Текст книги "Вспышка. Книга вторая"

– Все зависит от того, чего вам хочется. – Он взялся за рычаг переключения передач. – Как насчет бифштекса и омаров? – Он вопросительно взглянул на нее.

Она улыбнулась.

– Звучит заманчиво.

– Отлично. – Клайд нажал на газ. – Я купил два куска филе, двух громадных омаров и украл полуторалитровую бутыль шампанского. Я также собрал немного дров. Поскольку сегодня необычно теплый вечер, что вы скажете насчет пикника на берегу?

Она широко улыбнулась ему.

– Я скажу, что это звучит отлично.

Треньканье телефона, проникнув сквозь несколько слоев сна, разбудило ее. Не открывая глаз, Дэлия принялась искать на ощупь телефонную трубку и в конце концов нащупала ее, опрокинув будильник.

– Алло?

– Ленч будет готов через полчаса! – Это была Инга, и ее голос звучал так громко и радостно, что разбудил бы и Дракулу средь бела дня.

Дэлия съежилась и отодвинула трубку подальше от уха. Затем нахмурилась и проворчала.

– Ты имеешь в виду завтрак, не правда ли?

– Я имею в виду ленч, – твердо ответила Инга. – Обычно в половине второго мы садимся за ленч, а не за завтрак. А сейчас час дня.

– Час… – Внезапно глаза Дэлии широко распахнулись, она села на кровати, полностью очнувшись ото сна. Поставив будильник на место, пристально посмотрела на него. Инга не шутила. И правда, был час дня. Из-за задернутых занавесок проглядывало ослепительное, как свет прожекторов, солнце.

– Я только хотела узнать, – сказала Инга, – принести ли тебе ленч на подносе или ты придешь сама?

– Я приду, – отозвалась Дэлия, спуская ноги с кровати. – Дай мне пять минут. – Она повесила трубку и слишком резко встала. Застонав, осторожно потрогала лоб. Он показался ей чужим, его пронзало множество ледяных иголок. Чего Клайд не сказал ей, так это того, что прихватил две полуторалитровые бутылки «Тайттингера» – а кроме того термос со льдом, полный устриц. И каким-то непостижимым образом они вдвоем умудрились все выпить, не оставив ни капли.

Доковыляв до маленькой ванной комнаты, Дэлия уставилась в зеркало, не веря собственным глазам, и быстро проглотила четыре таблетки аспирина. Умыв лицо несколькими пригоршнями холодной воды и яростно прополоскав горло «Листерином», она с трудом натянула на себя что-то из одежды и, пошатываясь, вышла из домика.

Инга возилась на кухне, радостная, как гномик в диснеевском мультфильме.

– Я сварила тебе свежий кофе, но ты можешь выпить чай, если хочешь. Ленч еще не готов.

– Я подожду.

Инга поставила перед ней чашку дымящегося кофе. Подбоченясь, она выжидающе стояла, глядя на Дэлию, которая, намеренно не обращая на нее внимания, добавила в кофе неполную чайную ложку сливок. Она знала, что Инге не терпится услышать о том, как прошло свидание, но у нее не было никакого желания говорить, по крайней мере, до тех пор, пока не стихнет шум в голове.

– Кстати, тебе звонили, – светским тоном проговорила Инга, подходя к раковине. – Это был Жером, и он настаивал на том, что ему необходимо поговорить с тобой. Я сказала ему, чтобы он не трудился, но он ответил, что перезвонит снова.

Дэлия заскрежетала зубами.

– Ну почему он никак не отстанет и не оставит меня в покое!

– Если хочешь, я от него отделаюсь, – предложила Инга, – но, может быть, будет лучше, если ты сама скажешь ему, что не хочешь с ним говорить. Меня он не слушает, так, может, послушает тебя.

– Сомневаюсь. – Дэлия подула на кофе, но не успела сделать и одного глотка, как раздался резкий телефонный звонок, моментально отозвавшись в ее голове.

Инга сияла трубку.

– Дэлия, это Жером, – проговорила она, зажимая рукой трубку.

Дэлия резко повернулась, ее лицо дрожало от ярости.

– Ну хорошо! – свирепо прошипела она.

Инга принесла ей аппарат, и она медленно поднесла к уху трубку.

– Да.

– Дэлия! – В его голосе слышались радость и облегчение. – Как приятно услышать твой голос.

– Жаль, что не могу ответить тем же.

Последовало молчание, затем он заговорил снова, и его голос прозвучал укоризненно:

– Мне бы хотелось, чтобы ты не избегала меня так явно. Я обзвонил весь город, пытаясь узнать твой новый номер телефона, но мне никто не мог его сказать. Я все еще во Франции, и ты представить себе не можешь, сколько хлопот мне все это доставило. Если бы я не сообразил, что ты отправишься к Инге, я бы тебя никогда не нашел. Знаешь, тебе вовсе незачем прятаться от меня.

– А кто сказал, что я прячусь? Ты же меня нашел, правда?

– Ну вот ты снова за старое! Я в самом деле не понимаю, какой бес в тебя вселился. Ты странно себя ведешь, тебе об этом известно?

– А чего ты ожидал? – проговорила она с оттенком грубости. – Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что все в порядке и принялась любезничать?

– Я просто не хочу, чтобы ты вела себя так, как сейчас, только и всего. – В его голосе почувствовалось раздражение. – Такой я тебя не знаю, Дэлия.

– Я тоже себя такой не знаю, – отозвалась она. – Разрешить себя обидеть – совершенно непривычное для меня чувство. Я еще не вполне оправилась от него. – Голос ее вдруг стал оживленным. – Послушай, здесь ярко светит солнце, и пес хочет прогуляться по пляжу. Почему бы тебе не выложить побыстрее то, что ты собирался сказать? Тогда нам не придется весь день спорить об этом.

Казалось, он ее не слышит.

– Знаешь, ты поставила меня в затруднительное положение, вот так сбежав обратно в Штаты. Я не знал, что говорить людям. Все было бы намного проще, если бы «Красный атлас» не получил Золотую Пальмовую ветвь, но, поскольку он ее получил, твое отсутствие стало еще более заметным. Но, думаю, ты уже обо всем знаешь.

– К твоему сведению, я ни с кем не общалась. Я не знала, что «Красный атлас» стал победителем. Полагаю, мне следует тебя поздравить.

– Нет, это тебя следует поздравить. Все это благодаря твоему исполнению. Я совсем не удивился, когда ты получила приз за лучшую женскую роль. Поскольку тебя не было, его вручили мне, но теперь я даже не знаю, куда его тебе привезти.

– Проще всего послать по почте. Авиапочте сейчас вполне можно доверять.

– Дэлия. – Он помолчал и мягко добавил: – Нам надо поговорить.

– Мы и сейчас разговариваем.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Нет, не знаю. Я думала, что все объяснила тебе совершенно ясно. Или арабские деньги, или я. И точка. Все очень просто.

Ему не удалось сдержать неприятные нотки:

– Ты – упрямая скотина, тебе это известно?

– Большое спасибо. Принимаю это как комплимент.

– Послушай, мне в самом деле надо тебя увидеть, чтобы мы смогли обо всем поговорить. Лично. – Он помолчал, желая подчеркнуть свои слова. – Я уверен, что если бы мы сели рядом, то обо всем договорились, как и подобает взрослым людям.

– Я совершенно ясно высказала тебе свою точку зрения, Жером.

Голос его возвысился сразу на три тона:

– Послушай меня, черт тебя побери! Я не взял ни цента и даже не подписал пока ни одного контракта. Спонсоры ели у меня из рук, но после нашей ссоры я стал держать их на поводке, пытаясь найти другой источник финансирования.

Она удивленно подняла брови и заморгала глазами. Вот это новость так новость. Впервые за все время она почувствовала, что начинает немного оттаивать.

– Но ты все-таки не отверг их предложение, – осторожно сказала Дэлия. – Ведь так?

– Ох, ради Бога, Дэлия, – парировал он. – Ну почему надо быть такой самодовольной ханжой?

– Я вовсе не самодовольная ханжа. – С минуту она молчала. – А если ты будешь обзываться, то мы далеко не уедем.

– Ну хорошо, хорошо, – в конце концов проговорил Жером, и по раздраженной покорности, прозвучавшей в его голосе, она поняла, что ему стоит большого труда держать себя в руках. Он вел себя отвратительно, когда оказывался загнанным в угол. – Послушай, ты уехала так быстро, что у меня не было ни малейшей возможности объяснить тебе, кто эти спонсоры.

– А какая разница? Ты сказал мне, что они арабы. И мне этого достаточно.

– Дэлия, это братья Элмоаид, – удрученно произнес он, стараясь быть терпеливым.

– И что из того?

– Что из того? Их везде принимают как равных! Я хочу сказать, что они участвуют в скачках в Эскоте и им всегда рады в королевском окружении! Даже сама королева Елизавета пригласила их в Виндзорский замок.

– Я знаю, кто они такие, – устало ответила Дэлия.

«Да и кто их не знает?» – мрачно задала она себе вопрос. Знаменитые братья Элмоаид – Али, Мохаммед. Абдлатиф и Саид – появились практически из ниоткуда во время нефтяного бума 1973 года и штурмом покорили мир. Говорили, что их семья, царствующая семья одного из шести арабских эмиратов, была наиболее могущественной в Персидском заливе. В последнее время к славе четверых неразлучных братьев, известных своими мультимиллиардными состояниями, добавилась слава владельцев впечатляющего числа чистокровных лошадей. Совсем недавно Звезда Пустыни, их призовой скакун, выиграла и Кентукки Дерби, и Золотой кубок в Эскоте в первой группе.

Жером заговорил тише, в его голосе зазвучали доверительные нотки, но ему не удалось сдержать возбуждение.

– Ну так вот. Братья Элмоаид этого еще не знают, но Б. Лоуренс Крейк выразил заинтересованность в возможном субсидировании фильма, а кроме того, я еще прощупываю почву насчет Джио Монти.

Она была искренне удивлена. Да, это в самом деле что-то новое. Вне всякого сомнения, Жером не терял времени зря.

Недавно получивший дворянское звание сэр Б. Лоуренс Крейк был владельцем «Тимберлейк Студиос» в Лондоне, где многие независимые продюсеры озвучивали и монтировали свои фильмы; кроме того, он был единственным владельцем «Крейк филмз», семейной компании, которая ежегодно финансировала, производила и выпускала в прокат десять среднекассовых фильмов.

Джио Монти, с другой стороны, был гораздо более известной и яркой личностью. Он был бесспорным королем Чинечитта, римского аналога Голливуда. Известность получил в равной степени благодаря своим второсортным картинам, сделавшим его мультимиллионером, и годам, которые он прожил в грехе с Даниэлой Занини – сексбомбой с самым большим в Италии бюстом. Впоследствии он на ней женился. Теперь, когда его состояние было прочным, он пытался приложить руку к хорошему кино. И, что самое главное, был готов оказывать финансовую поддержку, чтобы в очередной раз пристроить на роль свою любовницу.

– Как видишь, с двух сторон у меня Крейк и Монти, а в середине братья Элмоаид, – объяснил Жером со все возрастающим возбуждением. – Если придется, я смогу натравить их друг на друга в своих интересах.

– Это игра с огнем, и тебе это известно, – ответила Дэлия.

– Я делаю это ради тебя.

– Жером, ты просто мешок с дерьмом, ты это знаешь? Если бы ты делал это ради меня, то совсем отказался бы от братьев Элмоаид.

– Послушай, единственное, о чем я прошу, это обговорить все с тобой лично. Разве я прошу многого?

– Ты просишь многого, Жером.

– Значит, я прошу многого. Ладно. Я знаю, что прошу многого. – Он помолчал. – Ты все еще собираешься лететь в Израиль на свадьбу своего брата?

– Конечно. Я лечу ровно через шесть дней.

– А до тех пор будешь жить у Инги?

– За день до отлета я вернусь в город.

– Знаешь что? Почему бы тебе не изменить маршрут и не сделать остановку в Париже? Только на один день? Тогда мы сможем встретиться и все обсудить.

– Я не хочу делать остановку в Париже. Если тебе так не терпится со мной встретиться, ты можешь приехать сюда.

Последовало долгое молчание.

– Ладно, – проворчал он. – Посмотрю, что можно сделать. Но все будет зависеть от того, удастся ли мне к тому времени закончить все дела по продаже «Красного атласа». Но я постараюсь.

Возможно, он в самом деле старался, а может быть, и нет. Она не могла ни в чем быть уверенной. Судя по всему, следующие два дня он занимался сделками, связанными с «Красным атласом»; еще два дня он провел в Лондоне, пытаясь обольстить сэра Б. Лоуренса Крейка, который без особого энтузиазма отнесся к размерам планируемого бюджета. Затем отправился в Рим, где Джио Монти, выслушав его предложение, решил, что ему следует все как следует обдумать, прежде чем он придет к какому-то заключению. В конце концов, решив, что синица в руках лучше, чем журавль в небе, он полетел в Саудовскую Аравию, где братья Элмоаид вновь подтвердили свое к нему расположение.

Время имеет обыкновение лететь незаметно. Шел шестой день, а он все еще был в Эр-Рияде.

А рано утром на следующий день Дэлия собиралась уезжать из Кейп-Код.

К моменту отъезда Дэлии Инга была уже на ногах и держала в руках заранее приготовленный термос с горячим кофе.

– На дорогу, – сказала она.

– Тебе известно, что ты – настоящее сокровище? – нежно проговорила Дэлия, наклоняясь, чтобы обнять крошечную фигурку в стеганом халате.

Инга пожала плечами и вышла вслед за ней к покрытой гравием стоянке перед домом. Хэппи в бурном восторге прыгал рядом.

Несмотря на то что на ней была куртка, Дэлия задрожала. Было еще темно и прохладно. В воздухе стоял влажный морской туман, и фонари по обеим сторонам от входной двери отбрасывали маленькие ореолы тусклого света. В воздухе стоял запах соли. По другую сторону больших песчаных дюн с шумом обрушивались на берег волны.

– Я буду скучать по тебе, – сказала Дэлия, когда они подошли к машине. Она отперла дверцу и слегка приоткрыла ее, чтобы в салоне зажглась небольшая лампочка и им стало чуть посветлее. Затем обернулась к Инге и улыбнулась. – Как только вернусь, постараюсь приехать и погостить у тебя еще несколько дней.

На лице Инги появилось довольное выражение.

– Мне бы этого очень хотелось. – При слабом свете было видно, что ее глаза влажно блестят. Она приоткрыла дверцу пошире, чтобы Дэлия могла сесть. – Надеюсь полет пройдет хорошо.

– Уверена, так и будет. Секретарша Пэтси обо всем позаботилась, даже купила место рядом с моим. Таким образом, рядом со мной никто не будет сидеть и я смогу насладиться полным уединением.

– Это хорошо. – Инга кивнула и принялась теребить «молнию» на куртке Дэлии. – Ты же знаешь, я все время беспокоюсь о тебе. Ты очень знаменита, а повсюду столько сумасшедших. Всякий раз, как я беру в руки газету или включаю телевизор, слышу об убийствах и насилии.

– Не волнуйся, – с улыбкой сказала Дэлия. – Я хорошо изолирована от остального человечества. Мне даже больше не приходится сидеть в залах ожидания в аэропортах. Как только я прибываю в любой аэропорт, меня сразу же отводят в зал для очень важных персон. Куда бы я ни направлялась, обо мне повсюду прекрасно заботятся специальные представители авиалиний. А кроме того, – добавила она, – я сама могу за себя постоять, как и все израильские девушки. Во время военной подготовки я обучилась искусству рукопашного боя. – Дэлия игриво распрямила ладони и приняла классическую борцовскую стойку.

Инга без улыбки посмотрела на нее и покачала головой.

– Я все равно беспокоюсь, – упрямо проговорила она.

– Это все, что мне нужно, – рассмеялась Дэлия. – Две матери.

– Ну, скажем, одна мать и одна бабушка. В некотором роде.

– Что ты имеешь в виду, говоря о «бабушке в некотором роде»? – Дэлия снова обняла Ингу и расцеловала в обе щеки. – Я всегда считала тебя своей настоящей бабушкой, – хрипловато сказала она. – И ты это знаешь.

– Знаю. – Улыбнувшись, Инга привстала на цыпочки и тоже расцеловала Дэлию.

Дэлия опять поцеловала ее в ответ.

– Обещаю, что в следующий раз постараюсь побыть у тебя подольше. Может быть, даже поживу у тебя целых две недели.

Инга кивнула, выпуская ее из своих объятий.

– Посмотрим. Я знаю, что ты очень занята, и меня устроят даже один или два дня. Когда состаришься, ты удавишься, как много может сделать короткий визит. – Она наклонила голову набок. – Передай от меня привет своей маме!

– Передам, – пообещала Дэлия. К ней подскочил Хэппи. Она присела на корточки, и он облизал ей лицо. Она нежно обняла его. – Заботься об Инге получше, Хэппи, слышишь меня?

Запрыгнув в машину, Дэлия взглянула на Ингу.

– Спасибо тебе еще раз за гостеприимство. И, пожалуйста, не смотри на меня так. – Она захлопнула дверцу, опустила стекло и включила зажигание. Повысив голос, чтобы перекричать шум мотора, она добавила: – Со мной все будет в порядке.

– Не в этом дело, Дэлия. Знаешь, ты до сих пор не рассказала мне ничего о своем свидании. Ты дважды встречалась с ним, но совсем ничего мне не рассказала.

– А что рассказывать? – пожала плечами Дэлия. – Он был очень мил, мы болтали о куче не имеющих никакого значения вещей и ни разу не переспали, если ты именно это хочешь знать.

– Я вовсе не это имела в виду, Дэлия, – сурово проговорила Инга. – Не понимаю, почему вы, молодежь, не можете думать ни о чем, кроме секса.

«Отличные прощальные слова», – подумала Дэлия.

Улыбаясь во весь рот и весело помахав рукой, она нажала на газ, и автомобиль рванул со стоянки на шоссе. В этот ранний час движения не было. Быстрее, быстрее! Стрелка спидометра неумолимо отклонялась вправо, вид из боковых окон сливался в неясное пятно, шины жадно глотали одну за другой желтые линии разметки. Быстрее, быстрее, быстрее! Скорей, скорей, скорей!

* * *

Звук мощных реактивных двигателей изменился, гидравлический привод шасси с визгом сработал, и самолет, казалось, остановился и завис в воздухе между небом и землей. На какое-то мгновение Дэлия почувствовала, что ее охватил смертельный ужас. Она ненавидела летать, а Средиземное морс за квадратным иллюминатором казалось таким близким, что она не могла избавиться от чувства, что самолет своим брюхом касается воды; казалось, что если он в следующее мгновение не наберет скорость, то пойдет ко дну, как гигантская бомба.

У нее стало закладывать уши. Чувствуя, что пересохло в горле, она пару раз тяжело сглотнула и облизнула губы. Затем скорчила гримасу. Во рту было сухо и противно, как с похмелья. Герметически закупоренные салоны самолетов всегда действовали на нее таким образом.

Она напрягла мышцы под привязным ремнем и заерзала в кресле. Снова это неприятное ощущение покалывания, снова этот зуд в области лобка. Ей потребовалось удерживать себя от того, чтобы не протянуть вниз руку и не начать яростно чесаться. Волосы, которые она всегда сбривала по настоянию Жерома, снова начали отрастать.

Вот еще, подумала она, сжав губы и с радостью хватаясь за любую мысль, отвлекавшую ее от полета. Больше она никогда не станет брить волосы там, внизу живота, и они буйно и пышно разрастутся. Даже если ей придется завивать их на бигуди и причесывать.

И пусть Жером со своими извращениями катится ко всем чертям. Волосы принадлежат ей и только ей, и она будет делать с ними все, что ей заблагорассудится. То, что отныне ее лоно забудет о бритве, как ничто другое будет символизировать степень ее вновь обретенной независимости: независимости от всех мужчин, а уж от таких, как Жером, – и подавно.

Она вновь бросила взгляд в иллюминатор. Невероятно, но самолет все еще продолжал снижаться; поверхность моря была уже так близко, что, казалось, протяни руку и можно будет коснуться верхушек волн. Но тут, к счастью, небеса сжалились над ней, и навстречу колесам помчался серый бетон взлетно-посадочной полосы; самолет дважды подпрыгнул и покатился по твердой поверхности. У нее вырвался вздох облегчения. Израиль. Наконец-то она дома.

И вдруг, совершенно неожиданно, без всякой видимой причины, ее охватило странное чувство, что время сжалось и что на самом деле она только вчера уехала из дома и спустя всего лишь день возвращается. Но, конечно, это было глупо. Даже самолет представлял собой наглядное опровержение этой иллюзии. Она улетала на стареньком потрепанном DC-3, а возвращается на огромном, блестящем реактивном самолете. Много-много лет пролегло между этими днями.

Он видел, что все находятся на своих местах, занимая стратегические точки по всему аэропорту Бен-Гурион. Когда Халид Хассан, стараясь не отставать от красивого молодого сопровождающего авиакомпании El Al, проходил мимо знакомых лиц, в его глазах мелькала лишь искорка узнавания. Они, в свою очередь, тоже, казалось, не замечали его. Их роль сводилась к простой подстраховке, и ничто не указывало на связь между ними. Если один из них провалится, то не сможет потянуть за собой остальных.

Шествуя по оживленному терминалу, Халид чувствовал, как сопровождающий VIP время от времени поглядывает на него, но не испытывал при этом никакого беспокойства. Это не более чем простое любопытство, думал он, вероятно, его удостаиваются все пассажиры первого класса.

И все же было что-то, что беспокоило сопровождающего VIP, что не укладывалось в привычные рамки, и это чувство не давало ему покоя. «Этот человек странным образом кажется мне знакомым, – невольно думал Эли Левин. – Я мог бы поклясться, что уже где-то видел его лицо. Но где? И почему я никак не могу это вспомнить?»

Темные глаза Эли вновь обратились в его сторону. У бизнесмена было смугловатое лицо; возможно, по происхождению он итальянец, араб или еврей – трудно сказать точно. Особенно когда речь шла об американце, если верить его паспорту. Но он, без всякого сомнения, был бизнесменом, и к тому же преуспевающим: уверенная походка, билет первого класса и прекрасно сшитый, совершенно новый костюм.

Теперь, когда он об этом подумал, Эли вдруг понял, что все вещи этого человека были совершенно новыми: блестящие ботинки, рубашка и даже его серый чемоданчик «Самсонайт» из литого пластика, который прошел через рентгеновский монитор, не вызвав никаких вопросов. Похоже, все надетое на нем куплено только что.

«Так что же меня в нем беспокоит? – спрашивал себя Эли. – То, что все слишком новое?»

Эли рассмеялся про себя. Вот уж точно, работа начинает сказываться на нем. Принятые в аэропорту тщательные меры предосторожности и его собственная антитеррористическая подготовка привели к тому, что ему повсюду стали мерещиться призраки. Поэтому он беспрестанно оглядывался и с подозрением смотрел на окружающих, Не зря мать всегда говорила ему, что у него богатое воображение.

«Но тогда почему, почему у меня такие липкие руки? Почему я чувствую, что на затылке шевелятся волосы?»

«Потому что у тебя слишком живое воображение», – ответил он самому себе.

У Эли Левина не будет времени пожалеть о том, что он не прислушался к тревожным звоночкам, звучавшим у него в голове. Навстречу шла группа туристов, перекрывая им путь. Эли с бизнесменом пришлось протискиваться мимо них, касаясь стены плечами.

«И еще одно, – вдруг мелькнуло в голове у Эли. – Когда бизнесмен проходил через чувствительный металлодетектор, возможно, самый чувствительный в мире, сигнала не последовало. Следовательно, при нем не было ни монет, ни часов из нержавеющей стали, ни ключей».

И тут прямо перед ним выросло еще одно препятствие. Женщина, чье лицо было ему незнакомо, с дежурной улыбкой стояла у двери, на которой висела табличка: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Им придется протискиваться мимо нее, чтобы обойти эту орду туристов.

В тот самый момент, когда они подошли к ней, любезная улыбка на лице женщины стала еще шире, и она нажала на дверную ручку. Дверь широко распахнулась прямо перед Эли.

Он оказался в ловушке, зажатый между полуоткрытой дверью с одной стороны и бизнесменом с другой.

С быстротой молнии бизнесмен со всей силой грубо толкнул его локтем и ловко впихнул в темную комнатку. Искры посыпались из глаз Эли. Из груди его вырвался хрип, он согнулся пополам. Дверь с шумом захлопнулась.

Спустя мгновение над головой у него замерцали лампы дневного света.

«Халид!» – внезапно озарило Эли. В эту долю секунды он вспомнил, где уже видел это лицо: он видел его бессчетное количество раз, но ни разу чисто выбритым. На всех нечетких фотографиях террорист был запечатлен бородатым, в армейской форме и национальном арабском головном уборе.

Но было слишком поздно. И это мгновенное узнавание, и это шепотом, со страхом произнесенное имя были последним, что довелось испытать Эли в жизни. Одна рука Халида взметнулась, умелым движением зажав ему рот и лишив возможности издать еще какой-либо звук, затем другая рука, словно тисками, обхватила его шею. Глаза Эли расширились от ужаса, он хотел закричать. Но тут его кости хрустнули, и он вяло, как тряпичная кукла, безжизненно соскользнул на пол. Смерть наступила мгновенно.

Три минуты спустя, переодетый в безукоризненно-чистую форму Эли, Халид небрежно вышел из комнаты, поправил галстук – и, вовремя спохватившись, отколол табличку с именем Эли. Сунув ее в карман, он уверенным шагом направился в сторону зала прилета.

Взглянув вверх на мониторы, он удовлетворенно улыбнулся. «Израильтянам можно верить, – подумал он. – Рейс 1002 из Нью-Йорка прибыл точно по расписанию».

Дэлия была первым пассажиром, покидавшим самолет, и с удовлетворением увидела, что, как и обещала секретарша Пэтси, у дверцы ее ждет сопровождающий VIP. Она одарила его теплой, благодарной улыбкой.

Он вежливо улыбнулся в ответ, но она успела заметить его странно холодный, оценивающий взгляд.

– Если вы дадите мне ваш паспорт и багажные квитанции, мисс Боралеви, – сказал он, – мы сможем избежать обычных формальностей.

Дэлия кивнула и, порывшись в сумочке, вручила ему билет и израильский паспорт в тонкой кожаной обложке с золотыми уголками – рождественский подарок Жерома – еще одно напоминание о нем, которое ей придется запрятать подальше.

Сопровождающий был воплощением деловитости: ей пришлось прибавить шаг, чтобы не отстать от него, когда он торопливо вел ее мимо выстроившихся в очередь пассажиров, прибывших рейсом из Афин. Махнув паспортом Дэлии перед лицом сидящего за стойкой офицера, он кратчайшим путем повел ее по шумному проходу к выходу.

Огромный проход был забит прибывшими и отправляющимися пассажирами. Дэлия посмотрела по сторонам. При виде написанных на иврите вывесок у нее комок застрял в горле.

Дома! Наконец-то дома!

Раздвижные двери были совсем близко, когда она вдруг отпрянула от своего провожатого.

– Подождите! – остановила она его.

Он засовывал ее паспорт и билет вместе с проштампованными багажными квитанциями во внутренний карман пиджака.

– А как же мой багаж? И мне нужен мой паспорт! На его лице застыла улыбка.

– Багаж вам доставит посыльный в течение часа, – рассудительно объяснил он. – То же относится и к вашему паспорту. Наша первейшая забота – это ваша безопасность. Нам проходится быть очень осторожными, а вы, мисс Боралеви, – наше бесценное национальное достояние. Мы не желаем, чтобы знаменитости вроде вас, особенно если учесть ваше происхождение – из такой выдающейся семьи, – без крайней нужды подвергались возможной опасности в публичных местах. – Улыбка ни на мгновение не покидала его лицо, эта вселяющая тревогу кривая улыбка, в которой не было тепла. А кроме того, в том, как он смотрел на нее, чувствовалось что-то насмешливое и неприятное.

– Но здесь наверняка есть зал VIP, – произнесла Дэлия. – Я могла бы подождать там, пока вы получите багаж, и таким образом избавить вас от массы проблем. Кроме того, я не могу разгуливать без паспорта. Если мне не изменяет память, закон требует всегда иметь при себе удостоверение личности.

– Не беспокойтесь. Вас временно не касается требование об удостоверениях личности. Я получил строгие указания, и ваша безопасность – наша первейшая забота. Снаружи нас уже ждет машина.

Машина, в которой сидят ее родные. Они приехали встретить ее! Не мешкая больше ни секунды, Дэлия бросилась к выходу и выбежала из здания аэропорта.

Сопровождающий не отставал от нее ни на шаг, направляя ее к стоящему у обочины блестящему старенькому лимузину «крайслер». Продолжая улыбаться, он ухватился за хромированную ручку и распахнул заднюю дверцу.

Дэлия заглянула внутрь большого автомобиля. И, успев залезть только наполовину, замерла, в изумлении уставившись на дуло револьвера «магнум» сорок четвертого калибра.

На лице незнакомца, держащего в руке револьвер, появилась омерзительная улыбка.

– Добро пожаловать в Израиль, мисс Боралеви.

И только тут она наконец осознала, что происходит.

Если красотой и талантом Дэлия была обязана своей матери, то от Дэни, своего отца, она унаследовала присущую ему почти немецкую, доходящую до абсурда пунктуальность. Ни разу за все те годы, что провела дома, она не помнила ни одного случая, когда бы он опоздал на самолет, поезд или на какую-то встречу. И это была не его вина, что сегодня они с Тамарой поздно добрались до аэропорта. Когда они выезжали из дома, у них в запасе было достаточно времени, и ехали они вдвоем. Дэни сидел за рулем большого черного «кадиллака», который он одолжил в Государственном департаменте, а Тамара расположилась рядом с ним на переднем сиденье, обтянутом светлой кожей. Утром за завтраком Ари переглянулся с Сисси Гершритт, своей невестой, и они, придумав какую-то отговорку, остались дома.

– Нам надо еще кое-что развесить, – объяснил Ари.

– Мы забыли, что у нас еще целый мешок украшений, – добавила Сисси.

Тамара окинула взглядом квартиру и нахмурилась. Накануне вечером они так обильно украсили гостиную и столовую воздушными шарами, серпантином и конфетти, что все это скорее напоминало празднование Нового года. От одной стены до другой через всю комнату тянулся огромный плакат, на котором яркими буквами было написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДЭЛИЯ!»

– Понятно, – сухо ответила она. Ей в самом деле все было ясно. Ари и Сисси придумали эту отговорку просто для того, чтобы у них был предлог получить на часок в свое распоряжение пустую квартиру. Она и без того подозревала, что они спят вместе, и теперь ее подозрения превратились в уверенность. Тамара благоразумно предпочла не продолжать разговор на эту тему.

Затем, как раз в тот момент, когда она вместе со Шмарией и Дэни направлялась к двери, раздался звонок из Министерства обороны, в результате чего от их группы отделился и Шмария.

– Мне везет, – мрачно проворчал старик. – Именно в тот день, когда моя внучка возвращается домой, меня вызывают в Иерусалим на экстренное заседание.

– Но ничего серьезного, правда? – спросила Тамара.

Даже после нескольких десятилетий, в течение которых то поздно ночью, то рано утром раздавались звонки, означавшие, что Дэни или Шмарию куда-то срочно вызывают, она так и не смогла к этому привыкнуть. После всех войн, схваток и нападений, всякий раз, когда раздавался телефонный звонок, она была уверена, что он предвещает трагедию.

– Нет, нет, – заверил ее Шмария, делая раздраженный жест рукой. – Просто у кого-то в Министерстве в одном месте шило, вот и все. – Он улыбнулся, стараясь успокоить ее. – Я звонил в аэропорт. Рейс прибудет по расписанию. Поцелуй за меня Дэлию. Скажи ей, что я вернусь днем.

Она с отсутствующим видом кивнула, подставив ему для поцелуя щеку; затем он хлопнул Дэни по спине и пошел к двери.