Текст книги "Оригинальные школьные праздники и тематические вечера"

Чтец 1. Анна Ахматова, «Приговор»

 
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то… Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
 

Слайд: фото Берия.

Ведущий 3. 25 ноября 1938 года на пост народного комиссара внутренних дел был назначен Лаврентий Берия, большинство «ежовских» следователей арестовано и расстреляно, 3274000 «ежовских» узников освобождено. Сам Ежов назначен народным комиссаром водного транспорта, затем этот наркомат упразднили, а Ежов арестован и расстрелян. Но о его аресте, суде и расстреле никогда не сообщалось официально, лишь в языке возникло слово «ежовщина», но официально и оно не употреблялось.

Чтец 2. Анна Ахматова, «Эпилог»

 
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною.
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.
 

Ведущий 4. Это был рассказ о самых жестоких, самых кровавых годах политических репрессий. Но это был еще не конец.

Все участники выходят и по очереди произносят по строчке:

 
Защити себя от многочисленных профессий.
Защити себя от пролетариев всех стран.
Защити себя от политических репрессий.
Защити себя от похоронных телеграмм.
Защити себя от обесцвеченного неба.
Защити себя от неизбежной суеты.
Защити себя от обезличенного неба.
Защити себя от пустоты.
 

Музыка: полонез Огинского «Прощание с Родиной».

«МЫ ДЕТИ СТРАШНЫХ ЛЕТ…»

Ведущий 1. Сегодня мы будем говорить о самом страшном периоде истории нашей Родины – о тоталитарном сталинском режиме. Когда о правах и свободе можно было только мечтать, а за свободное слово попасть в лагерь или быть приговоренным к смерти.

Ведущий 2. В 20-е годы по инициативе Ф.Э. Дзержинского был организован на базе бывшего Соловецкого монастыря специальный концентрационный лагерь СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения), куда высылались в порядке изоляции члены небольшевистских партий (кадеты, эсеры, меньшевики и пр.), белогвардейцы, духовенство, и другие лица, отнесенные советской властью к «врагам народа».

Ведущий 1. В апреле 1930 года при ОГПУ СССР создано управление лагерей преобразованное в феврале 1931 года в главное управление трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ).

Ведущий 2. Сегодня наш рассказ посвящается тем, кто в силу возраста не успел сделать ничего противозаконного, о тех, кто только-только начинал свой жизненный путь. Рассказ наш о детях «врагов народа».

Чтец 1.

 
Мы дети страшных лет…
Мы память, что жестока и горька,
И мы ее горчайшая строка.
Вам, молодым, не вдруг обнять.
Их обронил в кремлевском зале
Тот, кто для всех нас был одним
Судеб вершителем земным,
Кого народы величали
На торжествах отцом родным.
 

Александр Твардовский

Ведущий 1. 30-е годы… Репрессии, тоталитарный политический режим, страх. 30-е годы, во время которых по стране прокатились три волны репрессий, каждая следующая из которых по масштабам и жертвам превосходила предыдущую. Воистину «страшные годы». Особо тяжелыми эти годы были для детей. Как повлияли эти события на их жизни, как сложились их судьбы?

Ведущий 2. Печально известное постановление «О мерах по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», согласно которому раскулаченные крестьяне высылались в отдаленные районы на спецпоселения. Малозаселенные места, удаленные от центра страны, необжитые.

Ведущий 3. Вместе со взрослыми подлежали высылке и дети. Им труднее приходилось привыкать к новым условиям жизни, они в большей мере страдали от болезней, холода и голода, страдали от того, что их тоже считали «врагами народа», «кулацкими детьми» – это клеймо позора многие из них ощущали всю жизнь.

Ведущий 4. Из воспоминаний. «Шли парами прямо по льду, – этап растянулся на целый километр. Шли целую неделю, ночевать останавливались в деревнях у людей. Впереди ехал милиционер верхом и, заезжая в каждую деревню, говорил: «Не пускайте к себе ночевать, не пускайте в деревни, это звери идут, убийцы». А мы как останемся ночевать, молодые были, с молодежью деревенской перезнакомимся, да так, что потом и не отпускают нас: оставайтесь. Кто молоко несет, кто что. Дорогой болели многие, мне тоже плохо стало. Так те, что со мной шли, под руки взяли, до деревни довели. Там молоком напоили кипяченым: как-нибудь крепись, где ты тут останешься. Так и дошли до поселка. Здесь переночевали, вымылись в бане: по два ковшичка горячей воды на человека, а наутро погнали дальше. Хлеба дали на дорогу: пятьсот граммов на день. За день сорок пять километров прошли: ни деревень по пути не встретилось, ни поселков. Пришли к вечеру на место: конторка для начальства, а для нас шалаш из жердей и веток стоит. Переночевали в нем, а с утра принялись деревья валить, бараки строить…. Жители одного из поселков вспоминают, что целый год жили в каменной неотапливаемой церкви. «…Нары поставили многоярусные, зимой печку топили, так и жили».

Ведущий 4. Из воспоминаний. «Поселили нас в старом двухэтажном доме. Готовить пищу ходили на болото, там, на кострах и варили, тут нам не разрешали варить. Сваришь, идешь, а дети местные бегут и, если открытым несешь котелок, могут бросить туда что-нибудь. Кулаки! Мы все были для них кулаками. Никакого проходу нам, девчонкам не давали. Но были и хорошие люди, жалели нас. Голодали страшно, некоторые через это и с ума сходили. Хлеба давали по 500 граммов тому, кто работал, да по 150 неработающим. Кроме хлеба, давали иногда крупы. Дадут сорок граммов, в горсти ее несешь, пока идешь голодный – съешь всю крупу. Ходили пестики в лесу собирали. Мама их напарит – для нас это вроде как шоколад».

Ведущий 5. Еще одна страшная беда, унесшая сотни жизней – болезни, и особенно тиф. Скученность людей, отсутствие в поселках бань, столовых, сырость в бараках – все это приводило к вспышкам эпидемий. Вспоминает Мария Игнатьевна Прилуцкая: «Когда тифом люди заболели, народу умирало много: и на дорогах трупы лежали, и в лесу, и в бараках, жутко».

Ведущий 3. Эпидемия тифа была столь распространена, что всех больных спецпереселенцев поместили в деревянную церковь. Для этого там были поставлены двухъярусные нары. Умирало много, умерших хоронили по ночам в общей могиле на кладбище. В настоящее время здесь установлен памятник всем погибшим. Деревянная церковь, в которой лежали больные тифом, сгорела в 1933–1934 годах.

Ведущий 2. О том, насколько силен был страх даже ребенка перед властью, хорошо говорят его слова: «Коменданта мы боялись, мимо комендатуры даже проходить боялись, уж лучше стороной ее обежишь. А вот местные к нам относились по-доброму. Благодаря им и выжили. У нас в семье из мужчин лишь один я – пацан. А вот как ни был мал, а уже думал вполне по-взрослому: где продукты достать, где дровами разжиться». По ночам он ходил, промышлял дрова по соседским поленницам. Пожаловал однажды в дом сосед. Парнишка испугался, думая, что взбучку сейчас за дрова устроит. А тот с матерью поговорил, подбодрил ее, как мог, а когда уходил, сказал, что вокруг их много соседей с хорошим запасом дров живут, мол, берите, но только не у меня одного. Помнит, как с мальчишками, тоже детьми спецпереселенцев, поклялись друг другу, как вырастут, убить Сталина.

Ведущий 1. И до того велик был страх, что клятву эту произносили, уйдя далеко в лес. И после того, как вернулись, дома долго еще по привычке боялись говорить громко, все оглядывались по сторонам: не слышит ли кто из посторонних их речи.

Ведущий 5. Вспоминает Екатерина Дмитриевна Бедня-гина.

«Норма хлеба на детей была 300 граммов, а на иждивенцев – 250. Мама наша в лес пошла работать, работающим давали по 500 граммов. Две зимы она отработала, лес валила лучковой пилой. А потом заболела, водянка – ноги у нее распухли, идти не может. Пошла один день, работать не может, легла возле пня. Начальник подходит: почему не работаешь? Она отвечает: вы посмотрите, какие ноги у меня. Он отправил ее домой: и не приходи больше. Вечером прибежали и рабочую карточку отобрали. Дома есть совсем нечего было. Мама нас забрала, и меня, и брата, и пошла на реку топиться. Сидим на берегу, плачем. Тут женщина одна проходит: ты что, Анна, плачешь? А мама: утоплюсь, и их утоплю. А та говорит: пойдем домой, я тебе картошки дам. Стали потом щавель собирать, ягоды. Там поле было, картошка росла, морковь. Выкопают, потом перекапывали люди, что-то попадалось, и то не давали людям брать. Потом мама стала в деревни ходить вещи менять. Бабушка из дому какие-нибудь вещи пришлет, мама идет их менять. Весной за реку прямо на бревнах перебиралась, чуть не утонула. Ушла один раз в деревню за картошкой. Должна уже прийти, а ее все нет, один день, второй, третий… Мы сидим, ревем. Люди идут, говорят: она сзади идет. У нее силы от голода кончились, а надо было мешок картошки по грязной дороге тащить. Вымокла вся, устала. А ехал тракторист с санями и ее не взял».

Чтец 2.

 
…Я смутно помню
Позднюю реку,
Огни на ней
И скрип, и плеск парома,
И крик «Скорей!»,
Потом раскаты грома
И дождь… Потом
Детдом на берегу.
Вот говорят,
Что скуден был паек,
Что были ночи
С холодом, с тоскою, —
Я лучше помню
Ивы над рекою
И запоздалый в поле огонёк.
До слёз теперь
Любимые места!
И там, в глуши,
Под крышею детдома
Для нас звучало
Как-то незнакомо,
Нас оскорбляло
Слово «сирота».
 

Николай Рубцов

Чтец 3.

 
Эти убили, а эти ославили.
Кто ж наши Каины?
Кто ж наши Авели?
Даже могил никаких не оставили,
Горько в родимой земле им лежать.
Нашим убитым,
Нашим замученным
Мы даже памятник не поставили.
Стыдно и не за что нас уважать.
 

Юрий Левитанский

Чтец 5.

 
Мы к вам идем, в сегодняшний ваш день,
И в завтрашний ваш день. И в день грядущий.
Мы к вам идем – куда ж нам друг без друга,
Мы память, что жестока и горька,
И мы ее горчайшая строка,
Но в памяти – грядущему порука,
Цена ж забвенья слишком высока.
 

Юрий Левитанский

Чтец 6.

 
Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: Сюда прихожу, как домой.
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать…
 

Анна Ахматова

Ведущий 4. Это забыть невозможно. То, что было, просто так не уйдет. Оно останется в сердцах, в душах тех, кто это перенес. Это страшные годы. Пусть говорят: «время лечит», но это забывать нельзя, это должны помнить все. Нельзя допустить, чтобы это повторилось…

ДЕТИ – ЖЕРТВЫ ХОЛОКОСТА

Документально-поэтическая композиция

Сопровождается демонстрацией слайдов на большом экране, музыкой.

Оформление: на сцене вывешены листы, на которых выписаны основные понятия: «геноцид», «Холокост», «гетто», «фашизм», «нацизм», «оккупационный режим», «антисемитизм», «нацистская идеология», «неонацизм». В начале представления все эти определения висят обратной стороной, как только понятие начинает обсуждаться, плакаты переворачивают.

Музыка: «Лунная соната» Л. Бетховена.

Слайд: фото концлагеря Освенцим.

Чтец 1.

 
Слушайте это, старцы, и внимайте,
Все жители земли сей: бывало ли такое
Во дни ваши или во дни отцов ваших?
Передайте об этом детям вашим;
А дети ваши пусть скажут своим детям,
А их дети – следующему роду…
 

Книга пророка Иоиля

Слайд: фото людей за решеткой лагеря смерти 1.

Ведущий 1. В небольшой роще в сотне метров от одной из газовых камер Освенцима-Биркенау женщины, дети и старики ожидают своей очереди. Скоро им прикажут раздеться. Затем их загонят в камеру и отравят смертельным газом. Их тела сожгут в печах в том же здании или в специально вырытых неподалеку ямах…

Ведущий 2. На фотографии вы видите евреев, привезенных в Освенцим-Биркенау из Венгрии в начале июня 1944 года. Снимок этот взят из альбома, принадлежавшего немцу, который в этот период работал в лагере.

Ведущий 1. Судьба евреев в Освенциме запечатлена на множестве фотографий; этот снимок, сделанный в роще, помещен под заголовком: «Нетрудоспособные женщины и дети».

Роща все еще там. От женщин и детей осталась лишь фотография…

Слайд: фото людей за решеткой лагеря смерти 2.

Ведущий 2. Трагедия, о которой мы сегодня будем говорить, унесла жизни более шести миллионов евреев в мире и из них три миллиона евреев на территории бывшего Советского Союза. Трагедия, превратившая в преступников не только нацистов, усеявших землю лагерями смерти, но и тех, кто стал их молчаливыми или открытыми соучастниками. Чем дальше мы отходим от Холокоста, тем более пронзительно становится ясно, что по социальным и психологическим последствиям Холокост, как и другие вспышки геноцида, – это опаснейший синдром человеко-фобии для всех жителей Земли.

Ведущий 3. Холокост – от греческого слова «холкау-стос», что означает «сожженный целиком». Другое название – катастрофа.

Слайд: очередь в газовую камеру в концлагере.

Ведущий 1. Главной целью гитлеровцев являлась расчистка жизненного пространства для «высшей» арийской расы, к которой они относили лишь немцев, скандинавов, бельгийцев и население Северной Франции. Безусловному уничтожению подлежали евреи и цыгане. Остальные национальности, в частности и славянские, считались «трудоспособными» – значит годными для использования «на работах». Стариков, инвалидов, детей и женщин с маленькими детьми обычно зачисляли в разряд «нетрудоспособных» и направляли прямо в газовые камеры.

Слайд: фото людей за решеткой лагеря смерти 3.

Ведущий 2. Геноцид евреев, проводимый нацистской Германией во время Второй мировой войны, – преступление против человечества, принявшее исторические масштабы. Но наиболее тяжелые испытания выпали на долю самых незащищенных, самых невиновных, только-только пришедших в этот мир людей – на долю детей.

Ведущий 3. «Гонения на еврейских детей в самой Германии начались задолго до войны. С 1933 года их планомерно изгоняют из немецких школ.

Слайд: – урок нацистской идеологии, во время которого подвергались унижениям ученики-евреи. На доске слова: «Еврей – наш самый главный враг! Будьте бдительны с евреями».

Ведущий 1. Из воспоминаний Хильмы Геффен из берлинского пригорода Рангсдорфа: «От дружелюбной атмосферы не осталось и следа… Никто больше не хотел дружить со мной. А многие соседи даже боялись разговаривать. Некоторые, когда мы сами к ним заходили, говорили напрямик: «Больше к нам не ходите, мы боимся…»

Ведущий 4. Жительнице Нюрнберга Лоре Ганг-Зальхеймер исполнилось 11 лет, и ей разрешили учиться в немецкой школе, потому что ее отец был ветераном Первой мировой войны. Но и ей не удалось избежать изоляции. «Мы с тобой не можем идти домой, нельзя, чтобы нас видели вместе», – говорили дети-немцы.

Ведущий 5. С каждым новым днем нацистского правления, – писала Марта Аппель, – пропасть между нами и нашими соседями становилась все шире. Мальчики и девочки, с которыми мы много лет были в самых теплых отношениях, отвернулись от нас. Вдруг выяснилось, что мы другие».

Ведущий 6. Для еврейских семей были созданы гетто. Дело в том, что в средневековье в европейских городах евреи, как правило, селились в отдельных кварталах. С XVI века их стали называть «гетто». В Германии они прекратили существование в начале XIX века. Однако в 1939 году нацисты издали указ, согласно которому евреи должны были оставить свои дома и переехать в специально отведенные для них районы. Переселение евреев в гетто значительно облегчило последующие шаги вдохновителей и исполнителей Холокоста.

Слайд: выселение в гетто 1.

Ведущий 4. Из дневника тринадцатилетнего Ицхака Рудашевского: «Прекрасное солнечное утро. Улицы запружены людьми в форме со свастикой. Город бурлит… И вот передо мной открывается средневековая картина: переселение в гетто, черно-серая масса людей, впряженных в повозки с наваленными тюками. Я понимаю, что скоро придет и наш черед. Я смотрю на разоренный дом, на тюки, на растерянных, отчаявшихся людей. Я вижу разбросанные вещи, которые когда-то были мне так дороги, к которым я привык. Женщина стоит среди узлов. Ей не под силу их унести. Она горько плачет и заламывает руки. И вдруг все вокруг начинают плакать. Все рыдают…»

Слайд: выселение в гетто 2.

Ведущий 5. В гетто были особые перевалочные пункты – умшлагплац. Часто это была городская площадь или другое открытое место, где и решалось, кого отправить на смерть, а кто еще годен для работы. В крупных гетто умшлагплац нередко располагался рядом с железной дорогой. В Варшаве для облегчения депортации провели специальную железнодорожную ветку, соединяющую «перевалку» с основной железной дорогой. Массовые депортации в Треблинку шли день за днем, неделя за неделей…

Слайд: выселение в гетто 3.

Ведущий 6. Галина Биренбаум – одна из тех, кому удалось пережить Холокост. Она оставила нам живое свидетельство происходившего на умшлагплаце.

«Нас привели на Умшлаг, на этот тысячу раз проклятый Умшлаг, залитый кровью и слезами, где воздух дрожит от свистков и скрежета поездов, увозящих сотни тысяч евреев на последнюю в их жизни станцию.

Большая площадь перед зданием бывшей школы запружена отчаявшимися, запуганными людьми…

Потом мы увидели, что немцы устанавливают посреди площади пулемет. В толпе стали испуганно перешептываться. И хотя все понимали, что происходит, никто не осмеливался закричать или заплакать в голос. Стояла жуткая, давящая тишина. Мы обнялись, мать, отец, Гилек и я. Мы посмотрели друг другу в глаза – как смотрят перед вечной разлукой… чтобы сохранить в памяти образ любимых, пока нас всех не поглотит темнота. Все, чем мы жили, все, о чем мы думали и мечтали, потеряло значение. Мама наклонилась ко мне, улыбнулась и прошептала мне на ухо: «Не бойся, от смерти все равно не уйти, умирают только раз… И мы умрем вместе, так что не бойся, это не так уж и страшно…»

Слайд: расстрел людей фашистами 1.

Ведущий 1. Вспоминает узница Дранси Одетт Дальтроф-Батси о еврейских детях: «Несколько суток везли их в опломбированных товарных вагонах. В каждом по девяносто детей и одна женщина, у которой в толпе двое, трое, а то и четверо собственных. Возраст детей от пятнадцати месяцев до тринадцати лет. Все – неописуемо грязные. Трех-, четырехлетние покрыты гноящимися язвами. Им так необходима наша помощь! Но у нас почти ничего нет, несмотря на непрестанную заботу и доброе отношение начальника нашего лагеря коменданта Кона. Мы сразу же начинаем устанавливать душевые кабинки. На тысячу детей у нас всего четыре полотенца».

Слайд: расстрел людей фашистами 2.

Ведущий 2. Детей в лагерях использовали в качестве «подопытных кроликов» в «различных медицинских экспериментах». Так, доктор Хайсмейер удалял у детей лимфатические узлы и вводил им под кожу живые туберкулезные бактерии. На допросе в 1964 году доктор заявил, что для него «не было принципиальной разницы между евреями и животными».

Слайд: расстрел людей фашистами 3.

Ведущий 3. Из воспоминаний Янкеля Верника, бывшего узника Треблинки:

«Всю эту зиму маленьким детям, совершенно голым и разутым, приходилось простаивать на морозе много часов подряд в ожидании своей очереди в переполненные газовые камеры. Их обмороженные ступни примерзали к ледяной земле.

Многие плакали. Некоторые замерзали насмерть. А немцы и украинцы, прохаживаясь вдоль колонны, пинали и били своих жертв.

Особенно зверствовал один немец, по имени Зепп, настоящий садист. Омерзительная тварь, которой особенно нравилось пытать детей. Когда Зепп издевался над женщинами с детьми на руках и его умоляли прекратить, он мог отобрать ребенка и тут же разорвать его пополам или, взяв за ноги, ударить головой о стенку и отшвырнуть прочь».

Слайд: расстрел людей фашистами 4.

Ведущий 4. По мере того, как война приближалась к концу, те, кто осознавал тяжесть совершенных преступлений, изо всех сил старались избавиться от улик. В восемь часов 20 апреля 1945 года, в тот самый день, когда Адольф Гитлер праздновал свой последний день рождения на этой земле, в лагере Нойенгамме, расположенном в окрестностях Гамбурга, убивали последних заключенных.

На тот момент в лагере оставалось двадцать еврейских детей в возрасте от пяти до двенадцати лет. Десять девочек и десять мальчиков… Среди них – две пары братьев и сестер. Детей вместе с четырьмя взрослыми заключенными, а это были французские врачи, доставили в большое школьное здание в Гамбурге, после чего их отвели в подвал, где была котельная; там, на трубе, под потолком, эсесовцы сначала повесили взрослых, затем настала очередь детей; некоторым из них ввели морфий, ни один ребенок не плакал.

Ведущий 5. Сохранились имена и возраст убитых детей: Маня Альтман, 5 лет; Лелка Бирнбаум, 12; Суркис Голдингер, 11; Ривка Герцберг, 7; Александр Горнеман, 8; Эдуард Горнеман,12; Марек Джеймс, 6; В. Юнглиб, 12; Лея Клигерман, 8; Жорж-Анри Кон, 12; Эдуард Райхенбаум, 10; Серджио де Симон, 7; Марек Штайнбаум, 10; Г. Вассерман, 8; Элеонора Витонска, 5; Роман Витонски, 7; Роман Целлер, 12, Рухла Зильберберг, 9 лет…

Слайд: расстрел людей фашистами 5.

Ведущий 6. А вот еще одна трагедия – судьба еврейской девочки Анны Франк.

Анна Франк родилась в 1929 году во Франкфурте-на Майне. В тринадцать лет она начала вести дневник, ставший одним из наиболее известных документальных свидетельств о Холокосте. Сегодня это едва ли не самая читаемая книга в мире. Дневник Анны Франк переведен на пятьдесят языков. Недавно увидело свет его новое полное, без сокращений издание. Оно вышло и в России.

Вскоре после прихода Гитлера к власти в 1933 году семья Анны бежала в Нидерланды. Как и многие другие немецкие евреи, ее отец Отто, мать Эдит и сестра Марго верили, надеялись, что теперь нацистским преследователям до них не добраться. На фотографии (слайд) – шестилетняя Анна (справа) и ее подружка Сане в Амстердаме в 1935 году.

Ведущий 7. Но в мае, когда немецкая армия оккупировала Нидерланды, налаженной жизни семьи пришел конец. Как многие евреи в Нидерландах, Отто Франк приготовил для своей семьи тайное укрытие. В июле 1942 года Франкам пришлось им воспользоваться. Вот что писала Анна в своем дневнике 2 мая 1943 года: «Мы живем в каждодневном напряжении. В напряжении от ожидания и надежды, но и от страха, когда слышим звуки в доме или на улице, когда ужасно стреляют или когда в газете печатают новые «объявления», потому что каждый день может произойти и такое, что некоторые из наших помощников вынуждены будут сами здесь скрываться. «Скрываться» стало самым обычным словом». Несмотря на помощь соседей-неевреев, семье не удалось уйти от рук гестапо. Их арестовали по доносу 4 августа 1944 года.

Как и других голландских евреев (общим числом более ста тысяч человек), семью Франк отправили в сборный лагерь Вестерборк. Месяц спустя всю семью депортировали в Освенцим.

Ведущий 8. Эдит Франк скончалась незадолго до освобождения Освенцима в январе 1945 года. Анну вместе с сестрой Марго отправили в Германию в концлагерь Берген-Бельзен. В апреле 1945 года лагерь освободили, но сестры умерли от тифа за несколько недель до прихода английских войск. Отто Франк пережил Освенцим и в конце концов вернулся в Амстердам, где друзья семьи и передали ему дневник Анны, который они хранили все это время.

Музыка: Реквием.

Слайд: расстрел людей фашистами 6.

Ведущий 9. Холокост – это составная часть и российской истории. Ведь нацисты, как известно, начинали с уничтожения евреев, но «на прицеле» у них были и другие народы, в том числе и славяне. Несколько миллионов мирных советских граждан других национальностей было уничтожено нацистами и их пособниками на оккупированной территории СССР. Идеологи расовой теории утверждали, что не только евреи, но и славяне являются представителями «низших рас», и, следовательно, не имеют права на свободное существование. Евреи оказались первыми в страшной очереди на уничтожение, но такая же участь ожидала и славянское население.

Чтец 1. Бабий яр

 
К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?
Я жил когда-то в городах,
И были мне живые милы,
Теперь на тусклых пустырях
Я должен разрывать могилы,
Теперь мне каждый яр знаком,
И каждый яр теперь мне дом.
Я этой женщины любимой
Когда-то руки целовал,
Хотя, когда я был с живыми,
Я этой женщины не знал.
Мое дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
Вы окликаете меня.
Мы поднатужимся и станем,
Костями застучим – туда,
Где дышат хлебом и духами
Еще живые города.
Задуйте свет. Спустите флаги.
Мы к вам пришли. Не мы – овраги.
 

Слайд: расстрел людей фашистами 7.

Ведущий 7. Осень 1941 года. Оккупированный Киев. Роман Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» начинается с текста той самой листовки, которая появилась на улицах Киева в сентябре 1941 года. Вот ее текст:

Ведущий 8. «Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельниковой и Доктеривской улиц (возле кладбищ).

Взять с собой документы, деньги и ценные вещи, а также теплую одежду, белье и пр.

Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян.

Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян».

Ведущий 9. Муса Джалиль известный советский поэт, сам переживший ужасы гитлеровских концентрационных лагерей, написал эти стихи…

Слайд: фото Джалиля.

Чтец 2.

 
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор
И медными глазами
Окинул обреченных… Мутный дождь.
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня…
 

Чтец 3.

 
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз…
 

Чтец 4.

 
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вдох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг, —
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной,
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
– Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать!
Он плачет, и как лист,
Сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо…
 

Чтец 2.

 
– Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? —
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
– Не бойся, мальчик мой.
Сейчас вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи.
Сейчас не будет больно.
 

Чтец 3.

 
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой.
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
 

Чтец 4.

 
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей…
 

Слайд: расстрел людей фашистами 8.

Ведущий 7. Из воспоминаний Августа Хефнера, лейтенанта СС из зондеркоманды 4а, который свидетельствует об убийстве 90 (девяноста) еврейских детей в Белой Церкви на Украине. «Я вошел в лес. Солдаты вермахта уже выкопали могилу. Детей везли туда на тракторе. Техническая сторона дела меня не касалась. Украинцы стояли вокруг и дрожали. Их поставили на край могилы – когда украинцы начали в них стрелять, дети падали туда. Раненые тоже падали в могилу.

Это зрелище я не забуду до конца своей жизни. Оно все время у меня перед глазами. Особенно запомнилась мне маленькая белокурая девочка, взявшая меня за руку. Потом ее тоже застрелили…»

Чтец 1.

 
Я пришел к тебе, Бабий Яр.
Если возраст у горя есть, —
Значит, я немыслимо стар,
На столетья считать – не счесть.
 

Чтец 2.

 
Я стою на земле, моля:
Если я не сойду с ума,
То услышу тебя, земля, —
Говори сама.
 

Чтец 3.

 
Как гудит у тебя в груди!
Ничего я не разберу, —
То вода под землей гудит
Или души легших в Яру?
 

Слайд: голодные дети 1.

Чтец 4.

 
Слышу детское:
– Хлебца хочется! —
Где ты, маленький?.. Покажись!
Я оглох от боли тупой.
Я по капле отдам тебе жизнь,
Я ведь тоже мог быть с тобой.
Обнялись бы в последнем сне,
И упали б вместе на дно.
 

Слайд: голодные дети 2.

Чтец 2.

 
И выстрелы. Выстрелы.
Звезды внезапного света.
И брат обнимает последним объятьем сестру…
Если есть Бог и Он видел и слышал все это,
Зачем не хотел Он со всеми погибнуть в Яру?
 

Слайд: расстрел людей фашистами 2.

Чтец 3.

 
А люди подходят и падают в яму, на камни…
Дети – на женщин и старики – на ребят.
И, как пламя, рвущимися к нему руками
За воздух хватаются
И, обессилив, проклятья хрипят.
Девочка, снизу: – Не сыпьте землю в глаза мне!
Мальчик: – Чулочки тоже снимать?..
И замер,
В последний раз обнимая мать.
 

Слайд: расстрел людей фашистами 3.

Чтец 1.

 
У тебя ли не жизнь впереди,
Ты и наше должен дожить.
Ты отходчив – не отходи,
Ты забывчив – не смей забыть!
И ребенок сказал: – Не забудь!
И сказала мать: – Не прости!
И закрылась земная грудь,
Я стоял не в Яру – на пути.
Не забудь!..
Не прости!..
 

Слайд: расстрел людей фашистами 4.

Музыка: «Лунная соната».

Пауза.

Ведущий 8. Да, 6 000 000 жертв Холокоста, почти половину которых составили советские евреи, стали для всего человечества символом народоубийства. Преступления нацистов против еврейского народа признаны Нюрнбергским трибуналом. Они потрясли все человечество.

Холокост впервые показал миру, как легко сплотить нацию во имя уничтожения «других», как легко создать образ врага, как несложно изобрести и применить самые совершенные технологии для того, чтобы попытаться стереть с лица Земли целый народ.

Холокост учит тому, чтобы помнить. Нигде и никогда никакой народ от мала до велика не должен стать жертвой при равнодушии окружающих.

Ведущий 9. Когда пришли за евреями – я молчал, когда пришли за коммунистами – я молчал, когда пришли за соседскими детьми – я молчал, а когда пришли за мной – говорить было некому…