Текст книги "Лес тысячи фонариков"

– Это старинное средство, которое очистит рану, – объяснила она Хидэки, по-видимому, почувствовав, что именно в его ведении находится забота о здоровье Сиро. – Корень пеона устранит заражение. Это должно занять несколько дней, а затем я добавлю мазь, которая ускорит заживление кожи.

Своей манерой говорить, спокойной, свидетельствующей об уме и образованности, она напоминала Сиро.

– Для меня оказалось приятным сюрпризом узнать, что лечением моего друга занимается наша соотечественница, – благодарно произнес воин. Он, казалось, напрочь забыл о своих сомнениях в правомерности обращения к женщине-врачу.

– Вижу, что меня выдал мой акцент, – женщина одарила его быстрой улыбкой.

– Поскольку лечение займет несколько дней, мы должны найти, где остановиться. Вернее, думаю, это я должен, – Хидэки взглянул на Сифэн и Вэя. – Мне не хотелось бы вас обоих задерживать. Вы и так были к нам чрезвычайно добры и потеряли много времени.

– Это самое малое, что мы можем сделать. Мы ведь теперь друзья, – ответил Вэй.

Сифэн колебалась. Она только теперь начала осознавать, что находится чрезвычайно близко от дворца. Ей следовало найти способ проникнуть туда, а также придумать, что делать с Вэем. Она вспомнила, с какой завистью он разглядывал доспехи городских стражей и о том, что завтра состоятся военные учения. Отсрочка может помочь ей найти решение.

– У меня никогда не было много друзей, – призналась она, глядя на бледное, осунувшееся лицо Сиро. – И теперь я понимаю, насколько они мне дороги. Я хочу остаться с вами до его полного исцеления.

Хидэки просиял:

– В таком случае договорились. Я отправлюсь поискать, где можно остановиться.

– Что до этого, – сказала врач, бинтуя плечо Сиро мягкой тканью, – вы все можете здесь пожить, пока ваш друг полностью не выздоровеет. Я буду рада, если вы здесь остановитесь.

– Это так благородно с вашей стороны, госпожа, – Хидэки полез за кошельком, но врач остановила его.

– Я не беру плату то тех пор, пока мой пациент полностью не поправится. И, пожалуйста, зовите меня Акира.

13

Акира предложила им остановиться у себя в доме, но было ясно, что в обмен на это она ожидает от них участия в домашних делах. Она отправила Хидэки за водой к колодцу, Вэя – на рынок, чтобы купить еды на ужин. И снова она первым делом повернулась к Сифэн, как будто хотела ее о чем-то попросить, но опять передумала. Слегка обиженная, Сифэн, не дожидаясь просьб, принесла с улицы их вещи, нужные для ночлега. Когда Сиро заснул со спокойным лицом, теперь уже не таким бледным, Акира обратилась к Сифэн:

– Сегодня Хидэки останется рядом с Сиро на ночь. Если вы поможете мне приготовить комнату наверху, вы с Вэем можете спать там.

Сифэн последовала за ней, попутно отмечая про себя, что повсюду в доме необычайно чисто и аккуратно. Врач, по-видимому, жила небогато, но также было ясно, что голодать ей никогда не приходилось.

– Вы давно переехали сюда из Камацу?

– Моя мать родом из Камацу, но я родилась здесь, в Императорском Городе. Во дворце.

Сифэн вздрогнула.

– Так вы – аристократка?

– К сожалению, нет. Но мой отец занимает определенное положение при дворе. Можно сказать, что он настоящий доктор.

Акира изучающе смотрела на нее со странным выражением, смесью жалости и раздражения.

Она заговорила медленно, как с ребенком:

– Я имею в виду, что он – личный врач Императора и Императрицы.

– Да, спасибо. Я поняла, – ответила Сифэн, ошеломленная настолько, что не почувствовала досады от того, что эта женщина считала ее глупой. Минуту назад она ломала голову над тем, как проникнуть во дворец, и вот теперь у нее в руках, возможно, оказался ключ к решению этой задачи: дочь императорского врача.

– Вы предпочитаете жить самостоятельно, а не во дворце со своим отцом?

– Кто находится ближе к Императору, чем тот, кто заботится о нем во время болезни? Человек, занимающий столь высокое положение, никогда не признает внебрачную дочь, однако, пусть и нехотя, он может помогать ей выжить, – ее взгляд резанул Сифэн. – Извините, если это вас как-то задевает.

Сравнив грязную развалюху Гумы с ухоженным домиком Акиры, Сифэн подавила в себе раздражение. Она была гостьей под этой крышей, и совершенно неважно, что она чувствует на самом деле.

– Меня это совершенно не задевает, поскольку я и сама незаконнорожденная, – сказала она, стараясь не сбиваться с вежливого тона. – Только моему отцу никогда и в голову не приходило помочь мне хоть в чем-то.

Врач, следовало отдать ей должное, покраснела.

– Простите меня. Я не собиралась жаловаться. Я отдаю себе отчет, насколько мне повезло, что я могу содержать себя, не имея мужа. И, в любом случае, кто бы взял меня в жены? Мне не выпало счастья родиться такой же красавицей, как вы.

Улыбка смягчила горечь ее слов.

– Вы позволите мне загладить свою вину, предложив вам чаю?

Сифэн согласилась, довольная тем, что, казавшаяся столь уравновешенной, Акира ни в чем не была похожа на женщин из их городка – завистливых и всегда готовых осудить ближнего.

Внизу Акира налила ей чаю и положила для нее на тарелочку сладкий рисовый пирог.

– Множество раз я представляла в своем воображении встречу с отцом, но ему не дозволено покидать дворец. Он подобен соловью из старой легенды, запертому в золоченой клетке, чтобы петь лишь для одного Императора.

Она рассматривала Сифэн:

– Ваша кожа такая же бледная, как, должно быть, у Императрицы. Мне приходилось слышать, что она и ее придворные дамы никогда не бывают на солнце без того, чтобы их не окружала сотня слуг, держащих над ними шелковые покровы.

– Я всегда надевала шляпу, если мне приходилось выходить на улицу. Моя тетка вечно опасалась, что, вместо того, чтобы выглядеть как знатная женщина, я буду похожа на деревенскую девчонку, загорелую от работы в поле.

Сифэн погладила нарисованного на ее чашке кролика. Капля чая стекала по изображению, напоминая кровь, изливающуюся из его сердца.

Возвратился Хидэки, и Сифэн почувствовала облегчение оттого, что Акира переключила внимание на него.

– Для меня честь принимать у себя гостей с родины моей матери. Я полагаю, вы и посланник Сиро приехали из Камацу по государственным делам.

Она посмотрела на Сифэн:

– А с какой целью путешествуете вы с мужем?

Сифэн опять столкнулась с предположением, что она принадлежит Вэю, что у нее нет собственной воли. Ее забавляла мысль о том, что бы они сказали, если б услышали от нее, что они, возможно, сидят сейчас в присутствии будущей Императрицы Фэн Лу.

– Моя тетка хотела, чтобы я попытала счастья при дворе… постаралась стать придворной дамой. Это моя судьба.

Хидэки поперхнулся чаем.

– Я этого не знал. Я думал, что Вэй хочет открыть свое дело в городе. Ваша Гума разъяснила, хорошая это судьба или плохая?

– Даже величайший ясновидец не способен предугадать, чем закончится история какого-либо человека. В любом случае мы с Вэем этого еще не обсуждали, – у Сифэн все сжалось внутри. Именно такого рода разговоров она стремилась избегать, но на этот раз не смогла.

– Придворным дамам Императрицы не позволено общаться с мужчинами. Возможно, вам придется расстаться с ним навсегда, – заметила Акира. Правдивая мысль, высказанная посторонним человеком, вызывала еще большую боль.

– Императорский двор – опасное место, – угрюмо сказал Хидэки. – Это гнездилище власти и тех, кто ею отравлен. Оно как песчаная яма в пустыне: вы не замечаете ее до тех пор, пока в нее не попадете, а тогда уже бывает слишком поздно. Вы изо всех сил пытаетесь найти опору, но очень скоро скатываетесь на самое дно.

Сифэн перевела взгляд на Акиру, и та глубокомысленно кивнула, хотя вряд ли могла знать о придворной жизни намного больше, чем Сифэн. Сифэн с трудом удерживалась, чтобы не возвести глаза к потолку, показав свое пренебрежительное отношение.

– Что бы вы ни делали, за вами следит десяток других придворных в надежде, что вы потерпите неудачу и они получат свой шанс, – продолжал Хидэки. – Это сумасшествие: отчаянно пытаться взобраться на вершину, каким бы коварным и скользким не оказался путь к ней.

– Так вот что вы обо мне думаете, – Сифэн со стуком поставила чашку на стол. Они смели сомневаться в ней. – Что я глупая, пустоголовая и моя Гума отправила меня ко двору, не подготовив сперва.

– У меня нет сомнений, что она хотела для вас лучшей доли, – встревоженно сказал он. – Однако в моей стране матери прилагают все силы, чтобы держать своих дочерей подальше от дворца. Мне приходилось наблюдать, что придворная жизнь делает с человеком с добрым сердцем. Я видел, как обращались с Сиро просто потому, что он ростом ниже других мужчин. Придворные со своими собаками ведут себя добрее, чем с ним.

– Даже Императрице не удается избежать жестокого отношения, – добавила Акира. – Она дала короне троих сыновей, но очень хочет иметь дочь, хотя ей уже почти пятьдесят. Сплетники говорят, что она отмечает каждый праздник выкидышем.

– О, если бы я была Императрицей, – тихо, с угрожающей интонацией произнесла Сифэн, – я бы научила их уважать себя. Я бы казнила каждого, кто осмелится сказать хоть слово против меня. И это распространялось бы и на тех, кто посмеет говорить дурно о моих друзьях.

Она посмотрела на неподвижную фигуру Сиро, лежащего в соседней комнате. Он был таким добрым и кротким, и он спас Вэю жизнь. Да, она с наслаждением приговорила бы его мучителей к жестокой медленной смерти.

В комнате повисло долгое напряженное молчание, в ее ушах звенели только что произнесенные ею беспощадные слова. Откуда они пришли к ней? Не тварь ли, живущая в ней, снова выдохнула эти чудовищные мысли из ее рта?

– Я также была бы милостива к тем, кто этого заслуживает, – поспешно сказала она. – Я бы возвысила своих друзей и была бы добра к подданным.

Лицо Хидэки разгладилось, хотя губы были все еще поджаты.

– В таком случае с вами бы считались при дворе.

В эту минуту в комнату вошел довольный, порозовевший Вэй, и Сифэн радостно поднялась ему навстречу. По просьбе врача он занес купленную еду в соседнюю комнату. Раскладывая покупки по полкам, он взглянул на Сифэн:

– У тебя все в порядке?

– Со мной все хорошо. Просто досадно, что каждый берется осуждать меня и то, к чему я стремлюсь. Я рассказала им о желании Гумы, чтобы я служила во дворце.

Оживление Вэя испарилось.

– Тебе не следовало начинать этот разговор. Хидэки очень мрачно смотрит на все, что связано с Императором, включая его армию. Я слыхал на рынке, что завтра на учебном плацу они будут отбирать солдат для службы в армии…

– У Сифэн чаще забилось сердце.

– Да, я знаю. Я думаю, ты мог бы пойти и…

– Но это все старые мечты. Я бы предпочел остаться здесь, в городе, вместе с тобой.

«Но как же я, – беспомощно думала она. – Как насчет того, что я предпочитаю?»

– По дороге на рынок я прошел через кузнечный квартал. Там будет несложно найти работу.

– Но это не то, чем ты на самом деле хотел бы заниматься, – заспорила она, видя, что он колеблется и его страстная мечта до сих пор при нем. Если бы только ей удалось убедить его, что его подлинное предназначение связано с армией! А если, получив доступ в Императорский Дворец, он поможет и ей попасть туда, обратившись к вышестоящим офицерам и их женам, которые, возможно, упомянут ее в разговоре с Императрицей, так это еще лучше!

Однако Вэй решительно замотал головой:

– Изготовление мечей – это ремесло, которому я обучен, и, кроме того, оно приносит деньги. Я смогу заботиться о тебе. Тебе не придется служить при дворе, как хотела эта ведьма.

– Королева тэнгару сказала мне, что все равно однажды я попаду во дворец. – Сифэн положила руку на сердце. – И она сказала, что это правда. Что-то, что живет внутри меня, угрожает меня отравить.

Вэй взял ее лицо в свои ладони:

– Помимо того, что вложила в тебя твоя Гума, в тебе нет никакого зла. Вот что, скорее всего, имела в виду королева.

– Она сказала, что, по своему выбору, я могу перестать слушать тварь, и тогда она покинет меня, – по ее щеке скатилась слеза. – Я могла бы спасти себя, но и других тоже. Но я боюсь, Вэй. Я боюсь, что мне не хватит сил и чудовище поглотит меня.

Мозолистой рукой он нежно вытер ее слезы.

– Ты достаточно сильная. Не ты ли решила оставить Гуму и уехать вместе со мной? Она пыталась сделать из тебя такую же ненормальную, как она сама, но ты этого не видишь, потому что по каким-то причинам любишь ее.

– Вэй…

– Выслушай меня. Она тебя растила, как крестьянин растит скот. Для определенной цели, а не для любви. Она никогда тебя не понимала. Ты должна от нее избавиться, Сифэн, и стать свободной.

– Тебя послушать, так все так просто.

– Это и правда просто. Забудь про нее и про то, чему она тебя учила. – Вэй указал рукой на ее сердце: – Не позволяй никому, кроме меня, владеть им. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Я много лет стараюсь донести это до тебя.

Сифэн прикрыла глаза, пытаясь представить себе жизнь, которую он ей описывал: тихий дом, в котором они будут растить детей с таким же, как у него, сердцем, сердцем, умеющим глубоко и преданно любить. Она могла бы навсегда забыть о Гуме и о своем предназначении.

«Но чего хочу я сама?»

Выбрав Вэя, она выберет безвестность. Он оградит ее от мира, и вся ее жизнь будет протекать в стенах собственного дома. Каждый день ее будут мучить подозрения, что их дети могли унаследовать от нее ее внутреннее чудовище. Вэй навсегда будет принадлежать ей, но это не принесет ей славы: не к чему будет стремиться, никто не будет ею восхищаться, не за что будет сражаться. Любовь к Вэю может означать конец ее свободы, которая еще даже по-настоящему не началась.

Однако любовь к Гуме может означать для нее потерю рассудка.

Тварь будет отравлять ее изнутри, она будет слабеть с каждым днем, пока наконец не потеряет волю к сопротивлению. И даже если она сбежит на край света, чудовище все равно будет с ней, рождая в ней темное, злое отчаяние, преследуя ее во сне и вселяя в нее ужас при пробуждении. Тэнгару предсказала, что два предназначения изменят их мир, но которое из них принадлежит ей? Спасет ли она себя и Фэн Лу, или приведет его к разрушению?

По утверждению королевы тэнгару, Сифэн несет в себе одновременно яд и противоядие. Каким-то образом она должна обнаружить в себе противоядие, что бы это ни было, и она должна все выдержать.

– Я боюсь, – снова сказала она.

Вэй погладил ее по голове.

– Я знаю. Но я с тобой, и всегда буду.

«Если бы ты только знал», – хотела она сказать, но не смогла».

Вместо этого она промолчала, позволив ему верить в сказанное им. И это было самое лучшее из того, что она могла для него сделать.

14

На следующее утро Сифэн отправилась в сад Акиры и, встав на колени, стала рвать цветы, чтобы украсить ими комнату Сиро. Тяжелые облака, закрывшие солнце, предвещали дождь, однако Сифэн, подняв лицо к небу, с наслаждением вдыхала запахи приближающейся грозы.

– Хмурая сегодня погода, – сказал Хидэки, кормивший на дворе лошадей. – Неужели вы с Вэем, несмотря на это, собираетесь в город?

– Надеюсь, что да. Мне бы хотелось увидеть и разузнать побольше.

На самом деле в мыслях у нее была совершенно определенная цель. Она ухватила стебель цветка и выдернула его из земли, чувствуя удовлетворение от преодоленного сопротивления. Если Вэй отказывается ухватиться за собственную мечту, что ж – она сделает это за него. Ей стало больно при мысли, что, помогая ему, она, возможно, его теряет и должна будет расстаться с ним навсегда.

«Но я люблю его, – уговаривала она себя, – а значит, если это сделает его счастливым, я должна буду отпустить его от себя. Я делаю это ради Вэя».

Она старалась не обращать внимания на тихий насмешливый голос внутри себя, для которого эти ее мысли были неубедительны, которому была прекрасно известна неприглядная правда: на выбранном ею пути ее собственное счастье всегда будет на первом месте.

Шаркая сапогами по грязи, к ней подошел Хидэки.

– Простите, если я вас вчера обидел. Я этого не хотел, – неуклюже произнес он. – Вы раньше никогда не упоминали о том, что направляетесь ко двору, поэтому ваши слова застали меня врасплох. Я просто хотел вас предупредить об опасностях, которые могут вам встретиться на этом пути.

Сифэн сосредоточенно разглядывала цветы перед собой.

– Мы с Вэем тоже не обсуждали это между собой. Но мне хочется исполнить волю своей тетки.

Он прочистил горло:

– В таком случае я позволю себе дать вам один совет. Не знаю, какие тут порядки, но в Камацу евнухи обладают очень большой властью.

– Полумужчины?

Воин вздрогнул от неожиданности:

– Вообще-то это довольно серьезное оскорбление.

– Моя Гума их так называла, – вспомнила Сифэн. – Но она всегда утверждала, что наложницы опасней. Я знаю, что евнухи охраняют царский гарем и что во дворце у них много других обязанностей. И все же, так ли много власти может сосредоточить в своих руках всего лишь слуга?

– Вы будете удивлены. Некоторые из них пользуются при дворе большим уважением и даже обучают принцев. У нашей царицы есть фаворит, которому она доверяет секреты. Если вы отправитесь ко двору, постарайтесь подружиться с евнухами. Эта дружба может оказаться для вас полезной.

Он подбодрил ее кивком головы, и ей стало стыдно из-за своей презрительной манеры в обращении с ним накануне.

– Хотите присоединиться к нам с Вэем для прогулки? Я только отнесу это Сиро, и можно идти.

Она просияла в ответ на его согласие и отправилась в комнату с лежаками, найдя там Сиро сидящим на постели и беседующим с Акирой. При виде цветов лицо его просветлело.

– Вы принесли мне целый сад. Спасибо, дорогая.

– Это только справедливо, ведь вы не можете сегодня выйти вместе с нами из дому, – ответила Сифэн.

– Вам следует захватить с собой зонт, – с натянутым выражением произнесла Акира, вручая его Сифэн и при этом не глядя на нее. Отодвинув в сторону вазу с цветами, она стала поправлять подушку в изголовье у Сиро.

– Акира чрезвычайно заботлива, – заметила Сифэн, обращаясь к ожидавшим ее снаружи Хидэки и Вэю. – Кажется, она приревновала, когда я принесла Сиро цветы.

– Лучше не становиться между целителем и пациентом, – ответил Вэй. – В какую сторону мы идем?

– Мне хотелось бы увидеть кузнечный квартал, о котором ты рассказывал.

По его виду она старалась определить, понимает ли он ее намерения, но он лишь с благодушным видом повел их в указанном направлении, по дороге болтая с Хидэки о видах щитов. Она полагала, что поле для тренировок должно находиться неподалеку от мастерских, изготовляющих мечи, и – о чудо, – на пути через квартал им навстречу стали попадаться мужчины с самодельным оружием вроде того, что она видела накануне.

– Пойдемте в ту сторону, – предложила она, желая не отставать от рекрутов. – Мне хочется посмотреть на городской сад.

Несмотря на надвигающийся дождь, торговцы выложили на прилавки свой товар, раскрыв над ним маленькие зонтики в надежде уберечь выставленные изделия от воды. Спустя мгновение открылся вид на тренировочное поле, занимающее большую часть квартала и окруженное школами и городскими учреждениями.

Сифэн посмотрела на Вэя. Он замолк на полуслове, устремив взгляд на мечи, мишени и арбалеты.

– Императорская армия тренируется здесь? – наивно спросил он. – Разве они не тренируются втайне, на дворцовой территории, чтобы не раскрывать врагу свою тактику?

– Скорее всего, здесь отрабатывают элементарные приемы, – несмотря на неодобрительное отношение к Императорской армии, Хидэки, казалось, был заинтересован не меньше Вэя. – Похоже, они сегодня устроили испытания для желающих поступить на службу.

Не составляло труда отличить новобранцев, стоящих, тараща глаза, со своим самодельным оружием, от настоящих солдат – обнаженных по пояс, бритых наголо, в одинаковых, свободного покроя, красных с золотом штанах. Несколько солдат высыпали на поле из ящиков копья, мечи и гранитные валуны; по периметру площадки расположились всадники, наблюдая за происходящим. Эти сидящие на конях воины были полностью облачены в доспехи, на вид казавшиеся выкованными из чистого золота.

– Это капитан? – спросила Сифэн, найдя среди них глазами самого старшего по возрасту.

Вэй восторженно помотал головой:

– Капитаны не носят такие дорогие доспехи. Это, должно быть, сам генерал, производящий смотр своих младших офицеров.

Солдаты на поле разделились на четыре группы для показательных учений. Одна группа бегала по краю поля, их руки и ноги двигались в едином ритме; другое подразделение сосредоточилось на дальнем конце площадки, поочередно бросая булыжники как можно дальше. Третья группа метала копья в наполненные песком мешки, а четвертая, разобравшись на пары, занялась фехтованием.

Сифэн опять взглянула на Вэя: блестящими глазами он следил за поединком на мечах. Что бы он ни говорил, его мечта о карьере воина никуда не исчезла. Его тело, разбуженное звоном мелькающих мечей, распирала рвущаяся наружу энергия. Видя его радость, она ощущала борьбу в своем сердце.

«Я делаю это для тебя, любимый», – думала она, вновь оставляя без внимания идущий из глубины тихий сардонический смех твари.

– Присоединись к ним, – подзадорила она его.

Он громко расхохотался в ответ:

– Ты это всерьез? Эти люди тренировались годами. Они меня заколют как дикого кабана.

– Ты не хуже любого из них, – твердо сказала она.

Не отрывая глаз от площадки, Вэй губами коснулся ее лба.

Бегущие солдаты с блестящими от пота телами, не сбавляя темпа, поравнялись с ними. Они были разного роста, многие – ниже и коренастее Вэя, но у каждого из них был вид настоящего воина. Их плечи бугрились мышцами, дыхание было легким, несмотря на скорость, с которой они бежали. Вместе они составляли громаду, состоящую из силы и крепости, мощную и не знающую усталости, обученную побеждать на поле боя во имя Императора. Их глаза на бегу были устремлены вперед, к горизонту.

Кто-то захихикал поблизости, и Сифэн, обернувшись, увидела стайку девчонок примерно того же возраста, что и Нин, разглядывающих воинов с нескрываемым вожделением.

– Вот для чего, на самом деле, стоит поступить в войско, – пошутил Вэй, и Сифэн нахмурилась.

– Да, у нас такого не встретишь. По крайней мере, мне не приходилось, – с ухмылкой поддакнул ему Хидэки.

Офицеры в золотых доспехах спешились и зашагали вдоль рядов желающих поступить в войско, внимательно их рассматривая. Время от времени они указывали на подходящего кандидата и велели ему присоединиться к группе уже отобранных. У самого молодого из офицеров было открытое, дружелюбное выражение лица, глядя на него, Сифэн вспомнила Кэна. В отличие от остальных, у него были длинные густые волосы и аккуратно подстриженная бородка. От Сифэн и ее спутников его отделяло не более десяти шагов, и Сифэн молила про себя, чтобы он обернулся и указал на Вэя.

– Он не сильно старше нас с тобой, – сказала она Вэю. – По-видимому, он на очень хорошем счету у Императора, раз его облачили в золотые доспехи.

Офицеры постарше уже отобрали по меньшей мере дюжину рекрутов, но юноша медлил, наклонив голову и о чем-то задумавшись.

«Ну обернись же», – мысленно твердила Сифэн, грызя ногти от волнения. Свободные места в ряду новобранцев быстро заполнялись, а он все так же стоял, повернувшись к Вэю спиной. Много ли еще осталось незанятых мест?

– С вами все в порядке? – посмеиваясь, спросил Хидэки. – У вас вид не менее взволнованный, чем у этих претендентов.

Она опустила руку, но взгляд ее был по-прежнему прикован к молодому офицеру. Даже его манера скрещивать руки на груди напоминала ей Кэна. Он определенно выглядел добрее и уступчивее, чем его суровые старшие сослуживцы. Офицеры в золотых доспехах собрались в кружок, о чем-то тихо переговариваясь. Еще минута, и они дадут отбой и велят тем, кого не отобрали, расходиться по домам. В голове у нее колоколом звучали слова Гумы, как будто перенося ее в прошлое:

– Ты сама должна взять судьбу в свои руки.

И вот сейчас наступил этот момент.

– Я нижайше прошу меня извинить, господин, – громко сказала она, подойдя к юному офицеру.

– Сифэн, что ты делаешь? – воскликнул Вэй, но она оставила его слова без внимания.

Офицер обернулся с удивленным видом. Взглянув на него вблизи, она удостоверилась, что ему никак не больше двадцати, и снова изумилась тому, что Император мог назначить на столь высокую должность такого юнца.

– Да, в чем дело? – спросил он; его спутники с подозрением взирали на происходящее.

Сердце Сифэн бешено колотилось, ей казалось, что она теряет сознание, но она продолжила:

– Позвольте спросить, господин, не найдется ли у вас еще одного места среди бойцов-меченосцев?

В ушах у нее пульсировала кровь, в ожидании ответа она почтительно склонила голову. Он был обут в сапоги из толстой коричневой кожи, мягкой, прочной и очень красивой, глядя на которую она вспомнила о грубой обуви Вэя, вечно набивавшей ему волдыри на ногах.

– Уж не собираетесь ли вы сами поступить ко мне в войско? – в голосе юного офицера слышалась легкая ирония, но в нем была также и доброта.

Сифэн набралась духу и хотела продолжить, но тут к ним подошел другой офицер. На вид ему было около пятидесяти, и было очевидно, что улыбка – нечастый гость на его лице; строгим, с примесью недовольства тоном он обратился к молодому офицеру:

– Господин, у нас мало времени.

– Мне это известно, заместитель командующего, – спокойно ответил молодой человек и снова обратился к Сифэн: – Мне очень жаль, госпожа, но все вакансии уже заполнены.

– Но это невозможно, – заговорила она с чувством растущего отчаяния, – мой друг…

– Многие стремятся попасть на эти места. Мы не в состоянии принять всех. У нас нет возможности обучать и кормить такое количество людей, – в его голосе слышалось искреннее сожаление. – Мне не хотелось бы вас огорчать, но мы уже отобрали всех, кто нам нужен. Возможно, ваш друг сможет прийти на будущий год.

Целый год? Сифэн следила за его удаляющейся фигурой в сияющих, несмотря на отсутствие солнца, доспехах; внутри у нее как будто все оборвалось. Это был окончательный отказ.

Внезапно тварь внутри нее зашевелилась, и она заговорила помимо собственной воли:

– Неужели вы отвернетесь от подлинного мастерства?

Юный офицер остановился и медленно обернулся в ее сторону, остальные офицеры молча уставились на нее, потрясенные ее бестактностью. Сифэн сжала зубы, на лбу у нее выступили бисеринки пота. Она почти желала, чтобы тварь подсказала ей, что говорить дальше, но шевеление у нее за грудиной прекратилось так же внезапно, как и началось.

– Простите меня, господин, – запинаясь, с пылающим лицом произнесла она, – но дарование моего друга столь велико, что он заслуживает возможности продемонстрировать, на что способен. И потом, я не видела, чтобы вы выбирали кого-либо, как другие командиры. Вы носите такие же доспехи, как они, и мне кажется, что вы тоже имеете право выбирать, даже если они и старше вас по званию.

Едва произнеся эти слова, она осознала свою ошибку: заместитель командующего, обращаясь к нему, называл его «господин», а значит, был рангом ниже юноши.

Вопреки ее ожиданиям, офицер не рассмеялся в ответ на ее слова. Она стояла, опустив голову, чувствуя на себе его изучающий взгляд. Затем он с усмешкой обратился к ней:

– Вы действительно так думаете? Вашему другу повезло: вместо того, чтобы сражаться за себя самому, он перепоручил это вам.

– Он сражается сам, господин, – быстро сказала она. – Я всего лишь его посланник.

– Ну что ж, мой маленький посланник, где же он?

Сифэн повернулась к стоявшему со смущенным видом Вэю, и тот вместе с Хидэки выступил вперед.

Молодой человек оглядел их обоих:

– Вам нравятся показательные выступления?

Складка между бровями Вэя стала глубже.

– Я надеюсь, что вас не оскорбила бесцеремонность этой женщины. Я не просил ее говорить от моего имени.

Сифэн спрятала свою досаду, зная, что рано или поздно он поймет, что, благодаря ее смелости, его судьба приняла правильное направление.

– Это не оскорбление для меня. Мне понравилось, как она отстаивает ваши интересы.

Молодой человек перевел взгляд на Хидэки:

– Вы – солдат, это видно по вашей выправке. Полагаю, вы из Камацу, прибыли к нашему двору с поручением, – добавил он без тени осуждения, и пораженный Хидэки кивком подтвердил правоту его догадки.

Офицер вновь обратился к Вэю:

– С другой стороны, вы – сын Великого Леса. И, коли вы находитесь в такой компании, вы, по-видимому, и впрямь искусно владеете мечом и эта женщина говорит правду.

Вэй расправил плечи, но речь его была сдержанна:

– Я не профессионал в этом деле, господин. Я работал на ремесленника, и мне часто приходилось фехтовать с заказчиками.

После некоторого колебания он продолжал:

– Я полагаю, что у ваших людей мечи очень хорошего качества. Тем не менее по звуку, который они издают, я могу сказать, что им следовало бы быть более острыми. При ударах меча о меч звук получается слишком низкий.

Юный офицер с интересом выслушал, как Вэй описывает сорта кожи, более других подходящие для заточки и полировки клинка.

– Ну что ж, как я уже сказал вашему маленькому посланнику, наше войско полностью укомплектовано. Но, должен признаться, мне любопытно узнать, так же ли вы искусны в фехтовании, как в вашем ремесле.

– Даже лучше. Он выигрывал состязания, – выпалила Сифэн. Это было некоторое преувеличение, поскольку лишь однажды Вэю пришлось участвовать в неофициальном состязании. По правде говоря, это больше было похоже на пьяную браваду, когда молодые горожане, выпив дешевого вина, взялись за мечи, однако Вэй и в самом деле вышел из этого соревнования победителем.

– Вэй, почему бы тебе не присоединиться к нам на поле и не показать, что ты умеешь?

Ноздри Вэя трепетали, его жажда принять участие в поединке была очевидна.

– Но никто меня формально не обучал…

– Что может дать формальное обучение, если нет природного таланта? – молодой человек оглядел его снова. – Солдаты Императора, которых вы видите на поле, сражаются под стягом красного цвета. В их обязанности входит обучение новобранцев для войска под зеленым стягом.

Сифэн пыталась вспомнить, что Вэй рассказывал ей о знаменах, по цветам которых различались полки Императорской армии. Воины, происходившие из знатных, занимавших высокое положение семей, набирались под знамена полков, традиционно находящихся на вершине армейской иерархии; очевидно, что одной из этих элитных групп было войско под красным стягом. А раз так, это значит, что присутствующие здесь воины принадлежат к наизнатнейшим семействам.

– Господин, – вмешался в разговор заместитель командующего, – решение, конечно, зависит от вас, но, все же, стоит ли нам это делать, ведь мы уже набрали необходимых нам воинов-меченосцев?