Текст книги "Ретт Батлер"

ГЛАВА 56

– Как вы себя чувствуете сегодня, Кэт? – Билл Файнс вошел в больничную палату, где лежала девушка, с улыбкой.

– Прекрасно, – улыбнулась в ответ Кэт. – Много лучше, – девушка проспала всю ночь, как ребенок, без кошмаров и сновидений. Ей даже не приходилось принимать снотворное. Кэт только прикасалась к подушке и засыпала. Жизнь в больнице была чрезвычайно проста. Медсестры и другой медперсонал в белых халатах брали на себя заботу о пациентах, отгоняли дурные мысли и дурных людей, поэтому больные могли быть спокойными. И подумав об этом, девушка лукаво посмотрела на молодого привлекательного доктора:

– Не следует говорить этого, но тем не менее, мне не хочется отсюда уходить.

– Почему? – на мгновение доктор заколебался, взяв на себя ответственность, не передавать Кэт на лечение психиатру. Но Билл был уверен, что у девушки не было таких больших, проблем с психикой.

Кэт смотрела на Билла такими ясными зелеными глазами и по-детски улыбалась. Она совсем не была похожа на сумасшедшую, но тем не менее доктор был намерен присмотреть за девушкой первое время, как она выйдет из больницы.

Кэт вновь откинулась на подушки с легким вздохом и улыбкой:

– Почему я не хочу отсюда уходить, доктор? Ну, потому, что, – глаза обратились в сторону Билла, – здесь все легко и просто: не надо искать квартиру и можно ни о чем не думать. – Кэт вновь посмотрела на Билла, улыбаясь. – Даже не надо наносить косметику или наряжаться. – Кэт принимала недавно ванну, и в ее черных волосах была белая шелковая лента. Билл подарил Кэт ответную улыбку. Девушка была очень красива, и казалось, что у нее совершенно безмятежная жизнь. Складывалось впечатление, что ей 12 лет.

– Думаю, что Вы объяснили причину, почему люди проводят многие годы в психиатрических клиниках, если не всю жизнь, Кэт. – И более тихо добавил: – Вы, действительно, постоянно думаете об этом? Неужели это, в самом деле, большая проблема: одеться или пойти в магазин?

Кэт задумалась над тем, что сказал ей Билл, и покачала головой: – Нет, конечно, нет, – Кэт подумала, что должна пояснить Биллу свою мысль, чтобы он не счел ее ненормальной, – Я была, – Кэт подбирала необходимые слова, глядя на доктора, – сильно угнетена в последнее время. – Боже! Может быть, она только ухудшила этими словами мнение о себе? Девушка заметила, как внимательно посмотрел на нее доктор, раздумывая, стоит отпускать пациентку домой или нет.

– О каком угнетении идет речь? – Билл осторожно подвинул стул.

Кэт улыбнулась доктору.

– Вероятно, мне лучше начать с самого начала. Вы слышали когда-нибудь об известном промышленнике Ретте Батлере?

Доктор кивнул.

– Это мой отец.

И Кэт рассказала в деталях о своей жизни. Ей было необходимо высказать все это.

Когда девушка закончила детальное повествование, дополненное своими мыслями, надеждами, мечтами, Билл спросил:

– Ну, и что сейчас, Кэт? – Девушка посмотрела прямо в глаза доктору:

– Кто знает? Мне кажется, надо начинать сначала. Но Кэт с тяжелым грузом на плечах ощущала приобретенный горький опыт. Это была тяжелая ноша для дальнейшей жизни, и даже то, что девушка поделилась своей бедой с Биллом, не уменьшило душевной боли.

– Но почему вы выбрали Сан-Франциско?

– Не знаю. Это стало результатом минутного желания. Я помнила, что здесь хорошо, ведь я жила здесь когда-то.

– А это не напугало вас? Ведь вам и здесь пришлось пережить немало.

Кэт улыбнулась доктору.

– Да нет. Ведь у меня здесь не так уж много знакомых.

Билл серьезно смотрел на Кэт.

– Надо забыть все, что с вами произошло.

В ответ она взглянула на него и осознала, что он ничего не понял.

– Этого как раз и нельзя делать. У меня была интересная жизнь. – Кэт улыбнулась, отметив про себя, что она в свои годы уже говорит «была», как будто ей, по меньшей мере, 30, хотя сейчас она себя на столько и ощущала. – А отец останется для меня самым замечательным человеком. Вероятно, я когда-нибудь смогу спокойно встретиться и с мамой. Так, что вся моя жизнь, – Кэт колебалась, подбирая необходимое слово, – это необыкновенный опыт. Я ни за что не соглашусь его забыть.

Но Билл возражал, качая головой.

– В вашей жизни не было ничего нормального. Вы практически не жили в полной семье, и у вас не было дома, приятелей, которых вы могли бы приводить туда, не было друзей-ровесников, только кошмары, эксцентричные люди и этот театральный мир.

– Вы сгущаете краски, – Кэт с горечью слушала слова Билла. Ей стало обидно за себя. Неужели посторонние сейчас так оценивают то, что произошло с ней? Странно и уродливо? Неужели все это так на самом деле.

Кэт старалась, чтобы Билл не заметил подступивших слез.

Неожиданно она почувствовала ужас. Что нужно от нее Биллу? Почему доктор пытается выудить из нее все это. Билл смотрел на девушку с жалостью в глазах, протягивая ей навстречу обе руки.

– Извините, у меня нет права делать это. Не знаю, как объяснить словами. Я в ужасе от всего услышанного. Мне жаль, что вам пришлось все это пережить. Я беспокоюсь, что будет с вами дальше.

Кэт как-то странно взглянула на Билла, и новая волна боли поднялась в ее душе.

– Спасибо. Это не имеет значения. Вы имеете право говорить то, что думаете. Как вы сказали в самом начале, если я хочу основаться здесь, мне нужен некто, значительно больше, чем доктор, я нуждаюсь в друге. – Пришло время для Кэт узнать, как живут другие, «нормальные», как сказал бы Билл, обыкновенные, простые люди.

– Хотелось бы мне стать им. Но я, в самом деле, сочувствую вам. У вас, действительно, была трудная, тяжелая жизнь. Сейчас вы имеете право на счастье.

– Между прочим, откуда вы?

– Местный. Из Сан-Франциско. Я прожил здесь всю жизнь. Вырос, учился в Стэнфорде. Все очень обычно, спокойно и заурядно. И когда я сказал вам, что вы имеете право на более счастливую жизнь, я имел в виду как раз хорошего, порядочного, надежного мужа, пару детишек, нормальный дом.

Одно мгновение Кэт смотрела на Билла враждебно. Как он не может понять, что в каком-то отношении ее жизнь замечательна, и какой бы она ни была, это часть ее самой.

Билл прочитал что-то во взгляде девушки.

– Вы не намерены снова начать работать в театре?

Кэт медленно покачала головой, выдерживая пристальный взгляд Билла. – Нет, я хочу начать работать над пьесой.

Билл пожал плечами: – Кэт, почему бы вам не заняться какой-нибудь обычной работой, самой простой. Например, найти место секретарши, спокойную работу в музее или в каком-нибудь поместье, чтобы вы видели нормальную, здоровую, счастливую жизнь и таких же людей. А узнав получше такую жизнь, вы вернете свою в нужную колею.

Кэт никогда не мечтала стать секретаршей или агентом по продаже имущества. Это было не для нее. Она знала только высший свет и театральный мир. Но, может быть, Билл прав? Может быть, ее мечты безумны и от них лучше отказаться?

– Кстати, Кэт, – казалось Билл все еще колеблется, а девушка наблюдала за доктором. – Я хочу предложить вам нечто, кажущееся на первый взгляд не совсем уместным, но это может принести вам пользу.

– Звучит заманчиво. Что же это?

– Я хочу пригласить вас на обед к своим друзьям, Дэну и Анне Патерсон. Дэн – адвокат, а его жена медсестра. Мы вместе учились в Стэнфорде. Как вам это нравится?

– Отлично. Но почему это не этично? Вы же сказали, что будете мне другом.

Билл улыбнулся Кэт, и она тоже ответила ему улыбкой.

– Тогда решено? – И когда Кэт кивнула, он сказал, – я позвоню Патерсонам и сообщу вам, когда это произойдет.

– А, кстати, когда меня выписывают? – За разговором оба забыли об этом совершенно.

– Может быть, сегодня? – И Кэт задумалась. Теперь у нее действительно, начинается новая жизнь. Надо будет устраиваться в отеле. И решать все самой. Она поежилась.

– Что-то случилось?

Но Кэт быстро покачала головой.

– Нет. Все в порядке. – Билл прав. Ей нужна нормальная жизнь, простая, обычная работа. Нужно подождать еще месяцев шесть с пьесой. Сейчас следует подумать о квартире и работе. У нее есть деньги отца и их вполне достаточно, но она должна устраивать свою жизнь сама. Билл помог ей сделать такой вывод.

ГЛАВА 57

Сразу после отъезда Кэтти Ретт тоже ушел из дома. Их последний разговор со Скарлетт был внешне спокойным. Они говорили только о делах. Ни он, ни она не хотели больше изводить друг друга упреками, слезами, оправданиями.

– Не переживай, Скарлетт, – с усмешкой говорил ей Ретт. – У тебя теперь есть все, чтобы начать жизнь сначала: богатство, свобода, опыт…

– Я, пожалуй, так и сделаю, – смиренно отвечала Скарлетт, уже безо всяких эмоций принимая его советы, которые не давали ей никакой надежды на примирение. Она устала думать о том, как теперь будет жить одна, устала страдать. «Может быть, поехать в Тару?» Но что она скажет Уэйду, когда он спросит ее про Ретта и Кэт? Ей некуда было ехать, некуда деваться. Слухи распространяются моментально. На днях, когда она была у Бо с Джейн, они ни о чем ее не спрашивали, но ей показалось, что смотрели на нее с презрительной жалостью.

– Да, Ретт Батлер, я, пожалуй, так и сделаю. Думаю, мне это удастся.

– О, я в этом не сомневаюсь. Прости и не обижайся. Но ты, как змея, которой по природе своей ничего не стоит каждый год менять кожу. И опять все, как прежде, как ни в чем не бывало. От естества никуда не денешься.

– Если ты это знаешь, так чего же злишься?

– А я не злюсь. Просто я предпочитаю иметь дело с людьми, а не пресмыкающими.

– Ну-ну, когда-то твои предпочтения были другими… Мне кажется, ты больше любил змей.

– Не любил. Просто был излишне самонадеян, когда думал, что могу ее перевоспитать и превратить в кошку. А это еще никому не удавалось.

– Фи, кошки… Хотя и с кошками бывает нелегко. Помнишь, кошки любят гулять сами по себе…

– Но они хотя бы понимают, когда нашкодят и чувствуют себя виноватыми.

– Я тоже, Ретт. Ведь говорю же тебе: виновата, прости! – Скарлетт обволакивала его самыми обольстительными взглядами, на которые была способна, но он решительно оттолкнул ее.

– Нет уж, уволь, сыт по горло. Так вот, – продолжал он уже серьезно. – Дом твой, что хочешь, то с ним и делай. Деньги на твой счет будут поступать исправно.

– Я не могу оставаться здесь, Ретт. Если ты не возражаешь, я продам дом.

– Как тебе будет угодно. Я не думаю, что Кэтти вернется сюда и захочет жить с тобой. Я не вернусь никогда. Так что распоряжайся, живи и будь счастлива!

Ретт откланялся, и Скарлетт осталась одна.

Спустя пять дней после того, как Кэт выписалась из больницы, у нее появилось жилье: крохотная комнатушка с видом на залив. До этого в ней обитали трое мужчин, и сделана она была в викторианском стиле. Мужчины соорудили комнату в двух уровнях, внизу разделив ее на три части, служившие им студией. Кэт заняла большую из них. Комната была замечательная. В ней находился камин, два огромных, причудливых окна, крохотный балкончик, кухонька, ванная и самое главное – неповторимый вид на залив.

Через два дня после того, как Кэт нашла квартиру, Билл Файнс заехал за ней, чтобы забрать на ужин к своему другу-юристу и его жене.

– Кэт, они понравятся вам.

– Не сомневаюсь. Но вы ничего не сказали о моей квартире. Как она вам? – девушка с ожиданием смотрела на своего друга. Билл оценил ее выбор, особенно ему понравился вид из окна. Они вышли на улицу, и доктор внимательно взглянул на Кэт, открывая ей дверцу машины. Билл ездил на обыкновенной американской машине обычного голубого цвета. Во всем облике Билла, его одежде, автомобиле, личности не было ничего яркого, вызывающего, незаурядного. Все было привлекательным, но очень приглушенным, например, черный пиджак, который носил Билл, рубашка с пуговицами, серые ботинки, отлично начищенная обувь. С Биллом было очень удобно. Он оказался весьма предсказуем в поступках и привычках. Билл был типичным американцем.

Каждая мать мечтает о таком пристойном сыне. Красивый, интеллигентный, привлекательный, с хорошими манерами доктор, закончивший Стэнфорд. Девушка улыбнулась Биллу. Он был чертовски симпатичен, и она чувствовала неожиданную неловкость в его присутствии. Все, что носила Кэт, было таким дорогим и привлекало чересчур много внимания. Может быть, Билл прав? Ей еще многому нужно поучиться.

– Так как же моя квартира, доктор? Почему вы ее так мало хвалили? Неужели она не понравилась вам?

Билл медленно с улыбкой кивнул.

– Нет, она мне понравилась. Но у нее сильно выраженный вид женского особняка. Я вообще ожидал, что вы захотите снимать весь дом полностью.

Билл улыбнулся, чтобы смягчить свои слова, помогая Кэт сесть в машину. Дверца захлопнулась, и девушка подумала, правильно ли она оделась. На ней было серое шерстяное платье, купленное отцом в Париже. Оно не было вычурным, но с первого взгляда бросалось в глаза, что платье было необыкновенно дорогим. Кэт носила его с ниткой жемчуга и парой черных туфель от Диора. А когда машина достигла дома Патерсонов, Кэт поняла, что сделал еще один неверный шаг.

Анна Патерсон подошла к двери, широко улыбаясь, и Кэт увидела ее с перехваченными на затылке волосами, в обычной на пуговицы застегнутой рубашке, в зеленом с мысообразным вырезом джемпере, босоногую в обычной юбке. В соответствующем костюме вышел и Дэн. Даже Билл казался одетым чересчур изысканно, хотя он пришел прямо с работы. У Кэт же не было никакого оправдания. Она пожимала Патерсонам руки и была в страшном смущении, но они помогли девушке быстро освоиться и почувствовать себя просто. Дэн оказался высоким, красивым мужчиной, с песчаного цвета вихрами, вечно удивленным взглядом и длинными ногами, кажущимися бесконечными. Анна была маленькая, темноволосая и хорошенькая. Анна тоже казалась худой, как Кэт, за исключением того, что у нее был большой, выдающийся вперед живот. Немного погодя, заметив взгляд Кэт, упавший на этот выступ фигуры, Анна усмехнулась.

– Я знаю, это так уродливо. Ненавижу этот период, все думают, что ты просто толстая. – Анна бережно погладила свой живот и объяснила: – Номер два готовится на выход. Первый уже спит наверху.

– Она уже спит? – вступил в разговор Билл. Мужчины на какое-то время выходили и сейчас, вернувшись, подключились к их разговору. – Я надеялся, что мы увидим ее. – Билл с большой теплотой смотрел на женщин, и на мгновение Кэт почувствовала странный толчок в душе. Может быть, этот мужчина, который так нежно относится к детям, предназначается ей. Ведь недаром они встретились.

– Когда должен родиться ребенок? – мягко спросила Кэт Анну.

– Через несколько месяцев.

– Вы все еще работаете? – Но Анна только засмеялась в ответ.

– Боюсь, что это уже в прошлом. – Все трое улыбнулись, Кэт почувствовала некоторое облегчение. Билл, вероятно, прав. Все вокруг казались такими нормальными, обычными. И Кэт была сейчас одной из них.

– Сколько первому?

– 19 месяцев. – Кэт кивнула, и Анна улыбнулась. – А у вас есть дети? – Но собеседница только покачала головой.

Они пили красное вино и ели отбивные, приготовленные Дэном к ужину.

Кэт чувствовала себя совершенно угнетенной после этого визита. Она поняла, что ей нужно пройти слишком большой путь, чтобы стать одной из них. Стоит только посмотреть на них. Анне было 25, мужчинам по 26. У них респектабельная карьера, у одного – в медицине, у другого – в юриспруденции. У Бэна и Анны свой дом в пригороде, они ждали второго ребенка. Позже, когда Билл провожал Кэт домой, она рассказала ему о своих впечатлениях, вызванных визитом к Патерсонам.

– Не рассказывайте им ничего. Никто не должен знать о вас больше, чем вы захотите рассказать. В этом будет состоять прелесть начала новой жизни.

И неожиданно Кэт ощутила, как много значит для нее то, что говорит и думает этот человек.

ГЛАВА 58

Наконец Ретт получил письмо от Кэтти из Сан-Франциско. Она писала, что решила там остаться и попытается стать нормальным человеком, одним из тех, с кем теперь общается. Сама того не желая, Кэт задела больную струну в душе Ретта, и она теперь тоскливо зазвенела. Тяжело, когда на склоне лет ты узнаешь от родной дочери, что она вынуждена искать нормальных людей и нормальную жизнь на стороне от дома.

Наверное, Кэт права, хотя что она знает о жизни. Ведь жизнь по своей сути жестокая вещь. Каждый в ней ищет свои выгоды, отстаивает свои интересы. И от этого никуда не денешься. Ретт всегда понимал это и ни от кого не скрывал, что понимает. Одни люди называли его циником, другие – хищником. Он и об этом знал, но особо не расстраивался. Во всяком случае, никто не мог сказать, что он портил жизнь другим. Тем, к кому испытывал симпатию, он помогал и готов был отдать все, что у него есть. Ну а те, кто был ему неприятен… впрочем, он с ними просто не знался.

Но что значит «нормальные люди», о каких пишет Кэт? Он повидал много разных людей, но не взялся бы определить, кто из них нормальный, а кто нет. Ретт не сомневался, что Кэтти заблуждается: одной из многих она уже никогда не станет, слишком яркая и незаурядная натура. И она скоро поймет это. Очевидно, что ей просто не хватает обычного человеческого тепла. У каждого человека должно быть какое-то убежище, где он чувствует себя легко и спокойно. Семья, например. Ретт скривился, когда подумал о своей семье: почему-то у них со Скарлетт ничего с этим не получается. Они уже много раз теряли и находили друг друга. И уже должны были научиться дорожить тем, что имеют. О себе Ретт мог сказать определенно, что научился. А Скарлетт… нет, хватит о ней. А Кэтти, интересно, как же она собирается стать нормальным человеком? – Кэт не писала Ретту, что нашла работу в художественной галерее на Юнион Стрит. Работа ей не особенно нравилась, да и платили за нее всего-ничего, хотя занимала она почти все время. Кэт приходилось работать с 10 часов утра и до 6 вечера.

Она должна была весь день сидеть за столом, улыбаясь посетителям, и это настолько изнуряло ее, что она уходила с работы совершенно обессилевшей, хотя иногда даже не могла вспомнить, чем занималась весь день.

Ретт отложил письмо. Надо поехать навестить девочку…

Кэт не написала отцу также и о том, что у нее появился друг. Билл заходил за ней два-три раза в неделю, и они шли поужинать или в кино. Потом они стали встречаться чаще и проводили вместе почти каждый вечер, а уж уик-энды обязательно. Кэт успокоилась, еще больше похорошела, хотя в ее взгляде уже не было прежней безмятежности.

В этот вечер они оставались дома у Билла и после ужина устроились в креслах с чашечками кофе в руках.

– Не хочешь навестить Патерсонов? Дэн сказал, что Анна простыла, и доктор запретил ей выходить на улицу. Может быть, даже придется положить ее в больницу, чтобы не было осложнений при родах.

– О Боже, – Кэт с едва заметной улыбкой задумчиво посмотрела на Билла. – Как же это хлопотно – родить ребенка!

– Ты так считаешь? – удивился Билл, – а мне кажется, рождение ребенка – это так нормально. Здоровой женщине совершенно нечего бояться.

– Наверное, иначе бы женщины не рожали так много. Но я все равно боюсь этого до смерти.

– Но почему? Все это глупости. Я тебе говорю, что бояться совершенно нечего. Ведь Анна не боится.

– Она медик.

Билл многозначительно взглянул на девушку.

– Если когда-нибудь ты будешь рожать ребенка, я буду рядом с тобой.

Кэт с интересом взглянула на него, она не поняла, о чем говорит Билл. Даже сейчас, когда они уже три месяца были близки, их отношения складывались так странно, что было непонятно, кем они больше являются друг другу: любовниками или просто друзьями. И в каком же качестве, интересно, он собирается быть с ней рядом при родах? Как друг или как доктор? Но уточнять не стала.

– Спасибо.

– Что-то ты не очень рада такой перспективе, – улыбнулся Билл.

– Эта перспектива еще в очень-очень большом отдалении.

– Что? Рождение ребенка? Но почему? – Билл с удовольствием оглядел ее и, отставив чашечку, придвинулся со своим креслом совсем близко к Кэт. – Одного ты можешь иметь уже в следующем году. – Он нежно приподнял рукой ее подбородок. – Эй! Чего же ты молчишь?

Но девушка не была готова к этому разговору и уж тем более не была уверена, что хочет рожать ребенка, да еще так скоро. Она по-прежнему хотела сначала написать пьесу.

– Это совсем не значит, что я хочу родить на будущий год, – пролепетала она растерянно, но, очевидно, Билл уже без нее решил этот вопрос.

– Нет, ты обязательно родишь. Давай прикинем.

Неожиданно сердце девушки судорожно заколотилось. О чем он говорит? И что имеет в виду? А Билл продолжал, не обращая внимания на ее озабоченный вид.

– Сейчас какой месяц? Август? Так вот, на подготовку и разные там формальности одного месяца хватит? Хватит. Значит, уже в сентябре мы сможем пожениться. Ты немедленно забеременеешь и в июне у нас будет ребенок. Как тебе это нравится? – Билл обнял Кэт и притянул ее к себе.

– Билл, ты серьезно?

– Вполне, – Билл произнес это мягко, но уверенно.

– Но… это так быстро. Не можем же мы пожениться вот так сразу.

Улыбка постепенно начала сползать с лица Билла, и он недоуменно посмотрел на Кэт.

– Почему не можем? Почему мы должны еще чего-то ждать и откладывать нашу женитьбу? – и затем, по-видимому, опасаясь ее новых возражений, добавил: – Не понимаю.

Люди, подобные Биллу Файнсу не жили с женщинами просто так. Они женились на них и рожали детей. Только сейчас Кэт начала понимать этого мужчину. Билл никогда не совершал безрассудных поступков и не намерен был дурачить девушку. А несогласие с его желаниями по тем вопросам, которые он считал главными, означало полный разрыв. Такое несогласие выходило за рамки понимания Биллом жизненных основ, не было «нормальным». Кэт своим еще не опытным женским чутьем поняла это, но она пока не хотела замуж. И не потому, что это был Билл, за него она бы пошла… но не сейчас, не так скоро.

– Разве ты не хочешь, Кэтти. – Она молчала, не зная, что ему ответить, чтобы он не обиделся. Кэт боялась потерять его, потому что в нем было много такого, что ей нравилось: на него можно было во всем положиться, он был очень привлекательным мужчиной, и с ним Кэт чувствовала себя легко и просто, когда они катались на лодке, или вместе ужинали, или ходили по воскресеньям с друзьями на морские прогулки. Это была жизнь, неизвестная ей раньше. Никогда. До того момента, пока она не встретила доктора Билла Файнса. Но выйти за него замуж? Она об этом совсем не думала тем более сейчас, когда еще неясно, что там у родителей.

– Не знаю, слишком быстро, – ее шепот не означал отказа, но и только.

Билл с несчастным видом посмотрел на девушку: – Согласен.

О том, что она получила предложение выйти замуж, Кэт отцу тоже не сообщала. Да и о чем собственно сообщать? Своего согласия она еще не дала и вообще не знает, как поступить. Поэтому она не стала ничего писать отцу, зачем его понапрасну беспокоить. У него достаточно и своих проблем.

Но Ретт, получив письмо от дочери, решил немедленно ехать к ней. Эти ее игры с превращением в нормального человека могут закончиться печально. Да и, кроме того, надо посмотреть, как она устроилась и помочь ей, если, конечно, она того пожелает. И он выехал в Сан-Франциско. И, как оказалось, очень вовремя. Он застал ее на грани истерики.

По лицу Кэт текли слезы, ее била мелкая дрожь, и Ретт испугался, найдя ее в таком состоянии. Он стремительно бросился к дочери, предполагая все самое худшее, что только может произойти.

– Что, Кэтти, что, родная, – не успев поздороваться, затормошил ее Ретт, он поднял дочь из кресла, куда она забилась, съежившись там, как насмерть перепуганный птенец. И только очутившись в крепких надежных руках отца, Кэт дала волю отчаянию, которое прорвалось в ней бурным потоком слез, и он только спустя несколько минут смог добиться от нее, что же все-таки произошло.

– Ах, папа! – захлебываясь слезами, лепетала она, – у меня такие неприятности!..

– Да что случилось, объясни мне, пожалуйста. И перестань плакать. Нет таких неприятностей, из которых не было бы выхода. – Ретт говорил спокойным уверенным тоном, стараясь успокоить дочь и вернуть ей способность, хотя бы более менее внятно объяснить ему что с, ней стряслось.

– Успокойся, расскажи, что случилось? Ну-ну, вдохни поглубже… Так, уже лучше, – Ретт ласково встряхивал дочь за плечи, с улыбкой заглядывая в ее заплаканные глаза.

– Папа, я задавила человека. Что же мне теперь делать?

– Прежде всего успокоиться и постараться связно и в подробностях изложить мне все, что произошло и как. Значит, ты сбила пешехода?

– Да, папа.

– И что, насмерть?

– Ой, что ты такое говоришь, папа!

– Это уже легче. – При первых же словах дочери о том, что она сбила человека, он тоже напрягся. Это была чертовски неприятная штука! Но то, что этот человек жив, меняло дело, оставалась хоть какая-то надежда, что травма не настолько серьезная и все обойдется.

– Ты знаешь, насколько серьезно он пострадал?

– Нет, не знаю…

Ретт усадил дочь обратно в кресло и прислонился к выступу стены, сосредоточенно нахмурив лоб. Он посматривал на дочь, но, казалось, что Кэт устала от переживаний и теперь сидела, обессиленно откинувшись на спинку кресла. Но вдруг она встрепенулась.

– Папа, но я знаю, как его зовут, – Кэт заглянула в бумагу, выданную ей полицейским, – Говард Смуль, его увезли в больницу Святого Георгия.

– Хорошо, – Ретт уже принял решение и велел дочери умыться и привести себя в порядок. – Сейчас мы едем к Рону, он посоветует, что нам необходимо предпринять сейчас, а по пути заедем к страховому агенту, сообщим ему о случившемся и заодно узнаем, сколько это будет стоить. Скорей всего, я попрошу Рона самому заняться этим делом…

Кэт немного смутилась, она до сих пор не удосужилась встретиться с Роном, а скорее всего и не стремилась к этому, она хотела полностью освободиться от своей прошлой жизни.

– Может быть, не к Рону? У меня есть здесь друг, он адвокат… Дэн Патерсон… – Но тут же спохватилась, ведь Дэн мог рассказать обо всем, что с ней произошло Биллу, а она не хотела этого. Билл бы ее просто не понял. Как можно среди бела дня наехать на человека? – спросил бы он, а ей и ответить нечего. Задумалась, нет, для него это не ответ. Пожалуй, действительно лучше к Рону…

И только сейчас, когда она наконец опять обрела способность размышлять, Кэт удивилась неожиданному появлению отца.

– Да, кстати, а как ты оказался здесь? Как нашел меня?

– Ну это было совсем несложно, – засмеялся Ретт. – Дело в том, что ты прислала мне письмо, в котором сообщила свой адрес. А у меня случайно обнаружились дела в Сан-Франциско. И вот я здесь. Ты не рада меня видеть?

– О, папа! – Кэт даже задохнулась от обуревавших ее чувств. – Как ты мог об этом подумать? Да и вообще, что бы я без тебя делала.

– Ну, хорошо-хорошо, я пошутил, – Ретт был очень растроган таким проявлением чувств.

Они заехали к страховому агенту, который, к удивлению девушки, очень спокойно отнесся к происшедшему. Агент сказал, что 20 тысяч долларов будет достаточно, чтобы уладить это дело, если не будет никаких серьезных последствий для здоровья пострадавшего.

– Но в любом случае, не беспокойтесь. Посмотрим.

– Как скоро я могу узнать об этом? – испуганно спросила девушка.

– О чем, об этом? – не понял агент.

– Намерены ли со мной судиться?

– Как только пострадавший решит обратиться к нам, мисс Батлер. Не беспокойтесь, мы дадим вам знать.

По дороге, пока они ехали к Рону, Кэт уже настолько пришла в себя, что смогла связно изложить Ретту, как все произошло. Она постаралась рассказать отцу всю эту историю, особенно не вдаваясь в подробности, чтобы не упоминать имя Билла. На самом же деле все было так…