Текст книги "Книга чая. Магия, пропитанная ядом"

Глава 5

Нас провожают на кухню, чтобы мы сразу же смогли начать подготовку. Распорядительница Ян – женщина с суровым лицом. Ее темные седые волосы собраны в строгий пучок. Осмотрев нашу группу, она презрительно фыркнула.

– Императорские кухни обслуживают принцев и высокопоставленных лиц из дальних стран. – Женщина машет двум слугам, каждый из которых держит в руках по корзине с красными жетонами. – Не опозорьте продукты на моей кухне.

Жетоны вынимают один за другим, на каждом из них вырезаны наши имена и блюда, которые мы должны приготовить. Мы с нетерпением устремляемся вперед, чтобы поскорее принять жетон.

Блюдо, которое выпадает мне – пельмени из рисовой муки, – простое блюдо и к тому же одно из моих самых любимых. Клейкое рисовое тесто с начинкой из арахиса, завернутое в листья бамбука и приготовленное на пару́. Это блюдо фермеры носят с собой на обед, привязывая порцию веревкой к поясу.

– Рисовый пирог? – Лиан усмехается, демонстрируя мне свой жетон. – До чего примитивно.

– У вас какие-то проблемы с полученным заданием? – Распорядительница угрожающе набрасывается на нас, и Лиан что-то пищит в ответ. Мы вместе убегаем, прежде чем нам успели бы сделать выговор.

У входа на кухню Лиан начинает перечислять блюда местной кухни Калла, которые могли бы выбрать для этого испытания, и этого перечисления было достаточно, чтобы у меня заурчало в животе. Рыба, приготовленная в кисло-сладком соусе; сладкое молочное тесто, обжаренное на палочке; утка в меду, зажаренная до румяной корочки.

Похоже, перечисленные Лиан блюда звучали настолько соблазнительно, что даже охранник, который стоял у двери, не смог устоять и вмешался в наш разговор:

– Я обожаю баоцзы[4]4
  Баоцзы – китайские булочки, приготовленные на пару́ (прим. переводчика).


[Закрыть]. Хрустящее тесто с начинкой из ветчины и сахара. – Охранник прикрывает глаза, будто мысленно смакует вкус. – Я словно снова дома.

Лиан выглядит довольной.

– Я так и думала, что встречу народ Калла во дворце.

Молодой человек улыбается в ответ, сверкая белыми зубами.

– Меня перевели сюда всего несколько месяцев назад.

– Приятно познакомиться с тобой, брат. – Лиан прикладывает руку к груди и кланяется. В свою очередь, охранник тоже кланяется, повторяя ее жест.

Удар полуденного гонга сотрясает воздух, напоминая нам о срочности нашего задания. Мы быстро прощаемся с новым знакомым и спешим догнать остальных участников.

Когда нас выпускают из дворца, нашему взору предстает весь город. Лиан уверенно идет по улице, длинная коса раскачивается у нее за спиной, а я следую за ней. Мы оказываемся на рынке, когда она наконец замедляет шаг.

Я впитываю оживленную атмосферу, которая царит вокруг меня, чтобы зарядиться энергией перед предстоящим испытанием. Мимо проходят дамы в длинных струящихся платьях, а их слуги следуют за ними, неся в руках покупки. Мы проходим мимо магазинов тканей, где на продажу выставлены красивые рулоны шелка и хлопка. Я украдкой трогаю некоторые ткани, просто чтобы ощутить роскошное прикосновение к своей коже. Эти ткани невероятно отличаются от домотканых материалов, к которым я привыкла. На другой узкой улице, похоже, обосновались небольшие магазинчики с ассортиментом чернил и кистей для каллиграфии и рисования. Какая-то часть меня отчаянно жаждет посмотреть на них чуть дольше, впитать плавные изгибы и напористые штрихи на свитках или пейзажи с пучками облаков на вершинах острых пиков и безмятежно проплывающие мимо бамбуковые лодки.

Рассматривая окружающие меня вещи, я во всем вижу Шу. Ей бы очень понравился светло-зеленый наряд молодой аристократки, которая разглядывает киоск с кистями. Цвет платья девушки наводит на мысль о первых весенних почках. Вместо того чтобы задержаться в каллиграфической мастерской, Шу, конечно, куда охотнее заинтересовалась бы натянутой на раму вышивкой с изображением журавлей, сидящих на толстых ветвях белой сосны. Она бы восхищалась переливами перьев и мельчайшими деталями сосновых иголок. Я полна решимости однажды привести сюда Шу, чтобы она смогла увидеть все это своими глазами.

Я отворачиваюсь от прилавка с вышитыми цветами и понимаю, что потеряла Лиан в толпе. Меня охватывает паника.

Я одна в этом огромном городе.

Серебряные монеты тянут мешочек, который спрятан у меня в юбке. Это самая большая сумма денег, что мне доводилось иметь, и я прекрасно помню наставления отца о том, что столица кишит ворами и отморозками, которые спят и видят, как бы нажиться на молоденьких девушках. Но я делаю глубокий вдох и заставляю свое часто бьющееся сердце успокоиться. Я добралась до Цзя в одиночку, и уж мне точно по силам доказать себе и этим ребятам, что я не какая-то там деревенщина из Су.

Я прохожу мимо особняков с внушительными воротами и изо всех сил стараюсь не пялиться на богато украшенные стропила, которые поддерживают крыши. Проходя через небольшие каменные ворота, я попадаю на рынок, который забит продавцами фруктов. Большие корзины наполнены фруктами: питайя с розовой кожурой, золотой кумкват, зеленые и фиолетовые сливы. Аромат фруктов, созревающих под теплым полуденным солнцем, опьяняет, и один из этих плодов может стать ингредиентом, который я ищу, чтобы дополнить свое блюдо.

Я держу в руке мягкую сливу из корзины, когда краем глаза замечаю мальчика, который бросился вперед, чтобы подобрать фрукт, только что упавший на землю. Он засовывает его в рот и жует так жадно, что фруктовый сок стекает по его подбородку. Я улыбаюсь рвению мальчика.

– Вор! – охранник хватает мальчика за плечи и трясет, тем самым привлекая внимание окружающих.

– Он упал на землю! – мальчик начинает плакать. Он пытается сбежать, но охранник бьет его коленом в спину, и ребенок падает в грязь.

Мое веселье как рукой сняло. Я уже была свидетельницей того, на какие наказания способны солдаты. Я видела взрослых мужчин, чьи спины превратились в кровавое месиво. Это всего лишь ребенок, а моего отца здесь нет, чтобы он мог вмешаться. Я должна помочь ему сама.

Я беру мальчика за руку и поднимаю его на ноги, чтобы убежать. Реакция охранника оказывается быстрее, чем я предполагала, он тут же хватает мальчика за другую руку, так что он оказывается в ловушке между нами.

– Кто ты такая? – спрашивает охранник.

– Это мой брат. – Я в отчаянии, и ложь легко слетает с моего языка. – Что он натворил на этот раз?

– Он украл фрукт с моего прилавка! – На мой вопрос тут же прибегает торговец, потрясая при этом кулаком. – Мальцу повезло, что я не требую отрубить ему руку!

Я едва не задыхаюсь от абсурдности подобного заявления, мысленно представляя, как Министерство юстиции идет на поводу простого торговца фруктами. Но я тут же успокаиваюсь, вспоминая, что мне нужно вернуться к своей изначальной задаче – подготовиться к состязанию.

– Господа, мы путешествовали из сельской местности Су. Мой брат всего лишь устал и голоден, но мы можем заплатить! – Я роюсь свободной рукой в кармане в поисках монеты.

– Это правда? – охранник снова трясет мальчика, требуя, чтобы он ответил. Я крепче сжимаю его плечо и впиваюсь в него ногтями до тех пор, пока мальчик не встречается со мной взглядом.

«Подыграй мне», – пытаюсь сказать ему взглядом.

Мальчик в ужасе кивает, слезы ручьем текут из его глаз.

– Ой, да отстаньте вы от них! – кричит один из самых сочувствующих мужчин в толпе. – Он всего лишь ребенок.

Другие посетители рынка согласно кивают, поддерживая мужчину. Настроение публики сменяется с удовлетворения, которое они испытывали, наблюдая за зрелищем, что развернулось перед ними, на сострадание рыдающему мальчику, и они с отвращением принимаются бросать монеты в торговца фруктами.

Я не могу сдержать улыбку при виде того, как лицо торговца принимает ярко-красный оттенок, но он не настолько пристыжен, чтобы прекратить борьбу со своей жадностью при виде блестящих монет. Торговец отмахивается от охранника, а его пальцы жадно тянутся к сверкающим в грязной луже медным монетам.

Я отвожу мальчика в сторону и тихо говорю с ним, сунув ему в руку несколько монет.

– Уходи с рынка как можно скорее и больше не попадай в неприятности. – Мальчик кивает и вытирает рукавом слезы и сопли с лица, прежде чем убежать прочь.

Я мысленно напоминаю себе, что нужно прислушаться к собственному совету и уходить отсюда, пока я не совершила очередную ошибку. Выходя с рынка, я замечаю, что еще один юноша – на этот раз постарше, примерно моего возраста – ухмыляется мне. Он выглядит богатым, судя по отделке его плаща, возможно, он сын купца или даже аристократа. Юноша понимающе улыбается мне, как будто мы только что разделили с ним одну шутку. Я чувствую укол раздражения и отворачиваюсь. Мы не можем быть более разными, но тем не менее он все еще делает вид, будто понимает меня.

Раздается удар часового гонга, по-моему, время идет слишком быстро. Я спрашиваю у одного из торговцев, как мне пройти к району с чайными, и он указывает на тихий переулок, уверяя меня в том, что это самый короткий путь.

В переулке всего несколько магазинов и закрытые дверные проемы. Я спешу по улице, стремясь к месту назначения, пока оглушительный шум, раздавшийся откуда-то сверху, не отвлекает меня. Я замедляю шаг и поднимаю голову, щурюсь и бегло провожу взглядом по изгибам высоких крыш. Но все, что я замечаю, – лишь солнечные блики на черепице.

На меня надвигается тень.

«Это всего лишь игра света», – пытаюсь успокоить себя я.

Я снова смотрю наверх. Все еще ничего. Но в памяти всплывает воспоминание о драке с вором в маске.

Лишь когда я оказываюсь почти в самом конце переулка, я замечаю фигуру, которая наблюдает за мной из-за прилавка.

Движение. Вспышка черного.

Я бросаюсь бежать, надеясь лучше разглядеть его. Это не вор. Быть того не может.

Когда я выбегаю на следующую улицу, проходит мгновение, и я снова его замечаю: незнакомец, который молниеносно движется сквозь толпу. Я проскальзываю между прохожими, но фигура держится на расстоянии нескольких шагов. Я бегу до тех пор, пока не сбиваюсь со счета поворотов, которые уже успела преодолеть.

Фигуры нигде не видно.

К тому же я окончательно и бесповоротно потерялась.

Меня снова охватывает паника. Я не должна была позволять своему любопытству одержать верх. Я быстро спрашиваю у прохожего, как мне вернуться обратно, старательно запоминая маршрут. Но стоит мне повернуть за угол, как на меня снова нападает тень.

«Не позволяй Изгнанному Принцу схватить тебя в темноте…»

Я делаю шаг назад и натыкаюсь на кого-то спиной… Чья-то рука хватает меня сзади.

Глава 6

Я инстинктивно наступаю каблуком ему на ногу. Хватка, удерживающая мою тунику, ослабевает, и я бросаюсь вперед, не желая упускать возможность после неожиданного освобождения.

– Подожди! – позади меня раздается голос. – Всего секунду!

Я оборачиваюсь и узнаю молодого юношу, которого уже видела прежде – богатый парень, который совсем недавно улыбался мне на рыночной площади, – он прыгает на одной ноге.

– Прошу, не заставляй меня бегать за тобой, – говорит юноша с усмешкой.

Я разглядываю его: взлохмаченные темные волосы, ниспадающие на плечи, золотая, теплого тона кожа, блестящие темные глаза и ухмылка. Моя мама сказала бы, что он выглядит как Юшу Лифэн[5]5
  Юшу Лифэн (кит. yù shù lín fēng) – молодой человек, отличительной чертой которого является красивая внешность и стильная одежда.


[Закрыть]. Стойкость толстянки на ветру – вот что делает его тем, от кого захватывает дух.

– Сомневаюсь, что нога сломана, – отвечаю я, не в силах выразить ложного сочувствия. – Почему ты преследуешь меня?

Юноша аккуратно ставит ногу и морщится, проверяя, выдержит ли нога его вес.

– Я пытался привлечь твое внимание, но ты витала в облаках.

– Там, откуда я родом, не принято хватать девушек со спины в пустых переулках, – парирую я.

– Да, прости за это. – Парень убирает волосы с глаз, похоже, он и впрямь раскаивается. – Я… я видел, что ты сделала для того мальчика.

Я оцениваю выражение его лица. Парень выглядит искренним. Он выглядит… красивым. Как один из парней в деревне, с которыми флиртовала Шу. Но, как я уже успела понять, не всегда можно доверять красивым чертам лица, а уж в причиненной ему боли виноват только он.

– Чего ты хочешь от меня?

– Ты солгала от имени мальчика, – отвечает юноша, приближаясь ко мне, выражение его лица становится серьезным. – Это было… храбро. Неожиданно. Ты не местная?

– Почему ты так решил?

– Ты говоришь так, как говорят жители южных провинций, слова будто вылетают из глубины твоего горла. Возможно, откуда-то чуть выше по течению? Но стоит учесть и то, что обычно жители Цзя не лезут из кожи вон, чтобы заступиться за воришек. Им претит проявлять доброту. Должно быть, ты только приехала. И, что уж там… ты выглядишь потерянной. Ты бродила тут довольно-таки долго.

Ну, разумеется, я выгляжу как путешественница, я не похожа на местную. Неужели все жители этого города так и норовят указать пальцем на тех, кто сюда совсем не вписывается?

Юноша морщится.

– Я не это имел в виду.

Должно быть, все эмоции отразились на моем лице. Шу бы вдоволь посмеялась надо мной. «Подними подбородок, – не сдерживая смеха, сказала бы мне сестра. – Ты похожа на оскорбленного петуха». Шу – единственная, кому бы я позволила дразнить себя подобным образом.

– Я всего лишь хочу предложить свою помощь.

Я с опаской перевожу на него взгляд.

– И с чем же ты собрался мне помогать?

– Я знаю этот город как свои пять пальцев. Если хочешь пойти куда-то или если ты что-то ищешь, я могу проводить тебя в нужное место. Цзя не самое безопасное место для путешественников. Разве ты не слышала сказок? Тень может быть на свободе, она может попытаться поймать тебя.

Знаю, он шутит, но меня пробирает дрожь при мысли о секретах, скрывающихся за маской.

Мой разум пронзает мимолетное подозрение. Почему он пошел за мной с самого рынка?

Мог ли этот юноша быть Тенью, с которой я дралась в Су?

Нет, это уже какая-то паранойя. Я замечаю его тонкую шелковую тунику и блеск драгоценностей, которые вшиты в пояс. Он не бандит и уж точно никогда не был в таких местах, как Су.

Парень усмехается, и солнечный свет заставляет его глаза сверкать. В ответ что-то внутри меня трепещет. Что-то не совсем уж неприятное.

Мне бы и впрямь не помешала помощь, чтобы найти дорогу, а он может сориентировать меня в поисках нужной чайной. Это заняло бы куда меньше времени в сравнении с тем, как я кружила бы по городу и в конце концов заплутала.

– Так, куда ты направляешься? – спрашивает парень. – Спешишь на подготовку к академическому экзамену? Хочешь присоединиться к театральной труппе? Терроризируешь городскую стражу? – Каждый новый вариант был абсурднее предыдущего, поэтому в конце концов я не могу сдержать смешка. Но это напоминает мне о моей цели, и настроение мрачнеет.

– Я здесь ради состязания, – хрипло отвечаю я.

Его глаза расширяются.

– Ты шеннон-ту? Ты не выглядишь достаточно взрослой для того, чтобы проходить испытания.

– Дар можно разглядеть в любом возрасте, – обиженно говорю я. Многие шеннон-ши внушают это своим ученикам. Путь каждого шеннон-ту начинается с небольшой склонности к магии, но к некоторым силы этого искусства приходят совершенно естественно и неосознанно. Если талант врожденный, он не заставит себя долго ждать и быстро проявится, – как всегда говорила моя мама. Она любила рассказывать историю о том, как нашла меня, когда мне еще не было даже трех лет, – я просеивала землю и показывала на места, где она переливалась; я была твердо уверена в том, что на тех местах будут прорастать растения, причем я заранее знала, какие именно. Но я всегда смущенно отмахивались от нее, считая это огромным преувеличением.

– Что тебе нужно найти? – он потирает руки в предвкушении. – Я знаю все лучшие магазины в этом городе.

– Мне нужна чайная, – отвечаю я, решив довериться незнакомцу, раз уж это приблизит меня к моей цели. – С лучшим ассортиментом чая.

– Меня ничуть не удивляет подобная просьба шеннон-ту. Она находится к северо-западу отсюда, по пути я могу показать тебе некоторые из моих любимых мест.

Я быстро подсчитываю время, которое у меня осталось, чтобы собрать все необходимое и вернуться во дворец, и останавливаюсь на том, что его предложение вполне приемлемо.

– Есть ли имя у того, кто вызвался быть моим благодетелем?

– Ты можешь называть меня, как пожелаешь, – с поклоном отвечает парень, его действие выглядит одновременно очаровательным и смешным. – Подлец? А может, Хитрец?

Он ведет себя так, как деревенские парни ведут себя рядом с Шу, когда надеются, что смогут обратить на себя ее внимание. Никто никогда не вел себя со мной подобным образом.

Это… выбивает из колеи.

Я качаю головой.

– Тогда Бо. Можешь звать меня Бо. – Его заявление сопровождается ухмылкой. Бо – распространенное прозвище среди парней, поэтому вряд ли это его настоящее имя. Но я не против. Даже лучше, если я не буду знать его настоящего имени. Это избавит меня от соблазна искать имена сыновей министров после того, как наши пути разойдутся. – Что насчет тебя? Защитница беспомощных?

– Можешь звать меня… Мей. – В эту игру могут играть двое. Мой голос приобрел дразнящие нотки, что сделало его совсем чужим. Этот голос принадлежит кому-то самоуверенному. Какой-то кокетке.

Парень косится на меня и усмехается.

– Справедливо.

– Ты вырос здесь? – я спрашиваю его, когда мы проходим несколько поворотов и оказываемся посреди оживленной площади.

– Ага! – Бо вскрикивает, игнорируя заданный вопрос. – Я таких уже много лет не видел. – Выражение лица Бо меняется, обретая юношеский восторг, он выглядит до невозможности мило. Как если бы настоящий Бо на мгновение снял маску и солнце пробилось сквозь тучи и согрело меня своим теплом.

Я спешу за Бо и догоняю его у белого мраморного прилавка. Мастер достает ковш из кипящего котла с расплавленным сахаром и выливает его на ровную поверхность, повторяя очертания карпа. Он дорисовывает детали несколькими поворотами и наклонами ковша, добавляя карпу длинные усы и зигзагообразную чешую. Мастер прикрепляет к нему деревянную палочку, и, быстро остыв на воздухе, это творение затвердевает. Счастливый покупатель визжит от восторга и покачивает конфетную скульптуру в воздухе. Кажется, будто карп качается на невидимых волнах.

– Ты просто обязана это попробовать! – Бо с большим энтузиазмом поворачивается ко мне. Я впервые замечаю, что несмотря на, казалось бы, идеальные черты, между зубами у него есть небольшая щель. – В детстве я ради этого специально копил монеты и приходил на рынок.

Бо взволнован так же, как и остальные дети, которые наблюдают за процессом приготовления сладостей, и мне не хочется портить все своим отказом. Мастер предлагает каждому из нас вытянуть из бутылки плотно скрученный лист бумаги, который покажет, какое дивное творение он изготовит для нас.

Мы садимся на ступени аптеки, чтобы полюбоваться золотистыми фигурками, которые выглядят слишком красиво, чтобы их съесть. Мой леденец в форме рычащего тигра, что застыл в прыжке, а карамельный дракон в руках Бо извивается, устремляясь ввысь. Сладость солодового сахара ощущается легким покалыванием, когда тает на моем языке.

– Я могла бы есть их каждый день, – признаюсь я. В ответ на это Бо смеется и соглашается со мной.

– Однажды, когда я был маленьким, я засунул в рот столько конфет, сколько мог, пока меня не затошнило.

– Каково это было – расти во дворце? – спрашиваю я.

– Это было… – Бо останавливается, искоса глядя на меня. – И впрямь умно. Я не попадусь на твои уловки.

Я ухмыляюсь ему в ответ, довольная тем, что чуть было не заставила его признаться.

– Ты вырос здесь, в Цзя. Внутри дворца либо же очень близко к нему, и все же ты не любишь говорить об этом.

– Я вырос в семье солдата. – Бо дует на хвост дракона, его губы блестят от сахара. – Мой отец был очень дисциплинированным. Конфеты были угощением, которое мне позволяли есть только на новогодних торжествах.

– Мой отец такой же, но мама любила сладкое, поэтому она приносила нам разные угощения. – Сладости из дома тети каким-то образом попадали в наш дом, и мы с Шу лопали их украдкой, пока отца не было дома. «Языку нужно немножко сладости, – говорила она. – Сладость учит сердце любви».

Бо проводит ладонями по бедрам.

– Хотел бы я знать, любила ли моя мама сладкое, – отвечает Бо, всматриваясь вдаль. – Она умерла, когда я был очень маленьким.

Я смотрю на него и думаю о последних нескольких месяцах без мамы. Каково было бы жить без многих лет ее терпеливых наставлений. Каково было бы не только жить в мире, лишенном ее смеха, но и вообще никогда его не слышать.

Но, когда Бо поворачивается ко мне, его лицо лишено какого-либо намека на грусть. Парень встает и протягивает мне руку, он улыбается, когда я беру ее.

– Не будем омрачать сегодняшний день.

И со сладостью, которая все еще сохранилась на моих губах и кончиках пальцев, я следую за ним.

Цзя в представлении Бо – это место, которое способно вызвать восторг у маленького ребенка. Парень поистине внимательный проводник, мы пробираемся через центр города, который ведет к чайной. Я ловлю себя на том, что иду медленно, чтобы подольше насладиться путешествием, но в конечном итоге Бо остается верным своему слову, и мы входим в район, в котором расположены чайные.

Диву даюсь, как мои родители могли когда-то давно уехать из этого места, которое наполнено цветом и светом – этого здесь куда больше, чем в воспоминаниях мамы.

У входов висят фонари, на которых каллиграфией написаны названия заведений. «Лотос». «Пион». «Магнолия». Похоже, выбирать в качестве названий цветы – местная особенность.

Шатер рядом со входом в Дом Лотоса битком набит детьми. Мы останавливаемся и наблюдаем за тем, как занавес распахивается и под бурные аплодисменты на сцену выходят куклы.

– Однажды жил-был император, который в самом расцвете сил умер от потницы и оставил двух принцев, которые были слишком молоды для того, чтобы править, – начинает невидимый рассказчик. – Но их мать, которая позже стала вдовствующей императрицей, вышла из своего дворца и заняла место при дворе позади старшего принца. Она направляла его и учила тому, как быть мудрым. Когда принцу исполнилось двадцать два года, он стал достоин трона, а когда ему стукнуло тридцать два, принц устроил охоту, чтобы отпраздновать свой десятый год правления.

По сцене порхает белый олень, а за ним на коне следует император. Но случайная стрела пересекает их путь и поражает императора в плечо. Несколько детей в зале ахают, увиденное настолько поражает меня, что я хватаю Бо за рукав.

Он смеется.

– Осторожнее, марионетки могут быть смертельно опасными.

Я слегка толкаю Бо в ответ, удивляясь тому, насколько комфортно чувствую себя рядом с ним, хотя знаю его совсем недолго. Ощущение, будто мы с ним были знакомы в другой жизни.

– Глубоко в лесу, – продолжает рассказчик, – подобное происшествие могло стоить ему жизни, но императору повезло, что неподалеку жил шеннон-ши.

При упоминании шеннон-ши глаза Бо на короткое мгновение задерживаются на мне, желая увидеть мою реакцию, но затем его взгляд снова возвращается к марионеткам.

– Шеннон-ши залечил его рану, устранил инфекцию и рассказал принцу о его будущем. – У куклы шеннон-ши длинные развевающиеся волосы из шелковых нитей. У меня в горле возник ком, пока я внимательно рассматривала марионетку.

Пророчество шеннон-ши известно с пеленок каждому жителю Дакси: «Ваш ребенок принесет вам большое горе и такое же большое счастье. Он пойдет по пути звездного света, но вслед за ним последуют тени».

– Император высмеял пророчество, потому что императрица еще не произвела ему наследников. Но через несколько месяцев… у императора родилась дочь, принцесса.

После того как представление заканчивается и толпа начинает расходиться, я обращаюсь к Бо:

– Принцесса прекрасна, прямо как о ней и говорят. Я всегда думала, что поэты и художники склонны к преувеличению, но она именно такая, какой ее и описывают. – Яркий образ принцессы после сегодняшней встречи с ней все еще свеж в моей памяти. Она стала регентом, пока император был изолирован в своих покоях из-за серьезной болезни. Быть может, это как раз то самое великое горе, о котором гласит пророчество?

– Правда? Мне куда интереснее, действительно ли она пережила сотню покушений, – отвечает Бо. – Говорят, у принцессы есть талисман, которому по силам защитить ее от недоброжелателей, или камень, излечивающий все болезни, что ей подарил таинственный шеннон-ши, спасший жизнь ее отцу.

«Камень, излечивающий все болезни». Я резко останавливаюсь, из-за чего девушка, шедшая сзади, спотыкается, но я не обращаю никакого внимания ни на нее, ни на проклятия, которые она бросает в мой адрес. Бо замечает, что меня нет поблизости, и озадаченно оборачивается на меня.

– Ты… – я делаю паузу и прочищаю горло. – Ты когда-нибудь видел этот камень? – Если у принцессы и впрямь есть этот камень, то это знак свыше. Я должна одержать победу в состязании.

Выражение лица Бо становится серьезным.

– Я должен тебя предупредить. Тебе стоит проявлять осторожность, когда задаешь вопросы о принцессе Чжэнь.

– Почему это?

– Она не всем… нравится, как принято считать. Многие винят ее в беспорядках, которые распространяются по всему королевству. Болезни, нищета, жестокости, совершенные представителями императора, и… другие слухи.

Я догадываюсь, на какие слухи он намекает, – мы даже в нашей сельской провинции слышали о них. Слухи о бездействии, несмотря на наводнения на севере. Или о том, что принцесса слишком молода, чтобы быть регентом. О том, кто же на самом деле стоит за троном. Слова слишком опасны, чтобы произносить их в столице.

– Слухи? Ты имеешь в виду… яд?

Бо хмурит брови.

– Ты, как я погляжу, задаешь много вопросов.

– А ты избегаешь ответов.

– Так и есть. – Бо снова улыбается мне своей обезоруживающей улыбкой, серьезный момент проходит так же быстро, как и наступает. – Дом Азалии – как раз то, что мы ищем, и он находится через дорогу.

Погрузившись в свои мысли – о слухах, о принцессе и о желании, о котором я ее попрошу, – я чуть было не попала под проезжающий мимо экипаж. Бо быстро хватает меня за руку и отбрасывает нас обоих к стене здания. На мгновение мое тело прижимается к его, и, вместо того чтобы оттолкнуть парня, я ловлю себя на том, что неосознанно тянусь к его теплу. Бедро Бо на моем, его руки на моих…

– Осторожнее, всезнайка, – рядом с моим ухом произносит Бо, его дыхание шевелит мне волосы. Я снова вздрагиваю, на этот раз по другой причине.

Он слишком близко. Я отскакиваю, увеличивая расстояние между нами. Мысленно напоминаю себе о том, что скоро вернусь во дворец и мы больше никогда не увидимся.

В Доме Азалии один из владельцев магазина быстро уводит меня, он помогает мне с выбором, позволяя потрогать, понюхать и попробовать различные сорта чая. От пола до потолка возвышаются банки, чайники и ящики с разными сортами чая. Компетентные торговцы подробно отвечают на все мои вопросы, а хозяйка, которая до этого наблюдала за витриной, быстро рассчитывает меня. Как только моя задача выполнена, а чай завернут, я хватаю его в руки и чувствую, как напряжение в плечах немного ослабевает.

Прежде чем я успеваю поблагодарить Бо и уйти во дворец, он берет меня за руку.

– Позволь купить тебе хотя бы одну чашку чая, – настаивает юноша. – В качестве извинения за то, что напугал тебя сегодня. А еще я хочу показать тебе, что жители Цзя куда приветливее, чем тебе могло показаться на первый взгляд.

Едва я успеваю возразить, Бо ведет меня к открытой части чайной, где посетители могут полакомиться деликатесами и попробовать чай, который представлен в магазине. В большинстве чайных шумно, и в них столько круглых столов, сколько владелец может вместить. Официанты вынуждены перемещаться по узким проходам, разнося на тяжелых подносах дымящиеся чайники с чаем и всю необходимую посуду. Но стоило мне только переступить порог Дома Азалии, как сразу стало ясно – эта чайная обслуживает совершенно других клиентов.

Пространство чайной разделено красивыми шелковыми ширмами и растениями в горшках. Над головой разносится музыка, но при этом создается своеобразная иллюзия уединенности. Нас проводят к столику с видом на Нефритовую реку, где мимо проплывают прогулочные катера богачей и паромы простонародья.

На столе уже стоят тарелки с закусками – цукаты и копченые арбузные семечки. Только мы садимся за стол, как Бо уже кладет себе в рот по несколько штук каждой закуски. Мои глаза слишком поглощены увиденным, чтобы присоединиться к нему прямо сейчас, – я любуюсь искусно украшенной вазой из белого фарфора, на которой изображена женщина, играющая на лютне.

Служанка, наряженная в одеяние нежнейших оттенков пастельно-голубого с розовым поясом, ставит перед нами лакированный поднос с приспособлениями для приготовления чая. Бо выбирает «Золотой ключ» – этот чай очень редкий и настолько ценный, что выручка от его продажи могла бы прокормить мою семью в течение целого года. Меня снова охватывает смесь печали и гнева.

Служащий подсыпает горячие угли в жаровню справа от меня, а другая служанка ставит сверху уже дымящийся чайник.

– Будет ли вам угодно, чтобы умелая Мин обслуживала вас сегодня, наш почтенный гость? – Первая служанка делает реверанс, после чего ее глаза бегло скользят по мне. Губы служанки слегка поджимаются, но мне прекрасно известно, что это означает неодобрение, вероятно, вызванное моей неопрятной внешностью или чрезмерно скромным поведением. – Или вас будет обслуживать ваша собственная прислуга?

– Она не… – начинает Бо, но я тут же встаю и улыбаюсь служанке.

– С этого момента я все сделаю сама, – отвечаю я служанке. – Оставьте нас.

Служанка смотрит на меня, а затем переводит взгляд на «почтенного гостя», который сидит рядом со мной и только пожимает плечами. Служанка открывает рот, чтобы возразить, но тут подходит слуга и ставит перед нами чашу с «Золотым ключом».

Бо с любопытством смотрит на чашу, и я прикладываю усилия, чтобы жадно не схватить ее. На дне зеленой чаши, вырезанной в форме листа, лежат несколько тонких черных нитей. С помощью щипцов я перекладываю нити в следующую чашу для заваривания чая.

– Это то, чем ты будешь заниматься во время состязания? – интересуется Бо.

– Понятия не имею. – Я собираюсь участвовать в состязании без наставника, без многолетнего обучения за плечами. Моя рука начинает слегка дрожать, и я пытаюсь успокоиться.

– Я буду думать о тебе, когда они начнут объявлять участников, – говорит Бо с улыбкой на лице, и я снова чувствую трепет в животе. Я стараюсь не думать о возможной причине происходящего и отвлекаю себя, наливая чай. «Это всего лишь из-за того, что мне одиноко и я впервые путешествую так далеко от дома».

Мы берем по чашке в руки и, запрокинув головы, делаем первый глоток… В это мгновение в мире происходят какие-то изменения. Пар поднимается из наших чашек, размывая лица. Звуки, окружавшие чайную, стихают, пока мы сидим друг напротив друга. Все вокруг нас колеблется, как во сне. Воздух заполняется ароматом камелии, словно мы вышли осенью на прогулку среди чайных деревьев и оказались в пучине белых цветов.