Текст книги "Лес тысячи фонариков"

Бросив на него быстрый взгляд, Сифэн заметила, что рот его искривлен неодобрительной гримасой, и снова задумалась над тем, какую позицию может занимать молодой человек. Странным казалось, что опытные офицеры были ниже его по своему статусу.

Тем не менее юный офицер ответил старшему в спокойной властной манере:

– Я так хочу.

Оборвав разговор и не глядя на заместителя командующего, он повел Вэя на поле. Фехтовальщики прервали свои занятия и почтительно вытянулись перед ним, затем один из них, выйдя вперед, протянул Вэю меч. Через мгновение Вэй смешался с ними – так же, как они, он бегал, наносил и парировал удары, хотя и делал это менее искусно.

С лица Сифэн не сходила улыбка: только она знала, как долго он мечтал об этом. Она почувствовала на себе взгляд Хидэки и ждала, что он скажет что-нибудь неодобрительное, однако она ошибалась.

– Это было смело с вашей стороны, – сказал он. – Если Вэй произведет на него хорошее впечатление, я не удивлюсь, если его возьмут в войско.

Она не нуждалась в подтверждении от Хидэки: она нутром чувствовала, что на молодого человека Вэй произведет надлежащее впечатление. Иначе и быть не может! Вэй поступит в императорское войско, а затем она воспользуется его связями, чтобы проникнуть во дворец. Если же этот замысел не удастся, можно будет попытать удачи с Сиро с его статусом посланника. Правда, он родом из Камацу, его государство только что вышло из войны с Великим Лесом и вступило в период весьма неустойчивого мира.

– Акира, – прошептал голос.

Ну что ж, если ее планы относительно Вэя провалятся, она сможет использовать Акиру в качестве связующего звена с дворцом. Друг императорского врача определенно может рассчитывать на достойное место в придворных кругах.

Существует так много путей, так много открытых дверей – Сифэн лишь должна быть твердой и сосредоточенной. А затем, когда они с Вэем оба окажутся во дворце, их судьбы переплетутся, как это предсказывают карты.

– Совпадений не существует, – всегда говорила Гума. – Все, что происходит, должно было случиться.

Сифэн снова прислушалась к голосу, но он молчал; тварь также не подавала признаков жизни. Она пробудилась во время ее разговора с офицером, когда Сифэн казалось, что она потеряла надежду помочь Вэю. И она разбудила тварь… или, возможно, судя по дерзости ее слов, чудище разбудило ее. Впервые к испытываемому ею ужасу примешивалось любопытство.

Могло ли так случиться, что тварь действует в ее интересах? И если она решится на то, чтобы смириться с ее присутствием, будет ли чудище появляться, исчезать и помогать ей, если она того пожелает? Эта мысль ужасала и одновременно увлекала ее.

Начал накрапывать теплый дождик, вскоре превратившийся в сильный ливень, и им с Хидэки пришлось спрятаться под зонтом. Солдаты, не обращая внимания на дождь, продолжали учения, но старшие офицеры также раскрыли над головами зонтики.

– Нам надо идти, – сказал Хидэки. – Они, по-видимому, будут заниматься до темноты; к тому же мне ужасно хочется пить.

Они пошли в сторону дома, обходя бегущих им навстречу людей, укрывающихся от дождя поднятыми над головой куртками. Хидэки нырнул в одну из попавшихся на пути чайных, и Сифэн в одиночестве подошла к домику Акиры. На крыльце она сложила зонт и вошла внутрь.

Сиро и Акира по-прежнему сидели, беседуя, в комнате с лежаками; казалось, что с тех пор, как Сифэн со спутниками оставила их, они так и не двинулись с места. Сиро сидел в постели с чистой повязкой на плече, на щеках его играл здоровый румянец. Оба были так захвачены разговором, что даже не заметили остановившуюся в дверном проеме Сифэн. Тема их беседы была вполне нейтральна: они говорили о торговых судах, курсировавших между Камацу и материком, но Сифэн больше заинтересовало выражение, с которым карлик подался навстречу Акире, и то, как раскраснелась женщина-врач, отвечая на его речи.

Было очевидно, что ревность, с которой относилась к ней Акира, не имела ничего общего с ее врачебным долгом, это была чисто женская ревность.

Сифэн покраснела, поняв, что стала свидетелем сцены, не предназначенной для посторонних глаз, но ее ноги как будто приросли к полу.

«Вот так начинается любовь», – мечтательно говорила она себе. Робкая встреча взглядов, обмен улыбками, нерешительные прикосновения рук. В сердце у нее росло возбуждение, не имевшее ничего общего с существом внутри нее, это была жажда, страстное желание, столь же явственное, как физический голод.

Она не могла припомнить, как это произошло между ней и Вэем. Ей казалось, что он был всегда, постоянно в ее жизни, столь же неизменный, как смена времен года. И, несмотря на любовь к нему, она всегда держала его на некотором расстоянии. Она жила, повинуясь предсказаниям Гумы, не позволяя себе полностью отдаться любви, даже когда ей отчаянно этого хотелось. Но, наблюдая за Сиро и Акирой, она чувствовала, что душа ее тянется к любви, как озябшие руки к огню.

Какова она, взаимная любовь?

Она попятилась, чувствуя одиночество и холод в душе и надеясь, что они не заметили ее. Однако звук ее шагов нарушил очарование. Сиро и Акира инстинктивно отпрянули друг от друга. Врач, извинившись, со все еще сияющими глазами, покинула комнату, и Сифэн села на ее место у постели Сиро.

– Акира рассказала мне о ваших планах попасть во дворец, – сказал он, скрестив руки на животе. – Я не стану вас отговаривать, как Хидэки, но при этом я надеюсь, что вы как следует взвесили свое решение. Однажды попав ко двору, бывает чрезвычайно трудно вернуться в прежнюю жизнь.

– Вам, должно быть, это хорошо известно.

Свет от свечи подчеркивал изящество черт его лица. Сифэн подумала, что печальное выражение не вяжется с его молодостью.

– Мой отец был главным советником нашего царя. По рождению я принадлежал к высшим придворным кругам и женился на женщине еще более знатной, чем я сам. На дочери царя.

– Это была принцесса, о которой вы упоминали раньше, та, что вплетала жемчуг в свои косы?

– Да, это была она. Одна из многих дочерей, которые не были особенно нужны царю, но которых он, тем не менее, должен был выдать замуж. Поэтому ее и отдали этому ни на что не годному существу, – он указал на себя таким жестом, как будто он был не человек, пусть и маленького роста, а животное.

– Ему хотелось сделать приятное моему отцу, а тому хотелось породнится с царской семьей, но еще больше не терпелось избавиться от меня. Мы с женой переехали в небольшой дом за городом.

Его красивое лицо исказила боль.

– Что произошло?

– Она покончила с собой. Она предпочла умереть, лишь бы не быть женой существа вроде меня.

Скорбь и гнев в его голосе глубоко тронули Сифэн.

– Вы хороший и достойный человек, и вы заслуживаете иметь лучшую семью, чем та, что у вас была.

Сиро поднял на нее свои прекрасные печальные глаза:

– Некоторым из нас порой приходится полагаться на друзей, которые помогают нам увидеть в себе то лучшее, что в нас есть. Благодаря этому удается удерживать равновесие в жизни.

Он попытался улыбнуться и сменил тему разговора:

– А равновесие будет необходимо вам, чтобы добиться успеха при дворе… как тем аптекарским весам, которые вы так метко привели в пример.

– Равновесие?

– Равновесие между вашими амбициями и вашей душой. Между силой и добротой, которую некоторые считают слабостью.

– Наверное, это похоже на игру, – отважилась высказаться Сифэн. – Поддерживать отношения при дворе и с иностранными государствами. Позволять другим царям считать себя сильными, имея при этом на руках все карты.

Он наклонил голову, разглядывая ее:

– Вы считаете такую жизнь приятной?

Она уклонилась от ответа:

– Я приму любую судьбу, которую назначат мне боги, это долг каждого из нас.

Его мягкие манеры вызывали у Сифэн желание рассказать ему все то, что она не могла сказать Вэю.

– Во мне есть черты, которые мне неприятно признавать за собой. Я не такой человек, каким мне хотелось бы быть… какой, я думаю, хотела бы видеть меня моя мать.

– У всех у нас есть свои искушения, но по своей воле мы можем преодолеть их. Я вижу, как сильна ваша любовь к Вэю, хотя вы и стараетесь не показывать ее. Почему?

– Я боюсь. Моя мать так горячо любила моего отца, что, когда он ее оставил, это убило ее. Гума хотела защитить меня, чтобы никто не смог установить надо мной свою власть. Она хотела, чтобы я сама выбрала для себя путь и чтобы меня не сдерживали никакие оковы. Помимо тех, которые она сама наложила на меня. Возможно, будет лучше для него, если он пойдет своей дорогой, а я – своей.

– Но вы и Вэй так очевидно любите друг друга. Как такая любовь может нести в себе опасность?

Она вздрогнула:

– Я могу его потерять, и что тогда со мной станет?

– Возможно, для вашей матери самое счастливое время в жизни было, когда она была с вашим отцом. Не лучше ли отказаться от части своей свободы в обмен на многократно превосходящее ее счастье, даже если оно дается вам на короткое время?

Но, хотя тоскующее сердце Сифэн отозвалось на его слова, она почувствовала что-то еще – как будто маленькая, но властная рука тянет его обратно, на место. Она покинула Сиро, чтобы дать ему отдых, но его вопрос звучал у нее в ушах, пока она поднималась к себе наверх.

15

Всю следующую неделю Вэй тренировался вместе с солдатами. На седьмой день их житья у Акиры он объявил, что Командующий велел ему явиться еще раз.

– У него есть для меня предложение, – сказал он будничным тоном, но глаза его при этом сияли и он даже не притронулся к еде. Мне предстоит встреча с их оружейником.

У Сифэн упало сердце, и она сжала его руку. Оружейник, после всей ее отчаянной борьбы за то, чтобы обеспечить ему поддержку офицера!

– Не трудно догадаться, что именно он тебе предложит. Я-то думала, что тебя по меньшей мере примут в войско.

– Другие офицеры возражали против решения Командующего, – объяснил Вэй со слегка погрустневшим лицом. – Они говорят, что у них и так уже достаточно солдат-меченосцев, но я соглашусь на любое их предложение.

Глаза Сиро округлились:

– Вы сказали Командующий?

Вэй кивнул:

– Он молод, ему столько же лет, сколько мне, но он великолепен. Сифэн и Хидэки видели его в первый день. Он сказал, что у меня прирожденный талант в изготовлении мечей.

– Но Командующий армией – это старший пасынок Императора. Наследный принц собственнолично принял участие в вашей судьбе. Вы ничего об этом не знали? – Сиро и Акира расхохотались, увидев, какое выражение приобрело лицо Вэя.

Не принимая участия в общем веселье, Сифэн застыла в своем кресле. Пасынок Императора, наследник трона Великого Леса. Вот чем объясняется его очевидное старшинство над другими офицерами, несмотря на столь юный возраст. Она покраснела, припомнив его добродушный смех в ответ на ее промах.

– Сами Владыки-Драконы подают тебе знак, – шепнула она Вэю, глядевшему на нею с выражением необузданной радости. – Это твоя награда за упорный труд.

– Почему бы нам всем не пойти и не поддержать Вэя? – спросил Хидэки. – Как, по-вашему, Акира, Сиро уже достаточно поправился?

– Пожалуйста, ответьте «да», – Сиро сложил ладони в шутливой мольбе. – Я тут толстею от безделия, не имея других занятий, кроме сидения в постели и любования вашим хорошеньким личиком.

Акира густо покраснела:

– Я не смогу пойти, поэтому мне придется доверить заботу о вас вашим друзьям. Имейте в виду, если вы вернетесь со вновь открывшейся раной, вам придется лечиться самостоятельно.

– Я приготовлю для него эту дурнопахнущую мазь, – предложил Вэй, и все расхохотались.

Подойдя к тренировочной площадке, они увидели, что солдаты уже начали пробежку и фехтование на мечах. Наследный принц – теперь им уже был известен его настоящий титул, – заметив Вэя, подошел к ним. Из-за излишней мягкости черт его нельзя было назвать красавцем, но лицо его оживляла дружелюбная улыбка. Он приветствовал каждого из них кивком головы, по мере того, как они, низко кланяясь, представлялись ему.

– Посланник Сиро, это честь для меня. Буду ждать вашего визита во дворец, – сказал он и затем с улыбкой посмотрел на Сифэн, – Итак, вы снова пришли сюда со своей прелестной женой и верной посланницей, Вэй.

– Да, ваше императорское высочество, я верная посланница Вэя, – подтвердила Сифэн.

– Но не его жена? – переспросил Наследный принц, заметив неполноту ее ответа. Подняв бровь, он взглянул на переминающегося с ноги на ногу Вэя, а затем с возросшим интересом посмотрел на Сифэн.

Сифэн постаралась обратить его любопытство в свою пользу. Девица привлекательнее замужней дамы, а ей очень хотелось произвести впечатление на пасынка Императора.

– Не его жена, – согласилась она, проигнорировав потрясенное выражение на лице Хидэки. – Я путешествовала в сопровождении посланника Сиро. Моя тетушка была нездорова и поручила ему оберегать мою невинность.

Мужчины замерли, слыша эту бессовестную ложь.

– Прошу извинить мою ошибку.

– Вам не за что извиняться, ваше высочество, это я должна просить у вас прощения. Я не знала, кто вы при нашей первой встрече, и разговаривала с вами чересчур дерзко.

Милостивым жестом он остановил ее:

– Правда не может быть дерзкой. А вы сказали правду о талантах Вэя. У него есть дар, и я могу предложить ему работу.

Напряжение слегка спало, когда Хидэки и Сиро пробормотали свои поздравления Вэю, а он в ответ благодарно склонил голову. Его мужественное лицо отражало борьбу противоположных чувств, и Сифэн захотелось взять его за руку. Однако она понимала, что Вэй будет недоволен, нельзя было позволить себе такое перед лицом Командующего армией. Она уже собиралась поклониться Наследному принцу в знак благодарности, хотя и ощущала покалывание у себя под сердцем. Это было не то, чего Вэй на самом деле хотел. Он был готов ограничиться изготовлением мечей, поскольку это, как ему было известно, представляет собой надежный способ обеспечить для нее безбедную жизнь.

Сифэн набралась храбрости:

– Если мне будет позволено вновь проявить дерзость, ваше высочество, я должна сказать, что самая большая мечта Вэя заключается в том, чтобы вступить в ряды Императорской армии. Его ремесло состоит в изготовлении оружия, и он будет счастлив воспользоваться вашим щедрым предложением. Но он страстно желает стать воином, меченосцем… и мне хочется надеяться, что вы соблаговолите помочь ему в осуществлении этой мечты.

Она избегала взгляда Вэя, зная, что прочтет в его глазах неудовольствие от того, что она позволила себе говорить от его имени, и подозрение, что ее целью было избежать замужества с ним.

Наследный принц молча смотрел на нее.

– Я понимаю, что, по мнению ваших офицеров, все вакансии уже заполнены, но я умоляю вас сделать для Вэя исключение. Ваше высочество, я уверена, что вы об этом не пожалеете, гораздо большее сожаление вызовет потеря такого дарования.

Она почтительно сосредоточила взгляд на поле за его спиной, надеясь про себя, что не зашла слишком далеко, и внезапно заметила компанию монахов, остановившихся, чтобы посмотреть на тренировку солдат. Один из них коротко посмотрел в ее сторону, и она вздрогнула, вспомнив монаха в зеркале.

– Ваши доводы звучат убедительно, Сифэн, – проговорил наконец принц, – и ваша забота о друге достойна похвалы. Вы справедливо говорите о присущем Вэю таланте. Но я не знал, что он так горячо желает поступить в войско, мне казалось, что он с удовольствием готов был принять место оружейника.

Он посмотрел на слегка покрасневшего Вэя:

– Я выполню вашу просьбу, если он действительно этого хочет. Я могу уговорить своих офицеров принять его на испытательный срок. Если он хорошо себя проявит, то в дальнейшем станет одним из солдат.

Забыв о почтительности, Сифэн смотрела принцу прямо в лицо, у нее перехватило дыхание. Неужели он и вправду произнес эти слова?

У Вэя вид был настолько ошеломленный, как будто Командующий предложил ему занять свое собственное место.

– Я действительно этого хочу, в-ваше высочество, – заикаясь, выговорил он.

Наследный принц улыбнулся:

– В таком случае решено. Следуйте за мной.

Сифэн провожала их взглядом, ее щеки все еще пылали от собственной дерзости. Ей казалось, что внезапно разверзлись небеса. Ее бы не удивило, если бы сами боги вдруг появились перед ней на поле.

– Правда ли, что я уговорила принца предоставить ему это место? – спросила она, все еще держа ладони на своем разгоряченном лице. – И он согласился, вместо того чтобы приказать меня казнить?

Сиро и Хидэки рассмеялись.

– Я знал, что вы смелая, но не представлял, до какой степени, – сказал карлик.

– Я был не прав, когда предупреждал вас об опасностях придворной жизни. Думаю, не вы, а вас будут остерегаться, – поддержал его Хидэки и добавил, повернувшись к Сиро: – Она даже еще не попала во дворец, а уже отдает приказы члену королевской семьи.

От нервного потрясения Сифэн покрылась липким потом.

– Я должна была воспользоваться моментом. Я знаю, что сам он принял бы любое предложение принца и никогда не попросил бы о большем.

– Солдатское жалованье вряд ли сделает его богатым, но он приобретает уверенность в завтрашнем дне и определенные удобства, под каким бы стягом ему ни пришлось служить. Теперь вы можете пожениться и в самом деле стать мужем и женой, – пробасил Хидэки, направляясь в сторону поля, чтобы, подобно старшему брату, с гордостью понаблюдать за успехами младшего.

Устремленные на Сифэн глаза Сиро были серьезны.

– Правильно ли я понял, что то, что вы сейчас сделали, означает, что вы приняли решение? По поводу того, что мы с вами обсуждали вчера?

Она отвела взгляд, чтобы не видеть печального выражения на его лице, он печалился не о ней.

– Я не могу загнать себя в ловушку. Есть вещи, касающиеся моего будущего, о которых я знаю… но я не могу рассказать о них Вэю. Пока не могу.

– Будущее все еще можно изменить. Подумайте об этом, прежде чем променять определенность на вероятность.

Отвернувшись от нее, Сиро последовал за Хидэки.

Сифэн переплела руки, сквозь пелену слез следя за Вэем на поле.

«Я предназначена для другого, – мысленно говорила она ему. – Я никогда не смогу стать твоей, потому что ты не можешь привести меня туда, куда я хочу попасть».

Карты говорили, что Вэй всегда будет частью ее судьбы, несмотря на предсказание о том, что она станет Императрицей. Возможно, они всегда знали, что он будет связан с ней через боль и безнадежность, всегда находясь на расстоянии вытянутой руки от нее, что он станет окончательной жертвой, которую она принесет, чтобы воплотить предназначение, которое они для нее провидели.

Она закрыла глаза, горько сожалея о том, что когда-то его повстречала.

16

Этой же ночью всплыла тема, которой она так опасалась.

– Я довольна, что Сиро наконец выздоровел настолько, что может отправиться во дворец, хотя, кажется, Акира не слишком этому рада, – заметила Сифэн. – Как ты думаешь, он вернется?

– Да, если она ему на самом деле нужна. – Выражение лица Вэя испугало ее, она знала, что оно означает.

– А теперь я скажу тебе, чего я на самом деле хочу. То, чего я хотел с того дня, когда встретил тебя в первый раз.

– Тебе было девять, когда мы встретились, – сказала она с улыбкой, хотя ужас сдавил ей горло.

– Довольно с меня шуток, Сифэн, – угрюмо сказал он. – И хватит оправданий. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я не могу попросить тебя об этом в возвышенном поэтическом стиле. Мне не довелось получить такое же хорошее образование, как у Сиро. Но я любил тебя все эти десять лет, и теперь у нас не осталось никаких препятствий.

Ей хотелось разрыдаться не из-за нежности в его глазах, а потому, что она также его любила, но не могла себе в этом признаться. Если она поддастся, если она вручит ему свои сердце и судьбу, она уподобится собственной матери. А ведь королева тэнгару подтвердила ее предназначение, она почти подтвердила, что Сифэн придется пожертвовать Вэем.

– Ты предназначена для гораздо, гораздо большего, – донесся шепот из глубины ее существа, но он не принес ей успокоения.

– Ты произвела впечатление на его высочество, – продолжал Вэй. – Он сказал, что твоя манера говорить такая же, как у любой знатной дамы, а твоя красота не уступает твоему красноречию. Он хочет предложить тебе поступить в услужение к Императрице, поскольку ты пока не замужем. Он уверен, что ты понравишься его матери.

У нее пересохло во рту. У нее подгибались колени, и ей пришлось ухватиться за край стола. Она дерзнула вступить в борьбу за удачу для себя и Вэя, и небеса наградили ее.

– Он правда так сказал? – прошептала она; сердце ее выскакивало из груди от восторга.

– Да, но у тебя больше нет необходимости этим заниматься. Зачем тебе горбатиться на Императрицу, когда ты можешь стать хозяйкой в нашем с тобой доме? – убежденно произнес он. – Каждый солдат получает небольшой земельный надел и жалованье. У меня не будет богатства, Сифэн, но оно мне никогда и не было нужно. Мне нужна ты.

Она прильнула к нему головой, зная, что ему особенно нравилось видеть ее нежной и тихой, но внутри у нее все переворачивалось. Заставить его что-то понять, казалось ей, все равно что, стирая пальцы в кровь, цепляться ногтями за каменную стену.

– Ты для меня – все, – сказала она, но в ее голосе он уже мог расслышать отказ.

Он отшатнулся от нее с потемневшим лицом.

– На свете для меня нет никого дороже тебя.

– Тогда в чем же дело? – спросил он требовательно. – Почему ты мне все время отказываешь?

– Я тебе не отказываю. Я тебе никогда не отказывала.

– У тебя всегда находится причина тянуть. Это одно и то же, – он уклонился от ее протянутых с мольбой рук. – Если бы ты и вправду любила меня, ты бы дала согласие много лет назад. Так что же ты делаешь? Ждешь, что тебе попадется кто-нибудь получше? Это так?

С каждым вопросом его голос звучал все громче. Он вгляделся в нее, умолкшую, подавленную.

– В этом все дело. Ты бережешь себя для кого-то другого.

– Прекрати, Вэй.

На его шее билась жилка:

– Кто? Кто он?

Сифэн посмотрела на дверь:

– Пожалуйста…

Но гнев, вызревавший и бродивший в нем все эти десять лет, не давал ему теперь остановиться.

– Скажи, что мне еще сделать, чтобы стать достойным тебя? – он выдернул свою руку из ее. – Может, тебе не хватает побоев от твоей Гумы, чтобы разглядеть, что происходит прямо перед тобой, так я расскажу тебе. Я порядочный человек, Сифэн. Я не буду тебе препятствовать, если ты хочешь идти своей дорогой, выскажи, чего ты хочешь…

– Думаешь, я этого не знаю? Что я слепа и глупа?

– Да, я так думаю, – закричал он с налитым кровью лицом. – Я предлагаю тебе целый мир…

– Да, но мир такой, как ты его видишь!

– Я спас тебя от этой злой женщины!

– Только для того, чтобы самому заманить меня в ловушку.

Она наблюдала, как он, отвернувшись, схватился дрожащими руками за голову.

– Я принадлежала Гуме, а теперь ты хочешь, чтобы я принадлежала тебе. У меня есть своя душа и своя судьба, и я устала быть собственностью других людей.

Ярость во взгляде Вэя заставила ее отступить назад.

– Я знаю, в чем причина. Это она тебя запугала, уверяя, что ты сойдешь с ума как твоя мать.

Сифэн впилась ногтями в ладони. Он почти нащупал правду, был слишком близок к ней.

– Она всегда считала, что я тебя недостоин, – говорил он, скрипя зубами. – Поэтому она выдумала историю, что ты мне не предназначена, так ведь? Какой же ты ребенок, если веришь в эти россказни. Единственная магия, известная этой стерве, – это ее дурацкое вранье.

– Ты никогда не понимал и никогда не поймешь. Когда речь идет о тебе, Гума ничего за меня не решает. Знаешь, сколько побоев я вытерпела из-за свиданий с тобой? – она обессиленно прикрыла глаза. – Но я не могу полностью отдаться тебе, не рискуя потерять при этом себя.

– Ты ненормальная, – выдохнул Вэй срывающимся от потрясения голосом. – Ты готова выбросить то, что имеешь, из боязни в любом случае это потерять. Видишь, что она с тобой сделала? Ты творение ее рук.

Он был страшен в отчаянии и гневе, ничем не напоминая нежного влюбленного, каким она его всегда знала.

– Может, мне ее надо убить? Сделать так, чтобы освободить тебя от этого наваждения? Может, вот этими руками мне надо схватить эту никчемную шею и так сдавить, чтобы из нее дух вышел вон?

– Она не имеет отношения ни к тебе, ни ко мне.

– Она как раз имеет отношение и к тебе, и ко мне, – прорычал он. С судорожно сжатыми плечами он ринулся к дверям. Затем, остановившись, он заговорил, теперь так тихо, что она с трудом могла разобрать слова:

– Ты думаешь, я всегда буду рядом, буду ждать бесконечно. Это не так, Сифэн. Это не так.

В его голосе были слезы, и она почувствовала боль, как будто меч вонзился ей в грудь.

– Только из-за тебя у меня хватило храбрости уйти от нее. Ты – смысл моей жизни, – молила она, отчаянно пытаясь поверить собственным словам, хоть в них и не было правды.

Опершись о дверной косяк, он заговорил странным сдавленным голосом:

– Но не единственный смысл. Цель твоей жизни в том, чтобы осуществить некое предназначение, о котором она тебе нагадала.

Сифэн прикрыла воспаленные глаза, и перед ней предстала карта с изображением прекрасного воина с окровавленным цветком в руках. Эта карта неизменно выпадала в конце каждого из гаданий Гумы. Но правильно ли они истолковывали ее значение? И если жертвой, которую она должна была принести, был Вэй, значило ли это, что ей следовало отказаться от него так скоро, еще до того, как она проникнет во дворец?

Ведь если эта часть ее судьбы исчезнет раньше, чем предназначено, невозможно предугадать, не испарится ли и все остальное. И тогда в будущем у нее вообще ничего не останется.

– Ты часть моей судьбы, – сказала она, захлебываясь слезами. – Ты всегда был ее частью и всегда ею будешь. Если ты уйдешь, Вэй, все пойдет не так.

Своими словами она как будто старалась накинуть на него канат, чтобы удержать, но он отдалялся, и они оба это чувствовали.

Он прислонился лбом к стене.

– Я сказал сегодня Наследному принцу, что ты примешь его предложение. Он ждет тебя завтра во дворце, чтобы представить своей матери.

Сифэн уставилась на его опущенные плечи и покрасневшие уши.

– Ты знал. Ты знал, что я не скажу «да».

– Я знал.

– И ты все-таки спросил меня об этом.

– С меня хватит. Ты свободна.

Его слова опустошили ее. Она опустилась на колени, и перед ее закрытыми глазами развернулась бесконечная череда бессмысленных лет, которые ей предстоит прожить без него. Лет, в течение которых он не будет просыпаться с первой мыслью о ней, как он делает это сейчас. Он продолжит жить без нее и, возможно, полюбит другую, ту, что свободно и бесстрашно отдаст ему свое сердце без остатка. В эту минуту ей показалось, что она поняла, от чего пыталась освободиться ее мать, предпочтя смерть.

Сифэн почувствовала жжение в груди. Он нужен ей. Это он был воином на карте, и их судьбы были реками-близнецами, глубоко и навсегда врезанными в земную поверхность. Она горела решимостью.

– Мы найдем выход, как нам, несмотря ни на что, остаться вместе, – молила она.

– Теперь у тебя есть то, чего всегда хотела Гума, – с горечью сказал он. – И ты узнаешь, что это гораздо больше похоже на тюрьму, чем то, какой была бы твоя жизнь, выйди ты за меня замуж. Тебя запрут в этом гареме навечно.

– Я в это не верю. Не могу.

Подойдя к нему, она силой повернула его к себе, в сердце ее бушевала буря.

– Сейчас не подходящее время для нашей женитьбы, но это не значит, что она никогда не случится.

Ложь легко, как яд, соскользнула с ее губ. Она не может его потерять. Она не потеряет свою судьбу.

Он усмехнулся и хотел отвернуть от нее залитое слезами лицо, но она вцепилась в него, впиваясь ногтями в его кожу.

– Все, что я ни делаю, я делаю для тебя. Ведь это я помогла тебе поступить в войско? Находясь при дворе, я смогу сделать для тебя больше. Разве это не любовь? Почему, чтобы доказать, что все мои мечты и надежды связаны с тобой, мне непременно нужно быть твоей женой?

Ее слова, полные обещаний и соблазна, лились как будто помимо ее воли. Она обернется вокруг него кольцами, взяв его в нежный плен, и будет не его пленницей, но его тюремщиком. Она почувствовала, что он, хоть и противится изо всех сил, начал воспламеняться от бушующего в ней огня.

Схватив ее за запястье, он рывком притянул ее к себе, глядя на нее в упор полными ярости глазами.

– Мне не нужны твои мечты и надежды. Мне нужна ты вся, без остатка. Чтобы мы были одинаково зачарованы друг другом.

Она не должна его потерять, думала она, взяв его за руку и ведя его к постели. Она не отпустит его от себя, как бы сильно он ни желал получить от нее то, чего она не может ему дать. Их тела переплелись как сцепленные пальцы. И ему ни к чему было знать, что для нее он был не более чем собственностью: плащом на ее плечах, перьями в ее крыльях. Он был ей необходим, но без нее он был бесполезен. Пусть себе верит во что хочет, она ему это позволит.

Позднее он лежал, положив голову ей на грудь, слезы высохли у него на лице.

– Я всегда найду способ быть рядом с тобой, – нежно шептала она ему. – Я вышибу для этого дворцовые ворота, если потребуется.

Но он ничего не ответил.

А наутро, когда Сифэн проснулась, она лежала в постели одна, и все его вещи исчезли.