Текст книги "История книги от ее появления до наших дней. История книги на Руси (сборник)"

Из этой оригинальной эпитафии прохожий узнаёт, что здесь погребён глава семейства, родовой знак которого (или фамилия) – северный олень. Положение животного вверх ногами означает смерть. Покойный водил свой род семь раз на войну, получил три раны, выдержал однажды опасный бой с лосём и приобрёл большое значение как на войне, так и в мирное время (дудка).

Африканское племя майо для обозначения слова «врач» рисует человека с пучком травы в руках и с крыльями на ногах, очевидно, намекая на обязанности врача ходить повсюду, где нуждаются в его помощи. Точно так же древние китайцы, чтобы выразить понятие о злости, рисовали трёх женщин, вместо слова «свет» изображали солнце и луну, а вместо глагола «слушать» – ухо, нарисованное между двумя дверями.

В глубокой древности египтяне мало-помалу изобрели целую систему знаков и символических фигур, называемых «иероглифами», которые вырезались на камнях или рисовались на бесчисленном множестве саркофагов, или на папирусных свитках и т. п. Иероглифы эти изображают различные предметы: небесные тела, растения, животных, людей, части человеческого тела, посуду, инструменты, строения, геометрические фигуры, фантастические существа и т. п. В некоторых случаях они обозначают именно те самые предметы, очертания которых вырезаны или нарисованы. Это так называемые «изобразительные иероглифы»: их можно понимать, не зная слов, которыми они назывались у египтян.

Другие фигуры имели условный, символический смысл; так, например, день обозначался солнечным диском; начало – передней частью льва и т. и. Разные состояния духа изображались в виде животных или неодушевлённых предметов: лев означал храбрость, рыба – ненависть, страусиное перо – справедливость, пчела – покорность подданного, раковина, в которой сидит рак – слабодушие, саранча – набожность, ночь изображена звездой, вкус – ртом, слух – ухом быка и т. д.

Египтяне усовершенствовали свою письменность тем, что стали употреблять фигурные изображения для обозначения звуков. Эти звуковые иероглифы не что иное как первый шаг к письму буквами. Они означают не предметы и не символические понятия, а звуки или слоги речи. Так, например, фигура льва, по-египетски лабо, означает букву л; фигура орла, по-египетски ахом, означала звук а, и т. д. Собственные имена почти всегда писались таким образом; число фигур, заменявших буквы, было несколько более 20. Кроме них употреблялись ещё знаки, обозначавшие целые слоги. Итак, египтяне первыми перешли от фигурного письма к звуковому; им первым пришла в голову счастливая мысль обозначать звуки человеческой речи особыми знаками. Но хотя для чтения иероглифическая система письма и была относительно легка для древних народов, всё-таки она слишком многосложна: в ней оказывается более 500 фигур и знаков, и прочитать их было делом чрезвычайно трудным для учёных новейшего времени. Пособием к разгадыванию иероглифов послужил коптский язык, происходящий от древнеегипетского; но это пособие было очень неудовлетворительно, так как и самый коптский язык перестал быть живым языком и сохранился только в переводах священного писания и в церковных книгах. Сверх того, символические изображения допускают разные толкования, потому что очертания фигур часто бывают неопределённы, сбивчивы.

Но, наперекор всем трудностям, гениальному уму французского учёного Шампольона удалось отчасти рассеять этот мрак. Ключом к решению загадки, остававшейся неразгаданной в продолжении многих веков, послужило то, что в городе Розетте (в Египте) найден был камень, на трёх сторонах которого сохранились три надписи, имеющие, как было прочтено в одной из них, греческой, одинаковое содержание.

Изобретённые жрецами иероглифы были по преимуществу достоянием духовенства, на котором лежала обязанность высекать надписи на стенах разных сооружений. Стены храмовых зал, пьедесталы обелисков, памятники в Египте – все это покрыто бесчисленными надписями, возвещающими потомству деяния и благочестивые чувства строителей, молящих богов о благосклонности к ним. Надписи на саркофагах и гробницах, сообщающие имена и звания погребённых тут, перечисляющие, сколько у кого было стад, хлеба, земель и домашних вещей, свидетельствуют о том, как египтяне дорожили письменными заявлениями. Жрецы сопровождали царей повсюду: на войне, на охоте и т. п. и тщательно записывали всё, что делал царь: они отмечали число членов, отрубленных у врагов, число убитых во время охоты животных. В египетских гробницах найдено очень много свитков рукописей. Литературная деятельность египетских учёных была обширна; это показывает уже «Книга мёртвых» с её многочисленными молитвами, гимнами, священными изречениями и т. п. Другой остаток древней египетской литературы находится в Туринском музее; это – свиток папируса, содержащий список царей, с обозначением числа лет их правления. Кроме того, известно, что в храме Рамзеса Великого была библиотека – «зал книг». Один из писателей христианского времени, Климент Александрийский, говорит, что египтяне имели 42 священные книги, заключавшие в себе всё, что касалось религиозных дел: правила богослужения, жертвоприношений, молитвы, духовные песни, славословие богам и, кроме того, всю мудрость жрецов, все знания, добытые ими в течение веков.

Если египтяне обозначали некоторые звуки или слоги разными фигурами, то отсюда до азбучного письма один только шаг.

Как ни любопытна история изобретения письма, она, однако, покрыта непроницаемой тайной, и все попытки учёных рассеять этот мрак оказались безуспешными.

По преданию, изобретателем письма у египтян был Таут, а от египтян оно было заимствовано финикийцами. От финикийцев буквенное письмо перенесено в Грецию Кадмом. Полагают, что первоначальная азбука была составлена около X столетия до Рождества Христова. Её буквы употреблялись моавитянами, финикийцами, израильтянами и другими народностями семитического семейства, для письма на их языке. Самое название «азбуки», или «алфавита» – еврейского происхождения: по-еврейски aleph, т. е. «бык», означает a, beth, т. е. «дом» – б, gfmel, т. е. «верблюд» – г, и т. д.

В пользу того, что финикийцы первые ввели у себя азбуку, и что греки научились письменному искусству только от них, говорит тот факт, что греки усвоили для букв финикийские наименования, которые сходны с только что приведёнными еврейскими, например: alpha, beta, gamma и т. д. Отсюда происходит слово alphabet, «азбука», сохраняющее, таким образом, следы того, что буквы были составлены финикийцами, получили названия от них, перешли от них к грекам и латинянам и, наконец, дошли до нас.

Теперь обратимся к вопросу, каким образом люди дошли до употребления числовых знаков, т. е. цифр?

Многие из прежних путешественников не раз утверждали, что тот или другой народ настолько дик, что у него не существует счёта свыше пяти.

Впрочем, некоторые учёные придерживаются того мнения, что недостаток слова для обозначения числа сам по себе не служит ещё доказательством, что люди не имеют и понятия об этом числе. Так, например, географ Петель говорит, что «если многие австралийские наречия бедны выражениями для обозначения чисел, то из этого вовсе не следует, что туземцы не имеют понятии о больших числах: у них существует восемнадцать различных слов, которыми они называют своих детей, начиная от первого до десятого мальчика, или от первой до десятой девочки».

По словам Ридлея, австралийские дикари считают следующим образом: первые три числа выражаются у них отдельными словами; цифра 4 – словами 2+2; 5 – словом «много», а 6 – опять-таки словами 5+1 и т. и. Так считают они до 19, а число 20 выражают словами: «столько, сколько на обеих руках и ногах пальцев». Это уже высшая цифра, но весьма возможно, что, при случае, они считают и дальше, подобно африканским туземцам, которые число 20 обозначают словом «человек», подразумевая под этим количество пальцев на руках и ногах, а вместо 100 они говорят «пять человек» и т. п.

Чтобы обозначить счёт предметов, дикари ставят соответствующее количество чёрточек. Североамериканский индеец вырезает на дереве, например, четыре чёрточки, чтобы показать, что он скальпировал четырёх человек. В Африке можно видеть на рынке негритянских торговцев, ведущих счёт при помощи голышей; когда они дойдут до 5, то откладывают камешки в сторону в виде отдельной кучки.

На островах Южного океана было замечено, что туземцы, считая и дойдя до ю, откладывают в сторону не всю кучу из десяти предметов, а только один кусок кокосового черешка. То же делаем и мы, когда откладываем на наших счётах единицы, десятки, сотни и т. п. Чтобы не ходить далеко за примерами, возьмём нашего неграмотного крестьянина. Отсчитывая число мер отпускаемой с воза ржи, он отмечает на передке саней каждую меру чёрточкой; дойдя до десяти, ставит крест, а потом снова чёрточки и т. и. Для небольших чисел подобная система удобна; но она становится крайне неудобной, когда приходится много и долго считать. Поэтому ещё в самые древние времена люди придумали разные условные знаки для пятков, десятков, сотен и т. д., оставляя чёрточки только для немногих единиц. Так, например, в древнем Египте были придуманы следующие знаки для обозначения чисел: для единицы – , для десятка —, для сотни – .

Таким образом, по египетской нумерации, напр., число 359 обозначалось так:

У древних ассирийцев были следующие клинообразные знаки для чисел: для единицы – , для десятка – , для сотни —.

Таким образом, знаки:  = 51.

В северной Африке, среди туарегов, обитает небольшое племя рхадамзеры, которое имеет свои числовые знаки, употребляемые им до настоящего времени. Записывание цифр начинается у них справа налево.

Вот эти знаки:

По этой системе число 534, напр., пишется так:

Для счисления эти знаки настолько же неудобны, как и римские цифры. В старину буквы алфавита употреблялись и для обозначения чисел:

Изобретение введённой у нас десятичной системы приписывают арабам, почему и самые цифры эти называются арабскими. Из всех знаков этой системы особенно важное значение имеет о – нуль, который сам по себе означает «ничего», а поставленный с правой стороны какой-нибудь цифры увеличивает её в десять раз.

Любопытно, что сами арабы свою цифирную систему называют индийской, так что, кто у кого позаимствовал её – неизвестно.

Историю книги на Руси следует начать с азбуки, т. е. с изобретения славянских письмен.

Как известно, славянские письмена изобретены свв. Кириллом и Мефодием в 885 году.

Шлёцер, знаменитый исторический исследователь, обращаясь к изобретателям кириллицы, говорит:

«Приветствую вас здесь, бессмертные изобретатели славянской грамоты! Вы первые дерзнули грубый язык, имеющий множество ему только свойственных звуков, взять, так сказать, из уст народа и писать греческими буквами; но в этом деле поступили вы, как люди, отличным умом одаренные, и для каждого особенного звука, которого грек не имел в языке своем, изобрели вы новые особенные знаки или буквы. Как мал противу вас эльзасский монах Готфрид, или кто бы ни был тот немец, который первый осмелился писать на своем языке, но для сего рабски только перенял латинскую азбуку».

По свидетельству монаха Храбра, «прежде убо Славяне не имеху книг, но чертами и резами чтяху и гадаху; крестивше же ся римскими и греческими письмены нуждахуся, – словеньска речь бе не устроена, и тако бяша много лета».

Святые равноапостольные первоучители и просветители славянские, братья Кирилл и Мефодий.

Итак, до изобретения славянской азбуки славяне писали «чертами и резами», но что это были за знаки – неизвестно.

Просветительская деятельность свв. Кирилла и Мефодия, составителей славянской азбуки, переводчиков богослужебных книг, представляет важнейшую эпоху в истории славянских племён вообще и нашего отечества в особенности.

Богослужебные книги были переведены на славянский язык не для русского народа, а для мораван, небольшого племени славянского. Мораване крещёны были почти за двести лет до введения христианства в России немецкими проповедниками, которые принесли с собой и книги, но на непонятном для мораван языке – латинском. Моравские князья, видя, что вера Христова туго распространяется среди народа на чуждом ему языке, обратились к византийскому императору Михаилу с просьбой прислать им проповедников, которые могли бы истолковывать мораванам Слово Божие на славянском языке. Выбор императора пал на Кирилла и Мефодия.

Константин-философ (в монашестве Кирилл) и брат его Мефодий были детьми солунянина Льва из Македонии.

Ребёнком Константин учился в Солу некой школе, где явился «дивом» по изумительной остроте и живости своей памяти: «смеяше паче всех ученик в книгах памяти вельми скоро, яко и диву ему быти». Потом попал в число учеников царьградского придворного училища, где обучался вместе с царевичем Михаилом. В то время преподавателем философии в царьградской школе был Фотий, будущий патриарх, человек, известный обширными научными познаниями. Сам Фотий впоследствии вспоминал о своей педагогической деятельности:

«Друзья мои, вероятно, с чистой совестью будут добром поминать меня. Могу ли и сам я без слез вспоминать об этом. Когда я был дома, то с величайшим наслаждением смотрел, с какой ревностью учились окружавшие меня; с каким вниманием вопрошали меня; как упражнялись в разговорах, с помощью которых приобретается навык и правильнее выражается мысль. Радовался я, видя, как одни изощряли свой ум математическими выкладками; как другие исследовали истину с помощью философских методов; а третьи, изучая Священное писание, устремляли свой ум к благочестию, этому венцу всех прочих знаний. Такова была сфера, в которой я постоянно вращался. Бывало, пойду я во дворец, а ученики мои провожают меня до самого входа и просят, чтобы я поскорее вернулся. Считая подобную привязанность высшею для себя наградою, я старался оставаться во дворце не более, как того требовали дела, и когда я возвращался домой, то мое ученое общество уже ожидало меня у дверей. Те из моих учеников, кои своими превосходными качествами приобрели некоторое право на короткое со мной обращение, замечали мне, что я слишком замешкался; другие радостно меня приветствовали; были и такие, которые довольствовались тем, что я замечал их усердие». Вот какого наставника имел первоучитель славян.

Учёность Константина была причиной, что его назначили преподавателем философии; Мефодий удалился на гору Олимп, «иде же святии отцы живут», и там постригся. Сюда же вскоре прибыл и св. Кирилл. Его нисколько не прельщали роскошь и блеск пышной столицы Византийской империи. Однако братья должны были покинуть свою уединённую жизнь в монастыре, чтобы совершить миссионерскую поездку в пределы южной России. В то время в обширных степях нынешней южной России, от устьев Волги и Каспийского моря и до морей Чёрного и Азовского кочевали козары. Они были язычники и исповедники разных вер. Император Михаил III призвал к себе св. Кирилла и сказал ему: «Иди, философ, к этим людям и разреши их сомнения». Св. Кирилл отвечал: «Если повелишь, государь, то с радостью пойду – пеший и босой, как ходили апостолы; рад и пострадать за Христа».

Император сказал ему: «Если бы ты сам по себе это делал, такой поступок был бы похвален; но в этом случае дело касается моей державы. Иди с честью, с царской помощью!»

Во время пребывания своего в пределах южной России, св. Кирилл сделал два открытии: в Херсонесе удалось ему отыскать мощи св. Климента. Римский епископ св. Климент, живший спустя почти сто лет после Рождества Христова, был сослан сюда врагами христианства, замучен здесь и с якорем на шее брошен в море. О нём существовало предание, что прежде, каждый раз в день его страданий, море возмущалось и отступало от берегов, показывая на дне своём мощи св. мученика. Часть мощей святые братья на обратном пути взяли с собой. Другим, не менее важным, открытием была находка Псалтыря и Евангелия, писанных «рушскими письменами». Г-н Барсов говорит по этому поводу: «факт этот встречается дословно во всех известных списках жития св. Кирилла. В дошедшем до нас послании папы Иоанна VIII о славянских письменах говорится, что они только вновь найдены, вновь открыты неким философом Константином».

При всех странствованиях Мефодий был неразлучен с братом своим и ревностно разделял с ним подвиги на пользу веры. Обратив нескольких мусульман в христианство, свв. Кирилл и Мефодий возвратились на родину.

В 862 году, по получении от моравского князя Ростислава письма, император Михаил III созвал в Константинополе собор, на который были приглашены и братья Кирилл и Мефодий, уже прославившиеся своими проповедническими трудами. Император рассчитывал на Кирилла и Мефодия, которым, как он знал, хорошо был знаком славянский язык. И действительно, на соборе он прямо обратился к ним с предложением идти на проповедь к моравским славянам.

– Вы оба – солуняне, а все солуняне хорошо говорят по-славянски!

– Имеют ли славяне свою азбуку? – спросил св. Кирилл, – Учить без азбуки, учить без книг – ведь это всё равно, что писать беседу на воде! Нужно учить по книгам, в которых бы точно и верно было написано слово Божие, а без книг легко прослыть еретиком.

Император заявил, что славянских письмен искали дед его, отец и многие другие, но не нашли их.

Прибыв в Моравию, братья прежде всего занялись переводом св. писания на славянский язык. Для этого была составлена славянская азбука. По сказанию монаха Храбра, она состояла из 38 букв: к 24 греческим буквам прибавлено 14 новых, именно для тех звуков славянского языка, которых не оказалось в греческом; недостающие знаки или буквы взяты из алфавитов еврейского, коптского и друг. Полагают, что эти вновь прибавленные буквы – следующие:  Вместо греческих названий букв, св. Кирилл употребил славянские, например, вместо альфа – аз, вместо вита – веди, поставив ещё букву – буки, соответствующую латинской Ь.

Изображения большей части букв кирилловской азбуки подобны были греческим IX века, и чем древнее рукопись, тем сходство это очевиднее. Это был первый великий подвиг св. Кирилла, основа просвещения славян. Затем следовал другой подвиг, не менее важный – перевод евангелия и богослужебных книг на славянский язык.

Панноское житие св. Мефодия повествует, что он «от ученик своих посажь два попы скорописця зело, преложи в борзе вся книгы исполнь, разве (т. е. кроме) Маккавеи, от греческа языка в словеньск, шестию месяц, начен от марта месяця до двудесяту и шестию день октября месяца». И первые евангельские слова, прозвучавшие на славянском языке, были следующие слова Евангелия: «Искони бе Слово, и Слово бе от Бога, и Бог бе Слово». «И рады были славяне, – говорит древний летописец, – так как они слышали величие Божье на своем языке».

«И отверзоша уши глухих услышати книжныя словеса». «Бог же ся возвесели о сем вельми, и дьявол постыдеся». Так положено было начало независимой православной церкви. Братья обучали славянской грамоте учеников, которых им дал Ростислав, чтобы из них приготовить священников.

Народ, остававшийся в язычестве, толпами крестился, внимая живому слову свв. Кирилла и Мефодия. Латинские священники открыто набросились на свв. братьев и воздвигли на них гонение: «Ваше дело не к славе Божией. Славить Бога можно только на трёх языках: еврейском, греческом и латинском, на которых Пилат сделал надпись на кресте Спасителя». Наконец, они донесли в Рим, папе Николаю I на свв. Кирилла и Мефодия, обвиняя их «в триязычной ереси». Чтобы расследовать дело, Папа Николай I решил вызвать свв. Кирилла и Мефодия к себе, в Рим. Когда во время пути свв. братья остановились в Венеции, то «собрашася нань латинстии епископы и попове, и черноризци, яко врани на сокол, и воздвигоша триязычную ересь, глаголюще, скажи нам, како ты еси ныне сотворил Словеном книги и учиши я, их же никто же первее обрел, ни апостолы, ни римский папа, ни феолог Григорий, ни Иероним, ни Августин, мы же три языки токмо вем, ими же достоит в книгахславити Бога: еврейски, гречески и латински».

Еще не успели свв. братья прибыть в Рим, как папа Николай I умер; преемником ему был Адриан II, который оказал Кириллу и Мефодию радушный ласковый приём. Благоговейно приняв мощи св. Климента, принесённые свв. братьями, папа оказал большой почёт и славянским книгам. Освящённые папой, эти книги торжественно возложены были на престол св. Марии, и по ним отслужены были литургии в различных церквах города Рима.

Несмотря на торжественный приём, оказанный папой свв. Кириллу и Мефодию, латинские священники не унимались, больше всего они досадовали на введение литургии на славянском языке. Наконец немецкие священники решились употребить насилие против свв. Кирилла и Мефодия: заключили их в тюрьму в одном местечке в Швабии, и держали в продолжение двух с половиной лет. Лишь только узнал об этом преемник Андрианов, Иоанн VIII, то раздражённый, защищая не только свои распоряжения, но и древнейшие права свои, запретил немецким епископам священнодействие, если они не дадут свободы Кириллу и Мефодию.

Наконец настало время и почить праведнику от трудов своих. Св. Кирилл умер в Риме. В последние дни своей жизни он молился за славянскую паству: «Господи! Услыши молитву мою, и сохрани верное стадо Твое! Дай им быть людьми изрядными, и вдохни в сердца их слово учения Твоего! Благоустрой их сильною десницею Твоею, и защити их под Покровом крил Твоих!» Со своего смертного одра он говорил брату: «Брат мой, с тобою мы трудились, как пара волов едину бразду тяжаща и вот – я падаю на борозде, окончив день свой, а ты, я знаю, сильно любишь гору Олимп, но для нея не оставляй учения своего среди славян».

По кончине Кирилла, брат его Мефодий вспомнил завет своей матери, и горячо, со всей ревностью духа, стал хлопотать исполнить его. Он не хотел лишить мать последнего утешения видеть гроб своего сына. «Святой отец, – упрашивал он папу, – когда мы покидали родную землю ради нашего служения, мать, проливая горячие слезы, умоляла нас, что если кто-либо из нас умрет на чужбине, то брат переживший должен привезти тело умершего брата в его монастырь и похоронить его там. Да соизволит же твоя святость мне, ничтожному, выполнить этот долг, чтобы не казалось, что я противлюсь мольбам и заклинаниям матери».

После смерти св. Кирилла, Мефодию в продолжение 18 лет пришлось вести борьбу с латинско-немецким духовенством.

Вернувшись в 870 году к славянам, он избрал для своего жительства Паннонию, где княжил Коцел. По желанию этого князя Мефодий снова ездил в Рим, и был посвящен в 870 году в сан епископа Паннонии, так что мог самостоятельно править делами славянской церкви. Деятельность его была обширна и благотворна. «А великий Божий архиепископ Мефодий, – по свидетельству Иоанна, экзарха болгарского, – преложи вся уставныя книги (60) от еллинска языка на словенск».

Ученики св. Мефодия и сам он, окружённые врагами, с тревогой смотрели на будущее. Они видели слабость и близкую кончину своего любимого учителя. И ещё при жизни его позаботились о достойном заместителе. Ученики спросили: «кого чуеши, отче, учителю честный, в ученицех своих, дабы от учения твоего тебе настоль ник был?» Мефодий указал на одного: «от известных ученик своих, нарицаемый – Горазд».

В вербное воскресенье 885 года собралось, по обыкновению, множество народа в соборе на службу, которую должен был совершить сам архиепископ, старец преклонных лет – Мефодий. Он вошёл в церковь, богослужение началось, но занемог и был не в состоянии кончить службу. Архиепископ просил окружавших его учеников не покидать старца до третьего дня. Предсмертными словами он обращался к ученикам: «Возлюбленныя чада мои! Вы знаете, как сильны еретики в злобе, вы знаете, как, искажая слово Божье, они стараются напоить ближних учением ложным; вы знаете и их средства, которыя они для того употребляют: убеждение для разумных и жестокость для боязливых. Я же надеюсь и молюсь за вас; надеюсь, что основанные на камне апостольского учения, на котором основана и сама церковь, вы не соблазнитесь лестию и не отступите перед страхом жестокости. Я не молчал из страха, я всегда бодрствовал на страже, и вам завещаю: будьте осторожны. Дни мои сочтены, после же моей кончины придут к вам лютые волки, которые будут соблазнять народ, но вы противу стойте, будьте тверды в вере: это завещает сам апостол Павел устами моими. Всемогущий Бог Отец и предвечно рожденный от Него Сын и Святой Дух, от Отца исходящий, да научит вас всякой истине, и сохранит вас непорочными».

И вот, рано поутру, на третий день, св. Мефодий отдал душу Богу на руках иерархов, со словами: «в руце Твои, Господи, свою душу возлагаю».

Ученики совершили над ним службу «латинскы, греческы и словенскы».

Кроме азбуки кириллицы существовала ещё другая азбука, глаголица, которая если и не была изобретена раньше кириллицы, то, вероятно, вскоре после неё.

Чтобы яснее определить разницу между обеими азбуками по начертанию, приводим здесь два отрывка, писанных «кириллицей» и «глаголицей».

Из второй половины Реймского Евангелия, писанного глаголицей в конце X– начале XI веков.

Тот же текст на кириллице.

Во всяком случае, не мешает заметить, что доселе известные памятники письменности на глаголице восходят к более древнейшим временам, нежели на кириллице. Иверская глаголическая грамота относится к 982 году, а надгробная надпись в Прилепе (в Македонии), писанная кириллицей, относится к 996 году. Замечательно, что около 20-х годов XVII века, в Киеве, в Лаврской типографии, печатались книги не только кирилловскими, но и глаголическими буквами.

Глаголица отличается кудреватостью знаков. Эта азбука у некоторых историков известна также под именем иеронимовской азбуки, но не справедливо, как замечает Карамзин, ибо Иероним жил в IV и V веке, а памятники глаголической азбуки являются в X веке.

В 1885 году, 6 апреля, вся Россия праздновала тысячелетнюю годовщину просветительской деятельности святых Кирилла и Мефодия. Святейший Правительствующий Синод издал ко дню годовщины пастырское послание «чадам святыя, соборныя, Апостольския церкви Российския».

В этом послании высшие представители русской духовной иерархии разъясняют своей многочисленной пастве то высокое значение, какое имели для неё свв. Кирилл и Мефодий. Стоя на грани тысячелетия со дня кончины св. Мефодия, Правительствующий Синод молит чад своих: «поминайте наставников ваших святых и равноапостольных братий, Мефодия и Кирилла, иже глаголаша вам слово Божье на родном нам языке».

Приводим этот любопытный документ, который навсегда останется памятником первого истёкшего тысячелетия просветительской деятельности славянских первоучителей.

«Божиею милостию Святейший Правительствующий Синод.

Возлюбленным о Господе чадам святыя, соборныя, Апостольския церкви российския.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и общение Святаго Духа со всеми вами (2. Коринф. 13,13).

6 апреля 885 года, "светающу дню вторника Страстныя Седмицы", в Моравском Велеграде почил о Господе приснопамятный учитель Словенских народов, святый и равноапостольный Мефодий, архиепископ Моравии и Паннонии, и ныне, чрез тысячу лет, Всероссийская церковь, следуя наставлению святаго апостола: поминайте наставники ваши, иже глаголаша вам слово Божье (Евр. 13, 7) светло чествует память сего великаго святителя и прославляет, приснаго ему по духу, брата его преподобнаго отца нашего Кирилла.

Подвигнутые Духом Божиим, с благословения общей нашей матери, Великой Константинопольской церкви, святые братия положили начало православия в родственных нам Словенских странах, Болгарии, Моравии и Паннонии, проповедию Слова Божия на языке Словенском и преложением глаголов живота вечнаго (Иоан. 6, 68) с греческаго языка на родное нам наречие.

В священных песнопениях Православная церковь, именуя сих святых братий – "церкви словенския апостолами, Словенских стран просветителями и учителями", ублажает их за подвиги апостольства. Они озарили светом Евангелия Словенские языки, косневшие во тьме и сени смертней; они подъяли апостольские труды, проповедуя Слово Божие, и в южных пределах нашего отечества; они много за православие потерпели, ревнуя об утверждении правой веры в новопросвещенной ими пастве Словенской. Данным от Бога художеством, изобретши словенския письмена, они явили нам источник Богопознания, из него же, даже до днесь, неоскудно почерпаем воду живу – Слово Божие. Глаголы Христовы дух суть и живот суть (Иоан. 6, 63), и благочестие по духу веры Христовой имеет обетование живота нынешняго и грядущаго (1. Тимоф. 4,8). Потому подвиги, подъятые святыми братьями Мефодием и Кириллом во благо всех словенских народов, поистине достойны приснаго прославления. Благодатию Божиею чрез них нам ниспослано Благовестие Христово, чрез них мы познали церковную красоту, и приведены от тьмы к свету, и от смерти к животу вечному. Язык Словенский соделан сокровищницею духа и жизни, святым Кивотом Божественных тайн. И так, от церкви святой насаждено на земле нашей книжное учение, в познание истины, во спасение душам, на пользу повременной жизни.

Благодарно исповедуя дивное промышление о нас неизсчетнаго в милостях своих Господа, воздвигшаго в Словенских странах сии два великие светильника, молим вас, возлюбленные о Господе чада святыя, Соборныя и Апостольския церкви Российския, поминайте наставников ваших святых и равноапостольных братий Мефодия и Кирилла, иже глаголаша вам Слово Божье на родном нам языке; поминайте трудившихся для вас во благовестии Христовом, подражайте вере их, призывайте их в молитвах ваших к Господу Богу, да предстательством их обильно вселяется в сердца ваши проповеданное ими вам Слово Божье, да благострояется жизнь ваша по духу веры и учению святой православной церкви, да будем вси единодушии и единомудри в вере и любви, и Бог любве и мира да будет со всеми нами (2. Коринф. 13, и). Аминь».

Подписали:

Исидор, митрополит Новгородский и Петербургский.

Платон, Киевский и Галицкий.

Иоанникий, Московский и Коломенский.

Леонтий, архиепископ Холмский и Варшавский.

Савва, архиепископ Тверской и Кашинский.

Палладий, епископ Тамбовский и Шацкий.

Послание это разослано было во все епархии для прочтения 6 апреля, в церквах, пред началом благодарственного молебствия.

Почти во всех городах империи, в память тысячелетия свв. Кирилла и Мефодия, местным духовенством совершены были крестные ходы. В учебных заведениях на время прекращены были занятия. В университетах, академиях и других учёных и учебных учреждениях прочитаны рефераты, посвященные событию дня. Московское уездное земство разослало в школы уезда 6 000 брошюр о Кирилле и Мефодии, которые раздавались крестьянским детям после молебствия, отслуженного в каждой сельской школе. Особенно торжественно отпразднована была память тысячелетия в Москве, Петербурге и Киеве.