Текст книги "Эволюция архитектуры османской мечети"

С южной стороны, противоположной двору, галереи упираются в парные основаниям минаретов выступы-контрфорсы, также усиливающие южные углы здания. Их фасадные грани оформлены четырехугольными рамами, напоминая декорацию внешних торцов контрфорсов между парными арками галерей, а увенчаны эти выступы сомкнутыми сводами – очевидно, их не пытались выдать за 11-е ячейки портика. В южных торцах галерей⁵³ можно заметить дверные проемы, ведущие в глубокие ниши, скрытые в описываемых выступах. На плане Шехзаде-джами, использованном А. Кураном⁵⁴, внутри южных угловых контрфорсов изображены винтовые лестницы, аналогично лестницам минаретов в северных угловых выступах. Легко представить, что скрытые в контрфорсах узкие вертикальные помещения, имеющие отдельные входы и лишенные естественного освещения, могли служить лестничными башнями, однако если бы эти лестницы и сохранились, то вести им попросту некуда.

Шехзаде-джами. Южная часть галереи западного фасада

Логично предположить, что первоначальный вариант мечети, заложенной Сулейманом I на Третьем холме, подразумевал наличие четырех минаретов, фиксировавших углы купольного объема, и такая композиция еще больше подчеркивала бы центричность и симметричность молитвенного зала; но уже в процессе строительства от такой композиции по какой-то причине пришлось отказаться, а гипотетические лестничные башни, превращенные в ниши, получили сводчатое перекрытие. Это изменение согласуется с предположением об изменении статуса возводимой «большой османской мечети» с триумфального памятника султана на мемориал шехзаде. Первой стамбульской (но не первой османской, помня о Юч Шерефели-джами) мечетью с четырьмя минаретами станет новый проект Сулеймана Великолепного, осуществленный по соседству с Шехзаде-джами, но в Сулеймание-джами минареты будут маркировать углы не купольного зала, а двора мечети; композиционный замысел расположения минаретов по углам основного объема реализован Синаном только спустя четверть века в Селимие-джами в Эдирне.

Шехзаде-джами. Восточный фасад

Интерьер Шехзаде-джами был лишен хункар-мафиля, указывавшего на функционирование мечети как места молитвы султана, уже ставшего и халифом. Существующий ныне в юго-восточной угловой ячейке мафиль имеет более позднее происхождение – на это указывают и очертания поддерживающих его арок, отличные от примененных Синаном в интерьере мечети, и капители колонн, и резная декорация балюстрады, и «перерезание» опорами и самой площадкой мафиля окон в стене киблы, но главное – вынесение входа на площадку вовне, в южную секцию восточной галереи. Этот поздний мафиль и вход на него традиционно не указываются на планах и разрезах синановской мечети. Вероятно, такое «дополнение» появилось не ранее XVIII в., когда в османских мечетях – как старых, так и новых, – организовывались особые места для молитвы и длительного пребывания высокородных патронов⁵⁵.

Михримах Султан-джами у Эдирнекапы, Стамбул. План (по Кубану)

Как уже было сказано, двор мечети равен по площади молитвенному залу и также подчинен модульной сетке 5 х 5⁵⁶. Подобно тому как в планировке интерьера Синан из-за использования диагональных опор был вынужден сузить сам подкупольный квадрат, он сузил и соответствующие три центральные ячейки северной и южной сторон двора, перекрывая их куполами с овальными основаниями. Открытая часть двора, как и подкупольный квадрат зала, занимает 9 из 25 модульных ячеек. При такой симметрии по двум перпендикулярным осям и очевидном подобии двора и зала логичным кажется размещение боковых проходов во двор в центральных ячейках каждой стороны – в этом случае Синан не только повторил бы пересечение осей проходов, ранее достигнутое в Баязид-джами, но и добился бы воспроизведения во дворе планировочного креста зала Шехзаде-джами. Очевидно, что именно такое воспроизведение и уподобление не входило в планы архитектора: его мечеть не является простой суммой двух одинаковых по планировке частей. Двор, безусловно, остается полноправной частью ансамбля мечети, однако с точки зрения ритуальной практики лишь расширяет, дополняет пространство молитвенного зала; являясь составляющей архитектурной композиции, он – только преддверие основного пирамидального объема здания. Вероятно, акцентировав «крещатую структуру» в плане зала с помощью оси боковых входов, Синан сознательно отказался от ее «удвоения» в планировке двора, вернувшись к более традиционной для «больших османских мечетей» практике размещения поперечной оси в южной части сахна непосредственно перед фасадным портиком.

Михримах Султан-джами у Эдирнекапы, Стамбул. Вид комплекса с севера

Михримах Султан-джамиу Эдирнекапы, Стамбул. Интерьер (вид с востока)

Само наличие двора в рассматриваемом памятнике противоречит всей предшествовавшей практике возведения османских мечетей именно как погребальных или «поминальных» мемориалов. В других мечетях Синана, построенных в Стамбуле от имени членов монаршей семьи, но не лично султана, дворы отсутствуют, – например, в Михримах-джами (Йекеле) в Ускюдаре, возводимой синхронно Шехзаде-джами, обычный для «частных» мечетей 5-пролетный фасадный портик дополнен широким навесом; аналогичное решение использовано в Рустем-паша-джами в Эминоню (1561–1563)⁵⁷. Двор перед мечетью Михримах Султан у Эдирнекапы (1562–1565), намного превышающий по ширине саму мечеть и обнесенный купольными галереями, отделен от 7-пролетного фасадного портика и должен восприниматься как внутреннее пространство П-образно спланированного медресе, тем более что проход в мечеть по михрабной оси через двор невозможен⁵⁸; этот же прием «отделения» двора медресе (как вариант коранической школы) от фасадного портика основного объема применен при строительстве стамбульских «чиновничьих» мечетей Синан-паша в Бешикташ (1555) и Соколлу Мехмед-паша в Кадырга (1572)⁵⁹. На этом фоне полноценный изолированный двор, расположенный внутри огороженной территории куллие и являющийся частью композиции именно мечети, заставляет оценивать замысел Шехзаде-джами, архитектура которой полностью соответствует всем критериям «большой османской мечети», не как траурный, но как триумфальный мемориал, и предполагать вынужденную коррекцию этого замысла уже на каком-то этапе строительства комплекса⁶⁰.

Нефная базилика: мечеть Сулеймание

Строительство куллие Сулеймание началось в 1550 г. – через 30 лет после восшествия Сулеймана I на престол⁶¹. За эти три десятилетия султан имел достаточно поводов для возведения очередной улу-джами как триумфального памятника – взятие Родоса (1522), разгром венгров при Мохаче (1526), взятие Тебриза и Багдада (1534), покорение островов Эгейского моря (1538), подчинение Боснии, Герцеговины, Молдавии, княжеств Персидского залива… Даже походы на Вену (1529) и к берегам Гуджарата (1538), несмотря на военные неудачи, могли быть поданы как успехи османского оружия⁶². Вероятно, полноценным триумфальным памятником должна была стать большая мечеть, строительство которой было начато в 1543 г. на Третьем холме Константинополя, однако печальные события могли заставить султана отложить возведение мемориала собственному царствованию⁶³.

Новый проект был начат через два года после окончания Шехзаде-джами, а за годы строительства «траурной мечети» победы армий и флота Сулеймана в Персии, Венгрии, Средиземном море и Персидском заливе только добавили поводов для появления грандиознойулу-джами.

Эти замечания заставляют видеть в возведении комплекса нечто иное и большее, нежели очередное мемориальное куллие, и для понимания особенностей риторики возведения Сулеймание следует учесть несколько обстоятельств.

Во-первых, Мехмед II строил в Константинополе мечеть Фатих в качестве «султана Рума»; его правнук Сулейман уже являлся не только правителем региональной державы, но «хранителем двух святынь», халифом и «падишахом ислама», создателем мусульманской империи, объединившей большую часть суннитских земель и объединенной законами (kanunname), основанными на шариате; важно помнить, что если в европейской традиции эпитетом Сулеймана I является «Великолепный» (Magnificent), то для турок он – Kanuni, что обычно переводится как «Законодатель». Медресе при комплексах Завоевателя и Законодателя выполняли разную функцию – если первые готовили преимущественно духовных наставников для присоединенных земель, то вторые должны были выпускать прежде всего администраторов, способных проводить государственно-религиозную политику как в качестве имамов и муфтиев, так и в качестве чиновников и учителей⁶⁴.

Во-вторых, Сулеймание-джами выполняла политическую функцию – служила мечетью «государственной», хункар-мафилем («царским местом»), где султан и халиф давал подданным возможность лицезреть себя на пятничных молитвах, ахутбы (проповеди) с ее минбара являлись барометром политических изменений. Османские историографы, как и их арабские предшественники, неизменно отмечали строительство мечетей не только как личную заслугу, но и как долг султана перед народом⁶⁵. Следует иметь в виду также следование мусульманской традиции соединения дворца и мечети: на плато Третьего холма располагался Старый дворец, роль которого в период возведения Сулеймание-джами была значительнее, чем после завершения дворцового комплекса Топкапы⁶⁶; приближение новой соборной мечети к дворцу демонстрировало единство духовной и светской власти, изначально подразумеваемое институтом халифата.

И в-третьих, – отмеченное исследователями «соломоново начало» (уподобление храму Соломона), уже проявленное в храме Св. Софии⁶⁷ и в полной мере выраженное именно в мечети Сулеймание. Само имя султана-заказчика в данном случае оказывается «парольным», устанавливающим связь номинативную с кораническим пророком Сулейманом (ветхозаветным царем Соломоном) и топологическую – со всем предшествующим храмостроительством⁶⁸. Султан официально именовался «Süleimän-i Zaman» – «Соломон [своего] времени»⁶⁹. Не приходится сомневаться, что османская культура уже была готова если не к осознанию, то к ценностному восприятию аксиологического сопоставления великих храмовых построек. Если обращение султаном Мехмедом II храма Св. Софии в мечеть уподоблялось возвращению Пророком Мухаммадом Каабы в орбиту Единобожия, то халиф Сулейман I так же воспроизводил деяние Соломона, возводя грандиозное место поклонения Единому Богу. Иерусалим с 1517 г. вошел в состав Османского государства; известно, что Сулейман задумывался над «реновацией» Куббат ас-Сахра (воспринимаемого именно как Храм Соломона)⁷⁰, и хотя сакральная топография священного для мусульман аль-Кудса (Иерусалима) не воспроизводилась в Стамбуле, сюда был перенесен топос храма Соломона⁷¹.

Эти обстоятельства заставляют считать Сулеймание-джами памятником уникальным по своему значению. Неудивительно, что местом для ее возведения стал именно Третий холм – высшая точка водораздела между Золотым рогом и Мраморным морем. В южной части вершины холма уже возвышались Баязид-джами, на юго-западной оконечности – Шехзаде-джами, но постановка новой огромной мечети на его северном участке гарантировала доминанту здания в панораме Стамбула, – со стороны Галаты объем Сулеймание попросту заслоняет более ранние мечети, а при взгляде со стороны Мраморного моря становится фоном для меньших зданий. Кроме того, наличие сразу нескольких значимых культовых сооружений на одном холме могло стать дополнительным основанием для сопоставлений с Храмовой горой Иерусалима, где мечеть Аль-Акса и Купол Скалы являются частями единого культового комплекса.

Расположение куллие Сулеймание над довольно крутым северным склоном Третьего холма потребовало и расширения строительной площадки, и дополнительного укрепления основания, в результате чего центральная часть комплекса – собственно мечеть и некрополь – возведена на платформе (размером 210 х 145 м), а северные и западные здания опущены на нижнюю террасу. Внутри платформы, стена которой обращена к спускающимся к Золотому Рогу и Эминоню базарным кварталам, архитектор разместил торговые лавки и складские помещения, придавая новому куллие непривычную коммерческую функцию и превращая его в автономный «город в городе». В состав султанского комплекса вошли, помимо находящихся на огороженной внутренней территории мечети и мавзолеев, шесть медресе, больница, кораническая школа, отдельный комплекс табхана, имарет и хамам⁷². Регулярная (насколько позволял рельеф местности) планировка зданий и прокладка проходов между ними выдает ориентацию на куллие Фатих, вызванную не только архитектурной нормативностью комплекса Мехмеда Завоевателя, но и вполне понятным соперничеством заказчика с прадедом.

Здание Сулеймание-джами полностью соответствует типу «большой османской мечети» – огромный зал (внешние размеры 61,5 х 59,3 м) перекрыт центральным куполом (диаметр 26,5 м, высота – 54 м) и предварен двором (9 ячеек по фасадным сторонам, 7 – по боковым). Центральный купол по продольной оси поддерживается полукуполами, в каждый из которых врезаны две конхи, а в поперечном направлении – боковыми нефами и контрфорсами.

Куллие Сулеймание в Стамбуле.

План (по Неджипоглу): 1 – мечеть;

2 – мавзолеи; 3 – медресе; 4 – дарушшифа;

5 – имарет; 6 – табхана; 7 – могила Синана;

8 – хамам; 9 – кораническая школа;

10 – фонтан

Сравнение опорных конструкций храма Св. Софии, мечетей Баязид и Сулеймание (по Садану)

Общим местом в литературе стало указание на прямое сходство планировки и композиции Сулеймание-джами со Св. Софией.

Конструктивно-планировочное сходство двух великих культовых зданий можно объяснять и целым рядом причин, и на различных уровнях – «наследием», усвоенным Синаном во время реставрационных работ в византийском храме, общностью «большого стиля» архитектуры Константинополя/ Стамбула, сходством отношения к религиозным идеям, даже рациональным единством технических приемов в сейсмоопасной зоне⁷³. Безусловно, отрицать влияние Св. Софии на Синана, как и на всю стамбульскую архитектуру, невозможно даже из-за «топографической близости» и исторического значения византийского памятника, как архитектурного, так и духовного. Проявление «соломонова начала» было возможно только при сопоставлении с постройкой, равно значимой по воплощению этого содержания.

Однако с точки зрения воспроизведения как конструкции, так и образа Св. Софии «прорывом» османской архитектуры следует считать все же не Сулеймание, а построенную на полвека раньше Баязид-джами⁷⁴. И план, и конструкция, и композиция главной стамбульской мечети Синана не копируют византийский храм, а развивают достижения мастеров деда Сулеймана I после пяти десятилетий накапливания возможностей. Речь при оценке очередного творения Синана должна идти именно об использовании «архитектурных тем», не заимствованных, но общих с византийским памятником; эти же темы были ранее использованы в Баязид-джами и развиты Синаном в Шехзаде-джами, памятниках еще более «топографически близких» к Сулеймание, так что говорить о прямом влиянии Св. Софии, ее повторении, «возрождении» или какой-либо «переформулировке» при анализе архитектуры мечети Сулеймание как минимум недостаточно⁷⁵.

Сулеймание-джами, Стамбул.

План (по Гурлитту)

В наследии Синана есть культовая постройка, которую – по сравнению с мечетями Баязид и Сулеймание, не говоря уже о Шехзаде, – с большим основанием можно считать упрощенной османской репликой Св. Софии. Это мечеть Кылыч Али-паша в Топхане, возведенная на европейском берегу Босфора, заказчиком и эпонимом которой был визирь и адмирал флота (kaptan-i derya), герой битвы при Лепанто. В гипотетическом «эволюционном ряду» синановских мечетей⁷⁶ эта постройка должна была бы оказаться «пробой сил» перед проектированием Сулеймание-джами, подобно тому как квадрифолию Шехзаде логично предшествовал трифолий ускюдарской Искеле-джами; но Кылыч Али-паша-джами строилась через четверть века после завершения Сулеймание, в 1578–1580 гг. и однозначно принадлежит к позднему периоду творчества архитектора⁷⁷; ее следует считать скорее «данью уважения» почти 90-летнего мастера великому константинопольскому храму, возвышающемуся на другом берегу Золотого Рога.

Сулеймание-джами. Вид с юго-запада. Аэрофотосъемка

В этой сравнительно небольшой мечети центральный купол на парусах диаметром 12,7 м уже привычно поддерживается по михрабной оси двумя полукуполами на тромпах, а боковые нефы представляют собой двухъярусные галереи, перекрытые крестовыми сводами. Дополнительное сходство мечети с византийским храмом придают массивные наружные контрфорсы подпружных арок, развернутые поперек михрабной оси, а в интерьере – перекрытая полукуполом михрабная ниша, сильно выступающая за пределы стены киблы (аналог вимы апсиды), толстые колонки с капителями, по форме напоминающими ранневизантийские, и «полосатая кладка» архивольтов. Кроме того, за обычным для мечетей, строившихся по частному заказу, 5-пролетным купольным фасадным портиком опоры северного полукупола образуют своеобразный нартекс, также перекрытый крестовыми сводами. Возможно, откровенно «византинизирующая» Кылыч Али-паша-джами стала практическим результатом руководимых Синаном реставрационных работ в Св. Софии, проводившихся незадолго до строительства мечети, в 1570-х гг.⁷⁸

В типологию А. Курана Сулеймание-джами не попала – по предложенной хронологии ей отводилось место в так и не созданном втором томе исследования; но нет причин сомневаться, что крупнейшая стамбульская мечеть Синана должна была продолжить тип multiunit mosque with dissimilar units, к которому отнесены все более ранние «большие османские мечети», чье перекрытие не ограничено единственным куполом, – Юч Шерефели, Фатих, Баязид и Шехзаде⁷⁹. Куран проводил стройную линию эволюции выделенного типа, предлагая в качестве основного критерия акцентирование симметрии центрально-купольного пространства, и после квадрифолия Шехзаде-джами возвращение Синана к нефной планировке с двумя полукуполами по михрабной оси оказывается шагом назад, «повторением» Баязид-джами. Однако перед архитектором очевидно не была поставлена задача продолжить эволюцию конкретного архитектурного типа; собственно, задача была не архитектурной, а риторической – заказчик ожидал не оригинальной постройки, а нового Templum Solomonis, который, чтобы восприниматься таковым, должен был иметь ориентиры для сопоставления.

Кылыч Али-паша-джами, Стамбул.

План (по Карнелу)

Кылыч Али-паша-джами. Вид с востока

Кылыч Али-паша-джами. Интерьер: вид с севера

Сравнение измерений показывает, что Синан не стремился превзойти по количественным параметрам те постройки, с которыми следовало сопоставлять Сулеймание-джами⁸⁰. Длина и ширина основного объема его мечети в 1,3 раза больше, чем в Баязид-джами, но почти на столько же уступают Айя-Софии. Диаметр центрального купола Сулеймание в полтора раза больше, чем у мечети Баязида II, но лишь на полметра больше, чем у реконструируемой мечети Фатих, и вряд ли эти результаты следует считать особым конструктивным достижением, тем более на фоне оставшегося непревзойденным византийского храма. Более важным должно было служить равенство высоты двух культовых построек⁸¹, и именно этот «психологически важный» критерий являлся особым поводом для гордости.

Однако мечеть Сулеймание безусловно нельзя считать увеличенной «репликой» Баязид-джами – Синан создал новое прочтение ее архитектурной темы. Боковые нефы приобрели большую отчетливость за счет того, что в подкупольный квадрат открываются не две, а три ячейки с каждой стороны; вместо одной колонны между огромными опорными столбами появились две, и переброшенные между ними чуть повышенные арки имеют различные пролеты и различную стрелу подъема, создавая по обе стороны от центральной оси комбинации трех разновысотных кривых, визуально соотносимых с кривыми купола и полукуполов. Боковые нефы не изолированы от центрального и легко обозримы, входящий в мечеть видит поперечные подпружные арки куполов их ячеек, имеющих разную конструкцию, диаметр и высоту (больший, центральный, – на сталактитовых тромпах, фланкирующие его меньшие – на парусах), и осознает качественные отличия отделенных аркадами от подкупольного квадрата фланкирующих пространств от открытого, высокого и практически не расчлененного центрального нефа.

Разделение интерьера на нефы подчеркнуто и цветом – архивольты всех подпружных арок имитируют красно-белую «полосатую кладку», и только аркады, отделяющие боковые нефы, оформлены темно-серыми полосами, напоминающими мраморные инкрустации в технике аблак. Хотя интерьер облицован светлым мрамором, опорами для этих аркад служат колонны из темно-красного гранита, подчеркивающие границы между нефами. Если верить османским хронистам, именно эти колонны были доставлены из Баальбека, принимаемого за руины дворца Соломона, что, во-первых, укрепляло «соломоново начало» возводимой мечети и, во-вторых, воспроизводило деяния Юстиниана, также ввозившего сполии из знаменитых античных построек для строящейся Св. Софии, где похожие гранитные колонны установлены в аркадах боковых нефов⁸².

Разные размеры куполов боковых нефов вынудили архитектора поставить внутри центральных ячеек дополнительные колонны – на них опираются подпружные арки фланкирующих ячеек. Проходы между этими колоннами и стеной, над которыми расположены узкие галереи на аркадах, визуально воспринимаются как дополнительные нефы, еще более дробя пространства, соседствующие с подкупольным квадратом.

Таким образом, Синан, использовав композицию основного объема Баязид-джами, акцентировал деление интерьера мечети на нефы, подчеркнув тем самым и михрабную ось, и сферичность перекрытий. По мнению О. Грабара, одно из главных достижений Сулеймание-джами – развитие заимствованной из архитектуры Айя-Софии идеи направляемого ритмом аркад и перетеканием больших и малых полукуполов прохождения к михрабу как цели этого движения⁸³. Как и в византийском храме, к реализации этой идеи подключено и освещение интерьера – световые проемы размещены в основании центрального купола, больших и малых полукуполов, три полосы проемов пронизывают стены боковых нефов (дополнительные проемы расположены между тромпами куполов средних ячеек). «Интерьер оказывается открыт не только свету, но и всему внешнему пространству, он буквально светится, искрится, весь пронизанный световыми лучами. Преграда обращается в тонкую перегородку или своеобразное “сито” из световых проемов. <…> Это – новая трактовка храмового пространства, открытого отныне вовне»⁸⁴. Главное же – усиление подпружных арок купола и облегчение стены, увеличение высоты здания и отказ от двухъярусных галерей позволили полностью освободить огромные люнеты и прорезать их тремя рядами арочных световых проемов (против двух в Айя-Софии и Баязид-джами), обеспечив не просто прекрасную освещенность всех частей огромного помещения, но доминанту широкого прохода к стене киблы, которая, несмотря на обращенность к югу, от входа воспринимается преградой на освещенном пути. Такое понимание стены киблы вполне согласуется с существующим в ритуальной практике ислама понятием сутры («преграда, ширма») – любого предмета, который в соответствии с сунной временно устанавливается перед молящимся и символически вычленяет место молитвы, индивидуализируя сам акт поклонения.

Сулеймание-джами. Интерьер: вид на подкупольное пространство с севера

Сулеймание-джами. Интерьер: вид на западный неф

Уже отмечалось, что такая проницаемость стен-перегородок и открытость пространства в мечетях Синана стали следствием разработки им балдахинной системы, и именно этот «аспект пространственного решения является основным в проблеме связи архитектуры Синана и Св. Софии»⁸⁵. Однако же в Баязид-джами (ближайшем по хронологии аналоге композиции мечети Сулеймание) о подобном решении говорить не приходилось: там архитектор опирал несомые части конструкции на внешние стены и контрфорсы на линиях подкупольных опор (в северной части их заменили крылья-табхана). В Сулеймание Синан перенес систему перекрытий Айя-Софии на более рациональную опорную конструкцию⁸⁶. При отмеченном анахронизме Сулеймание-джами в эволюционном ряду османских центрально-купольных мечетей ее появление было бы невозможно без предварительного апробирования балдахинной системы в соседней Шехзаде-джами.

Первое, на что следует обратить внимание при сопоставлении двух синановских «больших османских мечетей» с византийским «прототипом», – отказ от массивных пилонов, задававших нефное членение интерьера Св. Софии, и перенесение в конструкцию Сулеймание-джами «диагональных» опор, воспринимаемых зрителем как крещатые столбы. Как и в мечети Шехзаде, уменьшение угловых планировочных квадратов позволило архитектору расширить северную и южную ячейки, перекрытые полукуполами, и разместить конхи, отсутствующие в Баязид-джами, а также «отодвинуть» аркады, отделяющие боковые нефы, выявив крещатость подкупольного пространства. Сложное сечение опорных столбов заставило более чем на треть сузить проходы из этого пространства в крайние из трех центральных боковых ячеек, что в свою очередь предопределило особый ритмический рисунок разделяющих нефы аркад, напоминающий римские трехпролетные триумфальные арки⁸⁷.

Размещение на боковых сторонах подкупольного квадрата не двух (как в Баязид-джами), а трех купольных ячеек заставляет, несмотря на различия в их размерах и диаметрах куполов, а также в расстановке опор пристенных галерей, переносить на зал мечети Сулеймание модульную сетку 5 X 5, разработанную в Шехзаде-джами. Нечетное количество боковых ячеек акцентирует поперечную ось интерьера, на которой оказываются не опоры, а проходы, оформленные центральными пролетами «триумфальных арок». Правда, такое визуальное усиление креста геометрических осей интерьера не сопровождается (в отличие от Шехзаде) крестообразным расположением осей проходов – для грандиозной Сулеймание-джами это было бы и слишком просто, и функционально недостаточно.

Использование отработанной в Шехзаде-джами балдахинной системы вынудило Синана «втягивать» в интерьер контрфорсы (кроме стены киблы), гораздо более массивные. Северная стена интерьера не подверглась заметным изменениям – между контрфорсами размещены четыре глубокие лоджии, по обе стороны от входа двухэтажные. Но если планировочный квадрифолий Шехзаде, открывавший обзор рукавов креста, заставил мастера маскировать контрфорсы порталами, то в Сулеймание такой необходимости не возникло – боковые контрфорсы в интерьере закрываются от зрителя опорными столбами и колоннами разделяющих нефы аркад и воспринимаются сквозь «триумфальные арки» не как несущие элементы, а как стенки лоджий галерей «дополнительных нефов».

От предшествовавшей синановской мечети Сулеймание-джами «унаследовала» и боковые галереи между наружными частями контрфорсов. Но если в Шехзаде-джами мастер превратил секции единственного яруса галерей в 9-пролетный фасадный портик с повышенным центральным входом, маскировавший выступающую нижнюю часть контрфорсов, то в Сулеймание с помощью контрфорсов и галерей создается иная композиция – мощные пилоны во всю высоту фасадов делят боковые грани объема на три секции. Центральная секция, лишенная прохода в молитвенный зал, превращена в изящную двухъярусную лоджию, в которой каждой из семи чуть повышенных арок нижнего яруса соответствуют две арки верхнего этажа (схожая композиция проемов использована в раннеосманской Худавендигар-джами в Бурсе). Пилястры, воспроизводящие деление на ячейки боковых нефов интерьера, в нижнем ярусе «скрыты» двумя меньшими арками, делящими лоджии на три части с подчеркиванием центральной, за которой находится средняя, более крупная ячейка бокового нефа (ее доминанта снаружи акцентирована и расположением световых проемов, и более крупным куполом, выдвинутым на передний план). Такая композиция также акцентирует строгую симметрию и фасада, и находящегося за ним объема.

Необычным является отсутствие входов в нижний ярус лоджии – если в Шехзаде-джами вдоль боковых фасадов тянулись проходные галереи и ячейки сообщались проходами в контрфорсах, то центральные секции галерей мечети Сулеймание, под которыми расположены места для вуду (малого омовения), изолированы и оказываются доступны только из интерьера через оконные проемы, демонстрируя молящимся – вопреки обыкновению, – что не все места в мечети равно открыты для них и соответственно обладают разным статусом⁸⁸.

Угловые секции боковых галерей оформлены трехпролетными купольными портиками, напоминающими фасады маленьких месджитов (например, Фируз-ага-джами). В северной паре подчеркнут пониженный центральный проход, перекрытый большим куполом, а боковые крылья под зеркальными сводами повышены на одну ступень, отсылая к раннеосманским «местам последней общины», тем более что на гранях контрфорсов, служащих южными стенами секций, есть михрабные ниши. Южные секции галерей оформлены аналогично и также проходные, но уровень пола в них един и проходы в зал смещены к контрфорсам – связано это, вероятно, с тем, что внутри центрального простенка южной секции восточного фасада расположена лестница, ведущая на хункар-мафиль, занимающий большую часть юго-восточной угловой ячейки интерьера.

Сулеймание-джами. Восточный фасад

Уподобление угловых секций боковых галерей фасадным портикам скромных квартальных мечетей позволяет Синану уже на подходе к огромному зданию «сформировать ожидания» молящихся и направить входящих от непроницаемых для прохода широких центральных прясел к крайним ячейкам. Размеры молитвенного зала Сулеймание-джами, занимаемое ею место в окружающей застройке, проходы в западной стене, отгораживающей участок мечети и кладбища от медресе, да и особый статус постройки предопределили появление пяти входов в зал (вместо трех, достаточных в предшествовавших мечетях) и соответственно не одной, а двух проходных осей, перпендикулярных «оси ислама». Эти оси проложены по обе стороны от подкупольного квадрата через южный и северный поперечные нефы и пересекаются с продольной осью интерьера под полукуполами, фиксируя начало и конец маршрута – центральный вход (со стороны двора) и михраб.

Входы через угловые ячейки позволили Синану рассчитать возможные точки восприятия интерьера – скрывание диагональности центральных столбов, визуальное исчезновение контрфорсов и меньшие размеры самих угловых ячеек по сравнению с центральными ячейками боковых нефов. При этом сами угловые секции, даже скрытые от взгляда входящего в мечеть, перестают быть дополнительными пространствами, превращающими подкупольный крест в квадрат, как это было во многих османских мечетях; перемещение в них входов придает им совершенно новую функцию «пропилей».