Текст книги "Место, которого дважды не было. Часть 1. Черный властелин. Начало"

Взвесив все за и против, Маурос окончательно убедил себя в том, что Чёрным Властелином окажется колдун. Мысленно он посочувствовал жителям Южного континента, но сочувствие к другим в его сердце сменилось на жалость к себе, несправедливо осуждённому на верную смерть, а на её место пришли гнев, ненависть и жажда мести. «Приди, Чёрный Властелин! Я жду тебя! Час отмщения пробил!» – воскликнул эльф. Пламя свечей внезапно погасло, но уже в следующее мгновение разгорелось с новой силой. Больше ничего странного не произошло. Маурос постоял минуту, словно в забытьи, а потом вспомнил про таинственную книгу. Мысли его забрели столь далеко, что он совершенно забыл, где находится и что́, собственно, здесь делает. Он принялся читать дальше.

3) Воззовёт он к Чёрному Властелину и молить будет его обрушить гнев на врагов своих, не ведая того, что сам он и есть Чёрный Властелин.

Это показалось эльфу бредом: как можно не знать, что ты Чёрный Властелин, способный покорить весь Южный континент и противостоять Великим Повелителям Стихий? Холодок пробежал у него по спине. Он с ужасом вспомнил, что мгновение назад сделал именно то, о чём говорилось в книге. Он позвал Чёрного Властелина и попросил об отмщении. «Спокойно! Это ничего не значит. В крепости все об этом просят, даже те, кого приговорили к смерти за дело, а не как меня – совершенно несправедливо», – успокаивал себя эльф.

4) Будет он жестоко предан своим народом и осуждён безвинно, за что спросит потом с обидчиков великую цену.

«Ещё одно совпадение», – с тревогой подумал Маурос. Он вдруг вспомнил о первом пункте: «В великий день сей над крепостью в последний раз взойдёт солнце». Эльфу как-то сразу расхотелось иронизировать. Он знал, солнце в этих краях показывается раз в сто лет по обещанию. Если бы его луч не проник в мрачный подвал, то он ни за что не обнаружил бы тайную комнату. «Вдруг я и есть Чёрный Властелин? Я из рода земных бессмертных. Осудили меня за преступление, которого я не совершал. Народ мой меня предал и отвернулся от меня. Отомстить всем безумно хочется. Ещё это солнце… Стоп! Я уже решил, здесь говорится о колдуне. А я вовсе не колдун». Последний аргумент успокоил эльфа. «Фух! – вздохнул он с нескрываемым облегчением. – Можно спокойно читать железную книгу дальше. Эта пророческая бредятина меня не касается».

5) Не будет он знать ласки и заботы отца с матерью, ибо сиротой останется во младенчестве,

– с трудом дочитал эльф и вцепился в треногу. Его била мелкая дрожь. Перед глазами стоял туман. Мысли со скоростью света разбегались в разные стороны и собираться в единое целое отказывались. Последнее совпадение оказалось куда серьёзнее предыдущих.

Заброшенная шахта

– Это шахта и древний колодец.

– Ух ты!

– Держи его! Он всё разрушит! Стой!

– Поздно. Шахты нет. Хоть колодец остался.

Маурос рос круглым сиротой, хотя когда-то у него была обычная семья. Жил он вместе с отцом, матерью и прочими родственниками в эльфийском поселении Ферлатис. Родители его погибли в один день, когда ему не исполнилось и года. На воспитание малыша взяли старший брат отца с женой, растившие двух собственных дочерей. Нельзя сказать, чтобы в детстве его обижали или притесняли. Не испытывал он нужды ни в чём, однако и любви к нему никто не проявлял, скорее равнодушие. Тётя Ронеса и дядя Эусебио относились к воспитанию племянника как к своему родственному долгу. Ну не бросить же сироту на улице! Могли осудить соседи. А так растёт себе и растёт, одет, обут, кровом обеспечен. Чего ещё надо? Чаще всего он слышал: «Отстань. Не докучай. Видишь, сейчас не до тебя». Такое равнодушие обижало маленького эльфа, но со временем он привык и почти перестал жалеть и думать о том, что с родителями ему было бы лучше, что его любили бы, что кто-то считал бы его самым дорогим на свете.

Родителей он видел на большом семейном портрете в доме Эусебио. Мать звали Долорес. Она отличалась благородными чертами лица и красотой, отец же внешность имел весьма заурядную, зато был крайне умён и порядочен. Видимо, за это его и полюбила гордая красавица Долорес. Отца звали Маурисио. Он работал рудокопом в шахте. Эльфу все говорили, что красотой он пошёл в мать, умом – в отца, а потом смеялись и добавляли с издёвкой: «Пойти-то пошёл, да вот не дошёл. На полпути остановился». Действительно, Мауроса нельзя было назвать ни особенно умным, ни особенно красивым.

Погибли его родители в результате несчастного случая. Виноватых в их смерти не нашлось. Точнее, виновник был, но об этом очень долго никто ничего не знал. Отец работал в шахте, где добывали железную руду. Примерно за год до гибели Маурисио сам обнаружил богатую жилу. К разработке её подошли основательно. Стены нового прохода в шахте укрепили по всем правилам. Ничто не предвещало беды.

В тот злополучный день мать принесла отцу обед и, вместо того чтобы по обыкновению передать еду с другими рудокопами, сама решила спуститься к нему в шахту. Уцелевшие эльфы рассказывали, что, как только подошла она к любимому мужу, раздался страшный скрежет и гул. В одно мгновение свод шахты рухнул и похоронил их под собой. Тела погибших так и не нашли, несмотря на все старания, поэтому у Мауроса не было даже могилы родителей, на которую он мог бы прийти в час печали и скорби. В трудные минуты он прибегал к заброшенной шахте и пытался мысленно поговорить с ними.

Шахту закрыли лишь спустя некоторое время после гибели его отца и матери. Поначалу ни у кого не возникло такой мысли: слишком богатой была в ней железная жила. Но через сорок дней там начали происходить странные и страшные вещи: то разом гасли все светильники, то раздавались стоны и вой, то в пустом коридоре отчетливо слышались тяжёлые шаги и жуткий смех, то пропадали инструменты. Естественно, это пугало бедных рудокопов. С каждым днём всё больше эльфов отказывалось спускаться в шахту. Страх нарастал. Последней каплей стало исчезновение старшего горного мастера. Он знал шахту как свои пять пальцев и никак не мог в ней заблудиться. Однако, спустившись в неё утром понедельника, вышел он из неё только в пятницу. Все эти дни мастера активно искали, но поиски оказались тщетны. Он нашёлся сам, неожиданно выйдя из тупикового туннеля, который уже несколько раз безрезультатно обследовали. Мастер был явно не в себе и едва держался на ногах. Он дрожал от страха, плакал, хватал всех за руки и утверждал, что надо закрывать шахту и спасаться. Несчастный метался в горячечном бреду три дня.

К нему позвали колдуна Хоруса, который давно жил среди эльфов и помогал им в трудных ситуациях. Случай со старшим горным мастером удивил его. Хорус попытался погрузить пострадавшего в гипнотический сон, чтобы исцелить и заодно выяснить, что́ с ним произошло. Только начал он произносить заклинания, как сам рухнул на пол без чувств. Он корчился от боли, извивался всем телом, махал руками, словно отбивался от кого-то невидимого, громко кричал: «Нет! Отпустите! Нет!» Спустя несколько минут колдун успокоился, затих, потом резко открыл глаза и поднялся. Он окинул всех странным взглядом и произнёс: «Ему никто не поможет. Он обречён. Да и мне теперь тоже не помочь. Для всех вас есть одна надежда на спасение, и она в море». Больше ничего не сказал Хорус. Вечером третьего дня, так и не приходя в себя, старший горный мастер умер.

Колдун закрыл свой дом, на глазах у всех наложил на дверь охранное заклятье и с маленьким узелком в руках ушёл в сторону моря. Три дня он сидел на краю обрыва, свесив ноги в бездну. Не отрываясь, смотрел он в морскую даль и постоянно что-то шептал. На закате третьего дня со стороны моря раздался страшный гул, на берег пошла огромная волна, а вдалеке из моря взмыли вверх три водяных столпа. Они образовали трезубец – символ Великого Морского Владыки. Тогда Хорус вскочил, схватил узелок и бросил его с обрыва в море. Затем колдун повернулся и прошёл сто шагов до колодца, считавшегося очень древним сооружением. В поселении не знали, кем и когда он был построен, а главное – для чего. Ходило много слухов о том, что к его созданию причастны первые жители континента. Эту версию подтверждал узор на верхней кромке из загадочных знаков и символов. Прочитать их никто не мог, даже колдун Хорус. По крайней мере, он сам так утверждал и читать надпись отказывался. Иероглифы являлись характерной чертой всех сооружений исчезнувшей цивилизации. Чаще всего они встречались в пещерах, которые местные жители благоразумно обходили стороной. Загадочный колодец в Ферлатисе легендарные первые поселенцы вырыли на обрывистом берегу всего в нескольких метрах от моря. Глубину он имел огромную, какую точно – установить не удалось, хотя эльфы не раз пытались его промерить. Воды в нём никогда не находили. Подойдя к нему, Хорус сначала заглянул вниз, а потом головой вперёд бросился в чёрную бездну.

Естественно, череда трагических событий взбудоражила поселение эльфов. Разговоры велись только о злополучной шахте и странных смертях, связанных с ней. Если гибель родителей Мауроса воспринималась как трагический, но объяснимый несчастный случай, то смерть горного мастера была окутана ужасной тайной и не походила на обычную кончину, как и последовавшее за ней самоубийство Хоруса. Смерть колдуна – это неслыханное событие. Кончина Хоруса послужила последней каплей и вызвала панику. Многие эльфы собирали пожитки и бежали с насиженных мест куда глаза глядят. Правда, панике поддались не все. В поселении осталась треть жителей. Одна половина из них верила, что всё плохое уже позади. Другую половину можно было считать фаталистами. Они рассуждали так: «Если неведомые злые силы ополчились против нашего народа, то рано или поздно они нас достанут, где бы мы ни находились, в таком случае лучше встретить врага, смерть и другие неприятности в родном доме, чем на чужбине». Что-то в этом роде думал и дядя Мауроса. В результате вся семья осталась в Ферлатисе.

Невероятные слухи о таинственных и ужасных событиях, произошедших в Ферлатисе, быстро распространились по двум эльфийским королевствам и за их пределами. Хотя правда была до крайней степени невероятна и больше походила на вымысел, её по старой традиции пытались приукрасить, передавая из уст в уста. В итоге тысячу раз пересказанная, дополненная, переделанная и перевёрнутая с ног на голову история полностью утратила хоть какую бы то ни было связь с реальностью и походила на бред сумасшедшего. До противоположного края континента дошла следующая версия: колдун Хорус сошёл с ума, устроил обвал в шахте, отравил старшего горного мастера, пытался уничтожить поселение эльфов, а когда ему это не удалось, с досады бросился с обрыва в море, громко проклиная Великого Морского Владыку.

И в эти небылицы многие верили! Пожалуй, подлинную историю знали только жители Ферлатиса и их ближайшие соседи.

«Да, чем дальше от первоисточника, тем больше лжи и обмана», – подумал Маурос. Воспоминания о смерти родителей и последовавших за этим загадочных и ужасных событиях вызвали у эльфа очередной приступ жалости к себе: «Эх! Жизнь меня никогда не баловала. Сначала сирота и нелюбимый приёмыш, потом без вины осужденный преступник и изгой, обречённый на смерть в пустыне. Счастливчик. Нечего сказать! Завидуйте мне все до смерти. А лучше умрите, мне будет приятнее. Вот придёт Чёрный Властелин… Да, кстати, о нём. Что там дальше написано?»

Совет Семи Мудрецов

– Смешные они и несуразные.

– Зато какие важные, смотри.

– А зачем им эти балахоны?

– Это мантии.

6) Увидят его семь мудрецов, но, несмотря на мудрость свою, не поймут, кто перед ними,

– прочитал Маурос шестой пункт. «Хоть тут не угадали! – с облегчением подумал эльф. – Я же понял, что Чёрный Властелин – это колдун». Правда, через минуту он вспомнил, что тётка Ронеса рассказывала, как после гибели Хоруса в поселение явился Совет Семи Мудрецов в полном составе. Она утверждала, что и её позвали на встречу с колдунами, чтобы она подробно рассказала о гибели родителей Мауроса. Если верить ей, то приглашали и дядю Эусебио, но он отказался. Однако она ни словом не обмолвилась, видели ли колдуны несчастного сироту. Сам он, разумеется, ничего о тех событиях не помнил в силу своего малого возраста. Поразмыслив немного, Маурос решил, что вероятность встречи с мудрецами категорически отрицать нельзя. В то время за ним обязательно кто-то должен был присматривать. Не оставишь же годовалого младенца одного. Следовательно, либо он сидел дома под присмотром дяди Эусебио, либо тётя Ронеса потащила его с собой. Вероятность совпадения – пятьдесят процентов, а это уже немало.

Через несколько дней после гибели Хоруса у ворот Ферлатиса появились семь колдунов. Стражник утверждал, что откуда ни возьмись перед сторожевой башней образовалось золотистое облачко. Оно плавно опустилось, и из него на дорогу, ведущую к поселению, вышли семь седовласых старцев в длинных мантиях. Только слепой не узнал бы в них колдунов. Один из прибывших, старик с длинной седой бородой, обратился к стражнику:

– Скажи-ка, любезный, в этом поселении проживает колдун Хорус?

– Да, жил он здесь. Вот только третьего дня бросился головой в старый колодец и то ли утоп, то ли разбился.

– Как утоп?!

– Как разбился?!

– Видимо, совсем. Мы даже тела его не нашли.

– Значит, не врали смертные. Ситуация крайне серьёзна! Предлагаю пройти к дому Хоруса и всё разузнать, – обратился колдун с самой длинной седой бородой к своим спутникам.

Великолепная семёрка вошла в ворота Ферлатиса. Останавливать мудрецов, разумеется, никто и не пытался. Более того, знающие эльфы тут же смекнули сами и передали остальным, что к ним в поселение пожаловал Совет Семи Мудрецов. Их легко можно было узнать по массивным золотым цепям с совой. Один из стражников вызвался проводить почётных гостей, те восприняли это как должное, а не как любезность, и последовали за провожатым. По дороге мудрецы продолжали начатый ранее разговор, больше напоминавший спор.

– Вы, Галисиус, должны были узнать о трагедии раньше, если вновь не пренебрегали бы служебными обязанностями. Вам поручено ответственнейшее дело – наблюдение за свечами жизни собратьев! А вы чем занимались?

– Я уже говорил. В созвездии Кита появилась хвостатая звезда. Мне надо было в этом разобраться.

– Это абсолютно не ваше дело, Галисиус! За звёздным небом слежу я, а не вы! Я великий звездочёт!

– Из вас звездочёт, как из…

– Овесиус, приглядывайте за своими растениями и зверушками! А вы, Галисиус, ничего не смыслите в небесных сферах.

– Я многое знаю о звёздах! Год назад именно я рассказал вам о «копье Армарса» и показал это редчайшее явление. Вы о нём даже не слышали.

– Меня до сих пор терзают сомнения, не было ли это пресловутое копьё плодом вашего воображения.

– Нет! Это важный небесный знак! Я показывал вам древнюю книгу, где подробно описано это страшное знамение. Оно появляется раз в тысячелетие.

– Зато хвостатые звёзды у вас так и сыплются с неба!

– Сфериклус, я честно видел хвостатую звезду в созвездии Кита!

– Галисиус! Вы видите уже третью хвостатую звезду за последний месяц. Поймите, это невозможно. Я проверил и перепроверил ваши заявления. И знаете, к какому выводу я пришёл?

– Что из вас звездочёт, как из навоза…

– Вот и занимайтесь своим навозом, Овесиус! Звёздное небо для вас недосягаемо высоко, как и для Галисиуса! Я уверен, на линзе вашего телескопа есть небольшая трещина, которую вы и принимаете за хвостатую звезду, появляющуюся в любом созвездии, на которое вы смотрите.

– Нет! Уверяю вас, никакой трещины у меня в телескопе нет. А хвостатые звёзды – это важно! Это символы и предвестники надвигающейся беды! Вот одна беда уже случилась: погиб наш собрат Хорус. Я вовремя увидел предзнаменование.

– Если бы вы, Галисиус, смотрели за свечами жизни колдунов, в которых вы с горем пополам разбираетесь, а не за звёздами, в которых вы ничего не смыслите, то, вероятно, беды удалось бы избежать, и Хорус ещё был бы жив.

– Золотые слова, Верасиус!

– Вы, Сфериклус, не упустите случая подлизаться к руководству, как навозная му…

– Подавитесь вы своим навозом, Овесиус! Верасиус прав. Каждый должен исполнять свои обязанности. Галисиус пренебрёг своими. В результате мы не только не узнали, что наш собрат попал в беду, не смогли прийти к нему на помощь и спасти, но и не сразу получили новость о его смерти. Совет Семи Мудрецов узнаёт о гибели колдуна спустя целых три дня от простых смертных! Это позор! Это катастрофа! Это несмываемое пятно на нашей репутации! И получили мы всё это по вашей вине, Галисиус. Сколько дней вы не следили за свечами?

– Точно не знаю. С ними тысячу лет ничего не происходило. Последний раз пламя одной свечи жизни дрожало и коптило триста лет назад, когда Сфериклус слезал с астрономической башни, упал и сломал ногу.

– Спасибо, что напомнили.

– Я так увлёкся погоней за хвостатой звездой, что потерял счёт дням.

– Мы тут все умрём, а этот ротозей даже не заметит! Это как…

– Овесиус! Когда вы умрёте, я лично насыплю на вашу могилу кучу навоза!

– А я ничего не хотел сказать про навоз.

– В кои-то веки! Даже не верится.

– Овесиус! Сфериклус! Галисиус! Господа! Прекратите этот бессмысленный спор, приправленный навозом. Произошло страшное событие: погиб Хорус, один из самых могущественных колдунов братства. Я, конечно, не поверил в полоумный бред смертных, но гибель его выглядит весьма загадочно. Давайте оставим на время упрёки и разногласия. Обратим нашу силу и мудрость на поиски истины.

– Золотые слова, Верасиус!

– Подхалим.

– Замолчите оба!

– Предлагаю выгнать их из Совета.

– Вот, господа, мы пришли к дому нашего погибшего друга Хоруса.

Слова стражника положили конец спору мудрейших и вызвали явное недоумение у Мерелинуса, наблюдавшего по должности своей за тремя разумными народами на Южном континенте. Ему приходилось следить за эльфами, людьми и гномами одновременно. Люди досаждали больше всех, а особенно – люди Мерморта, племя пиратов, не знавших иного ремесла, кроме грабежа. Сравниться с этой работой по сложности могла лишь должность Герруса, присматривавшего за гоблинами, ограми и троллями. Каждый из этих народов был далеко не подарком, а все вместе они приравнивались к катастрофе, что прекрасно объясняло ужасный характер Герруса, о котором ходили легенды. Во время приступов бешенства, вызванных, как правило, сущей ерундой, Геррус кричал, сыпал страшными ругательствами и проклятиями, обещал натравить на оппонентов всех своих подопечных разом, клял на чём свет стоит тот день, когда его «обманом затащили в Совет Мудрецов», а порой даже пытался сорвать с себя золотую цепь с совой и швырнуть её в кого-нибудь. Однако здесь сразу следует внести ясность: никто его туда силой или обманом не затаскивал. Геррус долгое время мечтал занять место в Совете Семи Мудрецов, для чего плёл интриги и заговоры, искал сторонников, убирал с дороги потенциальных противников. Двести пятьдесят лет назад случай ему представился: мудрейшие получили пророчество, источник и содержание которого известны лишь Совету, а последствия – всем: колдун Гендальфиус навсегда отправился в далёкое Средиземье. Геррус решил, что это его шанс, и сумел им воспользоваться. Его избрали в Совет. Верасиус, бессменный глава Семи Мудрецов, не обрадовался этому и с нескрываемым злорадством возложил на Герруса обязанности Гендальфиуса, ибо это являлось сущим наказанием.

Во время того спора мудрейших Геррус не проронил ни слова, хотя в душе уже тридцать три раза проклял и своих собратьев, и эльфов, и всех жителей Южного континента. Особенно досталось от него тупым ограм, которые как раз готовили нападение на пограничное поселение эльфов под названием Локкси. А Геррус никак не мог вмешаться, «потому что торчал здесь с шестью идиотами из-за добровольной смерти одного придурка!» Поглощенный этими мыслями Геррус не заметил, что процессия остановилась, и врезался в колдуна Мерелинуса, замершего столбом посреди дороги. Мерелинус был чем-то удивлён и расспрашивал стражника:

– Вы называете колдуна другом?

– Да. Он всегда был добр к нам, помогал в трудных ситуациях, врачевал. Мы скорбим о случившемся.

– А часто жители поселения заходили в его дом?

– Никогда. Хорус никого не пускал дальше порога.

– Как же он вам помогал?

– Он всегда приходил сам к обратившемуся за помощью.

– А предсказывал ли он кому-нибудь будущее?

– Нет. Он предупредил, что не предсказывает будущее и не воскрешает мёртвых. Воскрешать мёртвых он, видимо, не умел, а вот будущее знал наверняка.

– С чего вы решили?

– У нас говорили: «Если Хорус смотрит на кого-то с грустью и вздыхает, жди беды». Один раз повздыхал Хорус над садовником Медором, так тот упал с высоченной лестницы и жутко покалечился. В другой раз молодой эльф Ирмо утонул, так колдун его за неделю до гибели стал жалеть. Много таких случаев вспомнить можно.

– Да, эмоции он никогда не умел скрывать. Скажи-ка, любезный, после смерти Хоруса кто-нибудь входил в его дом?

– Что вы! Хорус на глазах у всех наложил на дверь охранное заклятие. Желающих умереть или превратиться во что-нибудь ужасное у нас пока не нашлось.

– Благоразумно. Ты свободен. Мы сами во всём разберёмся.

– Постой. Найди нам свидетелей, да потолковее, – вступил в разговор Фламелиус, отличавшийся острым умом, прозорливостью и крайне спокойным нравом.

– Зачем нам свидетели? Мы всё узнаем в доме. Наверняка он оставил нам послание.

– Ах, Галисиус! Он же не хвостатая звезда, чтобы оставлять вам послание.

– Сфериклус, успокойтесь. Сейчас не до ваших острот. Давайте войдём в дом.

Процессия остановилась перед двухэтажным домиком из светлого кирпича. Он ничем не отличался бы от соседних домов, если бы над входом не красовался символ колдунов – семиконечная звезда в круге, на котором на древнеэльфийском языке был написан девиз братства: «Магия – сила». В центре звезды, согласно правилам, стояла личная печать колдуна. Знаком Хоруса являлась раскручивающаяся вверх спираль – символ древнего диалектического учения. В дом вела массивная дубовая дверь с коваными накладками и витой ручкой. Замка на ней не наблюдалось, что являлось препятствием лишь для простых смертных. Галисиус уверенно произнёс отпирающее заклинание и шагнул через порог. Тут же он больно ударился лбом о закрытую дверь и упал на спину. Бедняга был поднят на смех; особенно злорадствовали Сфериклус и Овесиус. Правда, ещё больше радовался его падению зловредный Геррус, но он молчал, пренебрежительно поджав губы.

Мерелинус помог подняться растерянному Галисиусу и сам попытался открыть дверь, но потерпел неудачу, что вызвало всеобщее недоумение. Дело в том, что Галисиуса в братстве считали редким растяпой, который с первого раза ничего нормально сделать не мог, в то время как Мерелинус пользовался заслуженным уважением у всех колдунов. По очереди члены Совета попробовали свои силы в этом неблагодарном деле. Ими были произнесены все хоть мало-мальски подходящие заклинания. В результате колдуны своими чарами выбили окна в соседних домах, спалили кусты и ёлку у входа, неизвестно куда отправили привязанную к забору козу вместе с самим забором и погнули дверную ручку. Из всего вышеперечисленного последнее можно было рассматривать даже как маленький успех, которого удалось добиться лично Верасиусу.

Геррус в поединке со злосчастной дверью не участвовал и хранил молчание. С одной стороны, он хотел сойти за самого умного, с другой стороны, он не имел ни малейшего желания выглядеть так же глупо, как и его коллеги. Однако в данной ситуации Геррус действительно оказался самым умным. Он первым сообразил, что обычные заклинания здесь не помогут, и даже понял почему.

– Последнее заклинание перед смертью, – процедил он сквозь зубы.

– Что? Что вы сказали?

– Последнее заклинание перед смертью. Это как завещание колдуна. Его нельзя нарушить.

– Вы уверены? Может быть, Хорус колдовал ещё? Умер-то он через три дня после того, как закрыл проклятую дверь.

– Да. Времени у него было предостаточно.

– Нет, Сфериклус, пожалуй, наш друг Геррус прав, иначе мы бы её уже открыли. А вот и наш провожатый со свидетелями. Сейчас мы всё узнаем.

Верасиус повернулся к эльфам и принялся их дотошно расспрашивать.

Среди свидетелей присутствовали две женщины: вдова старшего горного мастера и тётя Ронеса. Теперь никто в поселении не считал гибель родителей Мауроса несчастным случаем в шахте. Ронеса поведала колдунам о семейной трагедии. Дядя Эусебио, к сожалению, никак не смог оторваться от важных дел и прийти вместе с супругой. Он наотрез отказался последить за маленьким сиротой, сославшись на крайнюю занятость. На самом деле он боялся колдунов и встреч с ними всячески избегал. Тётя Ронеса страхов его не разделяла, поэтому, взяв малыша на руки, пошла к дому погибшего колдуна Хоруса.

– Ах! Взгляните, какой прекрасный малыш! Жаль, что такая очаровательная кроха осталась в один день круглой сиротой. Как же это грустно и несправедливо!

– Хорошо хоть у него есть близкие родственники, которые не оставят бедное дитя.

– Как его зовут?

– Маурос.

– Прекрасное имя. (При этих словах Маурос проснулся.) О! Какие у него необычные чёрные глаза.

– Такие были у его покойной матушки.

– Я никогда не видел таких глаз. Друзья, посмотрите на мальчика!

– Галисиус, нам некогда смотреть по сторонам. У нас, видите ли, куча дел. А то, что вы никогда не видели таких глаз, неудивительно. Это ж не хвостатая звезда.

– Зря вы так, Сфериклус. Такой чёрный цвет редко встречается. Будем надеяться, это добрый знак, а то у малютки жизнь не заладилась с самого начала.

Больше на Мауроса внимания никто не обращал. Сам он запомнить эту сцену никак не мог в силу слишком юного возраста.

Колдунам не терпелось узнать подробности трагических событий. Через час дотошных расспросов они поняли, что от эльфов ничего нового не добьются. Дом Хоруса оставался непреступным: он был действительно заперт последним в жизни колдуна заклятием. Имелось ещё три важных места в этой трагической истории, где колдуны надеялись найти ключи к разгадке: шахта, в которой погибли родители Мауроса и заблудился старший горный мастер; обрыв над морем, на котором Хорус просидел три последних дня; и старый колодец, в бездну которого он бросился. Мудрецы затеяли спор, куда следует идти сначала. Дискуссия грозила затянуться, но конец ей быстро положил Геррус. Он злобно посмотрел на собратьев, повернулся к ним спиной и уверенно зашагал к шахте. Шесть мудрецов разом смолкли и последовали за ним. Они подумали, что у их собрата появилась какая-то гениальная мысль; на самом же деле тот предпочёл шахту из вредности, потому что большинство мудрецов предлагали пойти для начала к морю.

Злило Герруса то, что эти бездельники могли потратить здесь уйму времени на пустые разговоры, так как их камни, цветочки, звёздочки, людишки, навоз и прочая дребедень без проблем их подождут. Ничего с ними не случится. Увы! Огры, подопечные Герруса, ждать не будут и вот-вот нападут на пограничное поселение Локкси. А виноват будет кто? А виноват будет Геррус! Соберут общий совет и укоризненно так скажут: «Не доследил! Не справился с обязанностями! Вы так и не научились на них влиять. Вы нас разочаровали». И хотя Геррус не по своей воле мотался с шестью пустозвонами и бездельниками, вряд ли потом сей факт сочтут достойным оправданием.

Всю дорогу колдуны обсуждали услышанное. Разговор их, приправленный колкостями, насмешками и издевательскими замечаниями, походил на спор, а не на беседу мудрейших. Да и мудрецы со стороны смотрелись как семь чего-то не поделивших, вредноватых старичков. Не верилось, что они прожили тысячи лет и проживут ещё столько же. Вели они себя как простые смертные. Фламелиус и Мерелинус стремились сохранить достоинство и не опускались до язвительных нападок в адрес собратьев, чем, безусловно, грешили Сфериклус и Овесиус. Несчастный Галисиус отбивался от их едких упрёков как мог. Получалось у него плохо, тогда на его защиту вставал Верасиус, но и его авторитета не всегда хватало, чтобы утихомирить двух отпетых злословов. Геррус хранил презрительное молчание и тщетно пытался испепелить членов Совета злобным взглядом.

Бурные прения прекратились лишь у входа в шахту, закрытую на массивный железный засов. После череды трагедий ни один эльф под страхом смертной казни не решился бы в неё войти. Совет поселения единогласно постановил: закрыть шахту, несмотря на богатейшие запасы железной руды. Жители предлагали засыпать её, а вход замуровать камнями для большего спокойствия. До дела так и не дошло, ибо желающих приближаться к шахте не нашлось.

Подойдя к высоким дверям, колдуны разом смолкли и замерли, затаив дыхание. Колдуны куда чувствительнее и восприимчивей других существ. Они слышат то, что не слышно другим, чувствуют и понимают то, что скрыто от остальных. Они видят незримое. Например, они запросто общаются с неприкаянными душами умерших. Кроме колдунов, на это способны духи природы и Великие Повелители Стихий. Прочие разумные существа имеют возможность общаться исключительно с двумя мёртвыми душами: лишь мать и отец могут подать им весточку с того света.

У входа в злополучную шахту колдуны ощутили присутствие какой-то ужасной, злой силы, которая была гораздо могущественнее их всех, вместе взятых. Сила эта поднималась из земных недр. «Кто ты, скрывающийся в глубине? Откройся нам! Предстань пред нами! Почему творишь ты злодеяния? Правду твою хочет знать Совет Семи Мудрецов!» – поборов страх, властным голосом воззвал Верасиус. Шесть членов Совета втянули головы в плечи и одновременно подумали, что не стоило начинать разговор с явно превосходящим по силе противником в подобном тоне. Из шахты послышалось глухое ворчание, потом железный лязг и страшный хохот, от которого никому не стало весело.

У колдунов кровь застыла в жилах, по спине пробежал холодок, ноги подкосились. Бедняга Галисиус, бледный как полотно, схватился за сердце.

В шахте наметилось движение. Страх волнами накатывал на мудрецов. С каждой такой волной испуг нарастал, он сменился ужасом, отчаянием, паникой, желанием убежать без оглядки. К двери из глубины шахты приближался кто-то могущественный и злой. Огромный железный засов стал подрагивать в такт его шагам. От него повалил дым. На глазах у колдунов он начал плавиться, и на нём отчетливо проступили буквы, словно написанные пылающей кровью. «Смерть», – прочитали они на древнеэльфийском. Страх достиг апогея. Колдуны были уверены, что за дверью стоит старуха с косой и смотрит прямо на них, ведь для взгляда смерти не существует преград. Она видит сквозь любые стены.