Электронная библиотека » Е. Е. » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 22 мая 2017, 22:17


Автор книги: Е. Е.


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +

А стул радовался солнцу, комнате, печатной машинке, запаху кофе и сигарет по утрам и какое-то время был совершенно счастлив. Ещё бы?! Ведь он вернулся к жизни! К хозяину! Всё вернулось и никогда уже не уйдет… Только всё ли?! … Не сразу, не в первый и даже не на пятый день стул заметил – хозяин не пишет…

И шло время. День за днем, похожие друг на друга. Ничего не приносящие, пустые. Одинокие. Утро. Газета, кофе, сигарета. Потом хождение по комнате. Иногда прогулки на улице. Долгое стояние у окна. Стул ждал. Ждал, когда они начнут работать. Ждал этого, как никогда в прошлой жизни, только об этом и думал!!! Бог с ним, что не стал он автомобилем! Зачем?! У него есть, вернее, было совсем другое, но гораздо более важное дело. Он был опорой, а сейчас что? Зачем он вернулся в этот мир?!

Стулу так хотелось, чтобы хозяин его присел хоть на минуту. Ему казалось, что если это произойдет, то вернутся к нему старые ощущения легкости слова, сами собой родятся восхитительные фразы и лягут на бумагу. Но хозяин всё ходил и ходил, не присаживаясь, не склоняясь к машинке. Его было жаль. Он был один со своими мыслями…

– Господи! – восклицал стул. – Зачем ты меня воскресил? Почему не дал тихо истлеть?! Чтобы видеть всё это?! Но ты же не только строг, но и снисходителен! Да, он многое упустил, растерял, не смог, не решился! Но дай же ты ему шанс! Хотя бы один! Помоги! Ради него! Ради той, которая в него верит! Ради той, которую он до сих пор помнит… Ведь дал же ты ему зачем-то талант?! Ну, не смог он им распорядиться… Дай ему ещё один шанс! Ведь дал же ты его мне!!! Мне – глупому, неразумному, тщеславному! А я обещаю тебе! Клянусь – я не оставлю его! Во всем буду опорой, всё с ним разделю. Ты только толкни его, а я поддержу. Мы будем работать! У нас, у него всё получится!

И может, однажды слова его были услышаны, а может, решил кто-то наверху, что Макс испил свою чашу боли до дна, или, может, сам он увидел что-то в чистом осеннем небе… Но однажды утром… после кофе и сигареты… он… СЕЛ ЗА СТУЛ…

То, чего тот так долго ждал, ради чего жил после своего воскрешения, о чем мечтал, в чём видел теперь смысл своего существования, произошло. Он вновь был опорой. Поддержкой. Он вновь мог служить, быть полезным, ощущать себя нужным… И это было счастье… Он не знал, о чем напишет хозяин. Сложился ли в его голове законченный сюжет? Знает ли он, куда поведет его слово? С какой фразы он начнет, а какой закончит? Или, может, это лишь порыв? Отчаяние? Несколько слов, фраз, абзацев, чтобы выплеснуть боль и одиночество?.. Но он был спокоен… В ЕГО существовании вновь был смысл…

… А Макс и в самом деле точно ещё не знал, о ком и о чем он напишет. Разрозненные пазлы его мыслей, слов, памяти, боли и надежды ещё не сложились в ясную картину. Будет ли это короткая повесть или большой роман, который, как хотелось когда-то давно, заставит кого-то смеяться и плакать? Найдется там место тем чудесным словам про воздух, лист дерева и песчинку? Расскажет ли он о той, которая плыла рядом в толще воды? Чьи длинные черные волосы густыми локонами скользили за ней? Или о той, чей взгляд был всегда прям и открыт? Будут ли это воспоминания о детстве, где перья окунали в чернила, или рассказ о настоящем – например, о гонках и гонщиках? Сожаления о потерянном или мечты о будущем? Посвятит ли эти страницы кому-то из прошлой жизни или подарит живущему рядом и сейчас?..

… Но Макс наклонился к машинке. Морщины на его лице разгладились. Пальцы пробежали по клавишам. Вселенная пришла в равновесие. И на бумаге появилась первая фраза его настоящего романа…

«ЖИЛ-БЫЛ СТУЛ… »

ФИКУС НА НОВЫЙ ГОД

Мужчине средних лет нельзя надолго оставаться одному. Тем более нельзя одному пить. Я сделал и то и другое. Больше того, я пришел в квартиру, где меня никто не ждал. Правда, в этот вечер она была пустой. Я прошелся по комнатам. Посмотрел как и что. Знакомые обои, занавески. Картины на стенах. Знакомый беспорядок. Давно чужой. Мне его не хватает. Вернулся в гостиную. Смешал в стакане баккарди с колой. Встал у окна и сделал большой глоток.

Поздний вечер, огромный город, двадцатый этаж, туман, муть за окном и в ней огни. Пустая квартира. Трудный день. Много алкоголя. Скоро Новый год. Пауза в суете.

Ощущение разбитой жизни.

На подоконнике куст. Фикус Бенджамина. Типа – бонсай. Он и был бонсаем, когда я его покупал – несколько кривых толстых переплетенных стволиков, правильной формы крона, мелкие листики, мох на земле… Девятнадцать лет назад…

Дочка точно не знает, когда и почему он был куплен. Он был в её жизни всегда. А сын, наверное, не помнит…

Ему было пять лет. Он сильно болел. Почти целыми днями спал. Единственное, что его радовало – ожидание Нового года.☺ Через пять дней, через три, через два… Почему не было у нас в том году елки?! Правда, не помню. Точно не из-за денег. Может, обычная моя лень и умение тянуть до последнего?! А может, их вообще тогда было не достать в Москве? Год-то какой был?! Девяносто первый? Девяносто второй?

И вот 31 декабря какого-то там года. Я мотаюсь по городу в поисках елки. А их нету. И день ещё такой… Погода отвратительная – пасмурно, сильный холодный ветер, редкий снег. Бывает такое в Москве. Хоть не выходи на улицу. Машина остывает мгновенно, хоть не садись в неё… А мой маленький больной сын спит, ждет елку. Я обещал, что когда он проснется, она будет. Большая, пушистая, пахнущая. И мы будем вместе её наряжать. И теперь он ждет, а я, хоть ты тресни, не могу её найти!..

О чём я думал, когда зашел в цветочный павильон на пересечении Комсомольского и Фрунзенской?! В отчаянии хотел купить араукарию? Какая ни есть, а всё же ёлка?! Горшок с остролистом?! Найти какой-нибудь рождественский венок?! Букет жене, чтобы хоть как-то смягчить её?! Чтобы простила?! А может, кто-то, от кого зависит всё, что происходит с нами в этом мире, захотел доставить моему сыну радость?!..

Помню, в салоне было полно народу. Душно, жарко, сыро, на полу черные лужи. Сколько было цветов! Продавцы сбивались просто… Гвоздики, розы, обычные, кустовые, метровой длины и совсем почти короткие. С первоцветом и раскрывшиеся. Белые. Кремовые, темно-красные, алые, желтые. Орхидеи, лилии, гладиолусы, ирисы и ещё какие-то, названия которых я не знал. Ряды маленьких горшочков с гиацинтами. И большие горшки с юкками, иволистными фикусами, драценами.

О каких-то из них я читал. Какие-то видел на фотографиях. Мне бы сейчас восхищаться, спрашивать, как ухаживать за ними, где ставить… А я был просто в отчаянии – араукарий не было. Не было вообще ничего, что хоть как-то, хоть с воспаленной фантазией, можно было бы выдать за елку… Ну ни-че-го… Как я должен вернуться домой? Что сказать?

Вот тогда я и купил этот бонсай. Думаю, навру, что в тропиках именно с этим деревом, только большим, встречают Новый год. Что я его специально заказал, что его долго везли, но, к счастью, успели.☺ Пять лет сыну – что там? – поверит.☺

Помню, он радовался. Конечно, был момент разочарования. Я вхожу в комнату, а он как раз открывает глаза – где елка? Я ставлю бонсай на кровать и рассказываю ему всю эту дребедень. А главное, говорю, я специально заказывал такую маленькую (про фикус сложно сказать «МАЛЕНЬКУЮ», но легенда требовала), чтобы ты сам смог её полностью украсить. Он так радовался. Мы подсунули ему под спину две подушки. На поднос перед ним поставили этот фикус. Дали вату. Крохотные пластмассовые игрушки – настоящие стеклянные его ветки не выдержали бы. И вот он часа полтора занимался украшательством.☺ Это было забавно видеть. Шмурыгает носом, что-то там себе бормочет, крутит его, с одной стороны разглядывает, с другой. Раскладывал вату у основания – вроде как сугробы. А мох проглядывает – это трава. Немного на ветки – и там ведь снег должен быть. Развешивал сам игрушки в густой листве. Помню, как расстроился, когда неловким движением сломал веточку. Ну а что сделаешь – моторика ещё не та у детей… Да и болел…

Эти игрушки больше никто специально не снимал. Так… исчезли сами по себе. То нужно было ветку подрезать. То пересадить его. А то исчезало что-то при переездах, перестановках и ремонтах… Сейчас осталась только одна. Крохотный снеговик. Краска облезла. Пластмасса от солнца выцвела. И в листве её не заметить. Так, угадать по золотистой ниточке, на которой она висит и с которой от времени ничего не случилось… Что сказать… девятнадцать лет прошло… Фикус потерял форму – не уследили. Один из стволов высох. Я как-то случайно взялся за него – он трухой рассыпался. Впрочем, остатки его выглядят по-своему колоритно…

Интересно, сын хоть что-то, ну вот хоть что-нибудь из того Нового года помнит?! Ему сейчас двадцать четыре. Живет отдельно. Делает карьеру. Вполне успешно. Собирается жениться… Мы редко общаемся…

А фикус стоит. Жена иногда, правда, теперь совсем редко – раз-другой в год – протирает его листья. Брызгает воском.

А когда-то мы вместе ухаживали за ним – обрезали, пересаживали. Вспоминали. Тогда ведь в самом деле получился хороший Новый Год.☺ Сын весь вечер САМ, по своему усмотрению украшал ёлку-фикус. Гирлянды из фонариков на него, понятно, не вешали. Но они всю новогоднюю ночь горели и мигали по стенам в его комнате. Фикус стоял рядом с кроватью на тумбочке, и ночью мы с женой вместе поставили возле него подарки сыну…

Сейчас почти нет занятий, про которые можно было бы сказать: «Мы вместе…» Я редко прихожу в эту квартиру. Ключи от неё у меня есть, и, вроде бы как, она наша… Но что проку… Столько лет…

Нет. Мужчине средних лет нельзя оставаться подолгу в одиночестве и нельзя одному пить… Разбитая пустая жизнь… Баккарди-кола в стакане… Фикус… Девятнадцать лет…

ЗАВТРА

Бесконечная черная Вселенная… Эфир… Сколько всего вобрали вы в себя, впитали и унесли… Где теперь скользят произнесенные двадцать лет назад слова… Кто их услышит… не догнать… Где те люди, которые их произносили… Где те, для которых они звучали…

– Ольга… Ольга…

НАЧАЛО (1). Расставание было долгим и мучительным. Он никак не мог сказать вслух, что все кончилось, а она не замечала или делала вид, что не замечает, как стала ему безразлична… Безразлична… Может, в самом деле не замечала? Это было впервые в его жизни – бросить женщину. Он не знал, как это делается и совершал одну глупость за другой. Чего стоила одна только эта поездка в горы?! Он полагал, что для неё это будут новые интересы, знакомства, новые увлечения… и все пройдет легко и гладко… и там они быстро перейдут к другим отношениям. Просто как друзья. По прошествии лет ему трудно было бы сказать однозначно, ошибался он или нет, но тогда ему очень быстро стало понятно, что она эту поездку рассматривала чуть ли не как предсвадебное путешествие. Да, у неё там появились и новое увлечение, новые интересы – лыжи, и появились новые знакомые. Которые очень быстро узнали, что они вместе уже два года, ещё со школы, что он знаком с её родителями, а она – с его, что родители их очень любят, и ему волей-неволей приходилось стараться соответствовать этому рассказу. А что он мог ещё?

Окружающие, а они были по большей части значительно старше их, всячески демонстрировали свое к ним расположение, считали, что им надо побыть наедине и постоянно оставляли их вдвоем…

Трудно, конечно, вспомнить все детали… давно это было… Лет двадцать? Можно сосчитать точно… да как раз двадцать два года назад, и тоже в январе. Студенческие каникулы как раз начались. Мало что осталось в памяти. Только склоны, укатанные, жесткие, небо синее да та гора, которая нависала прямо над лагерем. Скорее даже, скала. Как она называлась-то? Она была огромной, поднималась почти вертикально, или так казалось, а ночью, когда на неё долго смотреть, начинала кружиться голова. В темноте она сливалась с небом, и её контуры угадывались только по укрытым от взгляда звездам…

Об этой горе и обо всем, что происходило с ним тогда, двадцать лет назад, он вспомнил сейчас, глядя на другую, которая, будучи покрыта снегом, словно светилась в темноте рассеянным матовым светом…

А-а-а-а-а, вспомнил. Черный монах она называлась. На Чегете это было.

Я посмотрел вслед Ольге. Она поднималась к отелю в гору ровным шагом, не останавливаясь, не сбиваясь с него. И эта ровность, какое-то упорство его, целеустремленность выдавали её крайнюю раздраженность – что ж, идти домой, так домой, и нечего тормозить, останавливаться, перекуривать, говорить о чем-то, восхищаться горами, как бы они того ни заслуживали…

А я ведь просто хотел побыть с ней. Сколько можно сидеть в этом ресторане? Ну, поужинали, выпили, поболтали… Ну сколько можно? Я и предложил идти домой. Мне казалось – у неё хорошее настроение, весело так общались с ребятами, смеялись. Думаю, сейчас вернемся…

…Нет. Ничего не произойдет. Все как обычно. И веселье, и улыбка захлопнулись вместе с дверью ресторана.

Молчание. Домой, так домой…

…Оказывается, Ольга не спит. Когда я включаю прикроватную лампу, чтобы почитать, раздается её недовольный голос: ты же хотел спать.

Что ей ответить? Год назад, когда это ещё имело смысл, я бы, наверное, сказал, что просто очень хотел побыть с ней вдвоем, что соскучился, что она такая красивая, что мне все ужасно надоели, что она и сама могла бы догадаться, зачем я увел её. Потянулся бы к ней, и, может, она даже ответила бы. Но это год назад.

А сейчас я в растерянности. Выключить свет? Так буду ворочаться ещё час.

Обнять её? Нет, это немыслимо. Последний раз это было месяца два назад. И то я не уверен, что она понимала происходящее – где-то что-то очень хорошо мы отмечали.

Завести беседу? Разговор? О том, что было, что прошло и куда все делось? Да их столько было. Когда-то эти слова вызывали отклик – то ли любовь ещё не ушла, то ли жалость накатывала, но она признавала, что виновата, что что-то такое происходит, что ей безумно жаль, что все пройдет… И сопли были, и слезы… А теперь что? Какой-то заученный диалог…

Я встаю и ухожу читать в другую комнату…

…От чтения я жду только усталости. Она не приходит. Включаю DVD, пробую дремать. Хожу по комнате. Курю на балконе. Пытаюсь услышать, что происходит в её комнате. Как ни странно, в глубине души я надеюсь, да что там надеюсь – я жду, очень жду! – что Ольга услышит меня, придет, позовет, что, может, состоится ещё какой-то разговор, что все изменится в одну минуту или, может, начнет меняться?

Но я могу сколько угодно ходить по гостиной, слушать видеопроигрыватель, хлопать балконной дверью – Ольга спит…

Я одеваюсь. Проверяю деньги. Выхожу на улицу. В Москве я так часто делаю. В двенадцать, в час, иногда позже доезжаю до ближайшего «Кофе Хауза». Рюмка портвейна или порция виски с колой, обязательно эспрессо…

Раньше в этом жесте было не только желание расслабиться, отвлечься. Присутствовала какая-то демонстрация обиды, ну, не обиды… так… настроения… Она должна была видеть, что это не просто так, что я действительно переживаю, что она мне нужна. Ещё была надежда, ожидание, мечта… неясная и непонятная – то ли на то, что у нас с Ольгой все изменится, то ли на то… что появится в жизни кто-то и заменит её, заполнит пустоту. Какое-то время всё это срабатывало. Через час-другой Ольга слала смс. Чтонибудь вроде – возвращайся. Ты где? Я жду тебя… Потом перестала. Я перестал ждать. Никого в жизни тоже не появилось. Зато выработался рефлекс – посещать «Кофе Хауз». В зависимости от времени суток – эспрессо, портвейн или виски с колой. Случается засидеться до двух ночи. Хотя вставать в полседьмого.

В кафе всегда кто-нибудь есть. Такой же потерявший что-то в жизни и вместе с этим чем-то себя; две молодые девушки – лихорадочные жесты, быстрые затяжки сигаретой. Их разговор состоит из одних почти возгласов, междометий и местоимений и понятен только им. Интонации – только вопросительные и восклицательные. С кем-то она там кого-то увидела, и они пошли, а она уже давно догадывалась, потому что идут уж очень часто смс, ну и всякое такое… Наверное, лучше это могли бы описать бармены. Сколько раз они видели по ночам, а то и днем, устремленные в точку глаза, слышали бессвязные монологи, наблюдали сумбурные встречи и разговоры – все о разном, но на самом деле об одном и том же. Были вот он и она. А стали – он, она…

…Но в этом кафе все не так. Это французский молодежный горнолыжный курорт. Ужасно тусовочное место. Сюда приехали отдыхать и развлекаться. Крутить легкие романы. Может быть, даже признаться друг другу в чем-то наконец. Провести со случайным партнером одну ночь, получить фантастический секс.

И потому здесь очень шумно, накурено, смех, постоянно кто-то приходит, все ему кричат, а ему надо попасть сразу в две компании, места не найти, кто-то сидит здесь с средины дня, так и не дойдя до номера отеля и не сняв лыжные ботинки, официанты сбиваются с ног, забывают или путают твой заказ, не успевают убрать со столов и поменять пепельницы, все время тебя кто-то задевает, хорошо ещё если обернется и что-то извиняющееся проговорит, приложит руку к груди, улыбнется, а то ведь просто не заметит, что сел тебе на голову, музыка, движения в такт ей, объятия, улыбки, смех… Нет, это не то место. Здесь нельзя спокойно грустить – не хватает ему атмосферы, плавности, умиротворенности, уюта и размеренности – все слишком быстро, суетно, легко и как-то не по-настоящему… не глубоко. Слишком много жизни…

Мне неудобно занимать целый столик, а пить только кофе. Я заказываю баккарди-кола. Не то что бы это мой любимый напиток, но это единственное, что я могу узнать в меню. И напрасно я это делаю. Сразу куда-то отплываю, все, что помогало держаться отпускает… жалость к самому себе… и черт те что лезет в голову, всплывает из памяти, искажается, наполняется новым смыслом…

STORIE. Что нужно, чтобы сломать человека? Чтобы внутри него рухнуло все? Чтобы захотелось рвануть на себе одежду?! Чтобы слезы брызнули безудержно?! Чтобы так же безудержно захотелось орать, биться головой об стену?! Чтобы стало тесно и душно в этом мире?!

Мне тогда хватило просто услышать Рикардо Фольи. Здесь, на французских курортах редко заводили старых итальянцев.

И эта его вещь была как удар ниже пояса. Так все совпало неудачно… и вот только его и не хватало. И сразу все вспомнилось: что было сколько-то там… восемнадцать или двадцать лет назад. И эти воспоминания, даже не воспоминания, а мгновенные ощущения от них, просто сразили меня. Колени подогнулись, потекли слезы…

Это был, наверное, год 85-й. Итальянцы были всюду – телевизор, радио, дискотеки, дома, у друзей. В ресторанах их исполняли. Наверное, занимались звукоподражанием… Одни и те же мелодии, похожие голоса, одинаковые слова, но они все прибывали… Умберто Тоцци, Франко Калифано, Гианна Нанини, Пино д’Анжио, Пупо… Конечно, Рикардо Фольи. Как там назывался этот диск? Невозможно было достать… История?! Да! Точно! Стори. Storie… Так же как первая и лучшая вещь на этом диске… И был ноябрь. Холодный, сухой. Они прогуливали лекции. Бродили по Ленинскому проспекту. Замерзли – не то слово. Потом пили кофе в «Шоколаднице». Взбитые сливки. Сосиски с горчицей и мягкие, свежие булочки, такие пресные на вкус…

И тогда она сказала, так, будто случайно вспомнила, что у неё дома есть этот диск, что папа недавно где-то достал через знакомых, что можно поехать и послушать. И было ещё что-то. Неуловимое. В предложении? в словах? во взгляде? Но было понятно: диск – это так… предложение…

повод…

И там дома, в сумраке, почти уже в темноте ноябрьского дня… она только включила музыку… чуть коснулась штор… села рядом… и нахлынуло всё, и появились новые чувства и ощущения, и что-то изменилось в них самих… Впервые – прохладная кожа, впервые – нежная прохладная кожа под свитером, накинутом на голое тело, впервые – всё, к чему он прикасался, давало ответную реакцию – вздох, дрожь, движение навстречу, впервые – она взяла его за руку и скользила теперь уже ею по своему телу, разрешая то, чего он сам раньше никогда не делал, останавливалась, замирала, сжимала его ладонь… Закрытые глаза, прохладная кожа, отзывчивое тело.

В тот ноябрьский вечер они не спешили, ограничившись только прикосновениями. Рикардо Фольи… Стори… История… любовниками они стали только месяца через полтора. Как раз в новогоднюю ночь…

Кто-то спросил, что у меня с лицом. Я ответил, что ветер, и это могло сойти за правду – спускался я быстро, и слезы нет-нет да и появлялись на щеках.

Мы отдыхали. Фляжка с коньяком. Шоколад. Лица повернуты к солнцу.

Ольга, так мне казалось, не обращала на музыку никакого внимания. Излагала свое видение очередного маршрута. А может, делала вид, что не обращает? Когда-то эта музыка срабатывала как условный рефлекс – надо было обязательно дать понять другому, что помню, помню. Как там они говорили про эту мелодию? Это наше?!

Ну, а сейчас, я стоял, слушал. Мгновения того дня всплывали, растворялись. Потом я скользил дальше в своей памяти, снова возвращался… Набережная вспомнилась, кинотеатр «Ударник», фильм какой-то с Филатовым… не досмотрели до конца… следователя он играл, вроде… а на выходе из кинотеатра столкнулись с куратором их потока… и тоже что-то такое… не один он был, вроде, а? Симпатичный мужик, не моргнув глазом сказал что-то… ну, дескать, правильно, а что ещё делать?!

Через два года они всерьез размышляли – не включить ли его в список приглашенных на свадьбу… И с мамой её тогда впервые познакомился – столкнулись в дверях, когда уходил… А вот как ехал домой в тот вечер в памяти не осталось. Тогда ещё можно было доехать двумя маршрутами 1 и 113… Вообще тогда всё было сложно. Радостно, счастливо, но и сложно одновременно. Он ещё так и не расстался со своей первой любовью, а уже пришла и захватила новая…

Неужели она ничего, ничего этого не помнит?

Неужели для неё это больше ничего не значит?

Куда все делось? Такая вот стори…

Я и я. Сплетни… слухи… взгляды… шепот… молчание…

Пока тебя это не касается, значения этому не придаешь. Даже когда сам обсуждаешь кого-то. Даже когда смотришь в глаза того, чья жена была вчера, а может, и сегодня с тобой… Ну, была… и что?

Сколько вокруг всего происходило, сколько расставались, мучились наверно. И вот пришло к тебе. И как остаться самим собой? Как самому видеть во взгляде, брошенном на тебя, только взгляд? В секундной паузе в разговоре, когда ты вошел в комнату, просто паузу? В чьем-то радостном приветствии – просто радость?

Для меня теперь все наполнилось каким-то иным смыслом. В том, как говорили, как рассаживались за столом, как обращались ко мне, как шутили и о чем, как смотрели – в любом жесте, в повороте головы, в каждом мгновении мне казалось что-то в мой адрес… Кажется, даже если говорили о погоде, о вине, я слышал что-то другое…

Черт возьми! Сколько раз я все это видел?! И ведь знал, что да! Говорят, но ведь так… между прочим, и где-то ведь сожалеют о том, что у них все вот так… внезапно… Хотя, в глубине души, может, и злорадствуют немного. Ну, так ведь все равно, по большому счету, никому нет дела! Так, мелкие неудобства. Типа того, что приглашать теперь нужно порознь, привыкать к новым спутникам и спутницам… И уж точно – никто не смеется над тобой и ежесекундно не оценивает, как ты держишься.

Просто не теряй лицо – не нуди, не вздыхай, не смотри на неё коровьими глазами, не пялься в пространство, участвуй в общем разговоре, пей, танцуй, смейся, обнимай женщин – будь собой!

Нету сил… невозможно… Как другие находили их в себе?

– как не нудить, когда в голове только набор напоминающих то ли причитания, то ли мантры слов – чтожемнетеперьделать? Или – верниськомнемилаямоялюблютебя?..

– как не вздыхать, если это единственное, что позволяет не зарыдать?

– как смотреть, если тебя не покидает ощущение, что это твой последний на неё взгляд?

– как не пялиться в пространство, если его вид – единственное, что не вызывает никаких ассоциаций и не причиняет боль?

– как участвовать в общем разговоре, если ты говоришь про себя и только с ней?

– как обнимать кого-то, если только одно тело для тебя сейчас существует, родное, близкое, известное, потерянное… если только его хочется ощущать ладонью?

Как? Как? Как? Я бы рад…

НАЧАЛО (2). …И черт те что лезет в голову, всплывает из памяти, искажается, наполняется новым смыслом.

Перед кафе площадка. Какой-то столб, лавочки… наверное, днем тут устраивают что-то вроде барбекю с шатром или ещё что-то похожее… вон огромный гриль стоит… Сижу… курю… И пил напрасно, и курю сейчас зря. Веки тяжелые. Жалость к самому себе. Память подсовывает что-то совсем не вовремя…

Дочки нет с нами. Мы специально не взяли её. Хотели побыть вдвоем. Теперь я понимаю, что это была ошибка. Конечно, она сковывала бы нас, как сковывают маленькие дети на отдыхе… но ведь и связывала бы вместе. Её нужно было бы водить в школу, пристегивать лыжи, сбивать перед этим с ботинок снег, что-то говорить инструктору, слушать того, встречать её обратно, выслушивать, как там и что у них сегодня было, болеть на соревнованиях в конце курса тренировок, играть с ней, слушать о каких-то проблемах, читать перед сном, помогать переодеваться, вытирать попу, уговаривать не пить «Кока-колу», будить по утрам, играть в снежки, что-то готовить по утрам, покупать какие-то жвачки, дурацкие сувениры, участвовать в играх с друзьями… да мало ли что?! А я хотел сейчас быть только с Ольгой.

Лучше бы дочка была с нами. Я сидел бы с ней по вечерам. Играл… спектакль бы какой-нибудь с ней сочинили… там… про день рождения или про какие-нибудь соревнования между командами её кукол. Читали бы перед сном. И после её занятий я бы с ней гулял. Ольгу бы встречали…

Дочка, дочка. Ты единственное, что меня связывает с прошлой жизнью. Любовь ушла, счастье ушло, радость кончилась… А так я смотрел бы на тебя, все это вспоминал, понимал, что все это было и, может, твои глазки и улыбка, и слова, вроде «мама, мама, смотри, как мы тут здорово придумали!», рождали бы у меня надежду… Ты была бы нашей общей заботой, радостью и жизнью. Ты связывала бы воедино то, что было, и то, что есть. Какой же я дурак, что тебя не взял…

УТРО. Мы почти не разговариваем. Наверное, потому, что почти не остаемся вдвоем. Я ищу такие моменты. Ольга их избегает. Полчаса утром, полчаса вечером.

– Что будем на завтрак, а? – это я. Молчание. Проходит из спальни через гостиную в ванную комнату. Заглядываю, – что сделать?

– Ну что ты все время спрашиваешь?! Можно подумать, у нас тут прямо такие разносолы.

– Ну… все-таки…

– Ты знаешь, мне только хлеб пожарить…

На самом деле это не так, и когда я порежу все эти чудесные колбасы, душные сыры, выложу свежую выпечку, она, конечно, не ограничится тостом с медом, просто ей не хочется говорить.

– Куда сегодня поедем? Может туда, через перекат?

– Не знаю, сейчас с ребятами увидимся – всё решим.

Вот так. Так все эти дни…

И все же каждое утро, пока ещё темно, я встаю, умываюсь, бреюсь, привожу себя в порядок – дезодорант, одеколон – и отправляюсь в городок. Мне нужно спуститься по серпантину метров семьсот. Прохладно, но не холодно, и я иду без шапки. На спуск у меня уходит пять минут. За это время светлеет. Когда я буду возвращаться, небо уже станет голубым.

А городок ещё в полной темноте. Пяток узких улиц. Брусчатка, фонари. Под ногами хрустит мелкий гравий, который рассыпают здесь во время снегопадов.

Я захожу в кондитерскую. Хозяйка – пожилая, сухонькая, ухоженная блондинка в очках. Ей помогает совсем молодая девчонка.

Они уже привыкли к моим ранним визитам. Думаю, что в течение последней недели именно я у них первый посетитель.

– Nous sommes ravi de vousvoire.

Мне как обычно. Они уже знают, что я беру два круассана и две улитки с изюмом. Что-то говорят приветливое. Ориентируюсь исключительно по интонациям, улыбаюсь, киваю головой и говорю по-русски:

– Да, как обычно. Спасибо.

Пока хозяйка укладывает все в хрустящий бумажный пакет, девушка делает мне крошечную чашечку кофе. Мне это приятно. Не думаю, что так обходятся со всеми. А вот мне они рады.

Чудесные минуты – ароматный кофе в простенькой белоснежной чашке, первая сигарета, улыбка девушки. Новый день.

Выхожу на улицу. С небольшой площадки смотрю на сбегающую вниз улочку. Она ещё в темноте, ещё в тумане, только фонари пробиваются. А на противоположном склоне гор уже первые солнечные блики ещё невидимого солнца. Темно-серое небо стремительно наливается синевой. Замечательное утро. Замечательно начинается этот новый день. Может, он и закончится так же? Ведь это новый день…

– Что будем на завтрак, а?

– Ну что ты все время спрашиваешь?!

Я И ОН. Последние лет десять я не водил машины с механической коробкой передач. И искренне думал, что забыл как с нею управляться. Вспомнилось все в полчаса. Сказочное удовольствие. Дизель тянет сумасшедше! Несколько смущают только три вещи. Во-первых, я все же устал. Так и так – с восьми утра за рулем, больше десяти часов. Ну, с перерывами, понятно. Во-вторых, бесконечные узкие серпантины, круговые движения, обрывы. Непонятна была всегда система их ограждения. Да еще темнота. Выручает, отчасти, световозвращающая окраска разделительных полос и ограждений, но она же и раздражает – огни, огни… В полной темноте их пунктиры куда-то загибаются, иногда в повороте словно перекрещиваются, и тогда полностью теряешь ориентацию. Ну, и самое главное – я заблудился. То есть понятно, что мы где-то рядом, но это «где-то» столь расплывчато… явно на каком-нибудь круге не туда свернули. Но на каком? И один ли только раз?

Мои пассажиры это обстоятельство поняли давно, но все обходится без напряженных эмоций. День в Гренобле прошел очень неплохо. Хорошая погода, красивый город, клумбы из цветной капусты, удачный шопинг, отличный ужин. Да и в машине вино и коньяк… только и слышно: чин-чин. Так что все комментарии ситуации и моих действий ограничиваются воспоминаниями истории про джеромовский лабиринт11
  Имеется в виду роман Дж.К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» – глава VI, рассказ про Хэмптон-Кортский лабиринт.


[Закрыть]
.

Самое едкое, что я слышу, – это заданный кротким голоском, причем не мне, вопрос: что произойдет быстрее – кончится топливо, кончится вино или мы доедем домой? Вопрос порождает массу предложений – как быть в данной ситуации. Как ни странно, есть очень разумное – на ближайшей заправке залить дизеля, да побольше, и купить пива, вино там не продается…

На крутом повороте всех заваливает в сторону. Ктото что-то пролил, судя по звуку катятся по полу бутылки, хохот, вспоминают по матери. Как я понимаю, просыпали черри и уже наступили на них, и даже сели. В зеркало мне видно, как Ольга, чтобы удержаться, откинулась на кого-то из молодых людей, со спины не поймешь, он обнимает её придерживает, наверное, что-то ей говорит, она смотрит на него, смеется… но это не он…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации