюркгейм впервые продемонстрировал важность изучения феноменов на макроколлективном уровне. Он поддерживал необходимость системных сравнений социальных феноменов на уровне общества и нации, для чего отдельно разработал специальные методологии.

Библиография

Ben-Shalom, U., Z. Lehrer and E. Ben-Ari (2005) «Cohesion during military operations: a field study on combat units in the Al-Aqsa Intifada». Armed Forces and Society. 32(1): 63–79.

Burk, J. (2008) «Military culture». In L. Kurtz (ed.), Encyclopedia of Violence, Peace and Conflict. Oxford: Elsevier, pp. 1242–1256.

Collins, R. (2008) Violence: A Micro-Sociological Approach. Princeton NJ and Oxford: Princeton University Press.

Coser, L. (1977) Masters of Sociological Thought: Ideas in Historical and Social Context. Second Edition, Long Grove, IL: Waveland Press.

Diken, B. and C. Bagge Laustsen (2005) The Culture of Exception: Sociology Facing the Camp. London and New York: Routledge.

Dobbin, F. (2009) «How Durkheim’s theory of meaning-making influenced organizational sociology». In P. S. Adler (ed.), The Oxford Handbook of Sociology and Organization Studies. Oxford: Oxford University Press, pp. 200–222.

Durkheim, E. (1933 [1893]) The Division of Labor in Society. New York/London: Free Press.

Durkheim, E. (2013 [1895]) The Rules of Sociological Method and Selected Texts on Sociology and its Method. New York, etc.: Free Press.

Durkheim, E. (2006 [1897]) Suicide: A Study in Sociology. London and New York: Routledge.

Durkheim, E. (1976 [1912]) The Elementary Forms of the Religious Life. London: Allen and Unwin.

Durkheim, E. (1915) L’Allemagne audessus de tout: la mentalité allemand et la guerre. Paris: Armand Colin.

Durkheim, E. and E. Denis (1915) Qui a voulu la guerre? Paris: Armand Colin.

Giddens, A. (1971) Capitalism and Modern Social Theory: An Analysis of the Writings of Marx, Durkheim and Max Weber. Cambridge: Cambridge University Press.

Goldberg, C.A. (2008) «Introduction to Emile Durkheim’s “Anti-Semitism and Social Crisis”». Sociological Theory. 26(4): 299–323.

Greene, G. (1951) «Malaya, the forgotten war». Life. 31(5): 51–65.

Griffith, J. and C. J. Bryan (2016) «Suicides in the U.S, military: birth cohort vulnerability and the all-volunteer force». Armed Forces and Society. 42(3): 483–500.

Hajjar, R.M. (2014) «Emergent postmodern US military culture». Armed Forces and Society. 40(1): 118–145.

Harig, Chr. (2015) «Synergy effects between MINUSTAH and public security in Brazil». Brasiliana – Journal for Brazilian Studies. 3(2): 142–168.

Heilbron, J. (2015) French Sociology. Ithaca, NY and London: Cornell University Press.

Hoffmire, C.A., J. E. Kemp and R. M. Bossarte (2015) «Changes in suicide mortality for veterans and nonveterans by gender and history of VHA service use, 2000–2010». Psychiatric Services. 66(9): 959–965.

Ingesson, T. (2016) «The politics of combat: the political and strategic impact of tactical-level subcultures 1939–1995». Ph.D. thesis, University of Lund.

Janowitz, M. (1960) The Professional Soldier and Political Power: A Theoretical Orientation and Selected Hypotheses. Ann Arbor: University of Michigan Press.

Joas, H. and W. Knöbl (2013 [2008]) War in Social Thought: Hobbes to the Present. Princeton NJ and Oxford: Princeton University Press.

King, A. (2006) «The word of command: communication and cohesion in the military». Armed Forces and Society. 32(4): 493–512.

King, A. (2013) The Combat Soldier: Infantry Tactics and Cohesion in the Twentieth and Twenty-first Centuries. Oxford: Oxford University Press.

Linton, R. (1924) «Totemism and the A.E.F.». American Anthropologist. 26(2): 296–300.

Malešević, S. (2010) The Sociology of War and Violence. Cambridge: Cambridge University Press.

Mansoor, P.R. and W. Murrray (eds.) (2019) The Culture of Military Organizations. Cambridge/New York: Cambridge University Press.

Mastroianni, G.R. and W. J. Scott (2011) «Reframing suicide in the military». Parameters, Summer: 6—21.

Moelker, R. (2014) «Being one of the guys or the fly on the wall? Participant observation of veteran bikers». In J. Soeters, P. Shields and S. Rietjens (eds), Routledge Handbook of Research Methods in Military Studies. London and New York: Routledge, pp. 104–115.

Moskos, Ch. (1974) «The American combat soldier in Vietnam». Journal of Social Issues. 31(4): 25–37.

Moskos, Ch. (2001) Multinational Military Cooperation: Enhancing American Military Effectiveness (unpublished mimeo).

Nagl, J. (2002) Learning to Eat Soup with a Knife: Counterinsurgency Lessons from Malaya and Vietnam. Chicago: Chicago University Press.

Riemer, J.W. (1998) «Durkheim’s “heroic suicide” in military combat». Armed Forces and Society. 25(1): 103–120.

Ruffa, Ch. (2014) «What peacekeepers think and do: an exploratory study of French, Ghanaian, Italian and South Korean armies in the United Nations Interim Force in Lebanon». Armed Forces and Society. 40(2): 199–225.

Samet, E. (2014) No Man’s Land: Preparing for War and Peace in Post-9/11 America. New York: Picador.

Schinkel, W. (2004) «The will to violence». Theoretical Criminology. 8(21): 5—31.

Shils, E. and M. Janowitz (1948) «Cohesion and disintegration in the Wehrmacht in World War II». Public Opinion Quarterly. 12: 280–315.

Soeters, J. (2005) Ethnic Conflict and Terrorism: The Origins and Dynamics of Civil Wars. London and New York: Routledge.

Soeters, J. (2013) «Do distinct (national) styles of conflict resolution exist?» Journal of Strategic Studies. 36(6): 898–906.

Soeters, J. (2018) «Organizational cultures in the military». In G. Caforio (ed.), The Handbook of the Sociology of the Military. Cham, Switzerland: Springer.

Soeters, J. and T. Szvircsev Tresch (2010) «Towards cultural integration in multinational peace operations». Defence Studies. 10(1/2): 272–287.

Stewart, R. (2006) The Prince of the Marshes: And other Occupational Hazards of a Year in Iraq. Orlando, FL: Harcourt.

Vreÿ, F., A. Esterhuyse and Th. Mandrup (eds) (2013) On Military Culture: Theory, Practice and African Armed Forces. Claremont, CT: University of Connecticut Press.

Weick, K. and K. H. Roberts (1993) «Collective mind in organizations: heedful interrelating on flight decks». Administrative Science Quarterly. 38(September): 357–381.

Winslow, D. (1998) «Misplaced loyalties: the role of military culture in the breakdown of discipline in peace operations». Canadian Review of Sociology and Anthropology. 35(3): 345–367.

Winslow, D. (1999) «Rites of passage and group bonding in the Canadian Airborne». Armed Forces and Society. 25(3): 429–457.

Winslow, D. (2007) «Military organization and culture from three perspectives: the case of army». In G. Caforio (ed.), Social Sciences and the Military: An Interdisciplinary Overview. London and New York: Routledge, pp. 67–88.

Zerubavel, E. (1997) Social Mindscapes. An Invitation to Cognitive Sociology. Cambridge, MA. and London: Harvard University Press.